От автора: Действия в этой главе происходят спустя 10 лет: Джасперу и Эдварду 29 лет, Белле и Элис — 28.
Я надеюсь, что вы не запутаетесь. Повествование колеблется между тем, что происходит сейчас, и тем, что Белла вспоминает из прошлого. Если будет что-то непонятно, пожалуйста, дайте знать.
 
ВPOV

Я обошла комнату, вдыхая ароматы свежей краски, ковролина и дерева. Все было таким идеальным, нетронутым, незагрязненным. Не наблюдалось никаких трещин на стенах или щелей между половых досок из твердых пород дерева. Я никогда не жила где-то, что являлось совершенно новым, и это было немного пугающим. Я боялась не оправдать нынешнее совершенство.

Строительство нашего с Эдвардом дома в прошлом месяце, наконец, завершилось. Нам потребовалось некоторое время, чтобы внести последние штрихи в кое-какие элементы интерьера, а затем пришлось ждать, пока вся мебель будет доставлена, а уже потом мы могли бы перевезти все личные вещи. Сегодня первый день, когда мы по-настоящему живем в новом доме. Мы ночуем здесь впервые, и я не могу дождаться… За последние несколько лет мы немного кочевали, и во время учебы, и во время интернатуры Эдварда, как правило, переезжали с квартиры на квартиру. Теперь у нас имелся дом, постоянное место жительства и собственный телефон.

Мы здесь, по-настоящему «дома». Я и любимый построили особняк на участке, находящемся в собственности Эсми и Карлайла. Эдвард принял предложение стать партнером в частной практике в соседнем городе. Место работы оказалось достаточно близко, чтобы мы могли жить здесь, и когда Эдвард сказал своим родителям об этом, они пришли в дикий восторг. Именно они предложили, чтобы мы построили свой дом на их участке.

Мои родители были счастливы. Пять лет назад отец показал высокий уровень приверженности криминалистике, работая все эти годы, и стал шефом полиции этого небольшого городка. Мама по-прежнему трудилась в школе, куда устроилась десять лет назад. Они оказались рады, что мы будем жить так близко. Когда Эдвард получил медицинское образование и вид на жительство на восточном побережье, родители были уверены, что он примет предложение, и мы не будем иметь возможность часто видеться. Но теперь я и мой парень переезжаем, начиная жить все как одна большая, счастливая семья.

Я посмотрела в окно на кухне, выходящему на задний двор. Мне по-прежнему не казалось реальностью, что мы наконец-то осели, наконец-то дома, и у нас есть место, чтобы пустить корни. Я знала, что мне нужно заняться распаковкой кое-чего, но решила еще раз прогуляться по нашему первому дому. Эдвард тщательно разрабатывал большую часть дизайна. Он позволил мне выбрать кухню, которую я хотела, и после лет готовки на несуразных кухоньках в квартирах я стала слегка сумасшедшей в этом плане. Эта кухня была огромной и наполнена лучшей бытовой техникой. Я составила план и уже знала, что намерена сделать с каждым квадратным сантиметром шкафов и кухонного уголка. Я провела рукой по холодной, гладкой гранитной столешнице и улыбнулась.

У нас имелась официальная обеденная зона и гостиная, два кабинета, которые Джаспер считал нелепой тратой пространства. Конечно, это были только его разговоры, потому что у него в доме тоже имелся собственный кабинет, а все остальные помещения отдавались для нужд Элис. Эдвард хотел иметь место, где он мог бы хранить документы, необходимые для его практики, а мне нужно было пространство для моего писательства. Мы поняли, что нам необходимо наше собственное личное пространство, поэтому позаботились, чтобы в доме были комнаты для этого. Офис Эдварда оказался небольшим. Стол и несколько шкафов. Полки с книгами, ожидающие его различных медицинских томов и журналов. Несколько коробок на полу, содержащих вещи, которые он собирался поставить сюда. На столе, в рамке, стояли его диплом и медицинская лицензия. Любимый являлся очень опытным врачом и специализировался на общей практике, видя широкий спектр пациентов каждый день. Он утверждал, что любит разнообразие — в один час Эдвард мог вылечить боль в горле, в другой — провести физиотерапию подростку, а еще направить кого-нибудь срочно в больницу, когда мог различить, что их изжога в действительности оказалась сердечным приступом. Это было то, что он утверждал, но я думаю, на самом деле моему парню нравилось то, что он был в состоянии заводить личные отношения с большим количеством этих пациентов. В нем царило невероятное умение обращаться с больными, и все пациенты откликались на это.

