— Не уходи, – взмолился я, зная, что это бессмысленно, но всё же отчаянно желая, чтобы на этот раз мама не оставила меня. Конечно, она не стала меня слушать и ушла, даже не потрудившись бросить взгляд в мою сторону, и я остался один. Или нет? Я никогда не мог знать наверняка.

В комнате было очень темно, и хоть я понимал, что это, наверное, хорошо, ведь так ему намного сложнее отыскать меня, тьма всё равно пугала. В этот момент я услышал позади себя шум и, стараясь не издавать ни звука и каким-то образом сдержав стон, я сполз на пол и спрятался в тёмном углу комнаты.

Прятаться было бессмысленно, я это знал, потому что он всегда меня находил , но я не мог справиться с подступившим ужасом. Я боялся боли, но более того, я боялся отсутствия контроля, ощущения полнейшей беззащитности и беспомощности. Как только на мне оказывались его руки, мне оставалось только уповать на его милость и ждать, когда он решит, что я достаточно настрадался – на данный момент.

— Эдвард? Где ты, сынок? Я не смогу помочь тебе, если ты не будешь со мной разговаривать, – это голос Карлайла, доносившийся из коридора возле моей комнаты. Я почувствовал облегчение и надежду, и уже открыл было рот, но уловив движение рядом с собой, остановился и замер, не смея ответить и тем самым обнаружить себя.

Он был рядом. Он всегда был рядом, просто ждал подходящего момента.

— Если ты выйдешь сейчас, то на этот раз я буду добр к тебе, – сказал мне Джеймс низким, почти добрым голосом, но он меня не обманул. Я знал, что это ложь, потому что никогда он не проявлял по отношению ко мне доброту. И он понимал, что я это знал – он просто насмехался надо мной, играл. Для него всё это было игрой, теперь я это осознавал.

И теперь я не сомневался, что на самом деле это не имело никакого значения. Провинился я или нет – он всё равно бы меня наказал. Потому что именно это он всегда делал. Если я вёл себя плохо, он причинял мне боль. Если за мной не числилось никаких проступков, он всё равно причинял мне боль, говоря, что я плохой и это заслужил. И я ему верил.

— В доме нет никакой еды, – стоя ко мне спиной и пытаясь найти что-нибудь в холодильнике, пробормотал Эммет. Затем бросил на меня взгляд через плечо. – Давай поиграем в видеоигры. Мне скучно.

— Эммет? – прохрипел я, мигнув от удивления. Я в тревоге осмотрелся по сторонам, но Джеймса нигде видно не было. – Что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу, – был его умный ответ. Он закрыл холодильник и повернулся ко мне. – Почему ты прячешься? Знаешь, так будет только хуже.

Он был прав. Но я не смел выйти из своего укрытия только потому, что Джеймс, казалось, куда-то исчез. Мне никогда так не везло.

— Он всё ещё где-то здесь, – прошептал я, не желая ничего более чем встать и убежать, но оказалось, что я не могу двигаться. – Ты его видишь?

Держа в руках огромный кусок пиццы, Эммет покачал головой.

— Здесь только ты и я.

— Последнее предупреждение, мальчик, – протянул Джеймс и я вздрогнул, почувствовав на своей шее его дыхание. – Встань и повернись лицом к стене.

Эммет продолжал есть.

— Пожалуйста, не причиняй мне боль.

— Ты знаешь, почему я это делаю, – угрожающе сказал мне Джеймс. – Я хочу услышать, как ты это скажешь.

— Не говори этого, – взмолилась Элис. Она смотрела на меня через всю комнату и по её лицу текли слёзы. – Я не виню тебя, Эдвард. Я хочу, чтобы ты доверял мне. Я могу к тебе прикоснуться?

Глядя на неё расширившимися глазами, я кивнул, и немного поколебавшись, протянул к ней свою руку, молча умоляя её спасти меня. Но она не сдвинулась с места и не сделала никакой попытки подойти.

— Элис? – в замешательстве спросил я.

Она ушла.

— Мы хотели помочь тебе, Эдвард, на самом деле хотели, – вздохнула Эсме и словно сожалея, продолжила. – Мне очень жаль, милый. Мы пытались, но ты нам не позволял. Это не в наших силах.

Я зажмурился, понимая, что когда снова открою глаза, Эсме уже уйдёт. И я оказался прав. Джеймс усмехнулся, его глаза были холодны как лёд.

— Белла… – всхлипнул я, мои глаза отчаянно пытались найти единственного человека, которому я доверил свою жизнь и который обещал, что никогда не оставит меня.

— О, разве ты не знаешь? – Джеймс схватил меня за руку, потянув за неё, поднял на ноги и толкнул к стене. Приблизив ко мне своё лицо, он практически выплюнул следующие слова:

— Она не вернётся!

