Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Нервы на пределе. Глава 25.2: Рождественские шары.

Церковь.

Я ненавидел это проклятое место, серьезно. Я не понимал большую часть того, что там говорилось, так же как и не чувствовал побуждений слушать это, и мне было невдомек, как люди могут иметь столько веры во что-то, что даже не доказано. Фальшивое песнопение бесконечно раздражало меня, просвира на вкус походила на дерьмо, а тот факт, что они все время выпрашивают деньги, доводил до бешенства. Единственное, что оправдывало эту поездку, это вино и то, что пастор еще в начале службы простил нам все грехи.

Нет нужды говорить, что я совсем не религиозный человек.

Тем не менее, раз в году нам приходилось посещать службу, поэтому мы с братьями смирились с этим и терпели сорок пять минут непрерывного гудения пастора. Это была маленькая лютеранская церковь, определенно старая, но не без определенного очарования и характера. Она была красиво декорирована рождественскими украшениями в тонах алого молочая, и это привносило атмосферу тепла и доброжелательности. Я подумал про себя, что это немного странно – украшать церковь в честь Рождества. В смысле, разве они не должны были просто вывесить огромный плакат «Счастливого Дня рождения» и раздавать всем что-то вроде праздничных колпачков и прочего дерьма?

По общеизвестным причинам я решил не садиться рядом с Беллой, но во время проповеди мы перекидывались взглядами, и этого было достаточно, чтобы я вытерпел всю службу.

Перед тем как начать раздавать просвиру, пастор попросил всех поделиться умиротворением или каким-то таким дерьмом, из-за чего все должны были обменяться рукопожатиями и объятиями. Я насупился, потому что обнял каждого члена своей семьи и пожал руку куче проклятых незнакомцев, но все это время покачивал про себя головой, поскольку единственного человека, которого мне действительно хотелось обнять, я обнять попросту не мог.

Я слышал, как Эммет прошептал Белле: «Это за Эдварда», - и крепко обнял ее. Она просунула руки под его руками, возвращая объятие и печально глядя на меня поверх его плеча. Это практически сломало меня.

- С Рождеством Христовым, детка. Я люблю тебя, - прошептал я ей, и она послала мне воздушный поцелуй и неслышно прошептала то же самое.

Эммет наклонился ко мне, улыбаясь, и сказал:
- Я могу и за задницу ее потрогать за тебя, если хочешь.

Я пробормотал: «Придурок», - закатывая глаза, но в то же время молча благодаря его за заботу, какой бы она ни была странной. После раздачи просвиры хор спел «Аве Мария», и это исполнение было трогательным и красивым и заставило маму закрыть глаза и погладить свой еще не заметный живот. Белла, опустившись на колени, безмолвно прочла чертовски длинную молитву, и я не мог не задаться вопросом, не потому ли она была такой длинной, что имела отношение к моей ситуации. Если так, то, как я понял, мне стоит поудобнее устроить задницу на этой деревянной скамье, поскольку вечер будет долгим.

После ужина мы направились домой, отказываясь от заведенной у нас прогулки по городу, так как уже пошел снег и… по другим причинам тоже. Белла была очарована падающими хлопьями снега, и я знал, что она не захочет сразу же возвращаться в дом. Так что, когда мы приехали домой, я вывел ее на улицу, чтобы она могла насладиться видом озера, а я – выкурить сигарету. Бабушка вынесла нам по кружке дымящегося какао, сдобренного зефиром, и это напомнило нам обоим о том, как мы сидели на крыльце Беллы в вечер нашего первого свидания.

Она так красиво выглядела. Она даже надела берет и перчатки, которые я ей подарил. На длинные локоны, ниспадающие вокруг ее плеч и спины, ложились снежинки. Она высунула язык, пытаясь поймать кружащиеся хлопья, и захихикала, когда одна из снежинок попала ей в рот. Я сказал ей, как сильно люблю ее и насколько рад, что она здесь, со мной. Не думаю, что она даже догадывалась, насколько искренними были мои слова.

Когда мы вошли в дом, абсолютно замерзшие и покрытые влажным снегом, отец заставил меня составить ему компанию в игре на фортепиано – мы не делали этого со времен моего детства. Я был единственным из детей, у кого проявился какой-либо талант или интерес к игре, и пианино, видимо, было тем, что связывало нас. Пока мы играли, вся семья стояла вокруг небольшого рояля, распевая рождественские гимны, как на какой-то сентиментальной, извращенной интерпретации картин Нормана Роквелла. Но все равно было очень весело. (п.п.: Норман Роквелл (англ. Norman Percevel Rockwell) (3 февраля 1894— 8 ноября 1978) — американский художник и иллюстратор. Его работы пользуются популярностью в Соединенных Штатах, на протяжении четырех десятилетий он иллюстрировал обложки журнала The Saturday Evening Post.)

Затем бабушка попросила меня сыграть «Святая ночь», из-за чего папа ретировался с места рядом со мной. В то время как я играл соло, вкладывая в эту часть всю душу и сердце, снаружи тихо падал снег, а внутри, в этой комнате, по щекам трех самых любимых мной женщин текли слезы.

Той ночью я спал возле Беллы, наплевав на то, знает ли кто об этом или считает, что это неуместно. Было Рождество, и единственное, чего мне хотелось или о чем я просил, - это быть рядом с ней, поэтому я подумал, что если у кого хватит смелости заикнуться об этом, то я в ответ просто скажу им не портить мне жизнь своей ерундой.

Никто не сказал ни единого проклятого слова.

Тем утром мы лениво спустились в комнату отдыха, все еще сонные, но уже изрядно взволнованные, и уселись под елку, чтобы, согласно традиции, открыть подарки. Бабушка с дедушкой подарили нам игровую приставку «Нинтендо Вии» и целую кучу игр. Мне они, конечно же, преподнесли игру «Высшая бейсбольная лига 2K9», и я не знал, как отнестись к их беззаботности, поэтому какое-то время с негодованием сверлил их взглядом, но они меня проигнорировали. Я даже преувеличенно глубоко вздохнул… а они по-прежнему не обращали на меня внимания. Мои бабушка с дедом умели это делать. Играть в игру «подари и проигнорь». Полагаю, они оба подумали, что если подсунут мне бейсбольные приблуды, то я сдамся и снова начну играть. Если бы все было так просто.

