Я вела себя так хорошо, как только могла,
Надеюсь, Санта согласен со мной,
Я буду счастлива, если он исполнит мою просьбу,
Ты – мое рождественское желание.
То, чего хочет мое сердце, нельзя купить,
Потому что ты – все, о чем я думаю,
Ты поймешь, когда услышишь это,
Ты – мое рождественское желание.
Brenda Terzian ~ You Are My Christmas Wish
Надеюсь, Санта согласен со мной,
Я буду счастлива, если он исполнит мою просьбу,
Ты – мое рождественское желание.
То, чего хочет мое сердце, нельзя купить,
Потому что ты – все, о чем я думаю,
Ты поймешь, когда услышишь это,
Ты – мое рождественское желание.
Brenda Terzian ~ You Are My Christmas Wish
~ Белла ~
Волосы на моем затылке привстали, и я задрожала в предвкушении его неожиданной близости. Мое тело именно так физически реагировало на него, и я гадала, не из-за того ли это, что мы практически никогда не прикасаемся друг к другу. Его теплое дыхание ласкало мое ухо, когда он прошептал:
- Чему ты улыбаешься?
Эдвард склонился ко мне, как только мистер Баннер, задавшийся целью еще больше ухудшить симптомы запястного туннельного синдрома у своих студентов, повернулся к классу спиной. Я стерла со своего лица ухмылку, покачивая головой и продолжая вести нескончаемый конспект об объекте, который никогда не пригодится нам за дверью класса и о котором мы забудем, как только перелистнем главу. Митохондрии… можно подумать, они нас интересуют.
Эдвард рылся в моем рюкзаке, ища, очевидно, мой блокнот-гамбургер, чтобы написать мне записку. Отыскав его наконец, он что-то небрежно нацарапал ручкой на верхнем листке и пододвинул его ко мне.
Это был мой «боек»?
Я написала ответ: «Не льсти себе, жеребец. Я улыбалась, думая о твоем рождественском подарке».
Прочитав записку, он снова подсунул мне блокнот.
Ты приготовила моему «бойку» рождественский подарок? Проклятье… а он ничего тебе не приготовил.
Нет, он приготовил… он подарил мне клонированное совершенство… но нет, я думала не о «бойке»… прости, малыш.
Его лицо вытянулось, и он надулся, смиренно возвращаясь к своим конспектам. Вообще-то, я солгала. Я думала о том поцелуе у стены в ночь концерта, потому что каждый раз, когда мой разум начинал блуждать, я возвращалась туда, вспоминая, как наслаждалась всем тем трением и жадными прикосновениями, и сожалея, что остановила его, так как это было всем, чего мне хотелось в последнее время… той способности и свободы сделать все, чего бы и когда бы, черт возьми, нам ни захотелось.
Этот парень одуренно хорошо трется об меня в приступе яростной страсти, только чтобы доказать свою точку зрения.
Нужно сказать, что визитка пролежала на моем столе больше недели, прежде чем я достаточно отважилась, чтобы набрать номер. Он тут же вспомнил, кто я, что отчасти заставило меня почувствовать себя испачканной, но в каком-то ненормальном смысле и польщенной. Когда я объяснила старому-извращенцу-поверенному-дедуле-Фрэнку, что мне нужно, он засомневался в гипотетичности моей воображаемой ситуации, но ответил простыми, а не профессиональными юридическими, терминами то, что я и надеялась услышать: я не навлеку на себя проблем, вступая в контакт с Шарлоттой, если не буду преследовать ее, угрожать ей или каким-нибудь образом вредить. У меня не было таких намерений – я просто хотела поговорить с ней.
Одно очко в пользу озабоченного адвоката. Ему удалось успокоить мой разум, даже если и на недолгое время. Он, как ни странно, оказался очень полезен, потому что был сведущ в своем вопросе и, к счастью, не задавал слишком много вопросов насчет того, зачем мне нужна такая информация, зато снова спросил, не хочу ли я встретиться с сексуальным дедушкой, на что я напомнила ему, что он, вообще-то, разговаривает по телефону с несовершеннолетней. Он хохотнул и сказал, что я могу звонить ему в любое время и за любой помощью.
Джаспер больше чем охотно сообщил мне фамилию Шарлотты, когда я сказала ему, что просто хочу посмотреть, как она выглядит. Это не было абсолютной ложью – меня интересовала ее внешность, - но на самом деле я хотела взглянуть на нее, чтобы понять, как найти ее в Чикаго. Я зашла на ее страницу в Фейсбуке, которая, к моему большому удивлению, была открыта для всех. Я не была стопроцентно уверена, та ли это самая Шарлотта Харрис, что разрушила жизнь Эдварда, но возраст совпадал, и девушка была блондинкой и, ну, в общем, она чертовски сильно не понравилась мне.
