Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Нервы на пределе. Глава 25.1: Рождественские шары.
Девочки, вначале хотела бы извиниться, что такая балда и в спешке забыла добавить допматериалы автора к предыдущей главе. Теперь можно посмотреть на подаренную Эдвардом шкатулочку и на дом бабушки и дедушки, если кому интересно. О! И на образ Шарлотты! Люблю вас!

Шары звенят,
Шары звенят,
Звенят во все концы.
О, как чудесно натереть
Сегодня Эдварду шары.*


~ Эдвард ~

Следующим утром все мое тело ощущало себя как в тумане, и из-за этого было чрезвычайно трудно сосредоточиться на чем-то отдельном. Из-за «Ксанакса», как и из-за эмоционального отходняка от приступа тревоги, я чувствовал себя так, словно меня сбил грузовик «Мак», затем переехал автобус, а после – обгадила стая беспризорных псов. Проще говоря… да, чувствовал я себя дерьмо. Когда же я наконец пришел в себя, то осознал, что нахожусь в комнате Беллы в доме бабушки и дедушки, окутанный ее простынями и окруженный ее ароматом. Как, черт возьми, я оказался здесь, и где Би?

Я попытался вспомнить прошлый вечер, затем понял: мое тело в какой-то момент просто признало, что голова слишком задурманена и не способна соображать. Белла успокаивала меня. Лишь одно ее присутствие рядом со мной снимало напряжение с моего полубессознательного ума и чертовски неудовлетворенного тела.

Боже, пожалуйста, только не говори, что я опять терся об ее ногу… тот еще романтичный ублюдок.

И прошлый вечер… Господи… просто чертов кошмар. Если честно, знай я, что произойдет в кегельбане, то ни за что не покинул бы дом. Я чувствовал себя подобно дерьму, потому что вел себя очень импульсивно, поддавшись панике и страху, и полностью испортил вечер Беллы и своих братьев. И больше всего я ненавидел то, что Белла засвидетельствовала момент моей чрезвычайной слабости. Это походило на кастрацию – не то чтобы я изначально был абсолютным мачо, - но то, что моя подруга видела меня разваливающимся на части, заставляло меня чувствовать себя никуда не годным.

Однако, учитывая серьезность юридических последствий моего присутствия в том же месте, что и Шарлотта, я чертовски сильно испугался. Никто из них там не ожидался, и меня до жути разозлило, что все явились именно в этот кегельбан. Согласно Джасперу, все они собирались тусоваться в игровой галерее. Видимо, получилось так, что поползли неизбежные слухи о нашем присутствии в городе, и, следовательно, планы на вечер поменялись и тусовка перенеслась в «Сансет Лэйнс», просто чтобы они смогли снова повидать Эма и Джаза, а заодно – если повезет – поглазеть на известного фрика. Меня отчасти взбесило и то, что один из моих братьев по неосторожности проболтался кому-то, куда мы собираемся, не задумываясь о последствиях.

Я знаю, знаю… не все всегда крутится вокруг меня.

Гребаная Шарлота. В какой-то момент она, должно быть, позабыла, что мы были лучшими друзьями. Я знал ее повадки, как свои собственные. Я видел по ее поведению, что она нервничает. Я ненавидел ее фальшиво-удивленное выражение лица и то, как небрежно разлетались ее волосы вокруг плеч… ненавидел, что она получила награду, которую явно стремилась получить, - крайнее удовлетворение от того, что мне пришлось сбегать через черный ход, как проклятому дезертиру. И Питер… серьезно? Он был там, чтобы отпинать мою задницу.

Мою задницу?

Как будто такое могло произойти даже через миллион гребаных лет. Вкупе с Эмметом и Джаспером я бы в порошок стер его и его придурковатых друзей. Они всего лишь бейсболисты, черт подери, не гребаные игроки стартового состава «Чикагских Медведей». Не то чтобы они не были сильными или опасными каким бы то ни было образом, просто я знал, что втроем мы одолели бы их. Тем более во мне накопилось столько сдерживаемого гнева, что он просто рвался на свободу. Часть меня практически сожалела, что у меня не было подходящего настроения, поскольку удовлетворение, которое я почувствовал бы, заставив того ублюдка истекать кровью, можно было бы практически сравнить с оргазмом, полученным не от моей проклятой руки.

Я никак не мог понять, за каким хреном она вообще пошла туда. То есть, она чертовски хорошо знает, что мне не позволено находиться даже в одном районе с ней, поэтому единственное заключение, к которому я пришел, это что она явилась туда сознательно – чтобы прогнать меня или выставить долбаным дураком. Может, она просто садистская сука и хотела напомнить мне о той власти, какую все еще имеет над моей жизнью. Мой отец предположил, что Шарлотта могла прийти туда, потому что хотела снова увидеться со мной - без какого-либо злого умысла - и что, возможно, она даже собиралась предупредить меня насчет Питера. Но хотя такая вероятность и существовала, это было далеко не доказано. Однако на этот момент возможно было все.

В конце концов, эта девушка сказала, что любит, и, по существу, изнасиловала меня, пока я был без сознания. Затем появилась на следующий день… выставляя напоказ побои, не имеющие, как я знал, ко мне никакого отношения, и заявляя, что это я так ужасно поступил с ней. Лично я думал, что именно она была той, кого следовало направить на принудительную психотерапию в связи с психозом и посадить на сильные препараты, чтобы воспрепятствовать ей в будущем разрушать жизни невинных людей. Но как бы ни было тяжело это признавать, худшая часть всей этой испорченной ситуации заключалась в том, что даже после всего сказанного и сделанного ею и всего того дерьма, через которое я прошел и которое являлось последствиями ее лжи, я скучал по ее дружбе… сильно.

Шарлотта со времен пятого класса была одной из моих ближайших друзей. Ее сарказм и самоуничижительное чувство юмора заставляли меня смеяться. Так как и сама отчасти страдала от ОКР, она понимала мои бзики, связанные с аккуратностью, и причуды, касающиеся многократных попыток достигнуть во всем определенного совершенства. Она была удивительным человеком - это так, - пока не начала встречаться с Питером. Он завладел этой симпатичной, самостоятельной, уверенной в себе девушкой и принизил ее так, что она стала воспринимать себя, как полное дерьмо. У нее была соблазнительная фигура, и она всегда чутко относилась к своему весу, а Питер постоянно давил на нее из-за этого.

