Девули,предлагаем вам снова погрузится в кошмар всей сложившейся ситуации...Так что же все таки произошло в магазине?Почему мысли Беллы были выделены серым оттенком?И как все это происходило в глазах Эдварда?Если готовы узнать,то милости просим!
Эдвард.
- Чему улыбаешься, Эдвард? - Элис ставит чашку на прилавок. Я протягиваю ей деньги. Кассовый аппарат звенит, как только открывается.
Я пожимаю плечами.
- Я что, просто не могу быть счастливым? - Я делаю глоток, но она не покупается на это. Она наклоняется вперед.
- Хмм... Давай-ка посмотрим. Слова «Эдвард» и «счастье»… - она задумывается, а я стараюсь не рассмеяться. - Неа. Не сходится. Прости.
- Ну, может быть, это было мое новогоднее намерение, Элис? - Я касаюсь своими бумагами ее лба и забираю поднос. Она следует за мной к моему столику. Я составляю все свои вещи на стол - не считая ноутбука, так как два дня назад тот перестал работать. Себе на заметку: больше не вырубаться в снегу. И еще одна заметка: не напиваться в снегу.
- Выкладывай, - требует она.
Я прикидываюсь глупым и разворачиваю свой сэндвич.
- Выкладывать что?
Она фыркает.
- Эдвард.
Я жую, и, на счастье, меня спасает Эсме.
- Прости, я опоздала. - Она занимает место рядом с Элис. – Должна была сделать утром кое-какие дела.- Она улыбается мне, и я пытаюсь сделать вид, что не замечаю. Элис это не касается.
К сожалению, она ничего не упускает.
- Вы двое сговорились против меня. Меня, человека, который кормит вас, - ноет она.
- Дорогая, мы не делаем ничего подобного. Но некоторые вещи являются личными и не должны служить объектом сплетен.
- Аррр! И это что-то значительное! Еще и достойное сплетен!
Я смеюсь над ее всплеском эмоций.
- Я, фактически, мог бы посплетничать, - начинаю я. - Как насчет того, чтобы посплетничать о присутствии Джаспера на Рождество в этом году? Более того, почему бы нам не посплетничать о новых бриллиантовых гвоздиках в твоих ушах? - Я откусываю от сэндвича снова, а Элис впивается в меня взглядом.
- Вы с Джаспер встречаетесь? - удивленно спрашивает Эсме. Ах, моя мать. Иногда настолько слепа. Храни ее бог.
Элис съеживается на стуле.
- Мы… друзья.
Я продолжаю дразнить ее:
- Знаешь ли, я никогда прежде не покупал бриллиантовые серьги своим друзьям женского пола.
Она тычет в меня своим маленьким пальчиком.
- Прекрати.
Я улыбаюсь и прижимаю чашку к губам. Подключается Эсме:
- Ну, я думаю, это прекрасно. Джаспер - хороший человек.
Элис смотрит в окно. Я не упускаю улыбку, которую она пытается скрыть, но больше не пристаю. Это хорошо для нее. И хорошо для Джаспера. Они заслуживают счастья.
Неделю спустя.
- Кра-са-ви-ца, Бел-ла? - Я закрываю за собой дверь и закидываю в рот несколько фруктовых снеков. Сегодня совсем не было времени на обед. Мне не стоило бы их есть, но они были в моем ящике со сладостями, а я нуждался хоть в чем-нибудь, если вдруг движение на дороге окажется ужасным. И оно таким и оказалось, конечно же. Я не вижу Беллу. Всего лишь полдень, а в доме довольно тихо.
- В кухне, - кричит она.
Я иду на звук ее голоса. Она потеряна в чтении чего-то на моем новоприобретенном ноутбуке. Я пробегаюсь пальцами ее по затылку. В Рождество у меня был разговор с Джаспером, и он дал мне пару дополнительных советов. Это - один из них, простой на вид, но сама идея поразила меня. Я воздерживался от прикосновений к ней, потому что не хотел, чтобы она чувствовала себя некомфортно, но Джаспер, кажется, думает иначе.
Не то чтобы я должен прикасаться к ней всякий раз, когда мне захочется - идея в том, чтобы не вторгаться в ее личное пространство или приватность, а просто приучить ее к случайным жестам привязанности. Ничего масштабного. Ничего такого, что я не сделал бы с Элис или мамой. Это просто почесывание. Она не отклонилась. Ее глаза по-прежнему прикованы к экрану, и она не замечает мою улыбку, пока я иду поискать какой-нибудь еды получше снеков. Однако в холодильнике пусто.
