Лазейка.
Скажи «да», Джульетта.
Я буду ждать, желать и хотеть, чтобы забрать тебя...
Просто ускользни и ни с кем не прощайся.
Беги, детка, беги, не оглядывайся назад,
Они нас разлучат, если ты дашь им этот шанс.
Не продавай свое сердце, не говори, что мы не предназначены друг другу,
Беги, детка, беги, всегда будем – ты и я!
CheckYesJuliet~ We the Kings
Я буду ждать, желать и хотеть, чтобы забрать тебя...
Просто ускользни и ни с кем не прощайся.
Беги, детка, беги, не оглядывайся назад,
Они нас разлучат, если ты дашь им этот шанс.
Не продавай свое сердце, не говори, что мы не предназначены друг другу,
Беги, детка, беги, всегда будем – ты и я!
CheckYesJuliet~ We the Kings
~ Белла ~
Эдвард был абсолютно прав – на все сто десять процентов.
Я наконец-то поняла, почему он никогда не целовал меня, даже тайком, и почему был непреклонен в сохранении наших отношений такими целомудренными. Это было сродни наркотику, и хоть я любила-любила-любила целоваться с ним больше всего на свете (больше, чем дизайнерские сапоги и сверкающие розовые вещички), я хотела бóльшего от него. Я чувствовала себя ужасно, подставляя ему «я хочу, чтобы ты прямо сейчас поцеловал меня» лицо, потому что, как бы сильно он ни пытался сопротивляться, мои соблазняющие женские чары были непреодолимы для него. Но в тайне я наслаждалась осознанием того, что имею возможность заставить его пасть у моих ног.
Наслаждалась, несмотря на огромное чувство вины из-за того, что играю с его слабыми подростковыми, пацанскими гормонами и нарушаю его только-в-особых-случаях-правило больше, чем несколько раз. Я всегда старалась убедиться, что это были места, где нас практически не могли увидеть, и если он действительно хотел сказать «нет», он говорил, и я делала всё возможное, чтобы он не чувствовал себя плохо из-за необходимости мне отказать.
Мы становились всё ближе и ближе – физически и эмоционально, ‒ экспериментируя с нашими сексуальными границами и довольно изобретательно обходя запрет на прикосновения. Мы испробовали блестящий боёк, и это было, ну… не так плохо, как я боялась, когда он оказался внутри, но не настолько сокрушительно, как я ожидала. Но, когда он использовал его снаружи, это оказалось совершенно охренительно и не-бля-вероятно! Я испробовала его сама несколько раз, но было совсем не так классно без Эдварда, трогающего себя. Я действительно наслаждалась его присутствием и его «грязным» ртом, уговаривающим меня кончить.
Думаю, вполне возможно, что у меня было подавляемое девиантное сексуальное влечение, или, может быть, я была извращенной секс-рабыней в прошлой жизни, потому что мне нравилось это странное дерьмо… Дилды и вибраторы, порно, а ещё ‒ смотреть, как Эдвард дрочит, и даже… да, даже когда он случайно излил часть своей спермы на меня… это было горячо.
Но все эти поцелуи… так трудно было остановиться, когда казалось, что нет ничего более естественного, чем делать это. Особенно во время приветствий и прощаний. Был вторник, и мы стояли на школьной парковке. Он прикурил сигарету, вставляя её мне в губы, что вызвало лёгкую дрожь; я обожала интимность этого жеста. Он спросил, не хочу ли я пройтись по магазинам в Порт-Анжелесе, пока он будет на своем сеансе терапии, но я отказалась, поскольку меня ждало огромное задание по испанскому языку, и я знала, что Эммет будет названивать мне для ответов по некоторым пунктам.
У меня было безумное желание попробовать курицу с пармезаном, так что я сказала Эдварду, что хотела бы купить нужные ингредиенты, пока он будет у терапевта, а затем, после возвращения, я научила бы его это готовить. Клянусь, он обрадовался, как на Рождество. Его глаза загорелись, и на лице расплылась самая сладкая улыбка. Было немного печально осознавать, что насколько простые вещи делают его счастливым.
После набега на бакалейный магазин я включила радио и отломила горбушку от свежего багета итальянского хлеба, когда позвонил отец.
- Беллз? Где ты? – он казался встревоженным.
Я отщипнула кусочек хлеба, набивая рот.
- Еду домой из бакалейного магазина. Ты приедешь на обед? Мы с Эдвардом готовим цыпленка с пармезаном. – Несколько крошек выпало у меня изо рта, приземляясь на руле. Слава Богу, Эдварда не было здесь. У него бы случился чёртов приступ, и он тут же выхватил бы свой ручной пылесос. Серьезно… он держал один у себя в машине, его можно было подключить через прикуриватель.
