BPOV

Я позволила ему. После стольких дней рациональных доводов и отрицания всякого желания я сделала это.

Он сильно дрожал, и его пальцы были неуверенными.

 - Позволь мне трахнуть тебя, – просил он. – Пожалуйста.

Я помогла ему выбраться из джинсов и боксеров. Я направила его член и держалась, в то время как он трахал меня, как сумасшедший. Мои ноги задрожали, мои колени подогнулись, моя спина и задница царапались о плитку ванной, потрескавшуюся и позабытую много лет, прижатую и режущую мою кожу. Он распустил мои волосы, кусал, лизал, сосал. Я сказала ему, что бы он двигался полегче, подожди… Полегче… легче… Но он был вне слышимости, вне сдержанности, вне всякого контроля.

И я любила каждую секунду этого. Каждый зверский несдержанный толчок. Я любила то, как он умолял, нуждался, отчаянно нуждался. Я любила то, как его разорванная рубашка валялась на полу, а пуговицы от нее были рассыпаны по всему полу ванной. Я любила, как он не мог полностью снять свои чертовы джинсы, как он дрожал, как кусал и рычал, и хмыкал, и говорил  «Блять» снова и снова. Я не возражала, когда он снова толкнул меня к стене, ударяя головой о плитку, а его пальцы нырнули в мою задницу. Все было рассчитано с учетом того, как ощущался его член внутри меня, и я кончила быстро и сильно.

Только позже, когда он резко упал, и я сползла на пол, я смогла понять, что произошло. Я позволила мужчине трахнуть себя, словно ничего больше не имело значения. Я не заботилась о возможных ненужных осложнениях. Я получала свои контрацептивные уколы в своей студенческой клинике регулярно. Возможно, он был грязным, но кого это волновало? Да, это была его вина в том, как он грубо прервал приятную встречу с мистером «РучнойДуш», и да, он попросил и сказал «Пожалуйста». Но что, если бы это был не он, кто так ворвался в мою ванную?  Что, если бы это был другой мужчина? Позволила бы я незнакомцу трахнуть меня? ИисусблятьХристос, что, если бы это был Эммет?

Беспокойство о сексе с  незнакомцем – ничто, ведь тот факт, что я, обнаженная,  в своей ванной комнате наедине с сертифицированным психопатом, был более тревожным. Эдвард Каллен не был обычным незнакомцем. Он был непредсказуемым человеком, кто проживал свою жизнь на грани; малолетний преступник, который так и не выказал раскаяния за свои преступления. Уверена, он никогда не убивал и не причинял боль кому-то лично. Он только крал имущество, которое казалось легкомысленным и экстравагантным для обычных жителей города, и его записи показывали, что он был принципиальным социопатом, имеющий высокие стандарты и идеалы.  Но он все еще был безумен и опасен, способен сделать что-то иррациональное, если его не держать в руках.

Розали была вместе с Эмметом и не собиралась возвращаться до четверга. Если он решил держать меня здесь, удерживая насильно, пройдет не менее суток, прежде чем кто-нибудь заметит мою пропажу. Может быть, кто-то заметил, как он входил?

 - Как ты зашел?

 - Окно, – ответил он. – Закрывай его в следующий раз.

Черт. Я поежилась: вдруг, стало очень, очень холодно. Я подтянула колени к своей груди, и мои мышцы запротестовали. Моя спина чертовски болела.

Он поднялся, подтягивая свои джинсы, и сел за моей спиной, его ноги по обе стороны от меня... Он перекинул мои волосы через плечо и нежно подтолкнул вперед, обнажая мою спину. Пальцы начали изучать царапины, тогда как предательский цвет проявляющихся синяков окрасил мои бедра. Это были касания бабочки на моей коже: нежные и утешающие. Я старалась не морщиться.

 - Я думаю, тебе следует уйти сейчас.

Вместо ответа, я почувствовала его губы там, где были его руки до этого, и его язык омывал мои царапины. Нежные, медленные полизывания заменили прикосновения его пальцев – от моих плеч к моей шее, слизывая кровь из порезов, тревожно и волнующе, и так невероятно эротично.

 - Пожалуйста, – выдохнула я, ужаснувшись не его порочности, а отчаянной потребности, которую он вызывает во мне без малейших усилий. Он не остановился, но стал лизать и покусывать, а его руки легли на мои колени. Я заставила себя сидеть тихо и больше ни о чем не просить.  

- Приезжай домой в воскресенье, – пробормотал он, и я покачала головой. В воскресенье – День рождения Карлайла.

