Продолжая сидеть в замершем и ограниченном состоянии под полкой, я терпеливо ждала очередного раската грома, выполняющего для меня в этой грозе роль маяка, и отгоняла детские страхи о монстрах, прячущихся в незаделанных щелях. Когда за окном вспыхнула очередная молния, я смогла ясно разглядеть лестницу - сразу за беспорядком на полу. Так близко, и всё же так далеко…

~ % ~

Казалось, что прошли часы, но это могли быть только минуты, пока я сидела там, пытаясь придумать план, как, черт возьми, выбраться из этого богом позабытого подвала. В какой-то момент я начала вслух молиться богу, а затем попыталась мысленно воззвать к Эдварду, чтобы он пришел спасти меня. Мой телефон звонил наверху несколько раз, но избранные мелодии у меня были установлены только на родителей, так что я понятия не имела, кто мне звонит, хотя и молила, чтобы это оказался Эдвард.

Прижав пальцы к вискам, я напевала:
- Оммм, оммм, Эдвард… если ты можешь услышать меня… я в западне в подвале… и я абсолютно обнаженная… - Я подумала, что если бы он смог меня услышать, то телепатическое изображение меня обнаженной заставило бы его притащить свою задницу сюда быстрее.

Что ж, я была в отчаянии.

Я даже разобрала одну из ближайших коробок, до которой смогла дотянуться, разрывая ее и раскладывая так, чтобы получилась картонная прокладка между покрытым стеклом полом и моими ногами, но ее длины все равно не хватало, чтобы добраться до лестницы. Помимо этого я не смогла бы туда протиснуться.

Я дрожала, протирая ладонями свои обнаженные, покрытые гусиной кожей бедра и проклиная саму себя за то, что не оделась. Я опустила лоб на руку, когда мой живот начал ворчать и когда я поняла, что по-настоящему сильно хочу писать. И как раз в тот момент, когда от расстройства из моего глаза выбежала слезинка и покатилась по щеке, я услышала громкий настойчивый стук в парадную дверь.

Я поднялась на колени, испытывая громадное облегчение, и закричала:
- Сюда! Я застряла в подвале!

Я знала, что это Эдвард. Я могла определить это по упорной настойчивости стука. Он, должно быть, звонил мне, и когда я не ответила, вероятнее всего заволновался о том, что я здесь одна в темноте во время грозы. Неотступный стук продолжался, а когда внезапно прекратился, я закричала снова. Я отчаянно завопила, так громко, как смогла, надорвав к этому моменту свое горло. Деревянный стеллаж приглушал мои крики.

Слезы скопились в уголках глаз, и я начала плакать, чувствуя в горле плотный комок.
- Пожалуйста, вернись, - тихо умоляла я, вытирая рукой слезы и сопли. Я снова расстроено хлопнула со всей силы ладонью по полке, но мне нужно было бы встать, чтобы сдвинуть ее с места. Я зарыдала, побежденная, замерзшая и чувствующая себя, как дурочка, попавшись в плен собственного подвала.

А затем я услышала его. Солнечный, музыкальный, обнадеживающий голос Эдварда, зовущий меня и пронизанный тревогой. Я закричала снова, как только дверь подвала поспешно распахнулась и послышались глухие шаги Эдварда, сбегающего по лестнице. Я никогда прежде не слышала настолько прекрасного звука

- Белла, где ты, черт подери? – Все, что я могла видеть, это пучок света, пробивающийся с его стороны, но от звука голоса Эдварда мне захотелось петь церковные песни и завопить: «Слава Иисусу Христу! Я спасена!»

- За дурацким стеллажом, - я шмыгнула носом, неистово махая высунутой из-за полки рукой. – Эдвард, слава богу, я думала, что умру здесь. Ты должен принести мою обувь. Тут весь пол в стекле, а я босая, - попросила я, сопя и плача слезами счастья.

- Что, блядь, произошло? – спросил он, переступая через обломки, валявшиеся на его пути. Он присел на корточки на полу, светя фонариком в угол, где с прижатыми к груди коленями сидела я. – Ты плачешь… ты поранилась, любимая?

Моя задница замерзла до оцепенения, но один его вид согревал все мое существо.

Святое дерьмо… он только что назвал меня любимой.

- Нет, я в порядке… просто чертовски глупая, - я тыльной стороной ладони вытерла со своих щек бегущие слезы и запахнула халат поплотнее. Я, должно быть, выгляжу, как полное дерьмо.

Он вручил мне фонарик, заставляя держать его так, чтобы он смог потихоньку вытолкнуть застрявший стеллаж. Ему потребовалось несколько попыток, но он все же установил полку в вертикальное положение, пододвигая обратно к стене. Во время работы он слегка ворчал и бормотал, что поверить не может, как я умудрилась саму себя вовлечь в такую до смешного нелепую ситуацию. После того как я встала, обернув руки вокруг себя, Эдвард отряхнул ладони, и его глаза пропутешествовали по всему моему телу

- Ты дрожишь. Дерьмо… - он застыл на несколько секунд, вслед за чем сбросил с себя свое влажное серое пальто. Я, даже несмотря на то, что оно было влажным от дождя, благодарно скользнула в него руками. С внутренней стороны оно было чрезвычайно теплым и пахло, как он – слабым ароматом сигарет, одеколона и чего-то, присущего только Эдварду. О, и травкой, я определенно распознала запах недавно выкуренной травки. Рукава были на добрых шесть дюймов длиннее, чем необходимо, и неуклюже свисали с меня.

