Переводчик: odium

Редактор: Анка72

Жанр: Романтика

Пейринг: Эдвард/Белла

Рейтинг: R

Саммари: Молодая женщина, полная шрамов как внутри, так снаружи. Небезгрешный мужчина, ищущий прощения. Распознают ли они искупление друг в друге? Ведь красота бывает не только поверхностной…

ПО БРАЙЛЮ

Шаги Эдварда Мейсена мягко звучали по линолеуму рядом с цоканьем лап его собаки. Балт был полностью расслаблен около его ног, вприпрыжку соответствуя темпу Эдварда. Он был здесь множество раз и знал, что ожидалось от него. Он знал этот путь и следовал по коридорам больницы, как по хорошо пронюханному маршруту в парке около их дома в Сиэтле.

Эдвард не обращал внимания на взгляды, которые они собирали по пути. Некоторые люди проявляли любопытство, глядя на мужчину и собаку, прогуливающихся в холле госпиталя с таким изяществом, будто бы он принадлежит им. Некоторые  выказывали самодовольство, видя их много раз до этого, прогуливающихся до лифта. Некоторые, например медсестры, посылали  мужчине с собакой полные обожания  взгляды, тихое благоговение и благодарность за  неофициальную обязанность, которую те представляли в детском отделении. Хорошо, любо - дорого смотреть! Эдвард Мейсен - красавец.

Балт мог чувствовать себя раскованно в больнице, он мог даже ждать с нетерпением их пункта назначения, зная о внимании, которое будет щедро оказано ему; однако для Эдварда прогулка по этим коридорам чувствовалась так, как будто он находился в одном из эпизодов  Сумеречной Зоны. Все эти двери выглядели такими невинными, но позади каждой из них была некая трагедия.  Этот каждый маленький домик с пациентом внутри олицетворял ужас. Эдвард продолжал держать свой взгляд прямо перед собой, зная, что только посмотрев по сторонам, он мог нечаянно наткнуться на трагедию, гораздо худшую, чем его собственная.

Пушистая голова Балта воспряла духом, как только они подошли к лифту; он учуял запах кафетерия, в который они собирались пройти.  Его черный нос как обычно дергался, и он чудаковато взглянул на своего хозяина. Эдвард ухмыльнулся и подмигнул ему. Конечно, они, как и всегда, зайдут внутрь.  Эдвард нуждался в этой маленькой отсрочке перед тем, как подняться в детское отделение. Это был маленький ритуал, который они с Балтом усовершенствовали за последние пару месяцев.

Запах становился более насыщенным, когда они подходили к кафетерию, и нос Балта подергивался и нюхал все вокруг с неким безумием, его язык высунулся наружу, пробуя насыщенный ароматами воздух. Настоящий праздник ароматов. Эдвард схватил потрепанную пушистую шею Балта и взял его на буксир, как только они подошли к женщине, заказывая их обычный набор. Балт глядел на своего хозяина глазами, полными любви, пока длинные пальцы не почесали его за ушами нужным образом.

Один черный кофе и бублик со сливочным сыром на потом, и мужчина со своей собакой прошли к их обычному столику у окна, подальше от шумных столов спереди. Они расположились на тех же местах, что и всегда: Эдвард, неуклюже устроившийся на стуле, слишком низком для его ног, Балт  - на полу, рядом с ногами своего хозяина, одним глазом поглядывая на край белой  тарелки, с которой виднелся бублик.

Эдвард смотрел из окна, медленно потягивая свой кофе. Тихий вид: городской пейзаж с видом на оживленные улицы Сиэтла. Отсюда едва видно суматоху, не говоря уже о ее слышимости. Кафетерий едва ли заполнен в это время суток. Это середина утра, сразу после подачи завтрака, и еще есть добрый час до лихорадки ланча.

