Эдвард POV

Я забился в угол своей комнаты и прикусил щёку, чтобы не вскрикивать, когда он бил меня. Я знал, что он ждал от меня реакции, ведь именно тогда у него будет причина наказать меня. Наконец, он сделал шаг назад, и я затаил дыхание, не смея надеяться, что всё уже закончилось.
— Ты знаешь, почему я это делаю? – я поднял глаза, дрожа в темноте от выражения лица Джеймса. Должен ли я отвечать? Я никогда точно не знал, чего он хотел от меня; он менял правила каждый раз. Угрожающе он поднял надо мной кулак, но так и не ударил. Вместо этого он снова повторил свой вопрос, спокойно, как будто говорил о погоде. – Ты знаешь, почему я это делаю?
Хорошо. Нужно ответить. Я просто кивнул и тут же ахнул, когда он кулаком ударил меня в лицо. Джеймс наклонился ближе, и я тяжело сглотнул, когда понял, что отстраниться от него мне мешала стена. Его лицо стало самодовольным.
— Я хочу услышать, как ты это скажешь. Почему я это делаю?
Я вздохнул и ответил дрожащим голосом:
— Потому что я плохой.
— Правильно, – Джеймс выглядел довольным; жестокая улыбка играла на его губах. – Ты был плохим, поэтому у меня просто нет другого выбора, кроме как наказать тебя. Ты понял?
Я кивнул, затем вспомнил то, что произошло в прошлый раз, когда я ответил ему подобным образом, и поспешил исправиться:
— Да.
— Очень хорошо, – голос Джеймса звучал почти дружелюбно. В следующее мгновение улыбка исчезла с его лица, и оно стало холодным, как лёд. – Теперь вставай и иди к кровати.
Во рту у меня пересохло, и когда я посмотрел на него, почувствовал огромный комок в горле.
— Нет... – умоляюще сказал я, покачав головой.
Джеймс опасно прищурился.
— Что ты только что сказал?
Сглотнув, я заставил себя посмотреть ему прямо в глаза.
— Нет, пожалуйста, я не хочу... – ещё один удар заставил мою голову дёрнуться и врезаться в стену позади меня, и на меня нашла волна головокружения. Хоть всё передо мной стало немного размытым, я всё ещё мог видеть яростное выражение на лице моего отчима.
— Ты не можешь говорить, если я тебе этого не велю, понятно? – он не стал ждать ответа и продолжил. – Я сказал, подойди к кровати, – неожиданно мужчина повернул голову и посмотрел через плечо, негромко говоря с кем-то в дверях. – Спускайся обратно, Элизабет. Я приду к тебе, как только закончу здесь.
Я поднял глаза, молча умоляя мою мать остаться. Я знал, что она в курсе того, что делал её муж почти каждый вечер, перед тем как ложился с ней в постель. Какая-то часть меня хотела, чтобы она этого не знала; ее безразличие заставляло меня чувствовать себя ещё хуже. Потому что оно доказывало, что всё, что говорил Джеймс, было правдой, и я заслужил подобное обращение. В противном случае, моя мама никогда бы не позволила этого. На секунду я закрыл глаза, не желая смотреть, как она развернётся и уйдёт. Когда я снова открыл глаза, в дверях никого не было.

Я проснулся, задыхаясь, и пока выпрямившись сидел в постели, мои глаза дико метались по комнате. Прошло несколько минут, прежде чем мой мозг, наконец, осознал, что я в безопасности, и что то был лишь плохой сон. На какое-то время я снова оказался в своей комнате, в Чикаго, и в который раз переживал свой самый худший кошмар.

За эти годы я привык к кошмарам, преследующим меня почти каждую ночь, но от этого было не легче. Со злостью вытерев пот со своего лица, я ждал, когда успокоиться моё сердце, начав биться в нормальном ритме. Затем я встал и на дрожащих ногах медленно подошёл к двери, прислушиваясь к любым проявлениям жизни с другой стороны.

Но, к моему большому облегчению, дом, казалось, был тих. Иногда, когда я утром спускался вниз, Карлайл смотрел на меня с сочувствием, и я понимал, что он, должно быть слышал, как я стонал и ворочался ночью на кровати.
 Ебать, я ненавидел, когда он смотрел на меня так. 

Зная по опыту, что сегодня ночью больше не усну, я тихо открыл дверь и остановился, чтобы ещё раз послушать. Только тогда я быстро прошёл по коридору и спустился вниз по лестнице. Добравшись до гостиной, я плюхнулся на диван и выдохнул воздух, который задержал.

