Глава 40, часть 3

Не могу насытиться

~Белла~

Остаток недели промелькнул в семейных прогулках и… сексе. Согласно Эдварду в сутках было недостаточно времени сделать со мной всё, что он хотел. После открытия, что я могу легко испытать оргазм, находясь сверху, Эдвард был полон энтузиазма поэкспериментировать с новыми позициями. Конечно, я была добровольным и нетерпеливым участником этих изысканий, желающим не только получить результат, но и увидеть, как далеко мы сможем зайти. Так мы выяснили, что если Эдвард кончит первый раз сразу, то во второй (или третий) раз подряд сможет продержаться дольше, что, в свою очередь, было необходимо мне, чтобы достичь собственного освобождения.

Должна сказать, что выносливость Эдварда была совершенно невероятна, потому что однажды мы смогли сделать это четыре раза за три часа. У меня всё было натерто, и болело, но мне удалось кончить три раза из четырех, не прибегая к симуляции оргазма. К воскресенью Эдвард совершенно меня заездил, и моя бедная болезненная вагина взмолилась об отдыхе.

Она практически вывесила флаг: «В отпуске. Вернусь через три дня».

Эдвард же, казалось, вообще не уставал. Он был ненасытным маленьким придурком, и я уже подумывала солгать о пришедших месячных, чтобы добиться передышки. Конечно, он отступил, проворчав, что вынужден дрочить, имея совершенно невероятную подругу, с которой мог бы заниматься любовью, и, что судья Аро, вероятно, сейчас смеется над ним.

Засранец.

В середине недели на вручение диплома Эммета прилетели бабушка и дедушка Эдварда. Каллены устроили большой обед, на котором мы с Эдвардом помогали Эсме готовить. Всё получилось фантастически, и мы очень гордились собой. Правда, Эдвард даже в присутствии матери распускал руки. Он постоянно трогал меня, касался разных частей тела пальцами или потирался об меня, будто случайно проходя мимо. Иногда это казалось маниакальным. Хоть я и не возражала, лишь бы он не отвлекал меня во время готовки. В противном случае я сожгла бы всё на свете.

В пятницу вечером Эдварду предстояла последняя игра в сезоне, из-за чего он немного переживал. Кроме того, он собирался уехать в бейсбольный лагерь в конце августа, из-за чего переживала я.

Я сидела на его диване, наблюдая, как он неспешно одевается, восхищаясь идеальной задницей в этих чёртовых обтягивающих бейсбольных штанах. Мне приходилось стараться изо всех сил, чтобы не наброситься на него, даже, несмотря на то, что на нём были простые белые трусы, потому что зрелище было просто... вау. Но Эдвард даже в обычных трусах выглядел чертовски невероятно.

Перед началом игры он попросил моё «кольцо обещания», которое я с радостью сняла с пальца, чтобы он смог закрепить его на кожаный шнурок для своего ритуала. Как только Эдвард занял место на кругу питчера, сексуальный ублюдок достал кольцо из-под футболки, поцеловал, а потом подмигнул мне. И когда все сучки-группи обернулись, чтобы испепелить меня взглядом, я, одетая в тренировочную толстовку Эдварда, украшенную его именем и номером, гордо встала и крикнула: «Я люблю тебя, малыш! Задай им жару!»

Мой. Мой. Целиком и полностью!

Эдвард рассмеялся, показав мне большой палец. Я была уверена, что вся семья Калленов отодвинулась от меня на пару футов в смущении, но меня это не волновало. Потому что я собиралась спать с питчером. И в ту ночь, одетая только в толстовку Эдварда, я лежала на его кровати, ожидая, пока он выйдет из душа для моего собственного персонального «хоум рана».

Эдвард вышел из ванной в одном только белом полотенце, обёрнутом вокруг талии, на груди и плечах его сверкали капли воды. Когда, наконец, наши взгляды встретились, у меня сбилось дыхание. Он был совершенно нереально красив. Конечно, я повторяю это постоянно, и ему говорила так же часто, как и он мне, но Эдвард выглядел просто великолепно, стоя там мокрый и почти голый.