Подумать только, даже Белла пыталась сделать то же дерьмо со мной при помощи вещей, присланных Филом из Калифорнии. Говорю же, это чертов заговор. По правде, у меня руки чесались достать эту игру, но я не мог допустить, чтобы кто-нибудь узнал об этой моей маленькой слабости.

Среди подарков была также куча коробок, набитых дизайнерской одеждой, а также очень клевые бейсболки для каждого из нас, с вышитым спереди фамильным гербом. Даже для Беллы была приготовлена одна такая, розовая, в которой она проходила все утро. Мне очень понравилось, что они воспринимают ее, как часть семьи.

Когда Белла открыла свертки с сумочкой, а затем и сапогами, клянусь, я подумал, у нее вот-вот случится гребаный приступ или что-то подобное. Ее руки метались по коробке, и она не могла ничего вымолвить, кроме беспрестанного «О, Боже мой!» и «Сапоги! Те самые сапоги!».

- О, просто обними уже девушку, Христа ради, - наконец произнес дедушка… и я обнял… и обнимал очень долго…

Она упала в мои объятья, и мы вместе прислонились к подлокотнику дивана. Мы обнимались, раскачиваясь взад-вперед, пока в комнате не повисла неловкая тишина, а затем мои близкие начали откашливаться и хмуриться. Белла слезла с моих коленей, но осталась сидеть рядом. Время от времени наши колени соприкасались, и в эти моменты Белла поворачивалась ко мне и улыбалась.

- Просто думай об этом, как о поцелуе, - прошептала она в один из таких моментов.

Я окинул ее взглядом… На ней была розовая бейсболка с тремя бантами, прилепленными сверху, клетчатые фланелевые пижамные штаны в рождественском стиле, заправленные в тысячедолларовые сапоги от «Кристиан Диор», а с ее шеи свисали ленты, напоминающие дешевые карнавальные ожерелья. Ничего, заслуживающего «Вог», но для меня она выглядела на миллион долларов – просто потому, что улыбалась и явно была счастлива. Такой я не видел ее уже давненько.

Белла подарила моим родителям огромную записную книгу в кремовом кожаном переплете, которая оказалась чем-то вроде фамильной родословной книги. Идея состояла в том, чтобы мы все написали в ней что-нибудь до рождения малыша, поскольку после все изменится, а она считала, что все нужно задокументировать для памяти так, как есть сейчас. Моей маме это невероятно понравилось, и, если честно, подарок был очень вдумчивым. Это была одна из причин, почему я так сильно любил Беллу.

Мне она подарила клевый кожаный браслет-манжету, от которого я был в восторге, и бледно-зеленый кашемировый свитер, выглядящий слишком дорогим для бюджета Беллы. Честно говоря, у меня были сомнения насчет цвета, но когда я примерил его, оказалось, что он чертовски классно подчеркивает цвет моих глаз, так что я носил его весь день. Также она преподнесла мне огромный пакет «Hershey's Kisses and Hugs», шепча, что это за все те разы, когда она не сможет предоставить мне их в реальности. Мне пришлось отвести от нее взгляд, чтобы она не заметила на моем лице боль от этих слов. (п.п.: Kisses and Hugs – поцелуи и объятия.)

Мои родители подарили Белле, Роуз и Элис подарочные сертификаты от какого-то первоклассного магазина роскошного нижнего белья в Сиэтле, что, на мой взгляд, было довольно-таки продуманно с их стороны, учитывая, что покупки, скорее всего, будут использованы во время секса двумя из их детей, по меньшей мере.

Нам троим они купили шлемы, и когда мы их открыли, то тут же подумали, что получили мотоциклы. Вместо этого папа вручил нам фотографии квадроциклов, что было не менее классно. Он думал, что так как мы живем в отдаленной лесистой местности, то должны пользоваться просторами. Моя мать была явно не в восторге от идеи нас на «квадро», пока не открыла коробку с ключами от совершенно нового семиместного внедорожника «Мерседес», после чего все простила и на какое-то время забыла.
Все парням, включая деда, от Беллы достались небольшие вертолеты на дистанционном управлении, и это был самый лучший подарок на свете, серьезно. Все впятером, словно маленькие дети, мы устроили баталию, врезаясь в вертолеты друг друга, пока у Эммета не отвалилась лопасть и он почти не заплакал. Наша вертолетная битва временно приостановилась, когда сразу после завтрака дедушку вызвали в больницу, и это было отстойно.

Остальная часть дня была проведена за игрой в видеоигры, поеданием рождественского печенья и «размазыванием» Беллы в пинг-понг. Серьезно, эта девушка проигрывала в любом виде спорта и чертовски гордилась этим. По крайней мере, учитывая ее явное игнорирование какой-либо стратегии в боулинге, тут она в свои подачи вкладывала хоть какие-то реальные усилия … но независимо от этого все равно проигрывала.

К тому времени как бабушка поставила на стол блюдо с хвостами омара, из больницы вернулся дедушка, донельзя усталый и припорошенный снегом. Джаспер, чертов умник, предложил мне сделать оленей из салфеток, как будто такое было возможно. В смысле, да ладно… как бы я сделал гребаные рога? Я отказался поддаваться на его тупость, таким образом вместо этого смастерил цветы и всунул их в винные бокалы. Эммет покачал на меня головой, чувствуя полное отвращение к моей одомашненности.

Мы неопрятно поели, облизывая масло с пальцев и разговаривая с набитыми ртами. На десерт у нас был домашний вишневый пирог с мороженым, а затем мы смотрели «Эта замечательная жизнь», пока не вырубились. Я любил этот фильм и по какой-то неведомой причине испытывал странную слабость к Мэри.