Мой офис выступал типичным хаосом Беллы. Здесь стоял мой заваленный письменный стол, который я отказывалась разгребать, да и все остальное в комнате походило на результат взрыва, что требовало моего внимания уже несколько дней. Здесь же были две отредактированные главы из моей последней книги, которые Таня хотела, чтобы я посмотрела и внесла изменения. Еще имелись макеты для обложки печатаемой книги и стопка моих фотографий — Таня хотела, чтобы я для каждой новой книги выбирала новое фото. Я все еще не могла поверить, что я — настоящий автор. Таня взглянула на мою писанину несколько лет назад и дала хорошие советы и поддержку. Когда я закончила учебу, то работала в течение трех лет и в то же время трудилась над книгой. Я отправила ее Тане, когда закончила, и та понравилась ей. Эта книга, о дружбе двух девочек-подростков, стала хитом — и сейчас я работала над четвертым экземпляром в серии. Фактически, книги стали настолько популярными, что после выхода в печать осенью последней из них, у меня состоялся промо-тур по стране. Я зарабатывала изрядное количество денег и теперь не преподавала. Вместо этого я тратила часы у своего компьютера, печатая. Эдвард дразнил меня тем, что я зазвездилась, особенно когда становилась фанатичной писакой. Он дразнил, но гордился мной сильнее, чем кто-либо еще.

Я продолжила свой путь наверх, скользя по гладкой деревянной поверхности перил рукой. В длинном холле было несколько дверей, ведущих к спальням. Мы построили дом с шестью спальнями по моей просьбе. Когда я шла по коридору к лестнице, которая вела в нашу опочивальню, моя рука непроизвольно легла на живот. Я все думала, когда остальные комнаты станут заняты, будет ли этот месяц тем, когда наше чудо произойдет. Большинство комнат было абсолютно пустыми. Эдвард предупредил меня, чтобы я не зацикливалась на подобных мыслях, потому что, возможно, буду разочарована. Я не понимала, но также не хотела, чтобы эти комнаты трогали, пока я не смогу украсить их так, как планировала, для наших детей, когда они войдут в нашу жизнь.

Я поднялась по лестнице на наш этаж, открыла дверь в нашу спальню и вновь поразилась невероятному шедевру. Эдвард настоял, чтобы сделать нашу комнату самому — я даже не заглядывала сюда, пока та полностью не оказалась готова. Ожидание стоило этого. Комната походила на спальню из какого-то рассказа — и любимый говорил, что его намерения состояли в том, чтобы сделать апартаменты, достойные королевы. Комната такой и стала. Здесь была огромная кровать с балдахином, струящиеся шелковые занавески свисали у каждого столбика.

Постельные принадлежности выступали творением итальянских мастеров, и я могла бы сказать, что они соперничали с облаками по своей мягкости. Гардероб был почти таким же большим, как спальная зона, и в нем даже стояли пуфики и зеркала в полный рост. Ванная комната была оборудована как частный спа-салон, и она блестела чистотой — я даже, на самом деле, боялась ей пользоваться. Еще в спальне находился мраморный камин на одной стене и выход на большой, красивый балкон, с которого открывался вид на задний двор.

Наш дом оказался построен так, что луг фактически являлся задним двором. Никто не знал значения этого, но для нас наша обитель стала особенной. Хоть я и знала, что Эдвард никогда никому не признается в этом, но он пристроил балкон к нашей комнате, потому что его реально увлекали мысли о сексе на улице. Я знала, что он будет тащить меня на балкон каждый раз, когда у него выпадет шанс, но меня это не задевало.

Я направилась обратно вниз. Я была полна решимости разобрать несколько коробок, нагроможденных в зале, до ужина. Я обследовала содержимое каждого и решила начать с коробки, в которой находилось множество фотографий в рамках. Я уже придумала место для большинства из них и поняла, что это будет простым способом начать разбор вещей. Я достала канцелярский нож из кармана и надрезала упаковочную ленту.

