Глава 11. ...И тот, кто друга выбирает,
Пусть сердцем сердце проверяет*...
Роуз неподвижно смотрела прямо перед собой.
Поэтому у Беллы было время спокойно вытереть вновь навернувшиеся слёзы и попытаться унять дрожь в руках.
Это удалось ей не совсем. На самом деле, от очередного спазма рыданий её отделяла всего лишь одна ужасная мысль. Но когда она подумала, что её самообладание вернулось, по меньшей мере, наполовину, она посмотрела на Роуз.
- Мне...
- Не сейчас!
- Чёрт, когда же тогда!
Роуз удивлённо посмотрела на неё:
- Немного неуравновешенна сегодня, а?
Белла поморщилась со стоном. И когда Роуз скорчила в ответ похожую мину, обе они долго не выдержали, и громкий смех заполнил салон автомобиля.
Поначалу это был смех, даже если и довольно истерично-задыхающийся. Довольно скоро к нему примешались упрямые слёзы Беллы. Роуз так же находилась в большой опасности, в плане того, что и её слёзы могли вскоре вырваться наружу.
Поэтому она без колебаний направила машину к обочине, чтобы не рисковать.
- Когда у тебя самолёт?
- Пока никогда, - всхлипнула Белла.
- Окей, это хорошо... – Роуз вздохнула. – Иди сюда...
И Белла, которая ещё никогда в своей жизни не была так благодарна, что у неё есть её Роуз, всхлипывая, упала в её объятья.
Вскоре обе рыдали наперегонки.
У каждой было достаточно причин.
Белла плакала об Эдварде, потому что она больше никогда его не увидит, об их ребёнке, который ещё ничего не знал о том, что они будут вдвоём одни, и с каким великолепным, чудесным отцом он, к сожалению, никогда не познакомится. Она плакала, потому что причинила Розали и Эмметту все эти беды и, возможно, никогда не сможет это исправить. Она плакала, потому что чувствовала себя такой усталой и истощённой, - день был невероятно напряжённым. Но больше всего она плакала, потому что изо всех сил хотела назад. Тоска по Эдварду сейчас, когда он был на расстоянии нескольких минут от неё, была несравнимо больше, чем во время двух прошедших недель в Нью-Йорке.
Потому что сейчас она действительно осознала, что никогда не вернётся.
Это, как говорится, разбивало ей сердце. Снова сдавило горло. Но только сейчас это по-настоящему угнетало её. Она хотела выскочить из машины и, в крайнем случае, бежать назад, чтобы сбежать от этого уничтожающего чувства.
То, что она не могла этого сделать, почти лишало её разума. Незаметно реальность вдруг стала окончательной. В этот момент она не знала, как пережить лишь одну-единственную минуту, подобную этой.
Без него.
Розали была её единственной оставшейся ниточкой к нему. В ней было столько от Эдварда, она так хорошо знала, так любила его. Удивительно мало фантазии понадобилось Белле, чтобы уговорить себя, что между Роуз и её братом существует духовная связь, что она таким несколько сумасшедшим образом была прямо с ним. И поэтому она лежала в объятьях Розали и выплакивала душу из тела.
А Розали?
Розали наконец смогла поплакать по-настоящему, не от ярости, чтобы забыть, что она потеряла. Перед лицом этого проклятого несчастья, при котором ей пришлось сегодня присутствовать, перед лицом её сомнительных подружек, она наконец могла признать, что дела у неё на данный момент не очень.
Ей очень не хватало Эмметта. Это причиняло невообразимую боль.
Каждую секунду, что бы она ни делала, присутствовало это новое чувство пустоты.
Она думала о его широкой улыбке, которая ещё не умерла тогда, когда любой другой уже сдался бы. Роуз вспоминала о ласках и страстных поцелуях, как это было, ложиться с ним в постель и просыпаться рядом с ним утром. У других это могло стать привычкой, но для них – никогда. Она думала о том особенном взгляде, которым Эмметт смотрел только на неё и который заставлял петь всё её тело до костей. Она вспоминала обо всех тех мечтах, о которых они мечтали вместе, о тех сражениях, которые они пережили вместе, даже о тех скандалах, которые они устраивали.
Чёрт побери!
* * *
Без сомнения, обе женщины находились в самой трагической и безвыходной ситуации в своей жизни.
Но в какой-то момент последние слёзы были пролиты, а новые не пришли.
Обеих объединяла не только глубокая дружба, привязанность к похожим мужчинам и склонность волшебным образом притягивать несчастье.
Розали и Белла были на редкость сильными личностями.
Белла высвободилась из объятий Розали; неожиданно она очень смутилась.
Как она могла себе позволить такое поведение?
В это время Розали, ругаясь, искала носовой платок:
– Чёрт, у меня же был...
Белла была быстрее:
– Вот... – Она протянула бумажный платочек «Клинекс».
Розали взглянула и взяла его с несколько кривоватой улыбкой. – Спасибо.
Молча, они сидели рядом и поправляли, насколько это было возможно, свой испорченный макияж. На это пошли платочки Беллы. Потом обе женщины, независимо друг от друга, возблагодарили тот факт, что было действительно темно. В машине и вне её.
Ужас охватывал Беллу при мысли о необходимости оказаться после всего рядом с людьми в ярко освещённом зале аэропорта.
Она покачала головой. Как это раздражает!
- Что? – Розали вопросительно посмотрела на неё.
- Ничего... Действительно ничего.
Розали кивнула, и между ними снова повисло молчание.
- Что теперь? – наконец спросила Розали тихо.
- Хм-м-м?
- Куда собираешься?
Белла засомневалась:
– Нью-Йорк.
