Глава 39 ~ Всё, чего я хочу

Часть 4

Розовый рюкзачок Беллы, набитый полотенцами и закусками, смотрелся у меня на плече совершенно не по-мужски. Я кратко проинформировал Беллу, что если мы собираемся строить традиционные отношения, где я открываю для неё двери, ношу её тяжелые сумки и всё такое прочее, то ей надо будет обзавестись аксессуарами, которые не так унижают моё мужское достоинство, потому что розовый цвет, бля, мне не идёт. Для этого раза я сделал исключение просто потому, что был в отличном настроении, счастлив тем, что жив, в экстазе от того, что свободен и держу за руку свою девушку – и мне было насрать, что кто-то увидит на мне розовый девчачий рюкзак.

Солнце светило, и я гордо шел рядом со своей охрененно великолепной девушкой, которая, хоть и страдала от жесточайшего в мире похмелья, была одета только в чертовски соблазнительное бикини и крошечную джинсовую юбочку.

И она клялась, что прошлой ночью не произнесла ни одной пиратской шутки, и настаивала на том, что даже не знает ни одной такой шутки... и это означало, что остаток выходных пройдёт без этого ужасающего комикования. Если, конечно, она снова не напьётся.

Жизнь никогда ещё не была такой прекрасной.

Когда мы, держась за руки, переходили грунтовую дорогу, то постарались игнорировать те неуютные колкости, которыми обменивались Майк и Джессика, садившиеся в его машину. Очевидно, они были на грани разрыва, потому что Джесс кидала вещи, а Майк называл её ревнивой занозой в заднице.

Она печально посмотрела на меня и, помахав рукой, сказала:

– Пока, Эдвард, – а затем почти машинально добавила: – Пока, Белла. Хороших выходных, ребята.

Коротко помахав ей в ответ, я сказал:

– Увидимся, Джесс. Желаю благополучно добраться до дома. – И мысленно поёжился от того, что обратился к ней так по-дружески, сокращенным именем. Когда это, блин, Джессика Стэнли и я стали такими «друзьями»?

Очевидно, Белла и Ньютон задали себе тот же чёртов вопрос.

 – Когда это вы с Джесс стали друзьями? – спросила она и помахала рукой перед своим лицом, отгоняя облачко сухой пыли, которую, отъезжая, подняла машина Майка. Казалось, Беллу это не слишком расстраивало, и ревности в её тоне тоже не было – насколько я мог судить (ведь прежде-то я, как известно, фигово в таких вещах разбирался). Я Джессику за версту обходил после всего того дерьма, которое она вылила на нас раньше в этом году. Полагаю, что теперь я скорее предпочитал прощать, а не хранить обиды.

Я объяснил Белле, что произошло вчера вечером: как я пожалел Джессику и пригласил её поиграть с нами в игру с выпивкой. Это не было что-то такое уж особенное, и мы забыли об этом почти сразу же после того, как Белла сказала, что с моей стороны это был хороший поступок, и, что она любит меня именно за то, что я делаю такие вот милые вещи.

Продолжая держаться за руки, мы шагали вдоль грунтовки в надежде, что она приведёт нас в какое-нибудь правильное место. Нас сопровождали птичьи крики, эхом отражавшиеся от горы. Мне показалось, что это совы, но Белла сказала, что это, наверное, пара воркующих голубей. Я подумал, что это, блин, довольно-таки круто и как-то даже символично для нас.

Густые кроны деревьев, сплетаясь ветвями, образовали у нас над головами длинную арку-навес, дававшую тень, сквозь которую просачивались подвижные лучики солнечного света. Мне приходилось специально сдерживать шаг, чтобы идти в ногу с маленькими ножками Беллы – я ведь не хотел, чтобы она споткнулась, упала и снова поранилась вдобавок к её вчерашним травмам. Кроме того, мы никуда не спешили – просто получали удовольствие от окружающей природы и компании друг друга. Я наслаждался ощущением её руки в моей руке – тем, насколько естественно и на своём месте она там чувствовалась.

