«Решето»

Отверстие, через которое может течь вода, но массивный объект, такой как человек или лодка не может. Обычно формируется из деревьев на отмели или камней, которые лежат друг на друге, и вода течет сквозь них. Один их наиболее опасных речных объектов.

0 0 0

Было бы менее болезненно опустить ноги в холодную реку и испытать холод и мощь потока воды вокруг лодыжек, или даже остаться в лодке, переживая дикое путешествие, которое представляет собой рукопись Эдварда, чем ложная безопасность кусочка пластика между мной и водой. Но если мы снова собираемся найти друг друга, я должна погрузиться, незащищенной, с риском получить травму. У меня не было проблем с риском в любом другом аспекте моей жизни. Так почему это было так сложно с Эдвардом?

Изабель защищала свое сердце от Тони задолго до того, как он ей дал настоящую причину, и я должна понять почему. Он сказал мне месяц назад на Риалто Бич, что залезть в мою голову все равно что взломать Форт-Нокс. Я только подтвердила это, отгораживаясь от его вопросов о Джейке, пока у него не вырвался разочарованный рык и сообщил мне, что единственный способ, когда примирение будет работать, это если мы будем честными друг с другом.

- Что ты хочешь, чтобы я сказала, Эдвард? Что я влюблена в Джейка? Потому что это не так. Он есть и всегда был моим другом.

- Белла, по крайней мере признай, что когда ты расстроена из-за меня, ты используешь его, чтобы чувствовать себя лучше.

- Это смешно, - огрызнулась я в ответ. - Я бы никогда так не использовала друга.

- Когда мы встречались и ссорились, к кому ты бежала в первую очередь?

- К Джейку, - ворчала я.

- И когда я был в коллежде, кто водил тебя на свидания?

- Это были не свидания. Просто два друга развлекались!

- Белла, - сказал он покровительственным тоном, от которого мне захотелось треснуть его, - Джейкоб Блэк был влюблен в тебя многие годы, и я думаю, ты знаешь это. Может ты и не рассматриваешь ваше совместное времяпрепровождение, как «свидание», но когда я возвращался домой, люди начинали предупреждать меня, что моя девушка встречается с кем-то другим, и это было проблемой.

- Мне плевать, что говорят сплетники Форкса и тебе следует делать то же самое.

- Но ты можешь видеть, как это задевает? Я не превыше ревности, Белла.

Да, я это вижу. Я старалась успокоиться.

- В последний раз, я выбрала тебя. И до сих пор выбираю тебя. За семь лет, что мы были в разлуке, у меня никогда не было с ним романтических отношений. Ты не думаешь, что если бы у меня было малейшее желание трахнуться с Джейком, я бы уже это сделала?

- Я знаю.

- Ты понимаешь, что Джейкоб был единственным, кто удержал меня от того, чтобы не накачаться спиртным, когда ты бросил меня?

Он остановился, я представила, как он рукой пробежался по волосам или потер переносицу, или сделал еще какой-нибудь свой нервный жест.

- Я знаю, - прошептал он снова. - Я просто... хочу быть тем, к кому ты приходила в первую очередь. Я не хочу, чтобы Джейк был замешан в наших отношениях. Вот все о чем я прошу. Ты можешь это сделать для меня?

Что-то щелкнуло, и внезапно я почувствовала себя идиоткой. Мои аргументы были пустяковыми даже для моих ушей, но до сих пор мне было трудно думать, что богоподобный Эдвард страдает от такого сомнительного человеческого качества, как ревность. Возможно, раздвигая границы отношений с Джейкобом, я занимаюсь тем, что метафорически щипаю Эдварда, чтобы убедиться, что он из плоти и крови.

Он вовсе не просил меня бросить моих друзей. Он просто хотел убедиться, что я обращусь к нему, прежде чем обращусь к Джейкобу — установление границ.

- Я могу сделать это, Эдвард, - смущенно ответила я.

Он тяжело вздохнул.

- Боже. Спасибо тебе.

Во время пятничного ланча, когда Джейкоб попросил меня сходить в кино, мой спор с Эдвардом был еще свеж в памяти. Все остальные были заняты — Майк и Джессика шли на обед к ее родителям, Джаспер возвращался из похода, поэтому Элис собиралась устроить секс-марафон с ним, и мистер и миссис МакКарти до сих пор устраивают секс-марафоны после того как вернулись с Мауи (между школьными тренировками по футболу и тюнингом автомобилей). Поэтому я позвонила тому, про кого никогда не предполагала, что она будет общаться с другими людьми, а не только строить заговоры против Шарлотты Войт. На мое удивление, Лея согласилась (при условии, что она не будет сидеть рядом с «пещерным человеком»). Я обнаружила, что немного взволнована, даже если она в какой-то момент порвет меня в течение вечера. Я также хотела спросить ее кое о чем, что открылось в мемуарах Эдварда.

Я сидела посреди темного кинотеатра, Джейк с одной стороны, нагруженный попкорном, содовой и шоколадом, и Лея с другой стороны, скрестив руки на груди. Показывали анонсы других фильмов — какие-то романтические комедии, которые заставляли Лею фыркать каждые пять секунд — поэтому я наклонилась и начала.

- Лея, - прошептала я во время одного ролика, - когда ты исследовала всю финансовую информацию во время развода, не натыкалась ли ты на трехмиллионный трастовый фонд?

Она повернулась, челюсть отвисла. Захлопнув ее, она всплеснула руками и неожиданно рванулась ко мне.

