Глава 13. Сентиментальность

Желудок скрутило — не плохо, но и не хорошо.

— Снимем?

Эдвард кивнул, его взгляд лениво сместился от моих глаз к губам, шее. Палец последовал по тому же пути, двигаясь по ложбинке между грудей и ниже.

— Зачем? — едва слышно спросила я, наблюдая, как Эдвард погружает палец в мой пупок.

— Чтобы мы могли посмотреть. Вместе.

Я медленно покачала головой, пытаясь разогнать клубящийся вокруг туман похоти.

— …беда… — пробормотала я.

Глаза Эдварда метнулись к моим — лихорадочные и возбужденные.

— Нет, нет… будет здорово. Ты такая… твое тело… хочу увидеть нас вместе, как…

— Тогда сделаем это перед зеркалом.

— Почему ты не хочешь? — Теплое дыхание скользило по низу моего живота, прямо под пупком…

— А почему ты этого хочешь? — возразила я, нежно потянув Эдварда за уши.

— Это было бы горячо. — Он лизнул внутреннюю сторону моего бедра. Я сжала ноги, ограничивая его движения.

Он укусил меня.

— Ой! — вскрикнула я, распрямляя ноги и отпуская Эдварда.

Прежде чем я успела среагировать, Эдвард снова прижался ко мне ртом, посасывая место, которое только что прикусил.

— Не… — простонала я, чувствуя, как ускользают последние остатки аргументов. — Остановись, Эдвард.

— Не останавливайся, Эдвард? — эхом повторил он, намеренно искажая мои слова.

Я взглядом заставила его замолчать, и уже через секунду он оказался рядом и положил руку мне на живот.

— Ты мне доверяешь? — вдруг поинтересовался Эдвард.

— Конечно, доверяю. Но это все равно что нарываться на неприятности. А если кто-то увидит запись?

— Кто увидит? — спросил он, скорчив гримасу.

— Для чего ты обычно используешь камеру?

— Концерты. — Пожал плечами Эдвард.

— Именно. Концерты. Так что у парней всегда есть к ней доступ, так ведь? Правильно?

Он кивнул, слегка улыбаясь.

— Понял-принял.

В голову пришла мысль настолько тошная, что я чуть не расплакалась.

— Ты уже делал такое?

Должно быть, в моем голосе и на лице читались все виды неуверенности и беззащитности, потому что улыбка Эдварда исчезла, и он приподнялся на локте.

— Никогда. Я никогда такого не делал. У меня камера-то всего пару месяцев есть.

— Ладно, — сказала я, притягивая его обратно к себе. — Но это все равно пугает меня. Я умру, если кто-нибудь увидит.

Эдвард с минуту жевал губу, а потом повернулся и взял видеокамеру со столика. Он перевернул ее и открыл маленький отсек в задней части, вынимая оттуда карту памяти.

— Запись будет вот здесь. После того как мы… сделаем это… ты можешь ее забрать. Можешь уничтожить, если захочешь.

— Но в чем смысл? — засмеялась я. — И, если я ее уничтожу, как мы будем завтра снимать тур?

— У меня есть другие карты памяти, — ответил Эдвард, засовывая карту обратно и возвращая камеру на подставку. — И смысл в том, чтобы посмотреть.

Он опустил лицо к моей груди и взял сосок в рот. Я со стоном обняла его руками и ногами. Пососав и отпустив со слабым легким хлопком, Эдвард зацеловал всю мою грудную клетку.

— Ладно, — прошептала я, теряясь в том, что он делал.

Эдвард приподнялся и крепко поцеловал меня, после чего спрыгнул с кровати. Он немного передвинул тумбу, затем разместил камеру так, чтобы она оказалась на желаемом месте. Стараясь не ерзать, я тихо за ним наблюдала.

Я знала, что он видит меня на экране камеры, и это меня нервировало.

Но и возбуждало тоже.

— Готова? — спросил Эдвард.

Я кивнула, разжимая сцепленные руки и кладя их по обе стороны от себя.

Загорелся маленький огонек, и я повернула лицо к потолку, ожидая появления Эдварда. Когда он пришел, я поскорее дернула его вниз, используя как прикрытие.

— Ты забавная, — прошептал Эдвард прямо мне в ухо.

— Просто радуйся, что я вообще это делаю, — фыркнула я.

— Я радуюсь.

Он поцеловал меня, отвлекая несколькими короткими поцелуями в губы. Я облизнула его губу и потянула зубами, заставляя Эдварда улыбнуться. И когда он это сделал, пылко поцеловала, скользя языком ему в рот.

Это было все равно что бросить спичку в лужу бензина. Мы воспламенились.

Наши поцелуи были интенсивными, страстными, беспорядочными от нужды. Казалось, Эдвард был готов съесть меня живьем, словно полностью утратил над собой контроль. И это воздействовало на меня: тело практически зудело от желания, будто Эдвард был нужен мне везде и всюду.

Эдвард сместился вниз и снова поцеловал мои бедра, дразня языком между ног. Его руки перемещались по коже, раскрывая меня шире. Может, дело было в том, что нас снимала камера, но во всем моем теле точно порхали бабочки, и ощущение горячих легких покалываний пульсировало с каждым ударом сердца.

