Мы – просто два опороченных сердца,
Но в руках друг друга
Мы становимся святыми и ангелами.
Я люблю твои недостатки,
Я люблю в тебе все -
Твое разбитое сердце, твои сломанные крылья.
Я люблю тебя, когда ты держишь меня,
И когда отворачиваешься -
Я все равно люблю тебя,
И я не боюсь,
Потому что знаю – ты чувствуешь то же самое
И останешься со мной.
Но в руках друг друга
Мы становимся святыми и ангелами.
Я люблю твои недостатки,
Я люблю в тебе все -
Твое разбитое сердце, твои сломанные крылья.
Я люблю тебя, когда ты держишь меня,
И когда отворачиваешься -
Я все равно люблю тебя,
И я не боюсь,
Потому что знаю – ты чувствуешь то же самое
И останешься со мной.
~ Bella ~
Эдвард произнес "Я люблю тебя"… вслух.
На тот момент я в точности не знала, что мне с этим делать, потому что это признание даже отдаленно не походило на то, как я ожидала, оно произойдет, и в каком предвкушении я находилась, чтобы услышать эти три слова… от Эдварда… в первый раз.
Я немало думала об этом. Если честно, то, вероятно, даже слишком много. И из-за того, что я смотрела (хоть и достаточно редко) эти до смешного надуманные подростковые драмы, где парни совершают великие жесты со своими заверениями в бессмертной любви… что ж, полагаю, я ожидала, что если Эдвард когда-нибудь и произнесет эти слова, то поступит именно так. Я ожидала чего-то грандиозного, впечатляющего и показного, сопровождаемого улыбками и смехом. Чего-то столь же выдающегося, как и сам Эдвард.
Но… не того, как он это сказал.
Если хорошенько подумать, то я сказала бы, что вроде как получила версию «Walmart», когда ожидала «Nordstrom»… но еще не поняла тогда, насколько больше мне нравится система скидок. Была ли я разочарована? Черта с два, потому что чего я не осознавала, когда проснулась на следующее утро под своим теплым одеялом и Эдвард с моей кровати уже исчез, что его собственным способом это было грандиознейшим и самым впечатляющим признанием из всех. Его «Я люблю тебя» - тихое и нежное, замаскированное посреди умиротворения, скрытое провозглашение его чувств – было произнесено промеж слез и боли, а больше всего, промеж ненависти к самому себе. (п.п.: Walmart – сеть дешевых магазинов в Америке, Nordstrom - один из крупнейших мульти-брендовых магазинов в мире моды и красоты.)
Эдвард Каллен, красивый мальчик, который, казалось, имеет все – внешность, деньги, воспитание, шарм и замечательную семью – чувствовал, что не заслуживает ничего из этого. Он чувствовал, что не заслуживает в своей жизни ничего хорошего, потому что он очень плохой. Он думал, что не заслуживает меня – меня… испорченной девчонки, которая сбежала от своего позора и страданий, только чтобы крепко и быстро влюбиться в единственного парня в целом мире, с которым не может быть физически. Я изо всех сил пыталась заставить его понять, что его чувства взаимны, он любим и что он никогда не должен так низко думать о себе, поскольку не виноват ни в одном из того, что с ним случилось, но, как мне показалось, он мне не поверил. Его красивые глаза цвета морских стеклышек выдали его. В них отражалась смесь печали и гнева. Его боль была ясной, как день, и я сделала бы все что угодно, лишь бы избавить его от нее.
Он возвел меня на пьедестал… именуя меня ангелом, который спас его. Но мысли, которые я посвящала ему, были очень далеки от ангельских… если бы он только знал…
Как работает его мыслительный процесс, я никак не могла понять, потому что не думаю, что сделала что-нибудь, кроме как послужила причиной усиления его беспокойства.