Чарли произвёл звук, похожий на шипение.
- Ты с ним сейчас?
- Нет, – ответила я скептически, выключая радио и проглатывая хлеб. – Он на встрече. А что?
Что за чёрт?
Он вздохнул.
- Слушай меня очень внимательно. Пожалуйста, не задавай вопросов. Обещаю, я объясню все детали, когда ты будешь здесь, но, милая, я хочу, чтобы ты вернулась домой, собрала в сумку достаточно одежды на неделю и привезла своё свидетельство о рождении. Ты знаешь, где оно лежит?
- Да, пап, оно в ящике моего стола. – Оно было мне нужно для регистрации в школе и лежало в конверте с другими важными документами в моём столе. – Чёрт возьми, что происходит? Ты меня пугаешь.
Я услышала отчетливый звук бумаг, шуршащих на заднем плане. Вероятно, он был в своей машине.
- Тебе не из-за чего волноваться. У меня просто сложный случай, над которым я работаю, и мне нужно, чтобы ты была здесь, со мной, где я знаю, что ты в безопасности.
- В безопасности? Пап, я могу пойти в дом к Эдварду. Я буду в безопасности с четырьмя мужчинами…
- Белла! – рявкнул он, испугав меня. – Пожалуйста, просто сделай, как я прошу, не усложняй всё для меня. Черт!
- Господи, пап. Хорошо. Я буду у тебя примерно через четыре часа или около того.
- Белла, нет. Я хочу, чтобы ты была здесь через три с половиной часа, не позже. Собери свои вещи и выезжай немедленно, ты поняла?
- Да, поняла.
Телефон отключился. Я включила радио снова, размышляя, что, черт возьми, это было? Он действительно напугал меня до чертиков. Мой отец никогда не был так взвинчен, как сейчас, даже когда у него бывали действительно сложные задания в период работы в полицейском участке; и он никогда не кричал и не огрызался на меня. Пару раз я помню, что слышала, как он гневно кричал на маму по телефону, когда мы покинули Форкс, но это было так на него не похоже. Единственное, что я смогла придумать, что, возможно, изменяющий муж решил отомстить моему отцу за разоблачение его интрижки, и это представляло угрозу его жизни или чему-то ещё… мысль была не менее пугающей.
Заезжая на свою подъездную дорожку я нажала первый номер в списке быстрого набора. Пока я наговаривала на автоответчик сообщение Эдварду, пересказывая ему суть странного звонка моего отца, пропикал сигнал о низком заряде батарейки моего телефона. Торопливо выложив покупки, я бросила беглый взгляд в своё окно, высматривая подозрительные машины, припаркованные поблизости, но не увидела ничего необычного.
В рекордные десять минут мой розовый рюкзак был заполнен одеждой недели на три, обувью и нижним бельём, на всякий случай, а моя косметика и вся остальная мелочёвка уместились в другой, меньшего размера, сумке. Я не понимала, что за чертовщина происходит, но ненавидела быть неподготовленной. Заперев дом, я вбила адрес Мэгги в навигатор и направилась в Сиэтл.
Я добралась до места за три часа и двадцать одну минуту, гордясь собой и своей любовью к превышению скорости. Чарли встретил меня перед домом Мэгги, чтобы помочь с вещами. Почему-то он выглядел старше, беспокойные морщинки прорезали его лицо.
- Папа… пожалуйста, скажи мне, что происходит… Я напугана.
Он вздохнул с очевидным расстройством, пока сопровождал меня вверх по ступенькам. Я бросила вещи в гостевой спальне, поставив телефон на зарядку, после чего уселась на краю дивана, где он просил меня подождать. Он скрылся в хозяйской спальне, пока я нервно ёрзала в ожидании. Когда он вернулся, мои глаза остановились на кончике золотого конверта, выглядывающего из-под его руки.
Он бережно положил картонный конверт на кофейный столик передо мной и осторожно кивнул, разрешая его открыть. С тяжелым сердцем и странным чувством надвигающейся беды, я медленно вытряхнула содержимое, испытывая безотчетный страх от того, что я могла там увидеть. Я быстро пролистала громоздкую стопку глянцевых фотографий восемь на десять и несколько фотокопий документов, которые лежали под ними. Помедлив, я развернула первую фотографию горизонтально, чтобы лучше видеть объект.
Моё дыхание перехватило, и я судорожно сглотнула, прикрыв рот рукой. Это была Эсме в бежевом шерстяном пальто, переходящая улицу и говорящая по телефону. Я вопросительно взглянула на отца, когда меня осенило.
О, грёбаный черт!
Сердце забилось в два раза быстрее.
- Папа? У Эсме что, роман? – Срань Господня … а ребенок от Карлайла? О, Боже, это его убьет, и парней тоже.
Он тяжело вздохнул, опираясь локтями на колени.
- Детка… У меня есть старый друг Макс. Он работал со мной в участке много лет назад… большой такой… с усами… – Он посмотрел на меня выжидающе, как будто я должна была знать этого Макса. – Мы часто приходили к нему домой, когда ты была маленькой, у него есть бассейн…
Я перевернула другую фотографию... Эсме в своем маленьком дизайнерском магазине в Порт-Анжелесе.
- Да, я помню, – солгала я, кивая ему, чтобы он продолжал.
- Хорошо, – продолжил он, – у него есть небольшой, но прибыльный бизнес здесь, в Сиэтле… он тот парень, кто научил меня всему. Так вот, – он покачал головой, понимая, что не мог больше тянуть. – Две недели назад к нему пришла дамочка с Манхэттена, попросившая проследить за женщиной, которая работала в Порт-Анжелесе, но жила в Форксе. Этой женщиной… оказалась Эсме Каллен.
Я совершенно не понимала, кто мог следить за Эсме, и какое отношение всё это имело ко мне?
- Хмм? Я не понимаю… – пробормотала я, снова перелистывая фотографии … Эсме садится в свой Ягуар… Эсме на ланче в кафе с Карлайлом.
Его брови сошлись на переносице, когда он в задумчивости почесал свой подбородок.
- Имя Джианна Мейсен тебе знакомо?
Я подняла глаза, встречаясь с его взглядом. Снова сглотнув комок, образовавшийся в горле, я медленно выдохнула, пытаясь выровнять дыхание. Дерьмо.
- Не-е-е-т, – снова соврала я. Хоть я действительно не знала, кто такая Джианна Мейсен, я знала, кто такой Эдвард Мейсен, и предполагала, что они были как-то связаны.
- Ну, вероятно, муж миссис Мейсен выписал очень большой чек для Эсме Каллен, и миссис Мейсен, которая никогда не слышала об этой женщине раньше, была чрезвычайно этим раздосадована. Так что она наняла Макса для расследования. В приписке к чеку были слова «для Эдварда». Поэтому Макс взял на себя смелость и проследил за Эдвардом Калленом тоже. – Мой отец поджал губы, невозмутимо хладнокровный и собранный.
Мое зрение вдруг стало размыто, пока я слушала слова отца и листала фотографии ... Эдвард на школьной автостоянке ... Эдвард покидает офис психотерапевта ... Эдвард покупает сигареты на бензоколонке ... Все мы выходим из кинотеатра, а Эдвард подносит сигарету к моим губам ... Мы с Эдвардом целуемся в той темной аллее рядом с кинотеатром в Порт-Анжелесе.
О. Мой. Грёбаный. Боже.
Фотографии нечаянно соскользнули на пол, когда мои дрожащие руки не смогли их удержать. Я наклонилась, чтобы их поднять, но отец добрался первым, возвращая стопку на кофейный столик.
Обеспокоенным отцовским голосом он осторожно спросил: ¬– Твои отношения с Эдвардом. Имеют сексуальную основу?
Переходи прямо к делу, чего медлить?
Сердце стучало у меня в ушах, пока я вытирала вспотевшие ладони о свои джинсы.
- Папа, нет, мы не… мы не… Нет, это не так.
Не совсем.
Он откашлялся.
- Эдвард когда-нибудь… делал что-нибудь с тобой, чего бы ты не хотела?
- Хм… не-е-ет…
О, проклятие, он всё знает.
- Никогда. – Я собиралась спросить, почему он задаёт такие вопросы, но глубоко в душе я уже знала, из-за чего он расспрашивал.
- Белла, Макс кое-что раскопал на Калленов. Милая… не знаю, как сказать тебе это, но у Эдварда очень сомнительное прошлое. У него была история с наркотиками и насилием, и… – Он громко вздохнул, потирая лоб. Я почувствовала, как задрожали губы при мысли, что мой отец с такой легкостью наткнулся на эту информацию; что секреты Эдварда были не настолько конфиденциальны, даже после смены фамилии. Я слышала, что он сохранял голос спокойным и размеренным, несмотря на значимость того, о чём он говорил ... вероятно, в результате всех этих лет, когда ему приходилось сообщать людям, что их близкие погребены где-то в неглубокой могиле.