На следующий день мы оказались практически запертыми в снежной ловушке, поскольку сервис снегоочистителей временно не работал. Его оплачивала больница, поскольку, если они срочно нуждались в дедушке, им не хотелось бы услышать, что дедушка не смог выехать со своего двора. Мы провели весь день, расчищая широкую подъездную дорогу лопатами и используя тот дурацкий роторный снегоочиститель, который оказался ужасен – от него я весь пропах бензином, а мои руки вибрировали даже после того, как монстр был отключен.

Потом из дома вышла Белла, решившая сделать посредине лужайки «снежного ангела». Я бросил в нее снежок, попав прямо в центр задницы, и, усмехаясь и невинно пожимая плечами, сказал, что это любовный шлепок.

Видимо, это единственный способ, которым я когда-либо смогу шлепнуть эту задницу…

По крайней мере, у меня все еще хорошая подача. Она подмигнула мне, набрала снега и попыталась слепить снежок. Какое-то время она прицеливалась, а затем изобразила некоторый грандиозный жест, чтобы бросить его в меня. Снежок пролетел чуть ли не в миле от моей головы и врезался прямо в затылок моего папы.

- Вот дерьмо, - воскликнула она и убежала в дом. Это было самым знаменательным событием дня.

К утру понедельника мы сходили с ума от безделья и затворничества, но в то же время я очень боялся выходить куда-нибудь. Эм и Джаз хотели посетить спортивный комплекс, недавно открывшийся в нашем районе и работающий по системе «все включено». Я спросил Беллу, не хочет ли она сходить, но Белла вежливо отказалась, говоря, что лучше ограничит отсутствие спортивных навыков от публичного оскорбления комнатой отдыха бабушки и дедушки и спортзалом школы Форкса, а затем добавила, что предпочтет, чтобы ей вырвали по одному ногти на ногах, чем она ввяжется во что-либо, связанное со спортом.

Иногда мне хотелось, чтобы она рассказывала о своих истинных чувствах.

Мама с бабушкой пригласили ее с собой походить по магазинам, приводя нас обоих в восторг, потому что она могла и выйти из дома, и заняться чем-то, что ей нравится. Я не мог не ухмыльнуться, когда краем уха услышал, как она спрашивает, есть ли где по близости «Victoria's secret», а затем быстро оправдывается тем, что забыла свой черный лифчик дома. Только это была чушь собачья, поскольку я видел, что ее черный лифчик висит в ванной комнате. На самом деле я даже пощупал его пару раз. Дааа… я был чертовски отчаянным.

Когда она отправилась в душ, я сделал то же самое, на этот раз в одиночку… осторожно обмывая и пестуя свой бедный натертый «боек» супер-мягкой махровой мочалкой. Он напомнил мне всеми осмеянного и опаленного ветрами маленького лысого старичка, сидящего между двух гигантских валунов. Абсолютно одинокий и никем не любимый.

Иисус Христос, я такая баба… Большинство парней думают о своих членах как об анакондах, полковниках или трансформерах… мой же выглядит как парень из телепередачи «Смех вокруг», который не может добраться до парковой скамейки, не будучи избитым старушонкой, подкармливающей голубей. Сперва «Скрытая камера», теперь «Смех вокруг». Может, мне стоит позвонить ублюдку Аро и узнать, не сможем ли мы с ним договориться? Я отдал бы все, что бы там ни находилось за занавеской номер два, только бы он вернул мне назад мою жизнь. (п.п.: «Смех вокруг» - Laugh In – мой вольный перевод названия американской юмористической телепередачи 70-х годов. Говоря про занавеску номер два Эдвард упоминает шоу «Veridical Paradox», где игроку предлагается выбрать приз, находящийся за одной из трех занавесок, причем за одной из занавесок находится, например, автомобиль, а за двумя другими – живые козы.)

Мне реально нужно прекратить смотреть по телевизору полуночное дерьмо 70-х.

С экстремальной осторожностью и заботой вымыв и побрив чувствительные части своего тела, я налил в ладонь шампуня и начал массажировать голову, гадая, какими были бы ощущения, если бы в моих волосах блуждали руки Беллы. Из раздумий меня внезапно вырвал Эммет, который, даже не постучав, ворвался в ванную, чтобы помочиться, болтая в это время по телефону с Розали. Я забыл запереть дверь, а это было совсем на меня не похоже.

- Бро, ты, блядь, не мог постучать? – ворчливо упрекнул его я, покачивая головой. Он меня проигнорировал, облегчаясь и одновременно продолжая бурно говорить… по телефону… со своей подругой. Интересно, слышала ли она его и не было ли ей противно.

Было бы поделом ему, если бы он уронил чертов телефон в унитаз.

- Эм, не смывай, ладно? – попросил я, напоминая, что, несмотря на обновленный фасад дедушкиного дома, внутренности остались чертовски старыми и не могли поддерживать стабильность температуры, если в туалете смывали. Он не обратил на меня внимания, умоляя Роуз выслушать его. Он был таким подкаблучником…

Да, знаю… мне ли такое говорить.

Крепко закрыв глаза, я начал вымывать шампунь из волос и, услышав, что шум от льющейся в воду струи мочи ослабевает, снова повторил:
- Эм… не смывай, ладно?

Никакого ответа. Вот ублюдок…

По-прежнему без конца заигрывая по телефону, он застегнул штаны.
- Эммет… не спускай воду в гребаном уни…

И на середине предложения он спустил воду в проклятом унитазе, немедленно заставляя приятно теплую воду превратиться в поток кипятка. Струи в первую очередь поразили мой член… мой бедный израненный, натертый, лысый член теперь был полностью ошпарен.

Я завизжал, как гребаная девочка, настежь распахивая стеклянную дверь и не заботясь, что она хлопнула об туалетный столик. Эммет отнес телефон от уха, в страхе расширив глаза.

- Оообляха… перезвоню тебе. – Его телефон еще не успел захлопнуться, а он уже уносил свою задницу из ванной и едва успел добраться до двери спальни, как я запрыгнул ему на спину, с глухим стуком заваливая на ковер. Схватив его за голову, я принялся колотить ей об пол, наполовину шутя, наполовину всерьез, практически оседлав брата и абсолютно позабыв, что я чертовски мокрый, абсолютно голый и замерзающий.