Одно мое присутствие служило ему постоянным напоминанием того, в чем он был обвинен и чего он не мог иметь. Даже взять обычные ассоциации: мой отчим – бейсбольный игрок, а Эдвард забросил это; Чарли – бывший коп, в настоящем работающий частным сыщиком, и Эдвард, что очевидно, чувствует себя неуютно в его компании и боится его. Не думаю, что его изводят обычные подростковые страхи. Этот страх… этот страх таит в себе, что Чарли каким-то образом – при помощи своего сверхразвитого детективного мастерства или своего рода внутреннего детектора, настроенного на извращенцев… просто знает.
Я даже представить не могла, как это – так жить, всегда бояться даже тех вещей, которые тебе не подконтрольны. Одно лишь случайное прикосновение ко мне или к любой другой девушке до смешного сильно заставляло его дрожать от страха. На хэллоуинской вечеринке Эдвард даже не пытался добыть мне выпивку, поскольку помещение было слишком переполнено, и он знал, что неизбежно соприкоснется с кем-то. Не то чтобы все там следили за ним… ну, следили именно по той причине. От меня не укрылось, что Маккена, Джессика и Лорен практически весь вечер не сводили с нас с Эдвардом глаз.
Я ничего не сказала ему, потому что у него и так был дрянной вечер, а последнее, чего мне хотелось, это усилить его нервозность и ухудшить и без того паршивое настроение, но то, что они наблюдали за ним, бесило меня. Я просто собиралась внушить себе, что они поглазеют на него и на этом отстанут. Хотя это не избавило мои мысли от желания выковырять их глаза своими свеженакрашенными ногтями. Полагаю, что название лака «Жажда крови» от «OPI» имело различное значение в зависимости от того, кто его использует.
И еще меня беспокоило, что Майк был чересчур игривым со мной, когда я танцевала. И хотя я открыто заявила ему, что я с Эдвардом, Майк сказал: «И что, я здесь с Джессикой, и даже если я сейчас разговариваю и танцую с другой девушкой, она все равно чуть позже встанет на колени и отсосет мне. Так что расслабься». Мне стоило бы врезать по его самодовольной роже и немедленно предупредить насчет него Джесс, но я ничего ей не должна и, если честно, мне на нее плевать – я пыталась перестать быть все время хорошей для всех. Майк оказался подонком, и я тут же решила, что не испытываю к нему никакого уважения. Насколько могу судить, они заслуживают друг друга.
А затем всплыла проблема с кокаином. У Эдварда практически открылось слюнотечение на него, он уставился на него так, словно это пресная вода посреди пустыни. Я поняла, что он хочет его, и это напугало меня до смерти.
Наркотики нагоняли на меня ужас. Да, можете называть меня огромной лицемеркой, поскольку начиная со своего переезда в Форкс, я курила травку практически каждый день. Я на самом деле не считала марихуану тяжелым наркотиком. Я никогда не слышала, чтобы кто-то умер от передозировки марихуаной, и она является натуральной травой (вроде как) и не вызывает такого привыкания, как амфетамин или героин, под влиянием которых люди начинают грабить банки и все такое. Ну, не считая случайных краж в мини-маркетах, когда случайному безденежному любителю приспичило отведать чипсов «Cheetos» или кексов «Little Debbie».
Кокаин - это совсем другое. В Калифорнии люди, с которыми я общалась, употребляли кокаин все время. Богатые дети имели доступ к такому большому количеству наркоты, что это просто пугало, и по-любому, кокс был предпочтительнее всего. Наверное потому, что хоть ты и ощущаешь кайф от него, все равно сохраняешь над собой полный контроль. Я спросила Эдварда, на что это похоже, даже при том, что уже знала это от Бри. Мне хотелось услышать о его собственном опыте, и меня напугал его рассказ о том, как это влияло на него, поскольку его тон был почти восторженным, когда он вспоминал свои переживания от этого. Он сказал, что не станет снова этого делать, и я ему поверила. Поэтому я оставила все как есть, надеясь, что Эдвард будет верен своим словам и с уважением отнесется к моим пожеланиям.