Оргазм пронзил меня, начавшись медленно и жгучей волной распространившись по телу. Эдвард поцеловал мой живот и навис надо мной, взяв меня за руки и удерживая их над моей головой.

— Порядок? — Эдвард тяжело дышал, скользя по моей влажности.

Понимая, о чем речь, я кивнула.

Он медленно вошел, пристально глядя на меня сверху вниз с такой напряженностью… восхищением… что я начала вырывать руки из хватки Эдварда, чтобы обнять. Он отпустил, и я заключила его в объятия, втягивая глубже внутрь.

— Ох, — простонал Эдвард, целуя мое ухо. — Это… так хорошо… намного лучше…

— Так и есть, — воскликнула я, не в состоянии полностью переварить происходящее. Меня как будто смело приливной волной ощущений — и физических, и эмоциональных.

Эдварду не потребовалось много времени, чтобы прийти к разрядке. Он придавил меня, прижавшись ко мне изо всех сил, и впервые я почувствовала, что могу не только во второй раз кончить, но и сделать это во время секса без помощи его рук или рта.

— Не останавливайся, не останавливайся, — шептала я. Теперь, когда я это почувствовала, мне отчаянно нужно было кончить. — Не останавливайся…

Он не остановился.

Мое тело разбилось вдребезги рядом с его. Несколькими секундами позже Эдвард отпустил себя.

Целуя меня, Эдвард скатился на бок, и я перекатилась вместе с ним, так что теперь мы лежали лицом к лицу.

Я не могла перестать его целовать.

***

Яркий солнечный свет лился через окно.

Вчера мы забыли задернуть шторы.

Я тихо выскользнула из кровати, стараясь не потревожить Эдварда, который время от времени еле слышно посапывал. При одном взгляде на него в животе появлялась какая-то странная слабость. Я быстро влюблялась в него.

Воспользовавшись ванной и сунув в рот пару мятных леденцов из жестянки, которую нашла среди вещей Эдварда на стойке, я на цыпочках подошла к видеокамере.

Эдвард сказал, что я могу уничтожить карту памяти, как только мы посмотрим запись, но мы так устали после нашей сессии, что уснули почти мгновенно.

Отключив звук, я забралась обратно в постель и нажала кнопку воспроизведения. Мне было любопытно посмотреть, как мы выглядели в пылу страсти.

После первоначального чувства неловкости, а следом непреодолимого желания рассмеяться, я обнаружила, что реагирую на увиденное. Мне никогда не нравилось порно. Те немногие фильмы, что я видела, всегда вызывали немного странные эмоции. В половине случаев люди на экране вообще не казались привлекательными, и вместо положенного возбуждения это зрелище отбивало у меня все желание.

Но сейчас все было совсем не так.

Наблюдение за тем, как Эдвард вылизывает меня, а затем занимается со мной любовью, очень возбуждало. Я боролась с желанием заняться самоудовлетворением, пока Эдвард находился всего в нескольких дюймах от меня. Интересно, что бы он подумал, если бы проснулся и увидел?

Откатившись от него, я продолжила смотреть, вспоминая, как ощущалось все, что мы делали.

— Говорил же тебе. — Я подскочила от звука голоса Эдварда и чуть не уронила камеру.

Он рывком притянул меня к своему телу, обнимая сзади. Потянулся и нажал кнопку, которая перезапускала видео. Мы смотрели вместе, мое сердцебиение и его дыхание участились.

— Тебе нравится? — спросил Эдвард, посасывая мою шею.

— Да, — простонала я.

Он отодвинулся, перевернул меня на спину, и мы повторили все с самого начала.

***

Эдвард сидел полуголый и наигрывал сексуальные мелодии на гитаре, пока я уничтожала карту памяти.

Да, это было горячо.

Но черта с два я стану следующей Пэрис Хилтон.

***

Время летело на всех парах. Слишком скоро, слишком быстро.

Наша идиллическая жизнь среди солнца и песка, соли и пота приблизилась к концу, когда последний день сменился последним вечером.

Вместе с Карлайлом мы наслаждались ужином в самом романтичном ресторане, который мог предложить отель. Зная, что пойдем в это место с его отцом вечером накануне отъезда, мы с Эдвардом еще и самостоятельно посетили ресторан. Нам хотелось впечатлений, сказочного совершенства, фантазии. Humuhumu был построен таким образом, что создавалось ощущение, будто он плывет над лагуной.

Карлайл не знал, что мы уже здесь ели. Мы позволили отцу Эдварда думать, что это он показал нам ресторан, не желая портить веселье. И было весело! И вкусно. Я заказала блюда, абсолютно отличающиеся от тех, что ела прошлым вечером, стремясь получить как можно более неповторимый опыт.

Ближе к концу ужина, когда подали десерт, Карлайл ответил на телефонный звонок. Он извинился и ускользнул, оставляя нас с Эдвардом ненадолго наедине. Я наблюдала за тем, как Эдвард потягивал свой напиток, все еще привыкая к чрезмерно сентиментальным чувствам, что без остановки бурлили внутри.