Я также нашла ее через Гугл, но там ничего не было, кроме газетной статьи, в которой говорилось, что она выиграла какую-то премию в школе за гражданские заслуги, и это из-за сложившейся ситуации невольно заставило меня усмехнуться. Я во что бы то ни стало решила разыскать эту девушку, неважно, пришлось ли бы мне лично с ней встретиться или общаться по переписке… должно было быть сделано хоть что-то. Если честно, то я до чертиков боялась противостоять ей, но особого выбора у меня не оставалось. И больше всего меня пугало, что своими действиями я ненароком навлеку проблемы на Эдварда и он возненавидит меня за это. Но это был шанс, за который, как подсказывало мне мое чутье, я должна ухватиться, потому что Эдвард заслуживает лучшую жизнь, чем у него сейчас. От одной мысли о разговоре с ней меня тошнило, так что я старалась не думать об этом.
В первый день начавшихся в школе двухнедельных каникул Эдвард с Эмом и Джаспером направились в Порт-Анджелес за какими-то последними покупками. Большую часть покупок мы с ним сделали онлайн и во время однодневной поездки в Сиэтл, но он сказал, что ему нужно еще кое-что забрать в городе. Так как все мы вылетали в Чикаго следующим утром, Чарли подумал, что было бы неплохо, если бы я отужинала с ним и Мэгги, а Каллены забрали бы меня из ее квартиры по пути в аэропорт. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что не особо воодушевлена этой идеей, потому что как-никак проведу целую неделю с Э, но мне не хотелось даже дня проводить без него.
Я работала весь уик-энд накануне нашего отъезда, так как не хотела наносить ущерб своим сбережениям тратами на рождественские подарки. Билли назначил меня на двойные праздничные вечеринки, одев в довольно откровенный наряд миссис Клаус, эльфа и даже Снеговика Фрости, запах внутри костюма которого был до безобразия отвратительным. Складывалось ощущение, что последний человек, работавший в этом костюме, опрокинул в него эггног, а запах рвоты, оставшийся с предыдущей вечеринки, был невообразимо мерзким. (п.п.: Эггног - напиток на основе взбитых яиц с добавлением молока, коньяка или рома, сахара, специй.)
Снеговик Фрости, вне всякого сомнения, был очень счастливым персонажем.
Заказов у Билли было под завязку, так что, когда он поинтересовался, нет ли у меня друга, желающего временно поработать, я незамедлительно предложила Элис. Она настолько успешно справилась с вечеринками и так хорошо поладила с детьми, что ее заказали почти на десять последующих вечеринок по случаю дней рождения. Билли добавил ее в штат, и Элис оставила свою работу в кафе. Она была довольнее, чем свинья в дерьме, заработав за два дня в три раза больше, чем там имела за пять. Джаспер ликовал, поскольку теперь ему больше не нужно было ждать до конца ее смены в будние дни, хотя ее выходные теперь оказались довольно-таки заняты.
Он понял, что эта работа значительно облегчила жизнь Элис и ее мамы, сделав таким образом ее счастливее, поэтому и сам стал счастливее. Он пытался… много раз… помочь ей в финансовом плане, предлагая оплатить вещи, на которые она была вынуждена копить… как новую сумочку, автостраховку и прочее, но Мэри Элис Брэндон была гордой и независимой особой. По крайней мере, именно это она пыталась донести до него, прежде чем втолкнуть свой язык ему в горло.
Часто находясь в окружении Санта Клауса, я вроде как приобрела привычку запрыгивать ему на колени и молчаливо загадывать желание об одной-единственной вещи, которую мне хотелось на это Рождество… и это не были те сапоги, поскольку, как бы я ни мечтала о них, Эдварда я желала намного больше.
Я продолжала просить у Бога некоторого чуда, но он явно отказывался помогать, так что мне пришлось обратиться к Санте. С тех пор как узнала о ситуации Эдварда, я выработала привычку бросать монеты в фонтаны и колодцы желаний, загадывала желание на падающую звезду, а иногда и когда электронный циферблат часов показывал три одинаковых цифры или когда мы переезжали через железнодорожные пути… На самом деле это не играло роли. Мы с Эдвардом даже разломали на День Благодарения косточку желания, оба загадав одно и то же, и хотя мы поспорили насчет того, не отменит ли желание одного желания другого, оно осталось одним и тем же… надежда на освобождение Эдварда. Я была готова на все.
Я думала, что если произнесу свое желание вслух… «Дорогой Санта… все, чего я хочу на Рождество, - это чтобы у моего парня появилась возможность облапать меня»… то это только вызовет кучу вопросов и навлечет больше проблем, чем я смогу решить. Поэтому мой список желаний был коротким, простым и неозвученным. К тому же большая часть Сант, которых я встречала, были либо полупьяны от эггнога, либо слишком стары, чтобы их что-то беспокоило… так что это было выгодно нам обоим - я имела возможность загадать желание, а они… ну, они имели шанс подержать на коленях симпатичного маленького эльфа. Это была беспроигрышная ситуация.
Когда мы зашли ко мне после бессмысленно проведенного дня в школе (большинство студентов, предвкушая каникулы, прогуляли), Чарли был дома, пакуя на кухонном столе сумку с какими-то сложными техническими прибамбасами. Он непривычно холодно поздоровался с нами, по-видимому, все еще терзаясь моей предстоящей поездкой в Чикаго, а также, очевидно, из-за двух ранее прибывших от моей матери огромных коробок.
