Флип

Когда лодка переворачивается волной, камнем или другим происшествием.

0 0 0

Волна людей смыла нас в метро, как осенние листья по сточной канаве, и в проход, ведущий от забитого туристами, неонового хаоса Таймс Сквер к Портовому Управлению НЙ. Затхлый воздух тоннеля не видел свежего воздуха вечность. Грязно-белая плитка и уличные музыканты мелькали, когда мы шли пешком, чтобы сесть на идущий в северном направлении поезд ветки А. Бейсбольная кепка натянута на лицо, моя рука спрятана в руке Эдварда, он отпустил ее только для того, чтобы опустить доллар в гитарный чехол уличного музыканта.

Он настоял на том, чтобы мы сели на метро, решительно настроенный вылечить меня от отвращения, бросив с головой в большой, пугающий НЙ. Я умоляла взять такси, ссылаясь на дряблые конечности и усталые мозги после долгого дня, который Вольтури Групп называют нестандартным мышлением... а остальная часть здравомыслящего мира называет решением проблем. Правда была в том, что я хотела добраться домой как можно быстрее, чтобы проверить, выполнил ли Райли обещание.

Когда я в последний раз была в метро, я была двадцатилетним ребенком, слепо спотыкающимся по чужому городу, отчаянно пытаясь вернуть бывшего мужа. Я до сих пор спотыкалась, но не в одиночестве, в стремлении ориентироваться в системе общественного транспорта НЙ. Эдвард был рядом, ведя меня к себе домой в Инвуд со всей нежностью, надеждой и страхом нового любовника. Он очень хотел порадовать меня. Я тоже не хотела подвести его.

Теперь мне просто нужно освоить дурацкий турникет метро.

Я проводила тонкой карточкой и толкала бедром турникет (ни за что в жизни я бы не стала трогать этот рассадник бактерий руками). Он не двигался с места. Уже в третий раз.

- Проведи в противоположном направлении, - сказал Эдвард.

Монстр пищал на меня.

- Попробуй снова, медленнее. - Эдвард был само терпение. Но мужчина за нами не был.

- Ну же, сумасшедшая, что за задержка? Это не так сложно! - Кажется сложнее, чем сказать Уицилопочтли.

Эдвард напрягся, повернувшись лицом к парню.

- Есть еще четыре турникета, - указал он жестом, - так что отвали, чувак.

- Да, забитые людьми. - Мужчина махнул обветренной рукой по потрепанной кепке Янки, как будто бросал вызов кепке Эдварда Кэбс.

Проигнорировав его, Эдвард переместил коричневый сверток подмышкой и попросил мою карточку метро. Потребовался один взмах карточкой и зажегся зеленый свет, наконец-то. Как и в моей жизни зажегся зеленый свет.

Мы нашли уголок в вагоне метро, на диванчике напротив массы людей, спешащих домой в кварталы Вест-сайда. Женщина, пропахшая алкоголем, нависла надо мной, корзинка для пикника у ее ног. Я уткнулась носом в тонкий хлопок рубашки Эдварда, вдыхая его запах. Это, казалось, его не беспокоило. Он привык к смеси зловония и сладости, грязи и цвета — диссонанс, который как ни странно имел смысл в городе.

Как наблюдатель, Эдвард был в восторге от окружающих историй. Мои глаза блуждая, видели то, что видел он. Реклама на стенах, агрессивные люди, цепляющиеся за поручни, качающиеся вместе с вагоном метро. Слева, женщина с черными волосами, ковыряла ярко-желтый лак с ногтей, и он падал прямо на пол. Справа, мужчина листал последний ожидаемый роман. Чуть дальше в вагоне, ханыга развалился на сиденье, мыча что-то нечленораздельное сквозь грязные зубы, что я приняла за песню Синатры. Так много историй. Скрепя сердце, я видела, как при правильных условиях, Эдвард мог процветать в этом месте.

Он привлек мое внимание, когда его горячее дыхание коснулось моего уха.

- Есть своего рода негласный этикет в метро, который ты принимаешь, если провела в городе достаточно времени, - сказал он, примеряя на себя шляпу учителя. - Первое, стой на правой стороне лестницы, если только ты не торопишься.

- Мы это сделали.

- Позволь всем выйти из вагона прежде чем будешь заходить. Не трогай никого за руку своими потными ладонями, когда держишься за поручень. Уступай место беременным и старикам. И еще — никогда, никогда не рассматривай бездомных.

- О. - Я дала по руке воображаемый шлепок.

- И при любых обстоятельствах избегай полностью пустых вагонов в полностью забитом поезде.

Мои глаза расширились, думая о нападении и преступлении.

- Почему?

Эдвард усмехнулся.

- Потому что в вагоне дерьмо и все об этом знают.

Я наморщила нос. Несколько людей вокруг нас хихикнули, вероятно потому что уже были там раньше.

Поездка от Мидтауна занимала добрых сорок пять минут. Постепенно, вагон пустел на каждой остановке, по мере продвижения на север к Вашингтонским Высотам, пока не осталась горстка людей. Эдвард барабанил пальцами по свертку, лежащему на коленях, нервно описывая все места, которые хотел показать мне. Центральный Парк, Метрополитен, Библиотека Морган, Чайна-таун...

- И Дакота, , конечно. Если мы поедем в Грейсленд, чтобы отдать дань уважения, то должны сделать тоже самое и Леннону. Ты помнишь учебный проект, с которым я помогал тебе, когда тебе было двенадцать, про убийства политических и общественных деятелей? Эммет сказал тебе, что убийства — это правительственные заговоры, разработанные через сложный код в газетных заголовках, и мне потребовалось много сил, чтобы разубедить тебя. Ты была такой упрямой девчонкой. До сих пор такая. Йоко Оно действительно неправильно поняли, если ты подумаешь над этим...

Он молол вздор, и я начала отключаться. Его болтовня не была восторженным, маниакальным бормотанием, как в ЛА. Скорее он делал это затем, чтобы оставаться сосредоточенным, чтобы его мысли не уплыли в ненужное русло, а именно, предательство Шарлотты. Он в нее так верил... он все равно старался остаться объективным, пока не поговорит с ней, но даже он не мог отрицать, что она играет определенную роль в этом беспорядке. Этого достаточно для любого человека, чтобы подорвать его самоконтроль.

И все же я не могла не задаваться вопросом, был ли это день «тише воды ниже травы».

- Эдвард, ты принимал лекарства?

Его история про очки Джона Леннона сошла на нет. Глаза стали холодными.

- Белла, а ты одежду надела сегодня?

Я приняла это за утвердительный ответ. Оставшаяся часть пути прошла прохладно. Холод и молчание.

Поезд медленно подъехал на станцию 190-я Улица. Мы встали. Эдвард скрипнул зубами, когда мы покинули платформу и шагнули в промышленный лифт, грубо кивнув лифтеру.

- Мистер Каллен, - пробормотал мужчина. У меня было чувство, что обычно они были на более дружественной ноге.

Но странный дискомфорт растаял, когда двери открылись и мы вступили в море зелени. Фотка, которую прислал мне Эдвард несколько недель назад не воздавала должное этому месту. Какой-то блестящий градостроитель великолепно использовал естесственно холмистый рельеф местности, и то что я увидела, было сказочной смесью каменных арок и тенистой зелени. Когда мы поднялись выше в парк, я мельком увидела реку Гудзон далеко внизу, серую и мутную. На мой взгляд Трайон Парк был абсолютно неиспорчен толпами людей, через которые я пробиралась часом ранее, и я не могла дождаться, чтобы исследовать его... после короткого сна.

