[Хет-трик — три гола, забитые подряд в одном матче и одним игроком]

На следующее утро меня разбудило что-то, уткнувшееся в спину. Я раздраженно хмыкнул и, сунув руку под одеяло, нащупал нечто гладкое, твердое и острое. Нахмурившись, вытащил это нечто из-под плеча и удивленно уставился на сверкающую заколку. Я испуганно оглядел спальню, буду мама или папа могли внезапно появиться или позвонить мне с вопросом о том, почему прошлой ночью в моей постели была девушка.

Воспоминание, как Белла набросилась на меня, заставило меня виновато покраснеть. Я застонал, и утренняя эрекция, тоже заинтересованная всплывшим воспоминанием, зашевелилась. Белла настаивала, что ей нравится делать минет, и ее частое, восторженное внимание к моему члену убедило меня, несмотря на изначальные сомнения. Я ведь уже упоминал, что я — счастливый ублюдок? Самый счастливый из всех.

Повертев заколку в руке, я пробежался пальцами по голубым и серебряным драгоценным камням и вспомнил, как они сияли прошлой ночью в длинных темных волосах Беллы. С улыбкой перевернувшись, сунул руку под подушку, чтобы проверить, там ли вторая такая заколка. Она оказалась в складках одеяла. Я положил обе заколки в прикроватную тумбочку на случай, если мама все-таки решит подняться в мою комнату.

Рухнув на спину, потянулся, на автомате быстро производя инвентаризацию тела. После вчерашней игры в мышцах чувствовалась приятная боль от напряжения, но ничего серьезного. Я чувствовал себя отлично. Часы показывали, что у меня еще было достаточно времени, чтобы размяться и, возможно, пойти на короткую пробежку, прежде чем начать нервничать из-за прихода Беллы.

Разумеется, у меня был план на вторую половину дня. Я очень много думал об этом с тех пор, как узнал, что родители уедут на целый день. У меня в арсенале был замечательный план по соблазнению. Контроль над ситуацией успокаивал. У меня было больше опыта. И поэтому я должен был быть осторожным, уверенным в себе и способным позаботиться о своей девушке.

Я хотел, чтобы наш первый раз был чем-то таким, что запомнится навсегда. И отнесся я к этому со всей серьезностью и ответственностью. Но мне также хотелось, чтобы это было комфортно. Я любил ее, а она любила меня. Мне хотелось показать ей это всеми возможными способами.

Я запланировал потрясающий обед, чтобы расслабиться и переговорить, прежде чем мы переместимся в джакузи, где сможем еще больше расслабиться. Учитывая, что я буду в плавках, а Белла в купальнике, мы, вероятно, не сможем удержаться от прикосновений. Затем я отведу ее в свою спальню, уложу на кровать и займусь с ней любовью.

При этой мысли все тело содрогнулось, и член встал в полную силу. Это было даже немного больно. Я любил Беллу больше всего на свете, и хотел ее, черт возьми. Хотел поклоняться ей. Хотел показать, как сильно она повлияла на меня, показать, что сила этих чувств не исчезнет. Мы оба были готовы, и теперь мне не терпелось поделиться с Беллой этим невероятным удовольствием.

Все мои чувства к ней быль сильными, намного сильнее, чем все, испытанное мною раньше. Это будет сногсшибательно. Я застонал и потянулся, лениво касаясь члена кончиками пальцев. Если я хочу сделать процесс медленным и должным образом позаботиться о Белле, то придется сделать что-то со своей твердой, как скала, эрекцией. Вздохнув, я перекатился к прикроватной тумбочке, чтобы достать оттуда бутылочку смазки. Мои губы тронула усмешка. О, что я сделаю ради этой девушки…

Я решил отказаться от пробежки и вместо этого провел сокращенную тренировку в тренажерном зале Эммета. Я максимально избегал родителей, чтобы они не увидели мою нервозность и не узнали причину такого состояния. Приняв душ, взял акустическую гитару и немного повозился с мелодией, которая долгое время крутилась в голове. Именно ее я играл для Беллы накануне вечером на пианино.

Наконец, родителям пришло время уходить, и я спустился вниз, чтобы попрощаться. Они выехали с подъездной дорожки на папином «Мерседесе», и я тут же огляделся в поисках пикапа Беллы, хотя знал, что услышу его задолго до того, как он покажется на глаза. Я был на полпути на кухню с намерением выпить воды, когда услышыл знакомый грохот.