У дам есть время наверстать упущенное, болтая о больничных сплетнях, пока они готовятся к следующему приему, и к тому же они тоже поглядывают на мужчину с собакой, будто те - пара ярких светильников. Мужчина молод и красив, а вместе с большой счастливой собакой они – очень интригующая пара. Эти дамы очень снисходительны к мужчине с собакой, поэтому делают вид, что не видят, как кусочек вкусного бублика проделывает путь под стол и исчезает в пасти собаки, которая, безусловно, против каких-то порядков здравоохранения.

Наслаждаясь моментом спокойствия при подготовке к визгу и крику наверху, в детском отделении, Эдвард и Балт наслаждались бликами солнечного света, проходящего через окна. Хвост Балта вилял из стороны в сторону, пока он лежал, распластавшись на брюхе, в ногах своего хозяина. Незаметно для Эдварда уловив движение в нескольких столах от них, собака вдруг стала совершенно неподвижной.  Балт уже заметил, как закуска случайно упала на пол.

Он тихонько наблюдал в течении нескольких мгновений, как это может делать только собака, уделяя кусочку такое пристальное внимание. Закуска лежала тихо и безмятежно в паре столов от него, занятая своим собственным вкусным дельцем. Глаза Балта ни разу не покидали её, даже когда он резко поднялся с пола; Эдвард, не обращавший ранее на это внимания, пришел в замешательство у окна кафетерия. Ко времени, когда он среагировал краем глаза на какое-то движение, Балт уже пересек полкомнаты, все еще держа свой взгляд на неудержимом призе.

-0-

Прямо над тем местом, где валялась закуска, сидела ничего не подозревающая Белла Свон. Она тоже смотрела на окна, лучи солнца грели ее щеки, подпрыгивая и отсвечивая, попадая на стекла непрозрачных солнечных очков. Она сидела в одиночестве, греясь в лучах утреннего солнца, ее руки свободно сомкнулись вокруг полупустого пенопластового стакана, стоящего прямо перед ней на столе, а ноги переплелись друг с другом под столом.

Белла не заметила кусочек маминого пирога, упавшего прямо на пол, как и не заметила, что довольно большое животное прямо сейчас стремглав направлялось к ней через весь кафетерий.

Что-то, что почувствовалось, как нечто теплое и волосатое, наехало на нее под столом. Белла завизжала от удивления и инстинктивно оттолкнулась от стола, перевернулась на стуле и грохнулась назад  самым неподобающим образом. Она была немного ошеломлена этим событием и просто лежала некоторое время, пытаясь прийти в себя.

— Балтазар! – мужской голос раздался вдруг очень близко, и рука обхватила ее плечо. Она почувствовала его присутствие, так как он опустился на колени возле нее. Опасаясь очень бурной реакции в стиле ошеломленной бабульки, Белла закрыла рот и вдохнула через нос, наконец, начиная контролировать себя.

— Вы в порядке?  - спросил мужчина, его голос был довольно тих, так как он говорил почти в ухо, а его теплое дыхание щекотало ее шею. Потом, говоря уже точно не ей, он объявил: «Думаю, она в порядке!».

Очевидно для тех, кто был озабочен ее состоянием после впечатляющего катапультирования со стула.

— Что это была за чертовщина? – она наконец собралась в кучку и нашла, что сказать, принимая помощь от мужчины, пока он поднимал ее и сажал обратно на стул.

— Моя собака, Балтазар. Хм… Балт. Думаю, он спикировал за закуской под ваш стол. Мне очень жаль, что он сбил вас! - его голос был сокрушительным, с таким богатым тембром, ласкающим ухо. И в этот момент она поняла, что на ней нет очков, а значит, он смотрит ей в глаза. В ее шрамы. В настоящее время он ее оценивал и, несомненно, понял, что она сознательно избегала зрительного контакта с ним, чего нормальный человек не сделал бы.

Вдруг почувствовав себя очень незащищенной, Белла, оставаясь спокойной, как только можно, шарила руками по одежде и волосам в поисках очков, которые  могли за что-то зацепиться. Она почувствовала, как мужчина мягко взял ее руки и вложил в нее очки.

Она тяжело сглотнула и со всем достоинством, которое смогла собрать, медленно натянула очки на лицо.