- Ты вообще читала документы, которые я дала тебе? Ты вообще слушаешь меня? Я ясно сказала тебе, что Эдвард был бенефициаром трастового фонда, основанного его родителями, Карлайл был назван в качестве управляющей третьей стороны. Все деньги от недвижимости, которые он унаследовал, шли в этот фонд. Это считалось раздельным имуществом, и следовательно, неприкасаемо. Ты в любом случае не позволила бы мне, чтобы я добралась до этого фонда. Не могу поверить, что ты владеешь собственным бизнесом...

Ух ты, не следовало открывать эту дверь. Я отключилась от пыхтения Леи и ее размахивания руками, когда кое-что всплыло у меня в памяти. Этот трастовый фонд должно быть был тем счетом, о котором не так давно упоминал Эдвард, тот, который он использовал, чтобы покупать наркотики.

Еще один ролик начался, привлекая наше внимание. Потрясающий вид Скалистых Гор заполнил экран, когда навязчивая музыка выла из динамиков. Кадр мрачной, старой Главной Улицы появился на экране и переместился на знак... Добро пожаловать в Спунс, Колорадо. Аудитория в кинотеатре разразилась криками и приветствиями, когда они поняли, какой это был трейлер.

Джейк рассмеялся и ткнул меня локтем в бок. Лея тоже рассмеялась, но скорее над моим дискомфортом. Я вжалась в кресло, молясь, чтобы Джейкоб попридержал шутки о Вампире Вайолет. И затем появилась женщина, когда камера показала панорамный вид. Она спускалась с горы, когда камера захватила ее. Ее каштановые волосы развевались.

«На Западе, легенда рассказывает об обычной девушке...»

Я застонала, когда Джейкоб тряс меня за плечи, заставляя смотреть на экран. Я глянула сквозь пальцы, как раз тогда, когда Вайолет упала, пытаясь перепрыгнуть через ручей.

«...которая предприняла огромные усилия ради тех, кого любит.»

Кадр замедлился, когда красавчик Виго потянулся и схватил Вайолет за руку, вытаскивая ее из ручья. Ха! Если бы только читатели Эдварда знали, что «Виго» в сердцах уехал на велосипеде, после того как его сбила девчонка.

Джейкоб продолжал изображать нелепые звуки поцелуев, охи и ахи, когда быстрые кадры мелкали на экране, описывая рост клана вампиров и их заклятых врагов Других. Мызыка и барабаны вырвались из-под контроля, и затем экран померк и затих, в то время как слова «Вампиры Спун Крик» ярко вспыхнули, затем дата 26 ноября.

Я нахмурилась. Разве дата выхода фильма не планировалась на начало ноября? Тем не менее, более поздняя дата означает, что ВСК выйдет в кинотеатрах на День Благодарения, что очень, очень хорошо для франшизы Эдварда. Я старалась радоваться за него, но все мои мысли были сосредоточены на том, что Эдвард может отсутствовать на День Благодарения.

Позже вечером я рылась в бумагах о разводе в поисках информации, которая, как сказала Лея, уже была в моем расположении. Должна признаться, я никогда не вчитывалась в финансовую информацию, потому что полагала, что нечего обсуждать. На самом деле, я едва смотрела хоть на что-то, слишком поглощенная своей болью, чтобы заботиться о деталях... охраняя свое сердце. Но конечно же, там были таблицы, о которых упоминала Лея — расклад по наследству Эдварда, после того как дела с имуществом родителей были урегулированы. Три миллиона долларов.

Что еще ускользнуло от моего затуманенного разума во время бракоразводного процесса?

0 0 0

- Нам больше не посчастливится попасть в такие шторма, как этот, - уговаривал Джейк с голым торсом. - Положи эту штуку и поймай волну снова. - Под «штукой» он имелл в виду копию рукописи Эдварда в твердой обложке, которую я возила с собой, как предмет, дающий чувство уверенности, с тех пор, как получила ее по почте.

Я подняла палец вверх, пока не закончу свою заметку. Джейк надулся и сунул руки в рукава гидрокостюма, готовый к еще одному заплыву.

Брызги холодной воды капали на рукопись у меня на коленях, и я нежно склонилась над ней, зная, что не смогу работать дольше, прежде чем дождь ливанет на пляж. Я прищурилась, пытаясь рассмотреть приятелей Джейкоба среди небольшого количества серферов катающихся на волнах в бухте в виде полумесяца, недалеко от Резервации Ла Пуш.

Пляж Ла Пуш был укрыт линией корявых, пятисотлетних деревьев и зубчатыми отмелями, которые делали его более заманчивым для местных жителей, чем туристов из других штатов. Несмотря на укромность пляжа, сегодня серферы-крепкие орешки были не в лучшей форме, когда массивные тучи ходили как раз над побережьем. Успешное катание на доске в Ла Пуш дело непостоянное, даже в разгар августовского сезона серфинга. Данная территория вашингтонского хвойного леса имел канал, который направлял энергию вдоль обычно спокойного побережья в маленькую бухту. Иногда прибой был унылым. Иногда, как сегодня, он был экстраординарным.

По прогнозам в субботу предполагалось небольшое волнение, но позже днем гроза парила над морем, с каждым часом море становилось все более диким. В ту минуту, как прогнозы сменились на красный уровень опасности, Джейк позвал меня и сказал взять мою доску и гидрокостюм, чтобы мы смогли оседлать волну.