- Нам нужно сходить в магазин, - я пинаю дверцу, и она закрывается.
- Хорошо. – Ее лицо морщится, когда она читает. Я заглядываю через ее плечо. Это об усыновлении. Черт. Я отвлекаю ее всякой херней, в то время как она пытается сделать что-то важное.
- В любое время, когда будешь готова, - исправляюсь я.
- Я готова. - Она отодвигает ноутбук в сторону. Ее лицо выглядит расстроенным.
- Что-нибудь уже нашла?
Она качает головой
- Я даже не знаю, что именно ищу.
Мне хочется помочь ей, но это очень личное, а я и так уже слишком давлю на нее. Она не просила о помощи, даже своим «Белла»-способом. Я не уверен, как поступить, но оставляю двери открытыми, просто чтобы она знала, что сможет войти, если захочет.
- Если хочешь, мы можем поговорить об этом, когда вернемся.
Она пожимает плечами, и на этом все. Мы едем в магазин, и я не могу не почувствовать, что что-то не так. Я не знаю из-за усыновления ли это. Я не знаю из-за меня ли это. Возможно, совет Джаспера оказался неудачным. Возможно, мне следовало бы просто оставить ее в покое. Она не теребит пальцы, как обычно. Она не говорит о снеге, как обычно. Она просто смотрит в окно, игнорируя меня. Мнеследовало бы оставить ее в покое и позволить делать то, что ей нужно было на ноутбуке. Мой желудок мог бы подождать. Черт, я мог бы просто съездить сам.
Тишина продолжается, пока мы идем к входу в магазин. Она берет тележку и начинает толкать ее в нашем обычном направлении. Она закатывает глаза, когда мы проходим мимо товаров ко Дню Святого Валентина. Мне следовало бы пройти дальше, но я хочу отправить кое-то Бри. Я делаю так каждый год. Белла начинает дергаться. Я слышу, как ее нога постукивает по металлической перекладине тележки, когда она наклоняется, а я присаживаюсь на корточки, чтобы найти какую-нибудь мягкую зверушку. Я выбираю медведя, который мне понравился, и кое-какие символические вещички для девочек в офисе. Шоколадные конфеты и другие сладости для вазы на их столе. Я хочу приобрести что-нибудь для Беллы, – не что-то романтичное, а просто чтобы она не оказалась обделенной, - но она сказала, что не ест конфеты. Хотя сейчас она беременна. Может, мне стоит проверить это еще раз.
- Ты не хочешь конфет? Шоколадку, может быть? – Мы продолжаем идти, и мой вопрос заставляет ее фыркнуть.
- Я говорила тебе, что не ем это дерьмо.
- Почему? Не то чтобы я был против – это даже хорошо – но мне интересно, почему ты испытываешь отвращение к конфетам и не испытываешь его к прочим вредным продуктам.
- Я просто не ем сраные конфеты, Эдвард. Кого это волнует? – Она толкает корзину в сторону и делает несколько шагов, но останавливается.
Ее руки обвиваются вокруг груди, и голова опускается. Несколько человек пялятся на нее. Я толкаю тележку в сторону от прохода. Мои ноги хотят подойти к ней, но мне немного страшно. Я не знаю, что не так, и не знаю, что я сделал. Теперь люди пялятся на меня, делая выводы. Я - тот, кто расстроил ее. Дерьмо. Она начинает рыдать и падает на пол. Я делаю несколько шагов к ней. Женщина останавливается и спрашивает ее, в порядке ли она, но Белла не слышит ее. Она бормочет что-то самой себе. Какую-то бессмыслицу. Я не могу разобрать ни слова из сказанного ею. Это пугает меня до чертиков. Я жестом прошу даму отойти и становлюсь на колени позади Беллы. Я боюсь прикасаться к ней.
- Белла, ты в порядке?
Она продолжает сдавленно бормотать бессвязные слова. Я наклоняюсь ближе. Убираю с ее уха волосы.
- Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она рыдает сильнее.
– Нет. Заткнись. Пожалуйста, заткнись.- Она умоляет, не злится. Я молчу и убираю руки подальше от нее. Мы и так устроили настоящую сцену. Я игнорирую зрителей, но они не игнорируют нас.
Останавливается менеджер.
