На следующий день, возвращаясь домой, я вдруг остановился возле местного садового центра. Я бродил там пока не нашёл то, что искал. С помощью одной из женщин, работающих там, купил два цветочных горшка с лилиями. Я вспомнил, как сильно моя мама любила лилии и говорила, что им нужно очень много солнца. Я знал, что в моём дворе солнца немерено, особенно во второй половине дня, и был уверен, что двор Беллы так же залит солнечным светом.

Приехав домой, я занёс их к себе и поставил на стол. Я колебался, глядя на забор и вдруг занервничал. Понравится ли ей подобный жест? Или я слишком забегаю вперёд? Затем я усмехнулся. Она кормила незнакомого мужчину, которого ни разу не видела и не встречала. Дважды. Так что подарить ей для начала цветочные горшки, казалось, не таким уж и щедрым.

Я посмотрел на забор, а затем на входную дверь за своей спиной. Мне нужно оставить их на пороге её дома? Там она, конечно, их найдёт. Я взял растения, а затем заколебался. Я всегда входил в дом с гаража. И если она делает то же самое, то не сможет увидеть их. К тому же сам забор и то, как мы общались через него, стало чем-то особенным. Я пододвинул стул и, вернувшись к столу, взял горшки. Довольно непросто было поставить цветы на уступ, и мне снова стало интересно, как же она это делала. Возможно, она очень высокая. С моим ростом, метр девяносто, и с моими длинными руками, я не без проблем доставал до этой перекладины. Сомневаюсь, что она выше меня. Я усмехнулся, представив, что мне пришлось жить рядом с гигантом. Наконец, я поставил горшки на перекладину и слегка подтолкнул их, чтобы они благополучно добрались до центра.

Войдя в дом, я взял банку пива и стал ждать. Обычно она возвращалась около пяти, и, взглянув на часы, я понял, что она должна приехать в ближайшее время. Подумав об этом, я закатил глаза.

Я уже знаю её график? Серьёзно?

Я взял свой iPad и, пытаясь скоротать время, начал смотреть какой-то фильм, во время просмотра несколько раз качая головой. Что, правда, сверкающие вампиры? И кто додумался до подобного дерьма?

В конце концов, я услышал, как подъехала её машина. Через открытое окно я даже мог слышать её шаги. И наконец, я услышал стук входной двери.

Хмурясь, я прислушивался к звукам, доносящимся с той стороны забора. Она, казалось, ходила туда и обратно. Я мог слышать, что она что-то тащит, а затем что-то ставит на различные поверхности. Наконец, я услышал звук, который так долго ждал... крышка барбекю поднялась и она зажгла гриль.

Я заговорил:

– Что на ужин, Белла?

Меня поприветствовал тихий вздох.

– О... Привет, Энтони... я... О-о!

Я понял, что она увидела лилии.

– Просто хотел сказать спасибо за то, что ты кормишь меня. Я подумал, что ты могла бы добавить их к своим цветочным горшкам?

Полная тишина.

– Белла?

Ничего.

Блядь. Я поспешил с этим.

Я встал и подошёл к забору и через несколько секунд услышал странный стук, после чего одна из лилий исчезла. Всё, что я успел увидеть, только быстро промелькнувшие бледные пальцы.

– Спасибо, – её голос дрогнул. – Лилии... это мои любимые цветы.

Чёрт. Она плачет?

И за пары растений в горшках?

Занервничав, я провёл рукой по волосам, а затем услышал её шаги, и снова этот стук. На этот раз я внимательно наблюдал и увидел, как её рука потянулась к выступу, чтобы забрать второй цветок. Она старалась, но дотянуться никак не могла, и я услышал, как она тихо выругалась, а затем рука снова появилась и цветок в горшке исчез.

– Ты на лестнице? – спросил я, внезапно осознав, что значат все эти стуки и как ей удаётся добраться до верхней перекладины.

– Да, – её голос был низким и хрипловатым.

– Значит ты не великанша?

– Нет, совсем не то, что ты думаешь, – вздохнула она.

Я нахмурился. Что это значит?

Я услышал, как она отошла от забора.

– Ты не должен был этого делать, Энтони. Это была всего лишь тарелка еды.

Я фыркнул.

– Две тарелки. И это не просто еда. Это блядь, было божественно. Для меня очень много значит, что ты поделилась со мной. Я просто хотел, чтобы ты знала – я это ценю.

И снова меня встретила тишина.

– Они красивые, Энтони. Спасибо тебе. Правда.

Она на самом деле плачет.

Блядь.

Но почему?

– Я просто хотел создать о себе хорошее впечатление, шефгёл, – подразнил я, желая только одного, чтобы она перестала плакать. По какой-то причине её слёзы причиняли мне боль. – Знаешь, я надеюсь, что ты поделишься со мной ещё раз.

– О, ты голоден? – спросила она, и её голос зазвучал более привычно.

Я усмехнулся.

– Ну, конечно. Я всегда голоден, Белла.

– У тебя есть что-нибудь, чем ты мог бы подкрепиться?

– Гм, да? – в шкафчике остались хлопья. Это могло подойти.

– Хорошо, просто ужин будет готов не скоро. Нужно время. Если подождёшь, я буду счастлива поделиться.

– А что ты собираешься готовить?

– Рёбрышки.

Рёбрышки?

Кажется, я даже застонал. Я не собирался перебивать свой аппетит каким-то дерьмом, если в меню были рёбрышки.

