Иглы.Ауттейк перед поездкой в ЛА

BPOV

 - Длинный день? – спросил меня Эдвард, едва я села в машину.  Это снова был Альфа Ромео, и эта машина, словно белая ворона, выделялась на переполненной студенческой парковке.

Я ответила каким-то ворчанием. «Долгий  -  это преуменьшение». Подъем на рассвете обезумевшей соседкой по комнате, которая провела целый час в ванной, в то время как я должна была терпеть свою нужду; стремительное заглатывание своего завтрака после того, как я вспомнила, что должна была быть в библиотеке, чтобы поработать над запоздалым докладом; три часа лекций о скучных бесконечных убийцах в девятнадцатом веке; два часа экзаменов, которые я зубрила в течение всей ночи, только чтобы в итоге  получить самые простые, и, в большинстве своем, идиотские вопросы – и все это время меня возмущал тот факт, что это происходило в среду.

Мне нужно было так много сделать в среду. Я устала от всего этого, но не должна была сваливать в никуда в самом разгаре недели.  Меня ждала рутина. Меня поджимали сроки. Я должна была быть на занятиях рано утром в четверг, но я не смогу выбраться из его  кровати, когда он в ней. И в то же время, если бы я не обнаружила  его на автостоянке в четыре  часа, как он мне обещал, я была бы чертовски возбужденной  и несчастной к четвергу, а возбужденная плюс несчастная – не очень хорошее сочетание, для меня. Я была бы обезумевшей и не сосредоточенной, и в какой-то момент я бы нарвалась на скандал с Розали. Я бы оставалась несчастной до конца оставшейся недели…

Не было никакого смысла делать вид, что все было бы прекрасно, если бы я сказала «Нет», и он оставил меня перед моим колледжем и вернулся в Форкс или еще куда-то, где он бывал между нашими свиданиями. Или это наши свидания были промежутком между чем-то? Мимолетное отвлечение, чтобы разогнать скуку  от того, что он застрял в идиллическом-не-гламурном-приключении-в-Форксе?

К черту это, к черту его! У меня только что был дерьмовый день, и я была не в форме, чтобы увидеть смысл в том, что мы делали.

- Головная боль, – сказала я ему, почти ожидая пинка из машины. Разве это не было самой распространенной отмазкой от секса? У меня болит голова, таким образом, я не могу быть взволнована тем, чтобы отсосать твой член?

Он ничего не сказал. Вместо этого он поддался вперед, выключил музыку, которую слушал, и свободной рукой  настроил мое сиденье таким образом, чтобы я могла откинуться и положить свою голову более удобно.

 - Хочешь съесть что-нибудь? – спросил он, как только мы выехали на шоссе, и я хотела высказать ему что-то дерзкое, или раздражающее, или что бы то ни было. Но он выглядел настолько взволнованным, черт подери, что я почти почувствовала себя виноватой в том, что была не в форме.

 - Пицца?

Я предпочла бы пирог, поскольку лимонный пирог всегда, казалось, делал мое настроение лучше, когда я чувствовала себя расстроенной. У меня всегда был пирог после некоторых действительно дерьмовых дней, начиная с детского сада, но я едва ли могла попросить у него что-то столь детское. Кроме того, кто ест пирог на ужин? Следовательно, это будет пицца. Тогда я вспомнила, что ужин уже обычно  был готов, когда мы приезжали. Я собиралась сказать ему не беспокоиться об этом,  но он уже разговаривал по телефону с кем-то.

 - Ты можешь изменить ужин?.. Нет, просто выкинь их и закажите какую-нибудь пиццу... – Что ж, у него уже было что-то приготовлено, определенно что-то фантастически-превосходное, а я просто появилась и разгромила это. Это заставило меня чувствовать себя еще более виноватой. – И  можешь сказать, чтобы Челси привезла один пирог?.. Нет, лимонный...  Да, это все...

Это было тревожно – то, что он точно знал, как меня порадовать, все до мельчайших подробностей обо мне, которые я рассказала ему, когда мы откровенничали. Еще более  тревожным было то, что я начинала ожидать это от него.

Он был молчалив всю дорогу, и это было странно удобно, даже притом, что он мчался по шоссе, словно летучая мышь из ада.

