Наша команда одержала победу, а Лукарда вышвырнули с обвинением в нарушении правил игры за его дешевый гребаный трюк. И то, и другое лишь немного помогало справиться с гневом, так что после этого я остался на скамейке, позволив тренеру ругать и поздравлять меня.

Я специально дождался, пока почти все парни покинут раздевалку. Воспоминания о том, как для меня закончилась игра, были еще слишком свежи, чтобы рационально разговаривать.

Я закончил раздеваться, оставив на себе только компрессионные штаны, и начал рыться в разбросанных вещах в поиске банных принадлежностей.

Я не часто позволял характеру взять надо мной вверх, но товарищи знали меня достаточно хорошо, чтобы просто оставить в покое. Единственным человеком, которого я хотел сейчас видеть, была Белла. Она волновалась, и это злило меня. Мне не хотелось, чтобы она о чем-то беспокоилась, и тот факт, что моя девочка расстроена, был еще одной причиной закатать Лукарда в лед.

Кроули вышел из-за угла с сумкой на плече, уже одетый в уличную одежду. Мы последние остались в раздевалке. Увидев меня, он замер, а затем осторожно подошел. Выглядело так, словно Тайлер неожиданно увидел бешеную собаку и пытался аккуратно пробраться мимо нее, оставшись не укушенным. Было бы забавно, не будь я бешеной собакой в этом сценарии.

— Эм, привет, Каллен, — чересчур бодро поздоровался Тайлер. — Я… э-э… увидимся позже? — он начал бочком продвигаться к двери.

Я отвернулся, продолжив искать ванные принадлежности.

— Позже, Кроули, — пробормотал я, а затем резко развернулся, когда в голову пришла неожиданная мысль. Тайлер замер, широко раскрыв глаза. Я покачал головой, увидев его испуганное выражение лица. — Эй, если вдруг увидишь в холле Беллу, пошли ее сюда, ладно? Она, наверное, волнуется, — я протянул руку, чтобы дотронуться до дурацких пластырей над глазом. Интересно, у меня получится вымыть голову, оставив их сухими? Хотя какая разница. Я все равно это сделаю.

— О, — Тайлер облегченно выдохнул. — Да. Хорошо, — и быстро выскочил за дверь.

— Спасибо, — пробормотал я и встал, уперев руки в бока. Перед моим шкафчиком творился полный беспорядок; и где-то в нем притаился мой несессер.

Я порылся в сумке с хоккейным снаряжением, но так и не смог его найти. Будучи уже в отчаянии, вывалил все на пол, но так ничего и не увидел. Я начал бросать вещи за спину, используя метод исключения. Неужели уже отнес его в душ? Вряд ли. Я был так зол, когда вернулся. Пришлось топать в душевую и заглядывать в каждую кабинку. Даже в туалете проверил, но и там безрезультатно. Я зарычал от безысходности, чувствуя, как рушатся остатки самоконтроля. Черт возьми, я просто хотел принять душ, к Белле и поесть. Пусть и не совсем в таком порядке.

Я ворчал под нос, возвращаясь к шкафчику, чтобы взять полотенце и хотя бы просто влажной тканью смыть с себя пот и гнев. Но сначала нужно было найти джинсы, рубашку и кроссовки. Черт! Завернув за угол, я резко остановился. Возле моей разбросанной одежды и хоккейной формы стояла женская фигура. Сердце радостно подпрыгнуло прежде, чем я понял, что фигура слишком высокая, слишком чужая, слишком… светловолосая. Клубничная блондинка. Господи, неужели сегодняшняя ебля никогда не закончится?

— Какого хрена ты здесь делаешь, Таня? — я стиснул зубы, продолжая идти к своему шкафчику. Это последняя гребаная соломинка. Меньше всего сейчас нужно, чтобы сюда вошла Белла и увидела это дерьмо. Таня и я… почти… голый. О, черт. Я остановился как вкопанный, нас разделяло всего несколько футов. Она ведь не станет… не станет? Нет, она станет.

Таня улыбнулась, наклонив голову, и ее взгляд скользнул по моему почти обнаженному телу.

— Я просто хотела убедиться, что с тобой все хорошо. Сегодня тебя сильно ударили.

— Я в порядке, Таня. Тебе не следует здесь находиться. Уходи.

Я настороженно наблюдал за ней, понимая, что она задумала и зачем проскользнула в раздевалку. Знала, что я здесь один. Я бесстрастно смотрел на Таню, гадая, что, черт возьми, вообще в ней нашел. Она была хорошенькой, конечно, но привлекательная внешность скрывала эгоцентричную маленькую тварь внутри.

Таня сделала шаг ко мне. Я стоял на месте, глядя на нее холодным взглядом. Нужно было выгнать ее отсюда, и побыстрее, пока Белла не пришла меня искать. После истории с Кэрол в Калифорнии она вряд ли будет мириться с тем, что еще одна девушка из моего прошлого лезет ко мне. Не то чтобы их было много… но они почему-то резко все повылезали.