Вскоре мы услышали вдали звуки бегущей воды, всплески и визг; последний явно издавала Элис. Белла немедленно улыбнулась и сжала мою руку при мысли о том, что её подруга счастлива и веселится. Мы вышли из-под сени деревьев, и нашим взорам предстала купальня, абсолютно великолепная в своей естественной красоте. Я родился и вырос в Чикаго, и Белле нравилось высмеивать то, что я предпочитал находиться в местах, где сухо и чисто, всякий раз, как мы пытались выбраться куда-нибудь на природу. Я не был любителем оказываться «на просторе, в чистом поле» – единственным исключением были бейсбольные поля, на которых я стоял с битой в руках. Или, конечно, какие-нибудь необычные местные пляжи, хотя даже там я чертовски ненавидел песок.

Но сейчас вокруг была просто сумасшедшая красота. Ничего искусственного – всё созданное самой природой: небольшой водопад, а под ним озерцо с абсолютно прозрачной водой.

Его окружали папоротники, густая трава, тут и там – полевые цветы, над которыми в изобилии порхали ярко-оранжевые бабочки. Казалось поразительным, что такое место могло существовать наяву, а не было искусно выстроенной декорацией фильма. Вообще-то, оно напомнило мне тот старый фильм, «Легенда» – с Томом Крузом, единорогом и всеми этими раздражающими облаками тумана.

Белла сжала мою руку своей маленькой ручкой, когда из-за деревьев, раскачиваясь на длинном канате с узлами, с тарзаньим воплем вылетел мой брат и, разжав руки, с фонтаном брызг погрузился в воду. Вынырнув на поверхность, он завопил, что вода чертовски холодная, но ощущения потрясающие.

Ни за что не стану проверять его слова.

Белла взяла у меня сумку, достала оттуда наши полотенца и расстелила их в солнечном месте, рядом с полотенцами Элис и Джаспера. Я проследил за тем, как Белла сняла шортики и майку (картина слишком обольстительная для обычной лесной поляны) и осторожно поправил свой стояк, когда она направилась к своей лучшей подруге и моему брату. А затем она, как ни в чём не бывало, обвила ноги вокруг гигантского канатного узла и, оттолкнувшись от утеса, с пронзительным воплем пронеслась по воздуху, и спрыгнула в обжигающе холодную воду.

Когда её голова появилась над водой, она отфыркнулась, рассмеялась и ладонью плеснула на меня, стоявшего в сторонке, водой. Я был в полном восхищении от неё... от её естественной красоты, от её бесстрашия и от того, насколько свободно она чувствовала себя в окружении природы. Если судить по тому, как Белла выглядела обычно, вы могли бы принять её за цыпу, которая зациклена на тряпках и озабочена лишь тем, как бы ни растрепать причёску или не испортить маникюр. Но я полагаю, что, прожив довольно большую часть своей жизни в этих местах, среди этой природы, она в глубине души ощущала себя также и пацанкой-сорванцом, любительницей побегать по округе и полазить по деревьям. Таких девчонок принято называть «Том-бой».

И если она не прекратит свои попытки соблазнить меня, то очень скоро в ней... окажется Эдди-бой… многократно...

Или мне лучше называть его «Капита-а-а-а-а-а-ан»?

Белла принялась по-доброму смеяться надо мной, дразня «городским мальчиком» и «рохлей», а Элис с Джаспером подхватили. Наконец, я уступил их дурацкому групповому давлению и тоже оказался в воде – такой чертовски холодной, что мой член, казалось, сейчас замёрзнет и оттает не раньше, чем мне исполнится сто восемь лет.

Наверное, он заледенеет... станет похожим на эскимо... будет искриться на солнце... эски-член-мо... а что, неплохо, если Белла перепутает одно с другим.

