Глава 36, часть 2

Как бы я ни возражала против идеи, что Эдвард должен проявить своё отношение ко мне, он настаивал, чтобы я позволила ему это сделать. У него был план... и он хотел полностью его реализовать... что-то о достижении цели, в этом духе. Не уверена, был это совет консультанта или его ОКР-штучки, поэтому просто позволила ему заняться тем, что он считал нужным, искренне взволнованная ожиданием того, что он собирался сделать.

 Первым поступком из серии «Обязательно доказать Белле, на что я способен ради неё» стали цветы и удивительное письмо. Второй оказался, определённо, более креативным. И когда прошёл первоначальный шок, я не назвала бы его практичным, но оригинальность идеи определённо впечатляла. В своём роде.

Джасперу нужно было задержаться после уроков, и Элис попросила подвезти её домой. После физкультуры мы вышли на парковку, беззаботно болтая, и краем глаза заметили толпу собравшихся людей. Ни одна из нас не обратила на них внимания, пока мы не подошли ближе и не поняли, что толпа собралась вокруг моей машины. Подойдя вплотную, мы, наконец, смогли рассмотреть, на что они пялились. И я потеряла дар речи. Мы с Элис крутили головами по сторонам, пытаясь понять, что же это было. Выглядело всё довольно… странно.

Моя милая маленькая машинка была облеплена миллионом ярких розовых записок, заполнивших каждый свободный дюйм поверхности автомобиля. Но, так как только верхняя половина каждого из листочков была закреплена на поверхности, бумажки развевались на ветру, имитируя причудливый эффект колышущейся волны. Создавалось ощущение, что она дышала, и это напомнило мне о морских анемонах, как в мультике про рыбку…

Как, черт побери, его звали?

Немо.

Да… как будто Немо ожил.

На самом деле, это было потрясающее зрелище, словно какая-то абстрактная подвижная инсталляция. Но я понимала, что мы с Элис не смогли бы поехать на машине, украшенной таким образом. Не считая того, что розовый с красным ужасно сочетались, я ничего не разглядела бы через ветровое стекло. Какое-то время мы молча пялились на это, пытаясь оценить масштаб замысла, приложенные усилия, а также чувства, которые он пытался передать.

Элис сделала несколько снимков для истории, прежде чем мы принялись снимать записки. Занимаясь этим, я слышала смешки некоторых одноклассников, проходящих мимо и задерживающихся, чтобы достать свои телефоны и тоже сделать фотки…

Срывая одну бумажку за другой, я думала, что это розыгрыш, пока не сложила два плюс два. Очевидно, именно здесь пропадал Эдвард весь четвертый урок с его темой «позаботиться о записках», или как там намекал Джаспер.

А затем я увидела, что записка, прикрепленная к стеклу на двери водителя, гласит:

Ты заставляешь мое сердце трепетать. Э.

Так сентиментально мог написать только он, но я это обожала, и этого стало достаточно, чтобы вызвать у Элис протяжное «вау». Я взглянула на неё, прищурившись.

Она подняла вверх руки, переполненные записками, и сказала:

- Я не имею к этому отношения, клянусь. Вот что касается бала… – она бросила на меня невинный взгляд, но это не сработало. И всё же я была благодарна за её вмешательство, потому что, безусловно, собиралась на дурацкий выпускной… с Эдвардом.

Бросив беглый взгляд на опустевшую парковку, я заметила, что машина Эдварда стояла с другой стороны от главного корпуса, хотя раньше он никогда там не парковался. И у меня появилось ощущение, он сделал это нарочно, чтобы у меня не было возможности переклеить стикеры на его машину. Когда, уставшая, я сняла миллионную бумажку, то осознала, что в то время как сам поступок было милым, уборка оказалась раздражающей. Но ещё проскользнула мысль, что это имело большое значение. И что я любила его.

Я сохранила листочек, который он надписал, и, оказавшись наконец-то в машине, наклеила его на центральную консоль, прямо над радиоприемником. Так что теперь можно было смотреть на него и вспоминать о парне, который меня любит.