Белла и не должна с этим мириться. Она просто разорвет Таню и меня на куски, если войдет сейчас. И я не стану ее винить. Мне и самому хотелось, чтобы эта светловолосая тварь поскорее убралась отсюда, но мысль о ревнивой Белле вдруг вызвала горячий трепет, пронзивший меня. Таня была достаточно близко, чтоб увидеть реакцию, но неправильно поняла причину.

— Эдвард, — промурлыкала она, делая еще один шаг. Теперь Таня стояла почти вплотную к моей груди. Я поморщился при мысли, что она может до меня дотронуться, не говоря уж о том, что сейчас я почти обнажен. Голова закружилась в ужасающе замедленной съемке, когда я увидел открывающуюся дверь раздевалки и услышал мягкую поступь шагов. Я узнаю ее где угодно. Белла.

Выражение боли и потрясения промелькнуло на ее лице за мгновение до того, как гнев взял верх. Это разбило мое проклятое сердце. Я никогда не хотел быть причиной этого выражения на лице Беллы. Никогда не хотел причинить ей боль… но причинил.

— Простите, — голос Беллы звучал холодно и ровно, когда она встретила мой взгляд, а затем сосредоточилась на Тане. Я оттолкнул ту от себя, но было поздно. Я причинил своей девочке боль. Недопустимо.

Белла сделала намек на вынос мусора. В точку. А затем просто развернулась на каблуках и вышла из комнаты. Я надрывно закричал ей вслед, будучи испуганным и злым до чертиков. Родные шаги быстро удалялись. Она даже не осталась, чтобы поругаться, как было обычно. Вот дерьмо.

Таня положила руку мне на спину, и контроль, который я так тщательно выстраивал, сломался.

— Убери от меня свои блядские руки, Таня, и даже не думай, чтобы прикоснуться ко мне снова, — я развернулся и сделал шаг вперед, заставляя ее шагнуть назад. — Ты не имеешь права прикасаться ко мне. Ты даже не смеешь говорить со мной.

— Но…

— Нет, — мой голос был тихим и спокойным, но он становился таким, когда я зол. Очень зол.

Таня сделала еще один шаг назад, пока я пытался обуздать кипевшую во мне ярость, оставшуюся еще после стычки с Лукардом на льду.

— Ты даже не заслуживаешь находиться в одном пространстве с этой девушкой. Белла — весь мой мир. Вбей уже себе это в голову. Она — та, кого я хочу. Она — та, о ком я всегда мечтал. Я люблю ее. С Беллой я чувствую, что могу делать что угодно, быть кем угодно, и она будет меня любить. А ты лишь заставляешь меня стыдиться, что я когда-либо общался с тобой.

Глаза Тани широко распахнулись от ошеломления.

— Эдвард…

— У меня нет времени на твое дерьмо, Таня, так что позволь мне прояснить все в последний раз. Если ты еще хоть раз подойдешь ко мне или к Белле, я прикончу тебя прямо в школе. Я могу это сделать, сама знаешь. Ты оставишь нас в покое — никаких случайных встреч, никаких разговоров и даже никаких взглядов в нашу сторону. Мы просто расходимся. Навсегда. Ты меня поняла?

Таня быстро кивнула, и я отвернулся. Плевать. Самое главное сейчас — Белла. Все, что я сказал Тане, было правдой. Белла — мой мир. Осталось только сказать об этом ей. Моя девочка имеет полное право злиться, но я не отпущу ее, пока она не выслушает. Я буду умолять и унижаться… сделаю все, что в моих силах, чтобы она поверила, чтобы поняла, как много значит для меня.

Я выбежал из раздевалки. Белла не могла далеко уйти. Она не очень хорошо ориентировалась на арене. И конечно она не уйдет, пока не вызовет мою задницу на ковер. Я заслужил это. Каждую секунду, каждое слово. Это полностью моя вина. Остается надеяться, что Белла простит меня. Надеяться, что она не настолько разозлилась, чтобы даже не выслушать.

[прим. переводчика: Вызвать на ковер — призвать к ответу, сделать выговор. Криптонит — метафора в фильмах США, обозначающая слабость, синоним ахиллесовой пяты]

Ужасное чувство — знать, что причинил боль и не можешь это исправить. Я не могу изменить ошибку прошлого. Это пугало и приводило в бешенство. Хотелось взять ситуацию под контроль, все исправить… но на этот раз я не был уверен, что смогу. Неуверенность — мой криптонит. Я ненавидел ее, она заставляла меня чувствовать себя слабым. Только Белла спасала меня, видя во мне своего супергероя.

