— Фил! – крикнула я, бегом спускаясь по лестнице и молясь, чтобы не упасть, в одной руке держа сумку, а в другой сжимая свой телефон. Как только я оказалась у подножия лестницы, он появился в дверях. – Мне срочно нужно в аэропорт, – слегка запыхавшись, объяснила я. – Я должна уехать домой.

— Что? – его взгляд задержался на моей сумке, а затем вернулся ко мне. – Белла, твой самолёт вылетает в шесть.

— Знаю, – я еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. – Вот почему мне нужно поменять билет на более ранний рейс. Кое-что произошло и мне нужно вернуться домой как можно скорее.

Услышав это, на лице Фила отразилось беспокойство.

— Что случилось? С Чарли всё в порядке?

— Да, у Чарли всё хорошо, – я раздражённо махнула рукой, чувствуя, что впустую трачу своё время. – Пожалуйста, Фил, мне, правда, нужно ехать.

— Белла, ты ведёшь себя бессмысленно, – он смотрел на меня с недоумением. – Что же такого важного произошло, что ты не можешь подождать до вечера?

Пытаясь сдержать слёзы, я прикусила губу.

— Во мне нуждается мой парень.

Он скептически выгнул бровь, но затем, видимо увидев что-то в моих глазах, понял, что я говорю серьёзно, и тяжело вздохнув, почесал затылок.

— Хорошо, дай мне время включить свой ноутбук. Наверное, будет проще забронировать билет в интернете - если, конечно, таковые имеются. Но, Белла, я бы сильно не надеялся.

Опасаясь, что он прав, я чуть не заплакала от облегчения, когда спустя десять минут, Фил оторвал взгляд от своего компьютера.

— Тебе повезло, есть самолёт, который вылетает в два и, похоже, там ещё осталось несколько свободных мест. Хочешь, чтобы я заказал для тебя билет? – я нетерпеливо кивнула, и он нажал несколько кнопок. – Готово.

Я резко выдохнула – похоже, я на самом деле этим вечером могла вернуться к Эдварду. Мне оставалось только позвонить Чарли, сообщить ему, что планы изменились и попросить его забрать меня из Порт-Анджелеса. Посмотрев на Фила, я неуверенно улыбнулась.

— Спасибо, Фил. Ты даже не представляешь, как это много значит для меня.

После того, как проговорившись, Элис упомянула о Виктории, я поняла, что не могу ждать до утра – Эдвард нуждался во мне прямо сейчас. Элис пыталась уверить меня, что спешить некуда, что с Эдвардом всё будет прекрасно, ведь он уже не раз имел дело с Викторией и знал, чего ему ожидать, но всё же ей не далось успокоить меня. Конечно, у него не будет «всё прекрасно», если он вынужден встретиться с кем-то из своего прошлого.

Ладно, технически Виктория не была частью его прошлого, ведь появилась в его жизни после того, как он начал жить с Калленами, но всё же… После того как Элис сообщила, что социальный работник находится у них в доме, она отказалась что-либо ещё говорить, сказав только, что за подробностями мне лучше обратиться к Эдварду и я понимала, что не могу её винить.

Но моё беспокойство не прошло. Теперь всё обрело смысл, и я поняла, почему, когда мы разговаривали в последний раз, Эдвард казался таким расстроенным. Я не понимала только, почему он не рассказал мне правду. Если только…

Я чуть не застонала, когда вспомнила, как Эдвард сказал, что не хочет меня расстраивать. Так вот в чём причина? Он держал всё в себе, пытаясь избавить меня от переживаний? Я почувствовала комок в горле, а сердце, казалось, разрывалось на части. Как он не мог понять, что я сделаю всё, стараясь облегчить его боль? Нам действительно срочно нужно было поговорить.

Голос Фила прервал мои мысли.

— Ты готова? Нам лучше поторопиться, – я с замешательством посмотрела на него и он объяснил:

— Белла, твой самолёт вылетает через три часа. Если мы хотим навестить могилу Рене, то нам пора ехать.

