~oOo~

— Белла, — окликнула меня Челси.

Я развернулась и, выглянув из гардеробной, заметила, что она держит в руках стопку новых толстых тетрадей. Мои глаза удивленно расширились, но губы сложились в улыбку.

— Подумала, понадобятся запасные, — мягко посмеиваясь, пояснила Челси. — Нынешняя поистрепалась, любимая.

По-прежнему улыбаясь, я обняла ее и забрала шесть тетрадей — все были разного цвета, запаяны в пластик. Взглянула на старый дневник: переплет помят, обложка измалевана, и — мне было точно известно — некоторые страницы порваны, скомканы или заляпаны кофе. К тому же тетрадь выглядела полностью заполненной. Челси была совершенно права.

— Не переставай писать. Это твой голос, конфетка. Используй его, пока не вернется твой собственный. Единственный разумный совет докторов, к которым тебя таскала мать, — заключив мое лицо в ладони и постучав меня по виску, усмехнулась Челси.

Сказанное было правдой, и я, пусть и отвернулась понурившись, все же кивнула.

— Чарли радовался бы, что ты ему пишешь. Вы двое были словно… — Челси вынудила меня вновь посмотреть на нее.

— Шоколад и арахисовая паста, — прошептала я окончание фразы и, услышав в ответ громкий смех, ухмыльнулась.

— Точно! — все еще продолжая смеяться, она поцеловала меня в лоб. — Так он говорил, верно?

Я улыбнулась и кивнула — с отцом мы были близки, неразлучны. И с тех самых пор, как он умер, я будто потерялась. Дневник стал способом общения с Чарли. На тетрадных страницах я рассказывала папе почти обо всем, но чаще — о том, из-за чего нервничала или расстраивалась. Здесь не нашлось места только записям о событиях четырехлетней давности. Потому что в происшедшем той, последней, ночью, я винила только себя. Тряхнув головой, чтобы прояснить ее, я вновь посмотрела на Челси и указала на открытый баул, который стоял посреди комнаты.

— Ух ты, почти собралась, — похвалила она и, чтобы проверить, опустилась рядом с ним на колени. — Конечно, в Академии есть форма, но тебе хватит одежды, точно? По меньшей мере до Рождества продержаться сумеешь?

— Все будет в порядке. — Я потянула ее за руку.

— Гораздо лучше, чем просто в порядке, Белла. — Улыбнулась Челси. — У меня есть предчувствие, что перед тобой открываются бόльшие, лучшие возможности. Однако я буду страшно скучать.

На глаза навернулись слезы, и я обняла ее. Мы стали покачиваться взад и вперед, Челси все гладила и гладила меня по волосам.

— Пойдем, моя красавица, — сказала она и слегка встряхнула меня. — Скоро появится миссис Каллен.

В ожидании встречи с миссис Каллен я играла на фортепиано, наполненный доверху и закрытый баул стоял в преддверии библиотеки. Эту пьесу я сочиняла, казалось бы, целую вечность — все правила и правила мелодию, но перед финалом пальцы по-прежнему запинались и останавливались. Музыка расслабляла меня лучше, чем «письма» к отцу, и я искренне надеялась, что смогу играть также в Мейсене.

— Это прекрасно, Белла, — раздалось с порога. Подняв глаза, я увидела, что это миссис Каллен. Звонка в дверь я не услышала, но она прибыла минута в минуту. — Правда, не могу узнать.

Жестом я дала понять, что это была моя композиция.

— Ты сочиняешь? — с широкой довольной улыбкой уточнила она и в ответ на мой кивок покачала головой. — Да, совершенно определенно понадобится продвинутый педагог. Есть кое-кто на примете, но нужно уточнить… доступен ли он.

Не сомневаясь, что смогу работать с тем, кто уже был в Академии, я пожала плечами и встала.

— Посмотрим, — радостно прощебетала она. — Готова к отъезду?

Я мотнула головой в сторону баула.

— Белла, пора прощаться с родителями, я отнесу багаж в машину. — В дверь заглянула Челси.

Несмотря на мою убежденность в том, что родителей не будет дома, они дожидались меня в холле. Обняв маму, я поцеловала ее в щеку.

— Ты уверена? — прошептала она. Притянула меня к себе и, когда я кивнула, продолжила: — Ладно, позвони или, скорее… напиши, если что-то понадобится.

Зная, что лгу, я все же приложила руку к груди — в подтверждение клятвы. Взгляд нашел Фила — отчим смотрел на меня чуть ли не с гневом.

— Мне это не нравится, Беллз, — заявил он. Я поморщилась — так меня называл только отец. — Не думаю, что ты готова стать сама себе хозяйкой.

