Начиная с этой главы, автор (Тара) перед началом некоторых глав выкладывала небольшие интервью с Беллой и Эдвардом, где персонажи отвечали на некоторые вопросы, мне эта идея понравилась, поэтому я не могу оставить ее в стороне.

Тара: Эдвард. Белла. Большое спасибо, что согласились ответить на несколько вопросов. Я получила немного, ладно много комментариев на 10 главу в отношении стоп-слова Беллы или отсутствия такового.

Эдвард: *стон*

Тара: Эдвард, смирись с этим. Общее мнение таково, что ты задница, потому что создал стоп-слово подобным образом.

Белла: Что тут обсуждать? Он был задницей.

Эдвард: Спасибо, Белла.

Белла: В любое время.

Тара: Ну, по крайней мере, мы все согласны с этим. Но настоящий вопрос дня: Сказала бы Белла стоп-слово в 10 главе, если бы у нее было *кашель* настоящее стоп-слово?

Белла: Хороший вопрос, Тара.

Тара: Мои читатели. Они хорошие.

Белла: Нет.

Эдвард: Нет, читатели Тары не хорошие, или нет, ты бы не сказала стоп-слово?

Белла: Читатели Тары удивительные. Я имела в виду, нет, я бы не воспользовалась стоп-словом.

Тара: Уточнишь?

*Эдвард берет руку Беллы *

Белла: *сжимает руку Эдварда* Я не думаю, что фальшивое стоп-слово в какой-то момент приходило мне в голову в 10 главе. Честно говоря, мне не пришло в голову использовать его. Я понимала, что нарушила правила. Я заплатила цену. А позже, после инцидента с Маринаром…

Эдвард: *прерывает* Ммммм... Маринар.

Белла:*ударяет по руке Эдварда* После инцидента с маринаром, Эдвард спросил, был ли он когда-нибудь близок превысить мои пределы, и я сказала нет. Это было правдой.

Эдвард: Не забывай, что еще ты сказала.

Белла: Что я еще сказала?

Эдвард: *прочищает горло * Из главы 34: «Я справлялась со всем, что ты предлагал мне физически, я могла бы выдержать все, чтобы ты не дал мне физически».

Белла: *краснея* Правильно. 34 глава.

Эдвард: *улыбается* Я чертовски люблю 34 главу.

Белла: *закатывает глаза* Ты любишь две строки из 34 главы.

Эдвард: *наклоняется и шепчет на ухо* Белла, хочешь я покажу тебе, что еще я люблю? *проводит рукой вверх по бедру Беллы*

Тара: Эээ, ребята? У нас есть компания...

Белла: *обхватывает руками шею Эдварда* Ммммм... покажи мне...

Тара: Ребята?...

__________________________

Звук бегущей воды постепенно вкрался в мое сознание, и я медленно заставил себя выпрямиться. Изабелла, казалось, еще раз показала себя сильнее меня. Когда я сказал ей, умыть лицо и пойти к себе в спальню, она пошла без раздумий. В отличие от меня. Я томился в своей комнате и валялся, злясь и жалуясь на самого себя.

Внимательный Дом внутри меня шептал, чтобы я пошел к ней. Чтобы обеспечил бережный уход, в котором она нуждалась. Но моя гордость держала меня там, где я находился.

Моя гордость сказала, что если я приду к ней, я сломаюсь. Я буду слабым, и она не будет уважать мою слабость.

Если я пойду к ней и сломаюсь, возможно, она захочет узнать, почему Дом с восьмилетним стажем, который был в состоянии должным образом наказывать своих многочисленных покорных, полностью развалился перед лицом ее наказания. Одна вещь приведет к другой, и она узнает правду о том, что я знал о ней задолго до того, как ее заявление попало на мой стол.

Смирись с этим и иди к ней.

Я ждал, пока шум воды в ее ванной прекратится. Подождал еще две минуты и вышел в коридор.

Она плакала.

Снова.

Я подошел к ее двери, и плач остановился.

Я положил руку, чтобы повернуть дверную ручку. Непрошенный образ того, как она будет выглядеть, приходил на ум.

Насморк.

Влажные глаза.

Щеки с дорожками слез.

Но хуже всего было возможное выражение ее глаз. Ненависть? Страх? Боль?

Если я попытаюсь приблизиться к ней, она будет шарахаться от моего прикосновения?

Если я буду говорить, она будет слушать?

Я вздохнул.

Я не могу этого сделать. Я не могу встретиться с ней лицом к лицу.

Я потянулся и убрал руку от ручки ее двери.

Я не могу, Изабелла. Я не достаточно сильный.

Прости меня.

