Глава 30.3. Негодование.

~%~

На следующей неделе было сложнее, чем обычно. В ближайшее воскресенье предстоял день святого Валентина, и в пятницу перед ним в школе устраивали танцы для сбора средств на благотворительность. Анжела упомянула, что ей понадобится помощь для продажи билетов, и ещё что-то о предстоящей продаже выпечки и шоу талантов, на что я не обратила большого внимания. Но, не понятно как, я согласилась помочь ей, лишь бы заткнуть её к чертям.

Эдвард, несмотря на то, что освободился от домашнего ареста, был таким несчастным и мрачным, что я ничего не могла сделать или сказать, чтобы вытащить его из депрессии. Мне приходило в голову прокрасться в его машину, полизаться или сделать ему еще один минет, чтобы осчастливить парня, но я знала, что он не поддержит моё предложение из страха быть пойманным. Каждый раз, когда я просила его поговорить со мной об этом, он просто отвечал, что в депрессии.

Очевидно, что в дополнение к бессоннице и плохому аппетиту, он не разговаривал со своей мамой, поскольку до сих пор был с ней в ссоре. Дважды звонил его биологический отец и убеждал приехать в Нью-Йорк, чтобы познакомиться со сводной сестрой, Кимберли. В довершение ко всему Эдвард рассказал, что Джаз и Эм всегда были дома с Роуз и Элис, в связи с чем он даже не мог покинуть свою комнату, не став свидетелем бесконечных проявлений привязанности, брошенных ему в лицо. Также он боролся с идеей играть в бейсбол за команду старшей школы Форкса, хоть и начал бегать с Эмметом после уроков, надеясь таким образом отвлечься и немного подготовиться, если всё же решит присоединиться к команде.

- А всё, чего я хочу – прикоснуться к тебе, красавица. Я так чертовски по тебе скучаю, – сказал он с болью, затаившейся в голосе и в глубине его глаз. Мне даже показалось, что они наполнились слезами. Было очевидно, что он терял свою решимость оставаться сильным. Я не знала, как помочь ему вернуть хоть немного этой силы, или как помочь ему удержать те крохи, что у него остались.

В четверг я вернулась домой поздно и обрадовалась, когда нашла дом пустым. Чарли уезжал в Сиэтл поздно вечером, после того, как убеждался, что я уже в кровати, и возвращался в течение часа после того, как я приезжала домой из школы. Эти поездки изматывали его, и я очень надеялась, что это не продлится слишком долго. Ему приходилось терять заработок. Я случайно подслушала телефонный разговор в один из дней, в котором он сожалел, что пришлось отказаться от выгодного заказа, зная, что он не сможет взять клиента, пока нянчится со мной в Форксе.

В тот момент я могла, как и положено хорошей дочери, уступить и, собрав свои шмотки, уехать в Сиэтл, чтобы вернуть отцу привычный уклад жизни. Но мне было шестнадцать, и я понимала, что он изначально не должен был ставить меня в эту ситуацию. И ни за что я не собиралась испытывать чувство вины за то, что не хотела подстраиваться под него после того, как он испоганил мою жизнь.

Я переоделась в удобную одежду и начала готовить себе сэндвич с жареным сыром и томатный суп, но это заставило меня загрустить, ведь я знала, что Эдвард любил его, и это было то, что я приготовила в первый раз, когда увидела его «боёк». Меня поразило, как странно, о чём я вспоминала в сочетании с наготой Эдварда.

Я застонала и пробормотала проклятие, когда услышала, что машина Чарли заехала на подъездную дорожку, потому что, взбешена я, или нет, я была обязана предложить ему еду, которую я, безусловно, не хотела для него делать. Я больше не чувствовала, что должна ему что-то. Сквозь потрескивание масла в сковороде-гриль я слышала, как Чарли выгружал на крыльцо вещи из своего грузовика. Я бросила беглый взгляд в окно, надеясь что сыр расплавится и я унесу свою задницу наверх в укрытие прежде, чем он закончит разгружаться, когда увидела, что Эдвард шел по улице. Он засунул руки в карманы своей армейской куртки, и выглядел при этом немного застенчиво, но горячо, как ад. Я была в ужасе. Какого хрена он делал?

Я послала ему яростное сообщение:

Что, черт возьми, ты вытворяешь?

Снова выглянув наружу, я увидела, как Э. достал телефон из заднего кармана джинсов, покачал головой, глядя на экран. Его губы дрогнули в улыбке, и он засунул телефон обратно, не ответив мне. Подойдя прямо к моему отцу, он протянул ему руку.

Я затаила дыхание.

Чарли около минуты таращился на протянутую руку Эдварда, полностью проигнорировал предложение мира и повернулся обратно к своему грузовику, что показалось мне невероятно грубым и обидным. Между потрескиванием масла на сковородке и стуком моего сердца, невероятно громко пульсирующим у меня в ушах, я не могла расслышать, что Эдвард говорил Чарли. У моего парня стальные яйца, это точно. Я не знала, то ли гордиться им и похлопать его по спине, то ли отлупить его за то, что оказался таким тупицей. Убрав сковородку с огня, так осторожно, как только могла, я прижала ухо к окну, желая услышать разговор, происходящий на подъездной дорожке. Но как я ни старалась, не смогла разобрать ни слова из того, что они говорили.

Эдвард выглядел совершенно удрученным. Он неловко убрал руку, запустив её в свои волосы. Совершенно точно – он был с ужасе, потому что никогда не рискнул бы разрушить ту великолепную укладку, если бы не нервничал.

В беспокойстве кусая ногти, я наблюдала, как они разговаривали в течение минуты, после чего Эдвард спрятал руки в карманы куртки. Он выглядел более бледным и усталым, чем я когда-либо видела. Чарли, наконец, остановился, чтобы посмотреть Эдварду в лицо, но он стоял ко мне спиной, и я не могла видеть выражение его лица. Но я всё равно сомневалась, что это была улыбка. Затем я услышала, как Чарли гневно повысил голос, что заставило Эдварда вздрогнуть. Я рванула к входной двери, с силой открывая её. Глаза Эдварда на секунду встретились с моими. Он торжественно кивнул и, уходя, печально опустил голову.

Сразу после этого Чарли вошел внутрь и, не встречаясь со мной взглядом, стал выкладывать в холле свою аппаратуру для слежения.

- Что это было?

- О, так ты теперь со мной разговариваешь? – спросил он с веселой усмешкой, положив свой пакет на пол.

- Нет, – ответила я ядовито, с фырканьем возвращаясь обратно на кухню и внутренне проклиная себя за неспособность контролировать свои порывы во всём, что касается Эдварда Каллена.

- Он попросил моего разрешения пригласить тебя на танцы в честь дня святого Валентина, а после них на ужин, – пробормотал он. Я замерла на месте, моё сердце стучало, как сумасшедшее. Я не предполагала, что Эдвард хотел пригласить меня на танцы. Это было так мило.

Чуть слышным шепотом я спросила:

- И?..

- Я сказал ему «нет», потому что ты ещё под арестом, – сказал он мимоходом, как будто Эдвард спросил у него, который час.

- Большое спасибо, пап, – сказала я разгневанным шёпотом. Услышать слово «нет» было безумно больно. По-моему, любой бы подумал, что после того, как Эдвард проявил инициативу и проявил уважение, приехав и спросив его разрешения, мой отец смягчится хоть немного. Слезы собрались в уголках моих глаз и быстро закапали. Я забрала из кухни свой бутерброд и прошла мимо отца, прежде чем подняться по лестнице и скрыться в своей комнате. У меня никогда прежде не было бойфренда на день святого Валентина и, хоть я пыталась игнорировать всю эту назойливую рекламу и явный расчет на покупателей, а также чертову Элис, визжащую об этом двадцать пять раз в день, было больно осознавать, что я не смогу отпраздновать это событие с парнем, в которого была безумно влюблена.

Позже я перезвонила Эдварду, и он вкратце пересказал мне, что произошло. Он попросил, мой отец сказал «нет», а Эдвард заметил что-то насчет того, что я не улыбалась уже несколько недель, но Чарли было насрать. Я провела остаток вечера в дурном настроении, делая Эдварду открытку и упаковывая рубашку и одеколон, купленные через интернет.

На следующий день, на уроке английского, пока мы читали текст, Эдвард внезапно поднялся с сумкой в руках и вручил учителю записку с освобождением от урока. Я уставилась на него, не понимая, что произошло, и в то же время слегка возмущенная, что он не предупредил меня, что куда-то собирался. Проходя мимо моей парты, он осторожно уронил в мою открытую сумку маленький конверт. Дождавшись, чтобы учитель отвернулся, я открыла бежевый конверт, спрятав его под столом. Внутри лежала простая бежевая карточка с одним словом «Красавице», написанным почерком Эдварда. На оборотной стороне я прочитала:

От всего сердца приглашаю тебя на ланч

в честь дня святого Валентина

Пятница, 12 февраля, 2010 года

Пятая перемена

Кабинет 210

Эдвард

Улыбка на моём лице растянулась до ушей. Подушечкой большого пальца я нежно гладила буквы, пока терпеливо дожидалась окончания урока. Как только прозвенел звонок, я выскочила за дверь, направляясь к своему шкафчику за подарком для Эдварда. Кабинет 210 оказался нашим кулинарным классом. Дверь была закрыта, и я не знала – постучать, или сразу войти. Я помедлила минуту, успокаивая своё дыхание, прежде чем повернуть ручку двери. В классе было темно.

- Хей, – тихо позвала я. – Эдвард?

Он высунул голову из-за угла, позади кухонного стола, который мы использовали на уроках. Я усмехнулась в ответ на его широкую улыбку – первую искреннюю, которую я увидела за долгое время. Когда я прошла к нему за угол, вид, открывшийся передо мной, заставил меня замереть на месте. Там стоял стол, накрытый красной скатертью. Поверх неё лежали белые льняные салфетки, свернутые в форме сердец. Пластиковые фужеры для шампанского стояли справа от тарелок, а две свечи на батарейках, которые выглядели как настоящее колеблющееся пламя, занимали центр стола. Рядом с моей тарелкой лежала маленькая квадратная коробочка, перевязанная красной лентой.

- Счастливого дня святого Валентина, Красавица, – сказал он тихо. Я поставила подарочный пакет на пол и села, открыв рот, когда он жестом указал мне на стул. Он взял со стойки тарелку сыра и крекеров, располагая её передо мной.

- Закуски, – он усмехнулся, сел за стол, уперевшись подбородком в ладонь, с улыбкой Чеширского кота.

- Эдвард, это так мило. Ты сам всё это сделал? – Там было по крайне мере четыре сорта сыра, нарезанных маленькими крестиками и сложенных поочередно с круглыми крекерами, фактически изображая маленькие крестики и нолики, или объятия и поцелуи (прим. перев.: знаки Х и О в электронной переписке означают поцелуи и объятия). Так чертовски мило.

Эдвард гордо кивнул.

- Миссис Миллер сказала, что я могу использовать класс сколь угодно долго, главное, чтобы после этого всё было убрано. Она дала мне скатерть и салфетки, но остальное я сделал сам. О, и мама немного помогла мне с десертом.

- Так ты с ней снова общаешься? – спросила я, откусывая кусочек сыра с крекером.

- Хм... не совсем. Она увидела, что у меня возникли некоторые трудности, и предложила свою помощь. Мне кажется, она осталась ради кусочков шоколада. Ты бы её видела, Би. Она вела себя, как... настоящий младенец. И она так счастлива. – Эдвард пожал плечами, пробуя небольшой кусочек крекера, который он держал над тарелкой. Я видела, как он съежился от кучи посыпавшихся крошек, но старался не зацикливаться на этом. Мы съели ещё несколько крекеров с сыром и болтали ни о чем. Но я ценила каждую секунду в его компании, даже не осознавая интенсивность тяги, которая у него была ко мне. И на что он был готов ради того, чтобы быть рядом со мной.

- Ты готова к основному блюду? – спросил он весело. Я с готовностью кивнула, гадая, что же он приготовил.

Он взял со столешницы две тарелки, накрытые белой бумажной салфеткой.