Впоследствии он объяснил мне, что это было не только проявлением любви, но и тонкой местью за возвращение сверкающего фаллоса. И я  поняла его, действительно поняла.

Замечательно. Ты сделал это. Туше.

Теперь верни мне мой боёк с блёстками.

Тупая задница.

С самой первой недели, как бы мы ни флиртовали в школе, мы старались сохранить продвижение в новых отношениях очень медленным. До пяти Эдвард был занят на тренировках, и к тому времени, как он ужинал, делал домашку и принимал душ, становилось слишком поздно для встреч и тусовок. Как бы я ни хотела проводить с ним больше времени, наверное, было к лучшему, что нам это не удавалось.

Однажды вечером, когда Чарли был дома, Эдвард пришел в своей пижаме и посидел со мной на качелях всего несколько минут, пока мы смотрели на звезды и разговаривали. Это был один из лучших вечеров просто потому, что всё получилось настолько искренне и непринуждённо. Кроме того, это дало ему шанс поздороваться с моим отцом, ведь они достаточно давно не виделись. Напряжение между ними заметно уменьшилось. И мне стало немного легче дышать, когда я поняла, что присутствие Эдварда в нашем доме не перерастёт в потасовку с Чарли.

От телефонных звонков Эдвард тоже воздерживался, созваниваясь со мной только перед сном, чтобы пожелать спокойной ночи. Вероятно, мы могли бы говорить часами, но вместо этого он сводил разговор к минимуму, желая сохранить почтительную дистанцию. Кроме того, зная, что каждое утро он бегал и до чёртиков выматывался на дневных тренировках, я была уверена, что он банально уставал.

И ещё был Джейми. Он звонил несколько раз, и после того, как несколько дней я его избегала, в конце концов, пришлось внести ясность и сказать, что мы с Эдвардом пытаемся начать всё с начала.

Джейми ответил, что Эдварду сильно повезло. Было здóрово все еще считать его другом; хоть я понимала, что Эдвард не обрадуется, если мы ещё когда-нибудь затусим, и не собиралась этого делать. Не было никаких шансов, что я расслаблюсь и позволю Эдварду зависать с той Тори-совратительницей, так что и я окажу ему своё уважение.

Джейми действительно оказался классным парнем. Он пожелал нам обоим счастья и не стал звонить после этого. Время от времени я хотела бы получить от него е-мейл, но не более того.

Эдвард торжественно кивнул, когда я рассказала ему эту новость, словно почувствовал небольшой укол сожаления или вины из-за того, что я лишилась друга. Но я-то знала лучше, и покачала головой, заметив мелькнувшую удовлетворенную ухмылку на его самодовольном лице, переполняемом гордостью победы.

Как будто это когда-либо было соперничеством.

Как бы то ни было, даже если он осознавал, что был единственным в моём сердце и душе, то был далёк от завершения своего плана по завоеванию меня.

Мои друзья, которые месяцами уклонялись от Анжелиных напоминаний и просьб присутствовать на шоу талантов, неожиданно проявили неподдельный интерес к этому событию. После настойчивых уговоров я вынуждена была согласиться поработать в торговом киоске, расположенном в холле старшей школы, перед шоу и в перерыве. Это имело смысл, ведь я приняла предложение сделать фотографии для выпускного альбома, и тем самым убивала двух зайцев одним выстрелом.

Кроме того, в те выходные предполагались посиделки у костра, так что я была уверена, что все соберутся туда сразу после шоу. И с нетерпением ждала, чтобы немного потанцевать и выпить, ведь прошло так много времени с тех пор, как я тусовалась со всеми, и безумно по этому соскучилась.

И все же, я не имела представления, что Эдвард планировал. Он темнил, сообщив мне, что возможно появится на шоу, а затем, позже, на пляже вместе со всеми. Это радовало, но его отстранённость и сдержанность показались мне совершенно излишними в тот момент. Я оставила его в покое, понимая, что у него могут быть свои причуды, и если ему необходимо сохранить что-то в тайне на какое-то время, то у меня нет другого выбора, только принять это. И, если честно, я не особенно заморачивалась, потому что была рада снова общаться с ним, проводить время. Этого было более, чем достаточно.