Послышался щелчок закрывающейся двери, и я в замешательстве нахмурился. В этом коридоре было всего несколько дверей, и одна из них была уборной. Другая — аппаратной. Какого черта Белла там делает? Я подбежал к двери, толкнул ее и вошел внутрь. Белла стояла ко мне спиной, прижав кулаки к бокам. Все ее стройное тело было напряжено.

— Белла, — начал я, хотя понятия не имел, что говорить. Как все исправить? Как объяснить, что произошло? Как заставить ее поверить, что ничего не произошло? Я запнулся, пытаясь придумать что-то, что не будет звучать смешной чушью. И это было невозможно. Это правда было смешно.

Белла наконец повернулась ко мне лицом, и оно было безумным. Дерьмо. Однако следующие ее слова до чертиков ошеломили меня.

— Думаешь, я не знаю, что она пыталась тебя подставить? Тупая, коварная, рыжая сука, — гневно прошипела она, глядя на меня.

Я просто уставился на Беллу с широко открытым ртом. Что за… А? Она знала, что Таня хотела меня подставить? Она не злится на меня? Не разочарована во мне?

— Ты… знаешь? — недоверчиво спросил я. Голова кружилась, все начинало казаться немного сюрреалистичным. Хотя, может, это был просто выброс адреналина.

Белла фыркнула. Белла фыркнула?

— Дай мне успокоиться, Эдвард. Думаю, я знаю, как ты выглядишь, когда возбужден, а когда зол. И в тот момент твое лицо было злым.

Я провел рукой по лицу, гадая, не попал ли в альтернативную вселенную.

— Мое… лицо… было… злым… — медленно повторил я ее слова, поскольку своих у меня сейчас не было.

Она злилась не на меня. Она злилась не из-за того, что увидела меня с Таней. Она злилась, потому что попалась на удочку Тани. А в этом вообще был смысл? Не знаю, потому что сейчас мои мысли больше заполняли ее красные от злости щечки и грудь. И когда она назвала Таню «глупой маленькой шлюхой», я почти потерял себя.

— Белла, — я попытался прервать ее гневную тираду. Наверное, смеяться прямо сейчас было плохой идеей. Но это сработало. Белла обратила на меня свое внимание, обхватив себя руками.

— Гм?

Ее щеки раскраснелись, волосы пришли в беспорядок, карие глаза сверкали, а рот был слегка приоткрыт, и через него прорывалось тяжелое дыхание. Черт возьми, она выглядела как неистовая богиня. Я не смог подавить улыбку, ползущую по лицу, и подергивание члена. Сражался с обоими, но обоим проиграл. Я никак не мог скрыть эрекцию, поскольку одет был только в компрессионные штаны. И черт. Не думал, что позволить ей увидеть мой вставший член, когда она так зла, окажется такой хорошей идеей.

— Боже, какая ты горячая, когда злишься, — я затаил дыхание, сказав это, и настороженно посмотрел на Беллу. Дерьмо.

Она просто смотрела на меня. Выражение ее лица изменилось, превратившись из раздраженного в шокированное. Взгляд карих глаз пропутешествовал от моего лица до пальцев ног. Белла сузила глаза и немного напряглась. О, вот точно дерьмо. Она пытается выбрать, какую часть меня оторвать в первую очередь? Я хотел сделать шаг назад, но остался на месте и лишь смущенно улыбнулся.

— Что?

Ее глаза сфокусировались на моем пахе, и я переминулся с ноги на ногу. Похоже, она выбрала жертву — мои яйца. Я обречен.

— Белла, что? — ее взгляд метнулся к моему лицу, но я не смог расшифровать его. Внезапная и ужасающая мысль пришла в голову, когда ее глаза расширились, и она быстро опустила их. — Ты ведь не собираешься плакать, правда?

Вот дерьмо. Если она начнет плакать… Если она из-за меня будет плакать… Желудок совершил кульбит.

Я не был готов к тому, что Белла прыгнет на меня, но инстинктивно поймал ее, все еще немного беспокоясь о том, что она ударит меня по яйцам. Влажный язык вдруг скользнул в мой рот, а теплые ладошки сжали мою задницу.

«Что ж, это лучше, чем удар по яйцам», — смутно подумал я, прежде чем потерять себя в жаре ее рта. Белла напряглась, агрессивно изучая мой рот. Не помню, чтобы когда-нибудь я так быстро переходил от состояния беспокойства и расстройства к возбуждению.

В конце концов, Белла немного замедлилась, и ее губы покинули мои с мягким, влажным звуком.

— Господи Иисусе, Эдвард, — выдохнула она, глядя мне в глаза. — Что это на тебе?

Я не мог ничего, кроме как задыхаться, так что вопрос остался без ответа. Член заныл от твердости под тонкими штанами. Я смотрел в родное лицо в нескольких дюймах от моего и всеми силами боролся с желанием взять ее прямо здесь, стоя посреди гребаной комнаты с оборудованием. Какой я ублюдок.