Уже в доме он привел меня в спальню и сказал мне ложиться. Не было никакого давления, никакого стресса, никаких нежеланных ощупываний. Только он, я и успокоительный звук моря, плещущего за открытыми окнами.

Я улеглась на кровати – нашей кровати – которая удивительно пахла так же, как он, словно он лежал на ней совсем недавно.

 - Попытайся расслабиться, – сказал он мне, передвигаясь по комнате.  – Пицца не заставит себя долго ждать.

Убаюканная его ароматом на простынях, я начала делать только то, что он говорил, когда резкий запах алкоголя достиг меня. Открыв глаза, я увидела, что он сидел рядом со мной на кровати, держа черный кейс с чем-то, что выглядело как китайские надписи. Внутри кейса были иглы, столь тонкие, что они могли легко подойти к шприцам для подкожных инъекций.

Испугавшись, я села и резко бросилась на другую сторону кровати, что только добавило несколько отбойных молотков к пульсирующей боли в моей голове. – Это еще что?

 - Иглы.

 - Это я вижу. Для чего они?

 - Акупунктура, для снятия стресса и головной боли.

Они были еще и заостренными и выглядели действительно, действительно болезненными.

 - Мне не нравятся иглы, – сказала я ему, пытаясь говорить строго. «Не нравятся» – было скромным описанием того, что я чувствовала, когда видела эти проклятые штуки. Я чертовски боялась их.

Он вытянул одну – почти четыре дюйма в длине – и показал мне. Бронзовая игла угрожающе блеснула в лучах послеполуденного солнце.

 - Потребуется только одна тоненькая, крошечная игла, чтобы вылечить твою головную боль.

- Убери  эту штуку от меня подальше.

 - Это безболезненно, –  умасливал он меня, – Ты ничего не почувствуешь.

Ужасающие образы  иголок, торчащих из моей головы, будто человек-дикобраз с металлическими шипами, вспыхнули в моем затерроризированном мозгу.

 - Ни за что.

 - Я делал это раньше, это безопасно, – сказал человек, который отказывался водить медленнее, чем сл скоростью сто километров в час.

 - Мне не нравятся иглы.

 - Тебе и не должны они нравиться. Просто вернись обратно, – он похлопал местечко рядом с ним,  – И расслабься.

 - Нет.

Не было ни единого шанса, чтобы он уговорил меня на это.

- Она не причинит боль, я обещаю. Все, что ты будешь чувствовать – это небольшой укол, пока игла будет входить.

Если он думал, что говоря мне, что игла не причинит  боли, пока будет «входить», может успокоить меня, то он смертельно ошибался.

 - Черт возьми, я же сказала, мне не нравятся они!

Он рассмеялся, удивившись.

 - Хорошо, хорошо, – сказал он, возвращая иглу обратно в кейс. – Не сейчас.

 - Никогда, – уточнила.

Что, если он засунет одну в мою голову, в то время как я сплю? У него не было никаких угрызений по поводу того, чтобы засунуть свой член  в меня, пока я едва ли начинала просыпаться, почему бы не проделать это с тонкой острой иглой?

 - Я обещаю, что не буду засовывать одну из них, пока ты спишь,  – сказал он, ухмыляясь. – Просто сядь и попытайся расслабиться, ты лишь усугубляешь свою головную боль.

Он был прав, но, будь я проклята, если сдвинусь к нему хоть на дюйм.

 - Сначала убери эти штуки.

Он снова рассмеялся, поднял руки и разыграл целое действо, демонстрируя, как закрывает кейс и помещает его в один из ящиков прикроватного стола.

 - Вот так. Теперь ты вернешься сюда и ляжешь?

Только тогда, когда я была уверена, что он не будет протыкать меня иголками, я подползла к нему. Он сел на краю кровати и взял мою руку, перевернул ее и аккуратно  сжал. Я начала думать, что это было отчасти мило, но, в конечном счете, бесполезно – держать мою руку во время головной боли, как вдруг он нажал своими большим и указательным пальцами на точку между моими большим  и указательным пальцами. Это было сильно и болезненно.

 - Ай, ты, засранец! Это больно!

 - Шшш... Это ненадолго.

 - Что ты делаешь?

 - Акупунктура… Не с такая скоростная, как с иглами, но это сработает.