Джейк яростно греб и поймал безумно большую волну. Я наблюдала, как он мастерски подтолкнул нос доски из-под воды, нырнул в завихрение и понесся к берегу на своей завоеванной волне. Его техника была безупречной и гладкой, и я часто чувствовала, как будто смотрю на тюленя, скользящего по воде, а не на человека. Даже спустя десять лет его руководства, я все еще не могла надеяться посоперничать с ним. И сегодня, спустя пять грубых заплывов на мой доске, я даже не приблизилась и не старалась.

Вместо этого, я вытерлась полотенцем, расположилась на пляжном одеяле, спрятавшись за песчаной косой, чтобы оградиться от кусающегося ветра, и атаковала рукопись Эдварда красной ручкой.

* Ты описал эту сцену с девушкой с вишневой помадой совершенно неправильно, Каллен. Я не злилась потому что Лорен украла у меня друга. Я была зла, как черт, потому что гигантская девочка смотрела на тебя влюбленными глазами, а я не хотела, чтобы ты с кем-то встречался.

* Тормознутый тупица... Я забыла про это! Это было мое любимое, наряду с толстой задницей. Может быть ты можешь и это ругптельство ввести?

* Хорошо, Плачущая Леди — Ну же, Э, я не из стекла сделана... но да, должна признать я была очень счастлива преставлять, что она настоящая, даже если мы оба знали правду. Я действительно думаю наше замкнутое поведение, неконтактные механизмы психологической адаптации не принесли нам ничего хорошего...

Если возможно влюбиться в книгу, я бы осыпала ее цветами и блестками, как красивого человека, еще до окончания выходных. Опять же, я никогда так не боялась книгу — читать о распаде и увядании, которое терзало мою первую и единственную любвь — подавляющая грусть, потерянное детство. Я не осознавала, как глубока оказалась пропасть, и от этого мне стало плохо. Но опять же, Эдвард был действительно мастером маскировки.

Манера письма Эдварда была одновременно невинной и сырой, и это жгло мне сердце. Его серия ВСК показывала его непретенциозный талант. Тем не менее, он никогда не позволял своим читателям приближаться слишком близко к его боли, оборачивая свою прозу в защитную дымку, которая только намекает на боль сердечную. Но в этой рукописи, он полностью обнажил себя. Чтение историй его детства равносильно тому, чтобы наблюдать как он скальпелем проводит по груди заявляя: Вот моя слабость... представляю ее на твой суд.

Где-то на пляже стерео гремело чистой, счастливой летней музыкой. Мамы позволили своим детям играть в грохоте прибоя, до той поры пока они остаются у кромки океана. Группа старшеклассников открыли кулер с ледяными незаконными напитками, и я надеялась, что они не планировали лезть в воду. Серферы шли на разведку волн и искали затишье, проверяли обратное течение у берега и «давали пять» друг другу независимо от того седлали ли они волну или лопухнулись. Я взирала на них, стараясь абстрагироваться от сцен, которые Эдвард описывал.

Когда я прочитала, как он спал с той глупой фальшивой летучей мышью на подушке, потому что моя шутка каким-то образом принесла ему комфорт, я была вынуждена остановиться, чтобы вдохнуть свежий воздух, прежде чем стану всхлипывать. И его родная мать... неудивительно, что Эдварда выворачивало наизнанку, когда бабуля сравнила его с этой женщиной. Удивительно, что я не разбила каждую тарелку на своей кухне, когда читала краткие сведения, которые давал Эдвард о ней. Даже в этой рукописи Эдвард только намекал на мрак, в котором он существовал в Чикаго, но связи, которые держали его там, были простыми и имели далеко идущие последствия.

Я должна была знать, каким тревожным было его раннее детство, когда много лет назад, он признался, что мать однажды оставила его одного на лыжной базе, в то время, когда покоряла склоны Бекенриджа.(гора в Колорадо — пп)И это был для него Камелот, просто потому, что Элизабет Каллен удосужилась взять его с собой. Оставаясь все еще наивным ребенком, я отмахнулась от этой истории и отметила ее как еще одну странность в таинственной прежней жизни Эдварда. Но теперь, призрак Элизабет Каллен пребывал в каждом трагическом моменте существования Эдварда, ожидая, чтобы утащить с собой на дно единственного сына.

На пляже разразилась перепалка, когда один подросток замахнулся на другого. Его приятели оттаскивали его, в то время как их подружки начали выдергивать бутылки из их рук и паковать кулер. Уж лучше они уйдут сейчас, чем когда напьются и попадают посреди сильной грозы.

Было бы проще зацикливаться на вещах, которые Эдвард утаил от меня — наследство, его грубая мать, вина, незаслуженная лояльность, которую он к ней питал. Да, мне было больно, что он никогда не доверял мне эти глубоко личные вещи. Но я не могла злиться на ребенка за то, что он хотел избежать боли. Годы спустя, я видела как он был лишен детства и неважно как сильно я, Карлайл и Эсми, или Розали и Эммет старались восстановить его чистоту любовью, для него просто не было пути назад. Он был обречен на участь печального шестилетнего взрослого.

Тем не менее наша любовь принесла ему пользу. Никто не отрицает, что у него нежное, спокойное сердце, которое, сколько я его знаю, никогда не было по-настоящему черствым. И судя по этой рукописи, Эдвард теперь доверял мне свои самые темные секреты. За это я любила его еще больше. Ни за что в жизни я не вытерплю, эта рукопись дала мне добро на те вопросы о его жизни в Чикаго, которые назрели очень давно. И я знала с чего начать: С Карлайла Каллена старшего брата Эдварда Старшего.

