BPOV

Две недели, целых две гребаные недели я рвала на себе волосы от отчаяния и нерешительности. Я сказала сукиному сыну отвалить, но почему же тогда я так чертовски зла на него за то, что он совсем не звонил?

Со мной, серьезно, что-то было неправильно.

Долгое время я думала, что было что-то еще. Когда я была с Джейком, у меня была такая маленькая проблема, как недостижение оргазма, я была как бы немного фригидной. Учась в средней школе, встречаясь с озабоченным парнем, мои гормоны должны были сделать меня дикой. Мы должны были зажиматься друг с другом каждый день. Я должна была овладеть искусством подросткового секса задолго до выпускного.

Но это было не так. Я не могла достаточно возбудиться, увлечься и стать достаточно влажной. Когда Джейк стал искать другую промежность на стороне, я не обвиняла его. Это было унизительно и больно даже спустя много месяцев,  чертовски,  правда. Я была пассивной любовницей, которая не кончала вслед за своим партнером. Я никогда не скрывала от Джейка того, что не была легко удовлетворяемой девушкой. Я говорила ему снова и снова, что дело было не в нем, что я просто нуждаюсь в большем времени для «разогрева», и, может быть, если бы он не трахал меня каждый день, я бы скучала по нему так сильно, что просто набрасывалась бы на него, когда он приходил. Но он был мужчиной – так он говорил. Мужчиной, который нуждался засовывать свой член в любую доступную вагину.

После Джейка я не избегала секса, но и не искала его, как бы то ни было. Не было никого достаточно интересного для секса, в любом случае. Джейк не только пристыдил и причинил мне боль, он вообще раздавил мою уверенность в сексуальности, в пух и прах.  

До того момента в поезде с Эдвадом Калленом. И в мотеле после этого. И в лесу. И каждую гребаную минуту после.

Это пугало меня. Было легко принять то, что я фригидна. Что я никогда не буду удовлетворять мужчину и держать его подальше от себя. Ни один не мог пробудить меня, дразнить меня и подводить уверенно к оргазму, и я не могла заставить кончить мужчину также легко в ответ. Но он вернул страсть внутри меня, и я наслаждалась этим. Слишком сильно, на самом деле, что на секунду я представила, как удивится мой отец, узнав, что я как шлюха, готовая трахать и быть оттраханой случайным незнакомцем.

И это было очень, очень неправильно. Потому что такой была моя мать, а не я.

Рене, что явила меня на свет в этот мир, была уличной шлюхой. Она была известна своими аппетитами, раздвигая ноги для любого, кто случайно проезжал через сонный городок Форкс. Она ублажала половину мужчин города до того и после того, как вышла замуж за милого молодого полицейского. Мой отец был последним, кто узнал о ее пристрастиях. Она бросила нас, слава Господу, когда мне было два года. Я никогда не имела ничего общего с ее репутацией вне дома…

Может быть, я растеряла все, что во мне воспитывали, но я не должна была делать то, что сделала в поезде. Я не должна была возбуждать скрытые аппетиты. Что если я почувствовала то, что никогда не испытывала до этого? Что, если я унаследовала гены шлюхи от Рене? Что, если я была нимфоманкой, как она? Что, если я подавляла желание, склонность к траханью, убеждая себя в своей фригидности? Джейк не заставлял. Он был тип «миссионерская поза». Но что, если я выбрала его только потому, что он никогда не привлекал меня сексуально, и это делало его безопасным?

Даже сейчас, я скучала по нему. Я скучала по нему чертовски. Я скучала по Эдварду, блядь,  Каллену, несмотря на то, что на самом деле не знала, кем он был вне своего уголовного дела.

Что-то определенно со мной не так. Как я все еще могу ощущать его член внутри себя, входящего в меня и выходящего обратно, спустя две недели? Любые яркие воспоминания делали меня влажной так быстро, что думать о нем было просто болезненно. Когда я удовлетворяла себя рукой или использовала душ, все, о чем мне нужно было подумать – это его лицо надо мной, застывшее в муках оргазма, и я кончала.

Жестко и, иногда, не очень тихо. Розали ловила меня на этом, ворча о том, как громко это было по утрам (и поздним вечерам тоже), и  что мне нужно было просто найти мужчину и трахать его мозг.