Когда он увидел меня, лежащую на животе и скрестившую лодыжки в воздухе, его руки замерли на полотенце, которым он сушил волосы. На мне не было белья, и я знала, что толстовка съехала так, что моя обнажённая задница была видна с того места, где он стоял. Я попыталась мысленно заставить его скинуть полотенце, но забыла, что не владею телекинезом, и на самом деле, мне нужно было лишь попросить.

- Сними его, – потребовала я самым соблазнительным голосом, какой только смогла изобразить. Эдвард ухмыльнулся, замер на миг, прежде чем распутать полотенце на поясе и позволить ему бесцеремонно упасть на пол.

- Белла… – На секунду он замер, закатив глаза, когда я покрутила указательным пальцем, указывая ему повернуться кругом. Уперев руки в боки, он медленно повернулся, с ехидной улыбкой поглядывая на меня через плечо.

- Иди сюда, – сказала я убедительно. Только богу известно, откуда взялись мои «яйца», но они были сегодня в лакированных чехольчиках, с флоггером и в режиме доминирования. Покорно, за один большой шаг, Эдвард добрался до кровати, усаживаясь рядом со мной, и его ещё влажная кожа обдала мои ноги теплом.

- Я не могу даже… – Эдвард покачал головой, а затем усмехнулся, когда скользнул руками вверх по задней стороне моих бёдер, крепко обхватывая задницу ладонями. Он приподнял кромку толстовки, в которую я была одета, и поцеловал копчик, продолжая разминать мои щёчки, пока я мурлыкала от удовольствия. Я чувствовала себя такой открытой, больше, чем, если бы была полностью голая. Не знаю почему, но это ощущалось так по-хулигански.

И мне это нравилось.

Очень.

И когда Эдвард, наконец, скользнул в меня, я поощрила его говорить мне на ухо пошлые, грязные вещи, которые он произносил хриплым голосом, посылающим мурашки по моему телу. Эдвард жёстко трахал меня в ту ночь… на самом деле жёстко. Это было не занятие любовью, и даже не секс… это был самый настоящий трах.

Я кончила так мощно, что увидела радугу.

Затем, поскольку Чарли не появился, а взрослые Каллены, казалось, не обращали внимания, я заснула в постели Эдварда и не просыпалась до следующего утра. Было легко ускользнуть через балкон, а затем сквозь лесок мимо домика на дереве (при виде которого я буду вечно ухмыляться и чувствовать влагу в своих дамских частях), а затем в свой дом никем не замеченной. Это будет первая из многих, многих ночей.

В субботу из-за того, что зрительный зал имел строгий предел вместимости, нам не разрешили увидеть выпуск Эма, и дедуля отдал свой билет Розали.

Тем не менее, мы встретились со всеми в прекрасном маленьком местечке в Порт-Анджелесе, которое называлось «У Майкла», известном своими замечательными десертами и тортами из темного шоколада. Могу поклясться, что голова Эсме собиралась взорваться, когда она читала описание из меню. Теперь она была абсолютно огромной, ее лицо и ноги опухли почти до неузнаваемости. Обручальное кольцо она сняла где-то три недели назад, и, как и сын, надела его на цепочку и носила на шее, потому что пальцы превратились в маленькие сосиски. Я даже удивилась, что она не пыталась съесть их вместе со своими утренними яйцами. И, тем не менее, она все еще умудрялась выглядеть сногсшибательно.

Мы поздравили Эммета, и все сидящие за столом по очереди добавляли что-то хорошее о нём. Эдвард выразился коротко и мило, сказав, что ему повезло иметь такого брата в своей жизни, и, что его будет не хватать больше, чем Эдвард мог бы выразить.

Розали извинилась и вышла из-за стола посреди вечеринки, а когда мы с Элис последовали за ней в дамскую комнату, сквозь слезы объяснила, что не знает, как справиться с тем, что Эммет отправится в колледж. Я очень за неё переживала, ведь никогда даже не задумывалась, что она будет делать с его отъездом.