В понедельник в школе я нервничала, боясь встречи с Эдвардом, потому что не знала, чего мне ждать после прошлой ночи. Я оделась с особой тщательностью, надев белую блузку с летящими рукавами, потому что, насколько я знала, она ему нравится. Я гадала, как он будет вести себя со мной теперь… будет ли он ласковым и любящим или вновь вернется к своей обычной маске жесткого, задумчивого, таинственного парня. Джекил и Хайд даже в подметки не годятся моему красивому мальчику.
Эдвард плакал передо мной, сказал, что любит меня, а затем признался, что, по его мнению, он недостаточно хорош, чтобы быть со мной. Это означает, что наши отношения определенно подвергнутся корректировке. О, и да, еще учтем тот факт, что он видел меня, распростертой в позе орла, с открытой вагиной, в то время как я мастурбирую, и помог мне достичь фантастического оргазма. Это тоже учтем.
Но Эдвард не встретил меня после второго урока, как делал обычно. Я отправила ему сообщение, размышляя, где, черт возьми, он может быть, но ответа не пришло. Я напугалась, что он сбежал или подумал, будто совершил колоссальную ошибку или что-то такое, признавшись в своих чувствах. Предыдущей ночью в кровати я держала его за руку и вроде как поцеловала его, поскольку была так тронута словами, предшествующими его слезам… он был сконфужен или сердит, что я прикоснулась к нему? Как мог он сердиться?.. Это был самый сладкий, самый откровенный момент за всю мою жизнь, и он сбежал от этого?
Я с тревогой ждала ответа, обкусывая до мяса ногти и беспрестанно думая об его отсутствии. На третьем уроке Розали практически атаковала меня вопросами, поняв, что что-то не так. Я чувствовала себя так, словно полностью предаю доверие Эдварда, выставляя его тайны и уязвимость напоказ, но мне было настолько плохо, что просто хотелось высказаться хоть кому-нибудь.
Поэтому я написала ей записку, описывая все, что произошло, и подчеркивая тот факт, что Эдварда сегодня нигде не видать. Она передала ее назад, говоря мне, чтобы я не волновалась и что его вроде как «Я люблю тебя» - это определенно «Я люблю тебя», а не просто какой-то вызванный слезами бред. Она чувствовала, что он не из тех парней, которые направо и налево швыряются такими словами и чувствами, и что это был его способ показать мне или сказать о своих чувствах посреди наполненной слезами и соплями путаницы. Она на какое-то время успокоила мой ум, а затем на ланче Джаспер наконец-то сообщил мне, что Эдвард проснулся утром с сильной слабостью, ужасной ангиной и лихорадкой. Я почувствовала себя очень глупой из-за того, что даже подумала о нем что-то плохое, а затем начала разбираться в причинах своей безосновательной ненадежности.
Я дебатировала, стоит ли мне попытаться увидеться с ним после школы, и Джаспер сказал, что, наверное, стоит и чтобы я не волновалась о том, почему Эдвард не ответил на мое сообщение, поскольку он, вероятнее всего, спит. Он, очевидно, болел так каждый год, и болезнь проходила тяжело. Нет нужды говорить, что я испытала облегчение. Затем мне стало стыдно, потому что я поняла, что предпочла бы, чтобы он заболел, чем то, что он оставил бы меня. Да, вот такой из меня ангел.
После биологии я позвонила Чарли, готовясь выложить ему тщательно продуманную ложь, будто бы у меня начались месячные, которые просочились через мои белые штаны (можно подумать, я надела бы белые штаны в ноябре), и мне нужно пойти домой, потому что я умираю от смущения. Но как только я упомянула слово «месячные», Чарли категорически приказал мне умолкнуть. Этот мужчина, глазом не моргнув, передал бы документы на дом и свой абсолютно новый грузовик, лишь бы избежать любого упоминания о менструальном цикле его дочери.
Будем знать на будущее.