Я нашел пульт от телевизора, включил его и сразу же отключил звук. Затем я попытался заставить себя сосредоточиться на каком-то малобюджетном фильме ужасов, мне было всё равно, главное чтобы это отвлекло меня от моих мыслей.

Вдруг я услышал шум и мгновенно напрягся. На лестнице стояла Белла, глаза её расширились, и, судя по выражению её лица, она была так же поражена моим присутствием, как и я её. Она сделала неуверенный шаг вперёд и затем остановилась, очевидно не зная, что ей дальше делать.

— Я разбудил тебя, да? – пробормотал я, слишком смущённый, чтобы даже попытаться скрыть враждебность в голосе.
Она казалась удивлённой, и при ответе её голос немного дрожал.
— Нет, я... – её рука вцепилась в перила лестницы. – Я просто не могла уснуть и поэтому подумала... – она опустила взгляд к полу. – Не обращай внимания, я просто вернусь наверх. Я не хотела беспокоить тебя.

По какой-то причине, её слова заставили меня запаниковать, и я понял, что не хочу, чтобы она уходила. С облегчением я отметил, что она, казалось, отошла от того, что ранее заставило её так разволноваться.
— Всё в порядке, – пробормотал я, молясь, чтобы она не услышала отчаяние в моём голосе. – Я тоже не мог уснуть. Ты можешь остаться, если хочешь.

Понятно. Кошмар, должно быть, повредил мой мозг.

— Гм, ладно. Спасибо, – Белла казалась неуверенной, но, немного поколебавшись, медленно подошла к дивану и села, к счастью, так далеко от меня, как это только возможно. После того, как я не сделал никаких попыток начать разговор, она посмотрела на меня. – Так, что же ты смотришь?

 — А? – я нахмурился и переключил внимание на экран телевизора. За истеричной блондинкой, похожей на проститутку гнался высокий ублюдок в хоккейной маске и с топором в руках. Я пожал плечами. – Ебать, я и сам не знаю. 

Белла понимающе кивнула и глубоко вздохнула.
— Послушай, прости меня за то, что произошло раньше.
Забыв об осторожности, я повернулся и недоверчиво на неё посмотрел.
— Что?

Она покраснела, и я мог сказать, что слова давались ей с трудом. И я имел к этому отношение.
— Раньше, на кухне. Когда я... – её голос затих, и она так и не закончила предложение. Она и не должна была, потому что я понимал, что она имела в виду. Единственное, чего я не понимал, почему она извиняется.

— Чёрт, почему ты извиняешься? – слова вырвались из меня прежде, чем я понял, что говорю, и когда я продолжил, мой голос стал немного более мягким. – Послушай, я не совсем понял, что я сделал, но...

— Нет, – Белла прервала меня, нервно заламывая руки. – Чтобы ни сказала Розали, это была не твоя вина. Я просто... – она сглотнула. – Иногда у меня бывают очень сильные головные боли. Это... врачи не могут найти этому какое-нибудь физическое объяснение, так что я думаю... – из неё вырвался странный звук, и я не мог сказать, было ли это похоже на смех или на рыдание, – думаю, всё дело в моей голове. В буквальном смысле, – она закатила глаза.

Я вздохнул.
— Ты не должна рассказывать мне всё это. Это не моё грёбаное дело.
— Всё в порядке, я не... – она остановилась и быстро отвела взгляд. – Я имею в виду, ты, вероятно, не хочешь ничего слышать о моих мелких проблемах. Забудь об этом.

И я снова почувствовал себя козлом. Ну почему я не мог сделать что-то хорошее, хотя бы для разнообразия?
— Ты можешь рассказать мне, если хочешь, – услышал я свой голос. – Я не возражаю, – и я понял, что на самом деле хотел именно этого. Хотя, должен признать, мои мотивы были отнюдь не бескорыстны. Я пришёл к выводу, что, слушая голос Беллы, я довольно хорошо отвлекался от своих "мелких проблем".

Какое-то мгновение Белла просто молчала.
— Ты уверен? – я только кивнул, неожиданно перестав доверять своему голосу. Она смотрела на меня, явно пытаясь понять, был ли я на самом деле искренен. Затем она согласно кивнула, и я понял, что должно быть, прошёл тест. – Хорошо. Я жила в Фениксе с моей мамой и её мужем.
— Почему ты переехала в Форкс? – спросил я.