- Сэр, может, мне стоит вызвать скорую или что-то подобное? С вашей подругой все хорошо?
Я наполовину лгу:
- Все в порядке. Я - врач. Она просто беременна. –
Его лицо расслабляется.
- Хорошо вас понимаю. - Он мельком показывает мне свое обручальное кольцо, и я понимаю из этого, что у его жены тоже были кризисы. Но это не то, что происходит с Беллой. Независимо от этого толпа частично расходится.
Я перемещаюсь так, чтобы оказаться перед ней. Мне нужно придумать, как помочь ей. Она опирается на ладони, ее голова опущена. Она по-прежнему плачет.
- Белла,- тихо зову я. Ничего.
Я отодвигаю ее волосы, чтобы увидеть лицо.
- Белла? - Она плачет еще сильнее.
Я зову чуть громче:
- Белла.
Она смотрит на меня, и ее слезы превращаются в гнев.
- И она просто выставила меня. Я нуждалась в ней, а она оттолкнула меня. Я не хотела этого. Клянусь, я не хотела. Я даже не хотела тот гребаный батончик. Он был не так уж и хорош. Я просто была голодна. Она была хреновым поваром, и я была голодной. Он бы заехал туда в любом случае. У него закончилось пиво, и он все равно, твою мать, заехал бы туда. Она была дерьмовой матерью и дерьмовой женой, и у нее в тот проклятый день не было никаких особых дел, но она даже не смогла заполнить гребаный холодильник и вскипятить воду, чтобы сварить чертовы макароны! Она была дерьмовой матерью! Охеренно дерьмовой матерью!
Она дрожит и задыхается от слез. Речь идет о ее матери? Сосредоточься.
- Все хорошо.
Она качает головой. Ее руки поднимаются к лицу; прикрывают глаза.
- Нет, это не так. Никогда не будет все хорошо. Никогда, черт подери, не будет все хорошо.
Я больше не могу смотреть на это. Она разрывается на куски, рвется передо мной на части, и я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать. Я обнимаю ее, как на Рождество. Я просто хочу, чтобы она почувствовала тот же комфорт, как тогда. Я хочу, чтобы она знала, что в безопасности. Я качаю ее и потираю ее руки и спину, пока она дрожит и рыдает.
Я целую ее в макушку.
- Нет, будет.
Это может быть ложью, кто знает. В конце концов, что я знаю? Я не лучше. Я поступаю так, как будто мне лучше, обращаюсь за советом, как устранить ее проблемы, игнорируя, тем временем, свои собственные. Рука сжимает мое плечо, и я оборачиваюсь на звук своего имени. Эммет.
- Дай мне ее. - Я качаю головой, и он приседает на корточки. – Я не причиню ей боль.
- Ты уже это сделал, Эммет.
Он фыркает.
– Мы можем начать помечать территорию где-нибудь в другом месте? Я просто хочу ей помочь. С ней и раньше случалось подобное.
И он прав. Часть меня ненавидит это, но он прав. Это не между нами. Я отпускаю ее, и он подхватывает ее на руки. Я никогда не видел его таким нежным с ней. Я не думал, что есть хоть одна клеточка в его теле, которая беспокоилась бы о Белле. Но он успокаивающе нашептывает ей, прося успокоиться, и встает. Он впивается взглядом в зевак.
- Что? У вас какие-то, блядь, проблемы? – Он пропихивается сквозь толпу, и часть из них отступает. Я следую за ним. - Где твой автомобиль?
Я указываю.
- В третьем ряду. - Я нажимаю кнопку на ключах, и фары вспыхивают. Он кладет ее на заднее сидение. Дверь закрывается. Он поворачивается ко мне лицом.
- Что ты сделал? – в его тоне звучит обвинение.
- Ничего. Мы просто покупали продукты, и она начала плакать.
Он качает головой.
- Нет, ты что-то сделал. Белла не плачет и у нее не бывает случайных срывов, если кто-либо не говорит или не делает чего-то, чтобы спровоцировать их. - Он ждет мой ответ. Я прокручиваю в голове события, пытаясь вспомнить, что произошло.
- Я выбирал конфеты для Бри и спросил ее, не хочет ли она что-нибудь, а она рассердилась, а затем начала плакать, и все, что она говорила, не имело никакого смысла. Она сказала что-то о своей матери и о том, что «это не ее вина»… и что-то о конфетах?
Эммет вздыхает и потирает голову.