— Я не полностью слепа, но очень близка к этому, - сказала она жестким и вызывающим голосом, побуждая его к откровениям. Вместо этого он еле прошептал:

— Я знаю. Я вижу, что... Простите.

Тут больше нечего было добавить. Белла нахмурилась, чувствуя складки на лбу. И что теперь?

— Так что ваша собака делает в больнице? – тупая смена темы все же лучше, чем ничего.

— Мы приходим иногда сюда для посещения парочки людей, - он все так же говорил тихо, как будто испуганное животное. Это определенно успокоило ее. Она услышала звук выдвигаемого стула, понимая, что, должно быть, он присел к ней за стол.

— Они позволяют это? Имею в виду… Они разрешают собакам посещать людей в больнице? Я думала, все должно быть стерильно и все такое.

— Да, конечно… Мы были как бы «натренированы», и Балт постоянно проходит осмотры на болячки. Мы участвуем в программе «К вам животный посетитель» здесь в больнице, - он остановился и прочистил горло. - Мы волонтерствуем, посещая здесь больных детей. Так что они имеют шанс поиграть с Балтом, - его слова сошли на нет, как будто он был обеспокоен, что Белла будет смеяться над ним. - Вы знаете… для терапии.

Белла не собиралась смеяться над ним. Это была выдающаяся вещь, и она немного устыдилась после его признания. Она расслабилась от его голоса и откинулась назад, моментально забывая о своей застенчивости.

— Я – Белла Свон. Приятно познакомиться, владелец Балта, - она осторожно протянула ему руку и испытала облегчение, когда он взял ее, слегка качая. Эдвард не сразу ее отпустил, что было…мило. Его рука была большой и тяжелой, но кожа - мягкой и теплой. Это приятное противоречие действительно показало его с мужественной стороны. Когда он отпустил руку, она почувствовала, как будто с нее сошел весь жар. Белла осторожно положила ее на колени, словно опавший лист.

— Эдвард Мейсен. Я действительно очень сожалею о произошедшем ранее. Балт тоже очень сожалеет, он не хотел быть таким грубым.

— Хорошо, где же он? Я хочу встретиться с ним! - ее кожу покалывало, когда Эдвард схватил ее руку с колен, снова распространяя свое тепло по ее ладони. Она не была уверена, должна ли  быть возмущена от его резкого прикосновения или быть благодарна, что он очень ловко направил ее руки туда, куда надо, чтобы увидеть. Внутренний конфликт прекратился, и Белла решила, что ей комфортно контактировать с этим мягким и выдающимся человеком. На самом деле, она удивилась, осознав, что хочет большего.

Рука Беллы переместилась с сильного захвата Эдварда на пучок мягкой густой шерсти, после того как он приложил ее к громоздкому теплому телу Балта, сидящего между ними. У Беллы никогда не было домашнего животного, и она была приятно удивлена, как мягко и интенсивно это чувствовалось – пробегать пальцами по пышной шерсти собаки. Она прекратила наслаждаться и протянула другую руку, чтобы с глупой улыбкой на лице гладить бок собаки в полную силу.

— Он и правда большой! – воскликнула она взволнованно и в ответ услышала приглушенный смех Эдварда.

— Немецкая овчарка. Определенно, это такая порода.

— Ох… Он милый, - Белла была полностью признана собакой и чувствовала ее густую, шелковистую шерсть своей прохладной ладонью.

Балт, радостный от того, что был прощен за свою неловкую оплошность, полностью наслаждался вниманием и мягко положил морду на колени, где она нежно гладила и массажировала его.

— Бьюсь об заклад, эти дети любят его! Ты их часто посещаешь?

— Я стараюсь по крайней мере один раз в неделю, иногда больше, если могу сбежать с работы.

— Удивительно… это должно ускорять их выздоровление. Держу пари, это отвлекает их от других вещей.

Эдвард снова прочистил горло, и она подняла лицо, ожидая, что он скажет. Она поняла, что с нетерпение ждет услышать его слегка хрипловатый голос. И когда он начал говорить, ее удивил его вопрос.

