Когда я вошёл на кухню, Эсме стояла у плиты и, взглянув на часы, я удивился, когда понял, что было уже очень поздно.
– Привет, Эдвард. Ужин будет готов через... – повернувшись, она бросила на меня взгляд через плечо, и её лицо вытянулось. – Что случилось? – тут же, с тревожными нотками в голосе, спросила она, и я сдержал вздох.
– Ничего, – избегая встречаться с ней взглядом, я прошёл мимо неё и направился к холодильнику, чтобы достать чего-нибудь попить. По какой-то причине в моём горле так пересохло, будто несколько последних дней я скитался по пустыне; именно так я себя чувствовал после моего недавнего срыва.
– Не порть аппетит перед обедом, – тихо попросила Эсме, всё ещё с беспокойством на лице. Даже стоя к ней спиной, я чувствовал на себе её взгляд, и подавил желание закатить глаза.
– Просто чего-нибудь попить, – сказал я угрюмо и, схватив пакет молока, с удовлетворением отметил, что он почти полный. Наклонив голову назад, я сразу же выпил половину содержимого. Затем, с довольным вздохом, я поставил молоко обратно на полку, и закрыл холодильник.
Если я ожидал, что Эсме решит не продолжать разговор на эту тему и обратит внимание к тому, что готовит на плите, то я глубоко ошибался.
– А теперь, скажи мне, пожалуйста, что случилось? Ты в порядке?
Я сдержал стон, так как действительно был не в настроении для этого. По правде говоря, я чувствовал себя измученным, и не хотел ничего больше, чем просто пропустить ужин и лечь в кровать. Но я отказался от этой идеи, понимая, что это только добавит ей беспокойства. Эсме всегда могла видеть меня насквозь.
– Я в порядке. Просто долгий грёбаный день, – часть меня хотела сказать ей оставить меня в покое, но эмоциональные события этого дня меня полностью опустошили, и я слишком устал, чтобы спорить. Я надеялся, что мне повезёт и, поняв намёк, она не будет давить на меня. В конце концов – она не Элис.
Но Эсме, если хотела, тоже могла быть такой же настойчивой, и теперь она явно решила испробовать другую тактику.
– Ты же был с Беллой? – я с неохотой кивнул. – Как она?
– Она... – вспомнив потрясённое, заплаканное лицо Беллы, я замолчал. На обратном пути она молчала, хотя когда я высадил её у дома, меньше часа назад, мягко улыбнулась и сжала мою руку. И она намекнула, что в эти выходные хотела бы, чтобы мы провели больше времени вместе. У меня не было с этим проблем.
Но я не мог не беспокоиться, думая о том, что происходило сейчас в её голове, когда у неё появилось время осознать те крохи информации, которые я ей дал. Да, я знал, что Белла обо всём догадалась, но я сознательно старался не вдаваться в подробности, а если быть точным – я вообще не дал ей никаких подробностей.
В некотором смысле, понимая, что Белла теперь всё знает, я испытывал облегчение. Потому что я ужасно устал жить в постоянном страхе, боясь её реакции, когда или если она всё узнает. Теперь мне не стоило беспокоиться об этом. На самом деле, она восприняла это всё лучше, чем я когда-либо смел надеяться.
Конечно, стыдно от этого мне меньше не было.
– Эдвард? – взволнованный голос Эсме отвлёк меня от моих мыслей, и я в замешательстве заморгал, позабыв, что Эсме была всё ещё на кухне.
Когда я повернулся и вопросительно посмотрел на неё, она с раскаянием взглянула на меня.
– Я не хочу казаться любопытной. И я прекрасно вижу, что ты не хочешь разговаривать со мной. Но ты должен понимать, я спрашиваю это только потому, что ты мне не безразличен. Я хочу знать, что происходит в твоей жизни. Если что-то беспокоит тебя... – она оставила фразу повисшей в воздухе, и я заметил выражение боли на её лице.
Я действительно почувствовал себя плохо. В глубине души я понимал, она хотела как лучше. Но всё же, мой инстинкт продолжал твердить мне, оттолкнуть её. Я знал, что Эсме заботится обо мне и это заставляло меня чувствовать себя виноватым и желать, чтобы она этого не делала. Закрыв на секунду глаза, я вздохнул.
– Я разговаривал с Беллой, хорошо? О... – нахмурившись, я опустил взгляд на свои ноги, – о моём прошлом.
Почему-то, сказав это вслух, я почувствовал, как всё стало намного более реальным. Я вздрогнул.