Розали удивлённо взглянула на неё:
– Так далеко? Поближе ничего не нашлось?
- Нет, я...
- Чёрт, Белла! – Роуз вздохнула. – Ты же не на самом деле отреклась от него, правда?
- У меня не было выбора!
- Чушь, всегда есть...
- Эмметт!
- Что?
Белла бесстрашно подняла голову и посмотрела на свою подругу:
– По-твоему, я должна посредничать в деле, в котором сделать подобное было бы равносильно преступлению, - Роуз фыркнула, но Белла игнорировала её. - ...и это в то время, когда ты так просто отрекаешься от Эмметта.
Резкий ответ уже вертелся у Роуз на языке, когда она в последний момент опомнилась. Темнота в автомобиле имела и некоторые прочие преимущества, достойные упоминания. Одно из них: можно не смотреть друг другу в глаза.
- Я этого не делала! Но я не знаю, где он! С тех пор он ничего не сообщал о себе!
И Белла снова боролась. Эмметт же никогда не запрещал ей раскрывать его местопребывание. Формально, это не будет считаться нарушением доверия. Но легче от этого не становилось.
– Я знаю, где он.
- Откуда? - Прежде чем Белла смогла ответить, Розали застонала и закрыла глаза. – Я овца! Точно. Что мы имеем? – Она подняла свой легендарный большой палец. – Эдвард и Белла снова разговаривают друг с другом... - Дальше указательный палец. – Моё истерическое появление...
Белла побледнела, но в темноте этого всё равно нельзя было увидеть. Розали уже разогнула средний палец:
– Белла неожиданно исчезает...
Роуз распахнула глаза:
– Где он? – но потом она тяжело вздохнула и тихонько ругнулась: - Чёрт, я поняла! – она глубоко вдохнула. – Итак, он в Нью-Йорке?
Белла кивнула.
- Как у него дела?
- Не очень.
Розали медленно кивнула:
– Его ноги?
- Из-за этого я и полетела сначала. Я хотела поговорить с ним, убедить его обследоваться у одного специалиста. Я с трудом смогла уговорить профессора Чана встретиться с ним. Думаю, имя тебе ни о чём не говорит?
Роуз покачала головой.
- Но он заупрямился, как бык, и отказался.
Белла колебалась в нерешительности. – Нет... я... – Она думала о причине, по которой тогда вернулась, и её руки опять задрожали. Сегодня она действительно была не особенно стрессоустойчивой. Ей нужно будет непременно поработать над этим. – Неожиданно мне срочно пришлось вернуться, поэтому я ещё не успела, с Эмметтом...
- Эдвард сообщил тебе это ПО ТЕЛЕФОНУ?
- НЕТ! – Белла глубоко вдохнула. – Ты знаешь, он бы никогда так не сделал. Это было как... телепатия. У меня были новости для него... - Она улыбнулась немного горько. – Ну, у него тоже... Его новости немного опередили мои...
У Роуз вытянулось лицо:
– Идиот.
На это Белла предпочла не отвечать ничего:
– Я возвращаюсь, чтобы уговорить Эмметта на это обследование. Роуз, ему тебя не хватает, ему действительно плохо. Если ты с ним поговоришь...
- Он спрашивал обо мне?
Белла с сожалением покачала головой.
- Тогда он откажется от любых разговоров.
- Хотя бы попробуй!
- Нет, Эмметт устроен по-другому. Он должен сам прийти к тому, что я нужна ему, – решительно покачала головой Роуз.
Белла думала о новой подруге Эмметта, бутылке виски:
– Я не думаю, что он этого не знает, Роуз...
Розали вздохнула и закусила губу, что было совсем на неё не похоже:
– Мне приехать? – спросила она наконец.
- Я не уверена, - пробормотала Белла после долгих размышлений. – Он может закрыться...
- Идиот!
Белла коротко улыбнулась:
– Я обработаю его, чтобы он встретился с этим Чаном. Может быть, есть шанс. И я буду...
Итак, оставалось решить ещё одно дело, которое она до сих пор, как и многие другие, отодвинула на потом. Наморщив лоб, она перебирала варианты. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что перспектива быть рядом с Эмметтом, а значит, не совсем одной, выглядела по меньшей мере утешительно.
- Что?
Белла глубоко вдохнула:
- Он предложил мне переехать к нему. Место нашлось бы, и я...
Роуз широко распахнула глаза:
- Он предложил тебе это? – обрадовалась она. – Тогда он ещё не совсем на том свете! Сделай это, Белла, пожалуйста, переезжай к нему, тогда ты сможешь немного присматривать за ним. Один он такой беспомощный в некоторых делах... - Она остановилась и посмотрела в сторону. Некоторое время было слышно только её глубокое дыхание. Наконец она кивнула и снова посмотрела на Беллу:
- Мы остаёмся на связи?
Белла молча кивнула.
В темноте она услышала, как улыбается Розали. Потом она почувствовала её руку у себя на плече:
- Всё будет хорошо, поверь.
Белла поняла: Розали говорит о себе и Эмметте. В этом отношении она тоже смотрела на будущее с оптимизмом.
Они принадлежали друг другу, ни один не мог долго прожить без другого. Это неизбежно, что они снова найдут друг друга.
Розали завела мотор и вывела машину на дорогу.
В аэропорт.
* * *
Когда они остановились прямо у входа в зал ожидания маленького аэропорта, и Белла собиралась выходить, Розали задержала её:
- Не сдавайся, Белла. Я прошу тебя, ты не представляешь, как много значишь для него.
Белла не ответила, но её улыбка снова стала горькой.
- Пожалуйста! – настаивала Роуз. – Это не может быть концом. Какое-то решение обязательно...