- Мне нужна обувь… тут стекло…

Эдвард посмотрел на усыпанный стеклом пол, а затем на заплаканную и замерзшую меня, явно обдумывая какое-то решение.
- На хер обувь. Иди сюда.

Мои глаза расширились, когда он протянул ко мне руки. Я нерешительно сделала шаг, не зная, как поступить.
- Но…

- Би, что, блядь, мне, по-твоему, делать, оставить тебя здесь? Просто иди сюда… - В его голосе слышалось легкое раздражение, заставившее меня тут же задуматься, почему он сердится на меня. Не похоже ведь, что я сделала это нарочно. Я родилась недотепой, а не стала ею.

Прежде чем я даже успела моргнуть, Эдвард подхватил меня на руки, с легкостью неся к лестничному маршу. Я, потрясенная, уставилась на него, хлопая глазами – его лицо было от моего всего в паре дюймов.

- Би, фонарик, пожалуйста… - посмеиваясь, сказал он. Я быстро направила свет фонаря перед ним, и мы наконец-то добрались до площадки.

- Мой герой… - прошептала я. Эдвард улыбнулся, все еще удерживая меня в своих руках, и мне хотелось бы, чтобы между нами не было этой толщины кашемира, а была только кожа Эдварда и мой тонкий атласный халат.

- Ты в порядке? – мягко прошептал он. Я кивнула, по-прежнему огорошенная, что он прикасается ко мне. Мое лицо было так близко к его… я ощущала исходящий от него запах дождя и приятный аромат геля в его влажных волосах. Его руки оказались такими сильными, а грудь и торс были каменно-твердыми. Я не представляла, что тело человека может быть таким крепким и плотным.

- Теперь да, - шепотом ответила я. Его глаза на мгновенье закрылись, а лицо слегка дернулось вперед. У меня перехватило дыхание, поскольку я подумала, что он наклоняется поцеловать меня. Вместо этого он приподнял меня в своих руках повыше и направился к лестнице, пока я фонарем освещала наш путь. Когда мы добрались до моей комнаты, Эдвард встал около кровати, размышляя, видимо, где меня отпустить. Я выжидающе вздернула бровь, тогда как он просто стоял там со мной на руках.

- Я не… хочу отпускать тебя, - прошептал он. Я ощутила, как его объятие вокруг моей спины и под коленями стало крепче. От его слов и от слышимого в его тоне страдания я затрепетала. Мне хотелось, чтобы он никогда меня не отпускал.

- Так не отпускай.

- Да, но… эмм… ты не такая уж и легкая. – Света фонаря было достаточно, чтобы я смогла разглядеть на его губах усмешку.

- Спасибо, - нахмурившись, ответила я. Мои зубы начали стучать, когда сырость от пальто Эдварда стала просачиваться вовнутрь.

- Ты мерзнешь, Би. Тебе нужно одеться.

Я кивнула, понимая, что он, к сожалению, прав. Меня трясло, учитывая мокрые волосы и то, что под тонким халатом у меня только пара трусиков. Он опустил меня на пол, дождавшись, пока я прочно встану на ноги, и убрал руки с моей талии. Я сразу же почувствовала разочарование, потеряв контакт с ним и тепло, исходящее от его тела.

Выскользнув из его пальто, я аккуратно положила его на кровать и установила фонарик вертикально, чтобы он светил на потолок и освещал спальню достаточно для того, чтобы можно было одеться.

- Ничего себе, какой беспорядок в твоей комнате, - тихо произнес он, поднимая мой ранее скинутый лифчик со стола. Я проигнорировала его замечание и выхватила лифчик из его рук. Он засмеялся и спросил:
- Зачем ты вообще пошла в подвал?

- Я искала рамочку для снимка, которую оставила в глупом подвале. Анжела сделала эту фотографию, - я подала ему фото со своей кровати. Эдвард, прищурившись, посмотрел на него, придвигаясь ближе к свету.

- Ты хочешь его поставить в рамку? Зачем? – довольно резко спросил он.

Меня поразил его тон.
- Потому что мне нравится этот снимок. Это красивая фотография, и у меня нет другой твоей. – Я забрала фотографию из его протянутой руки, наблюдая, как он рассеянно прикусывает щеку. – А в чем дело?

Он пожал плечами.
- Ни в чем, просто… Не знаю. Забудь.

- Не делай так, - отрывисто попросила я.

Брови Эдварда сморщились, и он нахмурился.
- Как?

Я закатила глаза и преувеличенно вздохнула.
- Вероятно, есть причина, которая тебя беспокоит. Пожалуйста, не прячь от меня свои чувства… это несправедливо. Я о том, что мы не можем… - я склонила голову набок, показывая ему, что не расстроена.

Он фыркнул и ответил:
- У меня просто был чертовски дерьмовый день. И я не люблю эти дурацкие «Конверсы». Но если тебе нравится эта фотография, тогда делай с ней, что хочешь.

Я кивнула, поняв из его объяснения, что ему не нравится, как он выглядит на этом снимке.
- Что не так с обувью?

- А, я решил попробовать что-то новое, - равнодушно пожал он плечами.

- В тебе слишком много от метросексуала, чтобы быть эмо, - я засмеялась. – Э, ты не мог бы подать мне пару носков, пожалуйста? – спросила я, показывая на комод, прежде чем наклониться за парой мягких хлопковых штанов для йоги, лежащих в нижнем ящике кровати. Я сбросила халат, особо не заботясь о том, что стою в своей комнате только в паре белого нижнего белья – мне было слишком холодно.

- Конечно, - пробормотал он, поворачиваясь к комоду. Пока надевала штаны, я мельком увидела выражение его лица в отражении зеркала над комодом. Он копался в верхнем ящике, не уделяя содержимому абсолютно никакого внимания. Вместо этого его глаза исподтишка сквозь ресницы разглядывали меня и мою наготу.

- Носки, Эдвард, - напомнила я ему, посмеиваясь. Он смешался, опуская глаза вниз и открывая несколько ящиков, пока не обнаружил мои носки. Он повернулся, чтобы вручить мне пару, прямо перед тем, как я натянула на себя длинную облегающую серую футболку. Я взяла у него носки и, все еще дрожа от холода, поблагодарила его. Эдвард снова отвернулся к комоду, видимо, смущенный тем, что его поймали за подглядыванием. Мне на самом деле было наплевать – я думала только о том, что это было невероятно мило и лестно, что он хотел меня увидеть неодетой.

Я присела на корточки внутри гардеробной, перебирая беспорядочные груды обуви в поисках подходящих кроссовок. Когда я подобрала пару, то обернулась через плечо и увидела, как Эдвард держит в руках мои трусики. Его голова наклонилась на сторону, словно он был сильно на чем-то сконцентрирован. Он положил одни и вытащил другие, держа их точно так же, как первые.

- Хочешь их примерить? – усмехнулась я, надевая обувь.

- Что? Нет, - быстро ответил он, - я просто… как они, блядь, могут быть удобными? – Одни из моих стрингов лениво свисали с его указательного пальца.

- Я не знаю… удобны, и все. После нескольких секунд ты их даже не чувствуешь.

- Ага, но они в… твоем заду, - он щелкнул упругой веревочкой, словно эластичной резинкой.

Я пожала плечами.
- Почему бы тебе не надеть и не убедиться самому?

- Эмм, нет, спасибо. Но мне эти нравятся… - он поднял стринги цвета зеленого лайма с изображением лягушки в короне, вышитой шелком спереди. – Могу я их взять?

- Они тебе не подойдут по размеру, - хихикнула я, прекрасно зная, что он не собирался их примерять.

Он цокнул языком, покачивая головой.

Я игриво сузила на него глаза.
- Ты собираешься добавить их к своей коллекции?

- Да, к той, которую начну собирать сегодня.

Я засмеялась, когда он запихнул трусики в свой задний карман. В это же самое время зазвонил телефон Эдварда. Он вытащил его из другого кармана и ответил:
- Привет. – Он повернулся ко мне, прислоняясь задом к комоду, в то время как я встала. – Да, она в порядке… застряла в своем гребаном подвале, – он рассмеялся и закатил глаза, добавляя: - Знаю, знаю. – Я приподняла на него бровь, сузив глаза. Эдвард пояснил губами: «Джаспер».

- Вы двое снова разговариваете? – с надеждой спросила я, широко улыбаясь.

Эдвард кивнул, закатывая глаза. Он отключил телефон со словами:
- Давай, пойдем. К нам домой только что доставили пиццу. – Эдвард надел на себя пальто, странно на меня поглядывая, и заметил: - Ты прелестно выглядишь.

Я скривилась, осмотрев свой весьма посредственный наряд.
- Думаешь, это прелестно? Это моя одежда для сна.

- Да, я знаю это, но… - дыхание Эдварда внезапно запнулось. Он покачал головой, хватая со стола фонарь и освещая им путь к лестнице, не давая мне никакого выбора, кроме как последовать за ним. Эдвард помог мне с моей курткой, и я завела с пульта машину. Гром и молнии поутихли, но дождь продолжал литься непрерывной пеленой. Подъездная дорожка Калленов была такой же длинной, как и сама улица, и мне не хотелось промокнуть насквозь, идя пешком.

Я прихватила сумочку и вспомнила об игре, которая все еще оставалась на подвальной лестнице. Глаза Эдварда расширились, когда я достала ее, и он сунул коробку под мышку.
Он выжидающе протянул ладонь, и я сперва подумала, что он предлагает мне взять его за руку. В конце концов, он прикасался ко мне, когда переносил в безопасное место, но не было никакого контакта с ним, кроме его пальто, так что я не знала, как мне себя вести.

Эдвард озадаченно посмотрел на меня, после чего его лицо просветлело с пониманием.
- Ключи.

Я тут же почувствовала себя глупой за то, что подумала, будто он ни с того ни с сего начнет изменять всем правилам и своим тщательно продуманным доводам, почему мы не можем касаться друг друга даже наедине.

Я возмущенно запротестовала:
- Э, я могу сама проехать сотню футов до твоего дома.

Он покачал головой, закатывая глаза.
- Я только что спас тебе жизнь, меня за такие действия могут с большим успехом посадить за решетку, и ты собираешься спорить со мной?

Я сердито взглянула на него, признавая его правоту, и бросила свои ключи в его открытую ладонь. Мы пробежали всего несколько футов сквозь сильный ливень и все равно промокли при этом до нитки. Темные, пропитанные влагой волосы падали Эдварду на глаза, когда он, бормоча шепотом ругательства, заводил автомобиль.

Он притормозил позади своего «БМВ», показывая мне пальцем, чтобы я подождала. Оказавшись у пассажирской стороны, он распахнул дверь, и я, прикрывшись капюшоном, схватила настольную игру и вынырнула из машины. Джаспер открыл парадную дверь, держа в руке кусок пиццы.

В доме было на удивление ярко и уютно – благодаря свету от свечей, расставленных в двух передних комнатах. В обоих каминах пылал огонь, даря дому чувство тепла и этот замечательный аромат горящего дерева, указывающий на смену времен года. Мы втроем направились в кухню, где я угостилась куском пиццы и банкой содовой, а Эдвард скрылся в прачечной. Он вернулся, вытирая голову полотенцем, схватил кусок пиццы и уселся рядом с Джаспером и мной.