Много лет Чарли и я ходили на День рождения Карлайла. Его вечеринки всегда были темой для разговоров. Многие жители нашего захолустного городка считали, что атмосфера гламура, сотканная одним лишь присутствием знаменитостей, давала каждому счастливчику, попавшему на сие роскошное торжество, не только возможность купаться в роскоши и внимании высших кругов Форкса, но и шанс соблазнить кого-то из тех знаменитостей, кто приезжал в Форкс отмечать вместе с Калленами. Артисты, музыканты, известные имена в мире бизнеса и шоу-биза прибывали в город со своими лимузинами, нарядами, ослепляя и приводя в благоговейный трепет изголодавшееся по гламуру население. Кроме того, это был единственный повод, когда Эсме Каллен играла на публике.

В первый раз я нашла оправдание. У меня приближались экзамены, и я сказала об этом Эсме, когда она персонально пригласила меня по телефону. «Мы были бы так рады увидеть тебя, дорогая», – сказала она, не скрывая разочарования. И я тоже, на самом деле. Но я не хотела рисковать даже намеком на публичную конфронтацию.

 - Эсме отправила тебя?

Он тихо рассмеялся за моей шеей.

- Никто не посылал меня.

 - Почему ты здесь, Эдвард? – я никогда не называла его по имени до этого, и теперь это прозвучало так странно для меня.  Должно быть, он понял это, потому что остановился и развернул меня так, что моя спина опиралась на одну из его ног, а наши лица были напротив друг друга. Он прикоснулся к моей щеке, моему лицу, моим губам, и посмотрел на свои пальцы, которые дразнили и касались со странной интенсивностью. Его рука двигалась ниже, меняя линию и угол, медленно возвращая тепло снова.

- Я скучал по тебе, – ответил он просто, признаваясь в том, что я никогда не произносила вслух.  – Я скучал по ним, – сказал он, нежно накрывая ладонями мои груди, словно его руки стали чашами, в которых он держал нечто особенное… Его глаза следили за его пальцами, когда он покрутил сосок, болезненный от его сумасшедшего сосания.  – И поэтому... – его другая рука проскользнула между моих ног, накрывая мою влажную промежность, и его палец начал вырисовывать круги на моем клиторе. – Я скучал по всей тебе.

Слова были сказаны так тихо, он произнес их с таким восхищением, что пальцы на моих ногах сжались, а каждый нерв моего тела кричал и дрожал. Я закрыла свои глаза и попыталась сфокусироваться на его блуждающих руках, но при этом, осознавая,  насколько была близка опасность.  Социопаты были известны как внешне обаятельные и временно преданные к их сексуальным завоеваниям, но глубоко внутри они враждебны и властны.

Но, несмотря на все мои ощущения опасности, он лишь повторил свою просьбу:

 - Приезжай домой в воскресенье.

Сценарий, который я построила в своей голове, рухнул.

 - Почему? – я уже дала ему понять, что не хочу показываться с ним нигде.

 - У меня есть сюрприз для тебя.

Дрожь предвкушения пробежала сквозь меня, и я подавила ее. Он не заслуживал доверия ни на секунду.

 - Что за сюрприз?

Он улыбнулся; зеленые глаза светились снисходительно.

 - Увидишь.

После этого он ушел, а я оставалась на полу ванной еще несколько минут, слишком ослабевшая, чтобы подняться. Что-то изменилось, и, несмотря на непонятное волнение, охватившее меня, я приготовилась к тому, что это мне не понравится.

EPOV

Я оставил ее, сидящей на полу, со сведенными вместе коленями и расставленными ступнями так, что ее промежность была обнажена для меня меж ее ног. Эта картинка должна дать мне сил до воскресенья.

Я вышел тем же путем, что и зашел, измерив высоту стены общежития.

Джаспер опустил окна Короллы и сидел на пассажирском сидении, босиком, прижав колени к груди.

Я скользнул на водительское место и повернул ключ, который он оставил болтаться в замке зажигания. Двигатель вернулся к жизни, замурлыкав низким, утробным звуком.

- Ты собираешься крыситься на меня?

 - Я? Крыситься на тебя? – он рассмеялся, широко, словно кот. – Смешно.

Это было чертовски смешно. Так смешно, как преследовать девушку, которая определенно была на другой стороне. Джаспер был прав насчет Беллы: она будет еще одной Таней. Только на этот раз все карты у меня. Это не было похоже на время с Таней, которую я не знал, не подозревая ни о чем; было попустительством дать лживой суке приковать себя наручниками перед двадцатью агентами ФБР. Это растоптало меня так, словно я побывал в аду, настолько я позволил себе обмануться, позволил обмануть себя, доверившись целиком... Эрнеста, дочка генерала, заплатила за Танины грехи. Белла же станет моей местью.