Я могла бы сказать ей, что уже нашла его. И я могла бы пообещать самой себе, что не буду трахать его, чтобы не походить на свою мать. Но это было бы ложью.  

EPOV

Коричневый седан был припаркован за супермаркетом Форкса более десяти минут, его двигатель был на холостом ходу. Спустя долгое время, его фары сверкнули. Один раз. И затем еще дважды.

Я пробрался к машине, не обращая внимания на проливной дождь, и проскользнул на пассажирское сиденье. Машина была ужасным куском дерьма снаружи, но внутри она выглядела, как настоящий кошмар. Сидения были потертыми, и выцветшие серые вельветовые спинки царапали мои ладони, когда я пытался устроиться поудобнее. Черная приборная панель выглядела старой и отвратительной. Но что хуже всего – машина пахла старым табачным дымом и рвотой.

 - Я ждал тебя достаточно долго, – сказал я мужчине, сидящему за рулем, не скрывая своего раздражения.

Он лишь ухмыльнулся в ответ. Он должен был приехать на час раньше. Я позвонил ему две недели назад, сразу после того, как Белла покинула Форкс, и я мог поговорить с ним по засекреченным каналам связи, а не выдергивать из его пещеры за кучу миль отсюда. Но я хотел увидеть его. Восемь лет были чертовски долгими, и это возможно очень долго, чтобы иметь возможность увидеть его снова.

- Сложно найти порядочный седан в наши дни, – ответил он. – Но я вижу причину, по которой ты специально попросил меня сделать это.

Он посмотрел на стоянку вокруг немного ошеломлено. Ряды и ряды отслуживших Шевроле, ржавые старые корыта и подобия машин стояли повсюду.

 - Ты не мог приехать на Феррари в этот городок, не поднимая красный флаг.

 - Я вижу, – он усмехнулся, плавно выезжая с парковки на главную улицу городка. – Рад снова видеть вас, босс.

 - К черту «босс», Джаспер.

Джаспер рассмеялся:

- Да, босс.

Он выглядел хорошо – лучше, чем я ожидал. Его бронзовые волосы отросли, его лицо чуть вытянулось, стало более взрослым. Еще он подрос на пару футов. Лишь одна вещь была неизменной – его глаза, вглядывающиеся в лобовое стекло, немного слишком яркие. Он был просто ребенком, когда я видел его в последний раз, более восьми лет назад. Я был немногим старше его, когда ФБР посадила мой зад за решетку.

Джаспер Уитлок был не только моим братом, которого у меня никогда не было, но и моим тихим подпольным партнером. Сын Питера Уитлока, владельца одного из крупнейших производств-партнеров Пентагона, близкий друг Энтони и Карлайла. Его отец всегда баловал его, давая последние разработки в области оборудования для игр, чтобы компенсировать свою занятость. Именно поэтому Джаспер получил доступ ко всем этим высоким телекоммуникационным технологиям.  

Джаспер был мечтателем, парившим в облаках фантазии, с диагнозом  «синдром Аспергера»*, когда ему было восемь. Когда он рассказывал о своей последней навязчивой идее, все принимали это, как должное. Все, кроме меня. Мне было примерно пятнадцать, а Джасперу только тринадцать, когда нас впервые посетила сумасшедшая идея о краже автомобилей, с помощью враждующих банд Чикаго, и дальнейшей переправке их в Китай, переделывая до неузнаваемости.  Мы начали сотрудничать, организовав удаленную связь через защищенную линию. Все, что нам нужно было – это пара миллионов долларов и армия миньонов, чью эффективность и преданность мы купили и ради чего оплачивали ее. Время от времени, мы проводили несколько недель вместе. Чтобы избежать подозрений, мы встречались только тогда, когда встречались наши родители – на каникулах на Багамах, на Рождество, на лыжном курорте в Хэмптоне в Швейцарии. Используя  документы по доверенности, ловушки и поддельные документы, мы построили империю, основанную на лояльности бандитских группировок, смертельной конкуренции преступного мира и необузданной жадности богатеев к новым блестящим игрушкам. 