Я всегда говорил ей, что она прекрасна именно тем образом, каким есть, и был искренен в этом. Если уж признаваться самому себе… она была мягкой и сексуальной, имея красивые округлости во всех правильных местах. Она всякий раз краснела и улыбалась, когда я говорил ей комплименты, но я был слишком увлечен собой, чтобы понять, что она уже тогда испытывала ко мне чувства. Я просто никогда не относился к ней так же. Она была привлекательна, и, наверное, можно сказать, что в какой-то момент я чувствовал влечение к ней, но никогда не ощущал того самого интенсивного физического притяжения между нами… даже когда она была сверху меня… это чувство просто отсутствовало.

Иногда мне приходило в голову, что если бы я ответил на ее чувства, то сейчас у меня была бы проклятая сексуальная жизнь и я бы все еще играл в бейсбол, и… ну, позвольте просто сказать, что все было бы абсолютно по-другому.

Но с другой стороны, этот секс не был бы с девушкой, которую я люблю каждой своей клеткой, так что в этом отношении, думаю, мне стоит поблагодарить Шарлотту за то, что предоставила мне самую нелепую возможность пережить лучшее, что когда-либо происходило со мной.

Я, без сомнения, был маменькиным сынком, если можно так сказать, но жалостливое выражение лица моей матери, когда мы вчера вернулись домой, заставило меня полностью сдаться. Из-за фиаско в кегельбане и своих непредсказуемых гормонов, подпитывающих ее эмоциональность, Эсмама выглядела разбитой, потому что изначально сильно сомневалась в том, стоит ли ехать в Чикаго. В то время я настоял, что все будет нормально, будучи сам не вполне уверен в этом заявлении, но независимо от этого зная, что буду проклят, если позволю себе испортить Рождество всей семьи, заставив их остаться в Форксе.

Дедушка дежурил в больнице, и это было единственной причиной, почему они с бабушкой не смогли приехать в Вашингтон. Он брал две недели выходных в прошлом году, когда мы только переехали в наш дом, поэтому, учитывая его график в больнице, каникулы в этом году были невозможны. Кроме того, я знал, что мои братья с нетерпением ждали встречи со своими старыми друзьями, так же как и мои родители.

Мама обняла меня у двери, утаскивая мою слезливую задницу в кабинет дедушки, чтобы я мог в уединении принять свои успокоительные, не чувствуя на себе пристальных, наполненных жалостью взглядов братьев и подруги. Затем отец позвонил моему инспектору, который, очевидно, находился на какой-то долбаной праздничной вечеринке и был менее чем рад, что его прервали. Я был вынужден ответить на сотню его ерундовых вопросов: в каком точно месте это произошло… кто присутствовал… имена и возраст свидетелей - чтобы проверить мою историю, поскольку он очень надеялся на присутствие там заслуживающего доверия взрослого, который мог бы подтвердить случившееся… сколько приблизительно времени продлился этот непреднамеренный контакт… как я отреагировал, а также известно ли мне о наличии камер в том заведении.

А все потому, что та лживая вероломная сучка появилась, блядь, там, где я отдыхал в обычный вечер среды со своей семьей.

Так как постановление суда технически было нарушено, но это не повлекло за собой нового правонарушения, мой инспектор должен был решить, чувствует он или нет, что этот инцидент был намеренным и усугублен мной. Затем он должен был сформировать заключение, основываясь на том, что знает обо мне, на обстоятельствах, касающихся вышеупомянутого инцидента, и на всем остальном, что он сможет узнать, проведя дополнительное расследование. Потом он был обязан или отправить рапорт, свидетельствующий о том, что имело место непреднамеренное нарушение, и о том, как это было разрешено, или просто решить эту проблему неофициальным путем.

И здесь как раз и крылась главная проблема. Я до смерти боялся, что Шарлотта побежит к главному прокурору штата, чтобы доложить, как она снова была травмирована одним моим присутствием, или вновь солгать и сказать, что я преследовал ее. Именно поэтому я сбежал из проклятого здания, словно моя задница пылает гребаным огнем. Если такое случится, то мне стоит подготовиться к возможности судебного слушания, должного рассмотреть инцидент, о чем отец также проинформировал моего адвоката прошлым вечером. Мой адвокат Джейсон сказал мне, что, пока нет никаких других новостей, я должен вести себя как чертова Мать Тереза в воскресенье… в церкви… с детьми и под бдительными взглядами монахинь.

По этой причине я был искренне благодарен за карму или ангелов, или просто элементарное предвидение, подсказывающих мне, когда отказать. Когда мы только добрались до Чикаго, Джаспер попросил меня съездить с ним за травкой к одному из его старых друзей. Я тут же сказал, что никоим гребаным образом, поскольку не хотел ни при каких обстоятельствах ставить Беллу в это положение. Но в то же самое время я знал, что то дерьмо, которое я творил в Форксе… употребление травки и снабжение ею своей несовершеннолетней подруги, употребление и покупка алкоголя с использованием поддельного удостоверения личности… использование вышеупомянутого удостоверения, чтобы проникнуть в клуб и провести Беллу с собой… за такие дела я мог, вероятно, навлечь на себя определенные проблемы, но никак не посадить свою задницу в тюрьму. Однако здесь, в Чикаго, где моя семья и я были достаточно известны общественности, а так же из-за того факта, что моя ситуация явно не была секретом, покупка запрещенных веществ просто кричала об очередной проблеме, в которой я ни черта не нуждался.

После всего этого моя мать сорвалась на нас, настаивая, что нам нужно немедленно упаковать свое дерьмо и уехать. Отец, конечно же, не совсем согласился с такой спешкой, но был готов и желал сделать все, что бы ни являлось лучшим для его семьи. Только я знал, что если сбегу назад в Форкс, то это будет тем же, как если бы я признал чертову вину. По правде говоря, я уже слишком устал убегать и признавать поражение в результате наказания, которого изначально не заслужил.

Все еще окутанный теплом постели Беллы, я потер рукой лицо, морща нос от внезапного щекочущего ощущения на коже. Осмотрев ладони, я аккуратно снял с пальцев несколько прядей длинных волос Беллы. Такие же были и на ее наволочке, как и на простынях и моей рубашке.

