И они, черт подери, прикасались к нему.
Одна из блондинок обвивала руками его шею, будто что-то нашептывала ему на ухо. Эдвард бережно держал ее за талию, а затем отодвинулся, чтобы поцеловать вторую блондинку в щеку. Брюнетка протянула ему руку, которую он пожал со своей трусики-сшибающей улыбкой. И мой живот при виде всей этой сцены свело от отвратительной кислоты, шоколадного мартини и ревностного гнева. Эти три девушки меньше чем за две секунды стали более близки с Эдвардом, чем я за три месяца… и что самое худшее – Эдвард позволял всему этому происходить.
Я буквально почувствовала, как поднимается к горлу желчь, когда увидела, как он взаимодействует с этими девушками, которые ему, очевидно, не только знакомы, но и которым явно больше восемнадцати, если он не колеблясь прикасается к ним. Я поняла, что мое сердце колотится слишком сильно и что я не сделала ни единого вдоха или движения с тех пор, как обнаружила его в окружении девушек. Я раньше определенно не относила себя к ревнивым людям, но, думаю, чувство собственничества главным образом порождалось тем, что я не могла прикоснуться к своему чертовому парню, а эти, кем бы они, черт подери, ни были, девушки могли, очевидно, так как Эдвард улыбался им и смеялся, и не делал ни единой попытки остановить их. Я была буквально ошеломлена всем этим… тем, какой Эдвард с ними… общительный и смеющийся, спокойный, уверенный, уравновешенный.
В кого, черт возьми, он вдруг превратился? Куда делся мой парень? Мне понравился уверенный Эдвард от ранее… на этот? Черта с два, нет, этот мне не нравился совсем.
Он прислонился к перилам, приподняв одну ногу на перекладину сзади себя; в одной его руке был свежий напиток, а другая рука обхватывала поручень. Взяв в конце концов себя в руки, я в бешенстве направилась через танцпол к лестнице. Я знала, что не должна вести себя так, что не имею никакого права, но мое раздражение, которое я чувствовала после того, как увидела его с этими девушками, мне не подчинялось. Это просто было чертовски несправедливо.
Я оперлась о большую белую колонну наверху, на приличном расстоянии от них, чтобы просто попытаться успокоиться, прежде чем приближаться к ним. Одна из блондинок вытянула руку с телефоном в ней, Эдвард склонил голову к ее голове, и она сняла фотографию их двоих… как если бы они были чертовой маленькой парочкой или чем-то таким.
Я увидела, как Эдвард повернулся к танцполу, прикрывая глаза от стробоскопов. Он искал меня. Отвернувшись в противоположную сторону, он вытащил телефон, и голубоватое свечение экрана осветило его лицо, а пару секунд спустя я почувствовала, как в моей сумочке завибрировал сотовый.
Где ты?
Я ответила:
Наблюдаю, как тебя осаждают три шлюхи.
Его лицо вытянулось, и он вскинул голову, тут же встречаясь с моим пристальным взглядом. Он что-то сказал девушкам, проносясь мимо них, когда направился по проходу ко мне. Оттолкнувшись ногой от колонны, я очень медленно пошла навстречу к Эдварду и нашему теперь уже чрезвычайно перенаселенному столику.
Моя голова гудела от хмеля, я была чрезвычайно раздражена, понятия не имея, что мне делать, и злилась на себя и Эдварда, потому что этот чертов столик был моим, а я внезапно чувствовала, будто вторгаюсь на частную вечеринку. Я остановилась, спрятав руки в задние карманы и выставив бедро, с неловкостью ожидая, пока Эдвард подойдет ко мне.
- Что случилось, детка? – слегка нечленораздельно спросил он. Его опущенные по бокам руки подергивались, и он, чтобы удержать их под контролем, засунул их в карманы. Я знала, что ему хотелось прикоснуться ко мне.
Я кивнула в сторону стола.
- Кто это? – спросила я и поморщилась, так как мой голос надломился от подступающих слез. Воздух казался настолько густым, словно в моих легких было масло, на котором они поджаривались от ярости.
- Эмм… это… эмм… Ирина, Таня и… эмм… Тиа… так она назвалась, кажется, я не помню. Ну, знаешь, друзей моих родителей … дочери. – Эдвард нерешительно улыбнулся, сжимая губы. Его глаза были блестящими и слегка покрасневшими, и это говорило о том, что он практически пьян. Взмахом руки предложив мне следовать за ним, он произнес: - Пойдем… я познакомлю вас.
Я глубоко вдохнула, чувствуя, как кипит под моей кожей кровь. Я точно знала, кто, черт возьми, они такие.
- Таня… девушка, с которой ты потерял девственность? Нет, спасибо, мне не хочется. – Однако мне очень хочется выпотрошить ее, как гребаную рыбу.
Его брови сошлись на переносице в явной растерянности и непонимании, почему это мне не хочется, чтобы меня официально познакомили с девушкой, в которую он совал свой член. Он, черт его дери, издевается?
- В чем проблема? О, да ладно, красавица, не будь такой. Они - всего лишь друзья… пожалуйста, пойдем, познакомишься с ними. – Его глаза умоляли меня, и как бы мне ни хотелось отказать ему, я просто не могла. Я неохотно последовала за Эдвардом обратно к столику, где на наших местах с комфортом устроились обе блондинки. Я быстро отметила, что мой наполовину полный бокал мартини был кем-то отодвинут на край стола, словно молчаливый знак официантке, что этим вечером он больше не пригодится.
Оглядывая этих трех великолепных, с ног до головы идеальных девушек, я была неизмеримо благодарна себе, что во время посещения уборной освежила блеск для губ и потрудилась удостовериться, что выгляжу прилично, потому что последнее, чего мне хотелось, это встретиться с его бывшей, выглядя как дерьмо.
- Это моя девушка, Белла, - радостно провозгласил он, когда глаза всех девушек обратились ко мне. – Любимая, это – Таня, - указал он на одну из блондинок, которая, очевидно, являлась близняшкой второй блондинки. Должна сказать… они обе были потрясающе красивы, и это до крайности раздражало меня. Встав, она протянула мне руку, но ее рукопожатие напоминало прикосновение дохлой рыбы… она едва дотронулась до моих пальцев, возвышаясь надо мной в своих черных шпильках.
- Привет, приятно наконец-то встретиться с тобой, - дружественно – ради Эдварда – произнесла я. Она не ответила.
Эдвард продолжил:
- Это Ирина, а это…
- Тиа, - подхватила брюнетка, протягивая свою руку мне. Ирина сделала то же самое, а затем, когда подошла официантка с полным напитков подносом, встала, практически втискиваясь между мной и Эдвардом. Я заметила, что для меня там не было напитка, хотя мой полупустой бокал официантка забрала.
- Значит, теперь, насколько я поняла, они сидят с нами, и с выпивкой для меня на сегодня покончено, - абсолютно раздраженная пробормотала я себе. Я попыталась начать разговор с Ириной, пока Эдвард разговаривал с Таней, но на середине моей истории о секс-шопе она вытащила свой телефон, показывая, что ей на меня плевать. Я постояла рядом, ожидая, пока она закончит писать сообщение, но в конце концов устала от ее невежливости. Внимание Эдварда было полностью захвачено тем, что бы, черт возьми, там ни рассказывали ему Таня с Тией. Я попыталась присоединиться к беседе, ненавязчиво вклиниваясь в их компанию, но у меня создалось впечатление, что они сознательно не впускают меня. Пару раз я пыталась подстроиться под разговор, но бесполезно. Никто из них не предпринял попытки заговорить со мной или хотя бы проявить ко мне интерес.
Я чувствовала себя глупой, слишком юной и абсолютно несоответствующей.
Ощущая себя до абсурда нежеланной в их «кругу» или «квадрате», как это было на самом деле, я переместилась к перилам, наблюдая за колышущимся и пульсирующим хаосом на танцполе и желая оказаться там, вместо того чтобы находиться здесь, с этими шлюхами. Я на мгновенье обернулась, мельком заметив, как Эдвард бросает на поднос официантки еще несколько купюр, оплачивая следующую порцию напитков, а затем отвернулась к танцполу, закатывая глаза.
Спустя минуту стробоскопы потухли, музыка прервалась, и как только огромное помещение погрузилось в темноту, «Новолуние» вернулось на сцену. Эдвард подошел и встал рядом со мной, а Таня и остальные девушки – рядом с ним. Они свистели и кричали, приветствуя группу, чем привлекали к себе внимание, что смущало меня.
Эдвард вручил мне свежее мартини, прошептав на ухо:
- Я люблю тебя.
Я кротко улыбнулась, прошептала это же в ответ и снова повернулась лицом к сцене, делая большой глоток своего напитка. К концу следующей песни мой бокал был пуст, в голове плыло, а ноги начали подгибаться. Время от времени Таня наклонялась к Эдварду и шептала ему что-то на ухо, скользя при этом рукой по его плечу или от волнения шаловливо сжимая его предплечье. А однажды она даже запустила свои ногти в волосы на его затылке, массажируя там кожу… эта сука была чертовски наглой.
Эдвард же просто смеялся в ответ на действия Тани и периодически одаривал ее искренними улыбками. Я сердито уставилась на нее, сузив глаза, когда она наклонилась над перилами и встретилась со мной взглядом. Может, это сказался алкоголь, а может тот факт, что моя голова была готова взорваться от вспышки ревностного гнева к этой суке, но, клянусь, она ухмыльнулась мне.
И это взбесило меня до чертиков – я уже и так достаточно вынесла на сегодня.
Я скользнула ладонью вдоль серебристого поручня, дотягиваясь до руки Эдварда и переплетая свои пальцы с его. Эдвард резко отдернул руку, посмотрев на меня так, словно я – чертова сумасшедшая, потому что попыталась сделать такое, и неодобрительно покачал на меня головой.