Белла встретилась со мной взглядом и долгое время не разрывала контакт глаз. И через мгновение уголки ее полных губ изогнулись в улыбке.

— Вот это твое возбужденное лицо, — очень довольным тоном прошептала она.

Мое возбужденное лицо. Черт возьми. Она выглядела такой самодовольной. Я не мог не рассмеяться, любовь к ней распирала грудь. Белла потерлась об меня, и член восторженно дернулся. Черт, но мы ведь на ледовой арене… Она снова потерлась об меня, в карих глазах появилось желание. Господи, она хочет… Еще одно непроизвольное движение бедрами, и я все понял. Она хочет меня.

— Черт побери, Белла, заткнись, — я начал рывками снимать одежду с ее тела. Мое возбужденное лицо. Что ж, покажу ей, как я возбужден.

Я быстро и легко стянул с нее куртку и бросил на пол, а пальцы уже потянулись к маленьким пуговицам на рубашке. В поле зрения появился черный бюстгальтер — тот самый, с маленьким изящным красным бантиком. Он резко контрастировал с ее бледной кожей, и я не мог не прижаться к гладкой ложбинке между ее грудями, вдыхая аромат разгоряченной кожи. У нее был такой особенный запах, когда она возбуждена. Я смаковал его, глубоко дыша, прежде чем прикусил маленькую застежку, удерживающую чашечки вместе.

Она тихо простонала, и этот звук пробрал меня до основания члена. Маленькие пальчики пробежали по моим обнаженным бокам и запутались в волосах. Настала моя очередь застонать.

— Боже, да, — простонала она, когда я носом отодвинул правую чашечку бюстгальтера и взял кончик ее груди в рот.

Острое желание пронзало меня от каждого ее звука удовольствия. Кожа была такой мягкой, такой идеальной, и твердая бусинка ее соска так восхитительно ощущалась на моем языке. Я втянул ее в рот сильнее, наклонив гибкое тело через руку, и принялся к другой груди, желая услышать еще один стон.

Все во мне нуждалось в мягких вздохах и ободряющих рывках волос. Белла уперлась в меня, обхватив ногами талию, и я всем телом прижал ее к стене, пока она извивалась и терлась об меня. Я чувствовал ее тепло через джинсы и тонкие штаны.

— Эдвард, — всхлипнула она.

Горячий, темный трепет пронзил меня при звуке моего имени на ее губах, произнесенном хриплым, отчаянным тоном. Белла откинула голову назад, пока я продолжал ласкать и покусывать ее упругую плоть. Она снова дернула бедрами, заставив меня пошатнуться. Я должен немедленно оказаться внутри нее. Хотя меня еще смутно беспокоил вопрос: готова ли она к сексу в общественном месте? Ноги Беллы напряглись, пальцы вцепились в мои волосы, и она издала самый потрясающий стон, который я когда-либо слышал. Она была готова.

Я шагнул вперед, направляясь к стене, столу, скамейке… к чему угодно, на что можно опереться и снять с нее остатки одежды. Я еще не настолько далеко зашел, чтобы считать пол подходящим вариантом. Голени ударились о деревянную скамью вдоль стены, и я оторвался от ее груди, когда мы оба застонали от легкого удара.

Я не мог ею насытиться. Мы сталкивались губами, языками и зубами, пока я продолжал крепко прижимать ее к своему члену. Мне хотелось касаться ее кожи, и я был полон решимости достичь своей цели. Белла словно читала мои мысли. Не то чтобы это было трудно сделать в тот момент.

— Мои джинсы, — выдохнула она мне в рот. — Прочь.

Я был только рад услужить. Мы оба изо всех сил пытались избавить ее от одежды. Я держал ее за извивающуюся талию, стараясь не уронить.

— Сейчас, — захныкала она, наконец вылезая из всей верхней одежды. — Пожалуйста!

Я опустил Беллу на скамейку и, склонившись над ней, потянулся к пуговицам на джинсах. Член уже пульсировал от нетерпения. Она вздрогнула, когда я стянул джинсы до ее бедер, и мой взгляд метнулся к ней, чтобы убедиться, что это дрожь удовольствия, а не дискомфорта. Белла откинулась на спинку скамьи с тяжелыми веками и распухшими, приоткрытыми губами, тяжело дыша.

Я зарычал, когда очередная волна похоти и желания пронеслась через мое тело. Сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить самообладание и не броситься на любимую. Наверное, она думает, что я какой-то пещерный человек. Черт возьми, это выглядело именно так. Я чувствовал себя Тарзаном, гребаной обезьяной. Что со мной не так?