***

Было слишком рано ложиться спать – еще даже не было девяти часов. В доме снова стало очень тихо. По моему теперешнему мнению, решение оставить Джейка в питомнике на ночь не имело смысла.

Я вошел в кухню и взял мой BlackBerry, чтобы проверить как там Джейк.

- Здравствуйте, мистер Каллен, - сказал администратор, после того как я представился. - Как дела?

Не в настроении для светской беседы.

- Как Джейк? - спросил я.

- Он ведет себя очень хорошо, сэр, - сказала она. – Гораздо лучше, чем в прошлый раз.

Я даже не мог набраться сил для радости.

- У меня написано, что вы заберете его завтра в десять тридцать? - спросила она.

- Да.

- И вы оставите его снова в следующую пятницу, - я слышал улыбку в ее голосе. - Если предположить, что «Медведи» выиграют в эти выходные, конечно.

Это было место, где я должен был вставить остроумную шутку о «Медведях». К сожалению, у меня не было на уме ничего остроумного.

- Увидимся завтра, - сказал я и повесил трубку.

Я ходил по дому, повторно проверяя замки и коды безопасности, хотя в этом не было необходимости. Я прислушивался к шагам, доносившимся со второго этажа, но их не последовало. Что было хорошо. Если только один из нас будет спать сегодня, то мне хотелось, чтобы это была она.

Не раздумывая, я направился в библиотеку к своему фортепиано. Я почувствовал укол боли, когда думал о том, как я хотел, чтобы прошли выходные. Если мне повезет, и Изабелла останется со мной, возможно, я покажу ей библиотеку позже. Не думаю, что я смогу сделать это в эти выходные.

Я сидел за фортепиано в течение длительного времени. Песня, которую я сочинил в минувшие выходные, дразнила меня своей красотой. Как я смею играть что-то настолько красивое? Какое право я имел на красоту после того, что я сделал сегодня вечером?

У меня не было права.

Гнев охватил меня, и я изливал свое разочарование на клавиши фортепиано, играя яростные ноты, которые стучали у меня в голове. И на долгое время я потерялся в гневе, и, как и всегда, игра на фортепиано помогла восстановить мое спокойствие. Скоро безмятежность всей своей сущностью взяла верх, и я оказался не в состоянии ничего сделать, позволив себе отдаться ей.

***

Я не трус, - сказал я себе, на следующее утро. - Я дал Изабелле время. Я не мог сказать время для чего. Я только знал, что я не был готов встретиться с ней, и я подозревал, что она чувствовала то же самое.

Я вышел из дома вскоре после шести и поехал в город, в мой офис. Через три часа я ничего не добился. Я вспомнил записку, которую я оставил на кухне. Изабелла нашла ее? Она по-прежнему будет в моем доме, когда я вернусь в полдень?

Я должен был поговорить с кем-то, кто поймет меня. Я посмотрел на часы, схватил телефон, и сделал кое-что, чего я не делал уже несколько месяцев – я позвонил Питеру.

- Привет, - сказал веселый женский голос на другом конце линии.

- Привет, Шарлотта, - сказал я. - Это Эдвард.

Шарлотта и Питер были женаты три года. Она также была его покорной.

- Эдвард, - сказала она. - Это было слишком долго.

- Я знаю, - сказал я, еще не готовый к светской беседе. – Питер рядом?

- Он прямо здесь, держи.

Я слышал приглушенный разговор, а затем безошибочный звук поцелуя.

- Эдвард, - сказал Питер. - Что происходит?

Веря в то, что Питер точно знает, что мне было нужно, я рассказал об Изабелле, о том, что она неопытная, о том, что я взял ее в качестве покорной, и, наконец, я в подробностях рассказал о вчерашнем вечере, о правилах которые я установил, о том, что она нарушила одно, о наказании. На протяжении всего времени, Питер дал мне возможность говорить, и сделал соответствующие комментарии - да, наказание было необходимо, да, всегда было трудно наказывать покорных, да, я был нормальным, да, я справлюсь с этим, да, наши отношения будут только развиваться после этого.

Я чувствовал себя гораздо лучше в течение нескольких минут.

- Что ты сделал, чтобы обеспечить ей последующий уход? - спросил он.

- Я говорю с тобой, - сказал я, не думая.

Я понял свою ошибку, как только слова слетели с моих губ.

- Я понял это, - сказал он. - Что ты сделал для нее вчера вечером?

Я не мог говорить. Впервые в моей жизни, у меня не было слов.

- Эдвард, - сказал он в неловко-возникшую тишину. - Пожалуйста, скажи мне, что я неправильно интерпретирую твои сомнения. Как прошел последующий уход?