- Ты уверен, что это Манхэттен?

- О да, мы на границе Вашингтонских Высот. Прогуляйся на юг по Бродвею, и ты попадешь в Доминиканские окрестности, следуй за меренге (латиноамериканский танец — пп). Но эти крутые берега... когда я здесь, всегда себя чувствую как в стихотворении Торо, , - пробормотал Эдвард. - «И только зефир может дуть среди камыша на реке. Покажи мне самое укромное место, куда я могу нести свои легкие потоки...» Есть что-то тайное в парке. Или мне так кажется.

Мои губы изогнулись в улыбке — Эдвард со своей поэзией. Я раздумывала, а не процитировать ли мне «А лес манит, глубок и пуст». Но я могла процитировать это только потому, что мы использовали эту строчку в рекламной кампании Национального Парка Олимпик в начале этого года. Для Эдварда размышлять над романтизмом сродни дыханию, получалось так естественно. А если я пыталась, то звучала как надменная задница. С таким же успехом я могла нацепить берет на голову и перевозить сыр контрабандой.

- Так на какой скамейке ты спишь?

Он рассмеялся.

- Ни на какой. Мой дом напротив этого зеленого газона — видишь арку? - затем вниз лестница. Это обходная дорога туда, но не могу дождаться, чтобы показать тебе парк.

Мы шли молча. Внезапно Эдвард легко провел пальцами по моей спине, и я подпрыгнула. На его лице было написано извинение.

- Прости, что сорвался на тебе из-за моих лекарств. Ты задала справедливый вопрос.

Я отмахнулась.

- Все в порядке. Я не твои родители.

- Я стараюсь быть более открытым в этом.

- Я знаю.

Он потер костяшку моего безымянного пальца, сжал его и отпустил, на лице было написано поражение. Мне стало грустно. Нет, нет, Эдвард, не поражение. Посмотри, как далеко мы зашли по этому третьему пути. Два месяца назад я бы даже и не думала спрашивать о лекарствах.

Я наблюдала, как он перемещает пакет из руки в руку.

- Говоря об открытости, когда ты собираешься мне сказать, что в этом свертке? - Я подтолкнула его локтем. - Тебе Мет принес бюст Гарри Карея? (американский бейсбольный комментатор на радио и телевидении — пп)

- Гм.. нет. Это урна.

Я наклонила голову. Урна?

- В ней прах моей матери.

Я повернулась так быстро, что моя сумочка слетела с плеча.

- Ты весь день носил с собой кремационную урну? - Обалдеть. Это просто... с ума сойти. - Ты пронес останки своей матери в НЙ метро? Что если бы тебя ограбили?

Он пожал плечами.

- Тогда какой-то вор остался бы очень разочарованным.

- Я даже не знаю что сказать по этому поводу. Ох, Эдвард... - Я знала, что нам надо было взять такси. - Откуда она взялась?

- Родственники Мета наткнулись на урну в семейном доме. Он позвонил и спросил хочу ли я взять урну. Я полагаю, никто другой не согласился.

- Это действительно душераздирающе. Вопреки себе, скорбь по Элизабет Мейсен Каллен наполнила мою грудь. Я смотрела на ужасную коробку, когда Эдвард держал меня за локоть, в то время как мы спускались по парковым ступенькам в раскинувшиеся ниже окрестности.

Он был прав, нижняя часть откоса — это другой мир. Мы прогулялись по улице заставленной автомобилями и зданиями в стиле арт-деко, которые были апартаментами как я полагала. Пожарные лестницы зигзагом вились по бокам, давая дорогу щетинистым кустарникам и крошечным деревьям — попытка озеленения.

- Так... это законно летать с останками?

- Я не знаю, Белла. Мет взял частный самолет семьи. Вот мой дом. - Он остановился перед восьмиэтажным зданием с фасадом. Я заметила, что он отказывался обращаться к Мейсенам, как к своей семье. Я знала, что они его никогда не волновали, но его неупоминание их было таким преднамеренным, что даже странно. Даже пассивно-агрессивно. Закономерно.

Когда он забирал свою почту у швейцара, я вошла в лобби. Треснутый плиточный пол, бежевые и мятные стены... ничего общего с облагороженным особняком Ист Виллидж. Но по словам Эдварда, ему не нужны модные промышленные трубы и кафе с завышенными ценами. Он сказал, что неприхотливый резонанс Инвуда ему отлично подходит, в отличие от «богемных» окрестностей к югу от Четырнадцатой улицы. Я в шутку назвала его снобом. Еще одна дихотомия Эдварда Энтони Каллена по сравнению с Форксом. Он презирал претенциозные места, хотя его ближайшие знакомые в городе принимали их. Он воротил нос от фальшивых людей, но хранил свои секреты и недостатки под фасадом безупречности.

- Что ты собираешься делать с урной? - медлила я.

Он вздохнул.

- Без понятия. Я предпочел бы об этом больше не говорить.

Да, голове Эдварда нужен был серьезный фэн-шуй, как он сказал, он пытался. Открывай его бережно... я потрогала ламинированный стих в своей сумочке.

Прямо сейчас, единственное, что я хотела открыть — это дверь спальни, исключительно для целей сна.

0 0 0

Ммм, мягкая кровать. Красивая, уютная кровать. Очень хорошо пахнущая кровать.

Тогда почему я была выдернула из ее блаженства?

Я заворочалась, перевернувшись на правую половину. Но спустя несколько минут, мое тело скользнуло налево, где массивная фигура Эдварда продавила углубление в матрасе. Как забавно, после многих лет сна в одиночестве, мы оба предпочитали наши соответствующие стороны кровати. Я наслаждалась теплом такого знакомого одеяла. Я не вполне хорошо могла видеть в темноте, но почти уверена, что это то же самое одеяло с нашей кровати в Сиэтле.

Вообще-то я думала, что это та же самая кровать из Сиэтла.

И разве это не то же самое кресло, которое мы спасли со свалки Вашингтонского университета?

Я застонала и натянула подушку на голову, призывая к себе сон. Я не знаю когда и как Эдвард приобрел наши старые вещи, но смутно помню, что просила Эсми помочь избавиться от них, когда она помогала декорировать квартиру над Свон-Вебер. Эдвард должно быть забрал их у нее. Мое сердце бухнуло в груди. Хищение Эдвардом мебели могло бы быть милым, если бы не было таким чертовски тревожным.

Почти засыпая, я снова услышала низкий голос Эдварда. Он разговаривал с кем-то, но дверь приглушала большую часть разговора. Я напрягла слух.

- ... мы остановились в городе сейчас, да... я не знаю как надолго... Нет, все в порядке, пап.

Это Карлайл на проводе. Я знала, что это только вопрос времени, когда Розали расскажет, что произошло на Бамбершуте. Или может это Эдвард рассказал им. Внезапный приступ страха скрутил живот. Что если Карлайл снова прилетит в НЙ? Попытается ли он выдворить меня? Отправить домой? Мои пальцы сжали в кулаки одеяло. Ну я не сдамся без боя.

Потянув с собой одеяло, я скатилась с кровати и пошлепала к двери, ногам было холодно на дубовом полу. Я заглянула в мягко освещенную гостинную и увидела Эдварда на диване. Коричневый пакет из магазина стоял на стойке, свежие овощи, хлеб и другие товары были оставлены ради телефона. Он ходил в магазин, пока я спала. Я накинулаа на себя одеяло, как плащ и смотрела на него. Одной рукой он сжимал сотовый, другой держался за каминную полку, где теперь стояла урна с прахом его матери. Пакетих орехов разбросан на журнальном столике; он должно быть только что положил их туда.