Я осторожно поднял руки к ее белым плечам, стараясь все делать медленно и нежно. Когда я стянул материал по ее рукам вниз, из чашечки выскользнул презерватив. На долю секунды я остановился и шокировано уставился на квадратик. И дело было не том, что он оказался в ее бюстгальтере. Я знал, что Белла начала носить его там после маленькой сцены Эммета на Рождество. Она отказалась носить его в кармане, боясь где-нибудь потерять или забыть.

Я был потрясен, потому что впервые за всю мою жизнь использование презерватива не пришло мне в голову. Протянув дрожащие пальцы, подхватил серебристый квадратик и сжал его в кулаке, все еще немного напуганный.

Я думал, что мы в безопасности, что я защищаю нас. Быть ответственным настолько укоренилось во мне, что я скорее забуду поесть, чем забуду использовать презерватив. Я уставился на обнаженную доверчивую Беллу. Как можно было забыть о презервативе? Черт, но ведь желание взять ее прямо здесь так резко нахлынуло на меня. К черту.

Я бросил ее одежду через плечо и быстро стянул штаны. Разорвал обертку и натянул презерватив на ноющую эрекцию. Тихо зашипел, провел пальцами по твердой длине и упал между ее коленей, слегка приподнял ее. У меня осталось достаточно здравого смысла, чтобы сначала убедиться в ее готовности, мягко скользнув пальцами ей между ног. То, насколько она была горячей и влажной, послало по мне табун мурашек. Может, я и забыл про презерватив, но я никогда не смогу зайти так далеко, чтобы причинить любимой боль.

Я снова сжал ее колени. Теперь, когда знал, что она готова, я не мог остановиться. Первый сильный толчок в ее жар, в ее тело… в нее. Белла закричала и выгнула спину, ухватившись за мои предплечья в попытке протолкнуться глубже. Воздух покинул мои легкие от первобытного звука и интенсивного, обжигающего удовольствия от ее мягкого тепла, плоти, окружающей член.

Я наклонился вперед и просунул руки под колени, подталкивая наверх, чтобы шире раздвинуть ее ноги. Она снова закричала и вздрогнула, откинув голову назад, когда я сомкнул зубы на ее соке. Мне нужно было чувствовать ее везде. И чтобы она чувствовала меня везде.

Я беспомощно толкался в узкую щелочку, чувствуя отчаянный водоворот эмоций. Такое я испытывал только с Беллой. Она снова выгнулась, чтобы ухватиться за спинку скамейки. Эта поза позволяла проникнуть еще глубже, и следующий толчок в ее тело поглотил меня целиком. Все желаемое сейчас было прямо передо мной. И это был восторг.

Дыхание замерло в ее легких, и она замолчала. Так всегда было перед тем, как она кончала. И вскоре я был вознагражден сжимающими конвульсиями ее оргазма. Удовольствие пронзило ее, и я не мог оторвать глаз от безупречного раскрасневшегося лица. Я смотрел на нее, пока мой собственный оргазм не зажег внутри меня космос. Зрение потускнело, но в центре ее лицо оставалось ясным и таким же прекрасным.

В конце концов я пришел в себя, моя голова лежала на ее груди. В какой-то момент я отвел глаза, но образ остался в моем сознании. Руки безвольно повисли, зажатые между ее бедрами и жесткой деревянной скамьей. На свете не было ничего приятнее секса с любимой девушкой. Я потерся лицом о ее мягкую, теплую кожу, наслаждаясь шелковым скольжение по моим губам и щеке.

У меня вырвался смешок, и я поднял голову, чтобы увидеть, как она томно улыбается. Мы оба рассмеялись, и я крепко прижал ее к себе. Для меня на свете нет никого более идеального, чем эта девушка. От огромного физического и душевного облегчения закружилась голова. Через дымку удовлетворения до меня медленно дошло, что я взял Беллу в комнате для оборудования посреди ледовой арены. И она, очевидно, наслаждалась каждой минутой этого процесса.

— Какого хрена это было? — я покачал головой, осматривая Беллу на предмет царапин, синяков или других отметин. Сомневаюсь, что был с ней достаточно осторожен. — Господи, Белла. Ты в порядке?

На ее лице поселилась огромная глупая улыбка, и она протянула руку, чтобы коснуться моей щеки. Нежность в этом жесте чуть не остановила мое сердце. Белла хмыкнула в подтверждение и погладила мой лоб. Я совершенно забыл о порезе, пока ее пальцы не проследили контур пластырей.

— Мне может понадобиться помощь, чтобы вытащить занозы из задницы, — пошутила она.

Я провел рукой по ее голому торсу, и она довольно замурлыкала. Доказательство того, что я угодил ей, раздувало мое эго. Наклонившись, ласково погрузил зубы в упругую, интимную часть ее бедра, вдыхая теплый, мускусный запах возбуждения. Я не смог остановить стон, когда кожа поддалась давлению моего рта.