- Роуз! – Та умолкла. Белла взглянула на свою правую руку, уже лежавшую на дверной ручке. Придя к уверенности, что справится с собой, она посмотрела на подругу:
- Ничего не найдётся. Елеазар так сказал. Гейм-овер, всё прошло. Мне дали хороший совет: принять это и смотреть в будущее. В прошлом живётся довольно одиноко.
Роуз скривилась. Свет ярко освещённого вестибюля проникал в салон машины. Неожиданно её взгляд стал подозрительным:
- Собственно говоря, какую новость он заслонил своим дурным известием?
Белла побледнела. Уже во второй раз ей сегодня задавали этот вопрос, и она встречала его довольно неподготовленно.
- Это уже неважно, это касалось только нас двоих, хорошо, сейчас только меня, – она улыбнулась. – Гейм-овер, ну?
Розали не позволила перевести разговор на другую тему:
- Скажи уже!
- Зачем? Это...
- Белла!
- Чёрт, тебя это не касается... – Она замолчала, потому что ей пришло в голову, что Роуз всё равно всё узнает. Уже понятно, что она не будет вечно держаться вдалеке от Эмметта. И если Белла действительно переедет к нему...
- Поклянись, что никому ничего не скажешь!
- Белла, я ничего никому не...
- КЛЯНИСЬ!
Глаза Розали широко раскрылись.
– Окей, - медленно сказала она. – Пусть меня ударит молния, если я кому-нибудь выдам твою тайну...
Белла резко покачала головой.
- Нет, в этот раз это не шутка и не игра. Никто не может знать об этом. Я требую настоящей клятвы!
Розали серьёзно думала покрутить ей у виска и этим отказаться от оглашения сенсации. Потому что она была убеждена в том, что это будет сенсация. Медленно и торжественно она подняла руку:
- Я клянусь, всё, что ты мне расскажешь, сохранить в тайне. Никто не узнает об этом, и прежде всего, Эдвард.
Белла настойчиво рассматривала Розали, так долго и интенсивно искала в едва различимом лице следы обмана, что это походило на оскорбление. Потом взгляд упал на левую руку Розали. Пальцы были не скрещены.
Розали и глазом не моргнула, только чуть-чуть приподняла брови.
Белла откашлялась.
- Я... я беременна, Роуз, - прошептала она, всё ещё глядя на левую руку Розали. – И об этом он не должен узнать никогда. НИКОГДА!
* * *
Наверное, это было частью неизбежной иронии всей этой истории, что через несколько минут после того как Белла села в свой самолёт, в зале появилась новобрачная пара.
Правда, никто из присутствующих не мог бы предположить, что это супруги. С определённого момента отказывается работать даже самая буйная фантазия. А именно тогда, когда факты стали безумными, и их существование не имеет какой-либо разумной основы.
Он был высок, строен и исключительно привлекателен. Тёмные, не слишком короткие волосы подстрижены по моде, в идеальном беспорядке. Из-за ночной прохлады на нём был лёгкий пиджак поверх рубашки и льняных брюк. Взгляд его усталых зелёных глаз был устремлён прямо вперёд, узкие губы сжаты, на щеках лежали лёгкие тёмные тени. Последний раз он брился, наверное, несколько часов назад.
Пышущий тестостероном мужчина, которому даже в этот поздний час женщины непроизвольно глазели вслед.
Рядом с ним находилась девушка, которая прилагала заметные усилия, чтобы не отстать от него. Она была хорошенькой, одета в тёмный, неподходящий ей по возрасту костюм и туфли на слишком высоком каблуке. Тёмные, прямые, очень густые волосы уходили ей далеко за плечи, а её нежную левую щеку украшал внушительный синяк под глазом. С явным усилием она тащила за собой два тяжёлых чемодана, колёсики которых застревали через каждые два шага.
Он не обращал на неё внимания, не собирался ей помогать, казалось, на самом деле не замечал её присутствия, даже если, несомненно, они были вместе. За собой он тянул один из тех чемоданов на колёсиках, которые раздражают почти каждого из собравшихся здесь путешествующих. Никто сегодня не использует такие громоздкие чемоданы.
Ну, за одним доведённым до нервного истощения исключением.
Он остановился у стойки регистрации.
– Мистер и миссис Каллен. У нас два билета на Вашингтон, номер рейса...
- Этого уже достаточно, большое спасибо, сэр, - ответила привлекательная молодая женщина по другую сторону стойки и взяла у него подтверждение бронирования авиабилетов. - Поставьте, пожалуйста, ваш багаж на транспортёр.
Чемодан Эдварда преодолел это без затруднений. Но у Элис были проблемы.
– Максимум двадцать килограммов, – служащая с сожалением улыбнулась. – К сожалению, цена будет выше...
Его брови взметнулись вверх.
– На сколько превышен допустимый вес багажа?
- На десять килограммов, сэр, – удивлённо сообщила она.
Он быстро взглянул на Элис:
– Отсортируй своё барахло, будь любезна. Излишки останутся. - И обратился к даме за стойкой, больше не улыбавшейся так широко: – У вас не найдётся для нас пакета?
Элис надула губы:
– Ты же не всерьёз, правда? Я буду стоять здесь и копаться в своих чемоданах! Кроме того, мне нужно ВСЁ...
- Пакет! - Он уже протянул свою руку, и девушка за стойкой поспешно вытащила один из тех голубых мешков для мусора, которые обычно предоставляют пассажирам межконтинентальных перелётов, когда некоторые из них время от времени хотят вывезти больше, чем это позволено.
- Поторопись!
Но у Элис не было ни малейшего намерения расставаться со всеми необходимыми вещами в её чемодане.