Джаспер, спокойно лежавший на своей «пожарной» кровати и листавший порно-журнал, взглянул на нас и небрежно заметил:
- Так, теперь мне придется заливать глаза отбеливателем… Спасибо большое, ублюдки.

Игнорируя его, я продолжил атаковать Эммета, пока ему не удалось вывернуться из моего захвата и перевернуться на спину. Мы смеялись, пока боролись, и в какой-то момент он одним сильным толчком отшвырнул меня на другую сторону комнаты.

Внезапно прилично запыхавшийся Эммет удивленно произнес:
- Э… что за хрень приключилась с твоим членом? Ты напрочь сдрочил с него кожу! И ты выкосил свой газон до самой чертовой земли!

Я посмотрел вниз, осознавая, что действительно нахожусь в печальном состоянии, и просто поник головой от смущения. Маленький старичок тоже повесил голову.

Эммет со смешком воскликнул:
- Елки-палки, так, значит, правду говорят… если слишком долго с ним играть, то он усохнет и отвалится! Иисусе, Э, ты теперь и ослепнешь? Э, ты меня видишь? Э, поговори со мной, приятель. Я прямо тут, - помахал он руками у меня перед лицом. – Это твой большой брат. Сколько пальцев я показываю? – саркастически спросил он, показывая мне средний палец, и я едва сдержал усмешку. – Оууу, блядь, Джаз, да он еще и ослеп. – Я, фыркнув и обозвав его придурком, врезал его по рукам. – Серьезно, что с тобой там не так? – его голос надломился от искреннего сочувствия, когда он махнул рукой в сторону моей нагой промежности.

Джаспер внезапно ахнул, осознав, почему же я побрился.
- Черт подери! Ты сделал это, не так ли? Тот клон члена из порно-магазина! Он получился? Ты уже воспользовался им?

Я спрятал лицо в ладонях, а затем схватил с пола какую-то случайно оказавшуюся там рубашку, чтобы прикрыться.

Господи гребаный боже… как будто моя сексуальная жизнь и так не достаточно смущающая.

Я вздохнул и разразился смехом, неспособный больше бороться с ним.
- Да, да и нет, черт возьми.

Эммет потребовал, чтобы ему объяснили, о чем говорит Джаспер, и трое из нас хорошенько посмеялись над всем этим. Я заставил их пообещать ничего не рассказывать Белле, поскольку не хотел, чтобы она смущалась или подумала, что я нарочно рассказал им. Эммет даже возгордился мной за мою находчивость и в деле со сверкающим бойком, и с варежкой, хотя результат оказался плачевным.

Но ублюдок не мог просто оставить меня в покое, потому что, когда он выходил из двери, я услышал его мурлыканье: «Шары звенят, шары звенят, Эдди побрил своих мальчат…»

Когда после полудня мы добрались до «СпортПлекса», все, кроме нас с папой, разбежались по разным сторонам. Пока мы вместе рассматривали разные варианты, он странно посмотрел на меня, приобняв за плечи, и щелкнул по козырьку моей новой бейсболки, украшенной семейным гербом Калленов. Я не только чувствовал себя удостоенным чести носить ее, но и чувствовал, что Карлайл горд видеть меня в ней.

- Она хорошо смотрится на тебе, - сказал он, практически светясь от гордости. – Как ты чувствуешь себя, парень?

- Неплохо, - пожал я плечами. – Хотя если бы не антидепрессанты, я, вероятно, чувствовал бы себя ужасно.

Он кивнул, соглашаясь, и вздохнул.
- Я поражаюсь твоей силе. И горжусь тобой, и знаю, что ты не любишь, когда тебе говорят это, но это правда, и важно, чтобы ты знал об этом.

- Спасибо, пап. Я… э-э… признателен тебе, - слегка улыбнулся я. – Хей, у меня есть вопрос к тебе.

Мы завернули за угол, приближаясь к огороженным бейсбольным клеткам. Один лишь их вид заставил мое сердце ускориться. Я не мог разобрать до конца, то ли это чувство было беспокойством, то ли скрытым страхом, то ли волнением. Мой взгляд зациклился на ребенке примерно десяти лет, находящемуся одному в клетке. Он неправильно размахивался, и я практически чесался, так хотел поправить его. Отец откашлялся, слегка улыбаясь, будто видел меня насквозь – словно мог читать мои мысли или какое-то такое дерьмо. Странно. (п.п.: бейсбольная клетка - batting cages – огороженная веревочной или проволочной сеткой зона, относительно небольшая по размеру, предназначена для тренировки бейсболистов.)

- Ты хотел меня о чем-то спросить?

- О… да. Эмм, я заметил, что у Беллы выпадают волосы, причем… сильно. Что это значит?

Он склонил голову набок и нахмурил брови.
- Волосы выпадают настолько сильно, что у нее есть проплешины, или просто случайными прядями? – Все, что я мог представить, это как Белла сидит на полу у моих ног, а я копаюсь в ее волосах как гребаная обезьяна.

- Эмм, нет, она определенно не лысеет… я так не думаю… но волосы везде на полу, на ее наволочке и в раковине, и раньше такого не было. Я бы заметил что-то подобное. Это вызывает у меня своего рода отвращение.

- Что ж, все теряют волосы, Эдвард, это естественно. Но подобная существенная потеря волос часто вызвана гормональными изменениями, такими как менопауза или беременность… - он выжидающе посмотрел на меня, вздернув бровь.

Я приподнял руки в защите.
- Ну, это не мой ребенок, наверняка. Нет, пап, она все еще… э-э… не… э-э… она не может быть беременной. – Мне было стыдно, что я рассказываю отцу такие личные вещи о Белле. Конечно, она не хотела бы, чтобы мой отец знал о ее нетронутой девственности. Отчасти странно, как то, что пятьдесят лет назад заставляло женщину гордиться… сейчас просто смущает ее.