Через некоторое время вода нагрелась, или, по крайней мере, мое тело привыкло к холоду, так что мне стало довольно комфортно. Вчетвером мы улеглись на огромном камне у сáмого водопада и принялись болтать, смеяться и шутить насчёт того, что Белла и Элис вчера одинаково часто ударялись головой. Мне даже немного неловко стало, что все остальные поехали в магазин за продуктами, а мы тут нежимся на солнышке.

Затем, как только Элис и Джаспер объявили, что пойдут прогуляются вдоль ручья, я наклонился к Белле и пальцами стал водить по обнаженной коже её плеч, глядя, как в тех местах, к которым я прикасаюсь, появляется гусиная кожа. Девушка вздрогнула и откинулась назад на локтях с такой сексуальной ухмылкой, что я почувствовал, что мне немедленно нужно её поцеловать. Я немного отстранился – только чтобы тут же прижаться ещё ближе – втянул её нижнюю губу между своими зубами и позволил своему языку исследовать её рот, пока мои пальцы нежно скользнули под лямочки верхней части её крошечного бикини. Её кожа была тёплой от солнца, но те её части, что находились под влажной тканью купального костюма, были прохладными. Пальчики Беллы забрались в мои мокрые волосы, и она притянула меня к себе ещё ближе.

Я склонился к её груди, покрывая тёплую кожу нежными поцелуями, а также немного полизывая и прикусывая её. Я не пытался как-то специально возбудить Беллу или внушить ей какие-то мысли, я просто наслаждался нашей близостью. Её губы оказались у самого моего уха; она пососала мою мочку и хрипло прошептала: «Я хочу тебя», а её рука в это время поглаживала мой пирсинг. И будь я проклят, если от одного только этого не был готов вот-вот кончить прямо себе в шорты.

Цвет её карих глаз – с золотистыми искорками вокруг радужки и чуть заметным зелёным отливом – был в свете солнечного дня таким насыщенным и прекрасным. Я видел: в её взгляде тлеет огонёк, готовый вспыхнуть пожаром, и как бы чертовски сексуально это ни было, это было нехорошо. Оба наши дыхания ускорились и усилились, а сексуальная энергия между нами стала плотной, почти осязаемой, бушующей.

Повторюсь, каким бы неистовым стояком я перед ней сейчас не щеголял, я всё же не планировал пока пересекать определённые границы. Мне не хотелось, чтобы каждая секунда того времени, когда мы касались друг друга, была связана исключительно с возбуждением и разрядкой, и Белла это знала, потому что я объяснял ей это много раз. Я просто хотел быть рядом с ней и наслаждаться этим временем. У Беллы же, по-видимому, были другие намерения.

Чтобы снизить сексуальное напряжение и ослабить свой стояк, я отстранился от неё и, поцеловав напоследок, лёг на спину и положил руки под голову. Она, очевидно, восприняла это как приглашение взять инициативу на себя, потому что тут же повернулась на бок, и её пальцы заскользили по моей груди вниз, к животу. Зажмурив глаза от яркого солнечного света, я ощущал, как её пальцы нырнули под низкий пояс моих купальных шорт, губы прижались к моему пупку, и язычок начал, полизывая мою кожу, спускаться вниз.

Эта теплота и влажность, мягкость её губ и языка, воображаемые картины того, что за этим может последовать – всё это лишь усиливало мой стояк. Но в то же время я был странно встревожен новой попыткой Беллы сделать мне минет... в четвертый раз за последние сорок восемь часов. У меня было странное чувство, что за этим кроется что-то ещё, помимо желания отточить своё сексуальное мастерство или просто сделать то, чего хочется ей или мне. То есть я, разумеется, знал, что она действительно возбуждена, но она была с похмелья... Я не мог точно сказать, в чём тут дело, но было ощущение будто тут что-то не так.

Остановив руку Беллы, я поспешил вынуть её из своих шорт, прежде чем она обернёт пальцы вокруг моего члена и заставит меня потерять разум и забыть обо всём остальном. Когда я, вместо того, чтобы позволить ей это сделать, переплёл вместе наши пальцы и положил руки себе на живот, Белла посмотрела на меня страшно разочарованным взглядом.