Я понимал, что нужно просто дать ей рассказать эту историю в её собственном темпе, но ничего не мог с собой поделать; мне было любопытно. И, если честно, я хотел, чтобы наш разговор длился как можно дольше. Это было странное чувство, ведь раньше я никогда не разговаривал с другими людьми. Но, почему-то я уже начал задумываться на тем, что, возможно, Белла другая, что она отличается от большинства людей. Мне казалось, что так оно и было.

Только я не знал, хорошо это или плохо.

Белла POV

Когда я увидела сидящего на диване Эдварда, мой инстинкт сказал мне, чтобы я немедленно развернулась и побежала обратно наверх. Но я колебалась. Я всё ещё была ужасно смущена тем, что произошло на кухне, а часть меня не могла вынести и мысли, что он самом деле поверил Розали и думал, что имеет какое-то отношение к моему срыву.

И тогда он сказал мне, что я могу остаться. Хоть это и звучало достаточно небрежно, как будто на самом деле ему было все равно, что-то в его голосе заставило меня подозревать, что всё совсем не так. Когда я подошла ближе и посмотрела на его лицо, это ощущение только усилилось. Он был бледнее, чем обычно, с тёмными кругами под глазами, и я поняла, что он не шутил, когда сказал, что не мог уснуть.

Он выглядел так, словно не спал неделю.

Мои мысли снова вернулись к Элис и её словам о том, что Эдвард не плохой человек. Она не говорила этого вслух, но я не настолько глупа. Должно быть, что-то случилось с ним, что-то плохое, и именно поэтому, когда ему было одиннадцать лет, он стал жить с Калленами. Это было шесть лет назад, но очевидно, что он всё ещё не доверял другим людям настолько, чтобы впустить их в свою жизнь.

"Однажды я услышала, как папа говорил маме, что случай Эдварда один из самых худших, какие он когда-либо видел. А видел он их много".

Я всё ещё не была уверена, что было за этими словами, но у меня были подозрения, и, думая о них, я чувствовала боль в желудке. Должно быть, кто-то причинил ему боль, ужасную боль, иначе Эдвард не оказался бы в больнице с Карлайлом. Нет, вопрос не состоял в том, причинили ли ему боль в прошлом; вопрос состоял в том, как именно.

И часть меня боялась это узнать.

Когда я нерешительно подошла к дивану и села, перед этим убедившись, что между нами была некоторая дистанция, я ждала, что он скажет ещё что-нибудь. Но он молчал, рассеянно глядя перед собой, и тут я не выдержала и прервала это молчание. Я выпалила первое, что пришло мне на ум.

— Так, что же ты смотришь?
 — А? – Эдвард, похоже, на мгновение смутился, потом повернулся и посмотрел на телевизор. Наконец, он пожал плечами. – Ебать, я и сам не знаю. 
Ладно, нужно найти что-то ещё, о чём можно поговорить. Думай, Белла!

Я отчаянно пыталась что-нибудь придумать, но на ум ничего не приходило. Поэтому я глубоко вздохнула.
— Послушай, прости меня за то, что произошло раньше.
Это привлекло его внимание. Он уставился на меня.
— Что?

Просто супер! Он собирается заставить меня сказать это. Я почувствовала, как покраснели мои щёки.
— Раньше, на кухне. Когда я... – я опустила глаза.
— Чёрт, почему ты извиняешься? – казалось, он разозлился, и я сглотнула. Затем он продолжил, его голос был немного спокойней, но всё ещё холоден. – Послушай, я не совсем понял, что я сделал, но...

Именно тогда я перебила его и сказала правду, что случившееся не имеет с ним ничего общего. Когда он снова заговорил, я поняла, что должно быть я сморозила чушь, потому что казалось, ему было скучно.

— Ты не должна рассказывать мне всё это. Это не моё грёбаное дело, – конечно, ему неинтересно слушать мою жалкую историю. Я почувствовала жжение, когда на глазах начали накапливаться слёзы. Эдвард, должно быть, увидел боль на моём лице, потому что его голос смягчился, и он поспешил добавить. – Ты можешь рассказать мне, если хочешь. Я не возражаю.

Мне совсем не нужна была его жалость, и только я хотела ему это сказать, когда поняла, что на самом деле он сейчас прилагал огромные усилия. По словам Элис, Эдвард не разговаривал с другими людьми. Но вот он, предлагал выслушать меня. Жалость это была или нет, мне уже было всё равно. Как я могла его отвергнуть?