— О. Конечно, – моё сердце пропустило удар. Я совсем об этом забыла. Фил бросил на меня сочувствующий взгляд, и я заставила себя улыбнуться. – Тогда поехали. Нам ещё нужно купить цветы, – он кивнул, взял ключи от машины, и мы вышли за дверь.

Сделав короткую остановку возле цветочного магазина, Фил направился прямо на кладбище, находящееся всего в десяти минутах езды от дома. Мы подошли к знакомому могильному камню и какое-то время молча постояли, а затем Фил осторожно прикоснулся к моему плечу и сказал, что подождёт в машине.

Я кивнула, благодарная ему за то, что он предоставил мне немного личного пространства, и опустилась на мягкую траву перед могилой.

— Привет, мама, – прошептала я, почувствовав, как на глаза наворачиваются слёзы и текут по моим щекам, и коснулась холодного камня. Снова начала болеть голова и я с облегчением вздохнула, вспомнив, что взяла таблетки с собой. Но всё же что-то удерживало меня принять их.

Вместо этого я глубоко вздохнула и начала говорить о том, что происходит в моей жизни. В первый раз я пришла сюда спустя несколько дней после похорон и в течение многих часов просто сидела в тишине. Мне казалось странным и неестественным разговаривать с камнем, но теперь не покидало чувство, что моя мама где-то рядом и всё слышит.

Это было очень приятное ощущение, и немного позже я поняла, что моя головная боль прекратилась. Маленький пузырёк с таблетками остался в кармане нетронутым.

По какой-то причине мне не казалось странным или неловким рассказать маме о себе и Эдварде. Я призналась ей, как много он значит для меня, как я скучаю по нему и что я уверена, они с Эдвардом очень понравились бы друг другу, была б у них возможность встретиться лицом к лицу.

— Я вернусь, мама, – пообещала я, когда, наконец, поднялась на ноги и стала отряхивать свою одежду. – И когда-нибудь я постараюсь привести сюда Эдварда, – я всей душой надеялась, что придёт время, когда Эдвард победит свой страх и перестанет избегать людных мест, по крайней мере, настолько, что сможет сесть на самолёт. Перед нами был целый мир, и мне очень хотелось, чтобы у нас двоих появился шанс его увидеть.

Я всегда мечтала побывать в Венеции.

Вернувшись к машине, я спросила Фила, не будет ли он возражать, если обратно я пойду пешком, вместо того, чтобы ехать с ним. До вылета самолёта оставалось ещё полтора часа, моя сумка была собрана и лежала в багажнике. Чтобы дойти до дома мне потребовалось бы не более получаса, и честно говоря, мне нужно было какое-то время, чтобы прояснить свои мысли, перед тем как сказать «Прощай» не только Филу, но и всей своей прежней жизни.

К счастью, казалось, Фил меня понял, потому что кивнув, сказал, что мы встретимся дома.

Было приятно просто идти, чувствуя, как тёплый ветерок развевает волосы, а солнце ласкает обнажённую кожу моих рук, но мыслями я продолжала возвращаться к Эдварду. Я уже звонила ему, по крайней мере, раз десять и мои пальцы всё ещё зудели от желания взять телефон и попробовать ещё раз, но разумом я понимала, что Эдвард свяжется со мной, как только будет готов.

Продолжая идти, я пыталась убедить себя, что всё будет хорошо и бессмысленно так переживать, ведь находясь здесь, я всё равно не смогу ничего сделать. Но успокоиться так и не смогла. Я была всего в квартале от дома, когда от тревожных мыслей меня отвлёк знакомый голос, зовущий по имени, и мои глаза в недоумении расширились.

Этого просто не может быть!

Обернувшись, я бросила на Джейкоба раздражённый взгляд.

— Теперь ты преследуешь меня? Почему бы тебе просто не оставить меня в покое?

Почти ожидая одну из его обычных колкостей, я немного удивилась, заметив его смущённый вид.