- Не смейся, ладно? – Он поставил тарелки на стол, убирая салфетку и раскрывая два сэндвича с ореховым маслом и желе, вырезанные в виде идеальных сердец. Я бросила на них один взгляд и залилась слезами.

Эдвард в панике сцепил руки, пытаясь не прикоснуться ко мне, но понимая, что невероятно сложно без этого утешить мою внезапную печаль.

Он запинался:

- Нет, не плачь,.. я знаю, что это не для гурманов,.. но это единственное, что я мог сделать с моим отсутствием навыков в готовке… Красавица… что я наделал?.. – Я только качала головой, смущенная своей реакцией на его милый жест и расстроенная, что он подумал, будто я недовольна его замечательным ланчем.

- Извини, никто раньше не делал для меня ничего похожего и … Эдвард… я люблю тебя… и всё, что ты для меня делаешь. Спасибо тебе огромное. – Я устыдилась за свою грусть, в то время как он преодолел столько проблем, чтобы организовать для меня этот сюрприз.

- Пожалуйста. Я бы не так всё это сделал, имей я другие возможности, но… если бы я мог, я пригласил бы тебя на эти тупые танцы в пятницу, а затем в субботу мы могли бы снять комнату в отеле и заняться,.. например, принять пенную ванну, или что-нибудь ещё такое же романтическое. – Эдвард в расстройстве прикусил губу. – А затем, в воскресенье, я бы отвёл тебя в действительно хороший ресторан. К сожалению… в данный момент я могу только это. Но обещаю сделать всё это для тебя, хорошо?

- Малыш, это лучшее, что ты мог бы сделать для меня, правда. Я обожаю смысл, который ты вложил во всё это. – Эдвард осторожно промокнул мои слезы салфеткой, его взгляд был мягким и сочувствующим. К счастью, он понял, почему я была так эмоциональна, и это не разрушило наш момент. Мы проглотили наши бутерброды, произнесли тосты, а затем выпили газированный сидр из наполненных бокалов.

- Давай, открой её, – сказал он, подталкивая ко мне подарочную коробочку. Ухмыльнувшись его нетерпению, я подняла её, и медленно развязала красную ленту. – Я заметила её и не могу не поддаться искушению.

Подняв крышку и увидев, что там лежит, я снова начала плакать. Эдвард лишь закатил глаза и, покачав головой, улыбнулся. Он забрал у меня коробку, извлекая ожерелье, уложенное на подложке в форме сердца. Оно было ассиметричное, одна сторона усеяна маленькими бриллиантами с более крупным бриллиантом, захваченным между ними в углублении посередине.

- Оно называется «Любовные объятия». Я подумал, что это классно, потому что… ну... я не могу обнять тебя сам…

Он вздохнул, поднялся со своего стула и встал позади меня. Я подняла волосы, обнажив шею, чтобы он надел ожерелье и застегнул его. Когда он закончил, цепочка пощекотала мою шею, потому что вес кулона тянул её вниз. Прежде чем я опустила волосы, Эдвард оставил легкий, быстрый поцелуй на моей шее и прошептал «я люблю тебя» мне в ухо. Я задрожала, когда тепло его дыхания коснулось моей кожи, до боли желая получить больше, чем он мог мне дать, и всё же полностью удовлетворенная тем, что он давал.

Я до чёртиков устала всё время испытывать эти двойственные чувства. Просто безумно хотела обычных, нормальных вещей. Только будет ли у нас когда-нибудь всё обычно и нормально?

Эдвард с удовольствием открыл свои подарки. Ему очень понравилась рубашка, в чём я не сомневалась, и он побрызгал немного одеколона себе на грудь, помахав рукой в мою сторону, чтобы запах донёсся до меня. После недавней поездки в торговый центр я уже знала, что это именно то, что он хотел. Он восхитился открыткой, чему я была несказанно рада, потому что она отняла бóльшую часть времени и усилий. Я даже заставила себя максимально сдержаться, чтобы не раскрасить всю лицевую сторону розовым блеском, потому что понимала, что это сведёт его с ума.