Вздрогнув, я проснулся; немой крик застрял в горле.

ОоО

— Ты выглядишь так, будто у тебя была бурная ночь, – с сочувствием заявил Карлайл, когда на следующее утро я спустился вниз. Я лишь хмыкнул в ответ. Он бросил взгляд на часы. – У меня ещё есть время. Хочешь поговорить об этом?

— Не особо, – сев на стул, пробормотал я. Сказать по правде, я чувствовал себя дерьмово и если бы не тот факт, что я не хотел снова заснуть, я бы с удовольствием провалялся целый день в постели. Сон обычно несёт с собой сновидения, а я не хотел рисковать и снова мучиться от кошмаров.

Чёрт, я всё ещё не мог отойти от последнего. Простые воспоминания о нём заставили меня вздрогнуть.

Карлайл задумчиво посмотрел на меня.

— Если ты беспокоишься о завтрашнем дне…

— Тогда что, ты отменишь всё это? – вкинув бровь, перебил его я. Он открыл рот, затем снова закрыл, и я закатил глаза. – Я так не думаю.

Карлайл вздохнул.

— Ты же знаешь, если бы я мог, то сделал это, – я ничего не ответил. Он немного поколебался. – Эдвард, я знаю, что тебе сейчас нелегко. Белла уехала и ещё этот визит Виктории. Просто помни, что ты не одинок. Я хочу помочь тебе, но не смогу этого сделать, если ты не будешь со мной разговаривать.

Услышав его слова, я замер, а затем резко повернулся в его сторону. Моё сердце начало биться в бешеном ритме, когда я вспомнил, что в моём кошмаре он сказал почти то же самое.

— Чёрт, что ты имеешь в виду? – спросил я, с отвращением заметив, как дрожит мой голос.

Он выглядел удивлённым.

— Я имел в виду именно то, что сказал, Эдвард. Если ты не скажешь мне, что тебя беспокоит, я не смогу облегчить для тебя эту ситуацию. Если ты не хочешь говорить об этом, то, по крайней мере, скажи, что я должен делать и что тебе нужно.

Сглотнув, я покачал головой.

— Я и сам не знаю, что мне нужно.

Белла, тихо прошептал настырный голосок у меня в голосе. Но Белла далеко.

Услышав в своём подсознании отчётливый голос Джеймса, словно он был в этой же комнате, я почувствовал, как по спине побежали мурашки. Дико озираясь по сторонам, я остановил свой взгляд на Карлайле и заметил обеспокоенное выражение его лица.

— Блядь, я схожу с ума, – пробормотал я, глядя на свои руки. Они очень сильно дрожали.

— Всё будет хорошо, – сказал Карлайл, положив свою руку на мою и я осознал, что немного расслабился.

Я поднял голову и наши глаза встретились. Он спокойно смотрел на меня.

— Как хорошо ты воспринимаешь мои прикосновения, – я смотрел на его руку, всё ещё лежащую на моей, и понимал, что это, как ни странно, меня завораживает. Карлайл прочистил горло. – Ты, наверное, этого не помнишь, но когда мы впервые встретились – в Чикагской больнице – мои прикосновения успокаивали тебя.

Видимо заметив моё шокированное выражение, он пояснил:

— Когда тебя привезли, ты только пришёл в себя, и в течение первых нескольких дней, почти всё время был без сознания. Ты знаешь, что большую часть времени я сидел рядом с тобой? – я кивнул. На самом деле я этого не помнил, но мне много рассказывали об этом, я не видел причин сомневаться.

Он продолжил немного изменившимся голосом.

— Даже без сознания, когда кто-то входил в больничную палату, ты всё время был напряжён, словно на каком-то уровне ожидал приближающуюся угрозу. Я постоянно разговаривал с тобой, стараясь уверить, что ты в безопасности, и видимо ты привык к моему голосу, потому что когда я заходил, ты оставался спокойным.

Я смотрел на него, широко раскрыв глаза.

— Я этого не знал.

Он грустно улыбнулся.

— Ты и не мог. Я никогда тебе этого не говорил, и сомневаюсь, что об этом знал кто-то ещё. Поскольку ты почти всё время спал и, учитывая всё то, что тебе пришлось пережить, я понял, я быстро пришёл к выводу, что ты страдаешь от ужасных кошмаров. Вскоре я в этом не сомневался и даже мог точно сказать, когда твои бесы мучили тебя.

Ожидая, когда он продолжит, я молчал. Всё это стало для меня новостью, и я не знал, как мне реагировать. Я не любил говорить о чём-то, связанным с моим пребыванием в больнице – я почти ничего не помнил, а те несколько смутных воспоминаний, которые у меня остались, были далеки от приятных.