— Нет, я не преследую тебя. Просто надеялся снова с тобой столкнуться, – я открыла рот, но он перебил меня. – Белла, я знаю, что ты, скорее всего, ненавидишь меня, но я не мог позволить тебе вернуться обратно в Форкс, не увидев снова. Я хочу, чтобы ты знала, я на самом деле сожалею о том, что произошло.

— Ты никогда не изменишься, да? – я на миг закрыла глаза, а когда снова заговорила, удивилась тому, что мой голос звучал почти спокойно. – Кажется, я говорила тебе, чтобы ты не просил больше у меня прощения. Но ты, как всегда, делаешь по-своему. Это по-прежнему всё, что тебе нужно. Тебе нужно вырасти, Джейк и осознать, что таким образом ты не добьёшься желаемого. В жизни всё совсем не так.

Мне хотелось кричать на него, возможно ещё раз ударить или по крайне мере сказать, чтобы он катился ко всем чертям, но вдруг я поняла, что бессмысленно тратить время и силы на споры с ним. Я знала, что для меня важно, а Джейкоб Блэк в этот список больше не входил.

— Я знаю, – пробормотал он, опустив взгляд на свои ноги. – Просто не хочу, чтобы ты продолжала злиться на меня.

— Ты не хочешь… – я покачала головой, изо всех сил стараясь не закатить глаза, потому что он так ничего и не понял. – А как насчёт того, чего хочу я, Джейк? Может, я хочу злиться на тебя, никогда об этом не думал?

— Не надо, – он поднял на меня свой взгляд. – Я не стою таких усилий.

Я потрясённо моргнула, потому что никак этого не ожидала. Конечно, это не значило, что я не согласна.

— Да, ты прав, – пробормотала я. Он посмотрел на меня так, будто я на самом деле задела его чувства, и к моему раздражению, я почувствовала себя немного плохо. – Послушай, – я вздохнула. – Я не испытываю к тебе ненависти, хотя, наверное, должна. Возможно, однажды я смогу простить тебя, но пока я не готова. Если ты не можешь смириться с этим, то, откровенно говоря, мне плевать.

Джейкоб кивнул.

— Это справедливо, – помолчав, он добавил:

— Надеюсь, твой новый парень относится к тебе лучше, чем это делал я. Я искренне тебе этого желаю.

Я подавила желание закатить глаза, потому что не верила ему и думала, что он сказал только то, что, по его мнению, я хотела услышать.

Джейкоб склонил голову набок.

— Ну, тогда, пока. Вероятно, мы больше никогда не увидимся, ведь так? – я уловила грусть в его голосе и подумала, что возможно, он на самом деле сожалел о своих поступках.

— Думаю, нет, – честно сказала ему я. Немного поколебавшись, я добавила: — Ну, удачи тебе.

— Тебе тоже, Белла, – уголок его рта дёрнулся, и на лице появилась знакомая ухмылка. – Обещаю, что на этот раз не буду пытаться поцеловать тебя. Не хочется, чтобы ты изуродовала моё лицо.

На этот раз я не сдержалась и закатила глаза.

— Прощай, Джейк.

— Прощай, Белла, – повернувшись, я стала уходить от него, зная, что он смотрит мне в след, но, не собираясь оглядываться.

Пришло время возвращаться домой.

Эдвард

Я был грёбаной развалиной. Если последние дни казались плохими, то это ничто, по сравнению с тем, что я чувствовал в понедельник утром – в тот день, которого со страхом ожидал вот уже много недель. Я не спал почти всю ночь, ворочаясь в своей постели, а когда мне всё же удалось уснуть, мой сон никак нельзя было назвать спокойным.

Проснувшись, первым делом я хотел позвонить Белле, но так и не смог заставить себя. Я понимал, что услышав её голос, скорей всего сломаюсь и всё расскажу, потому что не смог бы скрыть свой страх перед визитом Виктории, а я не хотел, чтобы Белла знала, как я на самом деле себя чувствую, ведь был уверен, что это очень сильно расстроит её.

Поэтому я сделал единственное, что пришло мне в голову – просто отключил свой телефон, чувствуя себя при этом последним ублюдком, потому что избегал её как грёбаный трус. Мне оставалось только надеяться, что она поймёт и простит.