Вынула верхнее фото. Лица Элис, Джаспера и Эдварда улыбались мне из рамки.
Они сидели на диване в первой квартире, которую мы снимали все вместе. Джаспер обнимал Элис, а Эдвард держал большую миску поп-корна на своих коленях. Я вспомнила ту ночь, когда сделала снимок. Эдвард и я находились в квартире, наслаждаясь неделей наедине до возвращения Джаспера и Элис из свадебного путешествия. Это была интересная неделя; увлекательная, сумасшедшая, романтичная и даже немного обескураживающая. В вечер приезда Элис и Джаспера мы устроили небольшую вечеринку, заказав китайскую еду, а поздно вечером сидели на диване и смотрели видео, которое они сняли во время своей поездки. Я сделала фото перед тем, как села рядом с Эдвардом. Два года мы жили все вместе, наслаждаясь весельем. На самом деле, это, вероятно, были самые веселые два года за всю мою жизнь. Мы также узнали много нового. Например, как наслаждаться тихим сексом. Мы научились никогда не доверять Джасперу покупку продуктов, если, конечно, вы не любитель есть хот-доги и хлопья всю неделю. И я узнала кое-что об Эдварде тоже. Я обнаружила, что он всегда стирал свое нижнее белье отдельно от остальной своей одежды. Я также поняла, что он пользуется зубной пастой исключительно голубого цвета, а мылом – исключительно «Ivory». Он предпочитал хлопья «Lucky Charms» и пил только апельсиновый сок, в котором присутствовали все эти противные кусочки мякоти. Эдвард любил шутить, что за те годы проживания со мной узнал, что я была похитителем одеяла. Он также обнаружил, что я ненавижу белый хлеб и предпочитаю ходить босиком так сильно, насколько это возможно для человека. Это были два очень хороших года.

Я отнесла фотографию вниз в общую комнату и повесила ее возле дивана.
Я вернулась к коробке, чтобы достать следующий снимок. Я размышляла о тех первых годах, что мы жили вместе. В некотором смысле все это было так давно, словно в другой жизни.
Я посмотрела на фотографию, что вытащила следующей, и провела кончиком пальца по ней с легкой завистью, вновь задумавшись о своем чуде. Это было фото Эммета, Розали и их четверых прекрасных деток.

У них родился сын шесть лет назад, потом были однояйцовые девочки-близняшки, а затем еще один сын. Прямо сейчас Розали находилась на четвертом месяце беременности, вынашивая их пятого ребенка. Эммет профессионально играл в футбол в Далласе. Мы их не часто видели, но общались по телефону, а Роуз и я бывало писали друг другу письма. Розали, которая однажды сказала Эдварду, что никогда не хотела семейных обязательств, превратилась в любящую семейную жизнь богиню. Она действительно оказалась идеальной мамой: сама шила детские костюмчики на Хэллоуин, была президентом ассоциации родителей и учителей, волонтером в библиотеке, мамашей, уверенной в гениальности своих дочурок, посещая концерты балетной студии, и этот список практически бесконечен. И, конечно, ей удавалось все это делать, выглядя как модель. Было бы ложью, если бы я сказала, что не завидую их семье. Я разместила их фото на полке в гостиной.

Мои мысли вернулись от времен, когда мы жили в нашей первой квартире, к настоящему, где месяц за месяцем в нашей семейной жизни мы пытались завести собственных детей. Да, я завидую Розали.

Следующая фотография являлась моей любимой из когда-либо сделанных. На самом деле, она казалась настолько особенной, что у меня была специальная резервная копия, на случай, если с этой что-нибудь произойдет. Это было черно-белое фото Эдварда и меня… на Эйфелевой башне. Наши волосы растрепал ветер. Мы одеты в похожие черные шерстяные пальто, а Эдвард надел шарф; огни Парижа мерцают позади нас. Любимый смотрит на меня, а я смотрю на камеру. Это лучшая фотография, которую я когда-либо видела с нами двумя. Она была сделана сразу после того, как Эдвард попросил меня выйти за него замуж.

Мы поехали в Париж после того, как я закончила учебу. Это сучилось зимой, я удвоила некоторые курсы и закончила обучение на семестр раньше. Эдвард уже отправился на восток, чтобы начать свое медицинское образование, и в течение трех месяцев мы жили врозь. Это было ужасно. Это было так ужасно, на самом деле, что я серьезно подумывала последовать за Эдвардом и закончить получение моей степени в другом колледже. Элис и Эдвард помогали мне разговорами пройти через это, и, в конце концов, я думаю, что небольшое время порознь сделало нас только ближе. Оно также помогло узнать, как сильно Эдвард скучал по мне, а я скучала по нему. Во время зимних каникул любимый и я сели в самолет и отправились во Францию.

На второй день нашего пребывания там мы поднялись на башню. Эдвард вел себя странно весь день, и я действительно была обеспокоена тем, что время порознь заставило его еще раз задуматься о нашем будущем. Мы находились на смотровой площадке башни, и я была абсолютно очарована видом. В обычной для Эдварда удивительно совершенной и романтичной манере он обнял меня и начал перечислять все, что он любит во мне, и что надеется на наше совместное будущее. Затем он опустился на одно колено и протянул маленькую коробочку, в то время как сделал предложение. Я знаю, что не помню в точности, что он сказал, но знаю, что это была самая прекрасная вещь, которую я когда-либо слышала.