- Это так романтично, - саркастично протянула я вполголоса.

Настроение в кухне, должно быть, было странным, поскольку в последний раз, когда мы с Джаспером фактически взаимодействовали, его руки обнимали меня, а рот прижимался к моим губам. Мы с тех пор об этом так и не поговорили, хотя я и чувствовала, что для того, чтобы разрядить атмосферу, этот разговор необходим. Судя по тому, как метались его глаза между мной и столом, Джаспер, возможно, чувствовал то же самое.

- Елки-палки, от вас, ребята, несет травкой, - заметила я, помахивая перед собой рукой и чувствуя себя немного ущемленной, что они ходили курить без меня. Мне бы тоже сейчас не помешало немножко накура. Они оба хохотнули.

- Итак… эмм… Белла. Ты не упоминала случайно… эмм… Элис о… эмм… том дне, когда ты… и… эмм… я… были в доме на дереве? – Джаспер сделал большой глоток содовой и вытер рот салфеткой.

- О, ты имеешь в виду тот день, когда мы целовались и ты пытался меня пощупать? - Эдвард уронил свой наполовину съеденный кусок пиццы в тарелку и повернулся, впиваясь в Джаспера взглядом. – О, я шучу! – сказала я, закатывая глаза.

- Белла, никогда, блядь, не шути так! Уже и так достаточно херово от того, что он… - Эдвард раздраженно фыркнул, сердито отбрасывая салфетку. Он покачал головой, явно показывая, что это больная для него тема. Принято к сведению.

- Прости, прости. Эмм, нет, Джаз, я ничего ей не сказала. А должна была?

- Эмм, конечно же нет. Не думаю, что она бы поняла, и это определенно уменьшило бы мои шансы… - он покачал головой, затихая. Эдвард усмехнулся. – Но… эмм… между нами… все хорошо? – он помахал руками между нами, приподняв брови.

- Да, все в порядке, не волнуйся. Значит… ты и Элис, да? – ухмыльнулась я, взглянув на Эдварда, который похлопывал по своему куску пиццы салфеткой. Он иногда был таким чертовым ханжой. Как ему удавалось выглядеть таким удивительно горячим и мужественным, в то самое время как он промокал жир с пиццы, было для меня величайшей загадкой вселенной.

- А, я не знаю. Она меня чертовски ненавидит, и я ее не виню. Но я хочу пригласить ее сходить на тот праздник в субботу… тот фестиваль, где все вроде как собирают яблоки, катаются на повозках и прочее дерьмо. Если она согласится, то вы, ребята, пойдете с нами? (п.п.: езда на повозках – вид развлечения, обычно в праздники или выходные перед Хэллоуином – повозка или прицеп может быть прицеплена к лошадям, а может к трактору. Обязательный атрибут – тюки с сеном или соломой, на которых обычно сидят. Короче, такой прогулочный тур в сельском стиле.)

Мое сердце встрепенулось – Джаспер только что признался, что хочет сводить Элис на свидание. Меня это настолько взволновало, что захотелось позвонить ей и рассказать прямо перед ними. Я посмотрела на Эдварда, поскольку он ничего об этом не упоминал. Он пожал плечами и просто сказал:
- Я забыл спросить… меня отвлекло твое нижнее белье. Ты хотела бы сходить?

Я громко рассмеялась.
- Это тот фестиваль в Секуиме? Мама Роуз возила нас туда, когда нам было где-то по десять лет. Там было довольно-таки классно, не считая дома с привидениями. Джессика Стэнли обмочила свои штаны, а затем ее вырвало прямо на обувь Лорен, - кивая, рассказала я, и они оба засмеялись. – Но мне хотелось бы сходить. Только позволь небольшой совет, - добавила я, - если тебе нравится Элис, то не называй ее больше Ксанакс. Это некрасиво.

Джаспер кивнул, торжественно шепча:
- Я знаю… я не буду. – Казалось, что он на самом деле раскаивается в своих действиях. Это заставило меня воспарить.

Мы уже заканчивали с пиццей, когда в кухню вошел промокший насквозь Эммет.
- Привет, ребята. Ну, блядь, и гроза, да? Света нет до самого Порт-Анджелеса. Мама звонила сказать мне, что они с папой застряли на сто первом шоссе, потому что там упал столб и все движение остановилось… Эй, пицца, - поприветствовал он, скользя на стул и угощаясь огромным куском «пепперони». После короткого обсуждения осеннего праздника в Секуиме Эммет решил, что они с Роуз тоже должны поехать.

Эдвард воткнул в игру свежие батарейки, и как только мы услышали знакомый гудящий звук, говорящий об исправности, то все вчетвером уселись вокруг кухонного стола. И даже учитывая то, что и Джаспер и Эдвард были накуренными, Эдвард оказался удивительно хорош. Думаю, гудок прозвучал лишь однажды, когда он извлекал из голого чувака куриную косточку. Мы с Эмметом оба хорошо справлялись, часто давая друг другу «пять», в то время как Джаз и Эдвард ворчливо жаловались. Время от времени, когда моя рука встречалась с рукой Эммета, Эдвард на меня косился. Что-то настолько простое, как хлопнуться ладошами, было для нас невозможным, еще раз доказывая, насколько на самом деле мир несправедлив и жесток.

Мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда парни начали спорить, кто оказался лучшим «хирургом». Звонила Элис, прося, чтобы я подвезла ее из кафе домой. Я спросила Эдварда, не хочет ли он поехать со мной, чтобы забрать ее, но вдруг, предлагая сделать это, оживился Джаспер. Мы обменялись взглядами, ухмыляясь друг другу, и Джаспер захлопнул за собой дверь. Я хотела позвонить ей, чтобы по-честному предупредить, но вместо этого просто набрала сообщение: пожалуйста. Она поймет, что это значит, когда увидит, как подъезжает Джаспер… то есть, если сперва не упадет на асфальте в обморок.

Мы с Эдвардом направились в его комнату. Он, усмехаясь мне, вытащил из заднего кармана мои трусики вместе со своим телефоном. Я села на его кровать, опираясь на локти и бесстыже наблюдая, как он при свете свечи снимает свои джинсы. Он стянул футболку, бросая ее в корзину в ванной. Когда он добрался до своих боксеров, то с ухмылкой взглянул на меня, а затем безо всякого смущения снял их. Я закусила нижнюю губу, следя за тем, как его великолепное голое тело облачается во фланелевые пижамные штаны. Один его вид вызывал в моем теле различные чувства – как очень плохие, так и очень, очень приятные.

Мне хотелось страстно прошептать ему: «Иди сюда», чтобы иметь возможность прикоснуться к его груди и поиграть с маленьким серебряным колечком, которое свисало с его соска, но я очень хорошо знала, что не могу. Эдвард взял свечу в свою гардеробную и появился вновь в зеленой толстовке, которую мы вместе купили в торговом центре. Он выглядел таким смягченным, расслабленным и просто всем таким прижмись-ко-мне. И именно в тот момент, когда я зевнула, до меня дошло, что нужно его спросить, который сейчас час. Он взглянул на свой телефон – было уже за десять тридцать.

- Мне нужно идти, - нерешительно произнесла я. Последнее, чего мне хотелось, это возвращаться в абсолютно темный и холодный дом. Почувствовав мое беспокойство, он снова извлек телефон, набирая номер и приподнимая палец. Подожди секундочку…

- Хей, мам, вы где? – Он дождался ответа, затем кивнул. – Да, здесь все прекрасно. Послушай, Белла здесь, и думаю, она немного боится идти одной в свой обесточенный дом. Может она сегодня остаться у нас? – Мы улыбнулись друг другу, а затем, после нескольких слов с другого конца линии, его лицо слегка поникло. – Мам, там, вероятно, холодина… - После короткой паузы и пары кивков головой и закатывания глаз, он отступил: - Да, хорошо. Ладно. Скоро увидимся. Пока.

- Она сказала, что ты можешь остаться в гостевой комнате, но не в моей, - пожал он плечами, выглядя полностью разочарованным.

- Все нормально. В любом случае я слишком устала, - слабо засмеялась я, вставая и забирая свою сумочку с его тумбочки. Он пробормотал что-то непонятное, внося в ванную свечу. Он начал чистить зубы, высовывая оттуда голову с торчащей во рту голубой зубной щеткой. Он махнул рукой к другой, абсолютно новой, фиолетовой щетке, которую я с благодарностью взяла.

Мы вместе у одной раковины почистили зубы, сплевывая по очереди. Мне показалось это немного забавным, так как мы никогда раньше не делали ничего подобного, но это, наверное, не должно иметь такого уж большого значения, поскольку он, в конце концов, видел меня наполовину обнаженной. И я не была смущена всем тем… но наблюдение за мной, пока я чищу зубы, заставляло меня стесняться. Дурочка.

Когда он закончил, то всунул свою зубную щетку в небольшую яйцеобразную подставку, из дна которой исходило фиолетовое свечение. Даже не взглянув на меня, он догадался, что мне потребуется объяснение.

- Ультрафиолетовый обеззараживатель зубных щеток, - как бы между прочим произнес он.

- Только у тебя может быть такая штука, Эдвард, - хихикнула я.

Он взял мою зубную щетку, пряча ее в пластиковый чехол, прежде чем поднять свечу и махнуть мне к выходу. В доме к этому моменту стало довольно тихо, не считая слабого отзвука голоса Эммета, раздающегося из-за двери его спальни. Я предположила, что он желает Роуз спокойной ночи, что, на мой взгляд, было по-настоящему милым. Мерцание свечи отбрасывало призрачные тени на стенах и потолке, когда мы шли по коридору до последней двери в том крыле.

Как только Эдвард открыл дверь, нас встретило прохладное дуновение воздуха, вырвавшееся на площадку. Задрожав, я последовала за ним по короткому, покрытому ковровой дорожкой лестничному маршу, который привел нас в просторную гостиную с очень высокими потолками. Я ахнула, поскольку даже не догадывалась, что эта комната существует. В тусклом свете я смогла разглядеть, что она была оформлена во французском деревенском стиле, очень женственном и вычурном, с длинными, приглушенных тонов, собирающимися занавесями на окнах. В уголках повсюду ютились столики с цветочными композициями и настольными лампами, отделанными бахромой. Изящные полосатые диванчики были усеяны миллионом цветастых декоративных подушек. Сразу за пределами гостиной располагалась маленькая кухонька и обеденная зона. «Гостевой номер» Калленов оказался по существу огромной квартирой, большей, чем большинство мест, где когда-либо жили мы с мамой после того, как покинули Форкс.