 - Это больно, черт возьми.

 - Это предполагает боль, в отличие от того, когда это делается иглами... Становится легче?

Так и было, будь он проклят. Я могла только чувствовать, что моя вся тупая боль теперь была сконцентрирована лишь на моей руке. 

- Это потому что ты надавил на меня слишком сильно!

Он снова рассмеялся:

- Я не давил на тебя.

Он и не давил, просто уверенно нажимал на область на моей ладони

-  Аdductor pollicis*, –  сказал он мне, – Это соединяется с радиальной артерией, той, что заставляет твой пульс биться, это пошлет сигналы срочно направить кровь к мозгу.

«Отклонит поток энергии» и бла, бла, бла. Не то чтобы я не хотела слушать его объяснения, но я была так занята, пытаясь решить, была ли боль в руке предпочтительнее головной боли.

 Удивительно, пульсация начала немного спадать.

- Как ты узнал эти вещи?

 - Читал об этом везде понемножку, – пожал он плечами.  – Это только основа акупунктуры, ничего сложного. Были некоторые книги об этом в тюремной библиотеке, и некоторым из парней удалось сделать иглы из струн гитары.

 - Серьезно? – это было так похоже на него – научиться чему-то странному и совершенно новому. –  На ком ты практиковался? На твоем русском сокамернике?

 - Сергее? Черт, нет!  – он громко рассмеялся, очевидно, находя эту мысль смехотворной, но не объясняя почему. – Я практиковался на себе.

 - Это не было опасно?

- Не очень. Это не так уж и сложно. Все, что  тебе нужно знать – это где находятся меридианы и акупунктурные точки, вставлять иглы, играть с ними некоторое время…

 - Играть с иглами? В то время как они торчат из тебя? – это не звучало научно. Фактически, это звучало совершенно безумно.

 - Это основано на традиционной Восточной философии, не на науке или современной анатомии, но это быстро, и это работает. Я  едва ли мог бы бегать к надзирателю каждый раз, когда у меня была раскалывающаяся головная боль, меня могли бы принять за бабу.

Я могла только вообразить красивого богатого мальчика, как он. Что ж, у него были головные боли, которые объясняли потребность в иглах в тюрьме, но, держу пари, он держал их не только в строго медицинских целях.

- Я никого не убивал ими, – захихикал он, как будто он мог прочитать мои мысли. – Надзиратели конфисковали бы их, если бы узнали, что они у меня есть.

Я посмотрела на него взглядом, говорящим, что мое любопытство иссякло.

 - Ты знаешь, некоторые из точек служат очень специфичным целям, – сказал он, переворачивая меня так, что я оказалась лицом вниз, лежа на своем животе. – Не двигайся.

 - Никаких, никаких игл...

Он рассмеялся снова:

- Пугливая кошечка.

Кровать прогнулась, когда он улегся на нее, и не прошло много времени прежде, чем кончики пальцев начали оказывать устойчивое, умеренное давление между основанием моей шеи вниз к моим плечам. Постепенно, я начала расслабляться, чувствуя, как моя головная боль начала отступать.

 - Лучше?

Мне удалось пробормотать свою признательность, зарываясь сильнее  в подушки, позволяя ему крутить меня, как тряпичную куклу, когда он потянулся за край моей рубашки и стянул ее через голову. Его пальцы были успокаивающими, подстраиваясь к ритму моего дыхания. Он продолжал говорить о точках и давлении, и о чем-то еще, и я просто начала дрейфовать в довольном блаженстве, убаюканная его руками и голосом, когда почувствовала это – шепчущий поцелуй на моей шее, акцентированный усиленным давлением на основание моего позвоночника. Я дернулась так, если бы меня пронзило током, в то время как другое ощущение избавило меня от  боли в голове. Кровь хлынула вниз, и я вдруг оказалась совсем, совсем не спящей.

Я ощутила что-то, словно удар, когда он начал сосать грудь и вдруг укусил за сосок – частично боль, частично удивление – чистое ощущение, только более интенсивное, такое, словно оно было неожидаемым.

 - Что...

 - Шшш ...  – рука подтолкнула меня обратно, удерживая на месте, в то время как его пальцы погружались глубже. – Расслабься.

