Ветер превращал пряди ее волос в маленькие вихри, которые жалили глаза и щеки. Но несмотря на это небольшое неудобство, Белла не могла перестать улыбаться, даже если бы захотела. Каким бы странным это ни было, но вот она, в автобусе с Эдвардом Калленом. Он распахнул окно со своей стороны настолько широко, насколько это было возможно, и подставил лицо ветру.

После того как Белла последовала за Эдвардом, клубок тайн, таившихся в его кошельке, начал распутываться, раскрывая один секрет за другим. На входе в автобус он протянул свой проездной билет и долларовую купюру, категорично замотав головой, когда она предложила самостоятельно оплатить проезд.

И теперь она сидела на скрипучем кожаном сидении настолько близко к Эдварду, что его ноги, облаченные в брюки цвета хаки, почти соприкасались с ее бедром, обтянутым джинсовой тканью. Белла могла видеть, как выпирает его бумажник в боковом кармане штанины, она чувствовала это той стороной бедра, которой едва касалась его. Ветер танцевал волнующее танго в его волосах, и она видела, как порозовели его щеки и нос, подставленные встречным потокам воздуха.

Все в автобусе смотрели на них как-то странно, Белла не видела этого, но могла чувствовать, и происходило это не потому, что Эдвард высунулся из окна на полном ходу. Постоянные попутчики Эдварда, вероятно, привыкли к такому его поведению. К чему они не привыкли, так это к тому, что у Эдварда была подруга-девушка, и Эдвард настоял на том, чтобы представить ее каждому в автобусе.

Несмотря на то, что Эдвард был застенчив, Белла поняла, что он жаждет людского общения с той же силой, с какой героиновый наркоман грезит об очередной дозе.

- Это мой друг, мисс Белла! – провозгласил он с гордостью, шагая по проходу словно марширующий военный, глядя на них с выжидательной улыбкой, пока они обменивались ухмылками и шутками. Неистово краснея, Белла храбро протягивала руку каждому, на кого указывал Эдвард, и большинство из них с вежливыми улыбками вкладывали свои ладони в ее. Пожилой водитель автобуса смотрел на них через стекло заднего вида со странным блеском в глазах и не тронулся с места, пока они не заняли места.

Автобус набирал ход, и с ускорением колес мысли Беллы так же сбивчиво крутились вокруг вопроса, где Эдвард мог проводить дни. Она могла с легкостью представить его в пекарне, смешивающим различные ингредиенты для хлеба в огромном чане механической мешалки, с перепачканными в муке щеками. Или, быть может, он выполнял дорожные работы, копая канавы в оранжевой жилетке и ботинках с металлическими носами.

Но никогда она не могла бы вообразить его среди высоких стеллажей, заставленных книгами. Однако автобус с шипением остановился у знакомого здания современной постройки.

- Ты работаешь в Центральной библиотеке Сиэтла? – с изумлением спросила Белла, следуя за Эдвардом к выходу из автобуса.

- Ага.

- Но почему? – необдуманно ляпнула она. Как только первый слог покинул ее уста, она остановилась перед стеклянными дверьми библиотеки, отчаянно желая повернуть время вспять, чтобы эти слова никогда не срывались с ее губ.

Но Эдвард не заметил ее грубости. Он не понимал, что ее вопрос принижает его умственные способности. Он просто склонил голову к ней, весь его вид говорил о том, насколько очевидным будет ответ.

- Потому что я хочу быть умным, – сказал он и, открыв стеклянную дверь, скользнул в здание.

Белла некоторое время смотрела на него через тонкую стеклянную перегородку – символическое напоминание о барьерах, не таких очевидных, но, тем не менее, существенных, разделяющих его разум и ее.

Когда они поднялись по уже знакомому эскалатору, светившемуся желтыми огнями, Белла последовала за Эдвардом в то крыло библиотеки, которое она не нашла в свое последнее пребывание здесь. На мгновение он остановился и посмотрел на Беллу, протянув руки к ней так, словно она была копошащимся надоедливым щенком и он просил ее оставаться на месте и ничего здесь не ломать. После чего он поспешно спустился по центральному проходу, скрывшись за дверью с табличкой «Только для работников».