– Чувак, это дерьмо намного сложнее, чем конфеты. – Он достает из кармана пачку сигарет и подкуривает. Я не знал, что Эммет курит. Он делает затяжку и выдыхает. - Я не знаю, что ты на хрен сделал, но в последний раз я видел ее в таком состоянии, когда какой-то придурок захотел, чтобы она заплела косички и поиграла с ним в его дочь. Он хотел, чтобы она называла его «папочкой» и прочее дерьмо. Ебанутый, правда?
Я просто киваю. Эммет делает еще одну затяжку.
– После этого дерьма она не разговаривала со мной еще два дня. Черт, мне кажется, она вообще ни с кем не разговаривала.
- И что мне делать, Эм? Каждый раз, когда я думаю, что помогаю ей или что она поправляется, меня отбрасывает на пять шагов назад.
Он держит сигарету в руке, когда говорит. Он облизывает губы.
- В любом случае, почему, черт возьми, ты заинтересован в Белле? Какое тебе дело, как она?
Что ж, вот и пришло время помечать территорию. Я стараюсь казаться безразличным.
- Ну, кому-то же должно быть дело, Эммет? В смысле, если бы хоть кому-то не было насрать на нее, когда она была ребенком, то ничего из теперешнего дерьма бы не происходило.
- И ты думаешь, что поможешь Белле? Ты правда думаешь, что позволив ей жить в своем доме и убирать за тобой, поможешь ей забыть все то паршивое дерьмо, которое она пережила? Что оно просто исчезнет каким-то волшебным образом? - Он делает затяжку и бросает сигарету на землю. - Послушай, я не хочу показаться задницей, Эдвард, но давай будем честны. Речь идет не о пожертвовании в приют для бездомных или какой-то такой хрени. Речь идет о девушке, которая серьезно повреждена некоторым глубоко укоренившимся дерьмом, и о попытках изменить все, что она знает. Все. Она не проклятая кукла Барби. Ты не можешь просто натянуть на нее новую одежду или ввести в новое окружение и ждать, что все снова станет прекрасно. Это было равносильно тому, если бы ты взял дикое животное и сказал, что если оно сможет приучиться к туалету, то сможет тогда спать на твоем диване. Это дерьмо не работает так, как показывают по телевизору, чувак. Не у всех случаются хэппи-энды.
Быть безразличным нелегко. Он проверяет мой характер на выдержку.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? Сказал ей уходить? Позволил вернуться работать на тебя? Позволил ей жить на улице с ребенком? Где здесь, блядь, правильный ответ, Эммет, поскольку ты, кажется, так много знаешь?
Его плечи подпрыгивают.
- Я не сказал, что знаю это дерьмо. Я просто говорю, что впуская дикого зверя жить в свой дом, ожидай, что оно время от времени будет кусаться. Ты должен научиться иметь дело с плохим дерьмом так же, как и с хорошим. – Его палец постукивает по стеклу моего авто. – То дерьмо, что произошло только что – лишь часть от всего.
Когда мы возвращаемся домой, я смотрю, как она лежит на диване. В ее глазах пустота. Там нет ничего. Она выглядит так, как я ощущаю себя. Я укрываю ее одеялом и приседаю рядом. Ладонью я поглаживаю ее волосы. Она закрывает глаза. Я собираюсь уйти, когда она шепчет:
- Можешь проиграть что-нибудь?
Я сел назад.
- Какой-нибудь фильм?
Ее губы едва двигаются:
- На фортепиано.
Мои глаза путешествуют по ее лицу, пока я думаю, что сыграть.
- Хо… рошо.
Я сажусь за фортепиано и осторожно поднимаю крышку над клавишами. Она не смотрит. Я рад. Это крайне неудобно. Я бросаю взгляд на тетрадь на пианино. Нет. Не одну из этих. Мои пальцы нажимают пару клавиш, а затем проигрывают первое, что приходит на ум. Я даже не уверен, могу ли еще играть и правильно ли это делаю, но продолжаю. Я поглядываю на нее время от времени, и ее глаза все еще закрыты.
Песня заканчивается. Я сижу какое-то мгновенье и просто смотрю на нее. Мгновение переходит в вечер, а вечер переходит в рассвет, а утром на крышке фортепиано появляется новая книга, хотя и выглядящая старой и потрепанной. Это настолько уместно здесь, и я понимаю, почему она купила ее для меня.