И вот я лежу на животе, очень удивленная…

Его руки приземлились на мои плечи снова, и продолжили методично нажимать и массировать, и мои глаза закатились в чистом, настоящем удовольствии. Он стянул мои штаны, оставляя меня в нижнем белье. Пальцы пробежались вниз по моей спине к заднице, ища – и находя – небольшие точки для  легкого давления. Мое тело гудело, но я не смела подвинуться и на дюйм. Не отвечая явно, я позволила себе утонуть в маленькой солипсистском**  мире наслаждения, держа глаза закрытыми, а тело расслабленным.

Руки и пальцы сделали работу с почти клинической точностью, работая с защемлениями и скованностью, о которых я и не знала, погружая меня в комфортную, томную зону, где мое тело плавало в расслабленном блаженстве. Но именно тогда, когда я начала погружаться в сон, он снова нажал на точку и встряхнул  меня еще раз. Язык и губы задрожали, изгоняя почти незаметную интенсификацию, пока, наконец, длинный, рваный стон не вырвался из меня.

 - Как головная боль? – он тяжело дышал около моего уха, его голос охрип.

Я потянулась на поверхность и выдохнула несвязное "Мммм-хмммм",  показывая неявными сигналами, что была близка, и его простого прикосновения будет достаточно, чтобы шквал ощущений отключил половину моего мозга.  Его руки продолжали поглаживать, ласкать, нажимать и массировать, от моей задницы до ступней и снова вверх, дразня внутреннюю часть бедер. Затем, как будто случайно, его костяшки пальцев потерлись по обе стороны моего клитора под трусиками. Один раз, и затем снова, немного надавливая. Я раздвинула ноги, давая ему более широкий доступ. Он сделал  резкий вдох, когда столкнулся с влажностью, прежде чем проскользнуть рукой под ткань и ввести палец...

 -Блять, ты такая влажная, – простонал он, прежде чем подвинуться и лечь за мной так, что моя спина была на том же уровне, что и его. Он прижал мое плечо рукой, удерживая меня на месте, другая его рука оставалась у меня между ног. Не пропуская толчки, он двигался равномерно. Его пальцы начали трахать меня, в то время как его рот захватил основание моей шеи. Два, затем еще  три толчка, придерживаясь ритма моей дрожи. Его нога поймала мою в ловушку, прижимая меня к кровати так, что я не могла сдвинуться.

Неспособная заставить мое тело не дрожать, я захныкала. 

- О, Боже...

 - Шшш…

Я знала, что он делал, на что он был способен... Создать волнение, почти болезненное давление, пока это не стало почти насилием, которое могло выпнуть меня прочь.

 - Эдвард... – умоляла я.

Он лишь стал сосать жестче, удерживать – сильнее. Его пальцы были во мне, устойчиво увеличивая давление, пока я почти не умоляла его трахнуть меня.

 - О, Боже…

Он опустил руку, удерживающую меня у его груди, нащупав точку ниже моего пупка, где-то около  тазовой кости, и надавил двумя пальцами.

Жестко.

Я брыкнулась, беззвучно закричав сквозь открытый  рот. Волны электричества пробежали сквозь мое тело, поджигая пути от лона до легких, к моей голове, к кончикам пальцев ног и пальцев рук. В течение самого долгого момента я не могла дышать, не могла пошевелиться, в то время как тонула в перегрузке ощущений. Я начала дрожать и не могла остановиться. Я горела, изнутри, мучительными ощущениями, которые мой разум был не в состоянии описать.

Именно тогда, когда я подумала, что легкие разорвутся, мои инстинкты вырвались наружу. Взмахнув рукой, я сумела сломить его захват и закричала, когда дрожь охватила все мое тело.

- О, Боже... О, мой Бог… О, Боже, о, Бог... О, мой Бог...

Секунды, минуты прошли прежде, чем я смогла управлять телом. Лишь тогда, когда я прекратила дрожать, я поняла, что его руки больше не были на мне и слышно только мое дыхание, все было тихо и странно неподвижно.

Я повернулась к нему и увидела, что он перекатился на спину, словно ураган только что сбил его.

 - Эдвард?

Глаза плотно сжаты, было похоже, будто он страдал от сильнейшей боли.