Я тут же выглянул в окно. Белла вышла и с улыбкой подошла к входной двери. Я открыл ее примерно через секунду после того, как она позвонила в звонок.

— Эй, — я был до смешного взволнован, увидев ее.

— Привет, — улыбка Белла стала шире, когда я взял ее за руку и потянул внутрь. Ответив на улыбку, вспомнил о своей небольшой фантазии, в которой втаскиваю ее в дом и набрасываюсь на нее, разбрасывая одежду по фойе. Ладно, может быть, в другой раз.

Я поцеловал ее, когда она оказалась прижатой к моему телу. Белла была такой вкусной, теплой и приятной, что я возвращался за поцелуем снова и снова. Мог бы весь день стоять в фойе и целовать ее. Никакой спешки — ни родителей, ни планов. Мы могли быть просто вместе, просто целоваться.

Белла, должно быть, прочитала мои мысли, потому что отстранилась и спросила задыхающимся от поцелуев голосом:

— Родители?

— Ушли, — с удовлетворением ответил я. — Ближайшие двенадцать часов ты в полном моем распоряжении.

— Надеюсь, у тебя есть план, как их провести. — Белла сняла куртку, и я вспомнил свою фантазию, в которой срываю одежду с наших тел.

— Вообще-то да.

И вот так просто мои тщательно продуманные планы полетели в окно. Мне не нужен был план, чтобы затащить Беллу в постель. Я просто хотел, чтобы она в ней оказалась. Как только мы начнем прикасаться друг к другу, все пойдет само собой. Пальцы чесались от желания оказаться на ее коже и от воспоминаний о мелодии, которую я играл на гитаре, думая о Белле. Думаю, лучше предаваться одному и предвосхищать другое.

— Я написал кое-что для тебя, — сказал я и, взяв ее за руку, повел к лестнице, чтобы подняться в музыкальную комнату.

— Правда? — Белла выглядела удивленной и довольной. — Что, стихотворение?

— Нет, определенно не стихотворение, — я фыркнул, представив, как лежу у ее ног и читаю грязные лимерики, а Белла краснеет от истерического хохота. Надеюсь, она хотя бы не рассмеется, услышав музыку.

[прим. переводчика: Лимерик — стихотворный жанр английского происхождения, пятистишие абсурдистского содержания]

Я усадил Беллу на скамейку и взял гитару. Пробегая пальцами по струнам, искал на ее лице признаки скуки или насмешки, но нашел лишь любопытство и счастье. Отлично. И я начал играть. Сначала простую мелодию, но затем она становилась все более сложной. Белла поерзала на скамейке, и я невольно взглянул на ее восхищенное лицо, на котором промелькнула вспышка узнавания. Закрыв глаза, она улыбнулась и стала покачиваться в такт. Последний аккорд повис в воздухе, мягко впитавшись в тишину.

— Тебе понравилось? — спросил я, поскольку Белла не открывала глаза и ничего не говорила целую минуту.

Густые ресницы затрепетали, и карие глаза встретились с моими, сияя от удовольствия.

— Это было… прекрасно, Эдвард. Это та же самая песня, которую ты играл вчера?

— Гм, да. Это то, над чем я работал. Она напоминает мне о тебе. Когда я вчера вечером вернулся, все встало на свои места.

Белла встала и подошла ко мне, как только я поставил гитару на подставку. Протянув руки, она завела мне их за шею и погладила кончики волос на затылке. Белла прошептала мне на ухо, как ей понравилась песня, теплым дыханием щекоча чувствительную кожу, и я обнял ее, с облегчением сделав глубокий вдох. Меня радовало ее одобрение и тот факт, что сейчас она со мной, в моих объятиях. Я взял ее за руку и прошел в ванную, остановившись у раковины, чтобы умыться. Белла ушла в мою спальню.

— Ты нашел мои заколки? — спросила она, пока я вытирал руки. — Кажется, я оставила их здесь вчера. Кое-кто стащил гребни с моих волос.

— О, правда? Интересно, кто это мог сделать?