- Здесь гостят мои бабушка с дедушкой, когда навещают нас. Это – девчачья часть дома, - посмеиваясь, пояснил он. Он открыл дверь в одну из двух спален, и я снова ахнула, увидев красивую белую деревянную кровать с балдахином, украшенную цветастым бельем и еще большим количеством подушечек. Эдвард поставил свечу на тумбочку и начал проворно складывать подушки в деревянный сундук в изножье кровати. Он аккуратно кинул мне свою зажигалку, показывая жестом, чтобы я зажгла свечу у кровати. Забрав зажигалку обратно, он опустился на колени перед маленьким камином и поджег еще больше свечей, объясняя, что они изготовлены из специального геля или чего-то такого и испускают на удивление много тепла. Пока он занимался этим, я просунула руку в рукава своей рубашки, незаметно сняла лифчик и, свернув, положила его на тумбочку рядом со своей сумочкой.

Комната быстро нагрелась и вскоре стала очень уютной. Кровать оказалась настолько мягкой, что я, улегшись, провалилась в нее на несколько дюймов. Я опустила голову на подушки, чувствуя нежность постельного белья, окружающую меня. Я могла бы спать в этой кровати целыми днями. Эдвард тихо засмеялся, заползая на кровать рядом со мной. Он уложил голову на подушку, глядя мне в лицо. Его глаза метнулись к моей груди, и, судя по тому, как он зажал губу между зубов, я догадалась – он заметил, что я без лифчика.

- Эта кровать такая удобная, - произнесла я, чувствуя себя немного беззащитной.

- Эмм, да, - он прочистил горло, – это самая удобная кровать во всем доме. Мои бабушка с дедушкой не любят уезжать отсюда.

- Понимаю почему, - сказала я, погружаясь в подушки. – Мне нравится это место. Оно так соответствует мне.

Эдвард кивнул, а я снова зевнула.

- Устала? – спросил он. Его рука робко потянула за прядь, выбившуюся из спутанного пучка, в который были уложены мои волосы еще с душа и о котором я совсем забыла. Волосы, наверное, являлись исключением из правил, поскольку фактически были мертвыми и служили лишь дополнением меня, а не фактически мной.

Интересно, насколько строги законы – что если моя вагина заболеет гангреной…

- Эй, а как ты пробрался в мой дом? – спросила я, вспомнив внезапно, что Эдвард вошел без ключа, а я точно помнила, что после того как вошла, заперла дверь.

- Я… эмм… забрался через окно твоей спальни, - пояснил он, опустив глаза.

- Что? Ты поднимался так высоко? Ты с ума сошел? – Я покачала головой, поразившись его выходке, но при этом благодаря господа, что у него хватило здравомыслия и упорства сделать это.

Я стянула резинку со своего пучка и уселась, пальцами расчесывая волосы. Они были все еще местами влажными и струились вокруг моих плеч упругими завитками. Я вытащила из своей сумочки маленькую дорожную расческу, пробегаясь ею по волосам.

- Нет. Во-первых, ты не должна была оставлять окно открытым. Любой может забраться через него. В прошлом году, когда у вас пристраивали комнату отдыха, мы с Джаспером и Эмметом наблюдали за рабочими и болтали о том, насколько чертовски легко было запрыгнуть на перила заднего крыльца и просто подтянуться вверх. Там даже крыша не крутая. Это вообще несложно. Не то чтобы кто-то из нас осознанно вторгся бы в дом полицейского, но…

- Ну, я рада, что на самом деле оставила его открытым, потому что иначе к настоящему времени была бы мертва. Спасибо за то, что спас меня. – Мне хотелось спросить его о том, как он назвал меня «любимой», но это казалось странным, поэтому я не стала.

- В любое время.

Мой телефон зажужжал, сигналя об СМС от Элис. СМС было простым: О боже, о, боже, о, боже! Джаспер здесь!

Я захихикала, показывая сообщение Эдварду. Он лег набок, опираясь на локоть, и около минуты насыщенным и пристальным взглядом наблюдал, как я расчесываю волосы. Я робко ему улыбнулась.
- Что такое?

- Могу я… поделать это? – увлеченно спросил он.

Я пожала плечами, вручая ему щетку и думая, что Мистеру Придире лучше не начинать говорить мне о моих секущихся кончиках. Он сел, передвигаясь поближе, а я повернулась к нему спиной. Боковым зрением я увидела, как он неуверенно поднял руку к моей макушке. Как только щетка вступила в контакт с кожей моей головы, я глубоко вздохнула. Чувство было таким приятным. Каждый взмах расчески расслаблял и успокаивал, напоминая о том, как мне в детстве перед школой заплетали косички, только в этот раз все было… по-другому.

- Когда я была маленькой, мои волосы обычно причесывала мама. У меня всегда было много спутанных прядей, и она вычесывала их. Я ненавидела это. – Он придвинулся еще ближе – настолько близко, что когда пробегался по моей голове расческой, я могла чувствовать на своем ухе его мятное дыхание. В комнате внезапно стало очень, очень тепло.

- Святое дерьмо, тут жарко, - практически читая мои мысли, пробормотал он. Я ощутила, как слегка колыхнулся матрац, когда он стянул с себя толстовку и бросил ее на край кровати. Когда он наклонялся, я краем глаза увидела его обнаженный торс.

О, дорогой боженька, он позади меня с голой грудью… Я тяжело сглотнула и нервно продолжила:
- Хотя мне нравилось, когда она мыла их мне и… ммм… - Я слышала, как участилось дыхание Эдварда, пока я болтала о своей матери и о своих дурацких волосах. Он направлял щетку ровными взмахами, начиная со лба и заканчивая кончиками, плотно прижимая пластмассовые зубчики к моей коже. Я слегка застонала от удовольствия, даже не осознавая, насколько эротичными были звуки, которые я издавала.