- ... я сказал все в порядке, вы с мамой оставайтесь в Форксе. Мы сами с этим справимся.

Мои пальцы медленно разжались. Эдвард сказал им не приезжать. Он хотел противостоять этому совместно. Так почему тогда так кружится голова?

- ... да, она в порядке. Спит, сегодня был долгий день... Я буду держать вас в курсе.

Расстроенно хмыкнул, и затем, - ... я сказал вам, эпизодов больше не было... да, я все еще на лекарствах... ну, если я звучу раздраженно, то только потому что я раздражен.

Полагаю, мне не стоило спрашивать Эдварда о его лекарствах — Карлайл «монополизировал рынок». Я сместилась, половица скрипнула у меня под ногами. Голова Эдварда взметнулась вверх. Его обеспокоенное лицо смягчилось, когда он увидел меня, и он поманил меня в комнату. Я быстро пересекла пространство и обняла его руками за талию.

- Пап, поговорим позже. Передай маме, что я люблю ее. Скажи ей... скажи, чтобы не волновалась. Он поставил телефон на базу, потом обнял меня.

- Хорошо вздремнула?

- Да. Почти как на собственной кровати, - намекнула я.

- Мне нравится наша старая кровать — засуди меня, - тихо рассмеялся Эдвард. - Прости мне мою самонадеяннось, за то, что расположил тебя в своей спальне. Вообще-то тут только одна спальня. Но если честно, если бы тут была гостевая спальня, я все равно бы положил тебя в свою кровать.

Потому что я принадлежу этому месту. Я легонько укусила его за подбородок. Он улыбнулся мне.

- Анжела звонила. Она была... обеспокоена.

Я уронила голову ему на грудь.

- Вот черт! Анжела. - Эта утренняя конференция была несомненно для нее информативной. Однако, не удивительной. У нее всегда были подозрения, что обстоятельства моего внезапного развода были довольно плохими. Когда я вернулась в Порт-Анджелес, мы сели пообедать и длительное время говорили.

- Тут в моей почте есть кое-что для тебя, - сказал Эдвард, держа в руке курьерский пакет, видное место в углу занимал обратный адрес Беркшир Хаус. - С пометкой срочно.

- О! - я взяла пакет у него из рук и разорвала. Оттуда выпала свежесброшюрованная копия Обитатели особняка: полный дом знаменитых перьев и курительных трубок. Спасибо, Райли. - Это книга Тогси.

- Я даже не буду спрашивать, что тебе пришлось сделать, чтобы вырвать ее из рук Вольтури.

- Ничего незаконного. По крайней мере я так думаю. - Лгать было неэтично. Тем не менее укол вины в груди я почувствовала. Его брови поднялись и сравнялись с линией роста медных волос. - Но я должна предупредить тебя, что ассистент Челси теперь думает, что ты воплощение дьявола. В следйущий раз, когда увидишь Райли, он/она попытается окропить тебя святой водой.

- Он/она?

- Я не уверена, - призналась я. Я протянула ему книгу, приз моего шокирующего (но эффективного) обмана.

- Райли мужчина. - Ха, я так и знала.

Пока он листал книгу, я впервые осмотрела его квартиру. Как Форт Трайон, это маленькое место подходило Эдварду. Рука Эсми была везде — она должна была приехать хотя бы раз. Теплый цвет стен, металлические акценты, даже несколько ароматических свечей, которые никогда не зажигались. Тут было темного дерева цифровое пианино, он поставил наши гитары рядом с ним. Новые предметы мебели соседствовали с теми, которые мы нашли на барахолке в Сиэтле. Экран из ткани, который мы использовали как перегородку между комнатами, теперь разделял гостинную и офисное пространство. Не вписывающиеся в обстановку приставные столики, которые я отшкурила и покрасила в голубой цвет, стояли по обе стороны от потертого дивана Эдварда. Тут была и окрашенная стеклянная напольная лампа, которой я восхищалась в лавке ремесленника, когда мы были на летнем фестивале. На следующий день Эдвард вернулся и купил ее, несмотря на ничтожную зарплату копирайтера.

Теперь я знала, что он никогда не трогал наследство, даже для того, чтобы купить мне вещи. Но я была рада, что не трогал — у нас было мало денег тогда, но наша находчивость обеспечила ряд прекрасных воспоминаний.

Я выскользнула из его объятий и провела пальцами по сложному абажуру лампы. Ее мягкий, крапинками, свет падал на ряд фотографий в рамках. Я изучила их и поняла, что они тоже были из квартиры-студии. Большинство фото были повседневными фотографиями прошлых лет... два крошечных ребенка цепляются за шеи отцов... делают рыбьи рожи в океанариуме Сиэтла... Эдвард с бейсбольной битой через плечо, я в безразмерной спортивной майке до колена. Даже фотография Эдварда с выпускного, которую я нашла в его спальне в Форксе, теперь стояла на одном из приставных столиков — на своей «родине». Рядом с ней стояла 5х7... (судорожно сглотнула)... наша свадебная фотография.

Хоть убей, я не могла понять, как он мог так жить, поглощенный нашим прошлым. Я не утонула лишь потому, что спрятала мои фотоальбомы под пыльными оборками новой кровати, в окружении новых вещей... хотя и в знакомом городе. Эдвард сделал наоборот. Он окружил себя знакомыми вещами в новом городе.

Я не знала, что сказать, поэтому обратилась к старому доброму сарказму.

- Вау, вы быстро действуете, мистер Каллен. Я даже и половины этого барахла не распаковала у себя дома.

Эдвард бросил рукопись на журнальный столик.

- Они были здесь с тех пор, как я переехал. Мама поместила наши старые вещи в хранилище для меня, когда ты уехала из Сиэтла. Когда я наконец получил свою квартиру, я отправил их на Манхэттен.

- Должно быть стоило целое состояние переправить их. Гораздо больше их стоимости.

- Они того стоили.

Я чувствовала позади себя его тепло. Кончики его пальцев задели мою шею, когда он убирал спутанные волосы с моего плеча, затем пальцы сменились губами. Я провела ладонью вверх по его предплечью, обхватила запястье и притянула ближе ко мне. В голове мелькнула мысль... я давно не видела Ролекс Шарлотты, с тех пор как он покинул свадьбу Розали в Форксе. Я поднесла к губам его запястье и поцеловала пульс, почувствовав, как он ускорился. Комок образовался в горле. Прекратит ли он прикасаться ко мне таким образом?

- Должно быть было неловко, когда ты приводил сюда женщин, - прошептала я. - Не получиться выдать девчонку на фотографиях за свою сестру, особенно учитывая свадебный антураж. Бе.

- Я никогда не приводил сюда женщин, - пробормотал он. - Мой дом — свидетельство моего монашеского образа жизни.

- А как насчет Шарлотты? - выпалила я, затем мысленно шлепнула себя, когда его руки замерли.

- Шар была здесь раньше, но не как подружка. - Я почувствовала, что его хмурая мина превратилась в улыбку у моей шеи. - Она была в секунде от того, чтобы звонить моему психиатру. Ничего себе картинка, да? Измученный писатель... один, за исключением фотографий его прошлого. Последние следы любви, пыльные святыни, висящие на стенах для потомков... или по крайней мере для следующих арендаторов.