— У тебя есть собака-поводырь?

После напоминания о ее состоянии Белла надолго затихла, что интерпретировалось Эдвардом как обида на его вопрос. Он снова прочистил горло, и, почувствовав последующие извинения, Белла поспешно остановила его от этих мучений.

— Нет, у меня ее нет. На самом деле, я не всегда была такой, поэтому не нуждалась в ней. Я имею в виду, что это только недавно. Травма, - теперь настала очередь Беллы чувствовать себя неудобно, выдавливая неловкие объяснения. Она сделала глубокий вздох и попыталась снова.

— Я была ранена в результате несчастного случая несколько месяцев назад, в результате чего повредились роговицы обоих глаз. Я перепробовала разные методы лечения, и сейчас мы думаем о пересадке роговицы. Так что я сегодня здесь с моей матерью, чтобы поговорить с врачом, разузнать все здесь про это место. Надеюсь, я вылечу глаза и стану… нормальной. Надеюсь.

Ее тирада была встречена молчанием. Хм…

— Ты все еще здесь? — что я такого сказала?

— Да. Прости, Белла, я задумался. Так что ты думаешь о Балте? Я думаю, ты ему на самом деле понравилась, - голос Эдварда звучал очень приятно, поэтому Белла не была против резкой смены темы, но и не то, чтобы ей нравилось говорить о себе - слепой. Его голос, такой мужественный, немного грубый, но все же теплый и глубокий. Белла хотела, чтобы он продолжал и продолжал говорить.

— Правда? Хорошо, он мне тоже нравится! – она наклонилась к Балту и прижалась своим носом к его. Совершенно неопытная в общении с собаками, Белла была совсем не подготовлена к тому, как Балт ответил на ее ласкающий жест своим – облизал ее подбородок.

—ОГОСПОДИ! – завизжала она во второй раз за это утро и яростно начала начищать свой подбородок тыльной стороной ладони, чтобы убрать все слюни.

— Дерьмо! Белла, прости. Стой, позволь, я помогу тебе, - Белла была полностью ошеломлена по мере того, с какой нежностью Эдвард обхватил ее лицо и вытер его салфетками. Он, кажется, обратил внимание на ее несметное смущение, потому что  все еще держал ее лицо, но уже не вытирал от слюней  подбородок. А потом мир остановился. Пальцы Эдварда, такие нежные, убрали свободно болтающийся волосок за ухо.

Что за херня? Что это вообще за парень? Он флиртует со мной? Все это пролетело за миллисекунду, пока она боролась с желанием прильнуть к его руке. Как только она собралась действовать, Эдвард отдалился. Всю сторону ее лица покалывало от его прикосновения.

Белла все еще чувствовала тепло Балта, громко дышащего между ними, но теперь, после этой близости, она знала, что они с Эдвардом как магниты, соприкасающиеся одинаковыми полюсами – никогда не соприкоснутся. Была ее очередь прочистить горло, как будто она собралась раскрыть компрометирующую тайну.

— Ты поставил меня в невыгодное положение, Эдвард, - в конце концов, с трудом произнесла она.

— Я? – как ни странно, голос Эдварда тоже звучал неуверенно.

— Ты знаешь, как я выгляжу, но я ничего не знаю о тебе, - Белла знала, что это могло вылиться не в то русло: он мог бы отшутиться, и она бы подыграла. Она надеялась, что это будет последней вещью, которую он сделает, потому что эта аура вокруг них убивала ее, и она нуждалась в том, чтобы больше узнать о нём, увидеть его. Нерешительно она направила руку в его сторону, позволяя ей висеть в воздухе между ними.

Белла с облегчением улыбнулась, почувствовав, что Эдвард пересел ближе к ней, и невольно облизала губу, когда его теплые пальцы обхватили ее ладонь и направили к его плечу. Он оставил ее там, просто положив на рубашку, затем перешел дальше, давая разрешение на его исследование.