Я ответила «да», и он надел кольцо с огромным бриллиантом на мой палец. Я оказалась немного удивлена кольцом, которое он выбрал. Оно, должно быть, стоило целое состояние, являясь действительно огромным бриллиантом. Я не носила много украшений, и, конечно, не носила ничего столь экстравагантного. Эдвард рассмеялся над выражением моего лица и объяснил свой выбор. Я помню, каким застенчивым и милым он выглядел, когда объяснял ситуацию:
- Я знаю, что ты обычно не носишь вещи, как эта, Белла. Я выбрал его, потому что хотел, чтобы мужчины даже в конце комнаты знали, что ты помолвлена; я хотел, чтобы было очевидно, что ты принадлежишь мне… и, ну… я также желал, чтобы каждый знал, что есть мужчина, который любит тебя, который вполне способен хорошо заботиться о тебе, и ты никогда не захочешь его променять на кого-нибудь еще. В тебе есть что-то, что будит во мне этот безумный инстинкт, требующий рассказать миру, что ты – моя.

Я посмотрела на кольцо на моей руке. Оно сейчас находилось в компании моего обручального кольца, и я никогда не снимала его. Я почувствовала легкое трепыхание у себя в животе, когда вспомнила, как Эдвард рассказывал мне о том, как долго он собирался сделать мне предложение и как выбрал кольцо двумя годами ранее. Это оказалось верхом совершенства.

Я отложила фото в сторону. Я намеревалась поставить его в нашей комнате, но знала, что были еще два снимка, которые тоже являлись важными, поэтому собиралась отнести их все вместе.
Я достала фотографию Эдварда в больничной форме из коробки. Он выглядел таким горячим в этой одежде и казался просто невероятным. У него было серьезное выражение лица, а зеленые глаза как никогда напряжены. Мы постоянно не могли сойтись во мнении по поводу этого фото.

Я любила его… по многим причинам. Эдвард не любил его, во многом, по тем же причинам. Этот снимок был сделан, когда мы жили в Нью-Йорке. Эдварда поглотило его медицинское образование. Я преподавала английский для десятых классов в престижной частной школе. У нас имелась небольшая квартира в городе. Шел май две тысячи тринадцатого, и наша свадьба была назначена через семь месяцев. Мы были заняты работой года полтора. Эсми настояла на том, чтобы у нас состоялась огромная свадьба. Ей понравилась уютная маленькая церемония Элис, но так как это был ее последний ребенок, заключающий брак, она надеялась, что будет запланировано что-то действительно грандиозное. Мне не хватило духу спорить, и Эсми с Элис погрузились в сумасшедшие приготовления свадьбы в Вашингтоне, в то время как мы с Эдвардом мотались по всей стране.

Эдварда полностью загрузили работой. Он был вымотан и немного раздражен большую часть времени. Мне было одиноко и грустно, и я скучала по нашим семьям на западном побережье.
Проснувшись однажды утром, я поняла, что мы с Эдвардом не занимались сексом уже почти два месяца. Мы не ели вместе, не выходили или делали что-нибудь веселое. Мы были словно соседи по комнате, а не влюбленные. Я поняла, что все жизненные стрессы отражаются на нас и решила попробовать исправить ситуацию. Я появилась в больнице, где он работал, надеясь на свидание за обедом, но не смогла найти Эдварда. Вместо этого я столкнулась с одним из других интернов. Его звали Эрик, и они с моим женихом, кажется, всегда соревновались за первое место, были ли это оценки, или практическая работа, или квалификация. Для Эдварда стало одной из целей – стать лучше Эрика. Эрик и я уже встречались раньше – я находила его немного грубым и заносчивым, и он никогда бы не попал в лигу Эдварда с точки зрения внешнего вида.

У Эрика со мной завязалась беседа, и в результате этого разговора появилась гора неприятностей. Он сказал мне, что Эдвард на ланче с женщиной по имени Хайди из его группы. Он заявил, что они обедают вместе каждый день в течение последних нескольких недель, а еще часто ужинают. Я не поверила ему, но парень продолжал вещать о том, что подслушал их сегодня, и они собираются в кафе на Седьмой улице. Я знала это место. Оно было любимым у Эдварда - это было наше место. Я не могла представить, зачем ему находиться с другой женщиной на обеде… или ужине, не важно. Это действительно не имело смысла в свете того, что у нас было так мало совместного времени в последние месяцы. Было ощущение, будто Эрик говорит на каком-то сумасшедшем языке, который я не понимаю.