– Но, может быть, ты можешь заплатить несколько несчастных долларов! – прошипела она.
Эдвард не ответил. Вместо этого он рванул один из чемоданов с транспортёра, открыл застёжки и начал без разбора перекладывать вещи.
Из чемодана в пакет для мусора.
Сцена не осталась не замеченной другими путешествующими. Уже собрались первые зеваки, которые круглыми глазами наблюдали, как в мусорный мешок отправились розовое шёлковое бельё на пару с дорогим эпилятором, косметика, несколько горячих на вид бюстгальтеров (с кружевом), пара шёлковых трусиков танга, многочисленные чулки, два пояса для чулок и некоторые прочие вещи, не предназначенные для всеобщего обозрения.
После того как к Элис вернулся дар речи, её шепот зазвучал снова, на этот раз значительно громче:
– ЭДВАРД, ПРЕКРАТИ!
Он не отвечал, а продолжал ворошить вещи под любопытными взглядами уже двадцати зевак.
Когда обнаружился следующий предмет нижнего белья, Элис покраснела. Она быстро опустилась на колени рядом с Эдвардом и попыталась помешать его рукам, спасти свою вещь от гибели, т.е. от мусорного пакета. Но он защитил тряпьё попутным движением руки и особенно грозным взглядом.
– Элис, знай меру!
Она сглотнула и сморгнула первые слезы.
После следующих пяти охапок барахла Эдвард выпрямился и кивнул:
– Следующая попытка!
Он погрузил чемодан на транспортёр, даже не потрудившись сперва закрыть его.
- Как теперь?
- Ещё один лишний килограмм. Но... Сэр! – закричала девушка, решив завершить безобразную ситуацию. – Так пойдёт!
- Я так не считаю, - тут же одёрнул её Эдвард, сгребая в пакет для мусора ещё три охапки. – Я не собираюсь упасть в Коннектикуте, из-за того что мы должны тащить с собой этот лишний хлам.
Элис громко шмыгала носом. Среди зевак раздались первые сдавленные смешки. Наверное, создалось впечатление, что отец воспитывает здесь свою дочь. Он был довольно молод, да, но судя по поведению, это предположение было близко к истине. При следующей попытке Эдвард не спрашивал ничего, а, отступив шаг назад, взглянул на цифровое табло электронных весов.
– Замечательно! - сухо выразил он свою радость и закрыл чемодан.
Тридцать зевак, наблюдавших сцену, воодушевленно зааплодировали.
Но Эдвард не улыбнулся, даже не повел бровью. Служащая за стойкой, которая имела удовольствие во время всей процедуры наблюдать отсутствие мимики на его лице, между тем давно перестала улыбаться. Вместо этого она сильно побледнела. Дрожащими руками она закрепила путевой лист на ручке чемодана и протянула Эдварду посадочные билеты.
Он молча взял их, повернулся и пошёл прочь.
При этом он ни разу не взглянул на свою жену, которая, рыдая, стояла за ним. Он даже не обратил внимания на свою благодарную публику.
На полпути к зоне вылета он резко остановился, вернулся, подхватил голубой мешок, брошенный им на полу без внимания, и протянул его бледной служащей.
– Вот, если вам что-то из этого может пригодиться, не стесняйтесь. Думаю, что ничего из этого не было использовано.
Не ожидая возражений, он ушёл.
* * *
Позднее, когда Элис ждала своей очереди на предполётном контроле, её слёзы были забыты.
Она бросила угрюмый взгляд на Эдварда.
Прекрасно!
Если он полагает, что взамен этой маленькой накладки должен купить ей новые вещи, то её это устраивает. Но только пусть не воображает себе, что она будет довольствоваться каким-нибудь дешёвым готовым барахлом.
Она была его женой, и, следовательно, довольно богата. Элис была не глупа и знала, что ей с богатством Эдварда соответствует определённый стиль жизни.
Он поймёт, насколько глупой была эта постыдная выходка.
О, да!
Она давно раскусила его игру. Это было не так уж неожиданно, даже если он немного удивил её. Кроме того, у него ещё никогда не было такого плохого настроения.
Но Элис признавала, что допустила ошибку, пригласив Беллу на свадьбу. Она нравилась Эдварду, это не укрылось от Элис. Присутствие Беллы и её глупые печальные взгляды сбили его с толку.
Кроме того, день был длинным, Элис тоже довольно сильно устала. За время медового месяца он придёт в себя. Конечно, она не тщеславна, но он может радоваться, что она есть у него. Потому что есть более некрасивые девушки, чем она.
С её точки зрения, они великолепно подходят друг другу...
Элис уже улыбалась и послушно подняла руки, чтобы сотрудница аэропорта могла просканировать её на наличие оружия.
Он распустит слюни, когда они окажутся в отеле, и она наконец-то сможет снять этот отвратительный костюм. Ночь вдвоём, которая их потом ожидает (окей, скорее день), станет легендарной, незабываемой для Эдварда и для неё.
Слава Эдварда шла впереди него. Элис знала, как он нравился женщинам. Каждый раз, когда она снова представляла себя с ним в постели, её кожа начинала гореть, и ей становилось по-настоящему трудно дышать.
Это будет сумасшествие! Элис тихонько хихикала, когда думала о том, что ему определённо будет мало её. Может быть, первые три дня они проведут исключительно в постели?
Но потом ей хотелось бы валяться на пляже, вечерами ходить на шумные вечеринки, танцевать с Эдвардом и развлекаться. Он будет держать её за руку, целовать её, и все женщины в радиусе пяти миль позеленеют от зависти!
Эдвард любит развлекаться, случайным образом Элис знала это совершенно точно. В конце концов, она познакомилась с ним в клубе...