Я приподнялась на носочки и прошептала ему в ухо:
- Хей, Э? – Я чувствовала, что произношу слова слегка невнятно, но не смогла найти в себе сил, чтобы исправить это или даже чтобы волноваться об этом. – Если она, черт подери, еще раз прикоснется к тебе, я врежу ей по ее уродливому блядскому рту.
Я пожалела о своих сердитых словах почти в то же мгновенье, как они сорвались с языка, так как глаза Эдварда расширились, наполнившись выражением, которого я не поняла.
- Хмм… детка, возможно, с тебя на сегодня хватит. Ты явно пьяна и больше чем недружелюбна, и как бы мне ни хотелось насладиться этим, я не ощущаю сейчас желания разнимать бабью склоку.
Его резкие действия и последовавшие за ними обидные слова глубоко меня ранили… словно в мое сердце вонзили нож и прокрутили его там, кромсая все, что осталось от моего самообладания и гордости.
- Если это сделает тебя счастливым, Э… я уйду, - ответила я, сдерживая уже готовые прорваться слезы. – Ты можешь остаться здесь, со своим гаремом из шлюх, позволяя им наглаживать себя. Я не хочу лишать тебя таких впечатлений из-за своего возраста и всего прочего. – Я развернулась кругом, схватила со стола свою сумочку и направилась к лестнице, пробормотав: - Пока, девушки… приятно было познакомиться. – Ни одна из них мне не ответила, так же как и ни одна не обратила внимания на мой уход.
Мои пальцы ухватились за поручень перил, поскольку ноги подо мной подогнулись, не выдержав моего опьянения и каблуков, которые были слишком высоки, чтобы на них могла ходить миниатюрная нетрезвая девушка. Парень, проходивший мимо меня по лестнице, подхватил меня за талию, помогая мне встать. Я сбалансировала себя и, как разъяренный бык, бросилась пробираться через толпу, ни разу не оглянувшись на Эдварда, который, как я поняла, не потрудился последовать за мной.
Выбравшись на улицу, я ощутила себя дезориентированной, и меня затошнило от скачка адреналина и резкого притока холодного воздуха к моей разгоряченной коже. Я огляделась в поисках такси, но перед глазами все расплывалось и я не могла сосредоточиться ни на чем отдельном. Три парня, стоявшие снаружи клуба, отпустили в мою сторону непристойное замечание, что-то насчет моей задницы, но я проигнорировала их комментарии. Я пыталась не расплакаться, когда осознала весь ужас ситуации – я была одна, пьяная, замерзшая и одна… одна.
- Ты в порядке? – с искренним беспокойством спросила меня какая-то взрослая девушка, когда я, обхватив руками колени, сидела на ступеньках соседнего жилого дома. Я кивнула и стрельнула у нее сигарету. Она вручила мне уже подкуренную сигарету, и я сделала затяжку, почувствовав себя намного лучше, но и в то же время не лучше вообще. Пока я курила, мои руки тряслись, а где-то под поверхностью бурлило беспокойство… сердце в груди билось быстро и сумбурно, горло стягивало и… боже, только не теперь…
Я вытерла тыльной стороной ладони слезы, чувствуя себя глупой, сердитой, ревнивой и разъяренной на Эдварда.
Как он мог позволить ей прикасаться к себе так прямо передо мной, зная, что я чувствую по этому поводу? Это было явным пренебрежением по отношению к моим чувствам, и часть меня размышляла, наслаждался ли он тем, как она трогала его? Не то чтобы ее прикосновения, из того, что я видела, были каким-либо образом сексуальными, но мне казалось, что, так как я не могу взять за руку собственного парня, ей стоило меньше бахвалиться тем фактом, что она может. Затем мне стало интересно, является ли Таня тем типом девушек, которые получают удовольствие от того, что заставляют девушек чужих мужчин ревновать.
Мне было так чертовски холодно… я дрожала на ступеньках, ожидая хоть какого-то признака подъезжающего такси. На какую-то секунду мне в голову закралась мысль позвонить Элис, но я не хотела мешать им с Джаспером. В отдалении послышался слабый звук моего имени, что принесло мне комфорт и расстройство, потому что мне хотелось, чтобы Эдвард обнял меня и сказал, что все хорошо… но и в то же время мне хотелось, чтобы меня просто оставили в покое. С опущенной между коленей головой, трясущаяся, я внезапно почувствовала на плечах свое все еще теплое после клуба пальто. Я подняла голову и встретилась взглядом с налитыми кровью глазами Эдварда.
- Гребаный Христос, Белла! Что, черт возьми, с тобой не так? – Голос Эдварда был одновременно пронизан и облегчением и чрезвычайным недовольством. Сделав очередную затяжку, я ощутила, что мое тело слегка покачнулось на ледяном бетоне. Он присел на корточки, опираясь ладонями о лестницу рядом с моими ногами, и наши глаза оказались на одном уровне. Я отвела от него взгляд, не способная перенести вид его лица.