Когда моя мать умерла, наши операции ушли в глухое подполье. Я планировал и в основном сам совершал угоны. Он оставался в гостиничном номере и обеспечивал все остальное – связь, наблюдения, разведку и контрразведку, когда мы в этом нуждались во время операций. Он был хитер, очень умен и редко ошибался. Но более того, он был фанатично законопослушным. Он даже защищал животных из Красной книги.

 -Я не думал, что ты позвонишь мне так скоро, – сказал Джаспер, вырывая меня из моих размышлений.

 - Да, что ж... Я нашел один номер…

 - Который я проверил, – ответил он не сразу, – Для безопасности. Он зарегистрирован на некую Изабеллу Свон. Ты знал, что она дочь твоего надзирателя за условно-досрочным освобождением?

 - Да, я знаю.

 - Что ты с ней делал? – спросил он. – Ты хочешь ее адрес? Или ее новый номер домашнего телефона, ее друзей или номер телефона ее профессора? Хочешь знать, где она была вчера или в другие дни? Где она была прошлой ночью?

 - Блять, Джас, ты шпионил за ней? – мысль о том, что кто-то, даже если это был Джаспер, шпионил за Беллой, неожиданно расстроила меня.

 - Я не хочу, чтобы ты снова попал за решетку, Эдвард.

 - Как, черт подери, ты связал эти вещи?

- Я проверил все ее записи за последние два месяца. Она использует свой студенческий билет, когда едет на поезде, и это позволило мне увидеть, что она была в том же поезде, в то же самое время, что и ты, в пятницу, четырнадцатого числа. Она вышла на той же станции, что и ты, и, позднее, приехала в Форкс в то же время, что и ты,  – тихо сказал он. – Ты позвонил мне после того, как она покинула Такому, и потом телефон разъединился. Бип… Бип… Бип. Мертвый сигнал. Она сообщила, что ее телефон пропал, на следующий день и подала заявление на новый, который и получила спустя неделю.  Она, должно быть, выронила его, и ты случайно его нашел, что мало вероятно, если ты ее не преследуешь; или ты украл его… когда преследовал ее. Все просто.

Ничего не было «простого» в этом, и я мог точно сказать, что он нервничал из-за этого.  

- Я не крал его. Белла, на самом деле, просто бросила его. Он выпал из кармана ее куртки в лесу, и она совершенно забыла, когда уходила в гневе. Мне следовало бросить его в ближайшую канаву, но он принадлежал Белле, и я не мог расстаться с ним.

 - Я просто забочусь о тебе, – сказал Джаспер. – Я не хочу, чтобы случилась очередная «Таня».

 - Я позвонил тебе не затем, чтобы поговорить о Тане, – я не хотел спорить в течение пяти минут, но он начал  бесить меня.

 - Нет, ты позвонил мне, потому что тебе нужно возобновить операции, – сказал он, переходя к делу.  – Я знаю, что это было восемь лет назад и мы, вероятно, в самом низу списка ФБР сейчас, но они все еще следят за тобой.  

 - Вот почему ты проведешь разведку, – ответил я, не нуждаясь в подробностях. – Они не ожидают моих действий прямо сейчас, не пока я застрял в Форксе с моими дядей и тетей, и весь этот гребаный город дышит мне в спину.

 - Я не занимаюсь разведкой, – он покачал головой. – Я не собираю группы, не нахожу цели и не разрабатываю план. Это всегда была твоя работа. Я плох в этом, меня сразу поймают.

 - Ты не хочешь, – сказал я и добавил: – И не будешь.

Это была дешевая попытка, использовать те годы, что я защищал его, в качестве рычага, чтобы получить его согласие. Восемь лет я хранил его личность в секрете. На протяжении всего расследования я не произнес вслух ни слова о его участии, даже тогда, когда получил за это больший срок заключения. Я уклонялся ото всех сделок с ФБР, что могли вывести на него: лгал сквозь зубы, трахая чертов полиграф, выдерживал подставных отморозков, которых подсаживали избить меня, или пребывание в карцере, где все сходили с ума, включая меня. Никто не верил, что  я сам управлял несколькими кражами одновременно, но у них не было ни подозреваемых, ни улик, ни мотивов. Джаспер был в Европе с родителями, когда Таня загнала меня в ловушку, и я попал в передрягу. Даже если бы он был там, я спрятал его так глубоко внутри сети, что никто не смог бы отыскать его без внутренней  информации.   