Фактически, Белла никогда раньше не делала этого. Она была хорошо осведомлена о том, что слепые люди используют свои руки, чтобы сформировать ментальный образ, как что-то выглядит, но у нее не был развит этот навык. Врачи, ее семья, все всегда были уверена, что ее травма лишь временное состояние, и что в один прекрасный день она вновь сможет видеть. Покупка собаки-поводыря или учеба чтению с помощью кончиков пальцев не приходила ей в голову за эти мрачные месяцы. Она ощущала трепет бабочек в животе, готовясь читать Эдварда как по алфавиту Брайля.

Поначалу ее пальцы лежали на его плече, едва касаясь. Она чувствовала только хлопок, прохладный и гладкий. Ободрившись тем, что он сидел неподвижно, она повела пальцами чуть сильнее, пока не почувствовала его тепло, излучаемое через ткань, и с еще большим усердием вела пальцами, пока не вошла в контакт с кожей шеи. Так же легко, как  капли росы, она ласкала дельтовидную мышцу, выходившую из его плеча к месту, где хлопок соприкасался с кожей.

Медленно, очень медленно Белла набралась мужества и засунула пальцы под воротник, чувствуя его пульс. Она никогда не подозревала, насколько чувствительны могут быть ее руки, и сделала паузу, пальцами наслаждаясь бегущей по венам кровью.

По тому, как ее рука двигалась выше, кожа Эдварда становилась грубей, и вдруг Белла почувствовала мочку уха. Она поняла, что его волосы довольно длинные на затылке. Белла обнаружила завитки в том месте, где  трогала. Это не была армейская короткая стрижка, но и не длинная стрижка хиппи. Такая подходящая длина мягких и густых волос, зазывающая пройти рукой сквозь них. Пока он еще сидит… Пальцы Беллы задержались в его волосах намного дольше, чем это необходимо, но Эдвард был очень терпелив, пока она смаковала мгновенье и решала переходить дальше, когда будет готова.

Ее пальцы вернулись к уху, которое казалось мягким и гладким по сравнению с кожей шеи и челюсти. Затем руки Беллы опустились на его лицо; девушка расплылась в улыбке, когда почувствовала жесткие короткие волосы. Она любила бакенбарды. Отлично, он не жирный, потный старикан… Спасибо, черт возьми, хоть за это…

Она чуть-чуть подползла на своем стуле и протянула вторую руку в поисках лица, желая узнать его лучше. Все, что она могла сейчас сделать.

Медленно, неуверенно Белла симметрично положила руки на обе стороны его лица. Она почувствовала, что он не брился в течение дня или около того. О Господи, как это сексуально. Она не могла выкинуть из головы молодого, короткостриженого Клинта Иствуда из мрачных вестернов тех дней: как запылившийся, одинокий Бог верхом на лошади спасал девственниц от незамужества в те времена.

Вдруг невинное исследование Беллы приобрело очень интимный характер. Да, без сомнения, Эдвард Мейсен её привлек. Теперь при мысли  о нем даже его имя казалось сексуальным, в реальном смысле этого слова. Позже, оставшись одна в своей комнате, она будет произносить его имя вслух и чувствовать этот резонанс на губах, а потом шепотом, чтобы пережить эти невероятные моменты, полные химии.

Эдвард все еще неподвижно сидел, пока пальцы Беллы продолжали выводить узоры на его коже. Ее пальцы отодвинулись от щек и обводили контур его лица. Она водила руками вперед-назад, пытаясь представить себе его облик. Кончики ее пальцев дотрагивались до его волос и ушей, и в эти моменты Белла чувствовала, будто ее потряхивает, как от землетрясения. Она утихомирила свои пальцы, думая, попросит ли он ее остановиться. Но нет, он по-прежнему молчал, позволяя ей продолжать.

Она почувствовала его теплое дыхание на своих руках, когда исследовала его нос кончиками пальцев. Великолепный нос, не слишком большой, с небольшой выпуклостью, что показывает его характер, делая его менее мальчишеским и более впечатляющим человеком. Лоб над носом чувствовался тяжелым и задумчивым. Она потрогала его густые брови и посчитала, что веки под ними закрыты, так как, опуская пальцы ниже, почувствовала ресницы и кошачью форму глаз. ЧЕРТ, черт, черт… Хочу это УВИДЕТЬ!