Раздался хлопок двери, за которой скрылся Эдвард, и в помещении повисла тишина. Здесь было пустынно этим утром. Белла услышала тиканье часов, доносящееся откуда-то издалека. Молчание многотонных стеллажей тяжелым бременем легло на ее душу, она представила Эдварда, застывшего перед этим кладезем знаний в безнадежной попытке впитать всю ту информацию, которую его мозг просто не мог удержать. Она хотела надеяться на то, что вакцина доктора Дженкса сможет изменить это. Она хотела надеяться, что когда-нибудь Эдвард станет умным.

- Итак, это не раздел для автолюбителей и владельцев автомобилей, – произнес кто-то за ее спиной. Она неохотно отвернулась от прохода, по которому ушел Эдвард, и столкнулась лицом к лицу с непримечательной и незапоминающейся внешностью Майка. Он смотрел на нее с надеждой. – Ты снова здесь, чтобы изучить больше книг?

- Вообще-то, я здесь с другом. – Белла едва заметно улыбнулась Майку и, отвернувшись, уткнулась в стоявшую перед ней полку, якобы изучая ассортимент книг; она надеялась, что из этого вышел неплохой намек.

Но Майк не понял его.

- В прошлый раз я так и не узнал твоего имени. Но, вообще-то, я могу называть тебя Любительницей литературы об автомобилях. Если захочешь.

Она не хотела.

- В общем-то, меня зовут Белла.

- Итак, Белла, я бы хотел спросить у тебя кое-что.

Майк говорил что-то еще, но все, что могла слышать Белла – это лишь звук с грохотом приближающейся библиотечной тележки. Она посмотрела мимо Майка на Эдварда, который вез нагруженную книгами тележку, пригнувшись и управляя ею, словно большим игрушечным авто.

- Ну, так что скажешь? – спросил Майк, и она снова взглянула на него.

- О чем? – глупо спросила Белла.

Майк попытался нахмуриться и улыбнуться одновременно, но не преуспел ни в том, ни в другом.

- О том, чтобы выпить кофе?.. Со мной?.. – Его нерешительный голос сорвался, и настроение Беллы начало стремительно портиться, так как она поняла, что была слишком увлечена созерцанием Эдварда и не смогла избежать прямого вопроса Майка.

Прежде чем она смогла ответить Майку, библиотечная тележка Эдварда, взвизгнув колесиками, остановилась недалеко от них.

- Мисс Белла, вижу, вы уже познакомились с мистером Майком, – сказал он, делая два широких шага по направлению к ним, словно чертил носками ботинок линии на песке.

- Это мисс Белла. Мой друг. – Взгляд его зеленых глаз нежно скользнули по ее лицу, но желудок Беллы неприятно сжался, потому что она поняла, что не к ней единственной он применил эту формальную приставку. Эгоистично, но она надеялась, что, по крайней мере, хотя бы в некотором роде, она была кем-то особенным для него. Но ведь она уже должна была понять, что это не так, он даже не помнил о том, что спас ей жизнь.

Очевидно, она была кем угодно, только не особенной.

- Мы знакомы, – категорично заявил Майк, не отрывая взгляда от Беллы. Он повернулся спиной к Эдварду, слишком явно пытаясь исключить его из разговора. – И… когда он говорит, что вы двое друзья, это фактически значит, что вы встречались где-то, помимо библиотеки?

- Да, Эдвард участвует в исследовании, которое проводит мой университет. Сегодня мы гуляем вместе.

Брови Майка взметнулись вверх, придавая его лицу еще более детский вид.

- Ты гуляешь с Калленом одна?

Белла кивнула.

- Мне не нравится это. – Белла нахмурилась в ответ на его слова, но та маленькая, рациональная часть ее сознания отметила, что Майк не утверждал, будто времяпровождение с Эдвардом может быть опасным. – Жаль, что не могу присоединиться к вам в библиотеке. Моя смена вот-вот закончится, так что мы можем выпить кофе чуть позже.

- Я буду разгадывать книги! – сказал Эдвард, но Майк снова проигнорировал его, театрально закатив глаза для Беллы, словно он делился с ней какой-то только им известной шуткой.

Именно в это мгновение Белла перестала испытывать неудобство от того, какой ответ она даст Майку. Она сказала:

- Я сожалею, но сегодня только я и Эдвард.

- Ладно, возможно, завтра…

- Это исследование занимает все мое время, – категорически отрезала она, подражая тону Майка, который он использовал ранее для Эдварда.