— Мм… я вырву их зубами, — тихо поклялся я, не желая ничего больше, чем покусать ее гладкую, округлую попку.

Она рассмеялась.

— Это должно быть интересно.

Ее рука провела колючую дорожку по моей груди, и я выпрямился. Белла обмякла на скамейке, совершенно расслабленная. О, как бы мне хотелось почувствовать, как она кончает на мой язык…

Внезапно Белла подскочила, чуть не ударив меня в лоб, и начала оглядываться с дико сверкающими глазами. По мне пробежала легкая тревога. Она вдруг поняла, где мы, что мы сделали, и хочет забрать свою одежду? Наши вещи были разбросаны неровной дорожкой от двери до скамейки.

— Что-то потеряла? — спросил я, поскольку Белла и не думала успокоиться.

— Это… твои штаны, — выдохнула она, не отрывая глаз от разбросанной на полу одежды. — Ради Бога, скажи, что мы не потеряли их и они еще целы!

Что? Неужели она хочет надеть мои штаны вместо своих? Зачем?

— У тебя вдруг появилась страсть к спортивному снаряжению? Компрессионные штаны?

Белла положила ладошки на мои щеки и нежно прикоснулась своим носом к моему, не прекращая улыбаться. Мои глаза сошлись на переносице, пока я попытался прочитать выражение ее лица.

— Милый, — пробормотала она. — Как ты смотришь на пластыри, подходящие по стилю к моему лифчику?

О, Боже. Черные пластыри с крошечными кроваво-красными бантиками. Нежный, кружевной материал на ее белой, гладкой, соблазнительной, обнаженной коже. Чистый секс. Удивительные сцены из фантазий пролетели перед глазами. Я сглотнул и почувствовал, как дернулся член.

Почему простые черные компрессионные штаны ее так заводят? В любом случае я не настолько глуп, чтобы спорить. Наклонившись, подобрал штаны с пола.

— Вот они! — я бросил ткань на колени Беллы.

Она подхватила бюстгальтер, висевший на спинке скамейки, и накинула его на плечи. Я зачарованно наблюдал, как полушария груди прячутся под черным материалом, разглаживая его. Подняв глаза, поймал ее удовлетворенный взгляд.

— Так и думала, — самодовольно сказала Белла.

Ага. В эту игру могут играть двое. И я в ней очень хорош. Бросив на Беллу горячий взгляд из-под ресниц, я подарил ей ту самую улыбку, которая всегда ускоряла ее сердцебиение.

Я вдруг вспомнил одну из фантазий, в которых она призналась мне когда-то.

— Держись за них, mia Bella, — вкрадчиво прошептал я. — Они пригодятся для костюма Спайдермена.

[прим. переводчика: mia Bella — моя Белла/красавица]

О, да. Она сжала ноги, и мой разум вернулся к мысли о том, чтобы зарыться между ними. Белла испуганно взвизгнула и подняла руку в нелепой попытке остановить меня. Она была голой, если не считать бюстгальтера. Подскочив со скамейки, схватила рубашку и прижала ее к груди.

— О, нет, — прошептала она, натягивая рубашку и хватаясь за трусики. Белла прыгала то на одной ноге, то на другой, натягивая тонкую кружевную ткань. Будто они могли меня остановить. — Даже не смотри на меня так. Я серьезно, Эдвард! Мы не можем… ты не можешь… Мы должны отвезти тебя в больницу. Твой отец!

Я продолжал преследовать ее, пока она смеялась и нервно искала свои джинсы. Скача по комнате, она пыталась натянуть их на ноги.

— Что мой отец? — низко прорычал я, перестав ее преследовать. Она так яростно пыталась натянуть джинсы, что еще чуть-чуть, и упала бы. Если она получит сотрясение мозга, то нам обоим понадобится больница.

— Он ждет нас! — с трудом одевшись, Белла остановилась передо мной. Ее щеки вспыхнули от веселья, а глаза расширились, увидев мою расслаблению, обнаженную фигуру. — Ты голый!

Я рассмеялся.

— Я — да.

Она не отрывала от меня глаз, пока я искал брюки. Поморщившись, поднял с пола. Придется натягивать их на влажные потные ноги. Это будет не очень весело, но идти через коридор в раздевалку голым я точно не собирался. Ткань неприятно липла, стягивая волосы на ногах и паху. Я взглянул на Беллу и ухмыльнулся. Все это время она наблюдала за мной остекленевшим взглядом.

— Пойдем. Мне нужно ополоснуться и одеться, если мы собираемся ехать в больницу.

— Одеться, — повторила она мечтательным голосом.

— Ага, — я сложил руки на бедрах и ждал, когда она посмотрит мне в глаза. Пока ее взгляд был уставлен куда-то ниже моей шеи. Я снова рассмеялся и перекинул ее через плечо.