Была примерно полночь, когда мы покинули Колледж, поэтому я провел пару часов с Джаспером до того, как мне нужно было вернуться в Форкс и сделать вид, что я его никогда и не покидал. Я остановился около магазина, купил бутылку виски и пачку сигарет. Джаспер был тихим, погруженным в дымку своих рассуждений. Я поехал к порту Такомы осторожно, не превышая скорость.

Выехав на пустынную часть трассы, расположенную близко к побережью Тихого океана, я остановил машину. Джаспер вышел вслед за мной, и мы оба смотрели на угольную черноту океанской воды.  

Будучи детьми, мы мечтали, планировали, кем станем, и чем будем заниматься, когда «вырастим». Как мы будем совершать самые трудные, самые сложные грабежи, вместе. Мы не заботились о деньгах и славе. Все, о чем я грезил – это «удар», а Джаспер воображал себе то, как он перехитрит всех. 

И вот мы на пустынном пляже посреди ночи, не все так «выросло», как когда-то думалось, но мы здесь и в состоянии разделить друг с другом выпивку, как два совершенно взрослых человека, и даже закон не может нам этого запретить, и это действительно в первый раз. Я протянул Джасу бутылку виски. 

 - Не могу пить,  – невнятно ответил он. – Я должен отвезти тебя обратно.

- Позвони Ремусу, – Ремус, глухонемой, был личным дворецким Джаспера, отцом, матерью и его персональным ассистентом в одном лице. Он заботился о Джаспере с младенчества.  – Скажи забрать тебя. Я отвезу этот кусок дерьма куда-нибудь в пропасть и вернусь на автобусе в Форкс.

Таким образом, он мог оставаться так долго, как пожелает, а я мог немного заняться разрушением и вернуться в мой маленький розовый коттедж удовлетворенным. Я вскрыл бутылку виски и сделал большой глоток.

- Блять! – жидкость обожгла рот, проникая в желудок, как только я пробормотал ругательство. Виски всегда был дефицитом в тюрьме, что сделало мою жизнь почти безалкогольной в течение последних восьми лет.  Джаспер начал смеяться, указывая на мои пуговицы и на, теперь уже мокрую, рубашку. 

- Фух, – хмыкнул он, и годы моего отсутствия исчезли: я вернулся. – Я сделаю это, – сказал Джаспер минуту спустя, после того как он повеселился.  – Просто скажи мне, что делать.

Я знал, что он сделает это.

- Позвони Гарретту, он в Миннеаполисе.   

- Гарретт Хендерсон? – спросил он удивленно. – Гарретт был одним из первых наших операторов. Сейчас он занимается бриллиантами и не хочет прикасаться к машинам всю свою оставшуюся жизнь. 

- Кто говорил о машинах? – улыбнулся я ему.

- Ты не говорил, – кивнул он медленно, пока понимание так же медленно озаряло его лицо. Он встал и начал ходить вокруг Короллы, переключаясь с ворчания на курение в удовольствие. Он всегда любил что-нибудь делать, когда думал. И, чем меньше улик, тем лучше. – Почему бриллианты?

- Это имеет значение?

Это могли быть бриллианты, картины, федеральное золото или сиамские кошки. Не имело значения, что красть, пока игра не раскрутится по полной.

- Я не вижу преимуществ… – он остановился и закурил еще. – Бриллианты – маленькие, легче распоряжаться и…   

- Они требуют особого метода кражи, что полностью отличается от кражи автомобилей, – добавил я.  – Плюс, они лучше в обмене.

Я поднял виски в знак приветствия.

- Мы начнем с Гарреттом, ударим по нескольким целям одновременно, заставим всех заволноваться. Когда все будет оплачено и уляжется, мы обратимся к «Вейрон».

- Ты не найдешь их много, – Джаспер знал машины так же хорошо, как я. Их стоимость – от одного миллиона семисот тысяч долларов за каждую из сотни последних проданных «Бугатти Вейрон» во всем мире.  – И нет рынка: слишком редко.

 - Не в США, нет.

 - Ты думаешь о Европе? – спросил он, и я покачал головой. – Россия? Латинская Америка? Азия? – он остановился и поморщился, – Канада?

- Ближний  Восток.

-Ох! – я знал, что он нашел эту идею новинкой. – Следовательно, бриллианты. Умно. 

Ближний Восток был тем идеальным местом, где богатые имели много денег для того, чтобы их тратить, где ставки были самыми высокими и самыми опасными. Но они не имели долларово-дружелюбных экономик, поэтому да: «следовательно, бриллианты».