Затем все стало вообще походить на «Сумеречную Зону». Эрик сказал, что если для Эдварда не было проблемой встречаться с кем-то еще, то, может быть, и мне стоит пожить для себя немного. После он спросил, хочу ли я пойти с ним пообедать, или хочу ли я вернуться в его квартиру. Он загнал меня в тупик, и я оказалась прижата к стене. Эрик пугал меня, и я задавалась вопросом, был ли у него небольшой опыт с женщинами, что он думает, будто таким образом сможет заполучить свидание. Затем парень внезапно схватил обе мои руки и наклонился, чтобы поцеловать меня. Я повернула голову в противоположную сторону, и он разозлился. Юноша сказал что-то о том, что я «глупая сука» и заслужила то, что Эдвард обманывает меня. Он по-прежнему держал меня за руки, но теперь сжимал их так сильно, что я была уверена, там останутся следы. Эрик толкнул меня в стену, а потом ушел. Меня трясло.

Я вернулась в нашу квартиру, а по пути прошла мимо кафе. Я убедилась, что нахожусь на другой стороне улицы. Именно в тот момент Эдвард и Хайди уходили. Эдвард помог открыть дверь для нее, поддерживая своей рукой. Он улыбался. Она была прекрасна.
Я была разбита вдребезги.

Я прибежала домой и направилась в душ. Конечно же, на обеих руках пестрели следы, где Эрик грубо схватил меня, и большой синяк уже виднелся на моей правой лопатке, когда я врезалась в стену. Я добралась до своей постели, будучи все еще мокрой. Мне нужно было поговорить с кем-нибудь, но я не знала с кем. Моя мама была доброй душой, но, услышав нечто подобное, она могла возненавидеть Эдварда, а я не могла такого допустить – неважно, что он когда-либо сделал мне. Элис не казалась правильным выбором – иногда являлось недостатком, что она сестра Эдварда.

Словно божественное вмешательство, зазвонил телефон. Это оказалась Эсме, звонящая по поводу некоторых деталей к свадьбе. Она едва произнесла свое приветствие, когда я сломалась в рыданиях. А потом Эсме сделала то, что я буду ценить до конца своих дней. Она села на первый же самолет и стучалась в дверь нашей квартиры уже несколькими часами позднее. Я все еще была разбита, а она сидела и держала меня в объятиях, и выслушивала все, что я должна была сказать. Она спросила, говорила ли я с Эдвардом обо всем этом, и моим очень глупым и незрелым ответом оказалось «нет». Я спряталась в спальне и даже не пыталась прояснить ситуацию с женихом.

Эсме объяснила мне, что, хотя нам повезло иметь Карлайла и Эдварда в наших жизнях, они были очень обаятельными и привлекательными мужчинами, вокруг которых всегда вились женщины. К моему удивлению, она сказала, что я должна быть немного более уверена в любви Эдварда ко мне, и что нам необходимо работать над вещами, подобными этой, вместе, а не прятаться.

Эсме немного лукавила, как показало время. Насколько я знаю, она никогда не говорила Элис или Карлайлу о своей непредвиденной поездке на восток. После этого наши отношения с ней изменились. Я знала, что могу прийти к ней с любым вопросом, и что она по-настоящему любит меня, как дочь.

Эсме ушла, чтобы найти Эдварда, и, когда у него был перерыв, она рассказала ему, что творилось в нашей квартире. Затем будущая свекровь снова села на самолет и улетела домой. Я звонила Эдварду сто раз, но его телефон был отключен. Я боялась ехать в больницу, потому что не хотела нарваться на Эрика, а еще чувствовала, что если по какой-то причине вещи между нами стали серьезными, я хотела, чтобы мне рассказали в частном порядке правду, но не там, где работает Эдвард.

Пока я ждала возвращения жениха домой, я уснула. Меня разбудил самый красивый звук – голос Эдварда, произносящий мое имя. Звук был спокойным, его медовый голос был похож на ласковые касания над моей кожей. Я приподнялась и осмотрелась вокруг. Эдвард привез домой ужин и фильм. Он выглядел обеспокоенным и злым, и грустным одновременно.

Он рассказал мне, как был удивлен визитом Эсме. Любимый сказал, что хотел бежать домой сразу же, как она рассказала ему о том, что я здесь плачу. Он также извинился, потому что сегодня оценивали их операции, и он не мог просто так улизнуть. Он не звонил, потому что ему необходимо было поговорить со мной лицом к лицу. Глупышка, я беспокоилась, что Эдвард собирался сказать мне, будто между нами все кончено. Я думала, что это было той причиной, почему он хотел сказать мне это лицом к лицу. Он, должно быть, понял это, взглянув на выражение моего лица, потому что заключил меня в свои объятия и рассмеялся.