- Просто оставь меня в покое, Эдвард. Вернись внутрь, к Тане. Ты так хорошо проводил время с ними… Я не хочу, чтобы твой вечер оказался испорченным из-за меня.
- Ты безумна, ты знаешь об этом? – недоверчиво произнес он. – Белла, она ничего не значит для меня. Эти девушки – просто старые друзья… почему ты так себя ведешь? – спросил он, практически умоляя объясниться. Меня добило то, что он действительно не догадывался… он даже не понимал, что его действия или то, что он позволил ей прикасаться к себе, причинили мне.
Я встала, отшвыривая сигарету на землю, и просунула руки в рукава пальто.
- Я понимаю, что ей восемнадцать лет и что она может обнять и поцеловать тебя, но, правда… тебе нужно было красоваться этим передо мной? Ты имеешь хоть какое-то представление, как дерьмово я себя чувствовала, когда видела, как все эти девушки липнут к тебе… особенно Таня, девушка, которую ты трахал… а затем, когда я коснулась твоей руки, ты отпрянул? Ты хоть догадываешься, что я почувствовала после этого? – Я размазала кулаком потекшую от слез тушь, из-за чего стала похожа на конченную шлюху.
- Боже, Белла, нет… я понятия не имел. Прости. Я отпрянул не потому, что не хотел, чтобы ты взяла меня за руку… а потому что не хочу оказаться в тюрьме, ясно? Господи… - он начал вышагивать по тротуару, обхватив ладонью лоб. – Причина… - Эдвард понизил голос почти до шепота и повернулся ко мне лицом. – Причина, почему я перестал прикасаться к тебе в эти последние несколько недель, в том, что, когда я покупал твое удостоверение у своего приятеля из Чикаго, он рассказал мне, что один из парней, у которых был подобный моему приговор, посажен под домашний арест на два гребаных года всего лишь за то, что поцеловал свою девушку… а его девушка… ей назначили около пятидесяти долбаных часов общественных работ – за то, что она позволила ему. Ты этого хочешь?
- Да, Эдвард… именно этого я хочу, - резко ответила я, пронизывая голос сарказмом. – Мне очень хотелось бы, чтобы такое произошло. Мне очень хотелось бы, чтобы тебя отправили в тюрьму за то, что ты поцеловал меня. – Я закатила глаза, спускаясь на тротуар. Даже когда я была на каблуках, Эдвард возвышался надо мной. – Не в этом дело.
- Так в чем, блядь, тогда дело?
Я, шмыгнув носом, фыркнула.
- Дело в том, что она клеилась к тебе, а ты не остановил ее. Ты ни на секунду не задумался о моих чертовых чувствах, когда ее пальцы массировали твой затылок или когда ее рука сжимала твое предплечье… и ты даже ни разу не отстранился от нее. Ты всегда отстраняешься от меня, Э… всегда.
Именно тогда наш разговор обрел другое русло – теперь я не была жертвой, теперь Эдвард был в ярости на меня.
- Ну что ж, блядь… Прости, если я был не совсем внимателен к твоим чувствам, Белла, но ты вообще думала, что в течение десяти минут в этом клубе я смог почувствовать себя как нормальный парень, не имеющий необходимости отстраняться или отталкивать кого-либо? Им больше восемнадцати, они – совершеннолетние… мне не нужно было отстраняться от них.
Правда? Правда, черт подери?
- Это то, что тебе нужно, чтобы чувствовать себя нормальным? – выплюнула я сквозь сжатые зубы. – Потаскухи, висящие на тебе? – Порывшись в сумочке, я вытащила свое поддельное удостоверение и бросила ему в голову. Он моргнул и пригнулся прежде, чем оно задело его, явно доказывая, что его условные рефлексы против меня все еще срабатывают, даже когда он пьян. – Здесь говорится, что мне двадцать один, Эдвард. Но, как оказалось, для тебя это не имело никакого гребаного значения сегодня, не так ли? – Он наклонился к тротуару и, сердито фыркнув, спрятал удостоверение в задний карман. Я покачала на него головой и пошла, по-прежнему кипятясь.
Он, сжав зубы, последовал за мной.
- Ты ведь знаешь, что это так не работает, Белла.
Резко останавливаясь, я прошипела:
- Значит, возможно, это не работает… - я махнула рукой между нами, - возможно, мы не работаем. Возможно, пришла пора тебе найти себе подругу постарше, подругу, которую ты сможешь трогать, трахать и целовать на публике, когда тебе только захочется. Уверена, Таня была бы счастлива занять это положение, и она определенно выглядит так, словно у нее довольно много опыта с положениями…. Потому что складывается впечатление, что я только угнетаю тебя и служу преградой… твоему… твоему свободному духу, - я взмахнула рукой в воздухе, подражая летящей птице, поскольку на данный момент это казалось уместным.
Он поморщился, показывая, что мое остроумие полностью допекло его.
- Просто прекрати. Ты ведь знаешь, что я так не думаю о тебе. Я люблю тебя и…
Я закатила глаза от его слов и сердито зыркнула на него.