Еще одна капля упала на рукопись Эдварда, размывая слово. Ветер листал открытые страницы, и я боялась, что он может порвать их. Со вздохом, я убрала проект в полиэтиленовую пляжную сумку и прикрыла для пущей надежности полотенцем. Схватив доску, я поправила гидрокостюм, собрала волосы и побежала по пляжу, чтобы еще пару раз оседлать волну.

Когда Джейк увидел, что я планирую присоединиться к нему в океане, он вскинул вверх кулак и прокричал.

- Умница, Беллс! Думал ты потеряла хватку!

- Ха! Никогда.

Волны почти граничили со штормовыми в десять футов — в два раза выше, чем обычные для Ла Пуш. Я каталась раньше на почти девятифутовых. Но я никогда не улучшу результат, если не попробую, так какого черта. Я выбрала место, где не буду покушаться ни на чью волну и стала грести, адреналин курсировал вверх-вниз по телу. Я гребла руками и ногами, взбиралась с волны на волну, пробуя силу потока. Я знала, что должна ослабить силу взмаха и сохранять энергию, но у меня была конкурентная жилка, когда дело касалось женщины против природы, и я была в своей стихии.

Первая волна, которую я поймала, заставила меня дрогнуть. Сила волны была сильнее чем час назад, и в ту минуту, когда я развернулась на доске, чтобы оседлать ее, кусающаяся пенистая вода ударила меня и после жестокого падения, я вынырнула, отплевываясь холодной соленой водой.

Когда я выбрала вторую волну, на этот раз я была готова. Я дальше расставила ноги на доске и позволила огромному пенному гребню виться над моей головой, неся меня к берегу. И затем мне стало страшно, черт, эта волна была огромной. Моя голова орала мне прыгать! Спрыгнуть с доски и убираться оттуда ко всем чертям. Еще одна доля секунды, и моя доска прорезала воду, чистая, холодная вода пенилась вокруг, и я тянулась к этому ошеломляющему вихрю неба... мой идеальный выход. Я плыла назад к кричащему Джейкобу, который дико махал руками.

- Белла! - он неистово обнял меня за талию. - Черт, это была интенсивная волна. Ты сумасшедшая, дорогая, у меня бы не хватило смелости на нее. - Откровенная ложь, но спасибо, Пиннокио.

- Готова на еще несколько заходов, прежде чем начнется шторм?

- Да, черт возьми! - я перекрикивала рев прибоя, моя уверенность выросла после последнего захода. Я сжала его руку, когда мы ждали затишья, пожелав ему удачи. Добрые полчаса мы взбирались с волны на волну, от ветра немели щеки, ветер превращал пальцы рук и ног в сосульки. Иногда нам везло, иногда мы терпели неудачу, гравитация оказалась сильным противником. Я снова встретилась с Джейком на берегу, чтобы сделать передышку.

- У меня все тело словно резиновое, - скулила я. - Не думаю, что смогу снова поплыть туда, даже если захочу.

Джейкоб фыркнул.

- О, пожалуйста, Гамби! (персонаж телевизионного шоу, представляет собой человекоподобную зеленую пластилиновую куклу — пп)Ты достаточно отдыхала там на берегу, когда играла со своими бумажками. Не вешай мне эту «я устала»- лапшу на уши.

Я подняла бровь от его неуемной улыбки. Черт его побери, он знал, что я не отступлю перед вызовом.

- И еще, Блэк. Затем я сделаю перерыв, потому что ты будешь целовать мои ноги, крайне завидуя при этом моей улетности.

Он подмигнул мне.

- Давай, Беллс! Надеюсь твоим губам понравятся мои большие, вонючие ступни.

Я нырнула в воду и растянулась на доске, мобилизуя финальный всплеск энергии, который прятался где-то внутри. Точно, все как резиновое. Боже, я надеялась, что ноги удержат меня в последнем заходе. Впереди я увидела гигантский гребень волны, который несся к берегу, и я знала, просто знала, что она будет адской.

В ту минуту, когда я вскочила на доску, ударила волна, сердце подскочило к горлу. У меня точно бы не получилось — мой баланс был нарушен, и нос доски неустойчив. Дерьмо, отклонись назад! Если ты ударишься о воду сначала лицом, у тебя будет отвратительная ссора с океанским дном. Но я не могла остановить импульс огромной волны и упала вперед, вверх ногами, доска болталась позади меня. Что-то здорово ударило меня по затылку, посыпались звезды из глаз, и боль пронзила всю левую сторону лица. Я болталась, как тряпичная кукла, вода жгла и лилась в нос, рот, легкие, пока сильная рука не обняла меня за талию и выдернула меня из удушающей хватки волны.

- Белла! - я услышала крик Джейкоба, полный чистой паники. - О, Боже, дорогая, мне так жаль. Не двигайся.

Я застонала и откашляла воду, стараясь поднять руку к пульсирующей голове, но сил уже не было. Несколько других серферов что-то бормотали Джейку за пределами моей видимости.

- Чувак, она совершенно разбита... держи ее голову, у нее может быть перелом шеи или основания черепа... эта волна была действительно опасна... двенадцать футов может быть.

Я почувствовала, как мое тело погружалось в мокрый, скользкий песок. Несколько теней неуклюже ходили надо мной, к счастью блокируя тяжелое серое небо от моих чувствительных к свету глаз. Я услышала шелест, затем женский голос: «Подвинься, я ассистентка в больнице Форкса...» Черт. Это означает, что она знает Карлайла. Я снова застонала, но не от боли, а от упреков, которые получу от него, затем от Эсми, затем Розали, и вероятно даже от Эдварда, когда до него дойдут слухи о моем глупом трюке.