Он тихо рассмеялся, видимо, от облегчения.
- Что ж, тогда ладно. Причиной может также быть стресс. Думаешь, есть вероятность, что у нее стресс? Я знаю, что она подвержена приступам паники и принимает лекарства от этого, а это может служить сопутствующим фактором.

- Да… у нее бывают приступы тревоги, но стресс? Серьезно? – Если честно, я видел ее дергающейся и напряженной только накануне Дня Благодарения, ну и пару раз, когда со мной случалось какое-нибудь дерьмо. – Сомневаюсь… то есть, единственное, что могло вызвать у нее перенапряжение, это… я.

- Это весьма распространенная ситуация в отношениях, Эдвард, - кивнул Карлайл. – Она, вероятно, воспринимает твое беспокойство, как свое собственное. Вам следует поговорить об этом. Может, ей тоже следовало бы воспользоваться терапией. – Прежде чем я успел ответить, у него зазвонил телефон. Вытащив его из кармана, он взглянул на экран и пробормотал: - Черт, это из офиса, извини.

Я какое-то мгновение просто стоял, окруженный резкими звуками бейсбольных мячей, выстреливаемых поодиночке из подающих автоматов в устойчивом, постоянном ритме. Я практически всю свою жизнь провел в бейсбольных клетках, учась, как надлежаще держать биту, когда ожидаешь подачу… учась размахиваться, чтобы отбить мяч в противоположный конец клетки. Это было любимым занятием моих рук, пока я не открыл удивительный мир мастурбации. В тот момент я понял, что мои руки квалифицированы во многих всевозможных областях.

Я не мог оторвать глаз от того мальчонки в клетке. Я огляделся по сторонам - посмотреть, ждет ли его кто из взрослых, - но никого не обнаружил. Он явно боролся с битой, и было совершенно понятно, что он прикладывает нехилые усилия к своему занятию. Однако все его поведение кричало о своего рода безысходности и поражении.

Наблюдать за этим ребенком было одним расстройством. Прежде всего, бита, которой он пользовался, была чертовски неподходящего размера. Где, черт возьми, носит его родителей? Он находился в клетке Детской лиги, а использовал биту разряда Пони. Неудивительно, что он не мог попасть по долбаному мячу. Ему не больше десяти лет, и он должен находиться в клетке «Бамбино», снабженной соответствующим оборудованием, чтобы он не поранился. Работает ли в этой гребаной дыре кто-нибудь из тех, кто соображает, какого хрена делает? (п.п.: Пони – PONY, сокращенное от Protect Our Nation's Youth – некоммерческая организация, посвященная детям и подросткам, помогающая им расти здоровыми и счастливыми, преимущественно с помощью лиг бейсбола и софтбола. Бита разряда Пони предназначена для детей от 13 лет. В Детской лиге, включенной в группу Малой лиги бейсбола, играют дети 11-12 лет.)

У него был приличный размах, но с его битой, слишком большой и тяжелой, неудивительно, что он не может отбить вовремя. Не говоря уже об автомате, выстреливающем мячи, которые со свистом пролетали у его головы. Я видел, что он обладает определенным потенциалом. Его стойка была нормальной, но все остальное работало против него. Его чертов локоть постоянно опускался, на что было больно смотреть, и, уверен, его это приводило в уныние, так как он ни разу не попал по мячу. У него, очевидно, не было наставника, а тот осел, что взял его деньги, плевать больше на него хотел.

Пока я наблюдал за ним, мой ум наполнился воспоминаниями. Это было так странно… походило на чертово слайд-шоу. Ко мне воротились все мои годы наблюдений, обучения и тренировок. Ноги порознь… пятку вверх… собраться и размахнуться… ноги порознь… плечи в одну линию… пятку вверх… собраться и размахнуться. Я все еще мог слышать своих тренеров, постоянно вдалбливающих это в мою голову. Это было основное правило, изученной мной в первый день в Детской лиге. И забавно, что после всех минувших лет это все еще вспыхивало в уме каждый раз, когда я вставал на плиту. Ну, каждый раз, когда я раньше вставал на плиту.

Я несколько раз повторил про себя эту мантру, поскольку она была впечатана в мой мозг. Медленно, дюйм за дюймом, я придвигался к клетке, притягиваемый, словно мотылек пламенем, просовывая пальцы сквозь отверстия в сетке и в конечном счете оказываясь прямо позади мальчика. Каждый раз, когда мой рот открывался, чтобы заговорить, я захлопывал его, не позволяя родиться словам. Черт… это мое было дело? Кто сказал, что он вообще захочет непрошенного совета от бывшего… от лузера?

У меня, конечно же, не возникло бы проблем от того, что просто поговорю с десятилетним мальчиком в общественном месте. Отстойно было то, что я чертовски боялся подсказывать ему, потому что кто-то со стороны мог бы подумать, что я извращенец или что-то подобное.

Боже… что, черт возьми, они сотворили со мной?

Я покачал головой, мысленно ругая себя за неуверенность.

О, наберись уже гребаного мужества, Мейсен.

Дерьмо… в смысле, Каллен.


- Эй, приятель… - Ребенок робко обернулся.

Убрав одну руку с биты, он ткнул ей себя в грудь:
- Я?

Я кивнул, мягко добавляя:
- Ты можешь нажать на ту красную кнопку? Я не хочу, чтобы мячик вылетел, когда ты не готов. Ты знаешь, что находишься в неподходящей клетке? Эта рассчитана на Детскую лигу и старше. Сколько тебе лет? – я старался поддерживать тон голоса мягким и ровным.

Широко раскрыв голубые глаза, он ответил:
- Десять. Ну, почти… будет десять в следующем месяце.

Определенно неподходящее место.
- Почему бы тебе не перейти в эту клетку? Мячи здесь подаются медленнее и расстояние лучше, - кивнул я головой в сторону правильной клетки.

- Но у меня еще осталось два жетона от этого автомата, - показывая на машину, сказал он.

- Все нормально, я возмещу тебе. Кто здесь с тобой? – я огляделся снова и по-прежнему не заметил никаких родителей.