- Любишь меня? Правда? Это полная чушь, Эдвард, потому что сегодня вечером я определенно не почувствовала этого. Как бы тебе понравилось, если бы я взяла и… - И прежде чем я успела закончить свою напыщенную речь, руки Эдварда оказались на моих щеках, тогда как его тело с силой вдавило меня в стену. Я чувствовала, как он прижимается ко мне, чувствовала его внушительный вес и тепло, проникающее сквозь рубашку, окутывающий меня аромат его одеколона, смешанный с запахом скотча.
Его большие пальцы выгнулись под моей челюстью, когда его рот, грубо истязая и покусывая мои губы, врезался в мой. Это оказалось для меня таким сюрпризом, что я понятия не имела, как правильно отреагировать, потому что сдерживаемый гнев и страхи, и подавляемая страсть затмили все остальное.
Наши зубы громко сталкивались, пока Эдвард упивался моим ртом, и я не могла сосредоточиться ни на чем в частности, так как была абсолютно ошеломлена этим соприкосновением, вместе со своим опьянением и адреналином, все еще наполняющим каждую клетку моей кожи… и его языком… теплым и влажным, блуждающим в моем рту.
Меня окружили мириады ароматов и эмоций, звуков и прикосновений… касаний, сопровождаемых нашим тяжелым дыханием, звуками хриплых вдохов, влажных громких поцелуев, автомобильных гудков на дороге, проходящих мимо людей… чьего-то ворчания насчет того, что нам стоит снять номер… затем были ощущения, вызванные его твердостью, прижимающейся к моему животу, а потом его пальцы обвились вокруг моего колена, и он прорычал, когда подтянул мою ногу к своему бедру и с силой вдавил член в мою промежность, создавая это прекрасное трение, о существовании которого я даже и не догадывалась. Я застонала и ахнула одновременно, и мои пальцы вплелись в его волосы, а затем пропутешествовали по лицу, потом отправились под рубашку, скользя по шелковистой коже его голой спины, по линиям его пресса… еще немного ниже, и я прикоснулась бы к нему.
- Это - то, чего ты хочешь? – сквозь сбившееся дыхание, сжатые от гнева зубы спросил он, спускаясь ртом к моей шее, целуя, посасывая и покусывая там, и это было несколько болезненно, но дарило такие чертовски приятные чувства.
- Да, - прошептала я и от его вибрирующего стона на моих губах стала влажной.
- Я хочу тебя так сильно, так чертовски сильно, - произнес он страдальческим, почти сердитым голосом, пропитанным чувственным голодом и жестокой страстью, которые мне еще предстояло испытать с ним или с кем-либо другим, если уж на то пошло.
Затем его пальцы… его длинные прекрасные пальцы оказались под моей рубашкой и скользнули под кружевную ткань моего нового лифчика, и его большой палец нашел мой тугой сосок, и я выгнулась навстречу ему, ударяясь головой о кирпичную стену позади меня и шепча:
- О, боже, Эдвард, я тоже хочу тебя…
Пожалуйста, не останавливайся…
Эдвард спрятал лицо в моей шее, прищипывая зубами кожу, увлажняя, согревая, а затем я заметила несколько пялящихся на нас людей, проходящих мимо, и это так меня поразило, словно я врезалась головой в кирпичную стену.
- Эдвард, остановись… остановись… мы не можем делать этого здесь… - умоляюще попросила я, отталкивая его, и не потому, что хотела, чтобы он совсем прекратил свои действия, а потому, что последствия того, что мы делали в общественном месте, были слишком ужасающими, чтобы я могла с ними справиться, если нас поймают.
Эдвард шатко отступил назад, вытирая тыльной стороной ладони влагу со своего рта, и впился в меня взглядом. Его грудь под распахнутым пальто вздымалась, и я видела, как от ускоренного пульса трепещет его вена на шее.
- Ты хочешь знать, насколько, блядь, я люблю тебя? Я бы отправился в тюрьму ради тебя, Белла. Вот насколько. – Он был так сердит на меня… очень сердит.
Я стояла там, трясясь от страха, возбуждения и непреодолимого желания, все еще помня его теплые пальцы, путешествующие по моей коже, и его рот, прижатый к моей шее, а затем поняла, что это правда – Эдвард рискнул бы своей свободой и отправился бы в тюрьму, лишь бы подарить мне один простой поцелуй.
- Нет… нет, я не хочу этого…
От одной лишь мысли об аресте я согнулась пополам, чувствуя рвотные позывы, и меня вырвало на тротуар. Эдвард присел на корточки рядом со мной, пытаясь заградить от обзора смущающее и отвратительное действо, но на тот момент это уже не имело никакого значения.
Он свистнул такси, когда одно наконец-то проезжало мимо, и придержал для меня дверь. Я вскочила в автомобиль и прислонилась головой к прохладному стеклу, чувствуя, как из моих глаз текут тихие слезы. Эдвард сообщил водителю куда ехать, а затем спросил, нет ли у него чистой салфетки или чего-то такого. Он вручил мне платок, которым я вытерла рот, униженная, обиженная и страшно растерянная.