Он ничего не упускает, любит жизнь, с ним никогда не скучно. По крайней мере, так было, пока Белла его не испортила.
Но Элис планировала устранить это превращение. Ей хотелось что-то пережить! И именно с ним!
ЕЁ мужем!
Украдкой она рассматривала его.
Для сканирования ему пришлось снять свой пиджак и ремень. Под рубашкой отчётливо прорисовывались загорелые мускулистые руки. А брюки непринуждённо облегали его стройные бёдра.
Он замечательный, и то, когда он выкинет из головы мысли о скучной Белле, всего лишь вопрос времени.
Нет, когда вместо неё у него будет она – Элис...
Глубоко погружённая в свои мысли, она проследовала за ним в зал ожидания и села рядом. Когда он мельком взглянул на неё, она улыбалась.
Эдвард не подал вида – ну да, он по-прежнему был недоволен.
Переждать.
Так Элис упражнялась в терпении, пока они ждали, когда объявят их вылет.
Когда, наконец, прозвучало объявление, она всё же заговорила с Эдвардом:
– Почему мы летим через Вашингтон? Что, прямых рейсов не было?
Не глядя на неё, он встал и взял свой пиджак:
- Вашингтон – наша цель. Во всяком случае, таков был план. Если из-за этого ты хочешь отказаться от путешествия, у меня достаточно работы, которая ждёт за письменным столом.
Элис поторопилась проглотить своё разочарование:
– Нет! Вашингтон! Супер! Звучит божественно!
Он не ответил, а поспешно отвернулся от неё и пошёл к выходу на посадку.
Элис чувствовала, как медленно исчезает её хорошее настроение. Вашингтон? Что они там забыли? Насколько она знала, там не было ни пляжа, ни особого тепла в это время года! С каких пор медовый месяц проводят в скучном мегаполисе?
Но потом ей в голову пришла одна мысль, и она насмешливо улыбнулась.
Окей, только если Эдвард собирается вообще не покидать её люкс. Тогда всё равно, в каком месте они находятся, не правда ли?
* * *
Для Эдварда полёт прошёл без происшествий.
Он очень благоразумно позаботился о том, чтобы они с Элис сидели на отдельных местах. Элис в задней части салона эконом-класса, он – в передней.
Она очень громко протестовала. Присутствие экипажа ей, разумеется, было безразлично. К счастью, его уничтожающий взгляд заставил её замолчать. Эдвард был рад, ему не хотелось бы прибегать к более радикальным мерам, чтобы заставить замолчать это несчастье. Слишком много свидетелей.
Дав стюардессе указание не наливать Элис алкоголь, он направился к своему креслу и устало в него опустился.
Его взгляд был устремлён в окно, лицо неподвижно, никто не мог предположить, как отчаянно он старался – всё ещё – сохранить самообладание.
Прежде всего, он думал о выходе - которого не было; об аргументах, чтобы переубедить Беллу, которых не существовало; о каких-то рассчитанных на «дурачка» юридических уловках, чтобы обойти угрозу Элис – которые ещё следовало изобрести.
Но до сих пор он не потратил ни одной мысли на то, что после этой грёбаной свадьбы он был женат.
Другими словами, не только он был ответственен за эту наглую девчонку, но и она слишком часто не давала ему покоя.
В то время как он застывшим взглядом смотрел в чёрную ледяную ночь за окном, он размышлял, что его опьянение, в принципе, ничего бы не изменило. Возможно, он бы только раньше узнал, что дела обстояли гораздо более катастрофично, чем он опасался.
Ещё несколько часов назад Эдвард не осознавал, что он не в состоянии выносить её. Один только её вид уже приводил его на грань бешенства. Уже давно это больше не было нервозностью, которую он ощущал раньше. К этому времени ему хватало только взгляда на её, чтобы ощутить непреодолимое влечение обязательно задушить её.
Это можно было сделать быстро.
Вообще-то он рассчитывал на этот эффект намного позднее.
Ошибка!
Его руки сжались в кулаки.
«ГОДЫ» было самое неподходящее слово для такого момента.
Когда он осознанно представил себе, что это состояние продлится дольше, он не смог больше ничего гарантировать.
Он медленно закрыл глаза и заставил свои кулаки снова разжаться.
Успокаивая, он уговаривал себя.
Вскоре его голос звучал, как у исповедника, вроде Хьюстона в его лучшие времена. Он рассказывал себе полный бред собачий, всё терпел, не задавая вопросов. Только чтобы снова не противостоять этому ужасному чувству бессилия.
Как-нибудь всё устроится! Нынешняя ситуация только выглядит так, будто выхода нет. Поэтому тебе лучше договориться с самим собой. Белла уехала, выкинь её из головы! Причем немедленно, всё остальное было бы чистым безумием! Найди в этой ситуации самое лучшее, ты, идиот! Ты не позволишь этой дерзкой девчонке испортить тебе жизнь, НЕ ПОЗВОЛИШЬ! Всё могло бы быть намного хуже. Она лишь немного не в себе, но не полная дура. Воспитай её, как-нибудь сделай из неё женщину, с которой ты сможешь жить. Она красива, молода — да ладно, она распалила тебя с первой секунды, помнишь? Звучит не хорошо, но это правда, всё равно, что ты рассказывал Белле. Пару грёбаных лет спустя – положа руку на сердце - что произошло бы той ночью?
Чёрт, ты уже взял её, иначе не сидел бы сейчас в этом дерьме!
Да хватит тебе, она захватывает дух! Тебе нужно только ЗАХОТЕТЬ это увидеть. Тогда ты сможешь и позволишь ей растопить твой лёд!
Через десять минут он устало открыл глаза.