Хлопая и визжа от предвкушения, я набросилась на них с ножом, зная, что они будут полны новой одежды и обуви, и не ошиблась насчет первой коробки. Вторая же, на удивление, вмещала только сувениры от «Доджерс». Я с широкими глазами пробежалась через содержимое, не позволяя Эдварду смотреть, хотя ему и было очень любопытно, и с ухмылкой вытащила маленькую розовую бейсбольную футболку с изображенным спереди семнадцатым номером, которая, очевидно, предназначалась для меня. Для Роуз и Элис футболки тоже были.
Как только Эдвард понял, что коробка полна бейсбольных вещиц, его улыбка растаяла, сменившись выражением, напоминающим трепет. Мой отец, заглянув в коробку, недовольно заворчал, возражая против этого дерьма в его доме и бормоча, что «Доджерс» - неопытные слабаки, особенно их принимающий.
Эдвард шутливо закатил глаза и заглянул внутрь коробки, прежде чем с очевидным глубоким вздохом вытащить мяч команды с автографами, помещенный в коллекционный стеклянный футляр. Он ничего не произнес и едва даже дотронулся до любого предмета внутри, словно боялся, что они всколыхнут плохие воспоминания или что-то в этом роде. Но когда я уходила, чтобы переодеться, то заметила, как он достал мяч с эмблемой команды на нем, и появившаяся на его губах ухмылка, когда он сжал его в ладони, заставила мое сердце затрепетать.
Он провернул тот классный трюк, когда мячик буквально отскочил от его предплечья, а затем упал в ладонь, и, боже, это было настолько сексуально, что я едва справилась с собой. Я видела, как он на краткое мгновение закрыл глаза, поглаживая мяч ладонью, после чего положил его обратно в коробку и тщательно закрыл крышку.
Воодушевляющая идея не особо удалась, но попытаться стоило.
Эдвард помог мне спустить по лестнице мой чемодан и загрузить его во внедорожник Чарли. Когда мы вернулись внутрь, я вытянула из-под потрепанной молоденькой елки, которую мой отец установил в гостиной, коробку и сказала:
- Вот. Это ранний подарок. Он слишком большой, чтобы брать его в самолет.
Глаза Эдварда расширились, и он скользнул пальцами под праздничную обертку. Как только он ухватил первый проблеск надписи на коробке, то расхохотался, покачивая головой.
- Ты настолько чертовски хорошо знаешь меня, Би, - воскликнул он с огромной улыбкой. Ему понравился подарок. – Я, вообще-то, собирался купить подобный, но так и не нашел времени для этого. Спасибо большое.
- Этот – профессиональный, и он нагревается за пятнадцать секунд и не оставляет лоснящихся следов, если даже ты прижмешь его слишком сильно. То есть, это, конечно, не самый романтичный подарок, но я подумала, что тебе понравится, так как глажка доставляет тебе какое-то странное удовольствие.
- Мне очень нравится, и я так хочу поцеловать тебя сейчас, - тихо сказал он, глядя мне в глаза.
- В следующем году… или, скорее, еще через год, - с грустной улыбкой ответила я. В попытке сменить тему я вручила ему листок с адресом Мэгги, чтобы он знал, откуда забирать меня утром. Мы тихо попрощались на холоде переднего крыльца, и я наблюдала за красивой фигурой Эдварда, пока он не скрылся за своей парадной дверью, держа в руке свой абсолютно новый одежный отпариватель.
Этим же днем я поехала с Чарли в Сиэтл и была вынуждена терпеть его ворчанье и раздражающее молчание по поводу Фила и его проклятых бейсбольных атрибутов, а также из-за того, что я проведу неделю со своим парнем. Мэгги приготовила для нас замечательный ужин, который я с благодарностью проглотила, так как давно не ела домашней еды, приготовленной кем-то, кроме меня. После десерта мы обменялись подарками у ее рождественской елки, слушали праздничные песни и смеялись над тем, что Мэгги вернула все, купленное мне отцом, и заменила более клевыми вещами. Я была искренне благодарна ей за это, но, хотя Мэгги мне и очень нравилась, я ужасно скучала по маме.
Когда в семь утра зазвонил дверной звонок, я, уже готовая, нетерпеливо спрыгнула с дивана, ожидая Эдварда. Мой отец поцеловал меня в лоб и обнял так, будто прощается со мной, выдавая замуж или что-то подобное. Эдвард пожал Чарли руку, поздравляя его с Рождеством и благодаря за то, что он позволил мне поехать с ними в Чикаго. Это было так мило.
Я улыбнулась, когда водитель черного лимузина забрал у Эдварда огромный чемодан, пряча его в багажник к остальной части семейной поклажи. Как только мы поднялись на борт самолета и с комфортом устроились в первом классе, Эдвард вытащил свой лэптоп, чтобы мы могли посмотреть кино. Через какое-то время мы попали в зону турбулентности, и Эммет повернулся в своем сиденье и попросил отца поменяться с ним местами. Карлайл недовольно фыркнул, отстегнул ремень и пересек проход, чтобы Эммет смог сидеть рядом с Эсме… потому что он боялся.