Черт. Я ударила его так сильно?

 - Брюки… – стиснув зубы, выдавил он,  – Брюки...

Он был каменно твердым. Каменно. Твердым. Дрожащими пальцами я расстегнула пуговицы, освобождая его из заключения джинсов. Его член вырвался наружу, его вены сердито пульсировали. Я любила его член. Он был невероятным и уникальным и всегда удовлетворял меня, но на сей раз это было немного по-другому. Он ворвался в меня с сомнениями и извинением. Здесь нечего было давать, никакой гибкости. Он был настолько сосредоточен на том, чтобы трахнуть меня, что я немедленно въехала на эту волну между удовольствием и болью. Его раздутая головка вонзалась в меня, и я даже не потрудилась сдерживать свои крики.

- Нравится это, детка?

 - Хочешь жестче?

 - Так хорошо?

 - Быстрее?

 - Чертовски хорошо, да?

 - Я трахну тебя жестче...

Когда он кончил, я наблюдала за его  лицом, исказившемся в боли и удовольствии. Шипя и проклиная, его пальцы впивались глубоко в мои плечи, в то время как я извивалась и кричала,  и разрывалась под ним.

Он не вышел из меня даже после того, как его член прекратил изливать сперму. Он только  немного подвинулся, чтобы стянуть рубашку через голову прежде, чем пинком отбросить брюки прочь.

Не останавливая толчки, он начал двигаться в ленивом, устойчивом темпе, восстанавливая давление высокого уровня. Он делал это и прежде:  трахал меня без остановки, без перерыва. Он мог кончить дважды, даже трижды не выходя из меня, сводя меня с ума.

«Это просто, как танцевать», – сказал он мне однажды, – «Все дело в том, кто ведет».

Его пальцы находили на своем пути чувствительные местечки. Основание горла, между грудей, с обратной стороны колена. Он подтянул мои ноги выше, кладя лодыжки на свои плечи, нажимая на такую точку, которая  послала сигналы в чувствительные окончания в моем мозге, и я утонула в безумном удовольствии. Он продолжал просить менять позы – на моей спине, сидя на нем, позади меня, сидя на нем снова, на моей спине снова, в собачьем стиле с опущенными вниз головой и плечами.

Я даже точно не знаю, сколько раз я кончила. Я знала, что изливалась так сильно, что была абсолютно мокрой, как и простыни под нами. Когда он кончил, я чувствовала это так глубоко во мне, что подумала, что взорвусь от этого удара.

Когда все было закончено, я лежала тихо около него с мелкой дрожью в моих ногах, охрипшим от криков горлом и телом, блестящим от пота, спермы и слюны.

 - Ты в порядке. Детка?

 - Я в порядке, – прохрипела я. Кроме своего горла, я чувствовала себя прекрасно, даже немного возбужденной.

Он подтянул меня под свой подбородок, и позволил мне растянуться вдоль него. Раньше, это было настоящим шоком, обнаружить, что Эдвард Каллен, преступный гений, был бесстыдным любителем пообниматься. Он предпочитал определенные положения, те, где он мог скользнуть своим членом в меня очень легко и доводить себя до исступления. Было не редким проснуться утром и найти его во мне, издающего стоны и бормотавшего себе, как чертовски я ощущалась, какая я, черт подери, тугая, как он любит трахать меня, и чтобы я предпочла на  гребаный завтрак?

 - Устал?  – ухмыльнулась ему, когда его дыхание начало нормализоваться. Это никогда не происходило прежде, чтобы он успокаивался раньше меня.

 - Немного,  – солгал он, очевидно исчерпанный.  – Но это было хорошо, да?

Это было лучше, чем хорошо. Это было чертовски удивительно, и если бы я не была уверена, что он воспринял бы это в качестве медного приглашения начать трахаться снова, я бы сказала ему об этом. Поэтому я просто легла рядом, легко касаясь его щеки, небольшой щетины на его челюсти, его губ, пробежалась пальцами по его волосам и за ушами – убаюкивая его. Он начал засыпать в какой-то момент, и я собралась вылезти из кровати и найти что-нибудь поесть, когда он дернулся, просыпаясь и останавливая меня.

 - Останься, – сказал он мне, – Пожалуйста.