Внутри были только слова, рассказывающие, как много он значит для меня, и что я на самом деле не могу жить без его присутствия в моей жизни. Прочитав это, Эдвард прослезился и едва ли мог говорить, предлагая мне десерт. Мы ели печенье с шоколадной крошкой и смеялись, когда он рассказывал, как делал первую партию, не ожидая, что шоколадное сердце превратится в духовке в липкую лужу. В тот момент вмешалась его мама, объяснив, что шоколадные сердца, чтобы сохранить их форму, нужно положить в центр печений только после того, как достанешь их из духовки.

Я так обрадовалась, что он наконец-то возобновил общение со своей матерью. Я знала, как тяжело это было для него, видя, насколько они были близки. Он действительно нуждался в общении с ней. Меня посетила мысль, что для Эсме тоже было, наверное, очень тяжело – пытаться сделать лучше для своего ребенка и быть вынужденной принимать решения, за которые твой ребенок тебя возненавидит. Это заставило меня немного лучше понять Чарли, хоть я и не могла найти в себе силы простить его.

Мы оба поняли без слов, что время нашего уединения подошло к концу. С тяжелыми сердцами и смиренными улыбками мы собрали остатки со стола, помыли тарелки и убрали их на место. Эдвард оставил записку для миссис Миллер, сердечно благодаря её за великодушие.

Недолгое хорошее настроение Эдварда быстро сдулось и к уроку физкультуры превратилось в его обычную меланхолию. Он сдержал свой нрав даже после того, как Майк пихнул его локтем во время броска, прекрасно понимая, что последнее, что ему нужно, это быть отстранённым из-за драки.

Прощаться с ним в тот день было особенно тяжело, учитывая пропускаемые нами развлечения дня святого Валентина. В дополнение к этому в понедельник предстоял Президентский день (прим. переводчика: Presidents' Day, Washington's Birthday — «День Президентов», «День рождения Вашингтона» — федеральный праздник США, который празднуется каждый третий понедельник февраля. Посвящён должности Президента Соединенных Штатов Америки. Традиционно праздник приурочен ко дню рождения Джорджа Вашингтона).

Эдвард прислонился к своей машине, привычно закурив сигарету, и просто разглядывал меня в тишине. Казалось, что пока весь мир вокруг нас продолжал жить своей счастливой жизнью, мы застряли в одном безнадёжном и бесконечном круге, который никогда не разорвется.

Капли начали падать с гулкими шлепками, и он забрался в свою машину, достал сложенную футболку, в которой я узнала ту, что была раньше одета под рубашку. Я забрала её, изогнув бровь, и сразу поднесла к лицу, чтобы понюхать. Странно, да, но запах Эдварда был успокаивающим. Он запомнил. Во время одного из наших телефонных разговоров я заметила, как сильно хотела иметь одну из его поношенных футболок, чтобы спать с ней.

Когда дождь усилился, мы с Эдвардом попрощались только взглядом, и я почувствовала, будто моё сердце вырвали из груди, когда забралась в свою машину, оставляя его одного стоять под дождем.

К тому времени, когда я добралась в тот вечер до Сиэтла, было уже поздно и машины еле двигались из-за непрерывного ливня и частичного затопления дороги на автостраде.

Чарли имел наглость намекнуть, что я опоздала из-за того, что зависала с Эдвардом. Мне захотелось его нахрен покалечить.

Билли позвонил мне сообщить, что праздник, стоящий в расписании у меня и Элис, перенесли, неожиданно освободив наши выходные. Это было хреново для меня, ведь я лишилась единственного, что разбавляло моё однообразие. Зато Элис порадовалась этой новости. Один из друзей Карлайла был убит, вероятно, при несчастном случае, и они с Эсме уехали в Портленд на похороны на все выходные. Эммет и Джаспер уже затарились для пивной вечеринки, которую сразу же замутили. Я была вне себя из-за того, что пропущу её.

Вместе с Элис мы попытались придумать любой предлог, чтобы вернуть меня домой в Форкс, но я поняла, в конце концов, что это бесполезно, и не стóит расстраиваться ещё больше. Так что я просто надула губы и раздраженно разбрасывала вещи по комнате, пока Мэгги не пришла поинтересоваться, что, черт возьми, происходит. Мы закончили тем, что завели долгий разговор обо всем, что случилось. Тогда я осознала, что она была главной причиной, почему отец позволил мне остаться учиться в Форксе. Также я поняла, что полюбила её, как старшую сестру.