— Просто это единственное, что осталось на память от бабушки. — У Беллы была небольшая семья, так что нетрудно догадаться, как много для нее значили эти гребни. Мне стало неловко шутить об их потери, она, скорее всего, волновалась.

— Ох. Они в ящике у моей кровати.

Я проверил состояние волос и щетины. Утром брился, так что должен остаться гладким. Волосы, правда, как всегда, были безнадежно спутаны.

Белла ходила по комнате, и я застыл в ужасе, когда вспомнил, куда сунул гребни утром, о чем думал и что сделал сразу после этого. А еще о содержимом ящика. С открытым ртом я уставился в отражение в зеркале. Ох, твою мать.

Отчаянные сигналы из мозга наконец достигли тела.

— Эм, Белла, подожди!..

Я влетел в спальню, с ужасом отметив, чего мне стоили потерянные секунды. Белла уже сидела на краю моей кровати, уставившись в приоткрытый ящик прикроватной тумбочки. Расшифровать выражение ее лица не получилось, потому что на меня она не смотрела. Одна ее рука медленно потянулась к ящику, а затем безвольно упала на кровать. Я потянулся к Белле, но не позволил себе к ней прикоснуться. Что я мог сделать? Что можно сказать в такой ситуации? Я сгорал в агонии унижения и страха.

— Белла. — Боже мой. Мне хотелось кричать от разочарования и стыда. Что она подумает? А что можно подумать, увидев рядом с кроватью ящик, наполненный… э-э… интимными вещами? Чрезвычайно большим количеством интимных вещей. — Прости, я не подумал… черт.

— Ух ты, — прошептала она.

Белла уставилась на содержимое ящика. Он был заполнен ассортиментом презервативов разных цветов и типов. Смазка тоже различалась вкусом, консистенцией и запахом. Что я мог сказать? Мне нравилась хорошая смазка. И порно-журналы. Мои любимые черно-белые номера с изображением девушек в интересных позах. И многое другое, разумеется.

Вибраторы — хотя бы все еще в коробке, на том спасибо — анальные пробки, галстуки и… в общем, дохрена смущающих вещей. Некоторые я даже не использовал, но все равно раздобыл, потому что они выглядели интересно, а мне нравилось фантазировать. Однако в этот момент мне больше всего хотелось растаять, умереть.

— Белла, — простонал я, нерешительно проводя пальцами по ее руке. Она позволила мне дотронуться до себя и, кажется, даже не испытала при этом отвращения и ужаса. Напряжение понемногу покидало тело, но его все еще оставалось слишком много. — Прости. Это за гранью… ммм… что я могу сказать? Ты в порядке?

Белла молчала и даже не смотрела на меня, просто продолжала изучать содержимое ящика. Я упал на колени рядом с кроватью, пытаясь заглянуть в карие глаза, чтобы понять, насколько все плохо. Это было одной из тех вещей, которые не следовало знать девушке в самом начале отношений. Может, когда мы пробыли бы вместе несколько лет… но точно не раньше, чем мы занялись бы любовью. Так ей было бы легче принять что-то столь интимное.

Я был безмерно взволнован, но пытался держать себя в руках.

— Скажи что-нибудь, ради всего святого. Белла…

Белла наконец пошевелилась, повернула голову и заглянула мне в глаза. Попытки разгадать выражение ее лица закончились ничем. Сердце грохотало в груди, как безумное, руки и ноги дрожали ему в такт. Белла медленно протянула руку и, вместо того, чтобы ударить меня, как я ожидал, приложила ладони к моим щекам.

— Я сейчас так возбуждена, ты даже не представляешь.

Она… что? Она возбуждена? Из-за штучек в ящике? Я не… не… Я не ослышался. Белла смотрела мне в глаза, ее зрачки расширились от желания. И тогда я понял. Она возбуждена. Из-за меня. Из-за моего ящичка извращений. Я самый счастливый ублюдок на земле. В этом больше не могло быть никаких сомнений.

Я немного грубо схватил Беллу за шею сзади и притянул к себе, решительно сокрушая ее губы своими. Мой язык нашел ее, и я потерялся, погрузившись в наш поцелуй с громким стоном. Все во мне боролось за то, чтобы получить больше. Ее руки метнулись в мои волосы и дернули их в ответ на грубость.