Я помочился в ее ванной, и когда после этого мыл руки и лицо, то не мог не заметить большое количество волос, оставшихся на туалетном столике, запутанных в щетине ее расчески и скопившихся маленькими кучками в углах кафельного пола. Это меня озадачило, поскольку я никогда не замечал такого раньше. Я надеялся, что она не страдает некой формой раннего облысения или чем-то таким. Это к тому же вызвало у меня чувство легкого отвращения, таким образом я встал на четвереньки и протер пол, а затем и верх туалетного столика, убирая все следы ее очевидной линьки.

Вот как раз поэтому мы и не держим собаку…

Ее барахлом был завален весь столик… зубная щетка, косметика, дорожного размера флакончики с кремом и средством для волос, целая куча резинок, заколок и прочего девчачьего дерьма. Я аккуратно выровнял все это, передвинув так, чтобы не оскорбить ее, но сделать ее приготовления гораздо более удобными. Быстро взглянув в зеркало, я закатил глаза на себя и свои импульсивные привычки, которые только усугублялись, когда я был в стрессовом состоянии.

В своей ванной я почистил зубы и принял таблетку, всецело благодарный за эту дополнительную помощь.

Устало тащась в кухню, я услышал хорошо различимый звук сладкого смеха Беллы и телевизора, работающего в комнате отдыха. Я знал, что мама несомненно что-нибудь скажет по поводу того, что я спал в кровати Би, но надеялся, что так как она видела, в каком ужасном состоянии я был прошлым вечером, то просто спустит мне это с рук. Не то чтобы она когда-либо спускала мне что-либо с рук, но у меня не было настроения спорить об этом или признаваться в том, что мне снились страшные кошмары и я не хотел спать один.

Теперь я начал вспоминать… еще одну причину, по которой я отправился в комнату Беллы… Одному из тех отвратительных ублюдков, которых мне приходится называть братьями, в задницу, должно быть, заползло вчера какое-то мелкое животное и подохло там, потому что утром комната все еще воняла пердежом и настолько чертовски мерзко и тошнотворно, что хотелось блевать. Мне потребовалась каждая унция храбрости, чтобы вернуться туда сегодня почистить зубы. Они оба крепко спали, свернувшись калачиками, комфортно окутанные зловонием. Один пердел… другой храпел, как цепная пила. Я был вынужден убраться оттуда, придумывая план, как оградить и продезинфицировать свою одежду.

- Хей, - робко пробормотал я маме, бабушке и Белле, сидящим за кухонным столом в окружении полупустых кофейных чашек и разных принадлежностей для ручной работы. Это дерьмо было распространено по всему столу, и хотя все находилось в аккуратных кучках, меня практически передернуло.

Я сел на пустой стул рядом с Беллой, и ее лицо озарилось, когда наши глаза встретились. Она положила на стол свою работу и поднялась, чтобы налить мне кофе, за что, если честно, я просто обожал ее, потому что она делала это даже без моей просьбы.

- Доброе утро, - нежно прошептала она, ставя кружку на стол передо мной, а мама с бабушкой переглянулись, что заставило меня закатить глаза. Мама протянула руку и взъерошила мои и без того сумасшедшие волосы.

- Как ты, солнышко? – спросила бабушка тихим, почти страдальческим и осторожным голосом. – Дабы успокоить ее, я кивнул, делая глоток кофе, чтобы избежать разговоров об этом и о чистом, лишающем мужественности смущении, которое ощущал наутро.

Мои мысли внезапно перенеслись на бензоколонку в Порт-Анджелесе, где я часто покупал сигареты и бензин и где на прилавке стояла банка, привязанная цепочкой. На банку была налеплена фотография шелудивого, одноглазого, трехногого, бесхвостого пса. Когда вы видели снимок жалкой, искалеченной собаки, то не могли не оставить свою сдачу в прорези банки, потому что это зрелище было чертовски душераздирающим, и даже если вы не верили в Бога или Сатану, или какое-либо еще потустороннее создание, то, конечно же, отправились бы в ад, если бы просто ушли, не оставив вклада.

Наутро после особенно тяжелого приступа паники я чувствовал себя точно так же – как трехногий, одноглазый, бесхвостый пес, к которому все без исключения испытывают жалость. Моя семья смотрела на меня так, словно я жалкий и слабый, едва отваживаясь встречать мои глаза, но все же слишком боясь не смотреть на меня. Голоса были тихими, а слова – тщательно подбираемыми, словно они ожидали чего-то, что заставит меня разразиться гребаной тирадой или, не дай бог, приведет к очередному приступу. Все, что мне было нужно, это проклятая банка и пара лишних монет.

Но сегодня меня не слишком волновало все это. И я не чувствовал себя раздраженным или напряженным, или как-нибудь еще, как обычно бывало на следующее утро после. Я был спокоен и безмятежен, и хотя большая часть моего тела находилась словно в похмелье, я чувствовал себя почти… хорошо?

Ахх… антидепрессанты.

Белла снова села на стул, продолжая трудиться над своей работой.
- Разве они не симпатичны? – спросила она, поднимая сахарную тросточку, украшенную так, что напоминала северного оленя. У них были маленькие круглые глазенки, красные носы помпонами и изогнутые коричневые рога из ершика для трубки, обмотанного вокруг верхней части конфеты.

Я сделал очередной глоток кофе, упиваясь сладостью и теплом, разливающимся во мне. Белла добавила в мою кружку приправленные корицей сливки, и это было изумительно. Я взял одного оленя, разглядывая его.
- Они довольно-таки симпатичны. Для чего они?

- Дедушка сегодня после обеда будет играть Санту в детском отделении больницы. Вам с Беллой стоит сходить, - пояснила бабушка, ярко улыбаясь этой идее.

Я покачал головой, снова исследуя маленького оленя. Его глаза были размещены неровно, и это чрезвычайно раздражало меня… настолько сильно, что я поправил их.

- Я не могу идти в такое место, бабушка… там слишком много маленьких девочек. Кроме того… все эти больные дети… это чертовски угнетающе. – Я поднял голову на ясно слышимое цыканье моей матери и встретил ее сердитый взгляд, не одобряющий мой выбор слов. – О, простите.

- Это смешно, - еле слышно пробормотала бабушка, обращаясь, по-видимому, к нелепости моей ситуации.

Я вздохнул и повернулся к Белле.
- Ты можешь сходить, если хочешь. – Последнее, чего мне хотелось, так это держать ее взаперти в доме только потому, что у меня самого не оставалось выбора.