- Он был обвинен в изнасиловании девушки в Чикаго, когда ему было пятнадцать. Фактически у него есть запретительный приказ. Ему запрещено прикасаться к несовершеннолетним девушкам. Белла… он явно нарушал этот приказ с тобой, и ты должна сказать мне, если он что-нибудь ещё сделал с тобой. Он касался тебя где-либо неподобающе? Мне нужно, чтобы ты была честна со мной, Белла.
Слезы навернулись на мои глаза, готовые вот-вот пролиться.
- Папа, пожалуйста, скажи, что ты оставил эти фотографии себе. Пожалуйста, скажи мне, что никто из вас не пойдет к властям…
- Я не говорил ни с кем, Белла, только с тобой. В работу Макса не входит делать что-либо, кроме того, за что ему платят. Но когда он увидел фото, то узнал твоё лицо по недавней фотографии, которую видел в моём офисе; и, имея информацию об изнасиловании, Белла… Мне очень жаль, но ты должна понимать, что Эдвард – преступник. Он опасен.
Я отчаянно покачала головой.
- Это не так, пап. Он замечательный. Это всё чушь собачья, – выплюнула я, указывая на беспорядочную стопку уличающих фото передо мной. Это ударило меня, как волна, сокрушающим внезапным взрывом. Он знал… он знал, и у него были фото, подлинные фотографии Эдварда, касающегося меня, откровенно нарушающего запретительный приказ. Фото, где он меня целует, когда я спровоцировала это… Я была тем, кто соблазнил его целоваться в публичном месте. Горький вкус желчи, поднявшейся в горло, обжёг, вызвав тошноту и приведя меня на грань полноценной панической атаки. Я глубоко вздохнула, отчаянно стараясь сохранять спокойствие.
- Я знаю, это трудно принять… поверь, меня это так бесит. Эта семья вводила нас в заблуждение всё это время! Я позволил Эсме уговорить меня на переделку дома, и знаешь, оглядываясь назад, я думаю, она пыталась наладить отношения, имея сына – осужденного сексуального нарушителя, – живущего в моём квартале. – Он быстро заморгал, осознавая: – Ты провела с ними целую неделю за пределами штата! Дерьмо!
Да, как будто они были семьёй убивающих насильников, которые держали девушек-подростков в качестве секс-рабынь все рождественские каникулы.
Я резко встала, толкнув коленями стол. Стопка фото и документов соскользнули с него, рассыпавшись по полу. Чарли наклонился, положив эту кучу обратно на стол; и одна фотка – нас, целующихся, – случайно оказалась наверху.
- Папа, прекрати! Он не осужденный сексуальный преступник. Там даже не было судебного процесса. Судья наложил это на него из-за того, что придурошные родители этой девушки оказались влиятельными засранцами, и… она солгала обо всём. Её избил бойфренд, и у неё был секс с Эдвардом, после чего она обвинила его в изнасиловании, чтобы у бойфренда не было неприятностей. Это всё ложь! А Каллены замечательные люди. Даже не смей говорить гадости о ком-нибудь из них! – Мой голос сорвался, когда я ощутила узел тревоги, стянувший грудь. Комок в горле начал жечь, и я осознала, что горячие слезы потекли по лицу.
У моего отца отвисла челюсть. Его глаза превратились в щёлки и не отрывались от моих, пока он вставал, тыкая в меня пальцем. Я прямо почувствовала, как от рыка в его груди задрожала комната… словно от прибывающего товарного поезда.
- Подожди-ка чёртову минуту… – зубы Чарли обнажились в гневном рычании. Я следила за багровой веной на его виске, пульсировавшей под кожей.
- Ты ЗНАЛА об этом? И все равно решила общаться с этим куском мусора? О, Боже… О чем ты думала, черт возьми? О, блин, это полностью моя вина… Чего я ожидал? Меня никогда не было рядом, и ты вышла из-под контроля, общаясь с соседским насильником! – он схватился за голову, громко застонав и расхаживая по комнате.
- Как ты смеешь такое о нём говорить?! Ты его даже не знаешь! – я воздела руки к небу, топнув ногой в бессильном гневе. Это не могло помочь, но я была так чертовски взбешена…
- О, я знаю достаточно, а ты – наивная, доверчивая, маленькая шестнадцатилетняя девчонка, которую Каллены убедили, что он невиновен в преступлении, за которое осуждён! Этот маленький кусок дерьма имел наглость прийти в мой дом и соблазнить мою дочь. Бьюсь об заклад, он веселился, вводя в заблуждение копа. Может, даже поспорил? – продолжал он бормотать и проклинать себя.
О’Кей, теперь он несёт полную чушь.