Черт возьми, мне конец. Я всегда старался держать свои эксцессы под контролем, всегда был собранным и дисциплинированным. Знал ведь, что у меня проблемы с контролем, но в тот момент было совершенно плевать на это. Я нашел свою отдушину, и мы оба радовались этому открытию.

Белла охотно встречала мою агрессивную ласку снова и снова. Когда я встал на ноги, она поднялась на колени. Наши губы ни на секунду не отрывались друг от друга, как и языки. Я сжал ее волосы у корней, обездвижив, чтобы сделать поцелуй глубже, а другой рукой уже приближался к пуговицам на ее ключице. Я хотел касаться ее кожи, хотел Беллу, и хотел этого прямо сейчас.

Она попыталась стянуть с меня рубашку, но я не собирался выпускать ее из плена своих губ и предупреждающе сжал кулаки в ее волосах, когда она попыталась отодвинуться и стянуть ее через голову. Я еще не закончил.

Прошли долгие мгновения, прежде чем желание раздеть ее стало больше, чем желание целовать. Я отступил назад, тяжело дыша и чувствуя себя плененным безумцем. Смяв в кулаке рубашку на спине Беллы, потянул вниз, так что ее руки оказались связанными. Это зрелище пустило волну чистого неподдельного огня к моему члену.

Упругая грудь тяжело вздымалась, карие глаза пылали от желания, бархатная под моими руками и губами кожа раскраснелась. Я опустил Беллу обратно на кровать и накрыл ее сосок своим ртом. Никаких слов. Я просто взял ее, окружил теплом и влагой. Белла издала испуганный, довольный вскрик и выгнулась, чтобы протолкнуться глубже.

— Эдвард.

Я вздрогнул от звука своего имени, произнесенного в задыхающемся, отчаянном тоне. Я хотел слышать это снова и снова.

— Эдвард. — О, черт, да. — Эдвард, я должна… да! О, вот так… так… Я хочу прикоснуться к тебе…

Белла хныкала и извивалась, также как и я. Ей удалось вытащить руки из рубашки, и она обняла меня, прижимая, желая большего. Я тоже хотел этого, поэтому обнажил молочную грудь, сдвинув лифчик вниз. Сосал, гладил, иногда покусывал, впитывая дикую страсть, льющуюся из задыхающейся от желания подо мной девушки. Ее пальцы впились в мои плечи, стараясь поднять меня выше.

Я слишком торопился, нужно было замедлиться. Сжав челюсти, сделал неровный вдох, смягчая ласку и проводя носом и щекой по мягкому холмику. Потребовалась каждая частичка моей воли, чтобы отодвинуться от края, к которому мы так стремительно приближались. Если мы продолжим, то остановиться будет уже невозможно.

Я заставил себя поднять голову, чтобы встретиться с ней глазами. Она должна знать, что я сделаю для нее все — даже остановлюсь.

— Белла. Я хочу тебя, всю тебя, прямо сейчас. Если ты… Если ты не хочешь, то только скажи.

Я не хотел этого говорить, каждая клеточка в моем теле кричала, чтобы я продолжал и никогда не останавливался. Но я не мог иначе. Если бы Белла попросила меня, я бы остановился. Я бы просто любил и ждал, пока она не будет готова. Для меня это будет сродни убийству, но я сделаю это для нее.

— Эдвард. — Ее рука скользнула от моей шеи к животу, изучая, оценивая. Я вздрогнул, нервы были на грани срыва. Но уже через мгновение все мои сомнения стали пылью. Рука Беллы сжала мою эрекцию. — Если ты остановишься, я сделаю тебе чертовски больно.

О, как я любил эту девушку. Мне хотелось кричать от облегчения и восторга, но вместо этого я поцеловал ее. Белла расстегнула пуговицы на моих джинсах, освобождая меня. Я приподнял бедра, и Белла протестующе вскрикнула, обхватывая меня. Как бы мне это ни нравилось, но если мой член упрется в нее, и единственной преградой будет тонкий хлопок трусов, я мгновенно кончу.

Отодвинув ее бюстгальтер, я пробежался пальцами по материалу и коже, наслаждаясь двумя разными, но одинаково гладкими поверхностями. Ярко-синий материал очень выгодно оттенял ее бледную кожу, но вынужден был ее покинуть. Белла издала чудесный стон, когда я склонился над ней, уделяя все свое внимание мягкой плоти ее грудей, твердым соскам и сладкой коже интимного места.