Услышав судорожный вздох Эсме, я посмотрел на неё, и мои глаза расширились, когда я заметил, что она на грани слёз. Недолго думая, она выключила плиту и, сняв большую кастрюлю, поставила её в раковину.
– О, я понимаю. И как много ты ей сказал? – её голос немного дрожал.
Я боролся с паникой, угрожающей нахлынуть на меня. В тот момент я действительно очень жалел, что поднял эту тему. Потому что очевидно, что Эсме очень расстроилась, а я не думал, что мог справиться с ещё одной грёбаной драмой. Всё, что я хотел, так это забраться в свою кровать и проспать неделю.
В защитном жесте сложив руки на груди, я пожал плечами и отвернулся.
– На самом деле, не так много. Но она... – я с трудом сглотнул, – она вроде как сама догадалась. Я имею в виду, не похоже, что я планировал сказать ей это, просто... – не зная как продолжить, я снова пожал плечами.
– О, Эдвард... – Эсме машинально протянула ко мне руку, но, казалось, опомнилась, и быстро отдёрнула её назад. Она сделала глубокий вдох. – Как... и как она восприняла это? – я прекрасно видел, что она боялась спросить. Или, возможно, она боялась услышать ответ.
– Она... – я почувствовал, что моё сердце начало биться быстрее, и на кухне, вдруг, стало так жарко, как в грёбаной сауне, и мне стало трудно дышать. Пытаясь втянуть хоть немного воздуха в свои лёгкие, я зажмурился и попытался сосредоточиться на своём дыхании. – Она не ненавидит меня, – выдавил я, и снова открыв глаза, почувствовал, как закружилась вся комната.
– Ненавидит тебя? – ахнула Эсме, глядя на меня в шоке. – Конечно, Белла не ненавидит тебя, с чего вдруг ты так подумал...? – она остановилась и, поколебавшись немного, немного нервничая снова продолжила. – Эдвард, милый, тебе нужно успокоиться, или ты упадёшь в обморок. Просто дыши.
– Блядь, я дышу! – глядя на неё, прошипел я. Со мной раньше случалось много приступов паники, и это был не такой уж плохой. По шкале от одного до десяти, может шесть или семь. Но Эсми никогда не удавалось справляться с моими унизительными приступами так же как Карлайлу. Да, каждый раз она делала всё возможное, чтобы сохранить спокойствие и поддержать меня, но я прекрасно видел, что это ужасно расстраивало её.
Это одновременно вызывало во мне раздражение и вину.
– Всё в порядке, это хорошо. Ты молодец, – она помолчала. – Я принесу тебе воды. Можешь сесть, пожалуйста? – я повиновался, не говоря ни слова, и когда Эсме поспешила к раковине, медленно подошёл к столу и плюхнулся на стул. Она бросила на меня встревоженный взгляд через плечо. – Ты чувствуешь себя лучше? – я просто кивнул и заметил на её лице явное облегчение. Мгновение спустя, она поставила передо мной большой стакан воды.
Пробормотав "спасибо", я поднял стакан и отпил немного воды, больше для неё, чем для себя. Какое-то время она просто молча смотрела на меня, затем, видимо решив, что я не развалюсь полностью - села за стол. Когда я не проявил никаких признаков того, что хочу продолжить наш разговор с того места, где мы остановились, она, наконец, тихо заговорила:
– Может, попытаешься мне объяснить, что ты имел в виду? О Белле?
Я вздохнул.
– Это не имеет значения. Ты не поймёшь.
Эсме открыла рот, затем снова закрыла его. Какое-то время она просто смотрела на меня.
– Может, я бы смогла, если бы ты дал мне хоть один шанс, – удерживая мой взгляд, тихим голосом сказала она.
Я бросил на неё скептический взгляд, и тут же опустил глаза.
– Я не хочу больше об этом говорить, – раздражённо пробормотал я.
– Ладно. Прекрасно, – я слышал разочарование в её голосе, несмотря на то, что она явно пыталась это скрыть.
– Просто скажи мне кое-что, Эдвард. Ты вообще хочешь, чтобы я поняла, через что ты проходишь? Тебе когда-нибудь приходило в голову, что люди пытаются тебе помочь?
– А тебе когда-нибудь приходило в голову, что возможно, я не нуждаюсь в грёбаной помощи? – с сарказмом ответил я. У меня начала болеть голова. Всё это было слишком. Я не хотел ничего больше, чем просто встать и уйти, но в то же время, чувствовал, словно у меня недостаточно энергии, чтобы сделать хоть шаг.