Я продолжала рассказывать, отвлекая себя от чувственных ощущений и пламени, разгорающегося в моих интимных местах.
- Она обычно использовала разглаживающий спрей, который пахнул, как арбуз… ммм… дерьмо… аххх…

- Белла, - прошептал он так близко, что я почувствовала его запах, - я не твоя мать.

От его слов я задрожала, хотя мне было так жарко, что я ощущала мелкие бусинки пота, собравшиеся у меня на лбу.

Черт, нет… ты не моя мать.

Его дыхание щекотало мне ухо и посылало витые стрелы желания в мой пах. Эдвард прижал щетку к задней части моей шеи и медленно потянул ее вниз по позвоночнику. Я вновь застонала, потому что это занятие вдруг переросло с очень, очень невинного до очень, очень эротичного.

- Так хорошо? – прошептал он настолько нежным голосом, что я чувствовала, будто могу окутать им все свое тело. Я кивнула головой, снова издавая стоны, когда он пробежался щеткой вдоль моего уха, вниз по шее и по плечу.

- Ой! – вскрикнула я, прошипев сквозь зубы. Эдвард отпрянул, когда я приспустила с плеча футболку, чтобы найти причину боли. – Что-то меня ударило, когда упала полка, - пояснила я.

- Белла, сними футболку, чтобы я мог взглянуть. – Я сделала, как он просил, тут же почувствовав себя очень уязвимой. По моему телу прошлась дрожь, когда холодные, влажные волосы скользнули по моей голой коже. Моя спина была полностью ему открыта, когда он навис надо мной, исследуя плечо. – Мне нужно приложить сюда лед.

- Нет, все в порядке, просто не трогай там. – Эдвард откинулся на пятки, выпустив легкий обиженный вздох. Я обернулась через плечо, на котором, как я видела, красовался восхитительный фиолетово-розовый синяк, расплывшийся по коже. – Пожалуйста… не останавливайся, - вымученным шепотом попросила я. Эдвард снова уселся на колени, возобновляя взмахи расческой, только на этот раз он был более нежным, едва касаясь зубчиками моей обнаженной кожи. Он больше не причесывал мои волосы ради самого расчесывания… это было намного больше.

Как только он коснулся мягкими зубчиками моего позвоночника, я собрала расчесанные волосы и перекинула их через плечо, чтобы он имел доступ ко всей спине. Эдвард испустил низкий, хриплый стон:
- Такая чертовски красивая…

Он мягко задел мочку моего уха, пробегаясь пластмассовой щеткой вдоль моей шеи к плечу, а затем провел ею по ключице. Теперь он находился так близко, что если бы я сдвинулась хоть на чуточку, то наша кожа соприкоснулась бы. Я могла почувствовать своей спиной тепло, исходящее от его груди. Я сбивчиво выдохнула, чувствуя, что мое белье внезапно стало влажным от всего этого «неприкосновения». Это было настолько чувственно, эротично и красиво… я за всю свою жизнь не испытывала ничего подобного.

Он повернул расческу так, чтобы мягкие пластмассовые щетинки оббежали мои лопатки, спустились вдоль ребер к талии и затем снова назад. Я стонала и хныкала при каждом полном таком круге, не беспокоясь о том, что звуки моего удовольствия ужасно напоминают сексуальные звуки. Я была настолько возбуждена и в то же время расслаблена, но я ждала, ждала чего-то…

И тогда это что-то случилось.

Эдвард направил щетку вокруг моей шеи, раскинув ноги так, чтобы мое тело оказалось промеж них. С такого положения он легко мог видеть мой обнаженный перед, и я не посмела от него скрываться. Щетка вновь задела мою ключицу… опускаясь на сей раз все ниже и ниже, пока он не начал выводить широкие круги вокруг каждой моей груди в форме восьмерки, символе бесконечности. Дыхание Эдварда стало тяжелым и затрудненным – явный признак того, что он очень возбужден. Я гадала, хочет ли он «позаботиться» о себе или ожидает, что я засуну руку в свои штаны? Мне даже не стоило сомневаться в том, твердый ли он…

Наше дыхание одновременно запнулось, как только щетка прошлась по моему сильно напрягшемуся соску. Я мягко простонала, а Эдвард прошептал:
- Ты, блядь, заставляешь меня… сходить с ума прямо сейчас…

- Ахххх, ты, боже… мммммм… - прозвучал мой бессвязный ответ. Когда зубчики мягко скользнули по другому соску, я вцепилась пальцами в края кровати, чувствуя, как закручивается внутри меня дрожащая спираль. – Эдвард… думаю, я… оххх… – Я была… так близко. Я слышала, на что должны быть похожи оргазмы, прочла все о них и о том, что они начинаются со слабой волны, а потом постепенно нарастают, пока не взорвут все твое тело. Я слышала, что они заставляют тебя захотеть кричать и видеть звезды, и от них в экстазе сводит пальцы на ногах. Проблема в том, что хоть мои пальцы и «активничали» там, я никогда не могла довести себя до этой точки. Я даже не могла вообразить, на что это будет похоже… до сих пор. Я начала чувствовать нарастающие ощущения, которые были… воистину неописуемыми.

Мой рот приоткрылся, и я начала задыхаться, в то время как жар между моих бедер и боль внизу живота пульсировали и горели. Дыхание Эдварда к этому моменту стало еще более затрудненным. Он тихонько простонал, и как раз когда я думала, что наступит этот момент, мы услышали единственный звук в мире, от которого мне в это мгновенье захотелось расплакаться.

Мягкий стук в дверь, а затем сладкий голос Эсме:
- Эдвард? Могу я с тобой секундочку поговорить?

Вы, вашу мать, сейчас издеваетесь надо мной?