— Эдвард! — взвизгнула Белла, хлопнул меня по спине, прежде чем скользнуть вниз и сжать задницу. Клянусь Богом, ее зубы сомкнулись на ней.

Я быстро побежал обратно в раздевалку. Белла хихикала и хрюкала, извивалась и шлепала меня, но против моей твердой хватки ей было нечего делать. Я никогда ее не отпущу. Держа ее за ноги, пнул дверь и прошел через комнату к скамейке. Усадил и отступил назад. Ее лицо раскраснелось, а волосы спутались, но сама она продолжала смеяться.

— Что, черт возьми, это было, неандерталец? — выдохнула Белла, откидывая волосы назад.

— Не спускаю с тебя глаз, — ответил я, все еще наполовину уверенный, что она собирается дать мне пощечину после всего того дерьма с Таней.

— Даже пока будешь в дуще? — застенчиво спросила Белла, откидываясь на локти.

— Даже тогда, — заверил я и наклонился, чтобы заключать ее объятия и поцеловать. — Мне нужен кто-то, кто будет защищать мою добродетель.

Игривый взгляд мгновенно сбежал с ее лица, и я нахмурился. Она выпрямилась и, прикусив губу, опустила взгляд на свои пальцы, переплетенные на коленях.

— Что? — спросил я, удивляясь внезапной перемене в ее настроении.

Белла бросила на меня быстрый взгляд и снова опустила глаза. Я лихорадочно вспоминал последние несколько секунд, задаваясь вопросом, что так внезапно изменило ее… О, черт.

— Прости, Белла. Будь проклята Таня и будь проклят я за то, что связался с ней. Воистину, защити мою добродетель.

— Что ты ей сказал? — тихо спросила она. — Тане, имею в виду. Ты сказал ей что-нибудь после того, как я… после того, как я увидела вас здесь?

Я закрыл глаза и откинул голову назад. Сердце сжалось от тона, которым она это спросила. Ненавижу себя за то, что причинил любимой боль. Она не говорила этого, но я знал.

— Я знаю, что она подставила тебя, Эдвард, мне просто интересно… как она сюда попала?

— Должно быть, пришла с катка, — я сел рядом, осторожно взяв ее за руку. Мышцы расслабились, когда она позволила мне это сделать, и я провел большим пальцем по ее гладким костяшкам. — В раздевалку ведут два входа: один со льда, другой из вестибюля. Думаю, она пришла со льда. Я был в душевой, искал несессер, а когда вышел, она стояла здесь. Клянусь, я понятия не имел.

— Знаю, — мягко перебила Белла и, положив руку на щеку, поцеловала меня в губы.

Я снова с облегчением вздохнул, закрыл глаза и положил ладонь на ее щечку. Все еще не мог осознать то, что она мне поверила. Большинство девушек сразу бы вообразили себе худшие варианты. Черт, большинство людей в принципе подумали бы о самом худшем. Но моя Белла — особенная. Слава Богу.

Я был так благодарен за то, что она так хорошо меня знала. Это показывало глубину ее доверия ко мне. И я был полон решимости никогда не давать ей повода сомневаться во мне.

— Она что-нибудь сказала?

Я повернул голову, чтоб поцеловать ее ладонь.

— Она просто хотела доставить нам неприятностей, Белла. Спасибо, что раскусила ее. Не знаю, что бы я делал, если бы ты подумала, что я… Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? Что я никогда не захочу никого другого?

Белла кивнула и прикусила губу, глядя на меня.

— Знаю Эдвард, я верю тебе. Но что помешает ей сделать это снова? Знаешь, она всерьез меня бесит.

Я фыркнул.

— Кажется, я достаточно ясно дал понять, что произойдет, если она хоть раз взглянет на кого-нибудь из нас.

Карие глаза широко распахнулись, встретившись с моими.

— Что ты ей сказал?

— Сказал ей держать свои гребаные руки подальше от меня. Сказал, что не хочу, чтобы она разговаривала со мной. Сказал… сказал, что превращу ее школьную жизнь в ад, если она снова попытается связаться с кем-то из нас. И я жалею, что сказал ей…

— Что? О чем ты жалеешь? — карие глаза раздраженно вспыхнули.

Я глубоко вздохнул, глядя на наши переплетенные пальцы.

— Я не жалею о своих словах, я жалею, что сказал это ей.

— Эдвард, — предостерегающе фыркнула Белла.

Я сжал ее руки в своих и встретился с ней взглядом.

— Нет, я имею в виду, что сказал этой первой ей, а не тебе.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — мягко сказала Белла. Она пыталась отложить разочарование в сторону.