Я повернулась и криво усмехнулась.

- Боже мой, ты писатель? Я не знала. - Провела пальцем дальше по груди и сунула его под пояс штанов. Он вздрогнул, но в хорошем смысле. - Итак, измученный автор. Что скажешь если мы оскверним эту святыню, и начнем с нашей старой кровати?

Его глаза расширились, и он ответил мне сокрушающим поцелуем, от которого, клянусь, немели губы.

Я восприняла это как «да».

0 0 0

Эдвард просматривал Обитателей особняка.

После страстного раунда занятий любовью, от которого мое тело до сих пор вздрагивало, мы провели остаток вечера в его спальне. Маленький телевизор, установленный на комоде, тихо вещал повторы каких-то малобюджетных научно-фантастических шоу. Он был погружен в рукопись, лежащую на его голых бедрах (бедрах, которые отчаянно терлись о мои полчаса назад, ммм), простынь укрывала его колени, намеренно прикрывая его мужское достоинство.

Сжимая на себе банное полотенце одной рукой, и стараясь не глазеть на его стройную фигуру, я порылась в своем чемодане в поисках топика и шорт для сна. Я нашла их на самом дне и зацепила пальцами, хмуро глядя на мятое месиво.

- Не утруждай себя этим. - Он смотрел на меня темными глазами.

- Я только приняла душ. - Я повесила полотенце на силовой тренажер Эдварда, и надела топик через голову, к его большому разочарованию. Ладно, я немного дразнила его. Не смогла совладать с собой, он заставлял меня чувствовать себя чертовски сексуальной.

- Ты устала?

Я подняла бровь и завязала шнурки шорт. После его звездного перфоманса, разве он не устал?

Бросив книгу на тумбочку, он похлопал по кровати. Я забралась к нему на колени и мягко поцеловала в губы.

- Уже за полночь, Эдвард. Я знаю, мы все еще живем по времени Западного побережья, но нам правда надо поспать.

- Полагаю, должен дать твоему вкусному телу отсрочку, - вздохнул он. Он потянулся, нащупал пульт от телевизора, я дернула за шнурок и выключила лампу. Стало темно, хотя совсем темно тут не было никогда. Я устроилась на груди Эдварда и рассеянно играла с волосками на груди. Было тихо, за исключением грохота машин и случайных тяжелых басов ревущих из треснувших динамиков. Прохладный ветерок струился в открытое окно и овевал наши лица. Это не пентхаус в центре города, но из квартиры Эдварда на восьмом этаже открывался нереальный вид. В остальной части района возвышались здания, предоставляя нам четкий вид на подвесной мост Джорджа Вашингтона через Гудзон. Его тяжелые кабели и канаты связывали два уровня трафика между Манхэттеном и Джерси, и ночью его огни светились на воде, как рождественские гирлянды. Река пошла рябью от латинских мотивов плывущих из северных кварталов. Они убаюкивали меня. Я могла привыкнуть к этому городу и голому Эдварду подо мной, когда засыпала.

- Белла? - Эдвард лениво водил пальцем по моей спине.

-М-да?

- Спасибо за то, что достала книгу. Черт, спасибо, что прикрываешь меня. Я знаю, от меня сегодня было мало помощи.

- Нет проблем, - пробормотала я ему в грудь.

- Просто... не делай ничего, чтобы скомпрометировать себя, особенно ради меня. Ладно?

Я кивнула.

- Как тебе этот мусор?

Он молчал так долго, что я почти уснула.

- Вообще-то, книга Питера очень хороша.

- Что ты имеешь в виду?

- Манера письма искусна, привлекательна. Я прочел только первые двадцать страниц, но уже могу сказать, что работа качественная.

- Но это ядовитое перо.

- Я не знаю, является ли оно таковым.

Я вызывающе подняла подбородок.

- Но Тогси пустил этот липкий гей-слушок.

- Который можно легко сбросить со счетов, потом опровергнуть. И не забудь, у Шарлотты козырь в кармане — мое биполярное расстройство — и она не использовала его.

Я нахмурилась, его тихая логика не имела смысла для моего запутавшегося мозга.

- Если ты прав, тогда зачем Вольтури Групп и Беркшир Хаус лгать? Что они с этого получат?

- Без понятия. Вот это меня и тревожит.

Я вздохнула и поплотнее подоткнула одеяло под наши тела.

- Мы докопаемся до сути. Завтра.

Несмотря на смыкающиеся, как магниты, веки мой «потрясающий PR-инстинкт» начал активизироваться. Эдвард не мог отмахнуться от книги — и Шарлотты Войт — как денежного мусора, тогда может и мне не стоит. По крайней мере пока.

0 0 0

Как только Эдвард повнимательнее прочитал книгу, то понял, что был прав. Книга Питера Тогсани была блестящей.

Мы совершили легкую пробежку, а затем провели утро в исследованиях Клуатра (крытая галерея — пп) — пристрой к Метрополитен, который разместил коллекцию средневековых гобеленов, искусства и артефактов, такие как игральные карты и градуалы с золотыми листьями. Клуатр был взят из монастырей на юге Франции и перенесен прямо в центр Форт Трайон парка на холме в видом на Гудзон.

Пока Эдвард изучал капитель колонны, я прошла в другой зал. Горстка саркофагов украшали стены, на каждом сверху стояло скульптурное изображение бывшего владельца. Некоторые треснули, у других не хватало носов или пальцев ног. Я посмотрела на фигуру леди в мантии. Ее каменное лицо было цветущим. Она до сих пор в своей гробнице? Думаю нет. Спустя восемьсот лет она превратилась в прах, одежда сгнила.

Мой палец очертил орлиный нос женщины, мысли перенеслись к Элизабет Мейсен и ее урне, стоящей на камине ее сына. Я была удивлена, что Эдвард отвел ей такое заметное место, учитывая его чувства к ней. Может быть он чувствовал вину за то, что она была спрятана в шкафу в доме предков в Чикаго — это в духе Эдварда. Я смотрела на него, а он меня не видел и не знал, что я смотрю... руки в карманах, покачивается на каблуках, в то время как исследует архитекруту с беззастенчивым любопытством, я увидела мальчика, которого когда-то знала. Я уверена, что он использовал это место для вдохновения в одной из наиболее готических ВСК сценах, мое сердце защемило, потому что он поделился этим местом со мной. Он посмотрел в мою сторону и увидел, что я наблюдаю. Нежно улыбаясь, он пересек комнату, взял меня за руку.

- Ты закончила тут?

Я кивнула.

- Пойдем, я покажу тебе странное растение в саду под названием аризема. . У него такой большой пестик, что похож на фаллос, доцент сказал мне, что он якобы является афродизиаком. - Он подмигнул. Такой ботаник.(игра слов, что также означает придурок — пп)

- Зачем монахам растить афродизиаки?

- Наверное они наживались на его продаже. Или у него есть еще одно назначение — снимать запоры.

- Это самая романтичная вещь, которую я когда-либо слышала.