– Белла, что ты делаешь?

– Хочу сделать так, чтобы тебе стало хорошо, – нежно сказала она, и вторая её рука двинулась тем же путём – в направлении моего члена.

– Детка, постой. Джаспер и Элис где-то поблизости, и... Мне не нужен твой рот на моём члене, чтобы мне стало хорошо. Я чувствую себя чертовски великолепно, просто находясь рядом с тобой. – Я с нежностью погладил её по щеке. Она прикусила нижнюю губу, сдерживая слезы, и у меня защемило в груди.

Белла села, отвернувшись от меня, резко ссутулилась и вздохнула. Я тоже поспешил сесть, обнял её со спины и погладил её руки, которыми она обхватила себя.

– Что с тобой? – нежно спросил я, поворачивая её лицом к себе. Я услышал, как она с трудом сглотнула, и понял, что она старается не расплакаться. – Белла, пожалуйста, поговори со мной.

Раньше мы всегда были честны друг с другом, рассказывая о своём – сравнительно недавнем – прошлом. И будь я проклят, если теперь, когда запрет на прикосновения больше не стоит у нас на пути, позволю этому искреннему общению сойти на нет.

Белла вздохнула.

– Это глупости.

– Ты никогда не говоришь глупости. За исключением, может быть, твоих пиратских шуток, – возразил я, только чтобы немного поднять внезапно упавшее настроение и, может быть, заставить её улыбнуться. – Поговори со мной, пожалуйста.

Она шумно вздохнула и покачала головой. Потребовалось некоторое время, чтобы Белла, наконец, начала говорить; я понял, что в эти минуты она собиралась с силами, чтобы заговорить и при этом не заплакать. В ожидании я гладил её по лицу костяшками пальцев, надеясь, что это успокоит её достаточно, чтобы она почувствовала себя в безопасности со мной, потому что всё происходящее – что бы это ни было – как мне казалось, имело какое-то отношение к её чувству неуверенности в себе.

– Это просто... Кажется, что раньше... были просто ты и я, и мы были на одной и той же стороне. Я с моей неопытностью и ты, не имевший возможности что-либо с этим сделать. Я чувствовала, что мы были командой... двое против всех остальных. Но теперь... я – это только я. – Она произнесла последние слова так тихо, что я едва расслышал их сквозь шум водопада на заднем плане и вопли Элис.

– Крошка, ты – это не только ты. Я всегда на той же самой стороне, что и ты, и нет никакого другого места, где бы я мог находиться. – Каждое из этих слов было правдой.

Белла покачала головой, не соглашаясь со мной.

– Нет, я имею в виду... Мне кажется, что теперь у вас всех есть что-то общее, а я так, сбоку припёка – как будто кто-то сказал шутку «для своих», и я единственная, кто её не понял, и от этого мне по-настоящему... одиноко. Когда я уехала из Форкса, то бо́льшую часть жизни ощущала себя так, будто нахожусь снаружи за забором и заглядываю в чужие дворы, а затем меня забросило в Калифорнию. Когда я приехала сюда, то вновь нашла Роуз и Элис, и, конечно же, встретила тебя, и стала чувствовать, что я снова не одинока, понимаешь? Но сейчас... в каком-то смысле я чувствую себя пятым колесом в телеге. Я действительно не знаю, как это понятно объяснить.

Её скованная поза и, то, как она сжимала руки – всё говорило об её дискомфорте.

– Белла, уж если кто-то и может знать, что значит быть исключённым из общей компании, так это я. Но это всё равно не объясняет, почему ты так стремишься сделать мне минет. То есть, я понимаю, что это ново и захватывающе – иметь возможность прикасаться друг к другу на публике, но это чувствуется каким-то неестественным... почти насильственным.

Белла сидела у меня на коленях, я обнимал её и ладонью ощущал, как быстро бьётся её сердце. Её сердцебиение ускорилось, когда прозвучал этот вопрос, несмотря на то, что я всячески старался её успокоить.