- Я не... я имею в виду... я не мог…, - я наткнулся на свои слова.

- Последующий уход, Эдвард, - сказал он, повысив голос. - Что ты сделал?

Я закрыл глаза. - Ничего.

- Ты нанес двадцать ударов кожаным ремнем неопытному сабу, и ты ничего не сделал для последующего ухода?

- Я не мог смотреть на нее… Я не думаю, что она хотела..., - я остановился. Не было никакого оправдания за мое поведение.

- Я, я, я, - сказал Питер, дразня меня. – Это не имеет отношения к тебе, Эдвард, и если ты не понимаешь этого, то у тебя не может быть никаких дел с покорными.

Он был прав. Я не мог спорить с ним.

- Эта женщина подарила тебе свою покорность, и это твоя обязанность - обращаться с этой покорностью с уважением, которого она заслуживает. Он стукнул кулаком по чему-то. - Черт, Эдвард, я учил тебя лучше, чем это.

Да, это так.

- Это обычное явление для тебя? - спросил он. - Ты со всеми своими покорными обращался с тем же отсутствием заботы? Забыл, что твои потребности стоят на втором месте после их?

- Нет, - прошептала я.

Его голос не звучал удовлетворенным моим ответом. - Я хочу, чтобы ты понял кое-что, - сказал он холодным, спокойным голосом, который я знал, он использует для передачи его недовольства. - Единственная причина, по которой я не прыгнул на ближайший самолет до Чикаго, чтобы выпороть твою задницу кожаным ремнем сорок раз, заключается в том, что Шарлотта со дня на день должна родить нашего первого ребенка.

Он сделал бы это, я знал, что он сделал бы. И хотя он никогда не был моим Мастером, я только был сабом для него на несколько тренировок, я позволил бы ему сделать это. Было бы предпочтительно, чтобы новая боль разъедала меня. Сорок ударов кожаным ремнем покончили бы с этим, и остановили бы грызущую боль.

- Я не могу поверить тебе, - сказал он. - Я действительно не могу, - он остановился на минуту, размышляя.

- Где она? Позволь мне поговорить с ней.

Я оглядел офис. – Ее здесь нет. Я в своем офисе.

Ты оставил ее там одну? – спросил он. – Наедине с самой собой?

- Да, - признался я.

Молчание на другом конце телефона, а затем, наконец: - Часть меня надеется, что ее не будет в твоем доме, когда ты вернешься. Что она уйдет от тебя.

Мой самый большой страх.

- Но часть меня, - продолжил он, - думает, что это будет слишком просто для тебя. Я хочу, чтобы она была там, и я хочу, чтобы ты имел дело с ней.

Я молчал.

- Что ты собираешься делать? - спросил он. - Как ты собираешься сделать это правильно?

Я глубоко вздохнул и пробежался по моим планам на день. После того, как я подробно все описал, я, наконец, повесил трубку, пообещав позвонить Питеру в тот же день.

***

Я выдохнул, когда подъехал к дому после того, как забрал Джейка и увидел, что ее грузовик стоит у меня на парковке. Она все же не уехала. Я позволил себе войти в дом спокойно, но Джейк пронесся мимо меня и побежал по коридору на кухню, скобля ногтями по древесине. Приглушенный крик донесся из кухни, сопровождаемый громким лаем, и я улыбнулся самому себе.

Она все еще была в доме. Она даже была на кухне. Готовила обед. Хлеб, если я правильно учуял. Это само по себе сказало мне то, чего я боялся - она, вероятно, не сидела весь день. А ей нужно это сделать, она должна была сесть и посмотреть, что ее зад не так болит, как она себе это представляет. Я вошел в гостиную и взял подушку от дивана. Из бельевого шкафа внизу я взял кучу полотенец и положил их греться в сушилке. Затем я пошел в столовую и положил подушку на стул рядом со мной.

Мне нужно обратить мое внимание на нее. Начиная с этого момента.

Мое сердце екнуло, когда она вошла в столовую в полдень. Екнуло, потому что понял, что в жизни были вещи похуже, чем лицо Изабеллы, выражающее боль, страх и даже ненависть.

Хуже всего было лицо Изабеллы не выражающее ничего.

Ее рука немного дрожала, когда она ставила тарелку передо мной, но ее глаза были мертвы.

Смотри, что ты сделал? - спросил я себя. - Ты убил ее свет.

- Поешь со мной, - сказал я, потому что это было единственное, что я мог выдавить из себя.

Она вернулась на кухню, и я воспользовался несколькими секундами, чтобы закрыть глаза и собраться с мыслями.

