Она была пунктуальна; в этот раз на ней были джинсы и неброский верх. Макияж был скромным, волосы расчёсаны прямо, улыбка – ни слишком вызывающая, ни вовсе безучастная.
Элис снова удалось блестяще пережить последний шок. Девушка по натуре была как лошадка-качалка (П.Р.: в немецком языке человек с натурой лошадки-качалки является очень терпеливым человеком, который может много вынести. В случае с Элис это скорее пофигизм)))
Она огляделась вокруг ищущим взглядом, заметила Эдварда и поспешила к нему. Когда он приветствовал её коротким кивком, её улыбка слегка померкла.
- Спасибо за завтрак, - она попыталась присесть рядом с Эдвардом, но он торопливо поднялся.
- Пойдём, прогуляемся!
Её горящий взгляд ускользнул от Эдварда. Он уже давно отвернулся от неё и устремился к выходу.
Перед гостиницей он оглянулся на неё. Её улыбка снова ожила.
- Куда мы пойдём?
- Сюрприз!
Увидев её жест, он снова двинулся с места, пока ситуация не стала неловкой. Этот уход Элис тоже приняла на удивление спокойно. Она опустила приглашающе поднятую руку и последовала за ним.
Эдвард привёл её в один не слишком удалённый парк. Солнце стояло низко в небе. Октябрь в этом году был холодным и неуютным. В том числе и здесь, в Вашингтоне, на другом конце Штатов. В лица им дул ледяной ветер. На Элис была только лёгкая куртка, поэтому Эдвард подумал, стоит ли ему вернуться с ней, чтобы она могла переодеться, но потом отбросил эту мысль. Если её состояние здоровья было настолько ярко выраженным, как и её умение отравлять чужие жизни, то значит, она могла часами шляться хоть по Аляске без существенного вреда для себя.
Будь это Белла, тогда...
Он резко помотал головой и невольно прибавил шагу, как будто мог таким образом убежать от своего мысленного промаха. Она следовала за ним, в этом Эдвард был убеждён.
Она всегда за ним следовала.
Вскоре они достигли парка, но Эдвард не собирался останавливаться. Вместо этого он мчался дальше, пока не смог идти, будучи уверенным, что все прочие гуляющие и утренние бегуны остались позади. Тогда он указал на скамейку:
- Присядем!
Едва они присели, как Эдвард заметил следующий промах.
Чёрт подери, они даже не были в правильном городе, не говоря уже о том, что линия домов, возвышавшаяся недалеко от них на окраине парка, соответствовала такой же архитектуре. Но ему в высшей степени противно сидеть с Элис на скамейке, напротив которой разворачивался визуальный спектакль.
И да будет так лишь один-единственный раз.
Он поспешно поднялся вновь.
- Думаю, тебе стало несколько прохладно, - прорычал он. – Пройдёмся!
- Это не...
- Пройдёмся!
Она со стоном закатила глаза, однако вскоре уже стояла рядом с ним.
- Отлично.
Эдвард кивнул и пошел, Элис рядом с ним.
Они оставили за собой несколько метров, прежде чем он нашёл настоящее начало для этого разговора. Парк был не слишком обширным, и поэтому им пришлось пройти несколько кругов. Дипломатическим путём Эдвард не добился бы многого. Для этого она была слишком легкомысленна, а он – не слишком в том состоянии. Поэтому он решил сразу всё прояснить. В общении с Элис это всегда казалось лучшей стратегией.
Недалеко от места, с которого начался их поход, он наконец остановился.
- Думаю, крайне необходимо определить некоторые правила на будущее, - начал он, устремив взгляд вдаль. – Ты, должно быть, не забыла, что этот брак заключён не на добровольной основе.
Краем глаза он заметил, как она резко оборонительно скривилась. Он глубоко вдохнул:
- Ты молода и, возможно, не осознаёшь, что ты этим наделала. И хотя даже это не оправдывает твоё поведение, мне приходится делать скидку на твой возраст. – Он поднял палец.
- Закрой рот, Элис!
- Но ты не можешь...
Его взгляд метнулся к ней.
- Молчать! – Она вздрогнула, но её глаза сузились. – Пока я говорю, ты молчишь, ясно?
- Но…
- Я спрашиваю, ясно?
Она упрямо скрестила руки, и Эдвард, решивший не выходить из роли, вновь почувствовал, как он проиграл. Покачав головой, он отвернулся и пошёл прочь.
- Розали была права, - устало констатировал он. – Я очень даже проклятый идиот.
Но не прошёл он и пяти метров, как она его остановила.
- Говори уже!
Эдвард закрыл глаза.
- Не смей мне указывать, что мне делать!
- Да ладно, что ты ребячишься!
Он тихо засмеялся, не открывая глаз.
- