Эдвард POV

Изабелла Свон.

Я смотрел на неё, и это имя гремело у меня в мозгу. Всё моё тело воспламенялось таким количеством слоёв желания, что казалось невероятным, что я мог сопротивляться ей так долго.

Моё горло горело, требуя то, от чего я с таким упорством отказывался. Неожиданно просто смотреть на неё стало недостаточно.

Застонав, я впился зубами в мягкую тёплую плоть её горла – густая струя крови заполнила мой рот, а она тихо вскрикнула. Я зажал ладонью её рот, другой рукой обнимая за талию, притягивая её к себе, сминая тело, чувствуя, как моё мёртвое сердце заходится в неописуемом экстазе её крови. Закрыв глаза, я всасывал в себя небесное тепло, каждый глоток наполнял моё тело жизнью, ослепительной радостью и удовлетворением.

Её рёбра треснули, когда мои руки крепче сжали её тело. Я лишался контроля, погружаясь в состояние всепоглощающего блаженства. Каждая частичка меня кричала с облегчением, поскольку бесконечная жгучая боль внутри, наконец-то, успокаивалась. Она слабо вздрогнула в моих объятиях, и я тихо застонал, понимая, что её жизнь вскоре оборвётся, и начнутся мои мучения из-за того, что я уничтожил такую драгоценность.

Я услышал громкий щёлкающий звук и, подняв взгляд, увидел, что держу в руке большой сломанный мной сук.

Фантазия быстро сошла на нет, когда я понял, что до сих пор сижу за окном, где в течение последних шести недель проводил все ночи, а неистовое жжение в горле напомнило мне, что её кровь всё ещё в венах, а не в моём ноющем теле.

Я со злостью бросил сук на землю, не особо заботясь о том, что шум может разбудить её. Я хотел её разбудить. Я хотел, чтобы она встала со своей постели и выглянула в окно. Я хотел, чтобы она увидела меня, сидящего как грёбаная горгулья, напряжённого и подвергнутого пыткам, и почти сходящего с ума от усилий не взять то, что я так отчаянно желал. Я хотел, чтобы её глаза в страхе расширились, когда бы она поняла, что я – монстр. Грязный кровососущий урод, обречённый издалека наблюдать за нею, потому что был слишком слаб, чтобы оставить её в покое. Слишком жалок, чтобы выбросить её из своей головы. Слишком человечен, чтобы отдаться своей истинной природе и взять кровь, которую так жаждал.

– Чёрт! – в отчаянии зарычал я, с силой ударив в ствол дерева и расколов древесину.

Я делал это шесть недель. Шесть невероятно мучительных недель ждал и наблюдал, подпитывая свою зависимость к ней. Это было невыносимо.

Но я терпел это. Терпел, потому что ещё я мог сделать? Куда ещё я мог пойти?

Мне казалось, что я нахожусь в каком-то дьявольском режиме ожидания, надеясь на то, что что-то произойдёт, что какой-то космический трос вцепится в меня и вознесёт на Небеса или погрузит в Ад. Моё желание обладать ею, в сочетании с упорным нежеланием поддаться этому желанию, вклинилось рассудок как лезвие бритвы, и я всерьёз начал думать, что схожу с ума.

Сделай свой грёбаный выбор, Каллен. Съешь её или оставь в покое. Может, хватит быть чёртовой лианой и наблюдать за ней, пока она спит.

Конечно, я не просто смотрел на неё, пока она спала. О, нет. Это было бы слишком… просто. Я сидел, вдыхая слабое дуновение её аппетитного аромата, выплывающего из окна спальни, и слушал тихие стоны, которые издавала она во сне. С восхищением глядел, как её длинные стройные ноги постепенно показывались из-под одеяла. И как бы я не боролся с собственной извращённостью, всегда заканчивал одинаково – расстегнув ширинку, ласкал себя, доводя до оргазма, фантазируя о ней – не только сексуально, но также и более… жестоко. Иногда, до того как я кончал – стыдясь и издавая стоны – перед моим мысленным взором возникали случайные образы… Она сломленная и окровавленная, жизнь медленно ускользает от неё, а я мой язык жадно её пожирает.

Я чувствовал себя ужасно из-за того, что посреди оргазма мог думать о такой мерзости, но, если честно, моя развращённость больше не удивляла меня. Каждый раз, когда я думал, что падать мне больше некуда, так или иначе, ошибался. Очевидно, это был талант.

Те ночи, когда приезжал её идиот-парень и неуклюже приставал к ней, были худшими. Он ощупывал всё её тело, с безошибочной точностью игнорируя все эрогенные зоны, а затем тяжело дышал и стонал над ней, словно спаривающийся бык, не обращая внимания на тот факт, что её сердечный ритм едва регистрировал его присутствие.

Это сводило меня с ума. Ну, делало более безумным, чем обычно, поскольку Бог, очевидно, решил, что недостаточно мучить меня её изысканной кровью и телом, и добавил к этому ещё и невежественного шута.

Я действительно начинал недолюбливать Бога.

Чаще всего она ждала до тех пор, пока великовозрастный ребёнок не уезжал, после чего касалась себя, доводя до оргазма, который он упорно не хотел ей дарить.

Это было для меня настоящей пыткой.

Лишь издали наблюдать, как она касается сама себя – жалобно постанывая, пытается найти своё удовлетворение – было мучительно сложно. Со своего места у меня был прекрасный обзор на её великолепную наготу, когда её руки двигались по телу, находя точки удовольствия и нажимая на них. Это продолжалось, пока они не взрывались в ней, заполняя мой ум и тело неистовым желанием, а нос – ароматом её ошеломляющего возбуждения.

И снова я винил в этом Бога.

Судя по всему, он наказывал меня за мои бесчисленные уровни безнравственности. Либо являлся просто садистским ублюдком, которому нравилось наблюдать за моими мучениями. В любом случае он действительно начинал злить меня.

Иногда соблазн разбить это хрупкое окно был настолько велик, что мне приходилось уйти и бежать через лес, пока я не находил беднягу, на котором мог сорвать своё безумие. Голыми руками я разрывал животное на части и практически купался в его крови, пытаясь подавить голоса, которые кричали в голове о своих извращённых желаниях.

Иногда я клялся, что больше не буду заставлять себя проходить через эту пытку, что вернусь на Аляску к своей семье и буду терпеть их жалость и снисходительность, вместо скручивавшей внутренности агонии. Но… каждую ночь оказывался на привычном месте. Желание увидеть её вызывало зуд на моей коже, словно армия ползающих муравьёв и это ощущение ослабевало, только когда я устраивался в темноте, мучительно всматриваясь в её окно.

– Ах… да… пожалуйста… ты мне нужен…

Я резко вскинул голову, когда в темноту ночи проник её голос.

– Ох… Боже… да…

Я принюхался к воздуху, и моё тело бурно отреагировало, почувствовав её возбуждение, плывущее из открытого окна.

Иисусе.

Ей снился эротический сон.

Я наблюдал, как она извивалась в своей постели – тихие вскрики и стоны, смешиваясь с ночными звуками, ласкали меня также эффективно как руки или губы. Я ощутил растущее возбуждение, слишком знакомая боль моей эрекции взревела к жизни как голодный, ненасытный зверь.

Я встал, пытаясь уменьшить давление, но это было бесполезно. Это лишь предоставило мне лучший обзор на то, как она стонала, извивалась и вздыхала.

Её руки начали двигаться по телу.

О Боже.

Я проглотил полный рот яда, глядя на то, как одна её рука проскользнула под майку и обхватила грудь, а другая опустилась под пижамные шорты. Я видел, как маленькими кругами перемещалась её рука, и внезапно аромат из её окна усилился в десятки раз.

Я посмотрел на небо.

– Ублюдок, – сказал я безлунному небу, лаская себя через джинсы.

И горько рассмеялся, когда небеса ответили, разверзнувшись проливным ливнем.

– Ну да. Конечно. Спасибо тебе большое, мудак, – пробормотал я себе под нос.

Я посмотрел в окно. Я всё ещё мог слышать её стоны, но стена дождя загородила от меня её бесстыдное самоудовлетворение.

Ну, так не пойдёт.

Я не находил себе места.

Разумная часть меня велела уйти – прислушаться к небесному намёку, который сейчас мочил мою одежду и кожу и убежать в дом, где я мог бы позаботиться о своём настойчивом возбуждении в своей сухой спальне.

Однако слабоумный мазохист во мне уговаривал приблизиться к ней, разрушить тот запрет, который я наложил сам на себя и, забравшись через это грёбаное окно, позволить себе стоять над ней и наблюдать за тем, как она доводит себя до оргазма.

Кровожадному монстру внутри меня очень понравилась эта идея. Я невольно провёл языком по зубам, отчасти для того, чтобы слизать воду, стекающую по моему лицу, но в основном потому, что мне безумно хотелось вонзить свои острые клыки в её тёплую сладкую кожу и позволить губам всосать блестящую кроваво-красную награду под её поверхностью.

Не понимая, что уже принял решение, я прыгнул на подоконник и тихо шагнул внутрь тёмной комнаты. Капельки воды стекали с моего тела и с глухим стуком падали на тонкий ковёр.

Не успев остановиться, я вдохнул.

О Боже, нет.

Мои колени подогнулись и, пошатнувшись, я налетел на большой комод и вздрогнул, когда с шумом упали несколько бутылочек с духами.

Я зажмурился и задержал дыхание, когда самая сильная волна жажды крови, которую я когда-либо испытывал, обрушилась на моё тело. Эффект от её запаха был достаточно плох, даже разбавленный чистым воздухом. Но здесь, в этой крошечной комнате каждый предмет одежды, каждый предмет мебели источал её удивительный и дразнящий аромат. Он взорвал меня, словно ураган, уничтожая все годы самоконтроля, которые я так тщательно в себе развивал, превращая меня в стонущего, корчащегося зверя, который едва мог вспомнить своё имя, не говоря уже о причинах, не позволяющих мне вкусить её сладкую кровь.

Стиснув челюсти и сжав руки в кулаки, я призывал всё своё самообладание – всё до последней капли.

Боже… помоги мне. Я знаю, что не заслуживаю твоей жалости, но… пожалуйста, не дай мне сделать то, что я так отчаянно хочу… пожалуйста.

Я снова и снова сглатывал, пытаясь избавиться от яда, который настойчиво образовывался позади зубов – каждый глоток усиливал невозможную боль, раздирающую моё горло.

Застонав, я прижал руку ко рту, с отчаянной решимостью пытаясь взять себя в руки. Моя голова ударилась о твёрдую древесину комода, когда я бился из стороны в сторону.

Дерьмо.

Замерев и мысленно проклиная всё на свете, я понял, что всё же не хочу уходить, но также не желал разбудить спящую девушку. Если бы она увидела меня в этот момент и сделала бы хоть малейшее движение в мою сторону, я бы тут же испил её до последнего удара сердца и вздоха, как в сумасшедшем фильме ужасов.

Обхватив свои ноги, я с силой сжал их, позволяя боли вызванной мной, отвлечь от голода, раздирающего желудок стальными когтями.

Боже, это невыносимо.

Мне нужно было что-то сделать. Мне нужно было уйти, иначе я уничтожил бы эту девушку и себя. Я совершил бы убийство. Настоящее убийство. Убийство невинного, чьё преступление – обладание самой аппетитной в мире крови.

Я снова сглотнул и открыл глаза, медленно вставая и всё ещё для поддержки прислоняясь к стене.