И наконец Майк понял.

- Ладно, – пробормотал он, – надеюсь, еще увидимся.

Эдвард, увидев, что Майк уходит, весело помахал ему рукой.

- Пока, мистер Майк!

И потом Эдвард повернулся к Белле. Его пристальный взгляд скользнул по ее лицу, но он не заметил, что она покраснела. Он не заметил, что ее глаза сияли. Он не мог знать, что это были признаки того, как Белла удивилась самой себе и даже была немного горда за себя, что смогла сказать Майку именно то, что думала.

Эдвард не заметил всего этого. Он просто улыбнулся ей и сказал:

- Посмотрите, как я отгадываю книги.

И она смотрела. Она наблюдала за тем, как он внимательно осматривает каждую полку, чтобы найти правильное место книге, которую он вытаскивал из тележки. Она следила за тем, как он кропотливо сверяется с алфавитным указателем на справочной карточке, которую вытащил из бумажника на липучках. Она восхищенно созерцала, как он вычеркивал каждую успешную находку из списка в карточке своим пожеванным карандашом, который Эдвард каждый раз вытаскивал из-за уха.

Всякий раз, как он ставил книгу на свободное место между другими переплетами на полку, то уголком глаза бросал хитрый взгляд на Беллу, будто для того, чтобы удостовериться, что она видела. А она всякий раз ободряюще улыбалась ему. И ей не хватало духу сказать ему, что некоторые книги он ставит на полки вверх ногами.

Белла обратила внимание, что, тогда как все ее прежние дни в Сиэтле тянулись бесконечно медленно, один-единственный день с Эдвардом летел так быстро, будто поезд на полной скорости, пересекающий перекресток дорог. Каждый час с ним был словно драгоценный камень в ее личной шкатулке. Он был увлекательной книгой, от которой она не могла оторваться, сочетал в себе что-то великолепное и несовместимое: сладость и печаль. Он возвращал ее к жизни.

А на часах был полдень.

На ланч они отправились в ранее упомянутый Эдвардом «У Джо», итальянский ресторанчик, в котором можно было поесть и заказать еду на вынос. Он находился недалеко от библиотеки.

- Эдвард, парень! – Мужчина, казавшийся просто огромным, обогнул прилавок и, приблизившись к ним, с энтузиазмом хлопнул Эдварда по спине. На нем была мятая поварская шляпа и фартук с надписью «Поцелуй повара».

- Привет, Эмметт, – сказал Эдвард, поворачиваясь к Белле, чтобы представить ее. Она сразу спросила себя, почему Эмметт не был мистером Эмметтом. Улыбка мужчины превратилась в холодную маску, пока он оглядывал Беллу с головы до ног, как будто она была каким-то диковинным животным в зоопарке.

Но он сказал лишь:

- И тебе привет. – Вернув взгляд к Эдварду, он уставился на него, словно голодная собака на свежий стейк.

Все время, пока Эмметт готовил еду, Эдвард рассказывал об их сегодняшнем дне. Он сказал выражение «мисс Белла», должно быть, дюжину раз в первых нескольких предложениях. И каждый раз при упоминании ее имени Эмметт бросал быстрый взгляд на Беллу.

Когда Эдвард сказал Эмметту об исследовании, ну, вообще-то он назвал это научным проектом, последний резко повернулся к Белле и спросил:

- Это правда? – Его голубые глаза холодно блестели, и Белла не понимала почему.

- Да, – медленно ответила она.

- Поэтому-то ты и ходишь за ним? Чтобы изучать его?

И тогда Белла поняла.

- Нет, – выпятила она подбородок, что было почти вызовом. – Не поэтому.

- Тогда почему?

- Потому что он… Эдвард.

И Эмметт понял ее.

Когда она попыталась заплатить за еду, мужчина не позволил ей.

Он склонился над прилавком и очень тихо сказал ей:

- Я сказал парню, что после полудня еда здесь бесплатная. Это был единственный способ уговорить его не платить за ланч. – Его глаза искрились. - Кроме того, – добавил он, – то, что ты здесь, с Эдвардом, достаточная плата для меня.

И они разделили еще один взгляд, полный идеального взаимопонимания.

- Если когда-либо ты будешь нуждаться в чем-нибудь – неважно, что это будет, – дай мне знать, – сказал Эмметт Белле, точно повторяя прощальные взмахи рукой Эдварда.