Побродив по закрытому саду (и потратив слишком много времени на рассматривание уродливой ариземы), мы сели за столик кафе. Эдвард достал из моей сумки книгу Тогси и открыл ее, я бросала хлебные крошки жирным воробьям, которые прыгали у наших ног. Помимо негативного изображения Эдварда, как избалованного мужчины-дивы, который ударился в наркотики и бросил жену — это было значительным отступлением от темы, чтобы смотреть на это сквозь пальцы — в романе многое могло понравиться. Он остроумно нарисовал портрет деструктивных молодых писателей до того, как их карьеры взлетели вверх... или рухнули. Тогси провел сдержанную параллель с облагороженным Алфавит-сити. (несколько кварталов НЙ, которые раньше считались неблагополучными — пп). Эдвард назвал это «Аллен Гинзберг (американский поэт второй половины XX века, основатель битничества и ключевой представитель бит-поколения[1][2] наряду с Д. Керуаком и У. Берроузом. Автор знаменитой поэмы «Вопль» (1956). Принимал участие в работе над романом Уильяма Берроуза «Джанки».- пп) жмет руку Ивлин Во» (английский писатель-сатирик. – пп)-историей. Мне показалось, что это выглядит похоже на пародию на «Аренду» (адаптация оперы Джакомо Пуччини «Богема» к реалиям современного НЙ, рок-мюзикл — пп), но что поделаешь.

Затем были спекуляции вокруг сексуальной ориентации Эдварда. Каждый раз, когда он наталкивался на один из таких пассажей книги, то крепче сжимал челюсти.

- Зачем они гробят совершенно замечательную книгу этим таблоидным мусором? - пробормотал он.

- Ах... потому что таблоидный мусор продается?

- Нет. Шарлотта не падка на продажи. (у термина sell-out есть еще одно значение — предатель. Эдвард одновременно имел в виду, что Шарлотта не будет гнаться за продажами и не является предателем - пп)

- Но может быть Тогси нужны, и Шарлотта не хочет подложить ему свинью...

Несколько часов спустя мы покинули Клуатру и расположились под тенистым деревом. Он оперся спиной о ствол. Я расположилась рядом с ним и просматривала более ста пересылаемых сообщений со старого аккаунта элетронной почты Шарлотты. Она занималась всем сразу. Тут было письмо от голливудской студии со статистикой о последнем интернет-релизе ВСК-трейлера. Тридцатисекундные телевизионные рекламные ролики, которые выйдут в этом месяце. Совместное продвижение с книгой ВСК — она будет переиздана в новой обложке, которая гласила: Теперь главный кинофильм! И мое любимое, фаст-фуд промо-сделка на пластиковые стаканчики с Таней Денали в роли аппетитного вампира Вайолет.

Я прыгнула на самые высокие американские горки в самом начале дикого спуска, и теперь бросилась застегивать ремни безопасности. Я бросила телефон и застонала на одеяле. Погруженный в Обитателей, Эдвард думал, что я сочувствую ему.

- Вот еще, - зарычал он. - Мистер Каллен отправил миссис Каллен паковаться, хотя «способ утилизации» был излишне сложным. Окончание брака было бы менее разрушительным, если бы он принял свою истинную природу... вместо пылкой рыжеволосой. Вместо этого, богемный вундеркинд обнаружил, что он одновременно бесхребетный и без жены. Также, без секса...

- Он забыл «без чувства юмора», - дразнила я.

- Безупречный? - Эдвард поиграл бровями.

- Безустанный.

Он шлепнул меня по заднице.

- Бестолковый.

- Без одежды. - Я поманила пальцем.

Эдвард зарычал, притягивая меня к груди.

- Бессмысленно. Иди сюда, язва.

Оставшуюся часть дня мы жевали морковные палочки, невзначай лапали друг друга, читали друг другу и наслаждались последними летними деньками. Теперь я абсолютно уверена, что Шарлотта играла с нами как с парой кастаньет, когда мы изображали из себя лесбиянок в закусочной Форкса. В книге даже были цитаты прямо с длинного языка Леи про радужные парики и гей-парады.

Вскоре солнце стало садиться за кромки деревьев. Эдвард снял очки для чтения и свернул дело.

- Итак, я полагаю, мы оба сошлись во мнении, что эта книга — не отравленное перо, - сказала я. - Во всяком случае, это сатирическая беспорядочная стрельба по артистическому сообществу НЙ. К сожалению, тебе выпало быть ее крупнейшей жертвой. - Я игриво толкнула Эдварда плечом. - Вопрос до сих пор в том, почему Вольтури Групп и Челси лгут про книгу?

- Вот мысль, - сказал Эдвард, качая нашими руками между нами. - Моему мужскому достоинству ненавистно признавать, но Обитатели написаны как бестселлер. И это последнее, что хотят Вольтури, потому что это принесет финансовый успех новой компании Шарлотты. Если она будет успешной, то составит конкуренцию Вольтури.

Я подхватила его рассуждения.

- И Челси не хочет, чтобы книга была опубликована, потому что это также означает конкуренцию Беркшир Хаус. Она сама сказала — Аро попросил ее экспертного мнения о книге. Она утвержадла, что это мусор, но ее настоящее мнение возможно совпадает с твоим. Бьюсь об заклад, она уже видит баннеры по книге. Но самое смешное в том, что Беркшир Хаус ни за что в жизни не сможет заполучить Обитателей.

- Не без публичного ущерба моей репутации. - Эдвард поймал меня за локоть прежде, чем я споткнулась о бордюр. - Однако, это не объясняет, почему Вольтури и Беркшир Хаус хотят, чтобя я воздержался от чтения книги.

Я щелкнула пальцами.

- Я знаю почему. Потому что ты хороший парень.

Он взбежал вверх по лестнице своего здания и держал для меня дверь открытой.

- Я не понимаю.

- Ты стараешься делать правильные вещи, Эдвард. У тебя есть влияние в индустрии, и они хотят держать тебя под присмотром. Они хотят направить твой гнев и раздавить книгу Тогси — разве ты не видишь? Они пускают в ход противные слайды, чтобы ты начал дышать огнем, потом бум! Книга падает, падает и Шарлотта. К сожалению, я была единственной, кто злился. Ты был само самообладание. - Лифт тренькнул. Мы подождали, когда пара в одинаковой боулинг-форме выйдет. В ту секунду, когда двери лифта закрылись, Эдвард прижал меня к стене и потерся носом о мой нос. Он пах скошенной травой из парка.

- Значит ты веришь, что Вольтури боятся, что я прочту книгу и увижу, что она классная, смягчусь, потому что я хороший парень, и Шарлотта получит свой бестселлер. Даже если якобы она продала меня.

- Я так думаю. - Это показалось глупостью, когда он сказал. Или это у меня в мозгу короткое замыкание случилось, когда бедра Эдварда соприкоснулись с моими. Он поцеловал меня в нос и отпустил, когда двери открылись на восьмом этаже.

- Из-за этого я похож на слабака. Честно говоря, на этих страницах много возмутительного мусора, и я бы предпочел, чтобы книга не увидела свет. Я не хочу знать, кто предоставил мнимые аффидавиты, подтверждающие этот нонсенс.

- Черт, мне не особо хочется, чтобы меня называли «беспризорной малышкой-невестой». Если я когда-нибудь увижу Тогси, я дам ему в пах. - Эдвард закрыл за мной дверь и начал включать свет. Кинув свою сумку на стол, я скинула обувь и пошевелила пальцами. - Но поверь мне — по опыту знаю, что ничто так не мешает PR-кампании, как нерешительный клиент, поэтому их сбрасывают со счетов. Это не этично, и фирмы никогда не признаются в этом, но такое случается. Все дело в контроле.

- А может они просто не видят необходимости в спешке предоставить нам копию. Может быть, мы просто чрезмерные параноики.

Я покачала головой.

- Я узнаю препятствия, когда вижу их. Нам никогда не дадут эту книгу... по-крайней мере не в нынешнем ее виде.