Но всё же ему удалось разжечь моё любопытство. Пытаясь подготовиться к нелёгким воспоминаниям, я глубоко вздохнул.

— Где моя… мама? – я сглотнул, горло горело и для того, чтобы что-то сказать, мне приходилось стараться изо всех сил. Ощущение было странным и мне оно не нравилось.

Он не спешил отвечать и я боялся, что мой вопрос расстроил его. Только я не мог понять, почему. Наконец он мягко произнёс:

— Я не знаю, сынок. Прости.

Почему он извиняется? Я попытался несколько раз моргнуть, надеясь, что после этого смогу более ясно видеть. Когда мне это не удалось, я решил сдаться и отвернулся.

— Она не придёт, – прошептал я, думая, что он меня не услышит.

Но он услышал.

— Я прослежу, чтобы она это сделала, – сказал он тихим, но всё же уверенным голосом, и я ему поверил. Но покачал головой – совсем небольшое движение, которое вызвало у меня головокружение.

Если она придёт, то приведёт с собой и ЕГО.

— Когда ты начинал волноваться, я клал свою руку тебе на плечо или сжимал ладонь, – продолжил Карлайл, и его голос вернул меня обратно в реальность. – Конечно, поначалу я был очень осторожен, ведь когда тебя только привезли, я стал свидетелем того, как ты реагируешь на прикосновения. Но почему-то мои расслабляли тебя, успокаивали.

— Я не помню, – пробормотал я, чувствуя себя довольно глупо. – Прости.

— Не извиняйся, – он вздохнул. – К сожалению, мои прикосновения не имели такого же эффекта, когда ты просыпался.

Я хотел спросить почему, но подозревал, что на это у него не было ответа. Может именно поэтому я всегда – на каком-то подсознательном уровне – рядом с Карлайлом чувствовал себя более комфортно, чем с каким-либо другим мужчиной, хотя по-прежнему не позволял ему подходить слишком близко. Ну, во всяком случае, до недавнего времени.

Возможно, также по этой причине я не особо переживал, когда он впервые сообщил мне, что я поеду к нему домой. Теперь всё это обретало смысл.

— Эдвард, я хочу кое-что обсудить с тобой, – я повернулся в его сторону, наблюдая за ним и чувствуя, как замирает что-то в центре моего живота. Я сделал что-то не так? В моей груди бешено забилось сердце. ОН приехал за мной? До сих пор я даже ничего не слышал о нём, но это не значит, что он обо мне забыл.

Видимо почувствовав моё возросшее беспокойство, Карлайл в успокаивающем жесте поднял руку.

— Всё хорошо, не волнуйся. Твои физические травмы исцеляются довольно быстро, и тебе больше нет необходимости оставаться в больнице. Но мы должны поговорить о том, что тебя ждёт дальше.

Услышав его слова, я ощутил ужас. Мне безумно не нравилось находиться в больнице, но мысль о том, что придётся вернуться домой, пугала ещё больше. И как бы я не пытался оставаться сильным, всё равно не смог сдержать слёзы и в страхе зарыдал. Я вздрогнул, почувствовав, как просела кровать и Карлайл сел рядом со мной, к счастью оставив между нами небольшое расстояние.

— Всё хорошо, сынок, тебе не придётся туда возвращаться. Успокойся и позволь мне всё объяснить, – он говорил так искренне, что я немного расслабился. Смущённый своим эмоциональным всплеском, я быстро вытер глаза.

Кроме того слёзы и страх всегда вели к наказанию. Я почувствовал, что снова напряжён.

— На днях я уже рассказывал тебе о своей жене Эсме, – продолжил он, его голос нёс спокойствие и умиротворение. – Она сегодня здесь и очень хочет встретиться с тобой. Думаю, она тебе понравится – моя жена очень добрая женщина, – немного помолчав, он добавил:

— Мы с Эсме надеемся, что ты захочешь жить с нами в Форксе.

— Вы… – неуверенно начал я, но слова словно застряли в горле. Мне отчаянно хотелось спросить кое о чём, но в то же время я боялся услышать ответ. Карлайл терпеливо смотрел на меня, словно был готов ждать всю жизнь, когда я наберусь достаточно мужества и закончу фразу. Я глубоко вздохнул и начал снова:

— Вы когда-нибудь пожалели…?

— Никогда, – твёрдо заявил он, и уверенность в его голосе не оставила места для сомнений. – Мы ни разу, даже на секунду не пожалели о том, что взяли тебя к себе, Эдвард, – он смотрел мне прямо в глаза и я понял, что он говорит правду. Я выдохнул воздух, который задержал в лёгких, встал и, не доверяя своему голосу, просто кивнул.