Она благодарно кивнула и оставила круглую сумму чаевых, бросив их в лоток, когда-то принадлежавший, судя по надписи, банку Мейсен, а сейчас красующийся на прилавке ресторана Эмметта.

Неся коричневые бумажные пакеты, щедро нагруженные горячими сэндвичами с мясными шариками, Белла и Эдвард спускались по крутому склону улиц, минуя небольшие кварталы города, которые вели их к какому-то водоему. Как и на территории кампуса, Эдвард быстро шел, всегда впереди Беллы, а она изо всех сил старалась не отставать. Но периодически он резко замедлялся, и ей приходилось быть внимательной, чтобы не налететь на него. В конце концов она поняла, почему его походка была такой неустойчивой: он пытался идти по плиткам тротуара, избегая трещин и стыков.

Наконец они достигли небольшой площадки со скамейками и лужайками у рынка Пайк, после чего заняли места на одной из пустующих лавочек, наблюдая за тем, как суда, груженные красными, синими и оранжевыми контейнерами, отбывают на восток. Они поели в комфортной тишине, нарушенной лишь раз, когда Эдвард искоса посмотрел на небо и засмеялся чему-то, чего Белла не могла понять. В этот момент в небе была лишь одинокая чайка.

Кроме своего отца, Белла никогда ни с кем не делила такой умиротворяющей тишины. Она слишком переживала о том, как Эдвард будет реагировать на ее присутствие, но он ввел ее в свою жизнь так плавно, как ручейки, стекающие со скалы, соединяются в поток, словно она всегда была здесь. Она поняла, что это было лучшим не-свиданием, которое у нее когда-либо было. Джейк бы сейчас постоянно бурчал о бездомных людях, спящих в траве неподалеку, или же постоянно вскакивал, чтобы перевеситься через перила и посмотреть на воду.

После обеда они воспользовались более длинным маршрутом, чтобы добраться до ближайшей автобусной остановки. Эдвард сказал ей, что они должны будут проехать на нескольких автобусах, чтобы попасть на его вторую работу, которую он называл «Открытие». Она понятия не имела, о чем он говорил, но смело последовала за ним: такое поведение стало уже привычным для нее с тех пор, как она встретила Эдварда Каллена.

Когда он резко затормозил, она налетела на него сзади, упираясь ладонями в его куртку грубого покроя, чтобы не упасть.

- Ох, прости… – начала она, но оборвала себя, увидев, что Эдвард пристально смотрит на что-то. – Что там?

Он не ответил, поэтому она проследила за его взглядом, упиравшимся в окно ломбарда, находившегося прямо перед ними. Она осматривала груды вещей, по большей части барахла: что-то было блестящим, что-то ржавым и старым, но одинаково бесполезным. Было трудно сказать, что такого драгоценного нашел Эдвард в груде этого мусора.

- Как вы думаете, оно смогло бы играть приятную музыку? – спросил он задумчиво, ни на секунду не отрывая пристального взгляда от того, на что смотрел, чем бы это ни было. Белла ощупывала взглядом вещи, мысленно отвергая ненужные, силясь найти то, что способно издавать музыку. Наконец ее глаза наткнулись на небольшую клавиатуру синтезатора, ярким маяком сиявшей в этом море потерянных вещей.

- Если это работает, то должно играть приятную музыку, – сказала Белла, внимательно всматриваясь в профиль Эдварда и в который раз задаваясь вопросом, о чем он думает.

- Вы умеете играть? – спросил он с надеждой в голосе, искоса глянув куда-то в район ее подбородка на секунду, прежде чем вновь вернуться к созерцанию черно-белых клавиш, выстроенных в аккуратную линию, которая воссоздавала клавиатуру пианино.

Белла почти фыркнула в ответ, но вовремя сдержалась. Эдвард, скорее всего, не понял бы значения такого ответа. Вместо этого она просто сказала:

- Нет.

- Я тоже. – Что-то в том, как он произнес это, как его губы и глаза сложились в выражение величайшей печали, заставило ее опровергнуть его слова.

- Эдвард, я уверена, ты смог бы играть, если бы у тебя было пианино.