В конце концов, она успокоилась достаточно, чтобы вернуться назад и сесть за стол с семьей. Эм встретил её с распростертыми объятиями и откровенным поцелуем. Но глаза у него были грустными. И тут я поняла, что ему тоже тяжело и непросто уехать. Не могла даже вообразить, что в следующем году что-то подобное ждет нас, когда нам с Эдвардом придется разделиться и уехать в выбранные учебные заведения. Я почувствовала, как рука Эдварда успокаивающе погладила моё колено под столом, словно он мог прочесть мои мысли.

Где-то в середине обеда Эсме сделала смешное лицо и похлопала себя по животу, выпустив небольшую, но сильную отрыжку.

- О, простите, – захихикала она. – Малыш только что сильно толкнулся, вот и всё, – объяснила она, успокаивая обеспокоенных домочадцев. Но вскоре после этого я подтолкнула локтем Эдварда, когда Эсме начала делать глубокие вдохи, осторожно зыркнула по сторонам, загребла полную ладонь картофеля с тарелки Джаспера и полила её уксусом.

Я наклонилась, моментально отвлекаясь на фантастический запах Эдварда: – Э., твоя мама выглядит забавно, правда? Боже, ты так хорошо пахнешь, – добавила я, втянув воздух носом.

Эдвард посмотрел на меня и приподнял бровь: – Хм, спасибо. – Он положил салфетку, осторожно склонившись вперёд. – Мам, всё хорошо?

Эсме только отмахнулась, улыбаясь.

- Нормально… просто небольшая судорога, – ответила она, запихивая в рот огромный кусок крабового пирога. Все перестали есть и уставились на неё. – Я в порядке,  правда. Просто мне необходимо больше острого соуса… и лимонов.

Карлайл наблюдал, как она поморщилась, проглатывая, и погладила свой выпуклый живот. Сделав глоток своего пива, он поднял бровь: – Милая?

- Я сказала, я в порядке, дорогой, – прошипела Эсме сквозь стиснутые зубы. – Ты собираешься съесть эту кукурузу? – спросила она, указывая на нетронутый кукурузный початок в его тарелке.

Карлайл наклонился, странно посматривая за спинку стула: – Ты явно не в порядке.

Эсме закатила глаза: – Я в абсолютном порядке. Не будь таким занудой. Ты будешь это доедать? – спросила она, подцепив наполовину съеденную курицу, прежде чем Карлайл успел ответить. У обеда бедного парня не было ни одного шанса.

- Зай, – сказал он с тревожной ноткой, – твоя амниотическая жидкость растеклась по всему полу ресторана, и я уверен, что они этого не ценят. Нам нужно ехать в больницу. Сейчас.

Эдвард бросил вилку на тарелку с громким стуком: – Оу. Мам, это так неаппетитно. Я не смогу больше есть.

- О! Я возьму! – просияла она, протягивая руки к отодвинутому блюду Эдварда. Тот, бросив сердитый взгляд, осторожно передал ей тарелку.

Эсме выразительно закатила глаза: – Боже! – она раздраженно фыркнула. – Ну, и что, что воды немного отошли. Госпиталь вниз по улице. И что меня ждет? После того, как  воды отошли, есть двадцать четыре часа или около того, чтобы добраться до больницы. Перестаньте беспокоиться, доктор Каллен. – Она снова набила рот, пока Карлайл и остальные за столом сидели и пялились на неё.

- Мам, тебе действительно нужно ехать в больницу, – авторитетно заявил Джаспер.

Карлайл поднялся со стула, утягивая Эсме вслед за собой: – Пойдём.

Она возмущенно скрестила руки на груди и покачала головой: ­­– Нет.

- Эсме, дорогая, думаю, для ребенка будет лучше, если ты поедешь и будешь принята сейчас, – сказала бабушка, похлопав ее по ладони в знак утешения. Эсме её проигнорировала.

- Эсме! Что с тобой не так? Езжай в этот чертов госпиталь! – Это был дед. Он уже чуток выпил и вероятно расхрабрился. – Я не в состоянии принимать свою внучку на этом столе.

Эсме задрала подбородок. – Я не поеду. Пока не получу свой десерт.