- Как тебя зовут? - спросила помощница врача.

- Белла Каллен, - прохрипела я.

- Белла Каллен? - с удивлением спросила женщина.

Я вздохнула, мое тело и голова слишком болели, чтобы поднимать эту тему. Джейк осторожно убрал волосы с моего лица, и я почувствовала резкий металлический запах крови.

- Белла Свон, - поправил он, его голос дрожал.

- Ты теряла память в какой-то момент? - спросила она.

- Не думаю. Я видела звезды. - Я почувствовала, как ее пальцы щупали мою шею, голову — я вздрогнула, когда она нажала сбоку на голову.

- Можешь глаза открыть? - я подчинилась, морщась от света. Молодая женщина выглядела смутно знакомой, как и все в Форксе. Она заставила меня следить за пальцем и проверила не двоится ли в глазах, и приказала паре зрителей забрать доску для серфинга.

- Ну, Белла, похоже, что доска здорово ударила тебя. Я совершенно уверена, что у тебя нет переломов шеи или серьезных травм головы, но я хочу отвезти тебя в Центральную Больницу Форкса, чтобы проверить. Какая у тебя машина?

- Джип, - ответил Джейк за меня.

- Отлично. Будет быстрее просто отвезти тебя, чем ждать скорую. Джейк помоги мне положить ее на доску, и мы отнесем ее к Джипу.

Я уверена, мой румянец принял угрожающие размеры, когда Джейк и другой серфер тащили меня сквозь толпу Ла Пуш на доске вверх по холму к моему Джипу Рэнглер. Боль вспыхнула в черепе, когда они поместили меня назад. К счастью, мы убрали задние сиденья, чтобы освободить место для досок. Я никогда в жизни не была так смущена. Крикнула Джейку забрать мое одеяло и пляжную сумку, желая иметь рядом рукопись Эдварда. Это было по-детски, но как я сказала — предмет, дающий чувство уверенности. Однако, у меня не было времени раздумывать над рукописью, потому что ассистентка занимала меня разговорами всю дорогу до Центральной Больницы Форкса, обстреливая меня вопросами между измерением давления, протиранием лба мокрой тканью и проверки моих глаз раздражающим фонариком из ее медицинской сумки. Я старалась уменьшить пульсацию в голове, прислушиваясь к гулу дворников... тихому стуку дождя, когда он бил в мягкий откидной верх Джипа.

Приемное отделение Центральной Больницы Форкса, доктор Каллен уже был там с каталкой и двумя сотрудниками из персонала, открыл дверь Джипа и схватил меня за руку.

- Я слышал, ты делала опасные вещи, детка, - сказал он, лицо выражало сострадание и заботу. Было сложно сердиться на него, когда он смотрел на меня так.

- Карлайл, просто... не надо. Пожалуйста. - Он кивнул и молча проверил степень моей травмы, мои жизненные показатели, повторяя все, что делала ассистентка, в то время пока она тараторила список симптомов... головокружение, головная боль, некая дезориентация.

- Я хочу сделать компьютерную томографию, - приказал Карлайл. - У нее может быть от легкой до умеренной ЧМТ, и я не хочу рисковать. И ей нужно наложить пару швов на эту рваную рану. Триша, я у тебя в долгу.

Триша... вот как звали ассистентку. Она выпускница школы Форкса с потока Эдварда. Она всегда мне нравилась, она была одной из нескольких старших девочек, которые не были злобными.

Где-то между ограниченным пространством цилиндра, сканирующего мою голову и транспортировкой в смотровую комнату, пульсация в голове притупилась, о, сладкое облегчение. Я поймала свое отражение в зеркале. Сказать, что я дерьмово выглядела, это ничего не сказать. Большой синяк расплылся на левом виске и щеке вокруг неприятного вида раны. Мои свалявшиеся, в песке волосы запеклись коркой крови чуть выше раны, и я не могла не думать о том, что это будет выглядеть даже хуже, когда Эдвард приедет через три дня. Я нахмурилась. Теперь с этим ничего не поделаешь, Белла. Я должна рассказать ему о несчастном случае и увидеть его «я же тебе говорил» лицо.

Когда мы обсуждали мои отношения с Джейком на прошлой неделе, одной из его самых горячих причин для недовольства был «безмозглый риск», который я приобрела вместе с этим конкретным другом.

- Одно дело кататься на лыжах, байдарках, серфе, - говорил он тем монотонным голосом, который говорил мне, что он раздражен. - Но кататься на лыжах со скал или заниматься серфингом в условиях шторма — это совсем другая история.

- Я давным давно рассказывала тебе, почему я этим занимаюсь, - огрызнулась я в ответ.

Он вздохнул, заставляя себя успокоиться.

- Поверь моему опыту бывшего наркомана - «почему» недостаточно хорошая причина рисковать своей жизнью. Я не хочу однажды поднять трубку и услышать от своей сестры, что ты сломала шею, прыгая с обрыва...

Я застонала, понимая, что только что доказала его точку зрения. Самое смешное, что я понимала, что он прав. Несмотря на наш прогресс, все еще существовала злобная сторона меня — та сторона, которая вопила, когда Эдвард выражал свою ревность к Джейкобу — которая привела меня к тому, что я каталась на доске в условиях шторма, просто чтобы показать ему средний палец? Если так, я должно быть такая же пропащая, как он.

Я снова потрогала рану на лбу, в это время Карлайл вошел в комнату, его белый халат резко контрастировал с накрахмаленной рубашкой и галстуком. Бог мой, этот мужчина был красив даже в пятьдесят пять.