- О, э-э… здесь работает моя сестра, и мама завезла меня сюда, чтобы сестра потом забрала, когда закончит работу. Она дает мне жетоны, и я просто жду, пока она не отработает. – Что ж, это чертовски много объясняло. У бедного мальца, видимо, не было в жизни мужского образца для подражания. С моей стороны, вероятно, было высокомерностью предполагать так, и я вряд ли имел право на это только потому, что у него скудные навыки в обращении с битой.

- Дай-ка мне взглянуть на эту биту. Можно я покажу тебе кое-что? – Я приподнял бровь, опускаясь на колени, чтобы наши глаза находились на одном уровне. Я помнил, что, когда был ребенком, мне очень не нравилось задирать голову на людей, говорящих со мной. – Видишь, вот здесь, на этой стороне биты? Тут написано, для какого разряда предназначена бита и соотношение веса и длины. Ты знаешь, что это значит? – Он уставился на меня большими любопытными глазами и помотал головой. – Соотношение веса и длины – это разница между весом биты и ее полной длиной. Эта бита длиной 32 дюйма и весом в 29 унций, - показал я ему цифры на торце ручки. – Разница – минус три. Видишь, вот здесь, смотри, - я показал ему большие «-3», написанные на передней части биты. Когда я прислонил биту к нему, она оказалась почти на десять сантиметров выше его талии. – Видишь, насколько длинная она для тебя? Эта бита слишком большая и тяжелая, и это одна из причин, почему ты промахиваешься.

- О, - выдохнул он. – Я выбрал ее потому, что на ней нарисовано пламя.

Я попытался не закатить глаза, зная, что для десятилетнего пламя – вполне разумная причина выбрать биту.

- Что ж, я могу это понять. Она классно выглядит, но ее размер не подходит тебе. Попробуй вот эту, - я засунул несколько жетонов в нужный автомат, натянул на него обратно шлем и отправил в подходящую клетку. – Теперь послушай… держи плечи ровно, расставь ноги. Поверни правую ступню так, чтобы пятка приподнялась. – Он в точности выполнял мои указания. – Хорошо, хорошо. Теперь держи биту на одном уровне и махай через мяч. Не позволяй локтю опускаться. Держи его поднятым, чтобы образовывался своего рода треугольник.

Он поднял локоть так, что тот стал параллелен полу.
- Вот так? – нерешительно спросил он.

- Точно. Теперь расставь ноги чуть шире. – Он сделал, как я сказал, передвигаясь на пятках кроссовок, пока занятая позиция не показалась ему удобной. – Хорошо, теперь размахивайся, - сказал я, указывая на автомат перед нами, готовящийся выпульнуть мяч.

Машина выпустила ему очередной мячик в тот же момент, как мальчонка взмахнул своей битой, нарисовав практически идеальную дугу, и отправил мяч в сетку за автоматом. Озарившись улыбкой, он повернулся ко мне.

- Это было здорово, приятель. Попробуй еще. – Я видел, что он повторяет в уме ту же мантру… ноги порознь… плечи в одну линию… пятку вверх… собраться и размахнуться. Он снова приготовился, на этот раз определенно размахиваясь так, чтобы попасть в сетку ограждения. По его позе и в целом поднявшемся настроении было видно, что он гордится собой. К тому времени как закончились жетоны, он улыбался во весь рот.

Я собрался было пойти, найти своего отца, который уже должен был вернуться, но ребенок махнул мне рукой, прося подойти. Он открыл клетку, и я встал в проеме.

- Спасибо тебе за помощь. Это сработало, все, что ты сказал! – Он был так счастлив, что у меня заиграло сердце от радости за него.

- Хорошо, я рад был помочь, - ответил я.

- Меня зовут Этан, но мои друзья иногда называют меня Э, - сказал он, гордо вытягивая руку для рукопожатия.

Я протянул в ответ свою, ухмыляясь стоящему передо мной маленькому человечку.
- Я – Эдвард, и мои друзья тоже зовут меня Э.

Он усмехнулся на это.
- Теперь твоя очередь, - он протянул мне биту с пламенем. Практически такая же лежала в моем мешке со снаряжением, засунутым в дальний угол гаража.

Я стоял, молча пялясь на биту, которую он великодушно протягивал мне, и чувствовал вспышки паники, вздымающейся в горле. Мог ли я сделать это? В любом случае, какая, на хрен, разница… это просто бита. Но часть меня просто боялась вновь брать в руки этот алюминиевый предмет, зная, что, как только она окажется в моей хватке и я услышу звук мяча, поражающего «сладкое пятно», эта страсть возродится снова. Мог ли я справиться с этим? (п.п.: У каждой биты, независимо от материала, есть свое «сладкое пятно». Многие биты продаются с уже отмеченными «сладкими пятнами». «Сладким пятном» биты считается местечко, от которого мяч отскакивает лучше всего, с лучшим из возможных результатов.)

Глубоко вздохнув, я взял биту у Маленького Э и отошел, чтобы сделать несколько пробных размахов. Бита была слегка разбалансирована, уверен, что из-за количества плохого обращения с ней ничего не соображающих ублюдков. Она была довольно потрепанной, но, с другой стороны, - я тоже. Мы подходили друг другу неким своеобразным ненормальным способом. В том месте, где когда-то с заботой было нарисованное яркое пламя, краска была ободранной. Ирония этого от меня не укрылась.

Э улыбнулся мне и вручил свой шлем наряду с жетоном, который я раньше положил на скамейку перед клеткой.

- Давай, Э, - подбодрил меня он. – Я хочу посмотреть, как это делает профессионал.

Со вздохом и робкой, почти извиняющейся улыбкой, я ответил:
- Я не профессионал, приятель.

- Из всех, кого я видел, ты больше всего на него походишь. Пожалуйста, можно мне посмотреть на тебя? Моя сестра будет работать еще… - он взглянул на большие настенные часы, - полчаса. Она работает до трех, и у меня закончились жетоны.