– Обещаешь, что не рассердишься?

– Обещаю.

Она снова сглотнула, на этот раз с бóльшим трудом.

– Теперь, когда у тебя есть выбор, я хочу быть уверена, что я для тебя... что я – твой единственный выбор.

 – Что-что? – переспросил я недоверчиво, и мой голос подскочил на октаву... или на пять. – Я, блять, люблю тебя, Би. Ты – единственная, кого я хочу и кого когда-либо захочу...

– Эдвард, неужели ты думаешь, я не вижу, как смотрят на тебя все эти девочки? Ты настолько великолепный, горячий, талантливый, умный и... чертовски красивый. Как, по-твоему, я должна себя чувствовать, когда ты, будучи питчером, находишься на бейсбольном поле, и я слышу, как твои новые поклонницы падают в обморок, стоит тебе лишь моргнуть? Даже наши училки пускают на тебя слюни. Я знаю, что это не твоя вина, но не могу не чувствовать себя неуверенно – теперь, когда ты в состоянии заполучить любую, кого захочешь, и для этого нет никаких препятствий, кроме... меня. Что, если то, чего ты теперь хочешь – не я... что, если ты хочешь попробовать что-то новенькое? Ты говоришь, что хочешь дождаться правильного времени, но вдруг на самом деле ты подсознательно избегаешь секса со мной, чтобы причинить мне меньше боли, когда оставишь меня и двинешься дальше.

– Белла, неужели ты серьёзно говоришь всю эту хуйню? – В мыслях я дал клятву, что если на появление у Беллы подобных мыслей оказало хоть малейшее влияние моё дружеское прощание с Джессикой, то мой кулак превратит лицо Ньютона в долбаное пюре за то, что ублюдок порвал со своей девушкой прямо на выпускном, из-за чего я, бля, проникся к ней сочувствием и показал это.

Белла положила руки себе на колени; её голос был по-прежнему тих.

– Сейчас ты другой, осознаёшь ты это или нет. В тебе больше нет той сдержанности, той отстранённости, которые были прежде; в общении с людьми ты стал гораздо более свободным и расслабленным. И я просто боюсь, а вдруг ты остаёшься со мной по обязанности – просто потому, что я ждала тебя, потому что через многое прошла вместе с тобой... из-за тебя; поэтому теперь я не хочу, чтобы ты чувствовал, будто обязан оставаться со мной и всё такое. Я имею в виду, иногда любовь проходит, и...

У меня буквально отвисла челюсть. Я развернул Беллу лицом к себе. Она даже не решалась встретиться со мной глазами, поэтому я пальцами приподнял её подбородок, вынуждая на меня посмотреть. Я заговорил, и мой голос был не слишком нежен:

– Итак, позволь, я спрошу напрямик... делая мне минеты, ты, что... помечаешь свою территорию? Пытаешься удержать меня рядом с собой?

Она пожала плечами, глядя на свои колени. Я рассердился, но не на неё, а лишь на её неправильное понимание того, что такое любовь и верность, и, если уж быть до конца честным, на то, как мало она верила в силу моей любви к ней.

– Изабелла... никогда, ни на одну грёбаную секунду не смей думать, что я тебя не хочу. Ты для меня – та самая. Ты, блять, единственная, и больше нет никого... понятно, блять? – Я говорил резче, чем следовало бы, но, если честно, её слова вывели меня из себя потому, что я, блять, всегда, всю дорогу так беспокоился о самом себе, что всё это время обращал на Беллу недостаточно внимания, просто предполагая, что она будет рядом, что бы ни случилось.

Я и не догадывался, сколько неуверенности скрывалось за её уверенным фасадом, несмотря на то, что множество раз говорил и показывал ей, как много она для меня значит. Но вот она здесь и сейчас – эта прекрасная, сексуальная девушка, способная сделать меня твёрдым одним только взглядом – запутавшаяся, полная сомнений, не верящая в себя и в меня.