Эрекция была настолько твердой, что конец контроля уже маячил непозволительно близко. Я так сильно хотел оказаться внутри Беллы, что меня уже буквально трясло от этого желания. Но сначала я хотел доставить удовольствие ей. Пока еще непонятно, как она отреагирует на то, что я окажусь внутри нее. Неизвестно, смогу ли избежать причинения ей боли. Но сейчас я просто хотел доставить ей удовольствие и избежать дискомфорта.

Влажность, оказавшаяся на моих пальцах, заверила, что мне не придется беспокоиться о ее возможном нежелании. Кроме того, это сделает проникновение менее болезненным. Я застонал и вздрогнул, меня мгновенно прошиб пот от этой мысли. Пальцы безвольно потянулись к поясу ее джинсов, и рот последовал за ним. Я наслаждался ощущением ее бархатной кожи под моими губами, шепча слова любви.

Я нырнул под ткань ее синих трусиков. Белла была очень горячей, влажной и мягкой. Мне хотелось увидеть ее. Попробовать ее. Я стянул джинсовую и шелковую ткань на ее бедра и вниз по ногам, благодарный за то, что она уже избавилась от обуви и носков. Длинные, стройные, бледные ноги шевельнулись, когда Белла задвигалась подо мной. Я сел на колени и уставился на нее, не в силах говорить. Она была такой красивой.

— Эдвард.

Вот оно — мое имя, произнесенное голосом, сводящим меня с ума. Я склонился над Беллой, обхватил ее стройное тело, и поцеловал. Накрыв ее тело своим, почувствовал мягкую отдачу. Она провела вверх и вниз по моим рукам, когда я закончил ласкать ее грудь, живот и слегка округлые бедра. Она изгибалась и стонала, а прекрасное местечко между ее ног было именно там, где я хотел — под моим ртом. Я решительно провел языком по гладкому, влажному бутончику, и Белла сильно дернулась в сторону.

— Эдвард! — она схватила меня за волосы и дернула на себя, пока я языком изучал ее розоватые складочки. — Пожалуйста, я хочу тебя внутри, сейчас.

— Шшш… — Я тоже хотел быть внутри нее, особенно после этих слов, этой болезненной потребности в ее голосе. Эта просьба довела меня до грани, но я сделал попытку успокоить нас обоих, подув прохладным потоком воздуха на плоть, увлажненную моим языком и ее возбуждением. — Шшш…

Белла снова дернулась в сторону. Звуки, которые она издавала, бессознательные движения тела, тонкие запястья, сжимающие мои волосы, притягивающие меня ближе и одновременно пытающиеся оттолкнуть. Все эти отклики побуждали меня продолжать.

Белла шумно вдохнула, и спустя почти минуту я, поняв, что не слышал ее выдоха, приподнялся на локтях. Вид ее живота, груди и откинутой назад головы заставил мою кровь забурлить в венах. Через секунду Белла набрала в легкие воздух, и карие глаза широко распахнулись, с недоверием встречая мой взгляд. Она была на краю захватывающего оргазма.

Ее имя неслышным шепотом слетело с моих губ, и она повторила также мое. Только в моем голосе звучал испуг, а в ее — отчаяние.

— Белла, — попытался снова. — Я хотел, чтобы это было что-то особенное. Я хотел… наш первый раз… — У меня не получалось сформулировать свои чувства в слова. Не со вкусом ее возбуждения на языке, не тогда, когда ее обнаженное тело лежит передо мной.

— Эдвард. — Белла откинула голову и прочистила горло, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. — Эдвард, я знаю. Но сейчас я хочу тебя больше, чем когда-либо. Пожалуйста. Я люблю тебя.

Ее умоляющее «пожалуйста» словно сорвало тормоза внутри меня. Я попытался снова собрать свой контроль, хотел быть нежным. Только таким можно быть с ее неопытным телом, разумом и душой. Но у меня ничего не вышло. Я грубо прижался губами к ее сосредоточению, вызывая все больше просьб и отчаянных вскриков. Белла дрожала, тянула меня за волосы и кусала губы, а я мог лишь стонать и продолжать сводить ее с ума.