На это я просто пожала плечами. Мне действительно следовало уехать. Дом, который когда-то принадлежал моему отцу, заставлял меня чувствовать себя затворницей, словно оковами, удерживал воспоминаниями, мыслями.

Обняв Челси в последний раз, я оглянулась на дом и села в такси к миссис Каллен. Авто тронулось, и я внезапно поняла, что не сказала маме ни слова. Бостон проносился мимо, мы ехали — между прочим, не в направлении аэропорта — в полной тишине. Будто отвечая на мой незаданный вопрос, миссис Каллен пояснила:

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я предпочитаю поезда самолетам? — Когда я покачала головой, она улыбнулась. — Самолеты ужасны. Ты взаперти, а вокруг смердящие люди и грохочущие двигатели. Поезда значительно лучше. Кроме того, не придется добираться из Манхэттена — станция есть прямо в Хантерс-Лейк.

Я откинулась на спинку сиденья и тихонько посмеивалась остаток пути до вокзала. Разгрузка багажа, регистрация и поиск поезда не заняли много времени. Казалось, моя сопровождающая проделывала подобное миллион раз, а потому чувствовала себя вполне уверенно.

Рюкзак остался со мной, баул увезли вместе с двумя сумками миссис Каллен — чрезвычайно дорогими сумками, надо заметить. Наши места нашлись быстро, и я была рада, обнаружив столик, — значит, получится сделать несколько записей в дневнике. Миссис Каллен достала ноутбук, я вытащила и положила перед собой ручку и потрепанную тетрадь. Некоторые из страниц еще оставались незаполненными, но Челси оказалась права — настало время для нового дневника. Листая старый, я не могла не улыбнуться — первые заметки были сделаны около года назад.

Привет, пап. Прошло много времени, знаю, но я все не находила повода для беседы. Сегодня мне исполнилось шестнадцать. Так или иначе, за правами я отправилась не с тобой, а с Филом, и это кажется неправильным. Но я их получила. Не то чтобы они что-то изменили. У меня по-прежнему не появилось кучи друзей, которых следует взять с собой в торговый центр или кино, да и Фил напомнил об отсутствии машины… Не думаю, что права столь важны.

Перевернув несколько страниц, я оглядела свои каракули и нахмурилась.

Временами я чувствую себя чудачкой. Уже само по себе плохо, что мой шрам — первое, что видят люди. Но еще хуже, что я не могу ничего сказать. Ничего. Мама так злится, Фил едва смотрит в мою сторону, а я не хочу разговаривать с ними. Последний врач сообщил матери, что я нарочно поступаю таким образом. И теперь она глядит так, будто я делаю что-то неправильное. Пап, я не могу просто побеседовать с ней. Как мне сказать, что разговоры ничего не изменят, что именно болтовня забрала тебя? Как мне сказать ей, что все это — моя вина? И именно из-за меня она стала вдовой? Я не могу. Черт, в школе парень позвал меня на выпускной, я и то не смогла ответить.

Еще полистав дневник, я наткнулась на запись, которая заставила меня фыркнуть.

По школе курсируют новые слухи. Подумалось, ты захочешь узнать о них. Не имею понятия, видишь ты меня или нет. Не уверена, во что верить, если речь заходит о рае, аде или чем бы то ни было. Часть меня надеется, что ты присматриваешь за мной. Что ты останавливаешь мои кошмары. Не Фил. Надеюсь, ты видишь, как я скучаю по тебе. Каждый день. В любом случае ходят слухи, что я пыталась покончить с собой. Забавно, правда? Дети в школе видят мои шрамы, знают, что я не разговариваю, и предполагают, что я эмо, самоубийца, селфхарм. Это не я. Я просто... потерялась. (ПП: селфхарм — человек, склонный к нанесению самоповреждений.)

Я пропустила Рождество, из-за чудовищного кошмара почти впав в шоковое состояние. И все потому, что услышанный мужской голос напомнил о последней ночи с отцом.

— Ты часто пишешь? — посмотрев на меня поверх ноутбука, спросила миссис Каллен.

Я покачала головой и, поскольку письменный ответ упрощал общение, вырвала из дневника чистый лист.

Один из тех психотерапевтов, к которым меня водила мама, сказал, что письма к отцу помогут выразить мысли.

— Он оказался прав? — Улыбнулась она.

Отчасти. Отец был мне ближе, чем мать.

— Я так и поняла, — заявила миссис Каллен. — Сегодня ты спокойнее, чем в день интервью. Уверена, что хочешь этого? Нервничаешь?

Прочистив горло, я кивнула.