Она все еще здесь. Она хотела остаться. Она по-прежнему хотела, чтобы я был ее Доминантом.

Она никогда не говорила много со мной, но почему-то ее молчание сегодня поразило меня сильнее, чем обычно. Она вернулась в столовую и остановилась на минутку, когда отодвинула стул и увидела подушку.

Садись, Изабелла. Ты должно увидеть, что это не так плохо, как ты думаешь.

Она садилась медленно, проверяя себя, и я почти услышал вздох облегчения, когда она села.

Если бы я был таким Доминантом, каким я должен был быть, мне надо было находиться здесь за завтраком и показать ей, что она может садиться.

Мы ели в тишине. Конечно, мы ели молча, она не собиралась говорить за этим столом. Почему я решил есть здесь, а не на кухне?

Потому что ты трус, Каллен. Потому что ты не хочешь, чтобы она сказала свое мнение.

Теперь, смирись с этим и поговори с ней.

- Посмотри на меня, Изабелла.

Она вздрогнула.

Блять. Мы вернемся к этому снова.

Чего ты ждешь? - упрекнул я сам себя.

Ее карие глаза безразлично посмотрели на меня, и я собрался с силами, чтобы продолжить. - Мне не понравилось наказывать тебя, - преуменьшение года, - но у меня есть правила, и когда ты нарушишь их, я буду наказывать тебя. Немедленно и обоснованно.

Постольку, поскольку вчерашний вечер сделал больно нам обоим, она должна была понять это, если мы собираемся продолжить. - И я не даю неуместной лести, но ты хорошо справилась вчера вечером. Гораздо лучше, чем я предполагал, - гораздо лучше, чем я вчера вечером.

Мои слова задели ее чувства, и что-то скрытое в глубине ее души, мелькнуло на краткую секунду. Я не заслуживаю этого мерцания.

- Заканчивай с едой, и встретимся в фойе, одень халат.

Я встал из-за стола, вынес полотенца на улицу, и включил горячую воду в ванне. Как только я вернулся обратно внутрь, я переоделся в халат и ждал, когда Изабелла присоединиться ко мне.

- Следуй за мной, - сказал я, когда она встретила меня. Ее глаза были полны вопросов, но она не сказала ни слова, когда мы шли через гостиную и направились на улицу. Она даже не колебалась, когда я открыл дверь, она просто вошла в нее, как будто это совершенно нормально, когда тебя ведут на улицу в халате в январе.

Она стояла и ждала инструкций, когда мы достигли горячей ванны. Я сделал шаг навстречу к ней и вдохнул ее прекрасный аромат. Да, она была все еще здесь. Да, мы можем работать над этим.

Я развязал и снял ее халат, желая увидеть, оставило ли наказание какие-нибудь явные следы.

Пожалуйста, пусть не будет никаких меток.

- Повернись, - сказал я.

Она повернулась медленно, почти смущенно, и я вздохнул с облегчением, когда увидел ее бледную кожу.

- Хорошо, - сказал я, проводя рукой по ней. Она не дрогнула. – Синяков не будет.

Я снял свой халат и взял ее за руку, ведя ее вниз в ванну. – Будет немного жечь, - предупредил ее я. - Но это быстро пройдет.

Мне нужно, чтобы она вошла в воду, ей нужно было немного расслабиться.

Она ахнула, когда вошла в воду. Я мог представить себе краткое жжение, которое это может вызвать, но я знал, что это необходимо ее телу. Знал, что она почувствует себя лучше после этого.

- Никакой боли сегодня, - сказал я, привлекая ее, чтобы она села поперек меня, так, чтобы не было никакого давления на ее зад. - Только удовольствие.

То, что она сидела у меня на коленях, было большим, чем я заслужил. Но я был жадным ублюдком, и я хотел большего. Я хотел ее прикосновений. Хотел ее руки на мне.

Я покусывал ее шею. – Дотронься до меня, - прошептал я ей.

Прикоснись ко мне. Скажи мне, что мы в порядке. Скажи мне, что мы можем оставить в прошлом вчерашний вечер.

Пожалуйста.

Она провела неуверенной рукой по моей груди, и я застонал от удовольствия.

Да.

Ее рука спустилась ниже, и она схватила меня. Я задержал дыхание.

- Двумя руками.

Затем она взяла мой член обеими руками и крепко сжала. Черт, она хорошо меня знала.

- Ты быстро учишься.

Я аккуратно повернул ее, чтобы она оседлала меня, осторожно, чтобы убедиться, что такое положение не оказывало ненужного давления на ее зад. Я почувствовал пьянящий восторг. Восторг оттого, что Изабелла все еще была со мной, и восторг оттого, что мы все еще могли быть вместе.