Эдвард шлепнулся на диван. Он сжал руки между колен, голова склонена в спокойном созерцании. Наконец, он поднял смиренный взгляд.

- Белла, я знаю, что ты чувствуешь относительно нее, но мне нужно услышать мнение Шарлотты. Мы что-то упускаем здесь.

- Ты прав. - Я упала рядом с ним и положила голову ему на плечо, готовая взять вчерашние злые слова обратно. - Однако, есть проблема. Не сидеть же у нее под дверью в Верхнем Ист-Сайде, пока пудели мочаться на нашу обувь.У нас нет способов связаться с ней. Ни один из ее старых номеров и электронных адресов недоступен.

Медленная улыбка расплылась на лице Эдварда.

- Нет, есть. Деметрий Мейсен может разыскать ее.

- Мы можем ему верить? - В эти дни, я обнаружила, что не могу верить никому, кто не с Олимпийского полуострова.

- Он никогда не давал мне повода не верить ему.

Тем вечером раздался звонок, которого я боялась. Челси Роджерс. Прежде, чем я смогла ответить, я могла почувствовать ее гнев на том конце телефона.

- Это Белла.

- Мисс Свон, мой личный ассистент только что проинформировал меня, что вы вынудили его прислать вам копию Обитателей.

- И вам здрасьте, - сухо сказала я.

- Вы обманывали или нет моего ассистента?

- Мисс Роджерс, я просто попросила копию, которую вы уже обещали моему клиенту. Он немного почитал сегодня, поэтому я подумала...

- Я специально сказала, что она не должна покидать мой офис.

- Ну, теперь она под замком в квартире Эдварда.

- Это рискованно.

- Челси — могу я вас так называть? Вам правда не о чем беспокоиться. После прочтения, я очень сомневаюсь, что он захочет дать ей ход. Это не совсем дрянная несанкционированная биография, как описала ваша команда, но ее вряд ли назовешь доброжелательной по отношению к Эдварду.

Последовала долгая тишина, затем что-то вроде вздоха облегчения. - Аро будет в ярости, когда узнает, что книга у вас.

- Почему? - Опять тишина. Настала моя очередь вздыхать. - Буду откровенна. Я не знаю, какую кулуарную политику вы все ведете за спиной мистера Каллена. Но вот вам совет — чем меньше вы вовлекаете в нее моего клиента, тем лучше. Если Аро разозлится насчет книги, прекрасно. Просто не говорите ему.

- Возможно, - неуверенно ответила она.

- Слушайте, давайте обсудим это позже на неделе.

- Пожалуйста напомните мистеру Каллену, что к следующей встрече он должен решить, выступит ли он с заявлением. Нашему публицисту нужно знать, что и как отвечать.

Я застонала.

- Он не гей, в этом проблемы не будет. Спасибо за звонок. - Я повесила трубку прежде чем она снова начала злиться и втянула бы меня во второй раунд.

Я слышала, как Эдварпд смеялся на кухне, когда готовил ужин.

- Похоже, интересный был звонок.

Я нахмурилась и взяла гриб из стир-фрай (блюдо, которое обжаривается в раскаленном масле — пп), которое он бросал в вок.

- Так ей и надо. - Я попыталась украсть еще один гриб, но он шлепнул меня по руке. В ответ он тоже нахмурился на меня.

- Такая жестокая.

- Просто голодная. И тошнит от всего этого дерьма.

- Станет только хуже, Белла. Если ты хочешь все бросить...

- Нет! Я в порядке. Я просто не привыкла иметь дело с корпоративной бюрократией, вот и все. Свон Вебер персонал — это все, чем я могу управлять.

Он пристально посмотрел на меня, он так делал, когда искал в моих глазах признаки обмана. Наконец, он удостоверился, что я не скрываю истинные чувства.

Эдвард был прав. Все станет только хуже. И гораздо, гораздо сложнее.

Во вторник утром появились известия от Мета Мейсена, который вернулся к своим вопящим детям и истощенной жене в Чикаго. Шарлотта Войт была до сих пор в НЙ. Она согласилась встретиться со мной и Эдвардом, на ее территории. Это означало поездку в Верхний Ист-Сайд, где она в настоящее время работала из своего домашнего офиса. Мы планировали посетить ее днем.

- Я настаиваю на присутствии на этой встрече, - сказал Мет, когда Эдвард включил громкую связь. - Я не литературный критик, но знаю, что является, а что не является клеветой. Ты ни звука не услышишь от меня, пока не начнешь ей обещать чего-нибудь или делиться информацией, которая может быть использована против тебя.

Эдвард и я обменялись взглядами. Его расстройство вероятнее всего выплывет в разговоре. Он был готов обсуждать его аспекты перед Метом?

Он кивнул.

- Прекрасно.

Итак, ближе к двум часам, мы вдвоем ступили на чистый тротуар недалеко от музея Метрополитен. Таунхаусы тянулись вдоль улицы, мешанина стилей от громоздких Федералов (федеративный стиль в исскустве Северной Америки между 1789 и 1830 гг во время становления федеральной власти — пп) до просторных итальянских вилл. За рядом домов вырисовывались впечатляющие довоенные апартаменты на Пятой Авеню. Прекрасно сохранившиеся пятна оконных коробок окрашивали кирпичные стены в разные цвета, массивные тенистые деревья нависали над обочиной, настолько совершенно подрезанные, что не будут царапать дорогие машины, также выстроившиеся в линию на улице (хотя я не вижу смысла владеть колесами, если живешь в городе).

Эдвард остановился около величественного пятиэтажного дома.

- Вот оно.

Я уже знала это, до того как он произнес. Его персиковые стены, белые оконные рамы и балконы словно были взяты из домов довоенного Юга. Он взбежал по ступенькам и позвонил в дверь.

Минуту спустя дверь распахнулась. Я не была уверена, какой я ожидала увидеть Шарлотту в следующий раз, когда мы встретимся, но мое воображение колебалось между деловым костюмом 80-х годов и рогами дьявола. И чего я не ожидала увидеть, так это женщину, которая предстала передо мной, в сущности, растрепой. Не было шикарного экстерьера, она оперлась на дверь в потертых джинсах и безразмерном свитере, хотя было начало сентября. Ее платиновые волосы небрежно скручены в пучок и в него воткнут карандаш. Вместо макияжа, уставшие карие глаза обрамляли очки.

- Привет, Шарлотта, - мягко сказал Эдвард.

- Эдвард. - Она заколебалась в дверях, не зная как приветствовать его. Наконец, она отошла в сторону и жестом пригласила в дом.

- Белла, рада снова видеть тебя. Простите за беспорядок, - сказала она через плечо, хотя просторный дом был безупречным. - Я была завалена работой.

Мы обе были завалены.

Я осмотрела открывшийся холл в поисках гигантских портретов Шар с пуделем или другим визгливым животным на коленях, но не нашла ни одного. Вместо этого, большой эскиз парусника висел наверху великолепной изогнутой лестницы.

- Мы не только пытаемся начать новый бизнес с нуля, мы также принимаем во внимание потребности наших нынешних авторов, - объяснила она.

- Я уверена, что ты была очень занята кгиной Тогси, - добавила я с гневными нотками.

Шар остановилась и смерила меня прохладным взглядом, затем кивнула.

- Это тоже. У меня едва было время на сон, но все сразу навалилось.

- Вот об этом мы и хотели с тобой поговорить — Обитатели. Что за мелодрама, а?