Мне тут же стало неловко, потому что именно из-за меня он потерял оставшиеся жетоны, когда я вытащил его из неправильной клетки. Я взял у него шлем, перевернул свою бейсболку задом наперед и натянул его на голову. Вес шлема и само ощущение от него были настолько знакомы, что это меня даже немного напугало. Я поправил его, чтобы отверстия приходились на уши, и вступил в клетку. Затем я настроил скорость подачи мячей и слегка постучал ногой по окрашенной искусственной плите основной базы, чтобы удостовериться, что нахожусь на правильном расстоянии.

И затем это случилось.

ФЬЮ-ИТЬ!

Из автомата вылетел мяч и просвистел прямо у уха. Я даже не видел, как он вылетел. Я отступил на шаг и покачал головой. В моем уме проносились сцены того дня, когда я потерял лучшего друга и товарищей по команде.

Как я стою в кабинете судьи.

Потрясенное выражение на лице мамы.

Дрянные усмешки родителей Шарлотты.

ФЬЮ-ИТЬ!

Очередной мяч прямо возле меня. Я снова отступил, чувствуя, как бешено бьется сердце, а в ушах тяжело колотится пульс.

Этан подошел к ограждению.
- Ты в порядке, чувак? Тебе нужно быть повнимательнее… мяч почти в тебя попал.

Я поднял голову и увидел его встревоженное лицо. Я мог только представить, о чем он думает.

Я кивнул, показывая, что слышу его, а затем приблизился к плите. Серьезно, я чувствовал себя так, будто мне снова гребаные четыре года… напуганным, неопытным, взволнованным. Я слегка усмехнулся, вспомнив, что говорил мне тренер в детстве. «Не позволяй мячам просто пролетать мимо тебя, Эдди. Попробуй хотя бы замахнуться. Всегда размахивайся. Так, по крайней мере, ты будешь знать, что попытался».

Следом вылетел очередной мяч… ноги врозь… плечи в линию… пятка вверх…

И на сей раз я, блядь, размахнулся, ударяя прямо по гребаному мячу. Прямо по всей своей боли, обиде и стыду. Прямо по антидепрессантам и чертовым приступам паники. Пронзая год своей ебучей жизни, ложь и проклятых инспекторов по надзору за условно осужденными. Ударяя прямо по навязанной судом терапии и бредовым запретительным приказам. И я ударял снова и снова, пока не заболели запястья, а ладони не начали жечь так сильно, будто горели огнем.

Я оглянулся на Этана. Он стоял там, вцепившись в ограждение точно так же, как и я недолгое время назад. Только на этот раз он помогал мне. Он широко улыбался мне, и ямочки на его щеках были размером с гребаный Большой Каньон.

- Это было потрясающе, Эдвард. Мне пора идти – сестра только что звонила. Еще раз спасибо за помощь. Было замечательно познакомиться с тобой, - она помахал мне и развернулся к выходу.

- Эй, Этан? – окликнул его я. – Мне тоже было приятно познакомиться с тобой, дружок. Не забывай, чему я тебя учил, ладно? – Он усмехнулся и ушел.

Шатко выдохнув, я вышел из клетки, чувствуя себя измотанным и эмоционально истощенным, и положил на скамейку шлем, а биту прислонил к ограждению. Забрав жетоны со скамьи, я направился к выходу из зоны клеток, одержимый миллионом противоречивых мыслей.

С другого конца арены до меня донесся веселый смех Эма, так как они с папой и Джазом изничтожали ведро мячей в симуляторе гольфа. Я стоял сзади них и наблюдал, как они подшучивают друг над другом и пытаются заставить напортачить. Я оглядел новое заведение. Справа находились футбольные и бильярдные столы. Слева – магазин спортивного оборудования. Ресторан и бар. Это место было прилично обустроено. Жаль, что в Форксе нет ничего похожего.

Затем я увидел его… виртуальный симулятор подач. Стряхивая мурашек, побежавших по спине, я подошел к нему, оглядываясь назад, чтобы удостовериться, что парни еще заняты. Жетоны, лежащие в моей сжатой ладони, внезапно стали весить тысячу гребаных тонн.

Я прочитал правила, которые оказались довольно простыми: «Бросьте мяч, и радар зафиксирует скорость, с которой тот летел, когда попал в задник. Вы получите дополнительные очки за скорость и точность, если попадете в мишень». На экране был изображен контур отбивающего с нарисованной позади него мишенью. (п.п.: задник – в данном случае это натянутый плотный экран, в который попадает мяч при подаче и на который проецируется виртуальное изображение поля.)

Ко мне подошел пожилой джентльмен и, поставив на пол ведерко с мячами, вручил перчатку питчера. Я повернулся и с недоумением на него взглянул.

- За счет заведения, - сказал он. – Спасибо, что занял Этана сегодня. Он нуждался в чьей-то помощи, а у меня просто нет времени. Ты играешь? – он смотрел на меня, ожидая ответа.

- Играл раньше, - уныло ответил я.

- Ну, для кого-то, кто «играл раньше», ты чертовски хорош. – Он развернулся и ушел, а я пробормотал ему «спасибо», даже не зная, слышит он или нет.

Одержимый невероятным чувством страха, я взял в руки верхний мяч. Он был старым, поцарапанным и очень грязным, вынуждая меня сморщить нос от мысли, в скольких же грязных руках он побывал. Однако, несмотря на это, я испытал внезапный порыв вдохнуть его запах. Знакомый аромат кожи и ощущение шероховатой поверхности в ладони, когда я провел по мячу большим пальцем, заставили вдруг мою грудь сжаться. Я подбросил и поймал его той же рукой, повторяя движение вновь и вновь.

И опять же в моей голове замелькали быстрые картинки слайд-шоу «Это Твоя Жизнь».

Мой отец, подписывающий документы в суде.

Отчисление из школы.

Моя первая кокаиновая дорожка.

Необходимость покинуть свой дом.

Прощание Джаза с Эмили.

Слезы бабушки, когда мы заехали к ней в тот день, чтобы рассказать о случившемся.