Чарли уехал на всю субботу, как и Мэгги. Вернувшись домой, он почти потребовал, чтобы я составила ему компанию для ужина, что меня здóрово возмутило. Но я чувствовала, что должна уступить, раз он сказал, что должен сообщить мне что-то важное. Я последовала за ним до конца квартала в местную пиццерию, с нетерпением предвкушая, что он расскажет мне что-нибудь, что вернёт улыбку на моё лицо. Тем не менее, в глубине души часть меня ужасно боялась, что он продал дом.

Чарли завёл разговор ни о чём. Но я изучала меню и игнорировала его вне всякой логики, потому что перед этим позвонил Эдвард. Он возвращался из аэропорта Си-Так после того, как проводил родителей на самолёт. Меня взбесило то, что он был так близко, но мы не могли встретиться даже ненадолго.

- Что-то новое? – спросил он, указав на моё ожерелье.

- Подарок на день святого Валентина от Эдварда, – ответила я сухо, благоговейно поглаживая его пальцами. Оно действительно было прекрасно.

- Это очень щедрый подарок, – сказал он вежливо.

- Ну что ж, может ему было не по себе из-за того, что он не мог пригласить меня на танцы и на праздничный ужин, как нормальный парень, и он посчитал необходимым сделать это для меня. Это нормально, когда ты любишь кого-то… ты выражаешь ему любовь и уважение. – Я послала ему саркастическую ухмылку, шлёпнув своим меню по столу, когда официант подошел с нашими напитками. Последний комментарий не имел никакого отношения к Эдварду, но полностью адресовался моему отцу и тому, как он обходился со мной. Чарли молча кивнул вместо ответа. Я отвернулась от него, уставившись на оживленную улицу за окном.

Когда официант вернулся с нашими заказами, Чарли положил на стол магазинный пакет.

- Я… хм… позвал тебя сегодня сюда, потому что у меня есть кое-какие новости, и я хочу поделиться ими с тобой. – Медленно он извлёк две коробки конфет в виде сердец, одну открытую, а другую еще покрытую целлофаном.

- Эта для тебя, ­– сказал он, толкнув одну коробку ко мне. – А эта для Мэгги. Открой. – Я подозрительно на него посмотрела, поднимая крышку коробки. В центре не хватало одной шоколадки. Вместо неё лежало простое помолвочное кольцо с бриллиантом. – Я завтра сделаю предложение, – сказал он тихо, как всегда неохотно выражая романтические чувства.

Я должна была сдержать своё желание прыгать от радости. Я хотела сжать его в объятиях и отпраздновать с ним, но просто не могла. Я не могла ничего поделать, но ужасно обижалась, что он мог наслаждаться счастьем с любовью его жизни, но был единственной причиной, почему я не могла радоваться со своей.

- Ну, что ты думаешь?

Я закрыла крышку, делая вид, что совсем не тронута новостями.

- О чем? – спросила я, делая глоток своей содовой. Я наслаждалась гримасой, подтверждающей, что моё напускное безразличие задело его.

Он фыркнул и крепко обхватил пальцами свою бутылку с пивом.

- О кольце. О предложении. О том, что я собираюсь жениться на Мэгги. Тебе нечего об этом сказать?

- Нет.

- Почему нет?

От злости я сжала зубы.

- Потому что, отец, разве имеет значение, что я думаю об этом? Разве моё мнение имеет значение? Ты собираешься сделать то, что хочешь, в любом случае, так что меня спрашивать? Ты делаешь всё, что делает тебя счастливым, и не надо беспокоиться о моём мнении, потому что ты уже доказал, что оно для тебя ничего не значит.

- Белла…

Я спросила, округлив глаза: ­ – Я не права?

- Да.

Я подчеркнуто фыркнула, покачав головой.

- Я так устал от этого дерьма. – Он убрал коробку для Мэгги в сумку и поставил её на соседний стул.