Я ухмыльнулась, изо всех сил стараясь не допустить, чтобы он заметил это, потому что наблюдать за тем, как этот здоровенный парень держится за руку матери и вздрагивает от каждого легчайшего стука в самолете, чертовски забавно. Я и сама, в конце концов, сильно нервничала, потому что боялась гроз, но все же… это было чертовски весело.
Когда капитан объявил, что где-то минут через тридцать мы приземлимся, я услышала, как Эдвард шатко вдохнул и выдохнул. Он кротко улыбнулся мне, но это, очевидно, было лишь попыткой меня успокоить. Я чувствовала волнами исходящие от него напряженность и беспокойство. Он снова втирал круги в ладони, поэтому я знала, что он пытается удержать себя в руках.
Я спросила, все ли в порядке, и он просто кивнул, наклоняясь к переднему сиденью и шепча что-то своему отцу. Когда Карлайл украдкой вручил ему таблетку, Эдвард жалостно протянул:
- Половина? Да ладно, папа…
Его отец отказался давать ему целую таблетку, и Эдвард, раздраженно запив большим глотком воды выделенную ему половинку «Ксанакса», откинулся на спинку своего сиденья, надув губы. Он теребил края своей рубашки, выглядя печальным, обеспокоенным и даже несчастным.
- Мне странно возвращаться сюда… Я пытаюсь не сорваться. Прости…
- Не извиняйся… все будет хорошо, вот увидишь, - кивнув, произнесла я.
Он улыбнулся, с грустью глядя мне в глаза.
- Я так рад, что ты здесь со мной, Би.
Так же как и я.
Было видно, что он страшно нуждается в объятии, но вместо этого я просто прошептала, что люблю его. Он протянул руку и ухватился за мой шарф, пропуская его между пальцев, и это на какое-то время помогло ему.
К дому у озера, принадлежавшему доктору и миссис Каллен, мы ехали в еще одном лимузине, на этот раз сером. Эдвард заснул по пути туда, возможно, потому, что подействовала таблетка, а, может, он просто притворялся, чтобы не смотреть на город, через который мы проезжали. Ему, очевидно, было очень тяжело возвращаться домой.
Мистер и миссис Каллен, держась за руки, тепло поприветствовали нас у дверей. Они оба очень хорошо выглядели для своих ранних шестидесятых и были молодыми и жизнерадостными… совсем не похожими на стереотипные образы бабушки и дедушки, которые я себе нарисовала в голове. У них обоих была заметна легкая седина, но жизнь, видимо, отнеслась к ним благосклонно, так как ни у одного из них не проглядывали глубокие морщины или любой другой явный признак старения.
Бабушка обняла каждого из парней, но Эдварда держала в крепких объятьях дольше всего, в то время как он ласково прижимался щекой к ее макушке. Я тотчас заметила, что он расслабился и стал менее обеспокоенным, и мне было интересно, из-за лекарств ли это, из-за бабушкиного объятия или по обеим причинам. Она окинула меня быстрым взглядом, а когда я протянула ей руку, настояла, чтобы я называла ее «бабушкой», вместо рукопожатия также обнимая меня и приглашая в дом.
Дом был великолепен… теплый, яркий, оживленный всполохами рождественских украшений, рассеянных по большим открытым комнатам. Прямо через находящуюся чуть ниже основного пола гостиную и огромное патио открывался вид на озеро, который утром, вероятно, был просто изумителен. Я с большим нетерпением ждала, чтобы увидеть это.
Эммет, Джаспер и Эдвард, едва войдя в дом, тут же начали вопить друг на друга и толкаться, пытаясь первыми добраться до лестницы. Джаспер от спешки свалился и съехал с нескольких ступенек, громко крича:
- Не занимайте пожарную машину, ублюдки… она моя!
- Следи за языком! – завопила Эсме. Ей пришлось несколько раз за время пути предупреждать их, чтобы вели себя прилично и не матерились. Некоторые привычки, полагаю, тяжело искоренить.
- Прости, мама, - издалека донеслось искреннее Джаспера, так как он уже скрылся на лестничной площадке.
- Иисус Христос, - с изумленным смешком пробормотал дедушка, – они когда-нибудь вырастут?
Эсме засмеялась, кивая мне головой в сторону лестницы. И хотя дом был огромным, найти парней не составило труда – все, что мне нужно было сделать, это последовать на шум. Дойдя до конца длинного коридора, я остановилась в дверях большой спальни, где нашла Эммета, закинувшего руки за голову и развалившегося в большого размера кровати-патрульной машине, и Джаспера, делавшего то же самое в своем «пожарном грузовике». Эдвард лежал на боку в гигантском красном «Феррари», подперев рукой голову. Вся комната целиком была обставлена, как для сверхкрупных пятилетних детей, и, судя по их бесстыжим, но таким довольным лицам, они обожали ее.