Девушка застонала и, не сдержавшись, я резко обернулся и посмотрел на неё.

Моё лицо исказилось, как от боли, когда я увидел, что она делала с собой. Моё тело реагировало на это, бомбардируя взрывом непреодолимого сексуального желания, которое только увеличилось из-за по-прежнему бушующей жажды крови.

Я застонал от усилий, которые потребовались для того, чтобы удержать меня на месте и не прыгнуть на её кровать как голодная пантера.

Её дыхание участилось, каждый выдох теперь сопровождался жалобным стоном – более громким, чем предыдущий.

Её рот приоткрылся, брови нахмурились, тихое порывистое дыхание слышалось в темноте. Я вновь прислонился к стене, чувствуя, как под пальцами крошится штукатурка.

– О… Боже… да, – пробормотала она, её спина выгнулась, а рука в шортиках двигалась теперь лихорадочно, кружась всё быстрее и быстрее, как и её сердце увеличивало свой ритм.

– Иисусе, – тихо прошипел я, пытаясь отчаянно успокоиться, мой контроль таял с такой же скоростью, как распускается дешёвый свитер.

Мои ноги двинулись к ней, и в этот момент я понял, что потерян. Я боролся, стараясь взять себя в руки. И всё же одна нога продолжала ступать перед другой, каждый мучительный шаг всё больше лишал меня человечности и сдержанности.

Она громко закричала, и всё моё тело охватила дрожь, поскольку я слышал безумные толчки её крови – пульсирующие и восхитительные.

Я стоял и смотрел на неё с высоты своего роста. Её тёплая розовая кожа взывала ко мне… к моим губам, языку… зубам. Её запах притягивал – обматывая стальным тросом желания и мучительной необходимости – тянул вперёд… настойчиво… неудержимо.

Из меня вырвалось низкое рычание. Это было рычание хищника… монстра, который знал, чего он хотел и знал, что я собирался дать ему это. Он облизнул губы и улыбнулся, радуясь моей слабости, празднуя мой провал.

Я проглотил яд, заполнивший рот. Он обжигал как кислота, раздирая моё горло и напоминая, что как бы не хотел я сопротивляться успокаивающему экстазу её крови, просто не мог.

Это походило на размахивание перед наркоманом полностью подготовленным шприцом с героином, чтобы проверить, сможет ли он устоять и не погрузить его прямо в свои кричащие вены.

Я не был настолько силён. И не хотел таким быть.

Мне стоило сдаться, ведь чем раньше я сделал бы это, тем быстрее закончилось бы моё испытание. Я насладился бы кратким ослепительным удовольствием, которое обещала мне её кровь, а потом имел бы дело с последствиями своих действий. Я больше не мог отрицать свою истинную природу.

Было ошибкой войти в эту спальню и утонуть в её запахе… и мы оба собирались заплатить свою цену.

Я медленно опустился на колени возле её кровати, чувствуя головокружение от ожидания, заставляя себя не спешить и насладиться каждой восторженной секундой последних моментов её жизни.

Я наклонился к её шее, вдохнув невероятный аромат, прислушиваясь к тяжёлому, гулкому биению её сердца, с восхищением глядя на пульсирующую кожу, покрывающую яремную вену.

Я открыл рот и наклонился вперёд.

Она что-то пробормотала во сне, и я замер. Мои острые как бритва клыки остановились в миллиметре от её горла. Её лоб нахмурился и, изогнувшись, она тихо испуганно произнесла.

– Нет… пожалуйста…

Какого чёрта?

Жажда крови застыла в моих сухих венах. Мой рот закрылся.

– Пожалуйста…

Походило на то, будто она знала… Словно чувствовала, что я собирался с ней сделать. Мой желудок скрутился от этой мысли.

Ей было страшно, и не знаю откуда, но я был чертовски уверен, что боялась она именно меня.

Продолжая всматриваться в её лицо, я откинулся назад, подальше от её горла. Она немного расслабилась. Я двинулся вперёд, её лицо вновь нахмурилось.