Эдвард стрельнул в меня предупреждающим взглядом.

- Мы просто хотим услышать твою сторону истории, Шар. Белла не имела в виду...

- Не смей ругать ее, Эдвард Каллен. Позволь ей делать ее работу, она в этом хороша. - Ее каролинский акцент стал более заметен. - Она также права — это большая драма. Кофе кому-нибудь?

Я кивнула и подняла свою челюсть с отполированного пола. Батюшки мои, неужели шлюха защищает меня? Эдвард, казалось, не был удивлен. Вместо этого он провел провел рукой по моей и пробормотал извинения.

- В любом случае, книга, - ее голос донесся из кухни, - я могу понять тебя, Белла. Если бы я до сих пор была публицистом Эдварда, я была бы чертовски подозрительна на мой счет тоже.

Она появилась с тремя кружками кофе и графинчиком на подносе. Как всегда джентельмен, Эдвард мгновенно шагнул ей навстречу и взял поднос из рук. Она повела нас вверх по лестнице в ярко освещенный коридор. Еще больше картин висело на стенах — серия картин морской тематики голубого моря и песка. Она увидела, что я изучаю одну.

- Эту серию я сделала на побережье Каролины. У меня есть маленькая студия в мансарде, где я пишу картины и наброски, хотя у меня было мало времени на это в последние годы, в связи с требованиями карьеры.

И из-за известности Эдварда, добавила я, глядя как он скривился.

Мы последовали за ней в комнату в конце холла — ее кабинет. Высокий потолок и эркерное окно зрительно делали его больше, чем на самом деле. Письменный стол и книжные полки занимали большую часть пространства, вместе с диваном эпохи Королевы Анны и двумя креслами, которые были слишком стильными, чтобы быть показухой. Сама комната была просторной и выходила на цветочный сад. Шарлотта отодвинула гору бумаг и показала Эдварду ставить поднос на край стола.

Взяв кружку горячего кофе, он помешал его и нахмурился. Наконец, он поставил ее и наклонился вперед.

- Почему ты не посвятила меня в свой план оставить Вольтури, Шар? Возможно мы не очень хорошо относились друг к другу в последние месяцы, но мы всегда были честны.

- Я не могла рисковать, чтобы ты и Белла случайно все выложили Вольтури. Они бы раздавили мою новую компанию прежде, чем я смогла бы уйти с агентами и авторами. - Ах, так Шарлотта тоже не очень нам доверяла. - Кстати, Эдвард, - продолжила она, когда набирала номер Мета, - как прошла встреча с полубогами?

Его лицо потемнело.

- Не играй в игры, Шар. Ты знаешь. Вся комната рассматривала графическую историю моих проступков, благодаря потребности Тогси придать остроты своей книге.

Плач ребенка через телефонную трубку заставил его замолчать, за ним последовал усталый голос Мета.

- Море слез, Боже... Шарлотта? Привет, прости за это. Ну и характер, Христа ради, она не хочет идти спать. Я не могу долго разговаривать по телефону.

- Тогда мы сразу о деле. - Она натянуто улыбнулась Эдварду. - Полагаю ты прочел Обитателей. Что ты думаешь?

- Я думаю, книга самостоятельна сама по себе и не надо наполнять ее таблоидными приманками.

- Вот тут ты ошибаешься. Как литература, может и самостоятельна. Но с точки зрения рынка? Ни за что. У Тогси нет имени без инсайдерской информации о тебе. Не имеет значения насколько хороша книга, издатели не будут вкладывать в нее ни доллара, если она не будет гарантировано продаваться.

- Так значит тебе нужны продажи, - решительно сказал Эдвард. (по-другому назвал ее предательницей — пп)

- Я предпочитаю называться реалисткой.

- Раньше ты была более честной.

- Юношеский идеализм сам по себе не сдвинет компанию с мертвой точки. Ты думаешь мне не пришлось использовать свои связи и инсинуировать жесткую внутреннюю конкуренцию, чтобы тебя опубликовали, Эдвард? Когда я отстаивала Вампиров Спун Крик, я так взбудоражила Беркшир, что слетелись другие издатели, они обращались с тобой как с «известным автором» и предложили любой процент авторского гонорара какой ты попросишь. Я им сказала пятьдесят, от твоего имени. Теперь это юношеский идеализм! И это окупилось для всех. - Она сделала глоток кофе и поежилась. - Боже, иногда ты можещь быть таким наивным.

Это было круто, очень круто, даже для Шарлотты. Я потерла пальцем тыльную сторону запястья Эдварда, напоминая ему, чтобы сохранял спокойствие.

Мет шумно выдохнул в трубку.

- Мисс Войт, что нужно сделать, чтобы эта книга не была издана? Мысли масштабно... будь идеалисткой. - Я подумала, что это было прелюдией Мета к взятке, которую предлагал Аро.

- Ничего. Она будет опубликована, Деметрий.

- Питер будет рассматривать ее позиционирование на рынке как вымысел?

- Ни в коем случае.

- Тогда мы рассматриваем внесение крупных изменений. - Детские всхлипывания усилились на заднем плане. - Мой клиент хотел бы, чтобы его имя было изменено и провокационная информация была удалена.

- Итак, вы значит предлагаете ту же самую сделку, которую я предложила Аро.

Молчание раздавило комнату как атомная бомба.

- Подожди, какая сделка? - спросил Мет.

Самодовольство Шарлотты возросло.

- Я не удивлена, что они не проинформировали вас о моем предложении. Я сказала Вольтури, если они оставят мое молодое агенство в покое, мы уберем все сомнительные детали. Мы можем также поменять его имя, но читатели все же поймут, кто является персонажем.

- Ты шантажировала их, - выдохнула я. - Это граничит с преступлением. - И чертовски гениально.

- Это игра, Белла Свон. Моя точка зрения, что ты не понимаешь ни слова из нее, не так ли? Знаешь почему? Потому что Вольтури лучше сокрушат любой намек на конкуренцию, чем будут защищать своих клиентов. Даже тебя, мистер Миллион Долларов. Я составила контракт, но они отказались его подписать.

- Я бы хотел посмотреть на него, - сказал Мет.

- Я тебе его факсом пришлю. - Она повернулась в кресле и стала возиться с факсом, потирая усталые глаза под очками. - Мне действительно не плевать на тебя, Эдвард. Но вот в чем дело — братья Вольтури мразь. Люди, которые выпроводили меня за дверь, сделали это, потому что хотели взять передышку, и не получили ее. - Факс зажужжал, когда она засунула в него контракт. - Не то чтобы они пожалеют. Но Аро отверг мое предложение потому что он жадный, властолюбивый ублюдок. Затем этот придурок Кайус сказал, что может управлять мистером Калленом, Голливудом и потопит мою новую компанию движением мизинца. Я сделала их компанию. Я!

- И Эдвард, - пробормотала я. Эдвард ничего не сказал.

- Значит братья отказались подписать это, - подтвердил Мет, как получил факс.

- Да. - Она передала бумагу мне и Эдварду. Конечно же, это был неподписанный контракт, детализирующий сделку — не трогать ее компанию, Эдвард предстанет в более светлых красках. Конечно же, никак нельзя проверить историю Шар.

- Я... не знаю, смогу ли снова верить тебе, Шарлотта, - тихо сказал Эдвард, озвучивая мои мысли.

- Ты веришь им, а не мне? - Шарлотта бросила файл на стол. - Если бы я была на твоем месте, я бы угробила Вольтури Групп и нашла других представителей.