Она уже могла...
* * *
Эдвард не забронировал номер люкс.
Они также не поехали в какой-либо изысканный отель в центре города.
Вместо этого их скромные номера в трёхзвёздочном бизнес-отеле (с собственными конференц-залами, спрашивайте на ресепшн!) находились по соседству; двери из номера в номер не было.
Он не удостоил вниманием вопросительный взгляд Элис, надутых губ, которые появились вскоре после этого, тоже будто не существовало, равно как и глупого «Эдвард!», что она крикнула ему вслед, когда он исчез в своём номере.
Тем временем утреннее небо посерело; полёт длился долго и был изматывающим. Медленно он снял пиджак, едва осмотрел скромную комнатку; собственно говоря, он вообще не знал, что ему здесь нужно. Пока ему снова не пришло в голову.
Он же решил придать хоть немного смысла своему так называемому медовому месяцу и не тратить деньги просто так.
Но это подождёт до завтра.
Эдвард мельком заглянул в маленькую ванную и покачал головой.
В душ ему не хотелось.
Скорее спать. В самолёте он так и не смог заснуть.
Не снимая брюк или хотя бы рубашки, он лёг на кровать. Даже ботинки остались на нём. Но он был достаточно воспитан, чтобы не класть их на постель.
Эдвард закрыл глаза и попытался заснуть.
Вскоре после этого он тяжело вздохнул, снова встал и задернул занавески на больших окнах, которые смотрели прямо на домики с мансардами из вашингтонского пригорода.
Уже лучше.
Вторая попытка была более многообещающей. Ему удалось ни о чём не думать, даже ни на минуту вперёд. И сон, ныне его единственный союзник, действительно постучал в дверь и попросил разрешения войти...
* * *
Эдварду не снилось ничего и одновременно так много сразу. Его подсознание посылало ему тысячи запутанных картин, все показывали так или иначе большие тёмные глаза, которые смотрели на него с блестящего от слёз лица.
Бессильно.
Это бессилие, которое так мучило его в Сиэтле, во сне усиливалось. Он чувствовал, как будто на ощупь забрел в удушающую ловушку, из которой не убежать. Куда бы он ни повернулся, везде он натыкался на железные преграды, которые не дают идти вперёд.
При этом он мог видеть свободу. Близкая, чтобы схватить, всего лишь на расстоянии вытянутой руки.
Свобода с большими тёмными глазами и слезами на лице, на котором не должно быть ни одной слезинки...
- Эдвард...
Он наморщил лоб, когда поток воздуха коснулся кожи на его груди.
Куда делась его рубашка?
Изящные ручки касались его, и он услышал вздох:
– О, Эдвард...
Продрать глаза и уклониться в дальний угол кровати, это во-первых.
Его суровое рычание наполнило комнату:
- Вон!
В этот раз она не была обнажена. Очевидно, во время своей акции по зачистке чемоданов ему не удалось удалить все непристойные тряпки. Сумеречный свет обнаруживал, что одна из этих смехотворных ярко розовых кружевных тряпочек, пожалуй, выжила.
Дерьмо!
Она не пошевелилась, поэтому пришлось повторить. На этот раз несколько громче:
- ВОН!
Когда и теперь не последовало никакой реакции, он встал, его рука взлетела вверх, указывая на дверь, и наполовину прорычал, наполовину проревел:
– Элис, если ты знаешь, что для тебя хорошо, ты сейчас же исчезнешь!
- НЕТ! - она села со сверкающими глазами, бретелька её неглиже соскользнула и обнажила верх её груди. Она не обратила на это внимание, казалось, будто она приняла позу, чтобы Эдварду открылся ещё более заманчивый вид.
«Жить надоело», заключил Эдвард в дальнем уголке своего подсознания. «Эта девочка сыта жизнью по горло».
И ещё как сыта.
- Я НЕМЕДЛЕННО хочу в приличный отель, здесь воняет! Я хочу НОМЕР ЛЮКС! И я хочу, чтобы ты исполнял свои обязанности! Как СУПРУГ! - добавила она, немного подумав, и прищурилась:
– ТЫ думаешь, что я тупая? Ну, тогда я вынуждена тебя разочаровать! У меня есть права! Теперь ты должен делать то, что Я хочу! Например...
Это было чересчур даже для пройдохи Элис. Тёмные занавески едва пропускали свет, тем не менее было отчётливо видно, что она покраснела.
- ...ты точно знаешь, о чём я говорю! – прошипела она. - Я не позволю тебе игнорировать меня как...
Договорить она не успела. Эдвард с рычанием схватил её за плечи и весьма неделикатно выставил за дверь.
В тот же миг он закрыл дверь, облокотился на неё и сделал несколько глубоких, успокаивающих вдохов.
Это не очень помогло.
Как она вообще проникла в комнату? Эдвард вздохнул. Наверное, горничная открыла ей дверь. Проклятье, всё же надо было выбрать более дорогой отель, там персонал не так ужасно продажный.
Он тяжело вздохнул и слегка боднул затылком дверь, как будто это могло помочь.
Но тут до него дошло, что опасность ещё не устранена. Он открыл глаза, взял табличку «Пожалуйста, не беспокоить» и открыл дверь.
Эдвард уже нащупал дверную ручку с внешней стороны, как вдруг замер.
Элис Свон – по ошибке Каллен, ха! – стояла в коридоре отеля в розовом неглиже и с яростью сверлила его глазами:
- Я НИКУДА НЕ УЙДУ! НЕ ВООБРАЖАЙ СЕБЕ, ЧТО ТЫ ТАК ПРОСТО ИЗБАВИШЬСЯ ОТ МЕНЯ...