И вот, когда наступил вечер пятницы, я собралась рано, принарядившись и надеясь потусить с Эдвардом после мероприятий. Анжела уже была в школе, укладывая ряды чипсов, конфет и газированных напитков на длинном столе напротив призов. Она всё время ухмылялась и вела себя странно нервозно. Но когда я спросила, в чём дело, пожала плечами и отвлекла меня новым заданием. Она становилась очень властной, когда нервничала.

В течение четверти часа здание начало заполняться людьми, шумными ватагами заходящими в зрительный зал. Мне показалось странным, когда краем глаза я увидела Карлайла и Эсме с ее огромным животом, входящих следом за девочками, Джаспером и Эмом. Они все подошли поздороваться, и, конечно, я бесстрастно спросила, приехал ли с ними Эдвард. Эсме ответила, что он забыл что-то в машине и должен скоро подойти. Осознание того, что он приехал, заставило моё сердце пуститься галопом, а ладони вспотеть. Я немного с ними поболтала, поразилась размеру выросшего живота Эсме и, когда она предложила, осторожно его потрогала.

Очень странные ощущения, кстати.

Но она стала красивее, чем я когда-либо видела, явно доказывая, что беременность пошла ей на пользу.

Спустя несколько минут появился Эдвард. Он, похоже, нервничал, но выглядел как всегда таким чертовски красивым, что я мечтала прижаться к его ноге и заняться жестким петтингом. Его великолепная улыбка сразу пробудила все мои важные места и заставила их покалывать. И это он ко мне ещё даже не притронулся.

Эдвард спросил, буду ли я на пляже после шоу, и хоть он уже спрашивал меня об этом днем, я снова заверила его, что приду. Он действительно странно себя вёл. В чем дело? Наверное, это всё полнолуние.

Когда холл опустел, и началось представление, мы с Анжелой решили смотреть его от входа в зал, не желая оставлять закуски без присмотра. Некоторые выступления были удивительно хороши, а другие не очень. Я сделала миллион фотографий своей супер-пупер зеркалкой, которую Чарли позволил мне взять напрокат. Глядя в объектив, я захихикала про себя, предположив, что Эдвард не отказался бы позаимствовать её несколько месяцев назад.

Наверное, хорошо, что я могла смеяться над этим теперь. Надо было открыть Эдварду секрет, что я больше не злилась из-за всех этих вещей, но он ни разу больше не упоминал об этом.  Не знаю, было ли это потому, что он больше не смотрел, или просто не хотел быть пойман снова. Элис настаивала, что мне нужно установить шест и устроить ему что-то типа порно-стрип-шоу. Эта девица была такой провокаторшей. Боже, благослови ее распутное маленькое сердце. Слава Богу, Джаспер не мог подглядывать в её окно, иначе они никогда не выходили бы из дома.

На сцене Джессика, Маккена и Лорен танцевали невероятно блядскую версию попурри на песни Леди Гага. Они выглядели слишком пóшло для конкурса талантов средней школы, и это реально было на грани между комичностью и мерзостью. Похоже, Анжела была права, когда сказала, что эти девицы когда-нибудь сделают отличные карьеры стриптизерш и проституток. По крайней мере, у них будет доходная работа. Кто бы мог подумать, что Форкс станет стартовой площадкой для начала некоторых серьезных взрослых увлечений.

Начался перерыв, и мы погрузились в шуршание денег и пакетов с чипсами, и раздачу холодной содовой и конфет. Мы распродали всё, включая последний Сникерс, который я припасла для себя на случай, если проголодаюсь. И у меня даже не появилось минутки, чтобы повидаться и поболтать с Эдвардом, так мы были заняты.