Эдвард пояснил, что Хайди была замужем. У нее имелись небольшие проблемы, связанные с их работой, и она попросила либо Эдварда, либо Эрика о помощи, чтобы не погрязнуть в этом еще больше. Эрик не желал предоставлять кому-либо шанс стать лучше него и отправил ее к Эдварду. Они иногда встречались за обедом или ужином, чтобы позаниматься. Эдвард познакомился с ее мужем, который был благодарен ему за помощь. Я чувствовала себя чрезвычайно глупо.

- Я был так зол, что ты подумала, будто я стану обманывать тебя, Белла. Ты – моя жизнь. Хотел бы я, чтобы ты окрикнула меня, когда увидела нас у ресторана или что-то такое. Мне ненавистна мысль, что я причинил тебе боль. Я действительно никогда не упоминал, что помогал Хайди, потому что там не о чем было рассказывать. Мы видели так мало друг друга в последнее время, что это совсем вылетело у меня из головы. Моя мама объяснила мне все причины, по которым мне следовало бы рассказать тебе, и я обещаю, что впредь всегда буду делиться с тобой такими вещами.

Затем он приспустил мою рубашку и выпустил довольно долгий поток сквернословия, в то время как осматривал повреждения, что нанес Эрик. Следы на моих руках уже начали исчезать, но синяк на спине был уродливым.

- Есть отчасти еще одна причина, почему я задержался. Я натолкнулся на Эрика и поставил ему синяк под глазом, а еще разбил его нос. Я хотел продолжить и идти до тех пор, пока он не превратится в кровавую массу, но кто-то потянул меня прочь от него. Парень устроил страшный скандал, грозя позвонить в полицию, пока я не согласился, что он должен это сделать, поскольку тогда я смогу заявить, что он сделал с тобой. Эсме была потрясена, что Эрик натворил – думаю, это был первый раз в моей жизни, когда она на самом деле поощрила мой ужасный характер.
Мы поужинали вместе впервые за последнее время, посмотрели фильм, а потом у нас был лучший секс в мировой истории. По сей день я не могу придумать слово, которое могло бы выразить, насколько он хорош. Мы пообещали, что никогда не будем воспринимать друг друга как нечто должное вновь. И с того дня держим это обещание.

Я сделала это фото, когда Эдвард уезжал следующим утром. Я любила его, потому что оно всегда напоминало мне, насколько хрупко то, что мы имеем. Оно напоминало мне заботиться о любви, всегда ценить ее, и что всегда прежде нужно идти к Эдварду, а не делать поспешных выводов. Любимый же говорит, что фото заставляет его вспоминать о следах на моих руках и спине, боли, которую он принес, и о том факте, что он почти два месяца пренебрегал своей невестой. И вот почему мы не сходимся во мнении.

Я поместила снимок рядом с тем, что был сделан во время помолвки. Он всегда находится на моем ночном столике. Когда я просыпаюсь утром, смотрю на него и вспоминаю, чтобы быть уверенной в любви Эдварда.

Я вытащила нашу свадебную фотографию из коробки. Это уже третья фотография, которая принадлежит нашей комнате. Я собрала все и направилась вверх по лестнице.

Я смотрела на фото, пока шла. Тот день оказался, безусловно, зрелищным. Присутствовало пятьсот гостей. Эсме арендовала огромный бальный зал в Сиэтле, где проходила наша регистрация. Мы поженились двенадцатого декабря две тысячи тринадцатого года. Не могу поверить, что это случилось почти пять лет тому назад. Это был момент сияния Эсме; Эдвард и я, наконец, поженились, а Элис сделала мне платье, с которого началась ее карьера.

Я подумала о копии журнала для невест, которая лежала где-то в коробке в подвале. Элис и Джаспер выбрали довольно интересный и странный курс своей жизни. Элис теперь всемирно известный дизайнер свадебных платьев. Она участвует в показах по всему миру, в том числе уже три года работает на Неделе Моды в Нью-Йорке. Ее платья украшали пятьдесят семь обложек различных глянцевых журналов. И украшает все это, прямо сейчас, то самое «Уитлок Ориджинал» свадебное платье, в котором хочет выходить замуж голливудская элита.

Как только Эдвард сделал предложение, Элис тут же взялась за создание моего платья. Она уже создавала платья какое-то время, уйдя из колледжа и снимая помещение, где работала и шила на заказ. У нее имелась небольшая местная клиентура. Все изменилось после того, как фотографии моего платья вышли в свет. Элис сказала мне, что она придумывала это платье годами, и что у нее уже все было готово для его создания, ей только необходимо снять с меня мерки и приступить к работе.