Однако зарегистрировала я свой уход только после шестого урока, а затем заехала в продуктовый магазин, чтобы купить ингредиенты для куриного супа, заодно захватив фруктовое мороженое и большой пакет M&M's. Я купила пастилок и пригоршню моментальных лотерейных билетиков, из-за которых мне пришлось флиртовать с парнем-продавцом, чтобы он позволил их приобрести, поскольку мне еще нет восемнадцати. Мне нравилось иметь грудь… она работала лучше, чем карта АмЭкс. (п.п.: АмЭкс – пластиковая карта American Express.)
О, и я пообещала чуваку, что разделю с ним свой выигрыш… как будто это могло когда-нибудь произойти. Простофиля.
Если бы я сорвала большой куш, то не знаю, что бы купила, потому что единственная вещь, которую мне хотелось сейчас, не могла быть куплена за деньги. Счастье Эдварда было абсолютно бесценным и, к сожалению, не продавалось.
Я быстро сделала дома суп, стремясь поскорей увидеть Эдварда, но в то же время ужасно нервничая. «Ягуар» Эсме стоял на подъездной дорожке, а я надеялась, что смогу избежать ее, поскольку она могла бы обидеться, что я приготовила суп для ее сына. Но когда она открыла мне дверь, ее лицо засияло.
- Белла! О, я так рада, что ты здесь. Ты останешься ненадолго? Мне нужно на пару часов уехать, а я не хочу оставлять его одного. И просто чтоб ты знала, Эдвард – большой ребенок, когда болеет, – Эсме закатила глаза и улыбнулась, провожая меня внутрь. Она говорила со скоростью ста слов в минуту, напоминая тех безумных матерей, которые используют няню, до смерти желая сбежать, пока их дети смотрят на DVD «Дашу-путешественницу».
- Конечно, езжайте, - засмеялась я. – Он в порядке? – Эсме вытянула шею, заглядывая в пакет. – Это куриный суп с тортеллини, - пояснила я, робко улыбаясь. - Надеюсь, ничего страшного, что я приготовила ему?
- Конечно нет! Он терпеть не может мою стряпню, и я не смогла заставить его сегодня съесть хоть что-нибудь. Карлайл проверил его утром, и у него стрептококк, так что не пользуйся с ним одной ложкой, иначе заразишься тоже. – Эсме накинула пальто и перебросила через плечо сумочку. – Я скоро вернусь. У него есть номер моего сотового, если вам понадобится что-нибудь. О, и на его тумбочке стоит пузырек с антибиотиками. Если он поест, убедись, что он примет таблетку в четыре часа. – Дверь закрылась, и она умчалась вниз по дороге. Неудивительно, что ей нравится Элис. Я не осознавала до этого момента, насколько они похожи… слегка безумным образом. Должно быть, болеющий Эдвард - реальное испытание для Эсме.
Я прошла в кухню, взяла тарелку с ложкой и сунула коробку с мороженым в морозилку. Я направилась наверх к комнате Эдварда и легонько постучала в его дверь, но когда не услышала ответа, то проскользнула внутрь, тихо прикрывая за собой дверь. Он, по пояс обнаженный, лежал на животе, одной рукой обнимая подушку, а другой прикрывая рот. Я заметила вдоль его челюсти легкий отблеск темной щетины… впервые. Волосы на его затылке были спутанными и влажными, и он выглядел таким сексуальным, но все же таким уязвимым. Думаю, что даже углядела легкий проблеск слюны, вытекшей из его рта.
Ох… такой милый и такой непристойный одновременно.
На его тумбочке находились закрытый пузырек с предписанным лекарством и коробочка «Адвила» наряду с полупустым стаканом воды. Также там были ушной термометр и спрей для горла – очень аккуратно выстроенные. Я улыбнулась, подумав, что он опрятен, даже когда болен.