Похоже, сегодня я не могу ясно мыслить. Я работаю, но мои мысли находятся дома, бродят в догадках, как там Белла. Я попросил Элис зайти после обеда с кондитерской, чтобы проверить ее. Я просто сказал ей, что Белла не очень хорошо себя чувствует. Нет нужды вдаваться в подробности, которых она не поймет. Эсми взяла выходной, и я должен работать до трех. К счастью, в больнице довольно спокойно. Я пишу Элис, прежде чем увижу своего следующего пациента.
Как Белла?
Она отвечает:
Все еще спит. Вроде неплохо. Ты знаешь, что в твоем доме нет еды?
Я закатываю глаза и не отвечаю ей.
Я рад, когда еду домой. Я останавливаюсь в магазине и набираю несколько пакетов с продуктами. Это другой магазин. Я сомневаюсь, что когда-нибудь поеду в тот. В ближайших пяти милях нет ни одного. Я вхожу тихо. Если Белла спит, я не хочу разбудить ее. Я слышу болтовню на кухне. Сначала я полагаю, что это Белла и Элис, но когда подхожу ближе, то вижу, что ошибся. Это… Кейт и Элис? Почему Кейт здесь? Я застываю, когда слышу свое имя, и немного подслушиваю.
- Ты уверена, что это был Эдвард? – спрашивает Элис.
- О, я уверена. И говорю тебе, Элис, это дерьмо было безумным. У этой девушки серьезные проблемы. Она билась в истерике на полу, посредине долбанного продуктового магазина! Это жутко.
Элис звучит обеспокоено:
- Что с ней случилось?
- Я не знаю. Я просто увидела толпу людей и подошла посмотреть, что там творится. И потом я увидела Эдварда, обнимающего свою экономку на полу, пока она сходит с ума. О! И Эммет там тоже был. Это чертовски странно. Между ними что-то происходит…
Я заворачиваю за угол и со злостью ставлю пакеты на стойку. Я не делаю никаких усилий, чтобы скрыть свою злость, и не собираюсь быть тихим. Я впиваюсь взглядом в Кейт. Она улыбается и старается вести себя так, как будто она девушка, которой я всегда думал, она была.
- О, привет, Эдвард. Я просто заглянула, чтобы посмотреть, как ты поживаешь. Элис впусти…
Я поднимаю руку, прерывая ее.
- Зачем тебе нужно знать, как я поживаю, Кейт?
Ее лицо слегка вытягивается. Она знает, что я злюсь, но все еще пытается покорить меня своей улыбкой.
– Я просто была в этом районе. Хотела поздороваться.
- Забавно, потому что мне показалось, будто ты хотела знать, почему я вчера утешал больную девушку посредине продуктового магазина. Больше того, казалось, ты пыталась изобразить, что Эммет и я делали что-то… какое ты там слово использовала? Ах, да - жуткое.
Элис молчит. Кейт пытается сказать что-то, но я не хочу ее слышать. Я достаточно услышал.
- Прибереги это для того, кто поверит тебе, Кейт. Убирайся из моего дома.
- Но, Эдвард, я только…
- Я попросил тебя уйти.
Она делает шаг вперед. Она тянется ко мне.
– Мы одна семья. Не делай этого, Эдвард.
Я машу головой и отталкиваю ее руки.
- Пфф… Семья. Семья, Кейт? Ты ничего не знаешь о семье. И если хочешь знать, то по правде… мы не семья. Тани больше нет, и мы не семья. Больше нет. – Я делаю шаг назад. – Я собираюсь проверить Беллу, и когда вернусь назад, я не хочу тебя здесь видеть.
Она фыркает.
– Нет никакой надобности меня выгонять, Эдвард. Я сама ухожу. – Она берет свою сумку и проталкивается мимо меня, толкая меня в руку. Входная дверь захлопывается. Окно в кухне звякает. Это злит меня еще больше. Элис смотрит на меня.
- Что, черт возьми, происходит, Эдвард?
- Кейт – гребаный создатель проблем.
Она качает головой.
- Я говорю не о ней. Я говорю о том, что она рассказала. Я говорю о том, почему ты считаешь необходимым скрывать что-то от меня. Почему ты мне солгал. Такого никогда не было между нами.
Я защищаюсь. Я зол. И я устал.
- Что ты хочешь знать, Элис?
- Я хочу знать, что происходит с моим братом. Я хочу знать, почему люди в продуктовом магазине знают больше, чем я.