- Я не наивна, папа. Как ты можешь говорить такое обо мне? Ты даже не знаешь меня настолько хорошо, чтобы делать заявления наподобие этого. – Я отвела взгляд, тотчас почувствовав вину за то, что сказала ему столь обидные вещи, даже если это и было чистой правдой. Я жила здесь четыре месяца, и за всё это время мы поговорили в общей сложности пять раз.
Чарли фыркнул.
- Да-а. Похоже, что твоё здравомыслие и умение разбираться в людях действительно дерьмовые. Вспомни, что случилось с той твоей подругой в Калифорнии. Ты доверяла ей, и смотри, что она наделала.
Всё зашло уже слишком далеко, и надо было задушить это в зародыше, пока всё не наросло, как снежный ком. Я шагнула вперед, схватила отца за локоть, прекращая его метание.
- Папа, пожалуйста, выслушай меня. Эдвард рассказал мне всю историю, как только осознал свои чувства ко мне. Он ни разу не солгал об этом и не прикидывался кем-то, кем никогда не был. Но я его знаю. Я знаю, какой он милый и добрый. И всем сердцем верю, что он невиновен. Он никогда бы не смог обидеть девушку. Он никогда не обидит меня подобным образом. Просто поверь мне.
Лицо отца просветлело, и когда уголки его губ изогнулись в слабой улыбке, на секунду мне показалось, что он со мной согласился.
- Ты с ним спишь, не так ли?
- Нет! Мы даже не касаемся друг друга. – Почти никогда. – Он истинный джентльмен, – защищалась я, потому что таким он и был, и я не могла вынести, когда мой отец обвинял его в таких кошмарных, отвратительных вещах.
- Правда, Белла? Потому что это, по-моему, выглядит, как настоящее касание, – прошипел он язвительно, вытащив фотографию, где мы с Эдвардом целуемся, и пихая её мне в лицо. На снимке было совершенно отчетливо видно, что руки Эдварда прижаты к стене, не касаясь меня совсем. Даже посреди хаоса и накаленных эмоций данной ситуации одного короткого взгляда на фотографию было достаточно, чтобы от воспоминаний внизу моего живота разлилось несвоевременное возбуждение.
- Пап, это было всего один раз, – солгала я. Технически это случилось только шесть раз, но на самом деле… шесть раз за четыре месяца? Да ладно…
- Чушь собачья, – со злостью процедил он, сквозь стиснутые зубы. – Это закончится прямо сейчас. Ты не заговоришь и не увидишься с ним снова. Это понятно? Моя дочь не будет общаться с насильником, ни сейчас, ни когда-либо!
Он потряс фотографиями перед моим лицом для акцента. Никогда в жизни я не видела его таким разгневанным. Это было устрашающе: и то, насколько мощными были его эмоции, и то, насколько непреклонен он был в своих злобных чувствах к Эдварду. Все мое тело трясло от волнения, страха и гнева – меня захлестнуло желание ударить его по лицу.
- Ты совсем сошел с ума, если думаешь, что можешь остановить меня от встреч с ним, папа. У нас почти все уроки совместны. Он живет в соседнем квартале, ради Бога. Что ты предлагаешь мне делать… все время ходить с закрытыми глазами? – я едко хихикнула, стирая слёзы с лица тыльной стороной ладони. Он не сможет разлучить нас, чтобы он ни говорил. Все и вся пытались встать у нас на пути, но никто не мог нас разлучить, я была в этом абсолютно уверена.
- Что ж, завтра мы зарегистрируем тебя в школе здесь, в Сиэтле. Для этого я и попросил тебя привезти с собой свидетельство о рождении. Я все равно подумывал выставить дом на продажу, похоже, сейчас для этого самое время.
Мне показалось, что меня ударили по лицу и одновременно кулаком в живот, а затем, когда я упала, плюнули несколько раз. С дрожащим дыханием, я стиснула зубы и проговорила очень медленно.
- Я. Не. Уеду. Из. Форкса.
- Уедешь, уедешь, ¬– ответил он ядовито, с мрачной усмешкой.
- Нет… не уеду, – я безразлично пожала плечами, высоко задрав подбородок, и лихорадочно пытаясь взять всё под контроль.
- Одно из двух: или останешься в Сиэтле, или вернёшься к матери в Калифорнию. Тебе выбирать, Белла. Обсуждение закончено.
- Закончено? Закончено, черт возьми? Верно, конец обсуждениям, ни за что этому не бывать! – Моя грудь вздымалась от ярости и беспокойства, когда я вылетела в гостевую спальню, хватая телефон с ночного столика.
Он крикнул мне в след:
- Изабелла, следи за своим языком, ты меня поняла? Ты не настолько взрослая, чтобы я не мог перекинуть тебя через колено!