– Это просто смешно, – заявила Эсме, а затем печально покачала головой. – Эдвард, я думаю, это замечательно, что общаясь с Беллой, ты чувствуешь себя комфортно. Она милая девушка, и очевидно, что она заботится о тебе. Разве ты не видишь? Она никогда не будет ненавидеть тебя. Наоборот, я уверена, теперь, когда ты открылся ей, она ещё больше начнёт тебя уважать.
Я сглотнул.
– Но она должна ненавидеть меня. Я не понимаю, почему она продолжает терпеть всё это. Я не... – закрыв глаза, я почувствовал, как из-за слёз начали гореть мои веки. С дрожью вздохнув, я продолжил. – Ты права – Белла не безразлична ко мне. Она всегда так мила со мной, и я ничего не понимаю. А теперь она знает, что я... что я... и она просто... она не... – по моей щеке скатилась слеза, и я яростно вытер её.
– Она не... что, милый? – тихо спросила Эсме.
– Она не уходит! – пытаясь сдержать рыдания, выдохнул я. Видимо, я всё ещё был эмоционально опустошён, и ненавидел себя за это. Однако, я не мог ничего с этим поделать. – Она не уходит, – стараясь, чтобы мой голос не дрогнул, повторил я, – и я не понимаю, почему.
Какое-то мгновение Эсме молчала.
– Если я скажу, что думаю, ты меня выслушаешь? – я кивнул и глубоко вздохнув, попытался взять свои эмоции под контроль. – Ну, из того что я видела до сих пор, Белла очень добрая, милая и сострадательная девушка. Но вдобавок к этому, она ещё сильна и упряма, я имею в виду, в хорошем смысле. Она знает, чего хочет и очевидно, она очень мудра для своего возраста.
Не понимая, к чему она ведёт, я просто смотрел на неё и ждал, когда она продолжит. Когда она снова заговорила, мне показалось, что она стала более тщательно подбирать слова.
– Есть кое-что интересное в людях. Иногда, когда встречаешь человека, сразу же находишь с ним общий язык. Всё дело в химии. Это чувство не всегда взаимно, но иногда как будто что-то включается.
Она сделала паузу, позволяя осознать её слова.
– И всё же, это не всегда мгновенное влечение. И не пойми меня неправильно - когда я говорю "влечение", я не обязательно имею в виду чувство между любовниками. То же самое подходит и для друзей. Просто ты видишь в этом человеке что-то особенное. И затем, сразу всё понимаешь.
Я нахмурился.
– Понимаешь, что?
Эсме улыбнулась.
– Что вам будет хорошо друг с другом.
Белла POV
Когда я вернулась домой, Чарли сидел в гостиной перед телевизором с банкой пива в руке. Заметив меня, он с несколько виноватым выражением на лице, быстро поставил пиво на стол.
– Привет, Беллз. Я как раз собирался начать готовить ужин, – он сделал паузу. – Гм, только не знаю, что именно. Что бы ты хотела?
Я закатила. Это было так похоже на Чарли.
– Всё нормально, папа. В любом случае, я не голодна. Независимо от того, что ты приготовишь, я буду рада.
– О-о, – он задумался на мгновение. – Возможно, тогда я просто закажу пиццу.
Подавив улыбку, я кивнула в знак согласия.
– Хорошо, заказывай. Я поднимусь наверх, – я повернулась, чтобы уйти.
– Подожди минутку, – вздохнув, я остановилась и бросила на него взгляд через плечо. – Как прошло твоё... – по видимому, не желая произносить слово "свидание", Чарли откашлялся и начал снова. – Вы с Эдвардом хорошо провели время?
Я нерешительно прикусила губу. Как всегда, я наслаждалась каждой секундой проведенной с Эдвардом, но не думала, что на этот раз нашу встречу можно было описать словом "хорошо". Несмотря на то, что я приложила все усилия, чтобы по пути назад задвинуть всё это на задворки своего ума, я чувствовала, что моя голова шла кругом из-за ужасного откровения Эдварда и осознания того, через что он прошёл. И я боялась, что больше не в состоянии сдерживать всё внутри себя.
– Конечно, папа, – избегая его взгляда, пробормотала я. – Всё прошло замечательно. Теперь, если ты не возражаешь, я бы хотела прилечь. Я немного устала.
Он нахмурился, но к моему огромному облегчению, возражать не стал.