Я уставилась на себя на фото. Платье Элис заставило меня выглядеть произведением искусства. Оно было сделано из старинного шелка, импортированного из Франции. Там присутствовали ярды и ярды кружев, и Элис пришила более трех тысяч кристаллов вручную. После нашей свадьбы карьера сестры Эдварда резко пошла вверх. Я уверена, в настоящее время нужно ждать целый год, чтобы получить свое «Уитлок Ориджинал» платье. Мое же, на самом деле, сейчас хранится в специальном месте с климат-контролем. Элис сказала мне, что в один прекрасный день она перешьет его так, чтобы моя дочь смогла выйти в нем замуж. Я покачала головой, сомневаясь прямо сейчас, что этот день когда-нибудь наступит.

Элис и Джаспер живут в Сиэтле в настоящее время. Джаспер работает психиатром, и у него действительно большой наплыв пациентов из-за звездного статуса Элис. Оказывается, у многих голливудских знаменитостей имеется множество трудностей, которыми они должны поделиться. У Джаспера довольно длинный список богатых и знаменитых клиентов. У меня есть подозрение, что они просто чувствуют себя комфортно рядом с ним потому, что он тоже выглядит как кинозвезда.

Я поместила фотографии там, где хотела, в нашей спальне, испугавшись вновь всей новизны в этом доме.

Последний снимок в коробке – прямиком с нашего медового месяца. Эдвард лежал в большом гамаке, он был в темных очках и в одних плавках. Сбоку от него лежала книга. Я свернулась в клубок возле Эдварда, на мне было надето синее бикини, и моя голова покоилась на груди любимого, пока я спала. Остальную часть фото заполняли голубые воды океана, золотой песок и пальмы.

Наш медовый месяц прошел на частной вилле на берегу океана на острове Фиджи. Большинство дней мы провели совершенно беззаботно: купаясь, читая, танцуя и занимаясь любовью в течение нескольких часов подряд. Я наблюдала, как Эдвард занимается серфингом, а он учил меня плавать. Мы приобрели невероятный загар и частенько купались нагишом. Я никогда не хотела возвращаться домой.

Я поставила эту фотографию на полку рядом с фото семьи Эммета.
Я отнесла другую коробку в свой кабинет. Она была заполнена вырезками из рецензий, копиями моих книг и документами, подтверждающими места, которые занимали мои книги в списках бестселлеров.

Я посмотрела на часы. Было еще рано, но я чувствовала себя истощенной от своего путешествия по волнам памяти. Мои родители должны были прийти на ужин сегодня вечером, поэтому я решила отправиться на кухню и начать готовку. Я всего лишь хотела, чтобы Эдвард приготовил на гриле несколько стейков, но их необходимо было прежде замариновать, и хотелось бы после убрать остатки ужина в контейнеры.

Я заглянула в свой маленький черный еженедельник, что лежал на кухонном островке. По моим подсчетам в календаре у меня должна быть овуляция. Я сделала мысленно пометку, что у нас сегодня вечером должен быть секс. Прошлая ночь случилась вне плана, но сегодня была ночь с хорошими шансами, и я не хотела его упустить. Возможно, я бы воспользовалась нашим новым балконом в своих целях. Я ненавидела сверяться с календарем, но, проведя уже более года в попытках забеременеть, это не то, от чего бы я сейчас отказалась.
Я уже устала ждать, когда в моей жизни произойдет чудо.

EPOV

Я поднялся по длинной аллее, которая вела к нашему новому дому. Было что-то приятное в вождении по свежеуложенному асфальту. Конечно, новый мерседес, на котором я ехал, тоже сгладил неровности грунтовой дороги. Я улыбнулся, увидев стену нашего дома. Наш дом. Свет внутри него приветствовал меня, и я знал, что там находится темноволосая красавица с коричневыми волосами, которая, вероятно, трудится на кухне. Я страстно желал обнять ее.
Я остановился возле гаража и ждал, пока дверь откроется. Я припарковал свою машину рядом с Вольво Беллы. Она позволила мне выбрать эту, когда мы стали пытаться завести ребенка. Я хотел, чтобы она и любой другой драгоценный груз, которым мы будем благословлены, находились в безопасности.

Мысль о нашей в настоящее время не существующей семье снизила мое радостное настроение на несколько пунктов. Я очень сильно хотел верить, что наш новый дом даст нам новое начало. Что здесь свершится наше чудо, и Белла больше не будет печальной и подавленной.
Мы пытались в течение восемнадцати месяцев забеременеть. Полтора года. Сначала это было весело. Казалось волнительным узнавать, были ли мы успешными, не говоря уже об отсутствии защиты – только секс все время, – мы забыли об осторожности, пустившись в безрассудство, которое, казалось, сопровождало данный план по продолжению рода.
В первое время.