После того, как мы с Анжелой убрали на столах и сдали выручку миссис Миллер, мы вернулись в зал посмотреть оставшиеся выступления. Внезапно я поняла, что хочу в туалет, и повернулась к ней, прошептав:

- Я отойду в туалет, скоро вернусь.

- Нет! – воскликнула она, заставив несколько голов сидящих перед нами людей развернуться и уставиться на нас, так как мы помешали выступлению какого-то новичка, солирующего на скрипке. – Просто подожди минутку, окей?

- Почему, Анж… я хочу писать.

Бросив взгляд на места своих друзей, я заметила, что место Эдварда пустовало, а он исчез… Элис повернулась в нашу сторону и поискала меня глазами.

- Просто подожди, хорошо? Скрести ноги, или ещё что-нибудь. – Она взяла меня под руку, надежно блокируя мои передвижения. После того, как скрипач поклонился, а аплодисменты стихли, красный бархатный занавес закрылся, и свет в зале погас.

До меня стало доходить, что происходит, и сердце беспорядочно забилось. Я предположила, что если Эдвард когда-либо решится сделать что-то вроде этого, то сыграет что-нибудь на пианино, ведь он был так хорош в этом.

Но когда прожектор осветил его, сидящего на стуле в центре сцены и держащего гитару, я в шоке разинула рот. Наверное, даже слюни пустила.

В переполненном зрительном зале вся его семья визжала и свистела, а сидевшие в разных местах члены бейсбольной команды улюлюкали и кричали: «Давай, Каллен!» и «Эдвард, ты сексуальная задница!», что заставило его плечи трястись от смеха, а самого его закатить глаза.

Я стояла там, совершенно потрясённая, и даже не осознавала, что Анжела медленно тянет меня за собой в центр прохода. У меня перехватило дыхание, когда Эдвард улыбнулся, а Анжела сжала мою руку.

Я знала, что должна быть причина для его волнения, когда он пришёл в начале вечера. Это также объясняло неожиданное присутствие на шоу Эсме и Карлайла, также как и внезапный интерес моих друзей к мероприятию, которое раньше, казалось, не стóило их внимания.

Эдвард крепко сжал слегка дрожащей рукой микрофонную стойку и откашлялся:

- Привет, хм… эта песня называется «Она и есть любовь» группы «Парашют», и, хм… она для моей девушки.

Его пальцы тренькнули первый аккорд, а зелёные глаза просканировали толпу зрителей. Когда они встретились с моими, он широко улыбнулся, и вся нервозность испарилась в мгновение ока.

Как только первая фраза песни слетела с его губ, я вся превратилась в слух. Я держалась за одну из спинок сидений, стараясь сделать так, чтобы мои колени не дрожали. Это был совершенно грандиозный жест, потребовавший от Эдварда столько мужества, чтобы выйти перед целым залом людей, наблюдающих за ним. Конечно, он всегда был в центре внимания, когда играл в бейсбол, но это было совсем другое.

Публика замерла в благоговейном молчании, пока он пел, а слова скользили, как шелк, слетая с его губ. Это заставило меня почувствовать себя принцессой или кем-то особенным, ведь он сделал это для меня. Кто-то из публики прошептал «о, он настолько горяч», и я захихикала, закатив глаза, потому что он, безусловно, таким и был.

И он был таким милым.

Время от времени он встречался со мной взглядом, улыбался и продолжал петь эту восхитительную серенаду. Я даже размечталась, что мы наедине, а не в этой переполненной аудитории. Но, полагаю, тогда я попыталась бы запрыгнуть на его прекрасное, талантливое тело, и испортила бы всё выступление. Я даже не заметила, что Анжела стянула мою камеру и делала фотки, в то время как я пускала слюни на своего парня.

Когда он закончил, толпа взорвалась аплодисментами, свистом и не умолкала, пока он кланялся и уходил со сцены, сжимая свою гитару.