Поставив суп на тумбочку, я села на кушетку напротив его кровати, наблюдая за тем, как он спит. Он, безусловно, был самым красивым видением из всех, что я когда-либо видела. Настолько умиротворенный, настолько восхитительный – даже для парня. Одно лишь то, как трепетали на щеках его темные ресницы, гладкость его бледной кожи, колеблющейся поверх мускулов, когда он дышал, периодический подъем и падение его груди во время этого… Я могла бы наблюдать, как он спит, весь день, хотя… сильное желание прикоснуться к нему было подавляющим, как и желание облизать те маленькие впадинки, что подчеркивали начало его позвоночника. Я подумала, что, может, если тихонько сделаю это, он и не узнает. Это было плохо и неправильно, но я понимала, почему он не хотел вырабатывать привычку к прикосновениям наедине.
Прикосновение к нему походило на зависимость. Я нуждалась в этом… я жаждала чувства его кожи, согревающей мои пальцы, и тех ощущений, которые появлялись от такой близости к нему, поглощения его запахом и его всем. Я неуверенно переместилась с кушетки на край кровати, точно в то место, где сидела, когда Эдвард позволил мне наблюдать, как он заботится о себе. Я смотрела на него всего несколько минут, прежде чем протянула руку, легонько проводя пальцами вдоль его позвоночника. Его кожа от лихорадки была обжигающе горячей. Он вздохнул, и я незамедлительно одернула руку, боясь, что он рассердится, если проснется и обнаружит, что я тайком прикасаюсь к нему.
Но подобно «кожному» наркоману, коим я стремительно становилась, я подождала несколько минут, после чего протянулась, чтобы пробежаться кончиком пальца по полумесяцу его уха, прошлась через влажные волосы на затылке и спустилась вниз по его плечу к бицепсу, останавливаясь на татуировке. Кожа здесь была выпуклой в тех местах, где виднелись чернила, и я нашла захватывающим витиеватый племенной узор, обвивающийся вокруг его мускула.
Эдвард снова вздохнул, вжимаясь на этот раз лицом в подушку под собой. Он тихо застонал, явно от боли. Его ресницы затрепетали, и он уставился на тумбочку, нахмурив брови при виде пакета, который я принесла. Он не заметил, что я сижу рядом.
- Хей, - мягко произнесла я, и он подскочил, закрывая лицо, а затем снова застонал.
- Привет, Би, – его голос был едва слышимым, скрипучим и хриплым. Он быстро провел рукой по рту, эффективно вытирая следы слюней.
- Как себя чувствуешь? – Я едва не подумала, что мне, вероятно, стоит сесть себе на руки, поскольку желание приласкать его щеку пересиливало меня. Эдвард дотянулся до стакана с водой, сделал глоток и вздрогнул.
- Черт, - выдохнул он, тяжело сглатывая. – Я чувствую себя дерьмово. Думаю, что могу умереть. Ты не заболела?
Я отрицательно покачала головой, и он перевернулся, подтягивая покрывала к своей груди.
- Я заволновалась, когда ты не встретил меня сегодня. Я подумала, что ты, возможно, избегаешь меня, потому что чувствуешь себя плохо из-за вчерашней ночи, - тихо сказала я. Он улыбнулся, опустив глаза, явно слегка смущенный. Он выглядел по-другому со щетиной… как-то старше. И хотя его все еще влажные, блестящие, не уложенные волосы находились в непривычном состоянии без геля, они были красивыми и такими мягкими на вид. Я могла бы поклясться, что слышала, как они зовут меня по имени… Белла, Белла, прикоснись к нам…
- Если бы я мог поступить по-своему, то провел бы всю ночь с тобой, но в районе двух часов позвонила мама, интересуясь, где, черт возьми, я нахожусь. Я чувствовал себя дерьмово, так что пошел домой. Хотя мне хотелось бы, чтобы я мог проснуться с тобой, - грубовато прошептал он.
- Мне тоже. Я… - Мне хотелось сказать что-нибудь о том, как он открылся мне и произнес те слова, но я струсила. – Я принесла тебе немного супа. Это тортеллини в курином бульоне. Ты голоден?