Он подскочил с кровати, словно его задницу внезапно прижгли горячим утюгом, бормоча проклятия, натянул толстовку и поправил пижамные штаны. Его волосы торчали во все стороны, и я жестом показала ему пригладить их, что он и сделал. Должна сказать, что даже во время этого стремительного приведения в порядок, я смогла довольно хорошо разглядеть его пах, прежде чем он надел толстовку, и, да, он был очень, очень возбужден.

Надев свою футболку, лежавшую на краю кровати, я с бьющимся в горле сердцем попыталась затолкать свой лифчик в сумочку. Я осталась с пульсирующей и трепещущей вагиной и чувствовала себя чрезвычайно неудовлетворенной.

Эдвард открыл дверь спальни и мягко прикрыл позади себя. Я, усевшись, едва могла расслышать неясный гул их беседы, чувствуя себя ужасно виноватой за наши невинно-похотливые действия с дурацкой дорожной расческой. Эдвард вскоре вернулся, снова закрывая дверь спальни.

- Ты должна позвонить своему отцу, - отрывисто произнес он, садясь на кровать рядом со мной. Я кивнула, вытащила из сумочки телефон и позвонила. Я оставила Чарли сообщение, где остаюсь и что меня сюда привело, не забыв уточнить, что сплю в гостевой спальне.

Эдвард раздраженно выдохнул.
- Мне так чертовски жаль за все это. Я… эмм… Мне нужно идти…

Я знала, что он не хотел уходить – это было настояние Эсме.
- Во сколько ты встаешь утром? – спросил он, вставая.

- В шесть, - тихо ответила я, глядя ему в лицо. Мне нужно было его поцеловать… Мне нужно было почувствовать его губы на своих, а его руки – вокруг себя… Прикасающиеся, изучающие, сжимающие…

- Ладно, я вернусь утром, чтобы тебя разбудить. Сладких снов, Би. – Он откинул покрывало, выглядя очень грустным, и я забралась в постель. Он подтянул одеяло, глядя на меня с легкой улыбкой.

- Тебе тоже, Эдвард, - прошептала я, устраиваясь на подушках. Мне определенно нужно было снова найти свой момент, как только он уйдет.

Отстойно для него.

Он направился к выходу, но возвратился. Его руки взялись за кромку толстовки, медленно снимая ее, чтобы снова обнажить свой торс. Я бесстыже ахнула от его красоты, вновь и вновь чувствуя покалывания во всем теле, когда он бросил в меня своей одеждой.

- Гель через несколько часов закончится. Тут, вероятно, похолодает, - Эдвард указал на камин, объясняя, почему он снова разделся.

- Спасибо, Э, - мягко поблагодарила я, собирая толстовку в руках и вдыхая ее запах. Она пахла изумительно. – Спокойной ночи.

- Эй, Белла… ты как раз собиралась…

Кончить?

Я кивнула.
- Вполне уверена, что да.

- Вполне уверена? Ты не знаешь? – приподнял он бровь.

- Ну, я никогда… эмм… не кончала, так что… - я пожала плечами.

- Никогда? – широко распахнув глаза, спросил он.

Я качнула головой.
- Никогда.

- Блядь… это вскоре должно измениться. Ты собираешься… эмм?.. – Он слегка покрутил пальцем, указывая на мою промежность, и я глупо улыбнулась.

Закончить?

Я снова кивнула, застенчиво опустив глаза. Он сделал глубокий расстроенный вдох и застонал.

- А ты? – спросила я, уже зная ответ. Он кивнул, закатывая глаза, словно говоря: «Определенно». После этого он мягко поцеловал кончики своих пальцев, коснулся ими воздуха и исчез за дверью.

Как только я точно знала, что он ушел, я скользнула рукой в свои штаны, трогая себя, пока не стало снова приятно, но я не смогла даже приблизиться к тем ощущениям, которые вызывали прикосновения Эдварда. Окончательно расстроившись и почувствовав себя такой смертельно уставшей, что у меня начали гореть веки, я перекатилась набок, обнимая толстовку Эдварда и наслаждаясь ее восхитительным ароматом. Я пропустила молитву, потому что была зла вне веры на происшествие с полкой в подвале и слишком вымоталась, чтобы иметь дело с Большим Парнем Сверху. Погружаясь в сон, я была глубоко опечалена тем, что оставалась одна, и больше чем обижена несвоевременным вмешательством Эсме.

Той ночью мне снились сильные, обнимающие меня руки и ласковые, чуткие прикосновения к моему лицу и волосам, которые были мягкими, нежными и пропитанными любовью.

На следующее утро я проснулась рано, растерявшись на мгновение, прежде чем осознала, где нахожусь. В спальне было все еще темно, поскольку камин больше не испускал мягкого свечения и не дарил желанного тепла. Мой нос оказался холодным, хотя под одеялами мне было уютно и удобно, почти даже жарко. Я села, собирая волосы в «хвост» и проверяя на телефоне время. Пять семнадцать. Положив телефон обратно на тумбочку, я протянула руку, чтобы разгладить возле себя смятое покрывало.

Я озадаченно сморщила нос, поскольку не только не помнила, как посреди ночи надевала толстовку Эдварда, но и была довольно-таки уверена, что крепко спала на правой стороне кровати. Это не имело никакого смысла, но левая сторона была… теплой.

А затем я улыбнулась, понимая, что, в конце концов, возможно, и не спала одна.
______________________________________________________________________
Перевела: nats
Редакция: Sonea

Ну что? Как вам невинные забавы наших птенчиков? :)

Источник: http://robsten.ru/forum/19-611-1