О, на хрен это дерьмо!
Маленькие серебристые искры замелькали у меня перед глазами, как конфетти. Я нажала кнопку включения телефона, нетерпеливо ожидая, пока он загрузится.
- Ты действительно звонишь ему? – подойдя сзади, отец выхватил телефон прямо у меня из рук. – Я так не думаю, Белла. Хорошая попытка.
Я безуспешно попыталась выхватить телефон вслепую, сквозь слезы, когда он вынул батарейку из корпуса и засунул её в задний карман. Я недоверчиво уставилась на него, желая разорвать его грёбаное горло чёртовой вилкой. Когда он потянулся за моими ключами от машины, я бросилась к ним, но Чарли схватил их быстрее, чем я. Уверена, что содрала хороший кусок кожи с его руки в процессе.
Боже, придурок! Надеюсь, ты заработаешь инфекцию и умрёшь медленной, мучительной смертью!
- Я чертовски серьёзен насчет этого, Белла. Ты не увидишь его больше. И учти, я могу добиться этого совершенно по-другому. – Он бросил на меня многозначительный взгляд, прежде чем развернуться, чтобы уйти.
У меня ушла доля секунды на то, чтобы сообразить, что он сказал. Если он подумал о том, о чём я подумала… чтобы обеспечить мою уступчивость, всё, что он должен был сделать – пригрозить передать властям ту фотографию, и Эдвард оказался бы в тюрьме.
- Ты не можешь, нахрен, сделать этого, отец! Это подло! Ты не прав! – Он вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Я почти удивилась, когда не услышала звука замка, запирающего меня внутри. Я имею в виду, ублюдок забрал все остальное. Я никогда в жизни не ругалась перед своим отцом, не важно, в его адрес, или просто сгоряча. Я должна была винить Эдварда и его братьев за их сквернословящие рты, так быстро повлиявшие на меня. Я не смогла сдержаться, потому что была так безумно зла на него. Я огляделась в поисках чего-то, что могла бы швырнуть, но единственное, что смогла найти (не самое хрупкое) – ботинок, лежащий сверху в моём пакете. Я гневно бросила его в дверь, оставляя на ней шикарную чёрную метку, а затем показала ему два средних пальца, чтобы закрепить свою точку зрения.
Бьюсь об заклад, Мэгги завтра заставит тебя закрасить это. Я знаю, как ты любишь красить. Ублюдок.
Кровь неслась по моим венам, и я почти чувствовала, как она закипает под кожей. Руки дрожали, а тело сотрясалось от нахлынувших рыданий. Мне необходимо было вернуться к Эдварду. Необходимо хотя бы поговорить с ним, объяснить ему, что происходит. Сейчас он наверняка уже беспокоился, не имея от меня вестей, тем более что мой телефон не подавал признаков жизни.
Снова открыв дверь, я обнаружила отца говорящим по сотовому, стоя у небольшого кухонного островка, и начала кричать в приступе ярости. Мой голос был охрипшим и дребезжащим, слезы лились по лицу, но я крикнула ему на пределе моих горящих лёгких.
- Верни мои чёртовы ключи, папа! – я осмотрела комнату в поисках моего брелока. И нигде его не увидела.
Он пробормотал что-то в телефон, нажимая отбой.
- Белла, я уже предупреждал тебя не говорить со мной в подобном тоне, – ответил он спокойно. – Это для твоего блага. Ты ещё слишком молода, чтобы давать качественную оценку характеру человека.
- Неужели? А ты слишком увлёкся игрой в копа, чтобы увидеть правду. Ты думаешь, я могла бы влюбиться в опасного человека, который мог бы обидеть меня?
- Что ты сказала? Ты любишь его? – спросил он, закипая, выплёвывая слова, как будто они были пропитаны ядом. – Господи, Белла! – он покачал головой, отказываясь поверить. – Это, нахрен, великолепно. Моя юная дочь влюбилась в городского нарушителя… обвиненного в сексуальном насилии, с назначенным ему запретительным приказом. Невероятно. – Он прислонился к кухонному прилавку. – Ты не понимаешь? Я делаю это не для того, чтобы причинить тебе боль. Это для того, чтобы защитить тебя. Все эти годы я провел в полиции, Белла, я знаю натуру преступника. Как только насильники войдут во вкус, они всегда этого хотят. То же самое с убийцами и ворами.
Было очевидно, что мы не услышим друг друга в данный момент. Я была так разбита и измучена, что едва могла дышать.