- Хорошие новости, Белла. Твоя компьютерная томография чиста, никакого внутреннего кровотечения и отеков — ты очень, очень везучая. Однако, у тебя легкое сотрясение мозга. Я зашью эту рану и отправлю тебя домой под наблюдение матери.

- Моя мама и Фил в г. Олимпия на какой-то конвенции хиппи-бизнесменов. Ее не будет дома еще два дня, и затем она будет разодета в яркую футболку хиппи и поглощена этим, поверь мне.

Его губы дернулись.

- Тогда я позвоню Эсми, и она заберет тебя. Пойдет?

- Вообще-то, Джейкоб Блэк ждет в лобби. Он может помочь мне.

- Хм, я думаю отпущу тебя, и сестра будет проверять тебя каждые несколько часов. - Черт побери, нужно было ехать с Эсми. Он приступил к работе над моей раной, молча, крепко сжав губы.

Я старалась сидеть спокойно, пока он зашивал мою голову, но я не могла упустить возможность устранить последствия.

- Карлайл, ты же ничего не расскажешь Эдварду?

- Нет. Это будет нарушением HIPAA(закон об ответственности и переносе данных о страховании здоровья граждан — пп) — тайны доктор-пациент, частных медицинских записей и так далее. Мой рот на замке. Но... - Он неловко покашлял. - Могу я спросить, почему ты не хочешь рассказывать ему?

- Ты не тот человек, чтобы читать мне нотации о хранении секретов, доктор Каллен, - возразила я. Зрение вдруг на мгновение затуманилось, потом все исчезло. Его рука остановилась у меня на лбу, затем он продолжил работу.

- Пожалуйста, постарайся сидеть тихо, Белла, - пробормотал он. Я посмотрела ему в глаза, пораженная тем, что увидела в них боль. Закончив шить, он дал мне инструкции по уходу, откинулся назад на спинку вращающегося кресла и просто смотрел на меня, расстроенный.

- Ты в последнее время много говорила с Эдвардом, выясняли путаницу вокруг вашего разрыва, правильно?

- Да, мы пытаемся.

- И как продвигаются дела?

- Долго, скучно, информативно, раздражающе, замечательно... мне продолжить список?

Карлайл улыбнулся.

- Я понял. Знаешь, я никогда на самом деле не понимал, почему ты выбрала развестись с моим сыном. Не пойми меня неправильно, то, что ты увидела в Нью-Йорке было шокирующим. Но я был весьма удивлен, что ты не стала ждать дольше.

Я насторожилась. Хорошо, что ты не помахала у него запиской перед носом и не назвала предателем, Белла.

- Ты и Эсми должно быть были в ярости, когда Эдвард получил документы о разводе.

- Мы были расстроены, но старались поставить себя на твое место.

Я нервно крутила пальцы.

- Но Карлайл, ты когда-нибудь думал, что если бы ты или Эсми рассказали мне, что Эдвард пытался соскочить с наркотиков и лечиться, чтобы спасти наш брак, я бы удержалась и не стала подавать на развод? Черт, я могла бы помочь, особенно, когда он терпел неудачи.

- Я думал над этим много, много раз. Огладываясь назад, да, я мог бы все сделать по-другому, и я прошу прощения. Но Белла, мой первый приоритет — это мой сын, как бы я ни заботился о тебе. Это было его решение не вовлекать тебя. Сделав это, в результате получил бы клубок новых проблем, которые, честно говоря, он не готов был решать. И как его отец и его доктор, я должен уважать его желания. Может быть, если Эсми и я по-другому справлялись с обстоятельствами, когда он был моложе...

- Вред, причиненный его матерью?

Карлайл моргнул, удивившись.

- Ты знаешь о ней?

- Эдвард рассказывал немного, отрывки. Я вряд ли вечно могу оставаться в неведении, - ответила я с горечью. - Боже, Карлайл, я все еще была его женой — бумаги не были подписаны. Ты не имел права держать меня в стороне, как ты делал. Ты должен был знать, что его мнение в то время было не совсем осмысленным.

Его виноватый взгляд устремился на руки одетые в резиновые перчатки. Он снял перчатки с пальцев со вздохом.

- С Эдвардом я совершил ошибку и был гиперопекающим родителем. У меня множество сожалений, Белла... даже о вещах, которые произошли задолго до того, как вы с Эдвардом родились. В потребности искупить некоторые из этих вещей, я боюсь, что сильно давил на тебя.

- Ты о своем брате говоришь?

- Да.

- Ты можешь рассказать мне о нем?

- Нет. Не поговорив сначала с Эдвардом.

- Но он был твоим братом, - спорила я.

- И он был отцом Эдварда, - мягко сказал он.

- Чушь. Мне нужны ответы, Карлайл, не сожаления. - Я прижала ладони ко лбу, т.к. боль прострелила череп.

Карлайл успокаивающе положил руку мне на плечо.

- Белла, на сегодня достаточно, у тебя травма головы и тебе надо отдохнуть. Я расскажу тебе, что смогу, только разреши мне сначала поговорить с сыном. Я уверен, он захочет быть частью этого разговора, он в гораздо лучшем состоянии, чем был семь лет назад.

Я вздохнула, понимая, что он прав... в чем-то.

0 0 0

- Так почему ты до сих пор не попросил ее выйти за тебя замуж? - Бен опустил голову от моего прямого вопроса, рассеянно тыкая вилкой в невинные листья увядшего салата.