Поэтому я открыла рот и начала:
— Хорошо. Я жила в Фениксе с моей мамой и её мужем.
— Почему ты переехала в Форкс? – спросил он. Это прозвучало так, как будто он самом деле хотел это знать.

Так же как и раньше, рассказать Эдварду о случившемся, казалось, совершенно естественной вещью. Я только молилась, чтобы не закончилось действие обезболивающих; последнее, что я хотела, чтобы Эдвард стал свидетелем ещё одного из моих безумных приступов.

— Ну, – начала я неуверенно. – Кое-что случилось, и я просто не могла больше оставаться, – Эдвард ничего не ответил, просто ждал, пока я продолжу. Я вздохнула. – Моя мама. Она умерла, – ну вот; я сказала это. По крайней мере, до сих пор никакой ослепительной боли.
— О, – казалось, Эдварду было неловко, как будто он не знал, что сказать. Когда он пытался найти слова, я чувствовала на себе его взгляд. – Мне очень жаль.

— Спасибо, – я пожала плечами. Это была обычная реакция, которую я получала, когда рассказывала людям о своей маме. Неловкость и принудительное сочувствие. Я даже не знаю, что из этого бесило меня больше всего. Прерывисто вздохнув, я продолжила. – Однажды я вернулась из школы, и увидела, что на подъездной дорожке стоит машина "скорой помощи". Я бросилась внутрь...

Я влетела через входную дверь, не в силах сдержать панику в своем голосе.
— Мама! Фил! Где вы? Почему здесь "скорая помощь"?
— Белла? – неровный голос Фила донёсся из гостиной. – Не ходи сюда, Белла, оставайся там!
Конечно, я проигнорировала его слова и ворвалась в комнату. Я потрачу оставшуюся часть своей жизни, жалея, что не послушала его тогда. Потому что то, что я увидела, будет преследовать меня вечно.
Два санитара сидели на корточках возле безжизненного тела моей матери. Один из них встал и подошёл к носилкам. Я повернулась к Филу и уставилась на него с открытым от шока ртом. Он смотрел на меня, и на его лице я видела следы слёз.
Я услышала странный звук, и снова повернулась к санитару с носилками. Он только что выкатил большой чёрный пластиковый мешок.
Стон вырвался из моего горла.
— Мама?

Когда я начала говорить, моя нижняя губа дрожала, но глаза были сухи. Я бы не стала, просто не могла снова плакать перед Эдвардом Калленом. Когда я, наконец, осмелилась бросить взгляд в его сторону, я заметила, что он придвинулся ближе ко мне. Его левая рука нависла над моей рукой, как будто он собирался как-то утешить меня.

Но потом я увидела, как он напрягся и быстро отдёрнул свою руку. Мне вдруг так захотелось плакать, как никогда раньше. Я не могла объяснить, почему я чувствовала себя так, но похоже было на то, как будто всё моё тело хотело, чтобы он коснулся меня, и неважно жалел он меня или нет. Я не могла сказать ему то, что думаю, поэтому я только глубоко вздохнула и мысленно сосчитала до десяти, избегая снова смотреть на него.

У меня было тревожное ощущение, что если он посмотрит мне в глаза, то увидит там мою душу. И мне казалось, что ни один из нас не готов к этому.
— Гм, Белла? – я замерла, услышав голос Эдварда, потому что не ожидала, что он заговорит. Взглянув на него, я вопросительно приподняла бровь, молча давая разрешение продолжать. Он заколебался на мгновение. – Что случилось с твоей рукой?

Я нахмурилась, но подумала, что, так как я уже достаточно много ему рассказала, то могу поделиться и остальным.
— Это был Фил. Мой отчим. Он... – мой голос замер, когда я услышала, как Эдвард тихо вздохнул. Я посмотрела на него и увидела, что он в ужасе смотрит на меня. Его и без того бледное лицо теперь было белое, словно полотно.

— Эдвард? – его реакция меня больше чем обеспокоила, и я не могла не вздрогнуть. Он выглядел так, словно только что увидел приведение. Я нервно сглотнула. – Что случилось?

Но он больше не смотрел на меня. На самом деле, подозреваю, он даже не осознавал моего присутствия. Его глаза были закрыты, а руки сжаты в кулаки. Качая головой, он снова и снова что-то бормотал. Я наклонилась поближе и мне, наконец, удалось разобрать слова:
— Господи, не она, тоже. Не она, не она, не она...