– Блядь, конечно, я подожду. Не проблема, шефгёл.

– О'кей!

Я услышал, как открылась и закрылась её дверь и, чувствуя недоумение, снова сел. Похоже, ей очень нравилось кормить меня. И это казалось мне довольно странным. Но, по крайней мере, она перестала плакать. Я покачал головой.

Женщины.

Никогда не понимал их.

– Скоро, Белла?

– Да, Энтони. Уже скоро, – ответила она, хоть уже и не так спокойно, как раньше.

Я улыбался, слушая, как она движется. Я подслушивал за ней эти последние полчаса. Запах с гриля сводил меня с ума. В первый час я был терпелив, постоянно болтал с ней, пока она расставляла цветочные горшки, которые привезла с собой. Она заставляла меня смеяться над своими остроумными и находчивыми ответами, и время шло очень быстро. Но теперь голод брал свое, и я был готов перелезть через забор, чтобы добраться до еды, которую она готовила.

– Может, мне стоит перелезть на твою сторону, Белла?

– Нет!

У меня вызвала недоумение та паника, которую я почувствовал всего лишь в одном слове.

– Расслабься, шефгёл. У меня нет лестницы, – заверил я её, абсолютно не понимая, почему она так заволновалась.

– Не хочу, чтобы ты навредил себе, вот и всё. Уже почти готово.

Вау. А она плохая лгунья. Я ни капли не поверил ей, особенно, когда услышал дрожь в её голосе. И хоть я был удивлён, почему возможность увидеть меня вызвала у неё такую панику, решил не зацикливаться на этом.

Я услышал, как поднялась крышка гриля, и ароматный дым наполнил воздух. Я встал и подошёл ближе к забору.

— Ты убиваешь меня этим, Белла.

Её смех оказался ещё более милым, чем хихиканье. Глубокий, тёплый и хрипловатый. Услышав его, я сам заулыбался.

– Ты большой мальчик, Энтони. Уверена, что ты сможешь подождать ещё пять минут.

Я застонал и прислонился лбом к забору.

– Я понятия не имел, что ребрышки нужно так долго готовить. Это всегда так?

Белла усмехнулась.

– Эти того стоят.

– Почему?

– Скоро узнаешь.

Десять минут спустя, я со стоном набросился на еду, появившуюся на верху забора. Как только я услышал стук лестницы, сразу же придвинул стул, на котором сидел. Тарелка едва появилась, когда я схватил её и застонал, увидев эту вкуснятину. Целая гора рёбрышек с жареной кукурузой, и я понял, что без сомнения здесь столько еды, что у меня ещё останется. И завтра на обед мне не придётся идти в кафетерий.

– Ты здесь? – спросил я с набитым ртом.

– Да.

– Это просто охеренно. Как ты их приготовила?

Я снова улыбнулся, услышав её бесподобный смех.

– Хочешь попытаться приготовить сам, Энтони?

Я рассмеялся.

– О, нет. Поверь, это закончится очень плохо. Но расскажи мне, – я просто хотел еще раз услышать её. Мне нравился звук её голоса, и мне нравилось слушать её. – Никогда не пробовал такой соус. Это просто... блядь... божественно.

– Это я делала.

Я усмехнулся.

– Ну, конечно, ты, шефгёл. Ты готовишь всю ночь напролёт?

– Нет. Просто я люблю готовить. К тому же делать это для кого-то намного интересней, – её голос стал смущённым. – Кажется, я немного хвастаюсь.

– Хвастаешься?

Её голос стал ещё тише.

– Совсем чуть-чуть.

– Можешь хвастаться в любое время, Белла. Если тебе хочется этого, то действуй. Мне это очень нравится.

Я перестал жевать и с подозрением посмотрел на огромную тарелку.

– Ты ведь не отдала мне всю еду, которую приготовила?

– Нет, Энтони, нет. Я тоже ем.

– Ну, хорошо. Продолжай, я слушаю.

– Судя по тому, как тебя зачаровывают кулинарные темы, думаю, ты услышал уже достаточно, – сухо настаивала она.

– Нет, шефгёл. Мне нравится разговаривать с тобой о кулинарии, – я сделал паузу. – Но эти рёбрышки просто восхитительны.

Белла усмехнулась.

— Я оставлю тебя с твоими... рёбрышками...

Я бросил ещё одну обглоданную кость на тарелку.

– Боюсь предположить, но наверняка ты можешь приготовить и сувлаки (греческие шашлыки из свинины), ведь так?

– Да, я могу.

Я застонал.

– Кажется, я сейчас не на шутку возбудился, Белла.

Она громко рассмеялась.

– Из-за сувлаки?

– Из-за рёбрышек, твоего соуса и да, из-за обещания приготовить сувлаки, – серьёзно ответил я.

Её голос был пропитан сарказмом.

– Хорошо, что Бог дал тебе руки, Энтони. Это должно помочь облегчить твою... проблему. После того как ты поешь, конечно.

Услышав, как закрылась её дверь, я удивлённо уставился на забор. А затем начал смеяться. Она просто великолепна. Я смеялся так громко, что чуть не пропустил тарелку с десертом, стоявшую на верхней перекладине забора.

Чуть не пропустил.

О... ему не нравится, когда она плачет. Зато нравится её смех)) 
И она знает, как ему ответить.
Кажется, он влип;))
Форум)))