- Поверь мне, я хочу, но время неподходящее. Холли не становится лучше и Анжела держится из последних сил, я должен воздержаться от предложения, пока все не наладится. Я не хочу, чтобы она грустила или беспокоилась о реакции сестры, как только она увидит обручальное кольцо.

- Я не думаю, что она будет грустить, Бен, - честно ответила я. Во всяком случае, это будет напоминать ей о твоей любви и поддержке. Я думаю, это будет обнадеживающим.

- Может быть, - пожал плечами он, и я решила больше не давить.

В последнее время, резкие изменения моей несчастной личной жизни сделали меня чересчур оптимистичной. Когда дыра в моей груди постоянно заполнялась всем, что связано с Эдвардом, я была убеждена, что все мировые проблемы можно решить с помощью «вопроса-ответа», клятв дружбы, детских воспоминаний и милого юмора. Особенно в последние несколько дней я плавала как Джинджер Роджерс по Олимпийскому полуострову, считая часы, когда приедет мой Фред Астер и унесет на седьмое небо. Опять же, может это следствие моего сотрясения мозга.

Карлайл вынудил меня взять денек отдыха от работы. «Отдых» заключался в набегах на книги рецептов моей матери, те, которыми она никогда не пользовалась, в поисках нового блюда для Эдварда. В конце концов, я решила придерживаться проверенной еды и остановилась на свежем лососе, помидорах, коричневом рисе, всевозможных красочных продуктах и выпечке. Пыль в моей квартире отстутствовала, и она блестела, я освежила несколько комплектов постельного белья, даже очистила винные стойки и спрятала бутылки в шкафчики над холодильником, помня о комментариях Леи о трезвом образе жизни Эдварда.

Сначала Эдвард настаивал на резервировании комнаты в отеле в Порт-Анджелесе на вторник и среду, на две ночи, когда мы не будет на кемпинге в национальном парке. Я сказала ему, что это глупо, потому что у меня очень удобный диван-кровать, и разве не предпочтет он провести со мной ночь? (Упс) Он застонал, потому что по моей вине ему чрезвычайно трудно быть джентельменом. Я рассмеялась, уверяя, что он уедет из Порт-Анжделеса в субботу вечером, и его добродетель останется нетронутой.

- Немного поздно для этого. Ты украла мою добродетель давным давно, Изабелла Свон, - дразнил он. - Просто не влипай из-за меня в неприятности, пожалуйста.

Мне потребовалось фактически два дня, чтобы рассказать ему о несчастном случае с доской. Я колебалась между тем, чтобы рассказать ему по телефону или сказать лично, взвешивала плюсы и минусы, стараясь определить, что его меньше расстроит. Я наконец остановилась на телефоне, давая ему время поразмыслить и пережить это прежде, чем он приедет.

Не было никаких «я же тебе говорил» или обвинений Джейка. Но он был расстроен. Очень расстроен.

- Если ты не думаешь о себе, по крайней мере думай о тех людях, которые любят тебя, - умолял он, голос на грани паники. - О твоих родителях, Элис, Роуз, обо мне. Если что-то случится с тобой, мы будем безутешны.

Несмотря на боль в его голосе, его заверения, что он будет безутешен, если я умру, приносили болезненное утешение.

- Ты будешь безутешен, Эдвард? - спросила я, желая услышать это снова. Наступила пауза, и я немедленно пожалела, что попросила его подтвердить что-то настолько ужасное.

- Я буду полностью уничтожен, Белла, - прошептал он низким голосом.

Страх пополз вверх по позвоночнику, вызывая воспоминания о предупреждении Шарлотты на свадьбе — ты уничтожишь его и даже не поймешь, что сделала это.

- Прости, - произнесла я заикаясь.

- За что? За то что расстроила меня или за то, что каталась на доске в условиях шторма?

Я не знала, как ответить на это или пробормотать «и то и другое».

Этот разговор с Эдвардом вернул меня на землю на несколько часов, прежде чем я опять стала парить в облаках в связи с его предстоящим приездом. Но теперь, трудности Анжелы зацепили меня и снова вернули на землю. Я отложила вилку в сторону и посмотрела на Бена.

- Разве Холли действительно так плохо? Я понятия не имела.

- Послеродовая депрессия ухудшилась за последние пару недель. Они думали, что консультации и лечение помогают — она стала есть больше, спать лучше, и снова начала сосредотачиваться на ребенке. Но у нее был срыв в эти выходные, который отбросил ее назад.

Он покашлял и потянулся за водой со льдом. - Она заперлась в ванной, кричала и плакала, что она недостаточно хороша для ребенка и ее следует выгнать из дома. Анжела умоляла ее открыть дверь. Ее муж наконец взял набор инструментов и снял дверь с петель. Это было плохо.

- И что теперь?

- Ну, ее врач скорректировал ее лекарства и увеличил амбулаторное лечение. Если не будет улучшений, оставшийся вариант — это стационарное лечение.

- Бедная Холли. Это очень грустно. - Обычно стационарное лечение требуется людям с суицидальными наклонностями или тем, кто опасен для своей семьи, как объяснила Анжела. Доктора не любят разделять матерей и их детей, если они могут справиться с этим.

- Бен, если ты или Анжела не сможете ехать в спелеологическую экспедицию на этой неделе, я могу найти замену. Майк и Джессика смогут поменять свои графики.

Он покачал головой.

- Нет, Анжеле будет на пользу немного отвлечься. Ее мама в городе, чтобы помочь с детьми Холли.