Выдохнув с небольшим удивлением, Белла продолжила исследование лица двумя руками, работающими в тандеме, синхронно, чтобы создать полный снимок в голове. Она вообразила, что он имеет четкий профиль, однозначно определенно мужской. Сильная челюсть и модельный подбородок доказывали это, и она задалась вопросом, как он выглядел бы, если бы имел бороду. Грешное слово пришло ей на ум. Боже, я отдала бы все, что угодно, чтобы знать, выглядит ли он так же хорошо, как я его нарисовала себе…

Еще раз пройдясь от скул ко рту, ее чувствительные пальцы оказались на его губах.

Рот Эдварда остался закрытым, но его губы были настолько мягкими, что кончики ее пальцев прошлись по дуге к уголку и обратно так неожиданно, что после Белла обнаружила, что ее палец чуть ли не засунут в его рот. Они оба задержали дыхание, кажется, на вечность, остановившись в этом моменте, граничащем с эротикой, пока пальцы Беллы не продолжили свой путь от его рта к подбородку и вниз по шее. Она скользнула по его кадыку, стараясь не думать, что этот незнакомец, Эдвард Мейсен, позволял ей намного больше, чем позволял ей любой другой мужчина, с которым она была в течении длительного времени. Он была одинокой и чертовски сексуально возбужденной, поэтому сидеть к нему так близко и чувствовать пальцами его дыхание, не говоря уже о собственной визуализации в виде молодого Клинта Иствуда своей мечты, было пыткой.

Продолжая сидеть в абсолютной тишине, Эдвард позволил Белле нежно ласкать его шею, пока ее пальцы не дошли до ключиц, где она почувствовала, как его грудь размеренно поднимается и опадает с каждым вздохом. Белла знала, что нет никаких причин задерживаться, но все равно подержала руки на этом месте, ощущая уже контуры его груди. Он не сделал ничего, чтобы остановить ее, когда большой и указательный палец ее левой руки случайно проскользнули вниз под пуговицу и вступили в контакт с мягкими волосами и горячей кожей под ними. Господи, Господи, господигосподигосподи…. Он невероятен! Ее правая рука все еще лежала на груди, чувствуя, как бьется его сердце, воображая его татуировку, предполагая, что биение сердца от этого ускорилось, и сосок напрягся под ее ладонью от этого же.

Белла почувствовала, что этот мужчина атлетично сложен и худощав. Белла еле сдерживала себя, чтобы не дать вырваться ее непреодолимому желанию свернуться у него на груди, где мышцы и сухожилия лежат так идеально под его гладкой кожей. Он на самом деле Клинт Иствуд, такой же сексуальный, а также щедрый, сострадательный и терпеливый, так что его красота не только внешняя. Белле ничего не нравилось больше, как продолжать бродить руками по тому, что, возможно, было его животом и сильными мускулистыми бедрами.

— Белла? – голос ее матери был как ведро холодной воды, резко опрокинутое на голову. Эдвард подпрыгнул от неожиданности, и они отскочили друг от друга, как пловцы в синхронном плавании на хорошо отработанном движении.

Проклятье!

-0-

Возвращаться в кафетерий должно было быть легко, но все же Рене удалось потеряться в бесконечных коридорах больницы. Когда она, в конце концов, признала, что потерялась, и спросила дорогу,  оказалось, что она уже прошла мимо  два раза; получилось довольно неловко, если не сказать больше. Наконец она завернула за угол кафетерия и остановилась, как вкопанная, увидев картину: Белла целуется с рыжеволосым мужчиной, который имеет гигантский, виляющий хвост, растущий из его задницы.

Погодите-ка…

Белла целуется?