За завтраком, когда я отказался есть, так как простая мысль о еде вызывала у меня тошноту, Карлайл попытался прочесть мне лекцию о бодрости духа. Но предупреждающий взгляд, который я бросил на него, судя по всему, заставил его передумать и он замолчал, предоставив мне возможность упиваться тревогой и жалостью к себе.

Эсме тоже постаралась, сев рядом и ласково спросив, может ли она что-то сделать для меня, на что я огрызнулся, сказав, чтобы она, блядь, оставила меня в покое. Она, казалось, ничуть не рассердилась и не обиделась на мои резкие слова, вместо этого лишь грустно улыбнулась и прежде чем встать, пожала мою руку, отчего я почувствовал себя ещё хуже.

Но я не мог позволить себе принять их утешение, понимая, что сделав это, полностью расклеюсь и начну реветь как перепуганный ребёнок, выставляя себя перед ними полным дураком. Поэтому я вёл себя грубо, не зная другого способа, как можно справиться с ситуацией, хотя прекрасно знал, что неправ.

Элис и Эммет даже не пытались со мной заговорить, просто молча ели свой завтрак и старались вести себя так, словно ничего не происходит, и за это я был им очень благодарен. Как только они доели, сразу практически выбежали из кухни, и я не мог их в этом винить – напряжение в комнате было настолько ощутимым, что казалось, его можно резать грёбаным ножом.

И всё из-за меня.

Следующие несколько часов пролетели, но в тоже время это было самое продолжительное утро в моей жизни. Когда в дверь, наконец, позвонили, я не знал бежать ли мне, плакать или кричать. Но мне всё же удалось сдержаться и ничего из этого не сделать. Я просто застыл на месте, когда Карлайл направился к двери и впустил Викторию Мейсен в дом.

Чёрт, я не хотел этого делать. Но знал, что выбора у меня нет. Последний раз или нет, мне всё же предстояло несколько часов чистого ада.

Не помню, как я вышел из кухни и стал подниматься в кабинет Карлайла, но спустя несколько минут осознал, что нахожусь именно там. Увидев Викторию, я понял, что она ничуть не изменилась с прошлого раза. Её волосы всё ещё напоминали огонь и были длинными, кожа бледна, а глаза - холодные и бесстрастные. Она улыбнулась мне – возможно, этим она хотела растопить лёд, ведь в кабинете всё ещё был Карлайл – но это ничуть не уменьшило моё возросшее беспокойство.

— Как дела, Эдвард? – вежливо спросила она, хотя я был уверен, что ей абсолютно плевать, поэтому не стал утверждать себя ответом. Вместо этого я в защитном жесте сложил руки на груди и бросил на неё холодный взгляд. Да, мне пришлось бы отвечать на её вопросы, потому что выбора у меня не было, но ничто не могло заставить меня вести с ней грёбаный разговор.

Конечно, она это знала. Я не собирался открывать свой рот, пока в этом не было необходимости.

Испытывая крайнюю неловкость, откашлялся Карлайл.

— Давайте покончим с этим побыстрее, хорошо? Эдвард, ты знаешь, что…

— Вы будете рядом. Мне всё равно, – перебил я, не глядя на него, потому что не хотел видеть вину в его глазах из-за того, что мне снова приходилось через это проходить. В более юном возрасте я ненавидел его и Эсме за то, что они оставляли меня наедине с этой женщиной, хоть никогда не жаловался, убеждённый, что не имею на это права. Став постарше, я узнал, что Карлайлу это нравилось не больше чем мне.

Он об этом не знал, но как-то раз я подслушал их с Эсме разговор, года четыре или пять назад, когда, думая, что я сплю и не слышу их, они стояли в коридоре возле моей комнаты. Видимо, они пришли проведать меня – перед этим наблюдая один из моих обычных срывов, после которого последовало полное опустошение, как было всегда после посещения Виктории – и не в силах справиться с их беспокойством, я притворился спящим.