Со сдавленным криком он бросился к ней, схватил за руку и потащил к двери её номера.
- КАРТУ!
- НЕТ!
На этот раз глухой крик был несколько громче. Он дернул вверх её руку, сперва левую, – ничего, – потом правую – тоже ничего.
Угрожающе взглянув, он вернулся назад в свою комнату, нашёл несчастный кусок пластика на полу рядом с дверью и снова выбежал.
Его руки дрожали от подавляемой ярости, когда он проводил карточкой по считывающему устройству.
СПОКОЙНО! – приказал он себе. Но это едва ли подействовало.
Наконец эта проклятая дверь открылась. Он схватил девушку, затолкал её в номер и закрыл дверь, прежде чем бросить её на кровать.
У неё не было времени, чтобы что-то сказать или снова разъяснять о своих правах и его обязанностях.
Одним ударом сердца позже он уже был над ней. Но это не было жестом заботы или началом брачной ночи, которой так страстно желала Элис.
- Сейчас мы всё проясним, - рычал он. - И таким образом, что даже ты это поймёшь, дорогая. Ты – ничто, и у тебя нет права ни на что! Не зарывайся, или я заберу у тебя всё, что, как ты думаешь, у тебя есть. У тебя нет ни малейшего представления, что я могу сделать! Если ты своей пустой черепушкой вообразила, что я буду играть в твою грёбаную игру, как бы это безумие ни выглядело в твоей больной фантазии, то ты серьёзно просчиталась. Я не твоя игрушка! И я скорее уйду в монахи, чем ещё раз окажусь в постели с кем-то вроде тебя! Одного раза хватит на всю жизнь. Я каждый день на коленях благодарю Бога за то, что не могу ничего вспомнить об этом долбаном попадалове. Никакого секса! Никакой общей постели! Никакой совместной жизни! Старайся как можно реже попадаться мне на глаза, потому что для меня ты не больше, чем ДЕРЬМО!
Его глаза были огромными, слова едва можно было разобрать, потому что его челюсть едва открывалась. Он собрался с духом, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь хоть как-то взять себя в руки:
– Если ты умная... – он тихо рассмеялся. – Окей, я требую слишком многого, извини. Если у тебя есть хоть какое-то чувство самосохранения, то держись от меня подальше! Иначе, и можешь спокойно считать это обещанием, ты меня узнаешь. Веришь, что ты этого не хочешь? – теперь он говорил почти нежно. Её глаза были большими, и через некоторое время она неуверенно кивнула.
Он улыбнулся:
– Немного. Но хоть что-то для начала.
Затем он повернулся и покинул комнату.
Он бы не подумал об этом, но едва он снова оказался в своей постели, табличка
Пожалуйста, не беспокоить!
точно висела снаружи на двери, его глаза уже закрылись, и он забылся беспокойным сном.
Он был пронизан его искреннейшим желанием наконец успешно убежать, попасть к этим чертовски большим, тёмным – тоскующим – глазам, находившимся по другую сторону железного барьера, чтобы вытереть эти страшные слёзы...
* * *
- Мам?
- Элис! Где вы? На Карибах? Или Эдвард ещё что-то придумал?
- Нет, мы в Вашингтоне... Но, мама...
- Вашингтон? М-да, я думала, фантазия у него богаче, – Рене вздохнула. – Ох уж эти мужчины. Не обращай внимания, детка, в следующий раз ты сама выберешь, куда вы поедете в отпуск. Как отель? Вы в номере для новобрачных?
- НЕТ! – Элис была сыта болтовнёй по горло. – Он... он НЕЛАСКОВ СО МНОЙ!
На другом конце воцарилось молчание. Только спустя довольно долгую паузу раздался слабый голос Рене:
– Ты ранена? У тебя всё хорошо?
Элис резко покачала головой. – НЕТ! То есть, да.
- Хорошо! – Это прозвучало облегчённо. Следующее - нет:
– Ты уже знала его до этого и знала, на что соглашаешься, Элис! Скажи ему, что ни при каких обстоятельствах такого не потерпишь, тогда он откажется от этого. Вы привыкнете друг к другу.
Только сейчас до Элис дошло, о чём вообще говорит её мать.
– О-ох, я не об ЭТОМ! – прошипела она в ярости. – Он не разговаривает со мной! Он злится!
Снова повисла пауза. А когда Рене, наконец-то, заговорила, её голос звучал чрезвычайно холодно:
– Я говорила тебе, что это будет непросто. С мужчиной никогда не бывает просто, а при таких особых обстоятельствах такие трудности заложены изначально. Дай ему время, вы сблизитесь, так всё всегда и заканчивается.
- Но...
- НИКАКИХ «НО»! Ты добилась своего, скоро станешь матерью. Пора взрослеть, Элис! Брак – это нелёгкое дело, и женщины всегда страдают больше мужчин. Ты думаешь, у тебя одной проблемы? В конечном итоге, от тебя зависит, сблизитесь вы или нет. Мужчинами крайне легко манипулировать. Постарайся показать себя с лучшей стороны, будь красивой для него и, прежде всего, не будь слишком умной и развязной! Тогда он обязательно потеплеет к тебе, – и несколько более примирительно она добавила: – Так и будет, Элис. Вначале это всегда борьба.
* * *
Эдвард проснулся только вечером.
Ему потребовалось изрядное количество времени, чтобы понять, где он. Ещё больше времени потребовалось, пока ужас проник в него, и он вспомнил о каждой детали из тех, которые в совокупности привели к тому, что он снял этот непривычно плохо обставленный номер.
Он устало выпрямился и потянулся, прошаркал под душ, мимоходом взглянув в зеркало, отказался от бритья – зачем? – и оделся.