- Нет. Это запрещено. – Он подчеркнул интонацией последнее слово, неестественно выпрямившись и грозя пальцем, слишком очевидно имитируя кого-то другого. Ей это напомнило о четырехлетних детях, одевающихся во взрослую одежду и пытающихся играть роль родителей.

- Кто сказал тебе это?

- Моя ма.

Белла нахмурилась, раздумывая, что за женщина могла запретить этому особенному ребенку играть на пианино, видя, какую жажду и потребность выражают его глаза от одной только мысли о музыке.

- Ну, я хотела бы услышать, как ты сыграешь когда-нибудь.

Спина Эдварда напряглась, голова резко взметнулась, и, широко распахнув глаза, сосредоточенным взглядом он уставился куда-то за ее головой, будто пребывая в шоке, как и в день, когда смотрел на автобус, от которого спас ее, с таким же выражением лица. И он не ответил, а лишь отрицательно помотал головой с большей силой, чем требовалось, как если бы он говорил сам себе, что она не слишком хорошо его знает, после чего отвернулся от витрины и побрел прочь.

Они следовали по маршруту нескольких автобусов на север города. На этот раз Белла даже не покраснела, когда Эдвард представлял ее своим постоянным попутчикам. Хотя его поведение не соответствовало социальным нормам, первый раз в жизни Белла ощущала себя понятой и ценной. Кто-то гордился ею – просто такой, какой она была.

Этот день с Эдвардом был одновременно лучшим и худшим в ее жизни. Она видела, как Эдвард пробуждает лучшее в людях. В людях, глаза которых загорались теплым светом, когда он заходил в помещение. Людях, которые терпеливо слушали его рассказы о сегодняшней прогулке. Людях, которые кормили его, когда он был голоден.

Но также Эдвард, сам не того замечая, выявлял и плохую сторону людей. Некоторые закатывали глаза на его медленную сбивчивую речь, игнорируя его неуместные комментарии. Кто-то равнодушно отворачивался к автобусному окну в молчаливом отказе пожать руку другу умалишенного. Некоторые указывали пальцем на их сцепленные руки и хихикали – такие, как случайный прохожий, встретившийся на их пути к рынку.

Находясь с Эдвардом, Белла замечала все худшие и лучшие стороны людей. И худшие преобладали.

Они вышли из последнего автобуса, и Белла увидела деревянную табличку, гласившую «Парк открытий». Название было подходящим, потому что Белла решила, что открыла для себя оазис песочного пляжа и красивой воды среди каменных джунглей этого города. Сделав всего несколько шагов в глубину парка, она очутилась дома.

Вначале Эдвард провел ее к станции смотрителя парка. Из небольшой каморки он достал инструменты, которые представляли собой пластиковый шест с заостренным концом и черный мешок для мусора.

Пока Эдвард с громким шелестом встряхивал мешок для мусора, дверь станции распахнулась и в помещение вошла костлявая старуха, которая только что подъехала к станции на джипе, замеченный Беллой из окна.

- Эдвард, ты привел с собой друга? – спросила женщина, и Эдвард согласно кивнул, одобряя слово, выбранное старухой для Беллы. И не дав Эдварду провести обычный для него ритуал знакомства, женщина повернулась к Белле с неестественно приветливой улыбкой.

- Привет, меня зовут Сью. Я забочусь об этом парке.

Сью говорила медленно. Она говорила громко. Женщина произносила слова так, словно думала, что Белла умственно отсталая.

Белле не понравилось это. Слова и тон, которым говорила Сью, острыми крюками задели гордость Беллы. Гнев распространился по ее телу, отзываясь в кончиках пальцев, и она схватила ладонь Сью, пожимая чуть сильнее, чем того требовали правила приличия.

- Белла Свон. Сотрудник Вашингтонского университета.

- О. – Сью удивленно моргнула, убирая руку. – Тогда почему вы здесь?

- Эдвард принимает участие в исследовании, которым руководит мой профессор. Вам не доставит неудобств, если я побуду здесь, пока он работает?

- Она мой друг, – Эдвард учтиво представил Беллу.

Взгляд Сью быстро метался между лицами Эдварда и Беллы, словно у нее возникли трудности с пониманием, будто она не могла сопоставить то, что сказал Эдвард, с тем, что выдала Белла. Словно Эдвард был яблоком, а Белла – апельсином.