Я гладил ее руки. - Ты в порядке? - спросил я. - Мы можем просто сидеть здесь, если хочешь.

Она покачала головой.

- Поговори со мной, - попросил я. Она находилась рядом с моим членом, и было чертовски трудно думать логически. Если она просто хотела сидеть тут, ей лучше сказать мне об этом в ближайшее время.

- Я хочу, - начала она, и я обрадовался, услышав ее голос. - Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.

Ей не надо было просить дважды. Я провел рукой вниз по ее спине, растирая и массируя одновременно. Ее мышцы были напряженны, и я не хотел ничего большего, чем чувствовать, как она расслабляется под моими руками. Доставить ее телу удовольствие.

Ее губы раскрылись, когда я медленно провел вокруг ее груди, погладив ее очертания. Она посмотрела на меня вопросительно.

- Что такое? - спросил я. - Поговори со мной.

Она облизала губы. - Могу я прикоснуться к тебе?

Я улыбнулся и переместил ее руки с ванны к моей груди. - Все, что ты хочешь, - сказал я ей.

В течение следующих нескольких минут, наши руки изучали друг друга нежными ласками, как над, так и под водой. Я не торопился и медленно чувствовал, что ее тело расслабляется для меня. Медленно напряжение и боль ушли, оставив только горящую боль потребности. И когда ее тело ответило на мои прикосновения, я почувствовал, что моя собственная боль растворяется. Чувствовал, что мои собственные потребности разгораются. 

Я могу это сделать, - сказал я себе. - Я могу быть ее Домом. Мы прошли через ее первое наказание, и мы могли двигаться дальше.

Я проскользнул пальцем внутрь нее, чтобы почувствовать ее готовность. Она выгнулась от моей руки. – Ты готова, Изабелла? – дразнил я.

- Да, пожалуйста, - прошептала она.

Я взял ее за бедра и медленно опустил на мой член. Она ощущалась даже теплее, чем вода. Я поднимал и опускал ее руками, убедившись, что не прикасаюсь к ее попке. Она обернула руки вокруг моей шеи и толкнула себя дальше на меня. Я держал ее бедра так, чтобы она не могла двигаться, и нежно входил и выходил из нее.

- Позволь мне сделать все самому, Изабелла, - сказал я. - Ты просто чувствуй.

Она опустила голову вперед, зарылась руками в мои волосы и нежно прошептала: - Хорошо.

Я двигал бедрами, дразня ее. Убеждаясь, что она чувствовала каждую унцию возможного удовольствия. Она чувствовала себя невесомой в воде, как горстка воздуха. Я видел, что капельки пота начинают появляться на ее лице, и стал толкать сильнее, желая принести ей освобождение. Не желая ничего иного, чем заменить ночь боли удовольствием.

- Кончи для меня, Изабелла, - сказал я, когда переместил бедра и вошел еще глубже. – Позволь мне видеть, как ты кончаешь.

Она закусила губу в концентрации и выпустила стон, когда сжалась вокруг меня. Я вошел в нее снова, чувствуя, что ее освобождение вызывает мое собственное, и я освободился в нее.

Ее голова покоилась на моем плече, когда мы расслабились. В конце концов, я поднял ее и посадил поперек себя снова, наслаждаясь паром и теплом ванны, наслаждаясь временем после нашего совместного удовольствия.

- Давай просто посидим здесь немного и отдохнем, - сказал я ей, внезапно уставший от эмоциональных потрясений прошлой ночи и противоречивых эмоций утра.

Мы сидели молча, ни один из нас не был готов к какому-то глубокому разговору, мы оба нуждались только в подтверждении того, что мы все еще были в порядке.

После того как мы просидели некоторое время, я заметил, что ее лицо раскраснелось, и я знал, что она должна была выйти из ванной. Я поднялся первым, схватил полотенце, и протянул его для нее.

- Изабелла, - сказал я.

Я завернул ее в полотенце, после того как она вышла из ванной, и нежно обтер ее. Затем я взял свое полотенце.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил я, вытирая свои ноги и тело.

Она зевнула. - Устала.

Конечно, она устала, она, наверное, не спала много этой ночью и возможно действительно не отдохнула.

-Ты хотела бы вздремнуть? – спросил я.

Удивление отразилось на ее лице, и она улыбнулась. - Да.

Я повел ее обратно в дом и придержал открытой дверь для нее.

- Тогда иди, отдыхай, - сказал я ей. - И не волнуйся об ужине сегодня вечером. Я приготовлю.

Это была малая, самая малая часть того, что я мог сделать.