- Нет, все нормально. Я лучше останусь здесь, с тобой, если ты не против. – Белла слегка улыбнулась мне, заставляя меня еще больше любить ее за то, что она такая понимающая и терпеливая.

Я не мог представить, чтобы девушка типа Джессики Стэнли или даже Розали Хейл была такой уступчивой и понимающей, находясь в огромном городе во время рождественских каникул, и согласилась безвылазно сидеть дома, не посещая никаких экскурсий или магазинов, или еще чего, куда бы, черт возьми, ни нравилось ходить девушкам. Даже вчера вечером… она вела себя чертовски удивительно, отвлекая меня разговорами от приступа тревоги и просто «принимая» то, что я не мог собраться с силами, дабы обсудить ситуацию с ней или кем-то еще, и своего рода сгребал себя в кучу, заседая в патио после мучительных, но необходимых звонков.

Дело еще было в том, что большую часть времени я не чувствовал, будто сделал что-то, чтобы действительно заслужить ее, и я просто с ужасом ждал того дня, когда она осознает это, а затем я бы сошел с ума, потому что не думаю, что смог бы уже жить без нее. Она значила для меня теперь больше, чем воздух.

- Где, так или иначе, сегодня будет ужин? – спросил я, гадая, придется ли мне вновь сбегать из общественного учреждения. После прошлого Рождества я знал, что семья Шарлотты праздновала в доме ее тети в Индиане, так что, будем надеяться, у нас больше не будет никаких гонок. Бабушка сказала, что в этом году мы посетим небольшое итальянское заведение в противоположность традиционному мясному ресторану, куда обычно ходили в Сочельник.

Вытащив маленький помпон из кучки Беллы, я взял клей и прикрепил шарик к конфетной тросточке. И прежде чем даже осознал это, я создал свою собственную горку оленей, чувствуя себя в итоге необычайно расслабленным, а мой ум стал ясным и сосредоточенным. Я даже не подозревал, что такой приземленный процесс может подарить такое чувство очищения. Это чувство походило на то, что я ощущал, когда упорядочивал вещи.

Я оглянулся на трех женщин за столом, дружно работающих и болтающих о детских мелочах и фильмах, которые недавно смотрели. Если честно, я был искренне счастлив находиться в их окружении.

- Хей, леди. Итак, ты… э-э… ты теперь занимаешься рукоделием, Э? Серьезно? – Эммет навис надо мной, уперев руки в бедра и улыбаясь мне сверху вниз, как большой толстый придурок.

Я тихо засмеялся, игнорируя его подколку.
- Ага, ну, это, фактически, довольно хорошо расслабляет, и не похоже, чтобы прекрасная компания, в которой я нахожусь, не знала еще, что я и так уже частично женоподобен.

- А я думаю, что ты очень мужественен… своим девчачьим способом, - с улыбкой произнесла Белла. Я усмехнулся на ее поддразнивание и проговорил одними губами: «Спасибо».

- Он не женоподобен… он просто чувствительный, - заявила бабушка, нежно сжимая мою руку через стол. Я сжал ее ладонь в ответ, и мягкость ее руки поверх моей была настолько чертовски приятной, что мне отчасти стало грустно, когда она убрала ее.

- Ага, говорит бабушка вместо «Мой внук – чертова фея», - хохотнул Эммет. – Теперь ты начнешь и пинетки вязать? (п.п.: fairy – фея, а также в разговорном - женоподобное существо или педик.)

Я отхлебнул из своей кружки, используя свободную руку, чтобы показать ему палец. Бабушка повторила мой жест в сторону Эммета, заставляя нас всех рассмеяться. Она являлась женой глубокоуважаемого хирурга и позволяла всем окружающим верить, что она безупречна, но мы-то знали ее реальный нрав… нрав, который сквернословил, когда требовалось, и показывал палец своему нахальному старшему внуку в защиту младшего. Бабушка была чертовски потрясающей.

Эммет захватил мою голову в «замок», шутливо, но больно потерев костяшками кожу на макушке, а затем чмокнул это место и отошел, бормоча: «Кексинка». (п.п.: Кексинка – в оригинале fruitcake – кекс с изюмом и цукатами, а на слэнге «псих», «гей».)

Через какое-то время мне наскучило мастерить оленей, и я ушел прилечь в комнату Беллы, так как ее кровать была удобнее и пахла ей. Немногим позже и она пришла, болтая по телефону, вероятно, со своей матерью, и легла рядом со мной, устроившись на животе. Ее рубашка задралась до талии, обнажая дюйм или два сливочной кожи и прекраснейшие очертания скрывающихся под эластичным серым трико кружевных стрингов. Ее задница была похожа на восхитительный нектарин – спелый и податливый, - и я не мог оторвать глаз от этих мягких изгибов, прячущихся под облегающими штанами.

Из-за этого непрерывного созерцания я невероятно возбудился, и мне пришлось тяжело сглотнуть, чтобы не поддаться желанию прикоснуться к ней или укусить ее за задницу. Она приподняла бровь, обнаружив мое беспокойство, и, отключившись от мамы, повернулась на бок, подпирая голову рукой.

- Что случилось, Красавчик?

- Твоя задница – восхитительна, - прошептал я, беззастенчиво пытаясь взглянуть на вышеупомянутую задницу, которая теперь, к несчастью, была мне не видна.

Она слегка усмехнулась обольстительной, смущенной улыбкой.
- Оуу, спасибо, малыш. Я делала специальные упражнения для задницы. – Она шутливо поиграла ягодицами.

Я недоверчиво сузил глаза.
- Нет, ты их не делала. Или делала?

Белла закатила глаза, словно говоря: «Конечно же нет, тупица
- Я собираюсь сейчас в душ, так что… ты… эмм… хочешь посмотреть? – спросила она, вставая на кровати на колени.

- Черт, да, - не колеблясь ответил я, чувствуя, как громко застучало от нетерпения мое сердце. Она скинула рубашку, отбрасывая ее в сторону, а затем расстегнула застежку лифчика на спине. Я простонал при виде ее сисек – голых, с упругими и напряженными сосками, издевающимися надо мной за неспособность прикоснуться к ним. И хотя ее кожа была сливочно-кремовой, следы старого загара от подросткового бикини в виде крошечных треугольников сверху и едва ли не меньшего треугольника снизу все еще были видны.