Но я не раскрыл его не для того, чтобы он был у меня в долгу. Я сделал это потому, что знал – он не проживет и дня в тюрьме.   

Джаспер мог качать головой сколько угодно, но я знал, что он не сможет сказать мне «нет». 

 - Поверь мне, Джаспер. У меня было восемь лет, чтобы приготовить все это. Я точно знаю, что я делаю. 

 - Я верю тебе, Эдди, я всегда это делал, – сказал он, используя детское имя, которое я не слышал долгое время. – Я не доверяю себе.

- Это не должно быть проблемой, – я протянул руку и взъерошил его волосы, как когда-то давно. – Только подумай: как раньше, только ты и я. Ты будешь действовать, я буду следить за тобой. Я буду с тобой на каждом шаге пути. Это будет весело!

 Он не был так уверен.

 - Как насчет того, чтобы забыть об этом сейчас? Давай просто прокатимся, не думая ни о чем?  

 Джаспер усмехнулся.

 - Когда мы в  последний раз просто катались, Эдди? Просто скажи мне, куда ты хочешь поехать.

 Я никогда не мог обдурить его, даже когда мы были детьми.

- Такома.

 - Куда именно в Такому?

Я улыбнулся ему.

 - Мне показалось, ты сказал, что у тебя есть адрес.

Его глаза расширились, он повернулся ко мне всем телом и вспылил:

 - Ты заставил меня пролететь весь этот путь из штата Колумбия, чтобы ты мог трахнуть эту девчонку?  

 - Мне нельзя водить машину, – сказал я, все еще улыбаясь. – Кому я еще мог позвонить?

 - Ты – ублюдок! – сказал он, качая головой и ворча о том, что был на полпути к проекту, одному из тех, за что Пентагон преследовал его несколько недель. Но я видел, что он улыбается сам себе, счастливый от того, что я подумал о нем и позвонил именно ему, а не кому-то другому.  – Как насчет Эрнесты?

- А что насчет нее?

- Она все еще твоя жена, пока бракоразводный процесс не закончится. Ты был готов на фиктивный брак в обмен на личные встречи только для того, чтобы засунуть свой член в ее дырку.

- Ты только что сказал «член»? – воскликнул я. Джаспер может быть очень, очень забавным иногда. Он был воспитанным Южным джентльменом, кто скорее говорил «пенис» вместо «член» и «женские гениталии» вместо «дырки».  Он был одним из тех, кто выдвигал стулья перед дамами, открывал двери, вставал, когда один из толстопузов выходил из-за стола. Он не матерился, не пил, не гулял направо и налево. Он лишь курил траву, используя это в качестве прелюдии, чтобы показаться знатоком. – С кем ты общаешься, мальчик?

 - Она хочет увидеть тебя, – скорчившись, сказал Джаспер. – В последний раз. 

 - Я больше не прикасаюсь к шлюхам. Заплати ей и отправь ее так далеко, насколько это возможно.

- Она не шлюха, Эдвард. Она дочь  Густаво Фернандеза, и если он узнает, что ты делал с ней, он убьет тебя. Я не понимаю, почему она прикрывает твою жалкую задницу.

 - Потому что мы оплачиваем ее вредную кокаиновую привычку, вот почему. Конечно, я знаю, кто ее отец. Генерал Фернандез, глава чертовых союзных войск в Афганистане. Держитесь подальше от моего члена!** Джаспер, позаботься о нем лично.

 - Лично? – усмехнулся он. – О, дай-ка посмотреть. Это ведь из-за дочери полицейского, не так ли? Ты хочешь, чтобы я замел следы твоего дерьма, избавляясь ото всех, чтобы предстать перед всеми исправленным бывшим заключенным, каковым ты не являешься? Ты играешь с огнем, Эдвард.

Черт подери, почему он просто не мог проглотить все это дерьмо? Почему он не мог бы ошибаться в этот раз? Я собирался обжечься, я знал это. Изабелла Свон имела плохую сторону, но она изначальна была хорошей. Стоила ли она того? Сможет ли она оправиться после того, что я сделал с ней? Смогу ли я?

 - Я люблю огонь, – сказал я. – И мы это больше не обсуждаем.