- Не поняла? – ответила я на его неожиданный комментарий. Если кто-то и устал от всего этого дерьма, так это я.

- Ты меня слышала. Меня всё это достало. Я пытаюсь сделать лучше для тебя, Белла. Я пытаюсь защитить тебя от дурацких ошибок, которые изменят твою жизнь навсегда. Я пытаюсь дать тебе рекомендации, порядок и правила ... Но ты обижаешься на меня за это и … твоя мать и Мэгги, обе думают, что я не прав. Так что, если хочешь идти… тогда иди, – сказал он, указав на дверь.

- Пап? – я замерла, скептически глядя на него, совершенно не уверенная, что происходило в данный момент.

- Я сказал, иди.

Когда я не пошевелилась, он объяснил.

- Послушай. Я принял скоропалительное решение, ударился в крайности, но теперь решил, что всё не так просто. Твоё наказание закончено, но я рассчитываю, что ты будешь придерживаться некоторых правил. У тебя будет строгий комендантский час, и я установил систему сигнализации, которая будет отправлять мне сообщение после её подключения на ночь, так что я узнаю, что ты на самом деле в доме. Кроме этого, до тех пор, пока твои оценки останутся на прежнем уровне, и ты продолжишь показывать мне, что ты ответственна, ты можешь вернуться к прежнему образу жизни ... по большей части. И не дай бог, я поймаю тебя курящей снова!

В шоке я разинула рот и почувствовала, как по телу разливается облегчение и радость. Я так боялась спросить об Эдварде, но отчаянно хотела знать. Прежде, чем я смогла что-то спросить, он спокойно сказал: – До тех пор, пока ты не нарушаешь условия его запретительного приказа, ты можешь с ним встречаться.

Я налетела на него через стол, с неконтролируемой скоростью, столкнув его пиво в процессе. Он посмеивался и протестовал, осыпаемый поцелуями, привлекая взгляды и шепот других посетителей, но меня это мало волновало. Чарли вернул мне мою жизнь.

- Папа, спасибо! – я села обратно на свой стул, вытирая пиво со стола. Когда стало чисто, я сложила руки перед собой. Чарли вопросительно приподнял бровь.

- Что? – спросила я, улыбаясь, как идиотка. Мои колени дрожали под столом от переполняющих меня эмоций. Мне срочно нужно было позвонить Эдварду.

- Почему ты ещё здесь? Я сказал – иди! – Посмеиваясь, он указал на дверь. – Езжай праздновать день святого Валентина со своим… – его рука сделала в воздухе витиеватое движение, когда он неловко продолжил: – … парнем.

- А как же обед?

- Это мой последний холостяцкий вечер, Белла. Я поем, а потом пообщаюсь с несколькими приятелями в баре. Не беспокойся обо мне, – он улыбнулся, искренне и открыто. Он был счастлив.

- Поздравляю, пап. Я действительно рада за тебя. Если честно, я люблю Мэгги и знаю, что вы, ребята, будете счастливы. – Я обняла его так крепко, как только могла, поцеловала в щёку и схватила свои конфеты.

- Позвони мне, когда доберешься до Форкса, и вернись в свою спальню к часу… одна. И не гони, Белла! – крикнул он мне вслед, когда я выбегала из ресторана.

У меня заняло несколько минут добраться до квартиры, сгрести свои вещи и выехать на трассу в сторону Форкса. Мне предстояло больше двух часов в пути, прежде чем я окажусь дома… это было долго, но я не жаловалась.

Эдвард прислал мне сообщение, что собирается хандрить в своей комнате, потому что не в настроении, и не хочет появляться на вечеринке без меня, и о том, что позвонит мне утром. Я сразу перезвонила ему, но звонок переключился на голосовую почту. В спешке, я послала ему ответное сообщение, чтобы дать знать, что я на пути домой, что увижу его… и так чертовски взволнована этим.

Я практически лопалась изнутри. Хоть мы не могли обниматься или целоваться, у меня появилась возможность провести остаток уик-энда с Эдвардом, и это был лучший подарок, который мой отец мог мне сделать.

Это был дар его доверия, его уважения и его любви.

_________

Перевод - dolce_vikki

Редакция - Мэлиан