– Хорошо. Я скажу, когда привезут пиццу, – я только кивнула, понимая, что этим вечером точно ничего не буду есть. Когда я начала подниматься по лестнице, Чарли окликнул меня во второй раз.
– О, Белла, пока я не забыл. Когда тебя не было, звонил Фил. Я сказал, что ты перезвонишь ему.
Сдерживая стон, я на мгновение закрыла глаза. Это было последнее, в чем я сейчас нуждалась. Потому что знала, к чему это приведёт.
– Я позвоню ему завтра, – вздохнула я и, посмотрев на Чарли, дала понять, что разговор окончен. Не было никакого шанса, что этим вечером я, вдобавок ко всему, смогу иметь дело с Филом.
Чарли согласно кивнул.
– Хорошо, – и когда он снова повернулся к телевизору, мне, наконец, удалось отступить к милостивой тишине своей комнаты.
Однако, поднявшись наверх, я поняла, что тишина оказалась скорее проклятием, чем благословением. Потому что я не могла больше сдерживать тревожные мысли. Я всё видела бледное лицо Эдварда и острую боль в его глазах.
«Тебе должно быть чертовски противно».
Я с трудом сглотнула, так как полный страдания голос Эдварда эхом звучал в моей голове, заставляя сердце болеть, а на глаза наворачиваться слёзы. Там, на поляне, моей задачей было утешить его, просто дать ему знать, что я никуда не уйду и хочу облегчить его боль. Но теперь, оказавшись в полном одиночестве, я, наконец, погрузилась в ужасающую реальность.
И это убивало меня.
Поражённая внезапной волной усталости и тоски, я сползла на пол и, обернув вокруг себя руки, уткнулась лицом в колени. И тогда, наконец, я дала волю слезам. Я плакала за Эдварда, за те ужасы, которые он перенёс, за боль, от которой он страдал, и физически и морально. Я плакала от несправедливости всего этого.
Эдвард был подвергнут сексуальному насилию от человека, который должен был заменить ему отца. От человека, который должен был заботиться о нём, поддерживать его и относиться к нему, как к своему сыну. От человека, который, вместо этого обманул уязвимого, впечатлительного ребёнка и причинил ему боль самым худшим способом.
На меня нахлынула тошнота, и еле успев добраться до мусорной корзины – к счастью, находящуюся в шаге от меня – я освободила содержимое своего желудка. Задыхаясь и рыдая, я рукавом вытерла рот, слишком погружённая в собственные страдания и, не понимая, что стану "грязной".
И тогда я осознала, что Эдвард, видимо, винил во всём себя. Я не знала, было ли это обычным в подобных ситуациях, так как никогда не сталкивалась с темой жестокого обращения с детьми, но опять же, это не имело никакого значения. Потому что это было просто неправильным.
Я хотела орать и ругаться на жестокого, садистского ублюдка, который так ужасно обидел моего Эдварда. Джеймс. Это его имя. По каким-то причинам, только мысленно произнесся его имя, я ощутила безумную ярость. Я вспомнила, как Эдвард рассказывал мне, что Джеймса подстрелила полиция, и в настоящее время он находился в коме, и пожалела, что не могла узнать, где именно он находился.
Потому что в тот момент, я бы без колебаний перекрыла ему кислород.
Моя слепая ненависть к этому человеку почти пугала меня, так как никогда раньше я не испытывала такой ненависти к другому человеку, тем более которого я никогда не встречала. Я даже не знала, как он выглядит, но всё же хотела его смерти. Часть меня понимала, что, возможно, мне не стоит погружаться в бесконтрольную ярость, а сосредоточиться на оказании помощи Эдварду.
Но я просто не могла сдержаться. И, кроме того, на тот момент, мне было намного проще иметь дело с гневом, чем с зависшим надо мной горем и отчаянием, угрожающим поглотить меня. Сделав пару глубоких вдохов, и пытаясь выкинуть из головы безумные мысли, я отрицательно покачала головой, и с отвращением оттолкнула от себя корзину для мусора.
Медленно подняв себя с пола, я поёжилась от кислого привкуса во рту, но чувствовала себя слишком эмоционально опустошённой, чтобы покинуть свою комнату и пойти в ванную прополоскать рот. Вместо этого я чуть ли не ползком добралась до кровати, где свернувшись калачиком, натянула одеяло на своё дрожащее тело. Затем я закрыла глаза, желая – каким-то чудом - уснуть.
Источник: http://robsten.ru/forum/19-723-71
0