Я даже не понял, как мяч покинул мою руку и полетел к мишени. На табло отразилась скорость: 74 м/ч. Гребаный мяч. Игра словно насмехалась надо мной, высвечивая на экране слова «Лузер Малой Лиги». (п.п.: м/ч – миль в час.)

Я взял другой мяч, а потом еще один и еще. 78… 78… 80 м/ч.

Я начал потеть. Рука чертовски болела, потому что я был без перчаток, когда пользовался битой, но мне уже было плевать. 82 м/ч… По экрану пробежала надпись «Школьный Сердцеед». Ага, это я…

Я возненавидел эту долбаную игру. Внезапно сзади меня послышался голос:
- Ты побрил шары, а теперь еще и бросаешь как девчонка. – Я обернулся на насмешку. Гребаный Эммет.

Я знал, что он не прекратит издеваться надо мной, и бросил снова. 82 м/ч… 82… 84… 85.
Вспыхнуло «Студент Красавчик Джо», игра продолжала иметь меня. (п.п.: Джо – образ идеального мужчины. Прекрасен как внешне, так и внутренее.)

- Шары звенят… Шары звенят… Шары звенят… а члена нет, - напевал Эм. Я начал ненавидеть его так же сильно, как и проклятый автомат. Я снова повернулся к нему, впиваясь сердитым взглядом, и краем глаза заметил стоящих неподалеку Джаза и папу. Видимо, только Эммет оказался достаточно глупым, чтобы подойти ко мне так близко.

Вскинув руку к кепке, я повернул ее козырьком назад. Герб Калленов был уже пропитан потом, просачивающимся через хлопок. Я терпеть не мог потные кепки.

Я достал очередной мяч, теперь уже безо всякого колебания.

Гребаный Питер и его ебучая ложь о желании отпинать мою задницу.

Избитая Шарлотта.

Необходимость убегать из боулинг-клуба подобно чертову слабаку.

Моя девочка. Все, от чего она отказалась, чтобы быть со мной. Никаких объятий. Никаких танцев. Никаких поцелуев. Никакого секса.

Да пошло оно, все это дерьмо.

89 м/ч… 90…

- Я думал, твои мячики будут быстрее… ну, знаешь… они все такие гладкие и обтекаемые… Никакого воздушного сопротивления.

91… 91… 92 м/ч… На экране высветилось «Сексуальный Полупрофессионал».

- Орехи Эда, жареные на огне. Лифчик Беллы, сверкающий в снегу, – Эммет явно напрашивался на пинок.

93 м/ч… 94… 95… 95… 95…

С шумным выдохом, выдвинув напряженную ногу за пределы насыпи, я послал последний мяч со всей мощью, что горела внутри меня. Мое плечо вопило на меня… сердце едва не выпрыгивало из груди.

101 м/ч. На экране высветилось «Лучший счет» и огромными искусственными вспышками взорвался фейерверк. Вымотанный и истощенный как эмоционально, так и физически, я опустился на насыпь… разбитой жалкой грудой. Мои колени импульсивно подтянулись к груди, голова повисла между ними, а по лбу струился пот. Перчатка свободно свисала с горящей ладони, рядом стояло пустое ведерко.

Голос Эммета вновь проник мне в ухо, только теперь мне уже не хотелось бороться с ним.
- Ну и каково это – бросать их для разнообразия, вместо того чтобы поглаживать? – Он протянул мне руку, чтобы помочь встать, а затем с гордым кивком ввел мое имя в список победителей. – Давай, уйдем отсюда и приложим к плечу лед. Я знал, что ты сможешь.

Я пропотел насквозь, меня трясло. Рука походила на вареную макаронину, ладонь покрылась волдырями, а футболка пропиталась потом. И мой разум… ну, мой разум разрывался от беспорядочных, непроизвольных эмоций, которые я не мог уловить или даже просто понять, почувствую ли их снова.

Несмотря на взгляды, которые бросала на меня собравшаяся кучка зрителей, как и на изумленное выражение на лицах папы и Джаза, я ухмылялся.

Я наконец-то нашел свои гребаные шары, чтобы с гордостью вернуть то, что было моим и чего я лишился, чтобы почувствовать некоторое подобие того, что, как я думал, мне уже не вернуть…

Чувство собственного достоинства.

Чувство целостности.




Источник: http://robsten.ru/forum/19-611-129
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: nats (11.01.2013) | Автор: nats
Просмотров: 1881 | Комментарии: 43 | Рейтинг: 5.0/31
Всего комментариев: 431 2 3 4 5 »
0
43   [Материал]
  Трогательная глава)

42   [Материал]
  Какое счастье!! Эммет умница! Да вообще столько позитива!!! АААААА....

41   [Материал]
  Такая умиротворяющая глава-Рождество в кругу семьи:-)
Бедный боек cray . Эммет шикарен boast
И Эдвард не подкачал, молодца dance4
Спасибо за всЕ good lovi06015 lovi06032

40   [Материал]
  12 муужиккк!!!!молодеццц good fund02016 dance4

спасибо good

39   [Материал]
  Похоже, что у Э есть шанс вернуть свое любимое увлечение!) надеюсь, семья ему в этом поможет!) спасибо за главу!)

38   [Материал]
  Тяжело было читать.... Но я рада что Эд прошёл через это.... надо было сломить всё.... чтобы стать цельным.....
Спасибо большое за проду good good good good

37   [Материал]
  Эдя потихоньку приходит в себя girl_wacko girl_wacko Спасибо за главу!

36   [Материал]
  Большое спасибо за главу. Одна тварь так испоганила жизнь Эдварда, он живет постоянно в стрессе, спасибо близкие люди поддерживают его. good good good

35   [Материал]
  учась размахиваться, чтобы отбить мяч в противоположный конец клетки. Это было любимым занятием моих рук, пока я не открыл удивительный мир мастурбации.

насмешили...

глава классная, надеюсь он вернется в спорт

34   [Материал]
  Эдик как всегда пленителен)) JC_flirt

1-10 11-20 21-30 31-40 41-43
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]