Восхищенно выдохнув, я погладил ладонью через фланель пижамных штанов свой стояк, не особо беспокоясь, что он уже влажный. Губы Беллы растянулись в самодовольной улыбке, а взгляд наполнился интенсивностью, устремившись к моей руке, будто она гордилась собой, потому что я стал возбужденным и взволнованным.

Она соскользнула с кровати, стаскивая с волос резинку и позволяя локонам рассыпаться вокруг плеч мягкими волнами, и я пробормотал:
- Господи, ты так красива.

Я с восторженным трепетом наблюдал за тем, как ее пальцы исчезли за поясом штанов, а затем она развернулась, позволяя мне любоваться ее задницей, одетой в одни лишь стринги. Окончательно добили меня те проклятые ямочки на пояснице. Она повернула голову, оглядываясь через плечо, и это вышло соблазнительно, невольно, а может и намеренно, кто его, на хрен, знает? Белла, видимо, в последнее время перестала бояться обнажаться передо мной, и Бог знает, что я не жаловался.

Она наклонилась поднять свое трико, открывая мне неприличный вид на ее зад, который затем внезапно исчез, нагло загороженный ее штанами, брошенными прямо мне в лицо. Белла захихикала, убегая в ванную и захлопывая за собой дверь. Я вскочил с кровати, следуя за ее нагой красой в ванную, где с открытым ртом пялился на нее, пока она регулировала на свой вкус температуру воды. Все так же плюя на этикет, я засунул руку в штаны, чтобы вытащить член, в то время как она вступила под струи душа, намеренно оставляя занавеску открытой… и одного этого вида ее - с текущей по волосам и сиськам водой - было достаточно, чтобы заставить меня кончить в штаны даже без дополнительной стимуляции.

- Белла… ты понятия не имеешь, как охренительно сейчас выглядишь, - простонал я, прислоняясь к стене с членом в руке и наблюдая, как она намыливает небольшую мочалку из люффы, а затем трет ей себя по плечам и сиськам. Я успел погладить себя пару раз, прежде чем она опустила взгляд на свою руку с надетой на ней мочалкой и ее глаза расширились.

- О, боже, Э… - она шаловливо улыбнулась от уха до уха, потом приоткрыла занавеску еще больше и прошептала: - Иди сюда, ко мне. – Я в ту же секунду догадался, о чем точно она думает, и так же широко улыбнулся. Затем я разделся догола, дрожа от предвкушения и довольно наблюдая, как глаза Беллы расширяются еще больше.

После этого, с ухмылкой на лице и подрагивавшими от нетерпения руками, я вступил к ней в душ под теплые струи воды, собирая все до последней имеющиеся у меня капли самоконтроля, чтобы не притронуться к ней. Она глубоко вдохнула, отодвигаясь, чтобы впустить меня под воду. Между нами было всего несколько дюймов, и, боже, как же мне хотелось обнять ее и почувствовать эту теплую, скользкую, мыльную кожу своим телом.

- Так… нормально? – тихо спросила она, поглаживая мою грудь мочалкой. Я кивнул, не вполне способный сформировать какие-либо элементарные или связные слова, чтобы даже ответить простое «да». Я почти боялся, что мой стояк ненароком коснется ее живота, если она придвинется хоть на миллиметр ближе, потому что он был чертовски твердым. Не то чтобы любой из нас возражал бы. И ее прикосновение было… слегка грубоватым, но в то же время гладким от мыла.

Оставляя за собой след пены с женским ароматом, она провела одетой в люффу рукой по моему плечу и вниз по предплечью, то глядя мне в глаза, то возвращаясь к моей груди. Я слышал, как изменилось ее дыхание, так как она возбудилась. Соски Беллы были напряжены несмотря на теплоту воды, каскадом льющуюся на нее спереди. Она была такой охеренно красивой…

- Я тоже хочу попробовать, - сказал я, указывая взглядом на покрытую пеной перчатку. Хоть я и наслаждался тем, что она творила со мной, мне невероятно сильно хотелось тоже прикоснуться к ней.

- Тебе придется ждать своей очереди, - с притворной скромностью ответила она, глядя на меня из-под темных влажных ресниц, и прошлась мочалкой вокруг моего бедра, заканчивая на ягодице. Я усмехнулся, когда она сжала ее. Черт, это было приятно. Я не помнил, чтобы кто-либо когда-либо делал со мной такое раньше; вполне уверен, что это первый раз. Неуверенно и болезненно медленно она вернула руку к моему прессу и спустилась вдоль дорожки волос, ведущих к члену.

- Блядь… - зашипел я, с обожанием глядя вниз на нее, когда ее покрытая люффой рука скользнула по моему стволу. Материал мочалки был грубого плетения, созданный для тщательного оттирания, так что точно не был мягким. – Детка… - Я подрагивал от волнения, зная, что она собирается подрочить мне. Пальцы Беллы сомкнулись вокруг члена, и она, резко выдыхая, сжала его… сильно. От этого ощущения я зашипел сквозь зубы. Мне не было больно или что-то подобное - я просто подумал, что, возможно, она нервничает или страждет почувствовать его в руках, хотя материал мочалки был довольно плотным. – Пройдись вверх, - проинструктировал я, упираясь для поддержки ладонью в кафельную стену. Белла стояла рядом со мной, крошечная, как и всегда, мокрая и босая, и я наблюдал за ней. Ее рука плотно обхватила мой член, лаская его медленными уверенными поглаживаниями. Она ни разу не посмотрела на меня – ее глаза были полностью сосредоточены на том, что она делает, пока я непреднамеренно постанывал.

- Так хорошо? – наивно спросила она, наконец-то взглянув на меня. Я улыбнулся, кивая и закусывая губу. Она творила со мной что-то такое, чего я не мог объяснить. Все мои основные инстинкты пробуждались лишь от одного мимолетного взгляда на ее прелестное личико.

Складывалось ощущение, что она действительно пытается заставить меня кончить. Я знал, что она никогда не делала ничего подобного, так что это, вероятно, было для нее новым и интригующим, если не устрашающим.