После нашего разговора я на самом деле почувствовал себя немного лучше, и остаток утра прошёл довольно быстро. После завтрака я позвонил Белле и с облегчением отметил, что её голос звучал уже не так расстроенно, хоть и слышались ещё грустные нотки, особенно когда она сказала мне, что после обеда они с Филом начнут разбирать вещи её мамы. Я хотел оказаться с ней рядом и помочь.

Я чуть не рассказал Белле о предстоящей ужасной встрече с миссис Мейсен, но в последнюю секунду передумал. Ей хватало своих проблем, и сказать по правде, я совсем не хотел об этом говорить. Белла бы, без сомнения, попыталась заставить меня почувствовать себя лучше, но я просто не представлял, насколько в данный момент это возможно.

Прежде чем закончить разговор, Белла сказала, что любит меня и, услышав эти слова, я почувствовал, как моё сердце пропустило удар. Ей нужно только вернуться домой, и всё в этом мире станет правильно.

Ладно, не совсем так. Мне нужно было ещё как-то пережить завтрашний день. Чем больше я думал об этом, тем больше переживал, и всё чаще вспоминал, как я впервые встретился с Викторией Мейсен, спустя три месяца после того как переехал к Калленам.

— Мы будем рядом, сынок, – заверил меня Карлайл, и Эсме согласно кивнула. – Просто помни, всё, что тебе нужно сделать, это попытаться ответить на её вопросы и если ты почувствуешь себя неуютно, просто приди и позови нас. Ты понял?

Я кивнул, только для того чтобы успокоить его, понимая, что как бы некомфортно мне не было с этой женщиной, звать я никого не буду. Я никогда ни о чём не просил - просто не имел на это право. Карлайл мог продолжать называть меня «сынок», но я не его сын, и никогда им не буду.

— Итак, Эдвард… – женщина – миссис Мейсен – пристально наблюдала за мной и, испытав дискомфорт, я вжался в диван. Её рыжие волосы напоминали огонь, а голос казался слишком громким. Она вызывала страх, и у меня возникло чувство, что она это заметила – и ей это нравилось. – Как Каллены относятся к тебе?

— Хорошо, – пробормотал я, стараясь не поднимать голову и надеясь, что этот ответ удовлетворит её. Но её шумный вздох дал мне понять, что это не так.

— Не мог бы ты рассказать немного подробнее? – спросила она, хотя в тоне её голоса никакого вопроса не чувствовалось.

Я сглотнул, не понимая, что именно она хочет услышать. Как-то раз я случайно подслушал разговор Карлайла и Эсме и узнал, что эта женщина имела власть решать, позволено ли мне и дальше оставаться в этом доме, и я был просто в ужасе, боясь сказать или сделать что-то такое, что могло дать ей повод отослать меня обратно.

— Они относятся ко мне очень хорошо, – прошептал я дрожащим голосом, ненавидя тот факт, что мне приходится сидеть здесь и разговаривать с этой абсолютно незнакомой мне женщиной, и в то же время, боясь того, что может случиться, если я не буду этого делать. Но я сказал правду, и Каллены на самом деле относились ко мне очень хорошо, хотя я не собирался расслабляться и думать, что так будет всегда.

Каждый день, каждая секунда могла стать последней, когда они бы поняли, что с них хватит, и я не стою таких проблем. Тогда что случится со мной?

— Как я понимаю, ты тоже ведёшь себя хорошо? – уголок её рта дёрнулся.

Я почувствовал, как сжалось моё горло, и в тревоге поднял на неё свой взгляд. Что мне на это ответить? Я знал, что я плохой, ведь мне твердили об этом каждый день, в течение очень многих лет, но мне казалось, что признавшись в этом, я приведу её в бешенство.

Я молчал и, заметив, как она вопросительно вскинула бровь, почувствовал нарастающую панику. Понимая, что не смогу с этим справиться, я не сдержался и сдавленно всхлипнул. Я хотел убежать, но не мог заставить себя сдвинуться с места. В тот момент я не мог даже дышать. Моё тело дрожало, и перед глазами всё начало расплываться.

А потом вдруг стало темно.

Я давно уже понял, что Каллены на самом деле считают меня частью своей семьи, и больше не боялся того, что они отошлют меня обратно в Чикаго, если я не смогу правильно ответить на вопросы миссис Мейсен. Но это не значит, что рядом с ней я чувствовал себя комфортно. Она всё ещё заставляла меня почувствовать себя неполноценным, бессильным. Не на своём месте.

Каждый раз, когда я видел её, я возвращался в тот первый день; каждый раз, когда я должен был говорить с ней, я снова становился перепуганным мальчиком, который понятия не имеет что делать и чего ожидать. Я ненавидел всё это.

Но у меня не оставалось другого выбора, кроме как завтра, в это же время, снова через всё это пройти.