Я вытащила телефон и, прежде чем любой из них успел меня остановить, сделала снимок их троицы, купающейся в ребяческом блаженстве, тут же отсылая его Роуз и Элис. Эм и Джаспер незамедлительно получили звонки от своих подруг, ругающих их за то, что они не позвонили по прилету. Я сочувствовала им, потому что они тоже должны были быть здесь.
Устроившись в своей комнате и распаковавшись, я отнесла все свои завернутые подарки вниз, чтобы положить под елку, как проинструктировал Эдвард. Он показал мне остальную часть дома, двор и сад, а также комнату отдыха со столом для пинг-понга, в который, по его уверению, он все-таки меня обыграет. Я не сомневалась в этом, но все же было бы забавно понаблюдать, как он занимается каким-нибудь спортом, если пинг-понг вообще можно считать таковым.
Мы, дрожа от ледяного, кусающего за щеки ветра, прогулялись до озера, наблюдая за несколькими резвящимися в воде утками, забывшими улететь на юг, а затем украдкой выкурили по сигарете, усадив задницы в тину у береговой линии и разговаривая о том, насколько обеспокоенным чувствует себя Эдвард, вернувшись в родной город. Тем не менее, он сказал, что в доме бабушки и дедушки ему комфортно, и пообещал не испортить поездку своими заморочками. Я подумала, что его заявление просто нелепо, но с того вечера после концерта Эдвард был чрезмерно осмотрителен со мной в словах и казался немного приниженным.
Может, таким способом он каялся в своих грехах передо мной… но это было излишне. И хотя я ценила его попытки восполнить нанесенный его невнимательностью ущерб, он зашел уже так далеко, что практически начинал раздражать. Я ясно объяснила, что простила его, но его поведение, по-видимому, доказывало, что сам он себя еще не простил.
Я не очень хорошо спала той ночью, потому что находилась в незнакомом месте, на огромной кровати с пышной постелью, окутывающей меня со всех сторон. Посторонний шум и специфические звуки от озера не давали мне уснуть в течение нескольких часов, и я в конце концов встала, натянула на себя голубую толстовку, которую ранее стащила у Эдварда, и спустилась в кухню, чтобы попить. Проходя на цыпочках через кухню, я чувствовала даже через носки, насколько холодный деревянный пол, и жалела, что не взяла с собой свои уродливые розовые шлепанцы. Я слишком стыдилась носить их при посторонних, а тем более в доме бабушки и дедушки Эдварда.
Мама подарила их мне, когда мы уехали от Чарли, потому что ей не хотелось, чтобы я ходила босиком по полам отелей. Я хранила их как напоминание того, что все в любую секунду может поменяться и абсолютно устраивающая жизнь может мгновенно перевернуться вверх тормашками. Они были затасканными, немного грязными (хотя я и стирала их постоянно) и стали малы почти на два размера. Но они символизировали времена моей жизни, когда мне пришлось столкнуться с реальностью, с которой мне не хотелось сталкиваться, и обрести обязанности, которые я не должна была иметь в таком юном возрасте. Оставлять своего отца, друзей, дом, школу… жертвовать всем, что у меня было, чтобы осуществить чьи-то мечты, и даже не иметь выбора в этом вопросе. Наверное, я все еще была некоторым образом сердита и, возможно, даже немного обижена.
Единственный свет в доме исходил от мягких огоньков рождественской елки, стоявшей в комнате отдыха. Огромное дерево походило на те, что ставят в универмагах, - идеально спланированное и украшенное с соблюдением цветовой и общей темы бусинками, лентами, бантами и немигающими белыми гирляндами под блестящей золотой звездой. Я какое-то время стояла на верху лестницы, чувствуя себя чужой и маленькой в этом большом незнакомом доме, и мне в этот момент почему-то стало грустно.
- Хей.
- Господи-боже! – подскочила я, вскидывая руку ко рту, дабы не разбудить весь дом. – Ты испугал меня! – В отражении стеклянных дверей я увидела Эдварда, свернувшегося калачиком на стоявшем спинкой ко мне диване. Он сел, натягивая на себя рождественский клетчатый фланелевый плед.
Усевшись на противоположном от него конце дивана, я подтянула колени к подбородку, утаскивая за собой край пледа и накрывая наши тела. Под пледом было очень тепло, и он пахнул ополаскивателем для белья, которым пользуется Эдвард, что мгновенно принесло мне комфорт дома.
- Приятель, твои волосы сейчас – абсолютный кошмар, - засмеялась я, указывая на мохнатое, взъерошенное безумие на его голове. Он пробежался по ним рукой, пожимая в поражении плечами.
- Я из-за этого выгляжу менее сексуальным? – Он сжал губы и для пущего эффекта изогнул аркой бровь.
- Эмм… из-за этого ты выглядишь, как чокнутый серийный убийца.
Эдвард прищурился, разглядывая себя в отражении дверного стекла и прочесывая пальцами спутанные пряди.