Шаг назад – шаг вперед, прикосновения – нет прикосновениям, обещания предстоящих сексуальных утех в гостиничном номере – дешевые поцелуи и пошлые объятья у стены… все это без сомнения сказалось на мне. Это так запутывало, и в нынешнем нетрезвом состоянии мне просто требовалась передышка от всего этого.
Тишина во время возвращения в отель было просто оглушающей.
Я выбралась из машины, не дожидаясь, пока он откроет мне дверь, и, оказавшись в вестибюле отеля, нажала кнопку вызова лифта. Я придержала дверь для Эдварда, и он, войдя в кабину, прислонился к стене, прожигая меня хмурым взглядом, но я не смотрела на него.
Тишина была такой же.
Когда Эдвард открыл нашу дверь, я расстегнула ботинки и, отшвырнув их в угол комнаты, забралась в неиспользованную постель. Что было после этого, я не помню, не помню даже, как заснула, - я только чувствовала, как вращается перед глазами комната и тот мерзкий привкус во рту. Когда чуть позже я проснулась, чтобы сходить в туалет и снова поблевать, то была одета в трико и футболку, а мои волосы оказались связаны в весьма запутанный «хвостик». Эдвард лежал на другой кровати, свернувшись калачиком.
Зеркало в ванной показало мне безобразное, бледное лицо, очищенное от потеков темной туши и дорожек слез. Почистив и прополоскав рот, я снова забралась в постель, никогда еще не чувствуя себя такой одинокой, как чувствовала в тот момент.
Когда я вновь проснулась, аромат кофе и тусклый свет, пробивающийся сквозь занавески, был встречен моей ужасной головной болью. Мне потребовалось несколько минут, чтобы придти в себя и прогнать из головы оставшийся хмель. Я услышала голос Эдварда. Понять, с кем он говорит, было сложно, так как слова приглушались стеклом двери балкона, где он и разговаривал по телефону. Я напряглась, прислушиваясь к беседе, но быстро устала от таких усилий и перекатилась на живот. Все мое тело застыло, когда дверь вначале открылась, а затем со щелчком закрылась. Я сперва хотела притвориться спящей, но, по правде говоря, какой в этом был смысл?
Какое-то небольшое время он тихо бродил по комнате, а затем моя кровать прогнулась, и я поняла, что он знает, что я не сплю. Сдаваясь, я повернулась к нему лицом, не совсем способная посмотреть ему в глаза.
- Я достал тебе кофе, - мягко произнес он, - и «адвил».
- Спасибо, - прошептала я хриплым, едва слышным голосом. Он протянул мне бутылку воды и положил на постель две таблетки.
Мы снова вернулись к «некасаниям».
- Джаспер с Элис хотят встретиться с нами на завтрак, после того как мы выпишемся. Я сказал им, что сообщу, когда ты будешь готова, потому что… Я не знал, захочешь ли ты общаться с кем-либо. – Эдвард был одет в джинсы и голубую рубашку с длинными рукавами, а его волосы были в таком же идеальном состоянии, как и всегда. Он, очевидно, успел сходить в душ, пока я спала.
- Все нормально.
Эдвард потер висок, плотно закрыв глаза.
- Белла… если ты хочешь взять передышку… от этого… от нас… от меня, то я понимаю. Я действительно напортачил прошлым вечером, но я не знал, что делаю что-то неправильное, и я действительно чертовски сильно сожалею, что испортил все для тебя.
Я шатко выдохнула.
- Это то, чего ты хочешь? Расстаться со мной?
- Нет… я не хочу. Но я знаю, что постоянно запутываю тебя, и ты, вероятно, уже устала от попыток выяснить, что же, черт возьми, происходит. Я знаю, что делаю так.
Я почувствовала, как слезы наполняют глаза.
- И что нам делать? Что нам делать дальше? – Горячие соленые слезы стекали с моего лица на подушку подо мной. Мне просто хотелось чувствовать себя нормальной… быть нормальной с ним… без ограничений, безо всяких пределов… без правил, без боли и безо всякой проклятой ревности.
- Я не знаю, детка. Я, блядь, не знаю. – Он теребил свой рукав, избегая моего взгляда. – Знаешь, эти выходные должны были пройти совсем не так.
Я шмыгнула носом, кивая головой.
- Я так сильно стараюсь, Эдвард, правда стараюсь. Я стараюсь быть сильной ради тебя и просто принимать то, что нам дано.
- Я знаю, детка, знаю. Но, Белла, как раз об этом я и пытался сказать тебе… у тебя есть выбор не жить такой жизнью. Ты может иметь нормальные отношения, не чувствуя постоянно растерянность или что что-то делаешь не так.
Я села на кровати, вытирая слезы простыней.