Его лицо раскраснелось от смущения или облегчения, не могу точно сказать. Когда до меня дошло, что Анжела, наконец, освободила меня от своей мертвой хватки, я вылетела из зала настолько быстро, насколько позволяли мне каблуки, и понеслась в ту сторону, куда выходили двери со сцены. Я увидела, что он стоял, прислонившись к стене, опустив голову и по-прежнему сжимая гриф своей гитары.

- Эдвард! – Его голова дёрнулась, когда я его позвала, и я остановилась рядом, прежде чем столкнулась с ним. – Это было… о, Боже, это было изумительно!

Его лицо засияло застенчивой, но в то же время гордой улыбкой.

- Я репетировал какое-то время, и все убеждали меня сделать это. Мне казалось, что это вроде как глупо, но Элис заверила, что тебе понравится, вот… Я рад, что тебе и правда понравилось. Боже, у меня такое чувство, что меня сейчас стошнит, – усмехнулся он, сложившись пополам, чтобы перевести дух.

- Только не блевани! Ты был прекрасен, Эдвард… просто прекрасен. И Коннор прав. Ты действительно сексуальная задница.

Мы одновременно захихикали. Было так сложно удержаться и не обхватить его руками, обняв его восхитительное тело, но я погасила свой порыв, скользнув вниз по стене и присаживаясь рядом с ним. Страстное желание взяться за руки было почти осязаемо.

- Видишь, это… – прошептал он, с тоской глядя на меня. – В такие моменты становится действительно трудно. Любить тебя так чертовски легко, но вот это…

Ему не нужно было заканчивать предложение, я прекрасно поняла, что он имел в виду. Необходимость сдерживать всё, что казалось таким правильным и естественным для нас, была разрушающей, расстраивающей и несправедливой. Он приложил столько усилий, чтобы стать лучше, но этот момент характеризовал наше настоящее. Мы любили, но не могли прикоснуться друг к другу. Это было так просто и настолько сложно. До сих пор. Ничего так и не изменилось, кроме нас.

Такова была наша жизнь вместе. Мы это выбрали и приняли осознанное решение иметь дело с последствиями.

Что мы и делали.

Мы не остались у костра надолго. Но провели там достаточно времени, чтобы выпить пива  и выслушать многочисленные похвалы Эдварду за его выступление. А потом отделились, чтобы просто пообщаться в машине Эдварда наедине. Мы несколько часов проговорили обо всем, что пропустили, наконец получив возможность наверстать упущенное время. Я рассказала ему подробности о Джейми, а затем, когда нездоровое любопытство взяло верх, попросила рассказать мне про Тори, что он и сделал, а я расплакалась. Несмотря на то, что кроме поцелуя ничего не произошло, оказалось так больно слушать об этом, хоть я сама спросила. Я подвела символическую черту и закрыла тему, ведь лучше быть честными, чем иметь секреты друг от друга.

Мне даже не пришло в голову, что я до сих пор хранила от Эдварда секрет, вероятно, самый большой из всех. Я запрятала его так далеко в своём сознании, что даже не сообразила, какая была прекрасная возможность прояснить всё насчет встречи с Шарлоттой на Рождество.

Прежде чем мы пожелали друг другу спокойной ночи, Эдвард нервно переплёл руки и спросил:

- Слушай. У меня завтра, хм… домашняя игра в школе, и я хотел спросить, может ты захочешь прийти… на игру… посмотреть, как я играю. Ты не должна, но я подумал… Боже, почему я так переживаю насчет этого? – Он усмехнулся, рассеивая неловкость момента.

Я вздохнула.

- Я с удовольствием приду. Но должна признаться… – я поёжилась, – … я смотрела все твои тренировки, и ещё… была на всех играх, кроме одной, которую проспала.

Я пожала плечами, надеясь, что он не посчитает это нелепым.

- Ты была там? Почему я не знал об этом?

- Я решила, это покажется странным, поэтому приходила, но оставалась вне поля зрения. Я не знала, как ты отнесёшься к тому, что я там. Полагаю, это было лицемерно, учитывая, что я сама с тобой порвала, но всё ещё хотела быть частью твоей жизни, в то время как ты совершенно точно этого не хотел.