- Черт… я немного похож на Чарли Мэнсона, - пробормотал он.
- Я же тебе сказала. Просто забудь об этом… это безнадежно. – Сама я скрутила волосы в пучок, чтобы укротить их и удержать излишнюю пышность в плену. Эдвард, напротив… не пытался удержать свои.
Он пожал плечами, посмеиваясь над собой.
- Насильник, убийца… мне стоит пойти, украсть у Джаспера травку и добавить к этому списку еще и вора?
- Это совсем не забавно, Э, - отругала его я, желая дать ему подзатыльник за это замечание.
- Как по мне, так забавно.
Я покачала головой, прикусывая щеку изнутри.
- Значит… тебе не спалось, а? – поинтересовался он, вновь откидываясь на подлокотник дивана.
Я кивнула.
- Снаружи доносятся странные звуки. Плюс, я немного беспокоилась.
- Да? Из-за чего? – склонив голову набок, тихо спросил он.
- Ну, если честно, думаю, это твое беспокойство обеспокоило меня. Похоже, что я иногда перенимаю твое напряжение и твои перепады настроения.
Он искренне удивился.
- Ничего себе, правда? Со мной в отношении тебя такое тоже часто случается. Интересно, это происходит со всеми парами или мы особенные?
Я, улыбнувшись, пожала плечами.
- Вероятно, в какой-то мере со всеми, но мне все равно хочется думать, что мы особенные. Это как, знаешь, когда отключается одно чувство, то усиливается другое? Ну, может, мы умеем чувствовать эмоции друг друга лучше, потому что не имеем физической части отношений.
Эдвард с любопытством посмотрел на меня и кивнул головой.
- Умная и красивая. Как мне могло так чертовски сильно повезти?
- Умная, красивая и… ты забыл упомянуть мой великолепный бюст, - сказала я, выпячивая грудь.
- Как я мог забыть? – усмехнулся Эдвард, хлопая себя по лбу. – Это охеренно великолепный бюст. – Он уставился на мою грудь и сделал такой жест, будто сжимает ее руками. – Эй… а ты случайно не взяла его с собой?
- Что? – спросила я. – Твой «мини-я»? – Я захихикала, подумав о созданном нами Клоно-члене. – Нет, мне не хотелось, чтобы ты дефлорировал меня в доме своих бабушки и дедушки.
- «Мини-я»? – вздернув бровь, переспросил он. – Во мне нет ничего «мини», спасибо тебе большое. Почему бы тебе… э-э… не позволить мне взглянуть на одну из этих непослушных малышек? Или на обе… - кивнул он на мою грудь.
- Ни за что! – прошептала я. – Что, если выйдет твой дед и увидит мои груди? Что тогда?
Эдвард усмехнулся, весьма нахально изгибая бровь.
- Он бы сказал, что у меня великолепный вкус, вот что. Давай, детка… это же Рождество! – Он обиженно выпятил губу, и это было моим уничтожением.
Как бы устоять…
Я цокнула языком о нёбо и закатила глаза.
- Ты такой мальчик!
- Ну давай, пожалуйста? Я подарю тебе подарок пораньше, если ты позволишь мне быстренько взглянуть. – Он усмехнулся, зная, что победил. Черт его подери!
Задумчиво прижав палец к подбородку, я поразмышляла об этом пару мгновений, а затем сказала:
- Идет.
Не буду лгать - я продамся за подарки.
Я неуверенно взялась за края толстовки.
- Постой… принеси сперва подарок.
Эдвард фыркнул и слез с дивана, направляясь к елке и роясь под ней, пока не нашел мой подарок. Он протянул коробку мне, а затем быстро забрал ее назад.
- Сначала грудь - потом подарок.
Закатив глаза и раздраженно фыркнув, я подняла голубую флисовую ткань толстовки, чтобы обнажить одну грудь. Глаза Эдварда расширились, и он облизнул губы, увидев, как от внезапной потери тепла своего уютного флисового обиталища мой сосок затвердел.
- О, Боже всемилостивый… она такая красивая. Ты бы могла прилепить на нее бант, и это был бы идеальный рождественский подарок.
Пока я поправляла одежду, он осторожно положил коробку мне на колени.
- А теперь скажи мне, так как я тащила тот дурацкий четырехсотпудовый отпариватель через весь торговый центр, - поддразнила я, скользнув пальцами под бумагу с идеальными загибами и складками, - сколько времени у тебя ушло на упаковку?
Эдвард хохотнул, вновь пробегаясь руками по спутанным волосам.
- Серьезно? Где-то с гребаный час и целый рулон бумаги. Мама была в ярости. Это ОКР-дерьмо нелепо, знаю, но я просто не мог оставить упаковку неидеальной. Я продолжал попытки выровнять узор вдоль складки, а там была эта проклятая сетка на обратной стороне бумаги, которая все мне портила, и… ну, у меня ушло много времени на содержание, так что… - его голос затих, так как бумага спала на мои колени.