- Ты серьезно? Мам, мы закажем тебе пять этих чертовых пирожных и привезем в больницу. Только езжай! – воскликнул Эммет, всплеснув руками в раздражении.

- Нет… они не дадут мне есть после того, как примут в больницу. Всего несколько минут. О… оу. Оууу. Ой. Все хорошо, я в порядке.

Эммет встал и уперся ладонями в стол: – Мам, примерно через две секунды тебя вынесут отсюда три твоих сына. Ты пойдешь добровольно, или нам применить силу?

- Я не уйду без своего десерта, – фыркнула она. Я посмотрела на Эдварда, чьи глаза расширились в недоверии. Беременные люди очевидно весьма упрямы… и, похоже, здорово голодны.

Мимо нас как раз проходил официант с упакованным десертом, который он нес к столику рядом с нами. Эдвард схватил парня за руку: ­– Чувак, даю сотню баксов за этот «Шоколадный вулкан».

С тарелкой, уложенной на животе, Эсме весело помахала вилкой, когда Карлайл потащил её к машине.

Мы все в спешке закончили обед, взволнованные и страстно желающие отправиться в больницу. В итоге, прождав до полуночи, мы получили предложение вернуться утром, так как роды Эсме прогрессировали не очень быстро.

Той ночью я осталась у Эдварда, и мы занялись любовью в предрассветные часы. Буквально через несколько минут после того, как мы привели себя в порядок, позвонил Карлайл.

Клер Элизабет Каллен родилась здоровой и красивой, как её мама.

За исключением пальцев-сосисок и неуёмной любви к шоколадным тортам.

Мне показалось очень милым то, что второе имя ей дали в честь первой жены Карлайла, мамы Джаспера и Эммета. Они объяснили, что, если бы не Элизабет, Карлайл и Эсме никогда бы не встретились, и они как-то чувствовали, что были объединены ею умышленно.

Мы приехали в госпиталь в часы посещения, подгадав, чтобы можно было увидеть малышку. Когда мы ввалились в палату, Эсме и Карлайл сидели на кровати, ворковали и улыбались своей дочери с любовью и гордостью. Эм и Роуз тоже там были, и Роуз стояла настолько далеко от ребенка, как только могла, выглядя при этом так, словно готова выскочить с криками за дверь в любую минуту. Дети её здорово пугали, особенно младенцы со всеми их свободными физиологическими жидкостями и громкими воплями.

Усталая, но красивая, как никогда, Эсме просияла, увидев, что её сын вошел в палату. Она велела ему вымыть руки, прежде чем сесть в большое кресло рядом с кроватью. Карлайл осторожно положил малышку Клер Эдварду на руки, в то время как Эсме тихонько подбадривала его и просила не бояться. Мы могли видеть, насколько осторожно и нервно он держал крошечный розовый сверток. Но как только Эдвард удобно уложил малышку на сгибе своего локтя, он улыбнулся ей и прочистил горло, чтобы скрыть тот факт, что прослезился.

Честно, это было самое прекрасное зрелище на земле – видеть, как Эдвард держит свою малышку-сестру.

- Она такая красивая, – прошептал он в абсолютном благоговении. В то время как его палец поглаживал её маленькую розовую щёчку, я придвинулась ближе к ним. Это был такой прекрасный миг. Я сделала несколько фотографий, ни на одной из которых Эдвард не смотрел в камеру, так как его глаза блестели и были слегка красными.

Эсме смахнула свои собственные слезы, и я утерла со щек свои. Мы все вроде как посмеивались над своей сверхэмоциональностью, но были довольны. Когда малышка начала ёрзать, Эдвард запаниковал и неловко встал, чтобы передать её в руки родителей.

- Ей, наверное, нужно срыгнуть, – спокойно сказала Эсме, очевидно имея опыт в этой области. – Клади её сюда, – продолжила она, постучав по плечу. Медленно и тщательно обдумывая свои действия, Эдвард сделал то, что она попросила, взяв Клер вертикально, и едва не задохнулся, когда ребенок наткнулся на его челюсть. Затем он мягко похлопал ее по спине, пока она не выпустила изящную отрыжку, заставив всех нас охнуть. Потому что детские отрыжки были такими милыми.