Он закивал головой, а его глаза засветились, вызывая во мне всплеск гордости за то, что моя готовка смогла разбудить такую реакцию у умирающего человека. Пока он усаживался, я помогла ему поправить подушки за спиной, и моя рука случайно… а может и не случайно, коснулась впадинок на его спине.
Я осторожно налила немного супа в тарелку и протянула ее ему, зная, что даже в состоянии боли он нервно следит за мной, думая, что я неизбежно пролью что-то.
- Хочешь, чтобы я покормила тебя? – хихикнула я.
Он слегка ухмыльнулся, поднося ложку к губам.
- Спасибо, я справлюсь. – Он съел несколько ложек, вздрагивая каждый раз, когда глотал, и красочно матерясь, чтобы объяснить боль, которую это вызывало. Его волосы продолжали спадать на лицо, раздражая его, поэтому я вытащила из своих волос маленький «крабик» и зачесала его пряди назад, закрепляя их.
Он недоверчиво посмотрел на меня, жалуясь:
- Белла, не издевайся надо мной, когда я болен.
Но я промолчала, тихонько посмеиваясь над ним с моей заколкой в волосах, успешно держащей раздражавший его своенравный локон. Он не избавился от «крабика», а просто продолжил есть. Мне понравилось, что он отчасти послушный, когда болеет.
- Мне нужно подстричься, - решительно произнес он. Я улыбнулась и прикрыла рот, вспомнив, что сказала Мэгги, когда мы убирались после обеда. Она увидела Эдварда, когда он впервые пришел, и буквально осадила меня.
Она была слегка ошеломлена тем, насколько, оказывается, маленький мир, поясняя, что… ну, думаю, ее точными словами были: «Твой парень – постоянный клиент в моем салоне, и все девочки там называют его «Кошачьей мятой», потому что он привлекает всех богатых «пум». Они буквально исходят слюнями на его мужественно-мальчишеское тело, точеные черты и сразу-после-секса волосы… Боже, эти волосы! Как ты выдерживаешь это, Белла? Вы двое, должно быть, не отлипаете друг от друга, когда твоего папы нет дома, да?» И она энергично начала обмахиваться.
Если бы она только знала то неизмеримое количество сдержанности, которое мне приходится прикладывать, учитывая, что надо мной так мало родительского контроля. Я закатила глаза при упоминании слова «пумы», но по всей честности, это не являлось неожиданностью. Он великолепен.
Она сказала мне, что Э делал маникюр и педикюр, а также подправлял воском брови, но предполагалось, что это останется конфиденциальным. Я знала о конфиденциальности доктора/пациента, но понятия не имела, что существует и конфиденциальность косметолога/клиента. Для меня не оказалось сюрпризом, что Эдвард делал профессиональную интимную стрижку, но я подумала, что это немного комично и так отлично подходит ему.
Он съел больше супа, чем я от него ожидала, потому что ему было слишком больно глотать, но я нашла, что заботиться о нем мне понравилось. В итоге я забрала у него тарелку, ставя ее на тумбочку, и он похлопал по месту на кровати рядом с собой.
Скинув обувь, я забралась на кровать к Эдварду, улыбаясь, поскольку представила нас стариками, которые вместе едят суп, а затем снимают свои зубные протезы, складывая их рядом на тумбочке. Он обернул бы мои плечи одним из тех четырехсот уродливых шерстяных покрывал, которые я связала, а я бы держала его за руку, покрытую старческими пятнами, морщинистую, но все еще красивую. И я сказала бы: «Я люблю тебя», а он сказал бы: «Я люблю тебя больше», - и затем мы бы начали спорить, кто кого любит больше. Это было бы забавно и мило, и я слегка загрустила от таких своих мыслей. Я всегда считала бы Эдварда красивым, независимо от того, как бы он выглядел, потому что по правде он таким и был – внутри и снаружи.