Не требовалось особой гениальности, чтобы понять, что её дизайнерская одежда, прекрасные волосы и макияж были, по сути, доспехами; они скрывали уязвимые места, придавали ей уверенности в себе, укрепляли чувство безопасности и защищённости. Под всей этой бронёй она была просто испуганной маленькой девочкой. По той же самой чёртовой причине, по которой так же вёл себя и я, когда заботился о том, как выгляжу. Это было проще, чем позволить всем увидеть меня настоящего – того, каким я был внутри. Мы с ней действительно были очень похожи, и ни один из нас этого не осознавал.

Однако я спрашивал себя, не оставило ли на ней более глубоких эмоциональных шрамов – таких, о которых не догадывалась даже она сама – всё то дерьмо, с которым она столкнулась в Калифорнии. Не развилось ли у неё в результате какое-нибудь там посттравматическое стрессовое расстройство или, не дай Бог, что-нибудь ещё, а не просто периодические приступы паники. Надо будет поговорить об этом с отцом.

И я не мог отрицать, что мои разборки с Таней, давние и недавние, должны были создать у неё определённое представление о том, как я веду себя с другими женщинами. То есть на поверхности она мне, конечно, доверяла в плане девушек, но похоже было, что её неуверенность коренилась где-то глубже, и я не мог помочь ей преодолеть её одними только заверениями в своей верности и желании быть с ней всегда.

Белла кивнула мне, слабо улыбнулась и, кажется, вздохнула с облегчением.

– Прости меня. Я честно не знаю, откуда у меня такие мысли. Я люблю тебя и, наверное, волнуюсь о сексе. Я пытаюсь, раз за разом, а ты снова и снова меня отвергаешь. И хотя я знаю, почему ты это делаешь, знаю, что не должна из-за этого волноваться, но я... Я всего лишь боюсь этой перемены, Эдвард. Прости, что испортила нам день.

– И ничего ты не испортила, Би. Твои чувства не глупые, даже если в них нет ни логики, ни смысла, – сказал я, взглядом и улыбкой вновь давая ей понять, каковы мои чувства к ней. Я встал и потянул её за руку.

– Но я рад, что ты рассказала мне. Послушай, красавица, я люблю тебя больше всего на свете; я никоим образом тебя не отвергаю; поверь мне, я, блять, дождаться не могу, когда смогу заняться с тобой сексом. Но если ты действительно хочешь пойти и сделать это прямо сейчас, мы можем пойти и сделать это. Это будет быстро, больно и на вонючей кровати, которая в двух секундах от того, чтобы развалиться, и это, вероятно, будет фиговый секс. Или мы можем подождать ещё несколько дней... или сколько угодно... и это будет хороший секс. Тебе решать.

– Я хочу подождать.

Я ухмыльнулся.

– Ты уверена? Потом что сейчас у меня просто охеренный стояк, а вернуться в этот дом дело всего лишь пары минут...

– Я уверена, – сказала Белла, кивнула и чуть заметно улыбнулась. Я отвёл с её лица упавшие на него прядки, нежно поцеловал её в губы и провёл кончиками пальцев по её руке.

– Я думаю, что знаю, как избавить тебя от стояка – сказала она, и её губы растянулись в широкой улыбке.

Глядя на неё, я приподнял бровь. Она что, блин, серьёзно? То есть я, разумеется, был совсем не против орального секса, не поймите меня превратно... но она, что, не слышала ничего, о чем мы только что говорили?

Однако прежде чем я вообще успел рассердиться и сказать ещё хоть слово, Белла, глядя самым коварным взглядом, крепко схватила меня за руки выше локтя и столкнула с края скалы в воду. Поскольку я был захвачен врасплох, а, может, ещё и потому, что Белла обладала некими особыми суперспособностями, ей хватило одного приличного толчка, чтобы я потерял равновесие и свалился в очень, очень холодную воду.

Вот только я всё ещё держался за неё. И она оказалась права, проблема с моим стояком успешно разрешилась.

~%~

Перевод -  leverina

Редакция - CullenS

Форум>>>