- О, Белла… – сказал он грустно, – мне так жаль.

- Нет, не извиняйся. Я рада, что приходила, потому что не пропустила бы твою игру ни за какие коврижки. Ты на поле так горяч. И я очень горжусь тобой за всё, чего ты добился. Просто поражаюсь твоей способности преодолевать трудности.

Даже при тусклом освещении в машине было заметно, что лицо Эдварда покраснело от смущения. Я сменила тему, чтобы не мучить его, но когда уходила в конце вечера, он прошептал:

- Спасибо, что была там…

На следующий день я поехала на игру вместе с Элис и Джаспером, гордо уселась на трибуне рядом с его семьёй и выкрикивала его имя. Эдвард подмигнул мне, прежде чем в соответствии со своим ритуалом  достать шнурок с кольцами и поцеловать их.

Это надо было видеть. Теперь, когда я оказалась вблизи, наблюдать за ним было совершенно невероятным зрелищем. Сила и мастерство его подач впечатляли, мягко говоря. А уверенность, которую он излучал, сквозила даже в походке. Эдвард становился другим человеком там, на насыпи, он владел ею. Он был дома.

И это я еще ничего не сказала о заднице этого парня.

Конечно же, они выиграли, и мы направились в кафе поесть мороженого. Я сидела там с семьёй, которая снова стала моей. И они обращались со мной так, словно я никогда не уходила. Это было изумительно. И Эдвард, слегка потный и отказавшийся снять кепку, весь светился от гордости.

Позже, тем же вечером, мы всей компанией поехали в Порт-Анжелес посмотреть кино и перехватить после него чего-нибудь перекусить. Так приятно было снова гулять всем вместе, словно ничего не менялось… кроме Эдварда. Вот он изменился кардинально. Он улыбался, смеялся и просто излучал счастье. Я понимала, что это было не только результатом моего присутствия, ведь я заметила эти позитивные изменения ещё до того, как мы снова начали общаться. И всё же, чувствовала невероятную лёгкость и счастье, которых не испытывала уже очень долгое время.

Получится ли у нас? Сможем ли мы быть вместе и, несмотря на все ограничения, сохранить свои чувства до дня рождения Эдварда?

Прежде чем мы расстались в тот вечер, Эдвард поведал, что у него есть для меня еще один сюрприз, но мне придётся подождать его до следующего дня. Я провела всё воскресенье в беспокойстве и волнении, нетерпеливо дожидаясь вечеринки, чтобы выяснить, что же он задумал. Когда я вернулась домой, на двери был прикреплён листок, который гласил: «Следуй за плодами».

Я огляделась, заметив, что от крыльца к забору, огораживающему двор, тянулась дорожка из разбросанных колечек «Froot Loops».  Она продолжалась вниз по обсаженной деревьями аллее к жилищу Калленов – по тропинке, которой не пользовались три месяца. Я увидела это в промежутке между деревьями: знак, который просто невозможно было не заметить. Улыбаясь так широко, что заболели щёки, я приблизилась к домику на дереве – покрытому свежей ярко розовой краской, напоминающей лечебный сироп. Маленькие цветочные ящики были покрашены в белый цвет и наполнены искусственными маргаритками. Лестница и стена были окрашены веселым, ярким зеленым цветом, а над арочной дверью от руки было написано моё имя. Я легонько пробежалась пальцами по поверхности дерева на стенке дома, погладив рукой нарисованное сердце с буквами Э&Б, написанными внутри него.

Это было великолепно. Я скользнула внутрь, где стены теперь были веселого желтого цвета, а на полу валялись разбросанные синие подушки.