Я фыркнула.

- Кого? Тебя?

- Пожалуйста. Я бы не представляла Эдварда сейчас, даже если бы вы угрожали утопить меня в овощном супе Эсми. Оставьте мне хоть немного достоинства. Я говорю вам это для вашего же блага. Потому что несмотря на то как все закончилось, я поняла, что меня все равно волнует, что происходит с тобой.

Я не двигалась. Казалось, что мое сердце превратилось в камень.

- Великолепно. Тебе до сих пор не плевать на Эдварда. Так ты собираешься удалить спорные детали о нем из книги? Потому что я обнаружила, что мне плевать угробят тебя Вольтури или нет.

- Значит ты крутая маленькая деревенская печенька, да? - бледные губы Шар скривились. - Прекрасно. Я открыта для переговоров.

Я услышала крик Мета из телефонной трубки, затем последовал возмущенный крик ребенка. Я представила, как он переместил трубку и покачивает больного малыша в шикарном высотном офисе.

- Теперь мы наконец к чему-то пришли. Я готов торговаться строчка за строчкой.

Шар записала что-то в планировщике.

- Я запланирую несколько конференц-звонков своего адвоката с вами. Я уверена он закроет половину вопросов — он молод и дёшев. - Перевод: вспыльчив.

Все время пока продолжались прения, Эдвард молчал. Он попивал кофе и кусал нижнюю губу. Я знала этот взгляд — Каллен дуется — потому что видела его с тех пор как он был пятидесятифунтовым коротышкой, когда я толкнула его в ручей. Ему было больно. Он чувствовал себя преданным. Мое сердце болело за него.

Наконец, он заговорил.

- Мет, ты не возражаешь, если я наедине поговорю с Шарлоттой?

- Ах, да, конечно, Эд, - заикался Мет. - Моего ребенка все равно стошнило мне на колени. Никаких обещаний, никаких контрактов, ладно?

- Хорошо.

Я встала и разгладила штаны.

- Я пойду, посмотрю вновь на картины, если можно.

Эдвард поймал мое запястье и поцеловал его. Но Шарлотта подняла руку.

- Вы двое до сих вместе, так? - Мы кивнули. - Тогда Белла должна остаться.

- Но это не касается бизнеса, - сказала я.

- Тем больше причин, чтобы услышать то, что мы должны сказать. Если бы мой папочка выпроводил мою мамочку из комнаты, чтобы он мог поговорить с другой женщиной наедине, он бы спал на кушетке неделю.

Эдвард слегка улыбнулся ей — первое проявление теплоты с тех пор как мы вошли в комнату. Затем он направил эту великолепную, раскаявшуюся улыбку на меня и потянул обратно на диван, переплетая наши пальцы.

- Я прошу прощения у вас обоих за неуважение. Теперь скажи мне настоящую причину, почему ты не посвятила меня в твои планы порвать с Вольтури. Ты знаешь, я бы поддержал тебя.

Ледяной взгляд стал мягче.

- Потому что не могла смотреть тебе в глаза. Я не знала как сказать...

- Что ты используешь мою жизнь, как разменную монету, чтобы поднять карьеру Тогси?

Она заправила светлую прядь волос за ухо.

- Это честная игра. Ты сделал то же самое, закрывшись от меня, чтобы добиться благосклонности Беллы. Я должна была помочь Тогси опубликовать свою историю. Он позвонил мне. Сказал, что скучал по мне. Он умолял меня о помощи — он бросил наркотики, ходил на встречи и снова начал писать. Я была очень скептически настроена, когда навещала его ранее летом — за неделю до свадьбы Розали. Но когда я прочла книгу, и о... я была так рада за него. Ты бы тоже был, Эдвард.

- Я просто не хочу, чтобы он использовал тебя, - сказал он ласково.

- Эдвард, - вздохнула она, - мы использовали друг друга долгие годы. Ты был моим единственным другом в злословной индустрии, где настоящая дружба просто не существует. Я не знаю, как мы выдержали так долго... может быть потому что ты чувствовал вину из-за моего расставания с Питером.

- У меня и в мыслях не было вбивать клин между вами. Мне очень жаль.

Она покачала головой.

- Несмотря на его утверждения, это была не твоя вина, что он бросил меня. Ты дал ему простой способ выхода из отношений, в которых он оставался из-за обязательств, а не из-за любви.

Она встала из кресла и уселась на краешек стола, напротив Эдварда. - Мы толкали друг друга к успеху, потому что это все, что у нас было. Я всегда знала, глубоко внутри, что ты отодвинешь меня в сторону, если вернешь Беллу. Не буду лгать — это чертовски больно. Но ты знаешь, я сделала бы то же самое с тобой, если бы у меня был второй шанс с Питером. Итак, книга Тогси? Это мой способ отодвинуть тебя в сторону.

Голос Эдварда стал хриплым.

- Достаточно справедливо. Следующий вопрос: почему ты не рассказала Тогси о моем биполярном расстройстве?

Она пожала плечами.

- Мало что осталось, что мы могли дать друг другу, мы расстались. Можно рассматривать мое молчание на эту тему, как прощальный дар.

Я влезла в разговор.

- Но Шарлотта, если ты опубликуешь только половину истории — наркотики, измена, но не биполярное расстройство — Эдвард будет выглядеть как кусок дерьма.

- Так опубликуй свою историю.

- Пятый уровень сложность порогов? - Эдвард был потрясен, как будто она предложила ему опубликовать домашнюю секс-пленку.

- Что же еще? Это одна из твоих лучших книг. Это не фентези — это реальная жизнь. - Ее глаза блестели. - Твои читатели будут обожать тебя еще больше. Я не думаю, что ты понимаешь, насколько глубоко твои слова проникают в них, Эдвард. Эта книга будет твоим смертельным ударом.

- Я не могу опубликовать ее, Шар. Я буду тем автором.

- В течение какого-то времени. И затем ты будешь тем автором, на счету которого рекордное количество фильмов. Или тем автором, который однажды будет на шоу Опры. У масс короткая память. Они посплетничают об этом, будут ждать, что ты сойдешь с ума и вырвешь Оскар Тани из рук во время ее благодарственной речи за Вампиров Спун Крик. Когда этого не произойдет, они похвалят тебя и пойдут дальше.

- Я не знаю... - Но он начал сдаваться. - Я тебе говорил раньше, это личное. Я написал это для себя и для Беллы... не для миллионов людей.

Глаза Шарлотты были прикованы к Эдварду, и они горели. Не злостью или триумфом, победив его, а чем-то еще. До меня дошло... Она им гордилась.

Именно тогда я увидела то, что Эдвард всегда видел в Шарлотте Войт, королеве красоты из Северной Каролины. Она заботилась о нем. Да, она была манипулятивной. Она играла нечестно. Она была расчетливой сукой, которая шла за тем, чего хочет. Но она старалась быть другом единственным способом, который знала — она толкала, когда другие опустили руки. Иногда она толкала Эдварда слишком сильно, потому что предпочла бы, чтобы он ненавидел ее, чем смотреть на его медленное самоуничтожение. Он понимал это.

Она понимала его тоже, поэтому знала какой козырь бросить на стол.

- Если не хочешь делать это ради себя, сделай ради Беллы. Она устанет через месяц от медиа-маскировки поверь мне. - Ее взгляд переместился на меня и остановлися. Понимание промелькнуло между нами. Даже дружелюбие.

Он держал мою руку, рассеянно водя ботинком по коврику.

- Я подумаю об этом.