Я, молча, поблагодарила богов младенцев, зная, что если бы Клер наплевала на него, то дни их связи с Эдвардом были сочтены.

Лицо Эдварда сморщилось, глядя на неё: – Она похожа на Эммета. Это странно, – отметил он с ухмылкой. Она действительно выглядела как Эммет: светлая кожа, ямочки и вьющиеся темные волосы. – Боже, помоги ей, если и телосложением она пойдет в него.

В конце концов, Клер заснула, и все сосредоточились на Эсме, рассказывающей историю рождения ее дочери, и как они пытались вытащить проклятый шоколадный торт из ее рук. Я слушала одним ухом, с бо́льшим интересом сосредоточив свое внимание на Эдварде, который все еще гладил щечку своей маленькой сестры указательным пальцем. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

- Хочешь её подержать? – спросил он тихо, глядя на мать и ожидая её одобрения. Эсме с готовностью кивнула. Помыв руки и заняв место рядом с Эдвардом, я взяла малышку на руки и влюбилась. Она была восхитительна, такая спокойная. Я подумала в тот момент, кем она станет, и какие великие вещи предложит миру. Я подумала, будет ли она обладать состраданием Карлайла или тихим созерцательным характером Эдварда или остроумием Эммета.

Бабушка с дедушкой и Элис с Джаспером приехали вскоре после того, как мы с Эдвардом вышли на улицу, потому что палата была переполнена, и часы посещения приближались к концу.

Той ночью мы лежали в постели Эдварда, обнявшись, разговаривая о малышке и том, насколько она прекрасна. Мы обсуждали, что когда-нибудь у нас будут свои дети, и спорили, сколько их будет, потому что по каким-то непонятным причинам мысль иметь пятерых детей казалась Эдварду весьма привлекательной.

Я же отвечала «хм, нет… двое. Мальчик и девочка. Я не фабрика по вынашиванию детей». Я хотела, чтобы мои дети имели брата-сестру, но в то же время объясняла, как пять детей заставили бы меня водить минивэн или универсал, или что-то столь же ужасное, и этого просто не будет. Кроме того, пять детей растянут мою вагину настолько, что заниматься со мной сексом будет для Эдварда равнозначно запихиванию своего хот-дога в прихожую. Ему эта идея очень не понравилась, поэтому мы пришли к компромиссу о двух, возможно трех детях, если первые двое будут одного пола. Затем мы решили закрыть тему, ведь нам всего по шестнадцать, и вообще это абсурд – думать о семье, когда мы были близки чуть более недели.

День рождения Эдварда наступал через несколько дней, и я спросила, не хочет ли он что-то особенное. Конечно, он перекатился на меня, схватил мои сиськи и ответил просто: - Все что мне нужно – это ты.

Очень помог.

Утром в день рождения Эдварда я принесла ему завтрак, состоящий из одиночного кекса с зажженной свечкой, в постель. Я спела «с днем рождения» хрипло и страстно, в духе Мэрилин Монро, а пока раздевалась, у обоих на лицах цвели одинаковые ухмылки, потому что я была неуклюжей и глупой.

Я также позволила ему съесть чрезмерно глазированный кекс с моего обнаженного тела, в моей постели, потому что не было ни одного шанса, что это случится в его кровати. Получилось не так сексуально, как я планировала, видеть, как Эдвард пытался съесть эту штуку соблазнительно, приложив все возможные человеческие усилия, чтобы не навести беспорядок. Когда я, наконец, расстроилась из-за его улиточного темпа, то просто размазала весь кекс по сиськам, размяв его пальцами. Это было совершенно отвратительно, но Эдвард взглянул на меня и, пробормотав «О, черт возьми», нырнул прямо в них.

Эдвард, и я ... и вся моя кровать были покрыты шоколадной глазурью и крошками кекса, что в итоге привело нас в душ и к фантастическому сексу под теплыми струями. Так что получилось не так и плохо.