— Конечно. И да, я нервничаю. Реакция... новых людей не всегда…

— Предсказуема, — закрыв ноутбук и положив руки перед собой на стол, она закончила вместо меня. Я кивнула, и миссис Каллен тепло улыбнулась. — Не стану лгать. Некоторые студенты немного… избалованы, но есть и хорошие. Перед началом занятий состоится собрание, так что о педагогах можешь не беспокоиться.

Я с облегчением выдохнула.

— Судя по тому, что я узнала от миссис Коуп, твоей матери и этой замечательной Челси, тебе знаком... не хочу использовать слово «буллинг». Думаю, в государственной школе тебе пришлось нелегко. (ПП: буллинг — травля, агрессивное преследование одного из членов коллектива другим или даже группой лиц.)

Подтянув к себе тетрадный лист, я написала ответ.

С некоторыми из одноклассников я была знакома еще до смерти отца. Они не понимали, почему в седьмом классе со мной все было в порядке, а в восьмом я перестала разговаривать. Тогда я действительно не могла говорить.

Я коснулась шеи и шрама, и миссис Каллен кивнула.

— По правде, Белла, они, наверное, просто не сумели проникнуться ситуацией, — сказала она. — В таком возрасте дети... легко отвлекаются. А ты, как я вижу, еще горюешь. — Я сморщила нос, однако она продолжила: — У нас маленькие классы. Во всем студенческом сообществе, с девятого по двенадцатый классы, около восьмидесяти учеников. Думаю, с одной стороны, это полезно, поскольку появляется больше времени для занятий один на один с педагогом. С другой, это означает, что товарищи по учебе знакомы друг с другом. И у тебя просто не получится уйти в тень.

Я мотнула головой и, желая узнать побольше, спросила:

— На что похож Мейсен?

Миссис Каллен тихо рассмеялась — звук был прекрасен.

— Если послушать студентов, то на старый замок с привидениями. На рубеже веков Мейсен принадлежал адвокату. После его трагической кончины в особняке была организована школа. Наследник — сын адвоката — назвал ее именем своего отца. — Она посмотрела в окно, потом ее взгляд вернулся ко мне. — Это замок, пусть частично и перестроенный под классы и дормиторий. Персонал живет в другом месте.

Я направила палец в ее сторону.

— Я? Нет, я живу в замке. Мой муж — врач, он состоит в штате Академии, но иногда выезжает в больницы Манхэттена. — Она наклонилась ближе. — Это напомнило мне кое о чем. Я хотела просить тебя о встрече с ним. Твои родители предупреждены. Пусть он осмотрит тебя. Без принуждения, без анализов.

Пожав плечами и одновременно кивнув, я согласилась. Визиты к докторам были мне не в новинку.

— Хорошо, — облегченно выдохнула она. — В любом случае в Мейсене не так много правил. Нельзя использовать мобильные телефоны в классе, вставать с постели после отбоя, бродить за пределами огороженной территории. Да, и заходить в восточное крыло.

Мои брови взлетели вверх.

— Оно... перестраивается, — заявила миссис Каллен, но ее объяснение так мало походило на правду, что я прищурилась. Она ухмыльнулась. — Так или иначе, но по слухам, в том крыле живут привидения. Ты быстро освоишься, Белла. Не беспокойся.

Посмеиваясь, я покачала головой и, открыв последнюю тетрадную страницу, взяла ручку.

Привет, папочка... Итак, я на пути в Академию Мейсена. Уверена, оставайся ты рядом, я не уехала бы. Но тебя нет, и я вынуждена поступить таким образом. Мама изменилась после твоей смерти. Когда-то веселая, она сжигала ужины, пекла печенье, ходила на мои фортепианные концерты. Теперь изменилась. Стала счастливой, но... другой, возможно, счастливой, но тихой. Не такой, как при нас. Я чувствовала себя... помехой. Мое чудачество делало все только хуже. Почти уверена, что иногда мама просто не знала, как поступить, и поэтому... держалась на расстоянии. Но так было лучше, думаю. Надеюсь, мой отъезд дал ей и Филу шанс забыть обо мне, зажить нормальной жизнью. Также надеюсь, что смогу вписаться в новое окружение. Хотя обычно подобного не происходило. Пап, миссис Каллен тебе понравилась бы. Она милая, и я чувствую, что могу с ней разговаривать, пусть и не всегда подбираю нужные слова. Еще я надеюсь на хорошую соседку по комнате.

Закончив писать, я положила на дневник руки, а потом и голову. За окном постепенно исчезал бостонский пейзаж. Внезапно вздрогнув и глубоко вздохнув, я осознала, что в какой-то момент, должно быть, заснула.