- Думаю, все в порядке, – с сомнением сказала она. – Только предупредите меня, когда он закончит работу. – С последним любопытным взглядом на Беллу она вышла, села в свой джип и уехала.

Когда Белла следовала за Эдвардом по проторенной дорожке через качающееся море травы, ее охватил стыд. Она сердилась из-за того, что Сью решила, будто она умственно неполноценная. Она слышала, что та говорила с ней, словно с ребенком. Она среагировала быстро и решительно, чтобы показать, что отличается от Эдварда, что она нормальная. Тем самым она действительно отождествляла себя с апельсином, в противовес яблоку, которым был Эдвард.

Эдвард только что послужил призмой ее видения самой себя. И ей не понравилось то, что она разглядела. Весь день она мысленно поглаживала себя по головке за то, насколько зрелой была, по ее собственному мнению, насколько доброй, как она хорошо могла найти подход к Эдварду. Как благосклонна была к нему.

И все-таки при первой же возможности она отреклась от него, только чтобы никто не сравнивал ее с ним, даже смотритель парка. Она сделала это.

Она была далека от совершенства, в ней было гораздо больше худших черт, нежели лучших.

Белла отвлеклась от самобичевания, увидев Эдварда на краю утеса. Он стоял спиной к ней, его куртка темнела, резко вторгаясь в контраст воды и неба, бесконечно простирающихся во всех направлениях. В первый раз она заметила, что солнце опустилось с неба, уступая господству зимы на северном побережье.

Белла никогда не видела восхода солнца в заливе Ла-Пуш, но только что Эдвард бессознательно подарил ей закат в тех же водах, которые омывали не только Сиэтл, но и берег ее дома.

Она только что предала его, а он в ответ преподнес ей прекрасный подарок.

И заходящее солнце прекрасно совпадало с головой Эдварда, создавая вокруг него сияющий ореол.

Нерешительным шагом Белла приблизилась к нему, как бы бессознательно страшась того, что за этим последует. Она никогда не была хороша, имея дело с обрывами, вершинами и горами. Когда она подошла достаточно близко к Эдварду, то увидела широкую дорожку, безопасно спускающуюся с обрыва; этот вид позволил ей выдохнуть с облегчением. Это была ухоженная тропинка, с прочными перилами, которые бы не позволили упасть на виднеющийся внизу песок даже неуклюжим ученикам младшей школы.

Пробираясь по тропинке вниз, они поменялись ролями. Белла была беспомощна, а Эдвард руководил ею и вел. Каждый торчащий корень дерева, перевернутый камень и даже самый простой кустарник, казалось, бросались ей в ноги, стремясь опрокинуть на землю.

В этом-то и была причина того, что походы по горной местности не входили в список ее увлечений.

Странным было то, что Эдвард не метался по тропе впереди нее, как она ожидала, наблюдая за его походкой в течение дня. Может быть, потому, что не было никаких стыков тротуарной плитки и трещин на пути, которым они сейчас следовали. Возможно, его темп был несколько более медленным, потому что периодически он останавливался и тянулся своей пластиковой палкой к мусору, раскиданному вокруг, после чего укладывал его в безопасность мусорного мешка.

Она заметила, что он шел всего в нескольких шагах впереди нее. И когда она спотыкалась, он замирал и ждал, пока она вновь обретет равновесие, почти как если бы он предложил ей свое плечо. Он не касался ее и не предлагал руку, чтобы помочь ей преодолеть сложные участки. Он просто был рядом, и этого было достаточно.

Когда гравийная дорожка спуска превратилась в песок, Эдвард принялся любовно расчищать пляж в четверть мили, удаляя все следы пребывания здесь человека. Он подбирал мусор, как если бы это были золотые медали. Не сводя с него глаз, Белла сняла туфли и, зарываясь пальцами в холодный песок, подумала о том, что, несмотря на то, что Эдвард Каллен не был полноценным, он был самым исключительным человеком, которого она когда-либо знала.

Несмотря на неполноценность или благодаря ей.

И тогда он разрушил все очарование, бросив ей громкое «наперегонки!», и припустил со всей силы вверх по склону, при этом мешок для мусора, мешаясь, ударял его по ногам. Когда солнце полностью погрузилось в водную рябь, Белла поняла, что он не вернется.

Он оставил ее, и ей предстояло найти дорогу до своего дома.

Перевела Yanka, отредактировала polina_pavla