- Ох, снова это дерьмо? Я тебе уже сказала… Я хочу только тебя. Никого больше. Я лучше буду абсолютно одна, чем с кем-то другим. Мне просто нужно, чтобы ты понял, что произошедшее прошлым вечером ранило меня. Но я понимаю, почему ты позволил этому произойти. Если это хоть на несколько минут заставило тебя почувствовать себя обычным парнем, то это того стоило, верно?
- Ничто не стоит твоих слез, красавица… ничто.
- Я очень, очень люблю тебя, Эдвард. Возможно, я просто слишком остро отреагировала вчера.
- Я тоже тебя люблю, Белла, и, да, может, ты слегка остро отреагировала, но я понимаю и сожалею. – Он наклонился и легонько поцеловал меня в кончик носа. Я слышала, как он сделал вдох, а затем с печальной улыбкой отодвинулся. – Почему бы тебе не собраться пока, а я упакую вещи? Уверен, что ты голодна. О… и тебе, возможно, захочется надеть что-то, что прикроет твою шею.
А?
Я выползла из постели и вытащила из сумки сильно помятые джинсы и такую же потрепанную футболку.
- Ты не мог бы погладить их для меня?
- С удовольствием, - улыбнулся Эдвард.
Я включила воду в ванной и, ожидая, пока она не станет приятно горячей, оглядела шею. Там красовались маленькие багрянистые пятнышки, прямо в тех местах на коже, где блуждал вчера рот Эдварда. Я проследила отметины пальцем и почувствовала приток тепла между ног – в ответ на затопившие мой ум воспоминания о его грубости, его страсти, его члене, трущемся об меня.
Он отметил меня, и мне понравилось это. Я обнаружила, что получаю огромное удовольствие и удовлетворение от того, что он заявил права на меня.
Эдвард – мой.
И будь я проклята, если кто-либо когда-либо подумает иначе.
Я просунула голову в дверь, подглядывая за затылком Эдварда, пока он гладил мою одежду.
Прислонившись к дверному косяку, я очень спокойно произнесла:
- Э… просто чтобы ты знал - я обычно не такая собственница, но, если честно, я думаю, что она спровоцировала меня, беспрестанно прикасаясь к тебе, и это просто ненормально. Я поняла, почему ты позволил Тане прикасаться к себе вчера, но ты должен понять, что если я когда-нибудь еще увижу ее рядом с тобой, то врежу ей… и между нами… все будет кончено.
Его спина напряглась. Он ничего не ответил, но дважды кивнул и вернулся к глажке.
~ % ~
Как только я упаковала свои последние туалетные принадлежности и с грустью убрала неиспользованный вибратор, Эдвард забрал у меня мою дорожную сумку и мы направились в вестибюль отеля. Наше общение все еще было слегка напряженным, но я так болела с похмелья, что, даже если бы между нами и не висело случившееся вчера, я все равно, вероятно, была бы в хмуром настроении. Я громко простонала, когда двери лифта распахнулись и открыли нашему взору ожидающих в вестибюле Элис с Джаспером… всех таких отвратительно влюбленных и окруженных посторгазменным сиянием.
Эдвард тоже простонал, бормоча:
- Дорога домой, должно быть, будет веселой.
Элис обняла меня и потащила к диванам в лобби, а парни пошли выписываться. Она поделилась со мной некоторыми деталями их романтического ужина, а затем и их поездки к Спэйс Нидл, где Джаспер впервые признался ей в любви, на что, по ее словам, она расплакалась. Секс, очевидно, был ошеломительный, как и прелюдия и объятия позже. Именно тогда я решила просто наслаждаться ее счастьем, а не горевать по поводу своего фиаско с отношениями.
Как и подобает настоящей подруге, я поделилась с ней всеми подробностями с концерта, даже теми, откуда появились прикрытые теперь длинным полосатым шарфом отметины на моей шее, и, конечно же, рассказала о дерьме с Таней и Ириной.
- Я ненавижу этих шлюх, - сузив глаза, прокомментировала она. – Ирина постоянно звонит Джасперу, и она такая потаскуха.
Я искренне согласилась с ней, но мы закрыли тему, когда к нам приблизились наши парни. Они хотели где-нибудь позавтракать, перед тем как отправиться обратно в Форкс.
Где-то на середине пути домой зазвонил мой телефон, разбудив меня. Звонила мама и, рассказав сперва о Филе и обустройстве ее нового магазина, сказала, что купит мне билеты на самолет до Вермонта на Рождественские праздники.
- Мам, я определенно не поеду в этом году снова в Вермонт. В прошлом году я все время просидела нянькой с племянниками и племянницами Фила, и поверь, в мое понятие о развлечениях это не входит. Я остаюсь дома с папой.
- Милая, твой папа сказал мне, что собирается в Колорадо, знакомиться с семьей своей… как там ее зовут? Он просто предположил, что ты захочешь провести праздники со мной и Филом.