Я сказала ему, что только собиралась достать чего-нибудь поесть, поскольку не знала, что произошло с пиццей, которую он заказывал, но он дернул меня еще раз, говоря очередное «пожалуйста», и я вернулась к нему в кровать.

 - Я никогда не видела тебя спящим, – размышляла я, когда его глаза начали закрываться через несколько минут.

 - Я не сплю, – ответил он, глубоко вздохнув и подвинув свои ноги около моих, кладя их в более удобное положение. – Не тогда, когда я с тобой.

- Это смешно.

Он просто рассмеялся и с закрытыми глазами начал потирать себя о меня.

 - Как я могу спать рядом с этим? – промурлыкал он, мягко сжимая мою грудь, прежде чем опустить руки к моей заднице. Его губы начали спускаться, оставляя обжигающий след на моей шее, находя сосок, затем другой, потянул, пососал...  сначала мягко, затем жестче и жестче, до тех пор, пока  я не закричала, а моя спина не выгнулась.

 - Черт подери, Эдвард!

Он любил оставлять метки на всем моем теле, любил заставлять меня извиваться и хихикать под ним, в то время как он это делал. Большинство раз он сосал и кусал, когда я бодрствовала, но это не было удивительным, проснуться как-нибудь утром и найти следы укусов, о которых я не могла вспомнить.

 - Прекрати, блять, крутиться.

Конечности, ноги и локти, были достаточно тесно переплетены между собой, и он перестал двигаться, прижав меня под собой. Смотря на наши тела, я задавалась вопросом, как далека я теперь от опасной, фригидной «суки», которой, убеждена, была. Он заставил меня забыть всю свою ненадежность, когда мы были вместе, все явные недостатки, которые почти всегда проявлялись, когда я была в комнате полной людей и одетой. Обнаженная, с ним я чувствовала себя полностью комфортно, уверенно... сексуально.

Я не понимала, что пялюсь на него, пока он не рассмеялся, словно знал точно, о чем я думала и смел мне говорить это... говорить это вслух.

Иногда я ненавидела то, насколько проницательным он был.

 - Что?

 - Ты хотя бы представляешь, как ты красива?

Я отвела взгляд, чувствуя, как покрываюсь румянцем. Если он и заметил внезапное изменение в моем настроении, то не прокомментировал его, лишь хихикнул и спрятался в изгиб моей шеи. Момент был упущен, как и всегда.

Это всегда было глупо, пытаться рационально объяснить вещи, которые не имели смысла. Всегда находились другие более срочные вещи, чтобы думать ... как какие-то другие порочные и ненаучные методы, которые он мог бы придумать, если бы я оставалась каждую ночь.

 - Ты знаешь, ты мог бы просто дать мне Адвил,  – сказала я ему. Я никогда бы не согласилась на все это, нажимы и зажимы, если бы не была настолько брезглива к иглам. Каким-то образом, этот засранец обманул меня в чем-то снова.

Он начал смеяться, низко и восхитительно, его тело направило дрожь по моей сверхчувствительной коже.

 - Я знаю, – признался он, – Но тогда это не было бы так забавно, так ведь?

 - Ты такая задница.

 - Так я говорил тебе об этом, – фыркнул он, – Но при менее приятных обстоятельствах.

Он мог быть настолько очаровательным, когда дерзил, что было невозможно даже симулировать, что я все еще ворчу.

 - Итак... Точки давления... Я полагаю, что у тебя они тоже есть, – сказала я.

Он поднял свою голову, услышав мои слова, и внезапно стал совсем бодрым.

 - У меня есть, да, – ответил он, смотря на меня пристально. – Я нашел их сам.

 - Правда?

 - Хочешь знать, где они?

Он выглядел настолько воодушевленным этой идеей, что было трудно даже подразнить его, так что я не стала.

 - Я думала, ты устал.

Он покачал головой, один раз, затем еще раз более энергично.

 - Больше нет.

____________________________________________________________________________________

*http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D1%8B%D1%88%D1%86%D0%B0,_%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D1%8F%D1%89%D0%B0%D1%8F_%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%BE%D0%B9_%D0%BF%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D1%86_%D0%BA%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8

**http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D0%BF%D1%81%D0%B8%D0%B7%D0%BC