И, как будто одного дома было не достаточно, вдоль задней стены стояли три запечатанные коробки с новыми куклами Барби, а на полу лежал большой розовый фотоальбом. Я села, скрестив ноги и положив альбом на колени. Внутри оказались фотографии с изображением мамы с папой, меня, Роуз и Элис, с тех пор, как мы были маленькими и до недавнего времени, а также фотографии нас с Эдвардом на сборе яблок, в Хэллоуин и Рождество. Были кадры из различных мест, которые мы посетили в Чикаго, на катке, в отеле Pfister и из нашей поездки в Вегас. А дальше располагалась куча случайных снимков, которые были сделаны, скорее всего, кем-то для очередного ежегодного альбома. Здесь была собрана вся моя жизнь.

Утерев слёзы, я подпрыгнула, когда заметила Эдварда, подпиравшего дверной проём и наблюдающего за мной. Он стоял на ступеньках, оперевшись подбородком в сложенные ладони, с каплями розовой краски во влажных волосах, которые, по-видимому, не смог отмыть даже в душе. На лице у него сияла широченная улыбка, хотя глаза выглядели усталыми.

- Тебе понравилось? Элис и Роуз помогли мне с этим, – он указал на альбом на моих коленях и добавил, – и с этим тоже.

- Эдвард, я в восторге! Это чудесно, невероятно, всё это… но ты должен перестать делать все эти вещи. Ты уже давно всё доказал. Мне от тебя ничего не нужно, кроме… тебя.

- Ну, что ж, у меня всё равно закончились идеи на данный момент, – он ухмыльнулся. – Итак… мы вместе… – он нерешительно замолчал. Его глаза умоляли, словно он ждал моего подтверждения, что мы снова официально вместе.

Я стыдливо прикусила нижнюю губу зубами.

- Да, конечно, мы вместе.

На одно мгновение он прикрыл глаза, прежде чем резво вскарабкаться по лестнице и забраться в домик. Не успела я моргнуть, как он оказался передо мной на коленях, заставляя меня отскочить к стене. Надеюсь, краска уже высохла, потому что мне действительно нравились эти джинсы.

- Ты станешь вновь моей девушкой?

- Я всегда была твоей девушкой, Эдвард.

Его улыбка была огромной.

- Боже, я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю. Спасибо за всё.

- Не за что. Я безумно хочу поцеловать тебя сейчас, – сказал он печально. Это был не вопрос, а утверждение.

- Я тоже хочу тебя поцеловать… – Я подалась вперед. Глядя на его губы, ощущая его запах «только что из душа», оказавшись в непосредственной близости к его телу, я почувствовала, что застряла в каком-то эмоциональном «гребаном вихре Эдварда Каллена». Мне буквально пришлось потрясти головой, чтобы вынырнуть из транса, в который он меня погрузил.

Резко отпрянув, я воскликнула:

- Нет! Мы договорились двигаться медленно и играть по правилам. Мы должны сделать всё правильно, Эдвард. В противном случае, это будет мучением, и мы закончим, как в прошлый раз. Я не могу этого допустить.

Он кивнул, потупив голову, словно его наказали.

- Ты права. Я буду сдерживаться. Извини.

Он откинулся назад, поднял альбом и пролистал его, остановившись на кадрах с катания на коньках, где я сфоткала его, замотанного в мой дурацкий полосатый шарф. Мы вместе хохотали, обсуждая каждое фото, вставленное в альбом. Я рассказала ему о некоторых смешных моментах, связанных с моими родителями и девчонками. Он внимательно слушал и смеялся вместе со мной.

Это был самый лучший звук, который я когда-либо слышала.

Я развернулась к нему с улыбкой.

- Эй, могу я получить своё кольцо назад?

- Чтобы носить его? – переспросил он.

- Нет, чтобы украсить свой сосок. Конечно, чтобы носить.

Эдвард усмехнулся и достал кожаный шнурок, повязанный на шее. Как только я услышала перезвон, сразу поняла, что это, и не могла сообразить, почему до меня не дошло раньше, что он носил кольца на этом шнурке.

- Что же я теперь буду целовать на удачу перед игрой? – Его губы изогнулись в усмешке.

У меня снова перехватило дыхание, и я прошептала:

- Меня.

Глаза Эдварда расширились в изумлении.