- Почему у меня никто не спрашивает перед тем, как принять затрагивающие меня решения? – проворчала я. – Мама, я не поеду ни в Вермонт, ни в Колорадо. Я остаюсь дома. – Она начала громко возражать на том конце линии, и я, во избежание повторения свой уже уменьшающейся головной боли, отодвинула телефон от уха.
Эдвард вытянул руку, молча прося мой телефон. Я фыркнула, укладывая его ему в ладонь.
- Миссис Двайер? Это Эдвард. Да, что ж… она тоже мне многое о вас рассказывала. – Он засмеялся, еще больше усиливая свое очарование. Они разговаривали несколько минут, смеясь и практически флиртуя, на что я раздраженно закатила глаза. Не из-за Эдварда – из-за мамы. У нее не было никакого стыда. В конце Эдвард сказал: - Ну, моя семья собирается в этом году в Чикаго, и нам бы очень хотелось, чтобы Белла поехала с нами. Вы можете обговорить детали с моими родителями, если хотите. – После длительной беседы мама, как ни странно, согласилась отпустить меня. Моя мать всегда довольно либерально относилась ко всему, и она доверяла мне. Она попросила сообщить ей, как только мы уговорим Чарли, и сказала, что это будет легко.
Элис с заднего сиденья заворчала, что тоже желает поехать, но не может, так как всю неделю проведет с мамой, бабушкой и дедушкой в Спокене. Джаспер утешал ее, зажимая и лапая.
Всю оставшуюся часть дороги домой я одаривала Эдварда бессловесными взглядами, выражая ими благодарность и свою любовь к нему. Я была больше чем воодушевлена, и не только тем, что увижу, где вырос Эдвард со своими братьями, но и тем, что познакомлюсь с его бабушкой и дедушкой и проведу с ним Рождество. Я была так взволнована, что на какое-то время этот восторг затмил мрачные впечатления прошлого вечера.
Всю дорогу я усердно размышляла о своем будущем с Эдвардом и о том, как нам преодолеть следующие несколько месяцев, не говоря уже о двух годах. И затем меня осенило. Я знала, что в моих силах было сделать то одно-единственное, которое могло изменить ситуацию Эдварда. Это могло или помочь нам, или разлучить нас, но даже если наши с Эдвардом отношения и не переживут этого, то я, по крайней мере, могла бы сделать это для него одного. Поскольку ради его счастья я готова рискнуть всем.
Когда мы подъезжали к нашим домам, то увидели, что на подъездной дорожке припаркован автомобиль Чарли, поэтому, чтобы не вызывать подозрений, мы распрощались, и после того как Эдвард высадил нас с Элис, мы с ней прошли остаток пути пешком. Оказавшись внутри дома, я забросила сумки в свою комнату и поздоровалась с Чарли и Мэгги, а затем начала важный разговор насчет Рождества. Я постаралась изо всех сил, излагая свои доводы и причины, почему мне стоит поехать в Чикаго. Очень помогло и то, что там была Мэгги, которая меня поддержала и послужила своего рода гарантом репутации Эдварда. Я полюбила ее за это.
К моему чрезвычайному удивлению, поговорив с Карлайлом, Эсме и моей матерью и получив гарантии, что всю неделю я буду ночевать в своей собственной, удаленной от мальчиков комнате и что за мной будут постоянно присматривать, он согласился.
Какая шутка. Словно мне требовалось ехать в Чикаго, чтобы заняться сексом… настолько смешно. Если бы только это было так просто.
Но… возможно это и есть просто.
Я обняла Чарли и поблагодарила его, а затем позвонила Эдварду, чтобы сообщить новости. Повесив трубку после разговора с ним, я сидела на кровати, держа телефон в ладони и обдумывая свой следующий шаг. Я точно знала, что хочу сделать… что мне нужно сделать, но я слишком нервничала по поводу фактического исполнения своей задачи. В конце концов я просто сказала себе: «Да пошло оно!» - и позвонила.
- Джаспер?
- Хей, Белла, что случилось? – Его рот был набит едой.
- Слушай… мне нужна от тебя большая услуга, и мне нужно, чтобы ты не задавал никаких вопросов и чтобы никому не проболтался, что мы говорили об этом, ладно?
- Эмм… ладно, - неуверенно ответил он. – Ты меня сейчас до чертиков пугаешь. Что в точности тебе нужно?
Я шатко выдохнула, закрывая глаза и наполняясь решимостью не отступать.
- Мне нужно знать фамилию Шарлотты.
Вот такая вот драма у нас вышла... Жду ваши впечатления на форуме.
Источник: http://robsten.ru/forum/19-611-1
0
:fund02002: Начало такое позитивное, весёлое,просто супер а потом!!!!!!!!! Эти три стервы просто шлюхи ненавижу ненавижу ненавижу 
А Эдвард вообще козёл отдохнуть ему захотелось,ЭГОИСТ, а как же ЛЮБОВЬ?! я ужас как зла, ещё и типа Белла виновата, нет и ещё раз нет! ОН НЕ ПРАВ И ТОЧКА а Би молодец что-то придумала надеюсь, всё получится 