Хоть они старались говорить тихо, я смог услышать каждое произнесённое слово.

— Разве он недостаточно натерпелся? – голос Эсме казался хриплым, словно она была на грани слёз. – Я не могу так больше, Карлайл. Не могу видеть, как он проходит через это. Усыновление должно быть окончательным. Почему социальная служба просто не оставит нас в покое?

— Ты знаешь, почему, – ответ Карлайла был короток и неумолим. – Так всё и будет. Эти ежегодные визиты будут продолжаться, пока Эдварду не исполнится восемнадцать, и юридически он не будет считаться взрослым. Мне это нравится не больше, чем тебе, но изменить ситуацию никто из нас не может. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что если мы не согласимся с этим, то не сможем стать для Эдварда приёмными родителями.

Воцарилась тишина, а затем Эсме снова заговорила:

— Ты всё ещё винишь меня, не так ли? Если бы не я...

— Не надо, Эсме, – Карлайл понизил голос, но я всё ещё слышал его. – Что сделано, то сделано. Если ты и виновата в том, что произошло, то я тоже.

Я не понимал, что они имели в виду, но, если честно, меня это совсем не волновало. В любом случае, это казалось неважным. Видимо у меня не было выбора, кроме как проходить через это раз в год, или мне пришлось бы уехать из дома Калленов. Всё очень просто.

— Итак… – громкий голос Виктории отвлёк меня от воспоминаний, и я непроизвольно вздрогнул. – Прошёл ещё один год. Тебе тоже показалось, что время просто летит? – я подумал, что это риторический вопрос, поэтому бросил на неё недоумённый взгляд. Она начала листать лежащую перед ней стопку бумаг, а затем отложила их в сторону, заявив: «Сомневаюсь, что они понадобятся». Я нахмурился, но промолчал.

Какое-то время она просто смотрела на меня, затем вздохнула.

— Что ж, Эдвард, не думаю, что после сегодняшнего дня мы когда-нибудь ещё увидимся, хотя уверена, что ты не будешь сильно скучать по мне, – я вскинул бровь, думая, что это грёбаное преуменьшение года.

— Скажи мне кое-что… – было что-то жуткое в том, как она смотрела на меня. Я велел себе расслабиться, уверяя в том, что после этого дня она больше не будет иметь надо мной никакой власти. Поэтому когда она продолжила, я заставил себя встретиться с ней взглядом. – Ты живёшь в этом доме вот уже семь лет. Ты счастлив здесь? Считаешь ли себя Калленом?

Удивляясь её вопросу, я удивлённо моргнул.

— Думаю, да, – пробормотал я.

Немного помолчав, она продолжила:

— А что насчёт твоей родной матери? После всех этих лет она что-то значит для тебя?

Почувствовав, как сжалось горло, я сглотнул и бросил на неё тяжёлый взгляд.

— Ничего.

— Понимаю, – она ненадолго замолчала, а когда снова продолжила, я увидел целеустремлённость на её лице, словно она решилась на что-то. – Я хочу открыть тебе один секрет, Эдвард. Элизабет…, в прошлом наши с ней пути пересекались.

Мои глаза расширились и, сомневаясь в том, правильно ли я её расслышал, я просто смотрел на неё.

— Что вы имеете в виду? – прошептал я, ненавидя себя за то, как дрожит мой голос и чувствуя бешеное биение своего сердца.

Смех, который вырвался из неё, можно было охарактеризовать только как горький.

— Она не знала о моём существовании, по крайней мере, пока я не оказалась замешана в эту историю с тобой. Зато я очень хорошо её знала, – увидев шокированное выражение моего лица, она продолжила, — не лично, конечно. Я никогда с ней даже не разговаривала. Но это ничего не меняет – факт остаётся фактом, – не совсем понимая, что она говорит, я продолжал просто пялиться на неё.

Она посмотрела мне прямо в глаза и впервые за всё время, мне показалось, что я услышал в её голосе боль.

— Для меня Элизабет всегда будет женщиной, которая отняла у меня мужа.