Он замолчал, будто он замолкал каждый раз, когда люди говорили ему замолчать. Я чувствовал виноватым себя за это, но, черт подери, я не хотел ругаться, едва увидев его. Для этого будет еще много времени. Мы еще не были готовы начать говорить о том, что произошло из-за Тани.

Спустя час мы подъехали к главному входу двухэтажного здания, и Джаспер заглушил мотор. Он достал сканнер и включил его. Загорелась красная точка, указывая на чье-то местонахождение.

 - Она в своей комнате, одна, номер 216. Это должно быть… второй этаж, третье окно справа.

Я посмотрел вверх. Флуоресцентная лампа светила через окно. Даже без трюков Джаспера, я знал, где она была. Это был вечер среды, и, как прилежная студентка, она занималась. – Ты захватил альпинистское снаряжение?

 - В багажнике, – ответил Джаспер. – Как ты узнал, что оно понадобится тебе?

 -Просто догадался, – ответил я.

Это было недалеко от истины. Эвергрин был маленьким Колледжем, с невысокими постройками. Она – второкурсница, стало быть, не имела отдельной комнаты, зарезервированной за первокурсниками или выпускниками, но и не получила бы худшую комнату. Поэтому это мог быть второй или третий этаж. Все просто.

Свет в следующем окне, маленьком и высоко расположенном, был включен. Ванная. Бинго!

Я взял альпинистское снаряжение и постучал в окно Джаспера.

 - Дождись меня. Это не займет много времени.

Восемь лет тюремных упражнений  дали мне преимущество. Несколько уверенных движений вверх, и я в ее комнате. Она и ее соседка не закрывали окна.

Я осмотрелся, замечая каждую деталь. Комната выглядела, как и все другие комнаты в общежитиях. Нелепо, ветхо, скучно. Ванная и немного разрозненных предметов мебели были единственным, что отличало эту комнату от камеры заключения.

Звуки льющейся в душе воды были громкими, но помимо этого шума, я мог отчетливо слышать что-то еще. Постанывание. Тихий звук, которого я желал и хотел. Блять. Я мгновенно стал твердым.

Я постучал в дверь. Стоны прекратились, но вода продолжала литься в душе.

 - Минутку! – отозвалась она. Я досчитал до трех и снова постучал. Она выключила воду и вышла из ванны. Я постучал в дверь, сильнее в этот раз. Черт подери, она приятно проводила свое время.

- Черт подери, Роуз! – она резко открыла дверь. – Я сказала, что всего мину…

Она замерла с открытым ртом. Все что на ней было – это маленькое, пушистое полотенце вокруг ее груди. Капли воды стекали с ее волос на пол, задерживаясь на ее коже. Она выглядела невинно и сладко, и так чертовски красиво…

Я толкнул ее назад к стене, и в одну секунду мой рот накрыл ее, заглушая крик. Моя рука потянула ее за волосы, а другая – за полотенце. Я не слушал, что она говорила, когда я стал кусать ее, сосать и слизывать капли воды с ее шеи, плеч и ниже к ее груди. Может быть, это было что-то типа «подождать» или «полегче», или начало милых красочных проклятий – мне было все равно.  

Как только я попробовал ее кожу, такую вкусную и такую, такую хорошую, я обезумел. Я дрожал, мои руки неуверенно снимали мою одежду, стараясь оказаться к ней настолько близко, насколько это было возможно. Я хотел большего, я нуждался в большем. Тяга, которая была во мне все это время, превратилась в боль.

После двух недель, что я держался подальше, я не мог больше это вынести.

- Позволь мне трахнуть тебя, – услышал я свою просьбу.  – Пожалуйста, Изабелла, дай мне трахнуть тебя.

*  Синдром Аспергера — одно из пяти общих (первазивных) нарушений развития, иногда называемое формой высокофункционального аутизма (то есть легкой формы аутизма, при котором способность к социализации относительно сохранена). Нередко лица с синдромом Аспергера обладают нормальным либо высоким интеллектом, но отличаются нестандартными или слаборазвитыми социальными способностями; часто из-за этого их эмоциональное и социальное развитие, а также интеграция происходят позже обычного. (Википедия)

** Get Off My Dick – одна из любимейших робстеноманами надпись на футболке Роба и Крис (фото можно увидеть в наших Бонусах).