– Нет, – тихо прошептала она, – не надо…

Какого чёрта здесь происходит?

Зверь внутри меня вопил от разочарования. Почему я не мог читать её мысли, как любого другого человека на этой проклятой планете?

Прежде чем я понял, что именно делаю, моя рука прикоснулась к её лбу, нежно поглаживая, пытаясь успокоить её страх. Я резко втянул в себя воздух, когда мои пальцы вошли в контакт с её разгорячённой кожей и к моему огромному удивлению, она удовлетворённо вздохнула.

– Тссс, – тихо сказал я, убирая волосы с её лица. – Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Мой внутренний хищник горько усмехнулся на эту откровенную ложь.

Она повернулась ко мне и, потянувшись, опустила руку на мою грудь, её пальцы автоматически сжали ткань моей промокшей рубашки.

Стиснув зубы, я всеми силами пытался оставаться на месте, поскольку её рука начала двигаться по моему телу.

Крепко зажмурившись, я молился о том, чтобы Бог дал мне сил не укусить её или не изнасиловать, или сделать что-то ещё из тысяч вариантов, которые в настоящее время атаковали мой извращённый мозг. Я не возлагал много надежды на то, что Бог поможет мне, полагая, что он явно ненавидел меня. Но в тот момент это стоило того, чтобы попробовать.

Её пальцы продолжали слегка касаться моей груди, а губы изогнулись в лёгкой улыбке.

Я откинул голову и застонал. Даже через холодную влажную ткань рубашки её пальцы обжигали мою кожу. Каждая клеточка моего тела под её прикосновением полыхала как лесной пожар, сжигая мой разум и нравственные нормы, и неистовое желание затопило моё тело.

Я не мог с этим справиться. Я хотел большего. Я хотел всю её – тело и кровь.

Низкое долгое рычание вырвалось из моей груди, когда её рука двинулась ниже, пройдясь по моему животу и коснувшись ремня джинсов. Я жаждал, чтобы она коснулась меня ниже, и всё же понятия не имел, что случится, если она это сделает. Лишь одна единственная женщина касалась меня там, и я бы не назвал это звёздным опытом, но был уверен, что если эта маленькая человеческая девушка протянет руку туда, где я хотел почувствовать её больше всего, мне понадобится срочная разрядка.

Её пальцы спустились вниз, слегка задев мою болезненную эрекцию. Меня пронзила волна удовольствия, никогда ранее мной не испытанного. И я с силой подавил в себе настоятельную потребность кончить прямо в этот момент.

Иисусе. Достигнут ещё один уровень извращённости – теперь я могу достигнуть оргазма только от того что спящая девушка ощупывает меня.

Я испытывал к себе искреннее отвращение.

Я рванулся назад, с глухим стуком ударившись о стену, и стал порывисто дышать, используя свои бесполезные лёгкие. Рука девушки ловила воздух в том месте, где только что стоял я, на её лице отразилось разочарование.

Мой член в джинсах пульсировал и ныл и, мгновение помедлив, я расстегнул ширинку и, достав его, крепко сжал.

Ты скотина, Каллен. Жалкое, отвратительное животное.

Я стал двигать своей рукой – вверх и вниз по своей длине, не сводя голодных глаз с девушки на постели.

Я с недоумением наблюдал, как её дыхание участилось в такт моим отчаянным движениям. Я прислонил голову к стене и застонал, глядя на то, как её рука сжала простынь, а ноги ритмично разводились в стороны.

Боже… посмотри на неё.

Нет. Остановись.

Я не могу.

Она великолепна.

Я попаду в Ад.

Я глубоко вдохнул, и в меня врезалась сила её возбуждения, погружая в надвигающееся нетерпеливое удовольствие.

– О-о… Иисусе, – застонал я, моя рука начала двигаться быстрее, а в животе закручивалась спираль, поскольку вид и запах этой замечательной девушки приближал меня к наивысшей точке экстаза.