Она была такой мокрой, такой безумной, что стало понятно — время пришло. Ни один из нас больше не мог терпеть эту восхитительную пытку. Мягкие бедра сжали мои, когда я встал на колени и потянулся к открытому ящику тумбочки, чтобы схватить первый попавшийся презерватив. Разорвав обертку, я бросил ее на пол, а сам презерватив быстро раскатал по основанию члена. Это небольшое трение чуть не стало моим концом, но я, закрыв глаза, постарался настроить себя на то, что не кончу раньше, чем Белла.

Она беспокойно дернулась, когда мои дрожащие пальцы скользнули между ее ног, раздвигая мягкие складки, чтобы проверить, готова ли она принять меня. Остановившись у входа, почувствовал обжигающий жар и мягкое давление. Удовольствие прокатилось через меня резко и сильно, захотелось немедленно погрузиться в нее, но я заставил себя двигаться медленно, чувствовать, как она окутывает мою плоть своей.

Ощущение было настолько возвышенным, что хотелось кричать, но я лишь смотрел в ее широко раскрытые глаза. Белла медленно, осторожно принимала меня, а потом неожиданно дернулась навстречу. Вспышка удовольствия пробежала по позвоночнику и взорвалось внизу живота. Черт, я почти кончил.

— Боже, Белла, полегче, полегче, детка, — пролепетал я, отчаянно борясь с оргазмом и умоляя себя продержаться больше двадцати секунд. Мне так сильно хотелось толкнуться, почувствовать трение, тесноту, но нужно были делать все медленно, чтобы не причинить Белле боль. И это было почти невозможно. — В тебе так хорошо. Я хочу… я не могу…

— Да. — Белла скользнула по мне быстрее, но я замер, давая ей время привыкнуть… Черт возьми, это было уже не желание, это была потребность, убивающая меня. Белла выгнулась, сжавшись вокруг меня, и я потерял рассудок.

— Белла… Не двигайся! Ах, Белла…

Я пытался, я правда пытался сдерживаться, но продолжал погружаться в нее, будто это было необходимым глотком воздуха. Я не сводил глаз с ее лица, внимательно наблюдая за любыми признаками боли, но через несколько минут в ее слегка нахмуренном лице с прикушенной нижней губой появились оттенки напряжения, что означало, что она ищет освобождения, борется с собственным желанием. Белла провела рукой по моим бокам и сжалась. Я поцеловал пульсирующую вену на ее обнаженном горле.

Никогда не чувствовал ничего подобного. Мое тело стало одним ярким сплавом невероятного удовольствия, я мог чувствовать каждое отдельное ощущение одновременно. Чувствовать ее маленькое тело под собой, чувствовать, как оно прижимается к моему, как трепещет вокруг моей эрекции. Грудь Беллы поднималась и опускалась в такт быстрому дыханию, ее ногти царапали мои бицепсы, пресс. Наши ноги путались, пока Белла пыталась соединить нас сильнее.

Я наклонил голову и скользнул языком в ее рот, делая рваные толчки снова и снова. Смотрел в ее глаза и позволял видеть в своих все, что чувствовал сам. И у меня практически не оставалось сил. Я просунул руку между нами, нашел мягкие складочки чуть выше места нашего соединения и начал медленно ласкать. Белла жадно ловила ртом воздух, прижимаясь ко мне, извиваясь и хныча. Она была близко.

— Мне нужно, чтобы ты кончила, если сможешь. — Я бы съежился от этих слов, если бы мог отвлечься от ревущего блаженства, разливающегося по телу. Но мне правда, черт возьми, было нужно, чтобы она кончила. — Я долго не протяну… Мне придется…

Я сделал еще несколько быстрых нажатий пальцами, и Белла выгнулась, дрожа подо мной. Ее полного счастья крика стало достаточно, чтобы я и сам кончил. Оргазм изливался из моего тела мучительными, дергающимися волнами. Белла прижимала меня к себе, пока я не превратился в дрожащую лужицу в ее руках.

Этот ее оргазм был слабее, чем те, которые достигались моим ртом или пальцами, но я был трогательно благодарен, что, по крайней мере, продержался достаточно долго, чтобы доставить ей хоть какое-то удовольствие в наш первый раз.