- Чертовски хорошо. Хотя не надо так сильно. И чуть побыстрее, - тяжело дыша, прошептал я, чувствуя, как в промежности скапливается знакомое тугое тепло. – О, боже, детка, это так охеренно приятно. – Я практически мог услышать ее гордую улыбку. Скорость ее движений увеличилась, как я и просил, заставляя мой позвоночник покрыться мурашками, и, блядь, эти ощущения были потрясающими. Но так как ее хватка слегка ослабла, то даже со скользкой мыльной смазкой материал мочалки натирал чуткую кожу, вероятно, потому, что внешняя область не была защищена проклятыми волосами и у меня уже было раздражение от бритья с предыдущего дня.

С тех пор как я обрил свое «добро» для создания «клона», я чесался, как хрен знает кто, когда волосы снова начали отрастать. Это напоминало зуд спортсмена, не имеющего возможности реально заниматься спортом. Я не мог справиться с этими ощущениями, и к тому же мне очень не хотелось чесаться на публике, выглядя так, словно борюсь с неким гребаным венерическим заболеванием… которому, к сожалению, на данный момент я был бы почти рад. Поэтому, чтобы избежать стадии отрастания, я продолжил брить все в области паха. Мне даже нравилось это ощущение гладкости, но я не был уверен, как выгляжу, когда весь такой лысый и голый. Белла сказала, что это сексуально, а это единственное, что имело для меня значение. Не то чтобы ей было с чем сравнивать, но все равно. Моей девочке нравится то, что ей нравится. Кто я такой, чтобы судить, поскольку… да… побритая киска – это чертовски сексуально.

Я подумал, что наверняка смогу еще несколько секунд вытерпеть трение люффы – пока не кончу, потому что был уже на грани, - но затем внезапно по всей поверхности моего члена разошлось резкое, проникающее, обжигающее ощущение.

- О, Господи… блядь, как горит! – завопил я. Белла отдернула руку, словно это она горела, и в шоке отступила от меня.

- Что я сделала? – ее голос надломился, и она в панике посмотрела на меня, перебегая взглядом от моих глаз до натертого члена. Обхватив член рукой, я, шипя сквозь зубы, подставил его под воду, смывая пену, чтобы оценить повреждения. Кожа там была ярко-розовой и слегка опухшей на некоторых участках, главным образом посреди ствола. Белла буквально сняла люффой верхний слой кожи с моего члена. Теплая вода чертовски обжигала, и как бы мне ни хотелось потрогать Беллу, я был вынужден убраться оттуда.

- Мне так жаль, Э, - в ее глазах отражалось искреннее сожаление.

Я неуверенно улыбнулся, вздрагивая, потому что боль была неукротимой.
- Все нормально, любимая… со мной все будет в порядке, - трясущимся голосом произнес я, выбираясь из душевой кабинки. Схватив полотенце, я аккуратно промокнул себя, усаживаясь на крышку унитаза. Зная, что не видел ничего такого, когда прибирал ее вещи, я спросил: - У тебя есть Неоспорин или что-то подобное? – Она ответила, что держит тюбик в своей косметичке, и как только я нашел его, то сразу нанес толстый слой мази на поверхность члена, чувствуя наконец-то облегчение и гадая, как же теперь я, черт подери, буду носить одежду. (п.п.: Неоспорин – мазь, использующаяся для обезболивания, профилактики и борьбы с инфекцией и ускорения заживления ран.)

Подперев одной рукой голову, а другой поддерживая член, я рассмеялся над этим чертовски жалостливым зрелищем. Я был лысым, натертым, в очередной раз покрытым липкой субстанцией, донельзя униженным и абсолютно разочарованным, что даже не добрался до своей возможности потрогать. Не говоря уже о том, что я не только не кончил, но и был так изранен, что теперь где-то с неделю не смогу даже подрочить.

О, ебать мою жизнь.

~ % ~

- Оу, черт. Церковь… серьезно? – простонал Джаспер, в преувеличенно-драматическом жесте падая на постель в своем «пожарном грузовике», после того как бабушка сообщила нам, что перед ужином мы пойдем на пятичасовую мессу в ее церковь. Все были не особенно довольны этим, однако Белла, напротив, не выглядела такой уж раздраженной. Она сказала, что в любом случае хотела поговорить с Большим Парнем поближе, что бы это, блядь, ни означало.

Я закончил укладывать волосы в ванной Беллы, чтобы остальные ублюдки смогли подготовиться в нашей все еще токсичной комнате. Мне чертовски сильно не хотелось делиться той ванной, да и всей спальней, если уж говорить, но было что-то в моем рейс-каре, от чего я не мог отказаться. Она заставляла меня снова почувствовать себя ребенком, возвращая мне часть юности и, если честно, невинности, которую мне уже никогда не вернуть.

Белла находилась в кухне, помогая бабушке аккуратно упаковать конфетных Рудольфов. Бабушка попросила меня принести почту с улицы, поэтому я взял сигарету и направился по длинной подъездной дорожке к почтовому ящику. Даже в своих самых просторных боксерах и самых свободных джинсах я был восприимчив к прикосновениям. Слегка поеживаясь, я медленно и осторожно шел, стараясь лишний раз не задевать чуткие части своего тела. Я вытащил из ящика целую кипу рождественских открыток и пару счетов и, сунув их под мышку, повернул по дороге обратно к дому. Я не прихватил с собой пальто и сожалел об этом, потому что было чертовски холодно.

По сути, на сегодняшний вечер обещали довольно сильный снегопад. Я не помнил, когда у нас было в последний раз настоящее «белое» Рождество, но помнил, как Белла говорила мне, что у нее такого никогда не было, поэтому, не считая раздражения из-за необходимости чистить потом все это дерьмо, я радовался, что могу предоставить ей хоть это.

Однако эта дорога была чертовски длинной, так что лучше бы в гараже оказаться как минимум трем совковым лопатам, да и, черт возьми, роторный снегоочиститель не помешал бы. У меня была своя собственная теория по поводу чистки снега… «Господь его туда кладет… Господь и должен убирать». Или, еще лучше, эта – моя любимая: «Почему ты должен делать это сам, когда можно заплатить кому-то другому, кто займется этим?» Однако у моего дедушки, видимо, были более практические взгляды на этот вопрос, учитывая, что он вроде как… влиятельный доктор, и из-за прочего дерьма, что он вынужден делать для своей спасающей жизни работы, но неважно.