Он был голоден.
Он торопливо схватил свой пиджак и, погруженный в мысли, закрыл за собой дверь.
А когда поднял глаза, застыл.
Она!
Опять!
По меньшей мере, в этот раз она удосужилась предварительно что-то на себя накинуть. На ней была какая-то юбка и толстовка и – это опять почти довело Эдварда до крайности.
приторная улыбочка на губах.
- Ты выспался?
Он не ответил, положил ключ-карту в карман рубашки и молча прошёл к выходу мимо неё.
Вскоре она нагнала его.
– Прости. Я думала...
Эдвард делал вид, будто её здесь не было. Он расценивал это как лучшее решение его проблемы. Так как ему не пришло в голову ничего, как ещё он мог бы избавиться от неё, не приходя в бешенство.
- Я подумала, что ты, может быть, не рассердишься, если я закажу тебе что-нибудь поесть, - она торопилась, чтобы успевать за ним, почти не смотрела вперед, только на него искоса. Эдвард сжал губы.
Пожалуйста, молнию! - думал он. - Дыру в полу, смертельное препятствие прямо у неё на пути, хоть что-то! Ещё одно слово, и я...
- Но я...
Он резко остановился и повернулся к ней:
– Я вчера непонятно выразился? – прорычал он. – Что тебе здесь нужно?
- Я ХОЧУ ЕСТЬ! – прошипела она без малейшего страха в глазах. – Ты продрых весь день, и тебя ни хрена не заботит, как у меня дела!
Правильно...
- Я хочу есть!
Эдвард пожал плечами и пошёл дальше. Это была свободная страна. Они дошли до лифтов, и он зашёл в первый же, милосердно приехавший на этаж. Она следом.
Он достал бумажник из кармана брюк и вытянул полтинник. Но вскоре передумал и заменил его двадцаткой. И когда лифт остановился, он протянул её девушке:
– Купи себе что-нибудь. Уверен, ты где-нибудь здесь найдёшь Макдоналдс.
Она озадаченно взяла деньги. Эдвард знал, что произойдёт, если он не использует эту секунду. Она не была Джозефиной и соображала чертовски быстро. Были только короткие моменты шока.
Он развернулся, широкими шагами прошёл к выходу и ещё от дверей подозвал такси. Они стояли наготове в нескольких метрах. Первое отделилось от очереди и подъехало к нему.
- Поехали! – прорычал Эдвард, едва сев в машину.
Когда водитель выезжал с парковки, Эдвард увидел её, спешащую через вращающуюся дверь. Лицо красное. Недовольное.
- Опоздала, сладкая... - пробормотал он.
- Куда? – водитель, пожилой мужчина лет шестидесяти пяти, рассматривал его в зеркало заднего вида. Эдвард откашлялся:
- Отвезите меня в ресторан, где можно съесть приличный стейк, не рискуя отравиться.
Старик ухмыльнулся:
– Сделаем!
Хоть что-то...
* * *
Стейк был превосходным, обслуживание и вино тоже были на уровне.
Возможно, благодаря этим трём компонентам Эдвард этим вечером немного пришёл в себя.
С растущим ужасом он пришёл к выводу, что ему стало понятно, что он не только намеревался превратить свою жизнь в ад, но и повести себя как идиот.
Неужели он действительно хотел бегать от этой глупой девчонки следующие десять лет?
(Десять лет были волшебной чертой, за которой обвинение во мнимом изнасиловании теряет силу за истечением срока давности и Эдвард выбирается из трудного положения.)
Нет!
Он таким не был! Этой маленькой дряни не удастся выставить его законченным болваном!
Он действительно рано вернулся в отель, ещё раз принял душ – на этот раз как следует, побрился и заказал завтрак для Элис на следующее утро.
К семи.
- Пожалуйста, приложите к нему записку, – велел он портье по телефону. – Следующего содержания: «Жду в восемь в вестибюле. Ровно в восемь!» Что? Да. Эдвард. Нет, больше ничего.
Вздохнув, он положил трубку, отверг все размышления о том, какую ошибку он теперь снова совершил, но поклялся, действовать в этот раз обдуманно.
Он не хотел когда-нибудь испытывать отвращение к самому себе.
Во всяком случае, не больше, чем это было теперь. На веки вечные.
Он рассмеялся тихо и без всякого веселья.
...И тот, кто друга выбирает,
Пусть сердцем сердце проверяет...
Как верно!
* * *
___________________________________________________________________________________* Ф. Шиллер. Песнь о колоколе. Пер. с нем. И. Миримского
___________________________________________________________________________________
Перевод: altehexe
Редактура: Нотик, Vârcolac
От бета: Вот так вот, друзья мои. Розали и Белла теперь подруги по несчастью, Роуз в курсе той самой новости Беллы, но связана клятвой и не может сообщить Эдварду эту весть.
А Эдвард... Как вам его стратегия по борьбе с ересью? Кто из вас, читая это, довольно улыбался во все 33 (тридцать три) зуба и думал: «Так ей и надо!», а?
Что дальше? Сдержит ли Роуз клятву? Какие новые коварные замыслы взлелеют Элис и её матушка? Насколько действенной окажется стратегия герра Социального Идиота, наконец-то начинающего осознавать свой титул? Как будут приспосабливаться к новым условиям Розметт и Белла, и долго ли они в этих условиях пробудут?
Терпение, дорогие мои! Pazienza! *с улыбкой Аро* Моё обещание по Элис остаётся в силе, помните это!
А пока не устаём благодарить: Анку – за историю, Лену-altehexe – за перевод, а Нотика... вообще за всё!!
Ваш Вырколак
Источник: http://robsten.ru/forum/19-775-154
0