В конце концов Белла пошевелилась, лениво проведя рукой от моих мышц на плечах и до поясницы. Я протяжно простонал, призывая конечности к работе. Не помню, когда последний раз чувствовал себя настолько истощенным, расслабленным и гудящим от эндорфинов.

Отлепив свое тело от ее, я скользнул к краю кровати и схватил несколько салфеток, чтобы избавиться от презерватива и вытереться. Единственное, чего не было в моем ящике извращенца, так это полотенце. Я сделал мысленную заметку положить его туда. Кожа Беллы была влажной и слегка прохладной, я просунул под нее руку, чтобы согреть нас обоих. Погладил ее гладкое, упругое тело, успокаивая.

— Белла, — голос стал грубым, и я слегка прокашлялся, отвлекшись на ее губы. Протянув руку, коснулся мягкого пухлого изгиба, убеждаясь, что Белла уже пришла в себя и осознает происходящее. Мне хотелось, чтобы она знала, как много для меня значит, насколько важны ее доверие и любовь. — Я люблю тебя… просто хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя, Белла.

Ее улыбка задрожала, когда она прижалась к моим губам.

— Знаю. И я люблю тебя, Эдвард. Никогда не думала, что может быть так… Удивительно.

Не знал, что мне нужно подтверждение, но оказывается, так оно и было. Опыта у меня было катастрофически мало, но мне не хотелось верить, что для Беллы все это было по другому. Я был рад услышать, что она разделила со мной страсть и удовольствие.

— Тебе ведь не было больно, правда? — Скорее всего ей было больно. Это ведь ее первый секс. Тем более я знал свой размер.

Но Белла покачала головой и улыбнулась.

— Боже, нет. Не могу дождаться, чтобы испытать это снова.

Я не совсем поверил ей, но надеялся, что смог доставить достаточно удовольствия, чтобы перекрыть любой дискомфорт. И я не мог дождаться, чтобы сделать это снова.

Мы вяло разговаривали, обсуждая содержимое моего прикроватного ящика и наши забавные маленькие фантазии. Белла выразила свое увлечение супергероями, и я смеялся, пока она не отвлекла меня, протянув руку между моих ног, чтобы погладить.

— Не знаю. Я вроде как неравнодушна к Робин Гуду, — размышляла Белла, пока я извивался. — И не говори, что в своей фантазии ты ни разу не снимал сапоги с Чудо-женщины. Я видела твою порнушку.

— Хм, наручники… — сумел подразнить я, прежде чем кончики ее пальцев обхватили чувствительную плоть, и я подавился вздохом. — И длинные волосы…

— Ммм, — Белла наклонилась, целуя меня в живот и обводя пупок языком. Скользнув ниже, она обдала головку моего члена теплым, влажным воздухом. — И колготки в сетку.

Колготки… что? Ее губы сомкнулись на моем члене. Горячий, влажный жар и мягкие ласки заставили меня выгнуться и застонать.

— О, Боже, Белла…

Ее губы растянулись в улыбке. Только их я и чувствовал. А еще зубы и язык. Белла сосала и втягивала меня в свой рот снова и снова. Мне оставалось лишь сжимать в кулаках простынь и задыхаться.

— Нет, — простонал я, и Белла удивленно подняла голову. Мне с трудом удалось открыть глаза, чтобы встретиться с ее вопросительным взглядом. Мое лицо вспыхнуло, когда я сел и притянул ее к себе на колени. — Я имею в виду, что хочу… но не уверен, что ты сможешь. — Я покачал головой. — Я эгоистичен.

— Хочешь чего? Эдвард, что?

Я покачал головой и снова встретился с ней глазами.

— Я хочу быть внутри тебя. Но тебе пока будет больно.

Я ужасно эгоистичен, потому что хочу, чтобы она сказала мне, что тоже этого хочет, что ей не больно.

Белла соскользнула с моих коленей, и я яростно побил свое разочарование, понимая, что хоть член и хочет ее, остальная часть меня сжимается при мысли о том, чтобы причинить ей боль. Белла наклонилась и сунула руку в приоткрытый ящик тумбочки, вытащив оттуда квадратик фольги и одну из бутылок смазки.

— Белла, — запротестовал я, но моя рука каким-то образом оказалась на ее груди, а сама Белла — на мне.