Когда мы вернулись в офис, я взяла почту со стола и просмотрела ее, затем мой телефон и электронную почту. Шеф перезвонил мне, отвечая на мой запрос об эксперте по почерку Джей Дженксе в Сиэтле, экстраординарном графологе. Мой отец не задал ни одного вопроса зачем мне понадобился такой эксперт, но это была хорошая (или разочаровывающая) черта моего отца — он редко вмешивался.

После того как я весь день слушала о трудностях психического здоровья Холли и затратах, которые понесла ее семья, суматоха с приездом Эдварда вдруг показалась такой неуместной — по крайней мере мы катились вниз по наклонной после того, как влезли на нашу кучу проблем. И тем не менее, я обнаружила себя заполняющей бумаги, о которых просил мистер Дженкс. Я сунула их в конверт вместе с копией записки, о которой шла речь, и страницей рукописного текста из рукописи Эдварда. Я посмотрела через плечо, ожидая увидеть неодобрительное лицо Эдварда, который смотрит на меня, раздраженно скрестив руки.

Я нашла Анжелу в своем офисе позже в тот день, плачущей над шкафчиком для хранения документов, как будто он содержал мощи Святой Елены. У меня было предчувствие, что ее визит к Холли прошел не очень хорошо.

- Ни за что в жизни Холли и Дереку не оплатить такие медицинские счета, - задыхалась Анжела. - И они едва позволили мне помочь им.

- Как насчет моих алиментов? - напомнила я ей. Я только что получила еще один огромный чек по почте на прошлой неделе, на этот раз с язвительной пометкой: В память, Микки в строке для заметок.

Она покачала головой.

- Дерек не возьмет их. Он слишком упрямый и гордый. Клянусь, он откажется.

- Мы можем попытаться передать их через некоммерческие организации. Вопрос только в том, чтобы найти центр, с которым будет работать Холли. Они бы могли порекомендовать кого-нибудь?

Анжела всхлипнула и высморкалась, вытирая покешую из-под очков тушь.

- Я могу спросить завтра днем, когда мы повезем Холли на терапию.

Я успокаивающе погладила Анжелу по спине, ее рыдания утихли.

- Эй. Мы сделаем все, что потребуется, чтобы твоей сестре стало лучше, ладно? Ты, я и Бен, так?

Анжела кивнула и обняла меня за шею.

- Спасибо, Белла. Не знаю, что бы я делала без вас, ребята.

Беспокойство преследовало меня весь остаток дня, смешиваясь с нервным возбуждением по поводу возвращения Эдварда сегодня вечером. Я так злилась на Дерека за то, что отказывался от финансовой помощи, которая могла бы помочь его жене. В то же время, я понимала, как он должно быть напуган, до такой степени, что отрицает серьезность болезни Холли. Если бы я была на его месте, у меня тоже были бы сложности с этим. Я бы хотела вернуть свою прежнюю жизнь, до слез, до угрозы самоубийства, до неадекватного поведения супруги, которая заперлась в ванной только, чтобы не навредить своим детям. Я надеялась изо всех сил, что доктора Холли, терапия и лекарства сотворят чудо.

Но на это потребуются деньги. И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали — упрямство Дерека.

Уходя с работы вечером, я рванула к двери, намереваясь бежать в магазин за кексом быстрого приготовления. Я встала как вкопанная. Серебристый арендованный Вольво был припаркован у тротуара, двигатель был еще теплый. Я завизжала, угробив планы на продуктовый магазин и понеслась к заднему двору Свон-Вебер, шатаясь на каблуках и в юбке-карандаш.

Эдвард сидел на верхней ступеньке моей лестницы, выглядя совершенно восхитительно в черных брюках и белой, помятой в дороге, рубашке с расстегнутым воротом. На этот раз он не позаботился о шляпе и солнцезащитных очках, не волновался о том, что кто-то сфотографирует его рядом с моей дверью. У его ног стояла небольшая сумка, голова прислонена к перилам, глаза закрыты. Как он мог дремать в такое замечательное время? Я снова взвизгнула, его глаза распахнулись, затем наполнились восторгом, я уронила сумку и взлетела по лестнице в его объятия. Крепкие руки обняли меня, и я почувствовала, как ноги оторвались от ступеней, когда он встал и притянул меня к себе.

- Ты здесь! Ты рано! - рассмеялась я ему в шею. - Долго ждешь?

Он усмехнулся.

- Десять минут. Я чуть не вломился в твой офис, но не хотел быть причиной немой сцены. Как моя девочка? - Он опустил меня и осмотрел четыре шва у линии роста волос, улыбка исчезла, и он нахмурился.

- Я в восторге, в экстазе, что ты здесь. Как ты? - я пыталась тянуть его к двери, но он крепко держал меня. Его губы склонились к моему лбу, и он мягко поцеловал стежки там, затем окружающий их синяк. Наконец, его рот нашел мой, и он нежно, нерешительно поцеловал меня.

- Я рад найти тебя одним целым. - Серьезные зеленые глаза встретились с моими. - Я серьезно, Белла. Пожалуйста, никогда не делай ничего такого же безрассудного снова. Острые ощущения не стоят твоей жизни.

Все, что я могла сделать, это не открывать рот, и потребовать, чтобы он поцеловал меня крепко, глубоко. Но я установила правила и теперь должна жить с ними, черт побери. Я вздохнула, просто наслаждаясь теплом его тела.

- Добро пожаловать домой, - пробормотала я ему в шею, думая, что эти слова станут прекрасной маленькой традицией. Каждый раз, когда он будет возвращаться ко мне, я буду говорить их. Он улыбнулся и снова коснулся меня губами.

- Хорошо быть дома.