Я, закуривая сигарету, неприметно прислонился к заднему бамперу дедушкиного внедорожника, обнимая себя руками. Им очень не нравилось, что я курю, поэтому я и не щеголял этим перед ними, пытаясь избежать очередной монотонной лекции. Звук едущего по дороге автомобиля заставил меня навострить уши, но, когда он повернул на нашу подъездную дорожку, я автоматически напрягся, увидев незнакомый черный «мерседес». С тонированными стеклами и всем таким дерьмом… он выглядел так, словно сама гребаная чикагская мафия прибыла собрать с маленького домика дань или что-то подобное.

Я слыхал об этих парнях, но никогда не думал, что такое фактически существует. За лобовым стеклом ничего не было видно, потому что от него отражались яркие лучи солнца. Если честно, я понятия не имел, какого хрена ожидаю, но в мою голову закрались мысли о Питере и его приятелях, вылезающих изнутри с бейсбольными битами в руках. Ирония этого была бы чертовски поэтичной.

Издевающийся Питер это одно… но издевающийся Питер с алюминиевой битой против абсолютно беззащитного меня – совершенно другое.

Однако когда автомобиль остановился всего в нескольких футах от меня, перейдя на холостые обороты, и дверь открылась, я в очередной раз осторожно затянулся от сигареты и, затушив ее о бордюр, отшвырнул окурок в траву. Из моего рта вырвался довольно громкий смешок, поскольку я испытал облегчение и корил себя за то, что вел себя как проклятая Мэри Сью. Ко мне шла крошечная пожилая леди, которой, вероятно, было лет сто восемьдесят пять, а то и больше, одетая в норковую шубу и такую же шапку, прикрывающую серебристое гнездо ее волос. (п.п.: в данном случае Мэри Сью – собирательный женский образ, баба, короче.)

Ну ладно, «шла» было своего рода неверным названием того, что она делала на самом деле. Учитывая ее сгорбленную спину и ортопедическую обувь, скребущую по тротуару, у нее заняло добрых пять минут на то, чтобы преодолеть двухметровое расстояние шаркающим шагом. Я был готов проспорить хорошие деньги, что ее задницу поддерживают несколько телефонных справочников, чтобы она могла видеть поверх руля. Она отчасти напомнила мне сумасшедшую тетушку Бетани из фильма «Рождественские каникулы».

Я встретил ее на полпути, осторожно шагая, хотя и знал, что даже будь она главой какой-либо старческой женской мафиозной группировки, то все равно не смогла бы спрятать «Узи» в той своей гигантской сумочке. И даже если бы и смогла, то, судя по тому количеству времени, сколько она добиралась из пункта А в пункт Б, прежде чем она успела бы достать его из сумки, я бы уже благополучно доставил свою задницу до дома, заняв позицию за Эмметом.

Поскольку я всегда думал, что из Эма вышел бы замечательный живой щит.

Ладно, что ж, может я и не был тем, кому следовало бы говорить о медленном передвижении, учитывая мои поврежденные причиндалы и все такое.

Я приблизился к ней, тепло улыбаясь и бормоча: «Счастливых праздников», - потому что именно это делали все взрослые, а я думал, что она приехала к бабушке. Никак не ответив и даже не посмотрев на меня, она просто потянулась морщинистыми руками к своей гигантской сумке, вытащила бутылку спиртного и вручила мне.

Я мельком взглянул на этикетку… «Remy Martin VSOP»… и у меня слегка закружилась голова. У старушки был хороший вкус. Я испытывал желание спрятать бутылку в штанах до более поздней встречи, так как знал, что это реально хороший коньяк, но это было бы таааак чертовски больно, что я отказался от этой идеи. Прежде чем я успел поблагодарить ее, она вытащила из сумочки блестящий красный прямоугольный сверток, ожидая, что я заберу его у нее. (п.п.: Remy Martin VSOP – элитный коньяк.)

Сунув бутылку под свободную руку (в другой подмышке у меня все еще была зажата почта), я взял пакет, обернутый лентой, выглядящей так, будто ее завязывал чертов двухлетний ребенок… или сто восьмидесяти пятилетняя старуха с запущенным артритом и катарактами. Прости меня, Господи.

Клянусь богом, что бы, блядь, ни было в этом свертке, оно весило килограмм восемь и пахло, как помесь собачьего корма и кексов… еще и было невероятно сальным. Я изо всех сил пытался не сморщить перед ней нос от отвращения, поскольку это было абсолютно омерзительно.

Затем, так и не произнеся ни слова, старушка развернулась и поковыляла назад к машине, захлопывая за собой дверь. Она вырулила с дорожки, как чокнутая… переехав бабушкин газон и едва миновав почтовый ящик. Слава гребаному Богу, что я не стоял там, когда она заезжала, или иначе остался бы безногим. Милый Боже, сегодня из всех возможных дней… я помолился обо всех водителях в чикагской округе. Эта женщина была одержима идеей испортить Рождество всем и каждому со своим умением управлять машиной и бессловесным преподнесением мясных тортов.

- Э-э… спасибо… наверное?

Автомобиль укатил по подъездной дорожке, а я стоял там, открыв от изумления рот и подавляя рвотные позывы, с бренди и почтой под мышками и со своего рода тревожащим, напоминающим мясной торт продуктом, буквально капающим у меня в руках, гадая, какого хрена только что произошло. То есть, серьезно… Я огляделся по сторонам, осматривая двор на наличие гребаных камер, поскольку мог поклясться, что нахожусь в «Розыгрыше» или «Вас снимает скрытая камера», или каком-то таком дерьме.

- Эмм… кто-нибудь… кто-либо? Откройте дверь, - позвал я издалека, пиная золотую плитку внизу парадной двери, так как не мог использовать проклятый звонок. Я был чрезмерно осторожен касательно того, как стою, поскольку на мне была двухсотдолларовая обувь, кожа которой определенно не обрадовалась бы капающему животному жиру. Я продолжал вопить, пока в конце концов Джаспер не открыл мне дверь, впуская внутрь.

- Хей, что это у тебя, брат? – спросил он, с приподнятыми бровями вытаскивая у меня из-под руки бутылку.

- Какая-то пожилая леди привезла это дерьмо, - ответил я, кивая на мясной торт, чтобы убедить его забрать у меня сверток.

Он наклонился, чтобы понюхать его, и в ужасе отскочил.
- Это чертовски омерзительно воняет.