- Ты не знаешь, какой он со мной. Он такой милый и любящий, и так меня защищает… он никому не позволил бы меня обидеть, и уж тем более, не обидел бы сам. Пожалуйста. Дай мне хотя бы позвонить ему и сказать, что со мной всё в порядке. Я знаю, он беспокоится, куда я пропала.
- О-о-о, я видел, как хорошо он заботится о тебе… поднося грёбаную сигарету к твоим губам. Не думай, что я не заметил. Белла, повторяю тебе в последний раз. Больше не будет никаких контактов с Эдвардом. Если я узнаю, что ты хотя бы написала ему е-мейл, я передам фото в полицию, и его обвинят в нарушении запретительного приказа. И это уж наверняка гарантирует, что он будет держаться от тебя подальше.
- Я, нахрен, ненавижу тебя, – выплюнула я дрожащими, как и мои руки, губами. Я помнила, чтó Эдвард рассказал мне о том парне, который получил такое же наказание, и результаты нарушения запретительного приказа. – Знаешь что, папа? Если ты выдашь его, у меня тоже будут проблемы. Ты этого хочешь? О, подожди… Держу пари, это… так я лучше усвою урок? – Вернувшись к столу, я схватила пачку бумаг и фотографий.
- Всё в порядке, милая. Я и не ожидаю, что нравлюсь тебе сейчас. Твоя мать отправила тебя сюда, чтобы о тебе позаботились должным образом, и, как твой отец, я не могу позволить этим отношениям продолжаться. Я человек слова, Белла, во всех отношениях. – Он подарил мне ещё один многозначительный взгляд, очевидно, чтобы напомнить об угрозах, сделанных в отношении Эдварда ранее.
- Ты понимаешь, что делаешь со мной? – крикнула я; слёзы струились по моим щекам, пока я сжимала злосчастные фото в кулаке. – Я люблю его, а он любит меня, и пока все, кого мы знаем, вытрахивают себе мозги, мы только раз позволили себе лишнее. Почему бы тебе не оказать мне кредит доверия за это? – Я зажала фотографии между пальцами в попытке разорвать стопку пополам. Но она была слишком толстая, чтобы поддаться мне.
- Белла, не пытайся… У Макса есть оригиналы… – Я закрыла глаза, опуская руки в поражении.
Конечно, у него есть оригиналы.
- Знаешь что? Это случилось очень вовремя. Лучше остановить всё это, пока не стало слишком поздно, прежде чем ты могла пойти и дать себя обрюхатить, оставив меня ответственным ещё за одного ребенка, которого я не ... – его голос затих, когда он покачал головой, пряча глаза от меня.
- Что, пап? Ещё одного ребенка, которого ты не… хотел? – Мой голос дрогнул от предательства, которое я ощутила после этого заявления. Я знала, что мама прошла через трудные времена, имея дело со своей подростковой беременностью, но я всегда полагала, что мой отец был тем, кто убедил её, что они могли всё это преодолеть.
- Нет, Белла. Это не то, что я имел в виду. Чёрт… Я хотел сказать, что в шестнадцать ты даже представить себе не можешь, какая ответственность – заботиться о ребенке, и какие проблемы при этом возникают.
- Так я – проблема, так что ли? Я даже не могу представить, чем же я тебя так обременяю? Я сама хожу в магазины, сама готовлю, я никогда не прошу денег или поездок, или… чего-нибудь, но я вдруг стала такой громадной проблемой, верно? Тебя никогда нет рядом, ты представления не имеешь, что я делаю, или не делаю, и достаточно очевидно, что ты не изменил ради меня свой холостяцкий образ жизни. Прекрати изображать из себя любящего отца. Никто на это не купится. Клянусь Богом, я просто… я просто ненавижу тебя сейчас, нахрен, – я почувствовала, как нахлынувшие рыдания сотрясали мое тело, и закрыла лицо рукой.
Мой отец подошел ближе, обнимая меня, но я в сердцах оттолкнула его, упираясь свободной рукой ему в грудь. Он отступил, ошеломленный, как будто был серьезно обижен моим отрицанием его привязанности.
- Ты только что разрушил всю мою жизнь. Надеюсь, ты счастлив, ¬– сказала я печально, возвращаясь обратно в спальню и захлопывая за собой дверь. Из-за вибрации одна из обрамленных фотографий на стене упала и разбилась. Я слышала, как с другой стороны стены отец сыпал проклятиями, пока убирал битое стекло, в то время как я заползла в кровать, свернувшись клубком, и разрыдалась. Компрометирующие фото остались рядом со мной, зажатые в руке, удерживая меня на якоре, пока весь мир разваливался вокруг меня.