- Свяжись с Волтури, объясни наши условия. Не соглашайся ни на что, меньше шестидесяти пяти процентов, и мы сами собираем команду.

Волтури – одна из старейших международных мафий, была основана в Италии.

- Мы не проводим операции местно?

- Вообще-то, если ты не заметил, экономика Америки в свалке, – сказал я.  – К тому же, американские машины – отстой.

Он засмеялся, и мы снова стали близкими, как прежде. Ему было тринадцать, когда его отец отдал ему, собранную на заказ, «Мазератти» по случаю Дня рождения, невольно подталкивая нас к нашей преступной жизни. Мы протестировали ее, объехав вокруг арендованных на лето нашими семьями построек в Нордхом, пересекли границу Германия-Нидерланды, превышая скорость, смеясь, беря все от наших жизней, что только могли позволить себе богатенькие парни. Ремус ехал на заднем сиденье, безмолвно крича о своем недовольстве и подверженности террору.  

Черт, если это не было здорово! Черт, если я не хотел испытать это снов! Я бы многое отдал, чтобы иметь такую машину  под собой, мчась по трассе, желательно, с десятком полицейских на хвосте. Вернется ли это время снова? Я был в этом уверен.

- Ты принес мне что-то?

- О, да, я забыл, – Джаспер отошел к машине и вернулся с чем-то, что очень напоминало мобильный телефон. – Используй это.

- Что он делает?

- Почти все, – он усмехнулся и начал рассказывать мне о всех функциях и опциях в подробностях. Сенсорный экран, не определяющийся номер, невозможность обнаружения, кабельное телевидение, радио, интернет, шифры, доступ к частным, полицейским и военным сетям, записям CCTVs, картография и снимки, отслеживание со спутника. Это было, как он сказал, всем. Он говорил, я слушал. Он жестикулировал, когда объяснял абстрактные выражения, и подпрыгивал вокруг, когда тема захватывала его.

- Это работает с ракетной системой? – спросил я, когда он остановился, чтобы перевести дыхание, уставившись на воду в течение пары минут.

- А ты хочешь этого? – он рассмеялся, наслаждаясь шуткой, и начал снова, счастливый от того, что кто-то, кому его отец не заплатил, и кто не принадлежал его семье, слушал его, заинтересованный в том, что он говорит. Он взволнованно объяснял последние AES-логарифмы, его последние проекты для Пентагона и еще много всего. 

Я слушал и смотрел, как он снова стал мальчишкой тринадцати лет, которого я знал когда-то. Детализация гаджетов заняла несколько минут, пока он описывал их снова и снова, прежде чем перейти к другой теме. Я помнил время, когда он полностью был одержим автомобильными аккумуляторами: тогда он говорил о них часами – о том, что литий-ионные батареи являются более эффективными по сравнению со свинцово-оксидными батареями, задолго до того, как инновации были запатентованы и запущены; как амперы были повышены в обычных батареях, выступая против Закона Пеукурта и так далее, и так далее. По мере того, как мы становились взрослее, его навязчивые идеи стали более уверенными, и он стал одержимым компьютерными гаджетами и суперкомпьютерами. Машины, однако, остались его первой любовью, навсегда.  

Это опечалило меня, когда я понял, как изолирован он, должно быть, был после того, как я попал в тюрьму. Я был не только единственным человеком, который слушал его, я был, пожалуй, единственным, кто видел и ценил его блеск. Я позволил ему говорить с перерывами, наш разговор шел в том направлении, в котором он хотел, ютясь в ужасном седане, пока на улице не стало слишком холодно, пока небо не начало розоветь, а волны отхлынули от берега.

- Я тебя утомил? – спросил он час спустя.

Я рассмеялся и попросил его заткнуться. Виски давно выветрилось, вместе с моим кайфом. Мне пришло в голову, что мы заслуживаем снисхождения, которое не имели долгое-долгое время.

 - Как насчет, приехать и проведать меня после того, как ты все закончишь в Италии? – спросил я.

- Правда? – он ухватился за этот шанс, увлекшись, но уже через мгновение нахмурился. – В Форкс? Это разумно?

Я строго запрещал ему видеть меня в течение судебного процесса и посещать во время моей отсидки в тюрьме, чтобы избежать подозрений. Нам удалось сохранить наши каналы связи и продолжать переписку, в основном, через Эрнесту, которая тайно выносила информацию и вещи меж своих грудей и в достаточно большой заднице.   

- Все что нам нужно – это правильное прикрытие.

И я только что его придумал. Он все еще хмурился, пытаясь понять мои мотивы.

 - Почему?  

 - Я хочу познакомить тебя с моей кузиной Элис.