- Да неужели. Можешь взять его? – Жир теперь капал через мои пальцы на кафельную плитку холла. Джаспер отрицательно покачал головой - тот еще придурок, - а затем вошел полностью одетый в наряд Санта-Клауса дедушка, сложив руки на животе.

Он вздохнул, пристально глядя на блестящий капающий сверток.
- Я так понимаю, Эдна была здесь. – Я пожал плечами, понятия не имея, кто, черт возьми, такая Эдна, однако она определенно выглядела, как Эдна… или Мардж. – Ей около девяноста лет… много меха… не сказала тебе ни слова? – пояснил он. Я кивнул и нахмурился. Эдна.

Дедушка забрал у Джаспера бутылку, посмотрел на этикетку и открыл ее. Пожав плечами, он сделал огромный глоток и передал бутылку Джасперу. Джаспер глотнул, а затем, услыхав шум, из кухни вышел мой отец, забирая бутылку, чтобы тоже выпить.

- Пап, ты можешь отнести это в кухню? – Папа наклонился точно так же, как и Джаспер, и сморщил нос. Каков гребаный сын, таков и отец.

- Не допусти, чтобы это оказалось вблизи мамы. Она будет блевать дальше чем видеть, - сказал он, указывая пальцем на отвратительный холм в моих вытянутых руках. К этому моменту я уже был очень раздражен, чувствуя себя некомфортно с этим жирным омерзительным дерьмом, медленно сочащимся сквозь пальцы и испускающим тошнотворный запах, от которого у меня сводило живот.

Эммет сбежал по ступенькам, пропуская несколько последних, только чтобы приземлиться на расплывшийся по полу жир. Едва не поскользнувшись и не шлепнувшись на задницу, он ухватился для поддержки за перила.

- Иисусе, что за дерьмом, черт возьми, здесь воняет? – спросил он с недовольной гримасой на лице, пытаясь удержать равновесие.

И эти слова произнесены братом, который в одиночку заставил меня эвакуироваться из моей спальни из-за жестокого зловония, вызванного нарушением его пищеварения. Он посмотрел на меня, осознав, что «амбре» исходит от блестящего брикета «а-ля-мерзость». Я сердито вздохнул, когда он сперва начал смеяться надо мной, а затем нацелился на бутылку с выпивкой, которая теперь уже обходила третий круг среди мужчин нашей семьи.

- Хей, ну же… не хлебайте бренди. Помогите брату.

- Может кто-нибудь забрать это? – умоляющим голосом спросил я. Никто с места не сдвинулся… они просто продолжали пить из бутылки, пока из-за угла не появились бабушка с Беллой. Бабушка начала смеяться, прикрыв рукой рот. Она прервала порочный круг, наконец-то конфисковав бутылку, только чтобы отвернуться в ту сторону, где ее, как она думала, никто не видел, и сделала глоток, спокойно передавая коньяк Белле.

Когда до бабушки донесся запах «мясного торта», ее лицо внезапно опечалилось.
- О, милая Эдна… она, бедняжка, должно быть, объединила рецепты мясного рулета и фруктового кекса, - покачивая головой, заключила она.

- Ты думаешь? – саркастически заметил я.

Белла взглянула на меня и, прикрыв ладошкой рот, истерически засмеялась, тихо отступая в сторону кухни. Предательница.

- Да кто-нибудь, заберите, блядь, у меня это дерьмо! – прорычал я, скрипя зубами от расстройства и раздражения на всю свою семью.

- Эдвард… язык! Где твоя воспитанность? – завопила мама из кухни.

Я сердито фыркнул.
- О… боже… мой… Кто-нибудь, заберите, пожалуйста, у меня это дерьмо. - Вот она, моя воспитанность, мама.

В конце концов из кухни вернулась Белла с кипой бумажных полотенец в руках и забрала у меня брикет. Я поблагодарил ее, следуя за ней в кухню, а она пробормотала:
- Такое могло случиться только с тобой, Эдвард.

От всей этой волокиты меня тошнило, и, клянусь, это дерьмо навечно обосновалось в моих носовых пазухах. Я направился в ванную, чтобы смыть с рук вонь от фиаско с мясным тортом, надеясь на Бога, что мне никогда не придется держать в руках бомбу, требующую обезвреживания, поскольку моя семья будет просто стоять вокруг и распивать коньяк, пока она не взорвется к чертям собачьим.

* - на самом деле смысл этого эпиграфа гораздо пошлее, но я решила оставить так. И, как вы помните, balls - это и шары, и мячи, и еще многое другое. С "шарами" мы уже повстречались в этой части главы и еще упомянем их во второй, а также нам предстоит встреча и с мячами, поэтому и название у главы довольно-таки странное и двоякое получилось. Издержки перевода.


Источник: http://robsten.ru/forum/19-611-125
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: nats (23.12.2012) | Автор: nats
Просмотров: 2067 | Комментарии: 33 | Рейтинг: 4.9/27
Всего комментариев: 331 2 3 4 »
0
33   [Материал]
  Ещё один таинственный персонаж...

32   [Материал]
  веселенькая семейка giri05003 бедный эдя! столько на его голову, ну и на другую тоже girl_blush2

31   [Материал]
  Бедолага Эдвард!!!!!

30   [Материал]
  нет, ну а кто им мешал заняться сексом в душе?))) совесть...
спасибо за перевод!

29   [Материал]
  Эдя - человек-оркестр, ни дня без приключений fund02002 fund02002
Спасибо за перевод lovi06032

28   [Материал]
  спасибо за продолжение!!! бедный Эдвард,Белла стрела ему этой мочалкой все :-):-)

27   [Материал]
  С НАСТУПАЮЩИМ НОВЫМ ГОДОМ! oleni present

26   [Материал]
  Боже, проще сразу потереться об наждачку fund02002
В начале главы мне было жаль его из-за вчерашнего происшествия, затем из-за необдуманнонеобузданной фантазии, а точку поставила Эдна и её рулет fund02002 Вывод один- мальчик не в фаворе у Санты.
Спасибо за всЁ good lovi06015 lovi06032

25   [Материал]
  Девы, я, по ходу, уржалась, наверное, это город такой, где только Эдик находит приключения на свою задницу, шары и так далее)) fund02002

24   [Материал]
  Спасибо за проду. Что-же там в свёртке такое giri05003 Жду продолжения fund02002 JC_flirt

1-10 11-20 21-30 31-33
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]