Рене спокойно подошла чуть ближе, чтобы лучше рассмотреть, что происходит на самом деле. Они сидели близко друг к другу, и Белла, кажется, ласкала его лицо и волосы. При ближайшем рассмотрении Рене поняла, что хвост растет не из его задницы (за что была очень благодарна). Это оказалось хвостом большой волосатой собаки, которая сидела рядом с мужчиной. Пыхтя, собака посмотрела на Рене, высунув язык и радостно раскрыв пасть в собачьей улыбке. О, ты тоже наслаждаешься шоу?

Подойдя еще ближе, Рене, наконец, рассмотрела человека с ленивой улыбкой, растянувшейся на лице. Он великолепен; жилистые ноги и стройное тело; джинсы сидели так, будто он в них и родился. Он был небрежно одет, но все вместе выглядело хорошо, а неряшливая двухдневная щетина только добавляла шарма. Утреннее солнце освещало его волосы, превращая их в некий оранжевый ореол на голове. Его глаза были закрыты, и Рене подняла бровь, увидев, что его руки аккуратно сложены на коленях, будто он что-то скрывает. Скрывает что-то… большое. Он, очевидно, наслаждался теплыми лучами солнца и ласками Беллы. А Белла? Что ж! Она выглядела блаженно сконцентрированной, ее рот был очень сексуально приоткрыт. Рене поняла, что лучше ей объявить о своем присутствии в самое ближайшее время, или же она покажется всем вуайеристкой. Кроме того, она на самом деле хотела знать, кто он, черт возьми, такой, и почему ее дочь уже почти достигла второй базы в кафетерии больницы.

— Белла? - спросила она тихо, чтобы не спугнуть их, но они все равно подпрыгнули на своих местах, будто бы она пропустила через них ток. Виноватые глаза молодого человека посмотрели на нее с раскаянием. Хорошо выглядит, да еще и хорошо воспитан…

— Привет, мам, - Белла повернула лицо в направлении голоса матери и вздохнула. - Рене Дуайер, моя мама, пожалуйста, познакомься с Эдвардом Мейсеном. Эдвард – это моя мама, Рене.

— Здравствуй, Эдвард, приятно познакомится с тобой, - сказала она и отметила, что, пока он вставал и пожимал ей руку, его спина была немного сгорбившейся. Улыбка Рене расплылась так широко, как только возможно. Это служит хорошим предзнаменованием для Беллы, а все, что делает счастливым Беллу, делает счастливой и Рене. Это́ и то, что он действительно высокий, что ей очень нравилось.

— Спасибо, Рене. Тоже приятно с вами познакомиться. Нам действительно пора идти… - глаза Эдварда метнулись между Беллой и его собакой, как будто он не был уверен, с кем бы предпочел уйти. Улыбка Рене была такой яркой, что могла бы прожечь дыры в озоновом слое.

— Спасибо за понимание, Белла. Балт действительно рад, что ты простила его за  неотёсанное поведение.

Рене загипнотизированно смотрела, как ее дочь, недавно еще очень замкнутая, потянулась на голос Эдварда, как за невидимую нить. Неловкая тишина опустилась на всех четверых до тех пор, пока Балт шумно не заныл, как бы говоря: «Достаточно горестных переглядываний, сейчас время веселиться с детьми!».

— Белла, я уйду на секундочку, чтобы взять воды, прежде чем мы уйдем. Пока, Эдвард! – Рене тихонько кивнула ему и ушла в сторону автомата с водой.

Ей не нужна была вода, но как только она взглянула назад, только огромная сила воли предотвратила ее от победного танца при виде дочери, достающей ручку из сумки и пишущей что-то на ладони Эдварда. Рене послала молчаливую молитву, чтобы это оказался номер ее телефона.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы действительно по-настоящему взглянуть на них, стоящих лицом друг к другу. Как Белла старательно пишет на его ладони; его высокое тело, кажется, обвивается вокруг нее, будто они подходящие кусочки головоломки. В тот момент Рене поняла, что красота Эдварда намного более глубокая, чем можно сказать по его эффектной внешности. Ее проницательная дочь, кажется, знала это, совсем не полагаясь на свои глаза. Рене улыбнулась и испустила вздох.

Она отвернулась и предоставила им попрощаться без ее взглядов.