Я, как и наказала Эсме, дала ему таблетку, чувствуя себя до странного по-матерински, но в то же время получая от этого удовольствие. Он спустился ниже, под покрывало, прижимая одну из подушек к телу. Она служила границей между нами, когда мы вновь легли лицом друг к другу. Его наволочка пахла им, и это заставило все мое тело наполниться комфортом и желанием. Я сделала себе заметку стащить одну такую, как только он выздоровеет.
- Мэгги знает тебя из своего салона, - ухмыльнувшись, сказала я.
Он быстро моргнул.
- «E-Clips» - это ее салон? Вот почему она смотрела на меня вчера так странно! Я не мог понять, почему она на меня так пялится. Я знал, что видел ее где-то. О, дерьмо, она ведь не рассказала тебе… - Эдвард вздрогнул, частично от боли после такой длинной речи, и, думаю, возможно, от мысли, что я могу знать о его регулярных расслабляющих процедурах.
Я хихикнула.
- Брови… да, это вроде как очевидно, но маникюр-педикюр? Действительно? – произнесла я, дразняще сморщив нос.
Он засмеялся и вздохнул.
- В мою защиту, - грубовато ответил он, - могу сказать, что я – наполовину итальянец, и если я не подправляю брови, то похож на гребаного йети. А все остальное дерьмо, что ж… я делаю его точно не ради результата, хотя это – бонус. Просто это… доставляет реально много удовольствия, - пожал он плечами и вздрогнул, когда снова сглотнул. – Джаспер с Эмметом тоже делают это, так что пойди и посмейся над теми женоподобными ушлепками, потому что у них нет оправдания.
- О… ооооо, - протянула я, кивая, когда в моей голове включилась лампочка. Он делает эти процедуры просто потому, что ему нравится физический контакт. И если это не самое печальное, что я когда-либо слышала, то я не знаю, что тогда.
- Иногда я там делаю еще и массаж. У них изумительные массажисты. Ты когда-нибудь делала массаж? – Я покачала головой, подбираясь пальцами ближе к нему. – Что ж, мне нужно будет в субботу съездить в Сиэтл, чтобы позаботиться о кое-каком юридическом дерьме, и я хочу подстричься, пока я там. Если захочешь поехать со мной, то я договорюсь о сеансе массажа для тебя, а затем мы можем сходить в какое-нибудь хорошее место на обед. Мне к концу недели должно стать лучше, - его голос звучал абсолютно больным, и некоторые слова вышли почти неслышными.
Я лучезарно заулыбалась, взволнованно кивая.
- Это звучит великолепно, но не разговаривай больше, ладно? Мне больно слышать тебя. – Эдвард просто кивнул. Я улыбнулась на его волосы, потому что он все еще неосознанно носил мою заколку.
И в это самое время он из чистой привычки потянулся рукой, чтобы пройтись пальцами по волосам. Когда он зацепился за заколку, я увидела в его глазах озорную искорку. Он расстегнул «крабик» и шутливо прошептал, снимая его:
- Ты – чистое зло, потому что дразнишь умирающего человека, и я очень тебя ненавижу.
Я цокнула языком, закатывая глаза.
- О, ты очень любишь меня и знаешь об этом. – Ошеломленная этим, я подумала, что, возможно, ответила слишком быстро.
Его рука протянулась, чтобы закрепить заколку обратно мне в волосы, и он прошептал:
- Да, люблю… безмерно. – И затем я растаяла в липкую лужицу любви, растекаясь прямо там, на его кровати. Было странно слышать, что он говорит мне такие вещи, но и в то же время удивительно. Это заставило меня почувствовать себя одурманенной и захмелевшей.
Его мизинец легонько задел мой лоб, пока его глаза изо всех сил пытались не закрыться.
- Спасибо, красавица, - прошептал Эдвард, а затем, какие-то минуты спустя, он погрузился в сон. Я не могла не заметить, что то, как он это сказал, казалось большим, чем простое спасибо за суп… создавалось впечатление, что, возможно, это был шепот благодарности за то, что я выслушала его и была рядом с ним, а возможно даже и за то… что люблю его в ответ.