- Чтобы ты смогла ненавидеть и Беллу тоже?
- Я сказала тебе, что мне плевать на Кейт. Она может думать, все что хочет.
Я трясу головой.
- Нет, дело не в Кейт, Элис.
Она задумывается на минуту и вздыхает.
- Я не ненавижу Таню, Эдвард. – Я поднимаю брови с вызовом. - Я ненавижу то, что она сделала с тобой, а не ее.
Она лжет, и это еще больше злит меня.
– Я даже не могу упомянуть ее имени без твоего закатывания глаз или ехидного комментария. Ты хочешь, чтобы я поговорил о дерьмовых делах Беллы? Правда, Элис? Ты уже не позиционируешь ее как кого-то, кто собирается украсть мое дерьмо и таким образом разрушить мою жизнь? Я должен, по-твоему, бежать и плакаться в твое плечо? Я даже не могу поговорить с тобой о своей жене, о той, которой давал клятву провести с ней всю жизнь. С какого хрена я должен говорить с тобой о Белле?
Она обижена. Я не пытался причинить ей боль, но это правда, и она сама напросилась. Я устал от лжи. Я устал от этой херни. Элис подходит ко мне. Я отвожу взгляд. Я устал видеть боль в глазах у всех, кого люблю. Я устал вызывать ее и устал от незнания того, как исправить это.
- Прости. Я просто люблю тебя, и мне не нравится, когда кто-то причиняет тебе боль. Я не понимала, что делала это, думала, что защищаю тебя.
- Защищала меня от чего, Элис? Разве я, блядь, не вырос еще? Я не умный человек? Не могу позаботиться о себе сам?
- От того, чтоб тебе снова причинили боль. От того, что снова доверишься кому-то и позволишь причинить себе очередную дозу боли.
Я смотрю на нее.
- Знаешь, ты, мама и все остальные говорят это дерьмо, но вы когда-нибудь задумывались, о чем на самом деле вы говорите? Вы когда-нибудь слышите себя? – я ударяю кулаком по стойке. Элис подпрыгивает. - Насколько хуже и больнее это может быть, Элис? Если Белла окажется преступницей, как ты назвала ее, то насколько это, блядь, может быть больнее того, что уже есть?
Наступает ночь, и я все же должен проверить Беллу. Она не спускалась вниз. Я не слышал наверху ни одного шага. Я возвращаюсь и сажусь на скамью у фортепиано. Я ничего не играю, просто нажимаю на клавиши. Получается какая-то бессмыслица, но что сейчас не бессмыслица? Я открываю свою тетрадь - старую тетрадь - и играю что-то, к чему не прикасался с тех пор, как в последний раз сидел здесь, наполненный агонией, просящей хоть какого-то выхода. Я не помню аккорды, но помню то чувство.
Я помню, как говорил ей, что она лжет. Я помню, как говорил ей, что не верю в ее любовь. Я помню, как кричал на нее. Я помню, как говорил о том, что она разрушила наш брак. Разрушила нашу семью. Разрушила мою карьеру. Я помню ее слезы. Я помню ее руки, сжимающие мою рубашку. Я помню, как она умоляла меня поверить ей. Я помню, как оттолкнул ее, и последний раз, как услышал, что она покинула дом. Щелчок двери.
Не помню, чтобы я спал в ту ночь. Я помню, когда она не вернулась домой, и помню звук телефона, когда он зазвонил утром. Я помню, как пахло в комнате. Я помню холод и мурашки по коже. Я помню резиновые перчатки, которые носил эксперт. Помню тот кислый привкус во рту, обжигающий мое горло, когда я смотрел на ее вскрытие, и помню, что все это было моей виной.
Эти листки бумаги знают мои секреты. Они зашифрованы, и для незнающих ушей это волшебно, красиво и удивительно, как говорит моя мать. Но все, что я слышу, это она.
Все, что я слышу, это она.
Я подвожу песню к завершению, держа палец на последней клавише, позволяя глубине и басовому аккорду вибрировать через меня. В доме наступает тишина. В какое-то мгновение мои глаза улавливают движение. В доме темно, но я вижу это. Силуэт, сидящий в тени на ступеньках. Это не призрак.
Белла.
Как всегда огромное спасибо Натуличке!Солнце,ты лучшая!
перевод:Lena-r
редактура:nats
Источник: http://robsten.ru/forum/19-868-1
0