- Мне показалось, ты только что предложила не торопиться.

- Черт, ты прав. Твоя улыбка сбивает  меня с толку. Она совершенно отвлекающая и греховная.

- Неужели?

Я молча кивнула.

Он закусил зубами нижнюю губу и ухмыльнулся, как самодовольный ублюдок, каким он и был.

- Так я могу заставить тебя сделать всё, что пожелаю, просто… широко улыбнувшись?

- Прекрати, – приказала я, указав на него пальцем.

Он снова улыбнулся, комично пошевелив бровями.

- Прекрати! – завизжала я, шлепая его альбомом, пока он пятился.

Эдвард тихо посмеивался, потирая руки.

- Конечно, ты можешь получить своё кольцо назад, но тебе придётся подождать, пока не закончится бейсбольный сезон. Я не хочу сглазить удачу команды.

- Ты и своё носишь там?

Он кивнул.

- Это честь для меня.

Мы вылезли из домика и направились к Калленам. Я спросила, указывая на домик на дереве: – Джаспер ещё этого не видел?

Эдвард фыркнул.

- Э-э, нет. Он будет так зол. На самом деле, из-за этого он может перестать получать кайф.

Что-то я сомневалась.

Хотела бы я сказать, что всё между нами стало нормальным, но так как наши отношения никак не могли быть классифицированы, как нормальные, это был бы неправильный подбор слов. Мы старались. Мы не проводили вместе столько времени, как раньше, хотя бы потому, что наши расписания были слишком перегружены.

Но это и к лучшему, потому что в выходные мы всегда были вместе, проводя время с нашей компанией, с Карлайлом и Эсме, иногда наедине. Мы прогуливались по лесу, ездили на ланч в Порт-Анжелес, смотрели фильмы… говорили. Эдвард держался подальше от травки, я тоже – из солидарности. Наши друзья были очень деликатны и воздерживались от курения перед нами. Не то, чтобы Эдвард не мог покурить, он просто решил этого не делать. Честно говоря, я немного скучала по этому. Эдвард под кайфом был забавным.

За прошедшие четыре недели между нами всё вновь изменилось. Мы были друзьями... лучшими друзьями, и, несмотря на то, что желание целовать и касаться друг друга никуда не исчезло, как и вопиющая сексуальная неудовлетворенность, нам удавалось отстраниться от этого и не переступать черту. Раз уж мы не могли ничего поделать с этим запретом, так зачем зацикливаться на том, что было вне нашего контроля? Мы справлялись, и прилагали чертовски много сил для этого, должна добавить.

Вместо физического проявления привязанности, мы тратили кучу времени на написание записок друг другу с такими словами «я бы сейчас тебя расцеловала». Или Эдвард шептал сладкие словечки мне на ухо. Он постоянно рассказывал мне, какой симпатичной я была и каким счастливым делала его. Мы вернулись к некоторым из наших старых способов обойти правила, подавая друг другу еду и разные предметы. Мы постоянно разговаривали, и были действительно ближе, чем когда-либо. В то же время, следуя правилам, как примерные маленькие мальчик и девочка.

Но по ночам… со всей откровенностью могу сказать – я ещё никогда не мастурбировала так много в своей жизни. А поскольку Эдвард уже дважды покупал лосьон за это время, не трудно догадаться, что он испытывал те же проблемы, что и я.

Из-за экзаменов, старшеклассники были заняты только в первой половине дня. Это было здóрово, поскольку после школы в хорошую погоду мы отправлялись на пляж и просто тусовались. Иногда мы могли просто сидеть в машине и слушать музыку, болтая о всякой ерунде. Джаспер бойкотировал дом на дереве, заметив, что он был слишком мужественным для того, чтобы курить в домике, окрашенном в цвет «обветренных девчачьих губ».

Оставалась неделя до выпускного бала, в выходные после него планировалось вручение аттестатов, близился семнадцатый день рождения Эдварда.

~%~

Перевод - dolce_vikki

Редакция - Мэлиан