— Прости. Я все испортил, да? — Она приподняла бровь и кивнула, на что мне пришлось улыбнуться. Я сделал еще один глубокий вдох, готовясь к тому, чтобы открыть ей сердце. — Я сказал, что она не заслуживает даже дышать одним с тобой воздухом, Белла. Сказал, что люблю тебя. Сказал, что ты значишь для меня весь мир. И я имел в виду каждое сказанное слово. Сказал, что пока ты любишь меня, я могу делать все что угодно, быть кем угодно. Ты даешь мне эту силу. И лучшее чувство в мире, — когда я с тобой. Ты знаешь, что я люблю тебя, но не думаю, что знаешь, насколько сильно. И это Таня услышала первой, не ты. Это неправильно. Вот за это я прошу прощения.

Я посмотрел на Беллу, по ее мягкой щечке скатилась слеза, вызывая у меня панику. Увидел меня с Таней в раздевалке практически голым, она не расплакалась. Она сделала это, услышав мое признание в том, как сильно я ее люблю. Схватив за плечи, я притянул ее к себе и обнял. Не отпущу, пока не поверит. Заставлю поверить.

— Белла, — простонал я.

«Интересно, как долго я смогу прижимать ее к себе? Пока она не задохнется? Фантастически», — с сарказмом подумал я.

— Белла, пожалуйста, не плачь.

— Буду плакать, если захочу, — капризным тоном ответила она.

Белла боролась в моих руках, пока я не ослабил хватку, опасаясь, что она поранится. Шмыгнув носом, любимая вытерла глаза тыльной стороной ладони и посмотрела на меня. Ее губы дрогнули в ужасной попытке улыбнуться, и я встревоженно склонился над ней, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь, что заставит ее перестать плакать.

Разве не мои слова о том, что я люблю ее больше всего на свете, должны были ее осчастливить? Почему тогда она грустная, почему плачет? Я еще никогда не видел ее плачущей.

Черт возьми, я довел свою девушку до слез.

— Эдвард, — Белла снова шмыгнула носом, вытирая глаза. — Это было самое прекрасное… Самое лучшее признание в любви. Ты это серьезно?

— Я это серьезно? — я уставился на нее с открытым ртом. Голова невыносимо кружилась. Какого черта? Разочарование, замешательство и немного гнева приглушили мое беспокойство. — Я это серьезно? Конечно, я не шучу! Я имел в виду каждое гребаное слово! Ты же знаешь, что я всегда говорю то, что думаю!

Белла бросилась мне на грудь, ее тонкие ручки обвились вокруг моей талии, и она прижалась ко мне.

— Я тоже люблю тебя, Эдвард. Спасибо. Никто никогда не говорил мне ничего подобного раньше. Никто никогда не чувствовал ничего подобного ко мне.

— Черт возьми, — буркнул я, все еще немного обиженный. Я говорил правду… Но эта девушка никогда не реагировала так, как от нее ожидают.

Белла забралась ко мне на колени, обвила ногами талию и обняла за шею. Большие карие глаза улыбались.

— Прости. Я верю тебе. Я просто очень хочу, чтобы ты сказал это еще раз. Хочу, чтобы ты продолжал это говорить.

Я смотрел на Беллу, и разочарование потихоньку отпускало меня. Эта девушка заставляла меня чувствовать больше, переходить от взлетов к падениям и обратно. И я молил Бога, чтобы это никогда не изменилось.

— Я люблю тебя, — клятвенно произнес я. — Ты для меня все, Изабелла Свон.

Она поцеловала меня, крепче сжимая мое тело руками и ногами. Я прижал ее к себе, беря в плен ее язык, и застонал. Глаза сами собой закатились, когда маленькая ладошка скользнула вниз по моей груди и погладила через штаны, слегка сжав. Мне каким-то образом удалось оторваться от чертовски потрясающего ощущения ее руки на моем члене.

— Белла, — выдохнул я, еще раз поцеловав. Мне нравилось чувствовать ее губы на своих. — Белла, мне нужно в душ. Придется… придется… ехать в больницу…

Ладно, к черту больницу. Я просто хотел сидеть здесь и целовать свою девочку.

Но Белла сама вырвалась из моих объятий со стоном сожаления. Ее пальчики коснулись пластырей над моим глазом, прежде чем она бережно взяла мое лицо в свои ладони и нежно — о, безумно нежно — прижалась губами к порезу. Сердце сжалось и забилось с немыслимой скоростью от этого жеста, пропитанного любовью. Ее взгляд встретился с моим, теплым и влажным от переизбытка эмоций.

— Теперь пора позаботиться о тебе, хорошо? — Белла слезла с моих колен, встала и помогла мне подняться на ноги.

Отвернувшись к душевой, она подняла брошенную мной в отчаянии футболку, а затем вытащила несессер. Как, черт возьми, она сделала это, если я повсюду его искал? Белла сунула мне несессер в руки, и я просто смотрел на него несколько секунд, прежде чем покачать головой и направиться в душ.