Он нервничал и говорил бессвязно…
Я открыла картонную крышку, вытаскивая изнутри что-то похожее на шкатулку для драгоценностей. Она была черной и блестящей, и имела форму сундучка с сокровищами, отделанного витиеватыми узорами из розовых кристаллов. Шкатулка была очень красивой и так соответствовала мне.
- Эмм… она старинная. Леди в магазине сказала, что это шкатулка тридцатых годов. Один из камешков с задней стороны выпал, но это незаметно, если не искать специально. Открой ее.
- Эдвард… она такая прелестная, - в тихом восторге произнесла я. Поднимая крышку, я ожидала увидеть украшение или что-то в этом роде, но то, что оказалось внутри, было в миллион раз лучше. Я посмотрела на него долгим вопросительным взглядом, когда вытащила одну из идеально нарезанных розовых полосок, содержащих написанные девчачьим почерком Эдварда фразы.
То, как твоя улыбка озаряет комнату…
Я вытащила еще одну.
Появляющиеся у меня в животе бабочки, когда я вижу тебя утром…
- Это - все те детали, которыми я дорожу в отношении тебя. Знаю, это банально, но… мама сказала, что в мире существуют три вида девушек… одни хотят огромные букеты из роз от лучшего флориста, другие – дикие цветы, сорванные у обочины, а третьи предпочитают розу, сделанную из помятого бумажного платка - просто потому, что им больше нравится что-то, к чему приложено хоть какое-то усилие. В тебе есть что-то от всех троих, и другой подарок, что я приготовил тебе, он просто… материальный, поэтому мне хотелось подарить тебе еще что-то… не знаю… что-то от сердца? – Эдвард застенчиво улыбнулся, выглядя слегка смущенным, и еле слышно пробормотал: – Это чертовски слащаво, я знаю.
Это был лучший подарок, который я когда-либо получала. Вообще когда-либо.
То, что ты никогда не скрываешь свою образованность и не строишь из себя идиотку…
То, что ты не боишься есть передо мной, как поросенок.
То, как ты заботишься обо мне…
Я не могла найти слов, которые бы выразили, сколько это значит для меня, поскольку была затоплена чувствами, была настолько растрогана его жестом, сделанным из чистой любви, что чувств было слишком много. Сколько времени ему понадобилось, чтобы не только идеально нарезать бумагу, но и вложить мысль в каждую милую и абсолютно искреннюю сентиментальную фразу... Может, я и была несколько оскорблена цветочным сравнением, но оно было полностью верно, так что мне стоило похвалить Эдварда за то, что хорошо знает меня.
- Э? Можно… мне… обнять тебя? – тихо спросила я, надеясь, что он не отклонит мою просьбу. Его зубы медленно прошлись по нижней губе. Когда же он кивнул и улыбнулся, я запрыгнула ему на колени, окружая руками шею и зарываясь лицом в плечо. Его кожа была теплой и мягкой, он слегка пахнул одеколоном, мылом и ополаскивателем для белья, и это походило на небеса. Я уткнулась носом в его шею, легонько целуя местечко под ухом. Он вздохнул у моего лба, крепко сжимая руками мою талию.
Сделав глубокий вдох, я прошептала ему в кожу:
- Я люблю тебя.
Эдвард приклонил голову к моей, целуя волосы и поглаживая ладонями спину. Этого было мало, но и в то же время много. Он вздохнул, еще крепче обнимая меня, – это был явно довольный вздох.
Он снова поцеловал меня в макушку и прошептал:
- Я тоже люблю тебя, детка. А теперь покажи мне вторую грудь.
Я ничего не помню после этого, помню лишь, что проснулась под запах французского тоста и жарящегося бекона и мою комнату уже затопляло солнце. Быстро приняв душ и одевшись, я слегка накрасилась и вступила в бой с феном и щеткой. Мои волосы не поддавались контролю – они были объемными и настолько пышными, что мне пришлось связать их в «хвост», но даже после этого они остались пушистой массой кудрей.
Когда я вышла из ванной, на моей кровати лежал Эдвард, выглядевший в теплой синей футболке, облегающей тело, и джинсах очень горячо и сексуально. На нем была бейсболка «White Sox», козырек которой был натянут так низко, что почти закрывал лицо. Он приподнял козырек и ухмыльнулся.
- Не смейся, пожалуйста, над моими волосами. Они неконтролируемы, и я не знаю почему, - пожаловалась я, натягивая свои черные «угги», которые
Эдвард терпеть не мог.
- Это из-за здешней воды. Через пару дней они успокоятся. – Он приподнялся на локтях и снял кепку, показывая мне свою собственную лохматую копну, которая, на удивление, совсем не примялась бейсболкой. Я покатилась со смеху, а он, снова натянув кепку, закатил глаза и, посмеиваясь, сказал: - Пойдем, бабушка приготовила завтрак, и я умираю от желания поесть реального бекона, а не сделанного из тофу.
Завтрак оказался таким, каким и можно было ожидать от семьи из восьми человек… до неприятного громким и настолько полным любви и смеха, что я едва могла управлять эмоциями. Я являлась единственным ребенком двух единственных детей. У меня не было теть и дядь, братьев и сестер, кузенов и даже бабушек с дедушками. Обеды, торжественные случаи и праздники состояли только из нас с мамой и Фила, или нас с Чарли в каком-нибудь второсортном ресторане.