Эдвард заявил, что это лучший день рождения, какой у него когда-либо был. Он не планировал огромной суеты, потому что это было для него неважно, ведь он ненавидел оказываться в центре внимания кроме как на поле для бейсбола.

Поиски подарка я закончила на матовой старинной фотографии Wrigley Field [прим. переводчика: бейсбольный стадион, расположенный в Чикаго, являющийся домашним для клуба МЛБ «Чикаго Кабс»], которую Эдвард полюбил и повесил в своей спальне рядом с увеличенной черно-белой фотографией меня (я эту фотку ненавидела, но он ее обожал и отказывался снимать). Еще я подарила ему классный наручный радар-детектор, который нашла в одном из мужских каталогов Чарли. Я подумала, что Эдварду будет интересно узнать, как быстро он подаёт.

Ему так понравилась эта идея, что они с Эмметом тут же рванули на улицу испытать его, а я осталась в доме нянчиться с Клер. Я уже настолько её полюбила, что в тайне задумывалась, когда Эсме позволит мне накрасить её ноготки розовым лаком.

В честь дня рождения я планировала приготовить Эдварду особенный ужин на двоих и съесть его в романтической обстановке при свечах, но Чарли с его непредсказуемым расписанием внезапно приехал домой, тем самым испортив всю романтику. Вместо этого, после консультации с Эсме, я купила достаточно ингредиентов на десятерых, приготовив большой обед у Калленов взамен нашего романтического свидания.

Посреди ужина мне поплохело от мысли, что я не пригласила Чарли с Мэгги поужинать с нами, и мы пригласили их на кофе с тортом. Получилось весьма мило – собрать наши семьи вместе после фиаско в Вегасе. И хоть я дала им кредит доверия, Эдвард старался убедиться в минимальности телесного контакта между нами, когда Чарли оказывался поблизости. Взамен он щупал меня под столом и нашептывал развратные штучки на ухо, что получилось одновременно весело и успокаивающе.

Странная вещь заключалась в том, что Мэгги, которая никогда, казалось, не выражала желания иметь детей, была очарована Клер. То, как ее глаза расширились, и все лицо смягчилось, когда она опустила взгляд на ребенка, было почти трогательно. Я задалась вопросом, думают ли они с моим отцом о том, чтобы иметь детей, в конце концов, и мысль о том, что у меня будет младший брат или сестра, одновременно и возбуждала меня, и сбивала с толку.

Ужин стал огромным успехом, и не потому, что после Дня Благодарения я начала испытывать чувство гордости. Эдвард поблагодарил за мои усилия, и, думаю, Ба была счастлива, получив перерыв в стряпне, потому что, как хорошая бабушка, она кормила мальчиков без перерыва, бормоча: «Чертовски устала и слишком стара для этого. О, и если я собираюсь готовить, то никакого соевого дерьма».

Я обожала Ба.

После обеда и любимого шоколадного мороженого Эдварда (от которого Эсме теперь отказывалась), мы уселись в комнате для отдыха, чтобы всё переварить. Эсме вытащила кожаную коробку, в которой, очевидно, хранились старые видеозаписи, переписанные на диск. Эдвард уткнулся в мою шею и шептал мне на ухо греховные вещи, поэтому не обратил внимания, когда она вставила диск в DVD-плеер.

Все завизжали и засмеялись, когда на экране появился Эдвард-малыш. Голенький такой малыш.

Позволю себе заметить, что кое-что стало больше, я имею в виду лучше с возрастом. И позвольте также поблагодарить за то, что Чарли и Мэгги уже уехали домой, потому что мне до смерти надо было потрахаться.

- Мам, нет! Выключи это дерьмо! – Эдвард дёрнулся, чтобы подняться с дивана, но я крепко обняла его, с помощью от Эммета заставив остаться на месте.

- Я хочу это увидеть! – фыркнула я, хихикая, пока Эдвард боролся за свободу рядом со мной.

- Мы тоже! – согласились девчонки и продолжили просмотр.

~%~

Перевод - dolce_vikki

Редакция - CullenS

Форум>>>