Я была совершенно ошеломлена интенсивностью наших новых отношений.

У меня случались сумасшедшие влюбленности и были хорошие, даже замечательные отношения. Но ничего подобного я никогда не испытывала. Всплыли воспоминания, как мама объясняла мне, что такое любовь: когда я найду своего Единственного, «сразу все пойму». Тогда эта фраза казалась банальностью, но теперь я знала, насколько она правдива.

Дело было не просто в сексе, хотя он был прекрасен. А во всем. Как Эдвард смотрел на меня, когда просыпался, или как благоговейно обнимал, когда целовал. Насколько мы были связаны друг с другом, когда он играл для меня песни. Как много мы смеялись. Только с Элис и Роуз мне нравилось проводить так много времени, а в данном случае присутствовало еще и дополнительное преимущество в виде сексуального удовлетворения.

— Думаешь о возвращении домой? — спросил Эдвард, переводя на меня взгляд.

— Не совсем. — Я покачала головой и сделала глоток вина. — Думаю о том, какой потрясающей была поездка. И как хорошо мы… ладим.

Он приподнял бровь.

— Мы очень хорошо ладим, не так ли?

Я улыбнулась, взяв его за руку через стол.

— Когда вспоминаю первый раз, как увидела тебя…

— Ты сидела на коленях Эмбри, — перебил Эдвард, шаловливая улыбка мелькнула на его лице.

— Даже не напоминай. А Джесс сидела на твоих. Короче, прекрати. — Я шлепнула его по руке, нахмурившись. — В первый раз, когда я тебя увидела, и подумать не могла, что буду испытывать подобные чувства. И уж точно не могла подумать, что ты будешь испытывать такие же.

Эдвард кивнул, переплетая наши пальцы.

— Наверное, мне просто очень повезло, — тихо закончила я.

Немного переполненная эмоциями, я перевела взгляд на гладкую, как стекло, воду, освещенную только-только севшим солнцем.

— И мне, — сказал Эдвард. — Мне кажется, такое случается не со всеми, не всегда и не так рано.

Мы ели банановый крем-брюле и переглядывались, пока не вернулся его отец.

***

Выселение из номера следующим утром проходило на эмоциях.

С одной стороны, я с нетерпением ждала возвращения домой. Я соскучилась по маме, своей кровати, Эл и Роуз. Соскучилась по нашим пляжам, какими бы холодными и суровыми они не были. Все же это был мой дом.

С другой стороны, грустно было покидать наше любовное гнездышко. Мы парили в пузыре, где все было безупречно, а теперь возвращались в реальный мир. Я верила, что наши отношения глубже романтических ужинов и захватывающих дух панорам, но быть вместе в повседневной домашней рутине будет намного тяжелее, чем быть вместе в раю.

Неважно. Пришла пора уходить.

Большую часть ночи мы бодрствовали, дурачились. Да, мы отлично использовали возможности номера и его роскошной кровати.

Прежде чем Эдвард закрыл дверь, я бросила последний тоскливый взгляд на комнату. Я надеялась, что однажды мы сюда вернемся, хотя в действительности это могло произойти только при одном стечении обстоятельств.

И на данном этапе наших отношений думать об этом было рановато.

***

Эдвард спал в полете намного дольше, чем я. Мне с трудом удавалось устроиться в самолетах достаточно комфортно, чтобы хорошо поспать. Даже в первом классе. Я то забывалась в дреме, то просыпалась, пока не сдалась, достала из сумки книгу и начала читать.

Примерно через пять с половиной часов мы начали посадку в Вашингтоне. Эдвард проснулся незадолго до этого и был чрезвычайно разговорчив. Я порадовалось, что хоть у одного из нас получилось отдохнуть.

Мы проболтали основную часть пути домой, ненадолго заехав в «Макдональдс», чтобы перехватить поздний обед, после чего продолжили дорогу. К тому времени, как мы доехали до моего дома, мне отчаянно хотелось принять душ и переодеться.

— Позвоню тебе позже, — пообещал Эдвард, целуя меня у входной двери.

Он дождался, когда я зайду внутрь, и только потом спустился по ступенькам и сел в машину.

Все эмоции дня, да и всей недели, обрушились на меня.

Я позвонила маме на работу и дала знать, что мы приземлились, и я уже приехала домой. Потом приняла долгий душ и надела сарафан, купленный на Гавайях.

После ужина зазвонил телефон.

— Алло?

— Привет, малыш. Это я.

— Привет! — Тепло разлилось по телу. — Чем занимаешься?

— Ложусь спать. Хотел пожелать тебе спокойной ночи.

— О, — отчасти разочарованно промолвила я, хотя тоже очень хотела спать. — Ладно… доброй ночи.

— Доброй ночи, Белла. И открой дверь.

В спешке я чуть не споткнулась.

— Что ты здесь делаешь? — выдохнула я.

— Не могу спать один, — сказал Эдвард, пожимая плечами. — Так что или ты пойдешь со мной, или сегодня я останусь в твоей постели.