– Ааааах… – воскликнул я, достигнув кульминации, и мой крик удовольствия отразился тихим женским голосом в нескольких шагах от меня. Ощущая в себе пульсирующее наслаждение, я смотрел на неё, и выражение её лица было самым удивительным из того, что я когда-либо видел. Я стоял там выпачканный в доказательстве своей извращённости и всё, что мог делать – продолжать смотреть на неё.

– О Боже, Изабелла, – прошептал я, когда её удовлетворённые вздохи заполнили комнату. Произнеся её имя, я почувствовал, как напряглась моя грудь. Говорил ли я его уже вслух? Это казалось невероятным.

– Изабелла.

– Хммм…? – вздохнула в тишине она.

От удивления я резко втянул в себя воздух.

Она слышит меня?

Нет. Она спит.

Или нет?

– Ты наслаждалась этим, Изабелла? – тихо спросил я, чувствуя себя безумно смешным.

– Хмм… да, – тихо и невнятно произнесла она.

Господи Иисусе.

Напряжённость в её удовлетворённом теле спала, как и смягчились черты лица, дыхание замедлялось в глубокий и устойчивый ритм.

– Изабелла?

Она не ответила.

Я быстро достал какую-то ткань с её комода и, приведя себя в порядок, застегнул джинсы и вздохнул с облегчением.

Моё горло всё ещё горело, тело болело, но где-то глубоко внутри мерцали и пылали маленькие тлеющие угольки удовлетворения.

Я был по-прежнему озадачен её бессознательной реакцией на меня. Возможно ли, что эта девушка разделяла со мной какую-то странную эмпатию? Что она могла чувствовать то, что чувствовал я? Что между нами имелась какая-то… связь?

Я засмеялся от этой мысли. Это смешно. Но всё же, на данный момент, у меня не было другого объяснения тому, что произошло между нами сегодня.

Я подошёл и посмотрел на неё с высоты своего роста, засунув руки в карманы, чтобы избежать искушения грубо схватить её.

Она выглядела такой спокойной…. умиротворённой. Нежные черты её лица были прекрасны в темноте, и пока я смотрел на неё, в моей груди возникла неприятная тяжесть.

Где-то далеко завыл волк и я обернулся. Лёгкий ветерок колебал занавески, и я почти мог чувствовать запах надвигающегося рассвета.

Я должен был уйти.

Я оглянулся на спящего ангела и легонько коснулся её мягкой щеки. Она вздохнула под моим прикосновением.

Неожиданно внутри меня начала разрастаться странная эмоция – то, что я никогда не испытывал прежде.

Она заползла в мою голову, возрождая мысли, которые раньше казались мне смешными, соблазняя возможностями, которые не должны быть доступны монстру вроде меня, предлагая то, что я не испытывал за всё своё существование в этом мёртвом теле.

Надежду.

– Спи спокойно, Изабелла, – тихо пробормотал я, после повернулся и вылез через окно. Я спрыгнул на землю и бесшумно побежал, ощущая оживление, смущение и безумную жажду.

Направившись вглубь леса, я искал крупных животных, которые могли бы утолить моё обострившееся чувство голода. Прежде чем вечером вернуться к окну, мне необходимо было полностью насытиться, потому что иначе, закончилось бы тем, что я стал бы лишь скулящим, обнимающим дерево зрителем.

Мне необходимо было оказаться внутри её небольшой аппетитной комнаты. Мне необходимо было погрузиться в её невероятный аромат. Мне необходимо было увидеть её, вдохнуть её запах и позволить её свету пронзить мою тьму.

Я должен был насытить своё внутреннее животное как можно больше, чтобы у меня хватило сил помешать себе причинить ей боль. Поскольку после того, что я испытал сегодня ночью, был вполне уверен, что если сдержу себя от убийства Изабеллы Свон, она станет источником моего спасения.