— Все в порядке, — успокоила сидевшая напротив меня миссис Каллен. — Мы только что отъехали от Пенсильванского вокзала. Примерно через час окажемся в Хантерс-Лейк.

Я потерла лицо и улыбнулась.

— Что-нибудь выпьешь? Кофе? Содовую? Может быть, горячий шоколад?

— Кофе, — прошептала я, и она подняла руку, чтобы сделать заказ.

К тому времени, когда вместо города за окном показался лес, я почти полностью проснулась и, обхватив руками чашку, наслаждалась горячим напитком. Миссис Каллен, похоже, вообще не пила, а просто держала кружку.

Поезд только-только набрал ход, но впереди уже замаячила маленькая железнодорожная станция, словно сошедшая со страниц старого романа, и он стал сбрасывать скорость. На деревянной платформе, примкнувшей к небольшому зданию, я насчитала всего несколько человек: служащего станции, который терпеливо дожидался, пока состав не остановится полностью, парня и девушку примерно моих лет, очень высокого смуглого мужчину с темными волосами.

— Вот мы и добрались, Белла, — сказала миссис Каллен, убирая обратно в портфель ноутбук и другие вещи. — Вижу, Джейкобу не терпится забрать нас отсюда.

Кто из людей на платформе был Джейкобом, я не знала, однако послушно последовала за ней к двери и вниз по ступенькам.

— Привет, миссис К, — мы дожидались багажа, когда раздался низкий голос. Обернувшись, я увидела того самого высокого и смуглого мужчину. — Хорошая поездка, полагаю? — с ухмылкой спросил он.

— Да, Джейкоб, — подтвердила миссис Каллен. — Это Изабелла Свон, одиннадцатиклассница. Можешь называть ее Беллой, — представила она меня. — Белла, это Джейкоб Блек, начальник службы безопасности в Мейсене. (ПП: в оригинале Эсме называет Беллу junior, что означает студента (-ку), начинающего (-ую) первый год в старшей школе; всего в американских школах двенадцать классов.)

Мои брови поползли вверх, но я пожала ему руку и улыбнулась.

— Белла, говоришь? Белла Свон, — со смешком пропел он и — я могла бы поклясться — пробормотал: — Ну, разве не дерьмо.

Миссис Каллен, мне привиделось, бросила на него предостерегающий взгляд:

— Достаточно, парень.

— Да, мэм. — снова ухмыльнулся он.

Рядом с Джейкобом я почувствовала себя как никогда безмятежно, расслабленно — казалось, он улыбался все то время, пока возился с багажом и нами.

— У нас будет попутчица, миссис К, — подняв палец, заявил он. — Элис Брендон, должно быть, приехала на том же поезде, что и вы.

— Что ж, хорошая новость, — с улыбкой произнесла миссис Каллен и повернулась ко мне. — Хорошо, что она присоединится к нам. Я хотела, чтобы вы познакомились. Думаю, из вас получатся замечательные соседки по комнате.

В тот же момент задняя дверь распахнулась, и к нашей компании примкнуло крошечное, улыбающееся создание.

— Я знала, что поеду с вами, миссис К, — оно взвизгнуло и обняло мою попутчицу.

— Конечно, Элис, — усмехнулась миссис Каллен и указала на меня: — Уверена, ее ты тоже видела.

— Совершенно верно! — прощебетала Элис и протянула мне руку: — Мы будем соседками по комнате... и... — на мгновение ее лицо стало пустым, — и хорошими подругами. Можешь расслабиться. Я знаю, что ты не разговариваешь... много. Но это изменится.

Небольшое выступление Элис заставило миссис Каллен от души расхохотаться. Затем она наклонилась к моему уху:

— Элис, можно сказать, экстрасенс. Вы обе одиннадцатиклассницы. В прошлом году она была, как никто, педантична.

Взглянув на девушку, о которой шла речь, я нахмурилась. Очаровательная, с черными, длиной до подбородка волосами и ясными синевато-зелеными глазами, она казалась полной энергии... во всяком случае, пока миссис Каллен не спросила ее:

— Как прошло твое лето, Элис?

Девушка насупилась и покачала головой.

— Не спрашивай. Паршиво. Сестра все так же ненавидела меня, отец почти все время отсутствовал, мать обвиняла в том, что я предсказала все это. Нужно было отправиться к бабушке... или остаться здесь. Я рада возвращению. — Элис повернулась ко мне, и выражение ее лица стало искренним. — Тебе понравится. Точно. Я покажу тебе все-все-все.

Хлопок багажника застал меня врасплох — я подпрыгнула; сложившись в три погибели, Джейкоб устроился за рулем и взглянул на нас через плечо:

— Ладно, дамы... замок ждет.

Что скажете?