Я наблюдала за его мирным сном, пока не услышала, что Эсме вернулась в дом. Я прошептала Эдварду: «Я люблю тебя. Поправляйся», - и мягко поцеловала его в макушку. Собрав все оставшееся от супа, я спустилась вниз. Она усмехнулась при виде пустой суповой тарелки, а я просто пробормотала, что он был очень голоден.
Эсме привезла тонну продуктов, и мы болтали, пока я помогала ей распаковать их. Она пригласила меня остаться на обед, но я отказалась, зная, что меня ждет домашняя работа по английскому, и мне хотелось перекрасить ногти, так как я загубила свой свежий маникюр, пока беспокоилась об Эдварде.
Я поставила оставшийся суп в холодильник, прикрепив записку: «Для Эдварда. Съешь и умрешь медленной мучительной смертью», - зная, что оба его брата, а возможно и отец, сражались бы до смерти, чтобы поесть чего-нибудь неорганического с консервантами, солью и реальным вкусом.
Собравшись уходить, я, сжав губы, дебатировала с собой, задать или не задать Эсме вопрос. Ее голова была скрыта в морозилке, и я даже не была уверена, услышит ли она меня.
- Эсме? Я могу что-нибудь сделать для него? В смысле, облегчить все это? – Я закусила губу, чувствуя себя из-за этой темы беспричинно неловко.
- О, ну… он, я уверена, не будет посещать школу до пятницы, так что, если хочешь, то можешь принести его книги и домашнее задание - это было бы любезно с твоей стороны - и, конечно же, ты можешь принести ему еще еды. – Она подмигнула мне, поднимая коробку фруктового мороженого, которое я принесла. Я тихо засмеялась, покачивая головой.
- Конечно… но я имела в виду, могу ли сделать что-то, чтобы помочь с его… ситуацией? Он постоянно кажется таким расстроенным, и я не могу не чувствовать, что делаю только хуже, просто находясь рядом с ним и напоминая ему о том, чего он не может сделать. – Я переступила с ноги на ногу, ожидая ее ответа.
Она вздохнула, откидывая волосы назад.
- Думаю, с его ситуацией ничего не поделать, и Эдвард должен справляться с ней любым подходящим ему способом. Все должно идти своим чередом. Ты уже сделала все намного лучше для него, и я честно могу понять, почему ты чувствуешь противоположное. Ты очень важна для него, Белла. Он теперь улыбается, и он смеется, как не смеялся уже очень давно. Ты хорошо влияешь на Эдварда. Мы с Карлайлом ценим это, как и то, что ты приняла его таким, как есть, а… - она умолкла на мгновенье, прежде чем закончить предложение, - не многие девушки твоего возраста смогли бы.
- Он достоин ожидания, - улыбнулась я, кивая.
Она подошла ко мне и, к моему полному удивлению, поцеловала меня в макушку.
- Спасибо.
Я помахала на прощание, но когда я уже закрывала входную дверь, она позвала:
- Белла? - Я обернулась, встречаясь с ней глазами. – Сделай так, чтобы он снова играл в бейсбол. Это… это очень помогло бы.
Я ушла, обдумывая эту мысль. Бейсбол был чем-то, что он любил, в чем преуспевал и чем гордился. Если бы он смог вернуть ту часть себя, то это, вероятно, помогло бы ему вернуть самоуважение и все, что бы там ни было. Я не знала, как сделать это, потому что это щекотливая тема для него и каждый раз, когда я поднимала ее, он закрывался. Возможно, пришла пора сделать маленький звонок Филу. Может, Чарли не единственный в семье, кто владеет скрытыми полицейскими навыками…
~ % ~
Перевела: nats
Редакция: Sonea
Источник: http://robsten.ru/forum/19-611-1
0