Ощущать себя частью этого было потрясающе, и к тому же, когда мы были в окружении такого количества людей, я чувствовала некую «нормальность» с Эдвардом, словно была его подругой действительно во всех отношениях. Мы обычно не демонстрировали на публике свою привязанность, так что я чувствовала меньше давления по этому поводу.
Как ни странно, все парни во время завтрака оказались способны следить за своим поведением, так же как и за скверным языком.
Сразу после завтрака я спустилась в комнату отдыха, чтобы полюбоваться видом. Солнце вспышками отражалось от воды, создавая искрящийся эффект, который был просто прекрасен. Я представила, как это было бы - сидеть, свернувшись в кресле, снаружи и потягивать кофе, наслаждаясь теплым летним воздухом и ожидая, пока проснется остальной мир. Эдвард стоял со мной рядом, впитывая пейзаж и, кажется, получал от этого такое же удовольствие, как и я.
Когда мы устроились перед телевизором, то услышали, как Джаспер спросил, может ли он взять чью-нибудь машину, чтобы съездить повидаться с друзьями. Дедушка бросил ему ключи от бабушкиного «лексуса» с напоминанием, что из-за участившихся случаев бандитизма ему ни в коем случае не следует ехать через южную часть Чикаго и что он полностью отвечает за автомобиль, если с ним вдруг что случится. Они с Эдвардом украдкой обменялись парой слов, а затем Джаспер с Эмметом уехали.
Я подозревала, что суть их диалога и предполагаемые намерения Джаспера были тайными и явно незаконными. Когда я спросила Эдварда, куда Джаспер поехал на самом деле, он ответил с большой неохотой и испугом:
- Он поехали за травкой, а затем… собрались встретиться с кое-какими людьми в нашем старом месте.
Я вздернула бровь, точно зная, что это не все.
- Ну и почему все это такая тайна?
Он вздохнул, слегка улыбнувшись.
- Там, вероятно, будет Эмили. Джаспер беспокоится, что когда увидит ее, то у него… ну, знаешь, могут все еще вспыхнуть какие-то чувства к ней.
Мое сердце при этой мысли сжалось от страха. Было больно знать, что он может поступить плохо с Элис, особенно после того, как признался ей в любви. Со стороны Джаспера это был бы невероятно дерьмовый поступок, и это подпортило мне настроение на весь остаток дня. Эдвард заверял меня, что Джаспер ничего не стал бы делать с Эмили, потому что она вычеркнула его из своей жизни и почти без сомнения двинулась дальше. И к тому же Джаспер без ума от Элис.
Однако… я испытывала определенную досаду от всей этой истории с «бывшей»… это подавало мне тревожные сигналы.
Мы с Эдвардом и взрослыми смотрели рождественский фильм, а после обсуждали детские имена, и Эсме упомянула, что ей нравится имя Виктория. Лично я терпеть не могла это имя, причем не могла сказать точно почему… Однако когда она заикнулась об имени Джессика, как одном из вариантов, мы с Эдвардом оба категорически отвергли его.
Джаспер вернулся несколько часов спустя. Он незаметно кивнул Эдварду, и тот поднялся с дивана, жестом показывая мне следовать за ним. Мы уселись на кровати-рейскаре, которая, между прочим, была чертовски потрясающей… и Джаспер поведал нам, что видел Эмили в игровой галерее и не почувствовал к ней абсолютно ничего романтического. То, что он был так впечатлен этим открытием, вынудило меня задуматься, не намеренно ли он подчеркивает это, и заставило забеспокоиться. (п.п.: рейскар – гоночный автомобиль.)
Но Эмили была его первой любовью, а я слышала, что первая любовь на самом деле никогда до конца не проходит. Я сказала ему, что это хорошо, потому что мне пришлось бы отпинать его костлявую задницу, если бы он вернулся домой с противоположными чувствами. Он сразу после этого позвонил Элис, выходя из комнаты в надежде на уединение, но нам все равно были слышны его сентиментальные речи, которые доказывали, что у Джаспера Каллена есть сердце, в конце концов.
Эммет был довольно рад увидеть своих старых друзей, хоть и сказал, что те двое, с кем он действительно хотел повидаться, уехали со своими семьями. Я спросила Эдварда, не хочет ли он встретиться с кем-нибудь в частности, а он с несчастным видом ответил: «Всем плевать на меня, Би. Сомневаюсь, что кто-нибудь вообще заметил мой отъезд». Еще он добавил, что те, кого бы ему действительно хотелось увидеть… его сотоварищи по команде, которые старше его, и кто-то вроде наставников… уже окончили школу и уехали.
Такой ответ меня убил, и я тут же пожалела, что вообще спросила…
_____________________________________________________________________________________________________
Продолжение далее...
Источник: http://robsten.ru/forum/19-611-125
0
Спасибо за главу 
