Белла Свон

Понедельник.

Холодный кафельный пол. Не знаю, зачем я здесь. В прошлый раз я обещала себе, что он станет последним. И всё же я здесь. Во рту пересохло. В ушах стоит звон, сопровождаемый болью, достигающей моего желудка, тошнота все еще ощущается.

Что я ела в последний раз?

Ела ли я сегодня вообще?

Какой сегодня день?

Мое дыхание замедляется, и я чувствую, что начинаю задыхаться. На грудь что-то давит, от чего я не могу избавиться. Попытка сесть не помогает. Черт, в голове пульсирует кровь. Я перегибаюсь через край унитаза и исторгаю остатки пищи, которую даже не помнила, как употребляла. Ощущается жуткий запах, но я кажусь безразличной, прижимаясь щекой к грязному фарфору.

Он холодный, и это чувство прохлады отлично ощущается на моем лице.

Да, холод - это приятно.

Наступает чернота, и я ухожу.

Я ухожу.

 

Он обрабатывает меня сзади. Я не двигаюсь. Я - робот. Я - удовольствие. Я - боль. Он заканчивает в мгновение ока и засовывает мне двадцатку в руку. Я игнорирую его обручальное кольцо, а он игнорирует меня, выходя из комнаты.

Я хожу по дому Майка и восхищаюсь картинами, декором, жизнью, которая заполняет это место. Он замечательный

архитектор. Очень умный. У него прекрасный дом. Прекрасная жена. А я робот, доедающий остатки из холодильника. Еще она хороший повар. Он оставляет на краю ванны для меня ее одежду - как и всегда. Я пользуюсь ее шампунем, гелем для бритья ног и, конечно, ее бритвой.

Мои волосы чистые и восхитительные.

Все это ложь. 



 

Среда.

Я сижу на краю кровати и разглядываю хорошо замаскированное пятно на ноге. Я наклоняюсь ближе, но недостаточно.

 

Четверг.

В моей комнате мотеля по телевизору вещает проповедник. Его лицо немного расплывчато и черно-бело. Его голос можно услышать, он ясен как день. Я соглашаюсь с ним, но все равно проклинаю его. Он не прав. Он прав.

Я выдыхаю дым ему на лицо и наливаю бокал, провозглашая тост за грехи.

Обжигает.

 

Пятница.

Когда я выхожу на сцену, толпа завывает. Они должны. Я показываю им много гребанной кожи. Я не дразню. Я действительно делаю это. Мои подсказки доказывают это. Моя рука соскальзывает с шеста, и я не думаю о том, кто был здесь последним или почему он гладкий. Я просто делаю свое дело.

Мое тело двигается под свои собственные аккорды. Танцует под ритм, который я просто слышу в своей голове. Он мог бы походить под музыку из спикеров, но я не уверена. Мужчинам, похоже, пофиг. Их лица кажутся расплывчатыми, и с каждым оборотом вокруг металлического шеста они становятся еще более нечеткими и тусклыми, а в ушах снова начинается пульсация.



 

На языке ощущается кислый вкус. Кислота жжет горло, и я наклоняюсь, показывая им больше шоу. Я сглатываю и начинаю двигать бедрами по спирали, слегка отклоняя голову назад. Моя рука слабеет, но я держусь и опускаюсь вниз-вверх, вниз и вверх.

Они кричат мое имя. Один из них.

Сцена закидана их деньгами, и я шагаю по ним, снимая топ, чтобы уговорить их дать еще больше.

Майк здесь сегодня вечером. Странно.

Он дает мне стольник и нашептывает на ухо наши планы на неделю. По завершению выступления в моей каморке лежит роза.

Мне жаль, что его жена не знает, насколько он мил. Был.

Направляясь к поезду, я отдаю розу девочке, стоящей со своей матерью. Она улыбается. Мать притягивает ее к себе ближе. Сегодня вечером холодно, и я обнимаю себя руками. Это не мешает мужчинам пялиться на меня, пока я продолжаю свой путь к поезду.

Теперь я чувствую себя голой.

------------------------------