Я наблюдала, как сумерки за окном превратились в кромешную тьму, едва замечая время, или тот факт, что я замерзла и проголодалась, и неудобно чувствовала себя в этой одежде. В квартире, за дверями моей спальни, стояла тишина, за исключением изредка звучавшего неразборчивого бормотания отца по телефону, или шелеста бумаг. В какой-то момент он просунул голову в дверь, спрашивая, не хочу ли я поужинать. Я полностью его проигнорировала, уставившись на пятно на стене, которое я разглядывала последние несколько часов. Все мое тело, казалось, оцепенело, оставив пустую оболочку, пока мои мысли унеслись к Эдварду.
Я пыталась представить его прекрасное лицо и маленькие морщинки, собиравшиеся в уголках глаз, когда он мне улыбался. Предавшись воспоминаниям, я мысленно скользила взглядом по линии его подбородка, скулам и бакенбардам… как же я любила его бакенбарды. Я вспоминала, как смотрелись его пальцы во время игры на фортепиано, длинные и гибкие, как его глаза закрывались в благоговении, а тело покачивалось в такт мелодии. Я позволила его голосу окружить меня, согревая вместо его рук, которые не могли предложить объятий. Мои глаза горели от непрекращающихся слёз, которые продолжали стекать по щекам, и стало еще хуже, когда я попыталась их закрыть. Наконец, слезы высохли, и я лежала – неподвижная и окоченевшая, переполненная грустью и неверием.
Мне было запрещено видеть, говорить или даже обмениваться корреспонденцией с человеком, которого я любила больше всего на свете. Я никогда не предполагала, что со мной такое может случиться, и не могла ничего придумать, чтобы обойти этот запрет. Мой отец был человеком слова… если я не подчинюсь ему, нас ждут последствия.
В эту минуту я хотела умереть.
Дорогой Бог,
Величайший провал, чувак. Я даже не могу верить в тебя сейчас.
Аминь.
P.S. Если ты можешь побеспокоиться сделать что-нибудь для меня сейчас, просто дай Эдварду немного душевного спокойствия и передай, что я в порядке.
Снова Аминь.
Величайший провал, чувак. Я даже не могу верить в тебя сейчас.
Аминь.
P.S. Если ты можешь побеспокоиться сделать что-нибудь для меня сейчас, просто дай Эдварду немного душевного спокойствия и передай, что я в порядке.
Снова Аминь.
Уже было поздно, когда я услышала, как хлопнула входная дверь, очевидно Мэгги вернулась из салона. Голоса её и Чарли были еле слышны. Единственное, что я поняла – он объяснял ей, что произошло.
Я едва услышала стук в дверь, пока затерялась в мыслях об Эдварде, и о том, как, ради всего святого, я собиралась вырваться из этого дерьма. Свет просочился в тёмную спальню, а мягкость её голоса заполнила пространство.
- Белла, ты не спишь? Ты хочешь поговорить, солнышко? – спросила Мэгги ласково. Когда я не ответила, она села на краю кровати, наклонившись так, чтобы оказаться на одном уровне с моими глазами.
- Могу я принести тебе что-нибудь поесть? – её рука ласково прошлась по краешку моей щеки, распространяя тепло и запах её парфюма вокруг меня. Не знаю, почему, но нежное прикосновение и степень ее искреннего беспокойства снова вывели эмоции на поверхность.
Одинокая слеза скатилась по моему носу на руку, нежно обнявшую моё лицо. Я покачала головой в отрицании, не в состоянии встретиться с ней глазами, когда луч света расширился, предупреждая меня о присутствии отца в дверном проёме. Мэгги оглянулась, поцеловала меня в макушку, ласково погладила по волосам и вышла, закрыв за собой дверь.
Их голоса стали приглушенными, но достаточно четкими, и я сообразила, что они стоят прямо за дверью.
- Она провела там три часа, уставившись в стену и не двигаясь, – сказал отец.
- Ну а что ты ожидал? Ты просто отнял всю её жизнь без предупреждения. Ей шестнадцать, Чарли. Ты даже не разрешишь ей позвонить ему?
- Черт, нет. Я собираюсь поговорить с этим маленьким говнюком сам. После того, как закончу с этим делом завтра днём, я вернусь в Форкс и перекинусь с ним парой слов. Не жди меня домой до четверга. О, и ещё, ты знаешь хорошего агента по недвижимости?
- Чарли, я думаю, ты должен дать ей поговорить с ним самой. Ей нужно попрощаться.
Их голоса совсем стихли, когда они вернулись в гостиную.
Я не услышала ответа отца.
Перевод - dolce_vikki
Редакция - Мэлиан.
Источник: http://robsten.ru/forum/63-1999-139
0