Она разорвала обертку и с любопытством осмотрела свернутый презерватив, выгнув бровь в немом вопросе. Я показал ей, как поместить его на головку моего счастливого твердого члена и скатать его вниз по основанию. Рука Беллы обхватила мои яйца, и я почувствовал холодную смазку даже сквозь резинку.

— Только медленно, — попросила она, распределяя жидкость по члену. Я почти слетел с катушек.

Белла приподнялась надо мной, не сводя с меня глаз, и я обхватил ее бедра, медленно опуская на себя. Позволил ей задать темп проникновения и начал мягко покачивать бедрами, ожидая, когда полностью окажусь внутри нее. Черт возьми, у меня только что был самый сильный оргазм в жизни, но я оставался таким же твердым и готовым. Мягко толкнувшись в ее узкое лоно, внимательно наблюдал за ее лицом в поисках любого признака боли или дискомфорта.

Плавное покачивание вернули меня к краю гораздо быстрее, чем я думал. Взяв Беллу на руки, прижал к груди, пока мой член пульсировал внутри нее. Освобождение было таким сильным, что мне хотелось одновременно умолять ее и благодарить. Белла не кончила, но выглядела в высшей степени удовлетворенной, когда улыбнулась и приподнялась на коленях, чтобы я выскользнул из нее. Снова рухнув на колени, она прижалась ко мне.

— Все хорошо? — Я справился. Теперь нужно было избавиться от презерватива, но каждая частичка меня восставала против мысли о том, чтобы отойти от Беллы.

— Все замечательно, — заверила она.

Восстановив дыхание, я все же решил подарить ей оргазм ртом. Лаская шелковистые складки, мягкие выступы и сладкий вход, я дразнил ее чрезмерно возбужденную плоть, пока Белла не начала умолять об освобождении. Она кончила сильными волнами и с громкими стонами. И я никогда не видел ничего прекраснее.

После всех наших интимных приключений мы немного поспали. А проснувшись, я решил, что мы заслужили расслабляющую ванную. Я натянул шорты, а Белла накинула через голову мою рубашку. Мы направлялись к джакузи, но нас отвлек холодильник, так что по пути мы еще и перекусили.

Добравшись до горячей, бурлящей воды, Белла устроилась на моей груди. Она спросила, когда вернутся мои родители, и это напомнило мне предупредить ее о приезде с ними брата.

— Неужели все так плохо? — с любопытством спросила Белла.

— Хуже, — усмехнулся я. — Эммет — это сила… ну, сила чего-то. Он, наверное, самый хитроумный человек из всех, кого я знаю, а еще он просто… Эммет. Надеюсь, ты не убежишь с криками из дома. — Она мне не верила, но ведь она и никогда не встречалась с Эмметом. — Белла, только не принимай всерьез все, что он говорит. — Меня поразила страшная мысль. — Эммет сказал, что у него для тебя кое-что есть, но чем бы это ни было — не бери. — Я даже представить себе не мог, какие трюки он попытается провернуть с новой жертвой.

— Серьезно?

— Ты даже не представляешь. — Она и правда мне не поверила. — Обещай мне

— Ладно. Если тебе от этого станет легче.

Не поверила, но скоро поверит.

— Они с Роуз пробудут здесь несколько ночей, а потом вернутся для тренировок перед большой игрой. Ты ведь приедешь, правда?

Белла заверила, что приедет не только на обед для знакомства с Эмметом и Роуз, но и на Рождество. Ее отец тоже проведет некоторое время с нами, прежде чем отправиться в Ла-Пуш на рождественский ужин со своими друзьями.

В конце концов, мы вернулись наверх. Лежа под одеялом, ласкали и изучали друг друга, просто потому, что могли. Все это было так ново. В моей кровати было много места для экспериментов, так что мы снова занялись любовью, несмотря на то, что обоим было больно. Ничего не могли с собой поделать. Мы молоды и влюблены, а дом пока принадлежит только нам двоим. Конечно, мы хотели бы трахаться до тех пор, пока оба не устанем так, что просто не сможем двигаться. Так мы и сделали.

Я включил будильник на телефоне и положил его на тумбочку, чтобы проснуться вовремя. Мне нужно успеть доставить Беллу домой до комендантского часа. Мы погрузились в счастливый сон, крепко обняв друг друга.