После шести месяцев Белла начала меняться. Каждый месяц приносил боль, и, когда ее цикл приходил, она запиралась в ванной комнате и плакала. Я предложил ей передохнуть, говоря, что это просто займет некоторое время.
Мы пытались еще шесть месяцев. Теперь секс превратился в рутину.

Появились графики, которые должны быть соблюдены, специальные продукты, которые должны быть съедены для повышения шансов забеременеть. Моя замечательная жена, которая не могла содержать в порядке собственный офис, сейчас придерживалась графика своих овуляций, который был таким подробным, что лучшие умы НАСА позеленели бы от зависти.

Через год Белла настояла, чтобы мы показались нескольким специалистам. Как я и говорил ей – мы оба были в порядке. У меня имелось много спермы – у нее жизнеспособные яйцеклетки. Я подумал об иронии – я имею в виду, не будь мы осторожны в прошлом, когда только встретились, мы, наверное, имели бы уже кучу детей… но, как только мы стали к этому готовы и попытались, это оказалось невозможным.

Доктор, с которым мы встречались, посоветовал нам подождать еще некоторое время, прежде чем он назначит лекарства от бесплодия и тому подобное. Будучи сам врачом, я согласился. Я действительно считал, что нам просто требуется время, а Белле нужно отдохнуть.

Сейчас, восемнадцать месяцев спустя, у нас присутствовали и отсутствовали дни для секса. Существовали специальные позиции для попыток, которые я когда-то находил заманчивыми, но теперь считал их болью в заднице. Я ненавижу то, что она не хочет разговаривать днями после того, как пообщается с Розали. Я скучаю по возможности разбудить ее утром и быть в состоянии заняться с ней любовью, пока солнце только начинает заглядывать к нам в окно. Я скучаю по Белле и Эдварду. Мы не являемся ими прямо сейчас. Мы что-то совсем другое.
Я ненавидел чувствовать себя беспомощным бедным мужем, который даже не может обрюхатить свою жену.

Я видел, как расходятся семейные пары из-за невозможности родить. Мне всегда было странно, как у чего-то столь прекрасного может быть столь плохой конец. Я желал, чтобы Белла просто отпустила это, чтобы она позволила событию случиться самому по себе. Я не хотел, чтобы это довлело над нами. Мы были лучше, чем это.

Элис и Джаспер тоже пытались завести ребенка. Они не старались столь же долго, но они спокойней относились ко всему этому. Насколько мне известно, Джаспер повлиял на это – мужик излучал спокойствие. Они были счастливы, однако, получая восторг от путешествия.
Ощущение путешествия пропало для Беллы некоторое время назад. Теперь в ее глазах можно было увидеть только приз. Приз, который, возможно, никогда не будет вручен.

Я хотел ребенка. Я хотел бы знать, что существует маленькое чудо на этой планете, которое было создано из моей любви к Белле. Я хотел увидеть улыбку жены, когда она будет держать маленький сверток в руках.

Я знал, что Белла верит, будто все это у нас будет, когда появится ребенок. Вся нынешняя боль станет исцелена позднее. Я не был уверен, что согласен с этим.

Да, я хотел ребенка, семью, но не за счет потери моей жены, моего лучшего друга. Я был эгоистом, но я в ней нуждался. Я нуждался в Белле, чтобы выбрать нас, ибо не хотел тратить годы впустую, потому что ее поглощает боль от невозможности забеременеть.
Я покачал головой и посмотрел на часы на приборной панели. Я сидел здесь в течение десяти минут, после чего пошевелил пальцами рук, поняв, что все это время сжимал их в кулаки. Я удивился, как быстро мое ранее приподнятое настроение исчезло.

Рене и Чарли скоро прибудут сюда на ужин. Мне нужно попасть в дом.
Белла находилась на кухне. Она была обворожительна в голубом платье, что надела; оно являлось одним из моих любимых.

Любимая стояла у раковины в фартуке и вытирала руки о полотенце для посуды. Она перекинула свои длинные каштановые волосы за спину и заправила прядь за ухо. Я любил ее так сильно, что в этот момент мое сердце болело.

Я хотел заключить жену в свои объятия, хотел унести ее в нашу спальню и любить ее тело до изнеможения. Я хотел быть рядом с ней просто потому, что люблю ее больше всего на свете, а не потому, что мы пытались завести ребенка или семью. Я хотел любить ее, потому что люблю ее, Беллу, мою великолепную жену. И я не хочу, чтобы она сказала «нет».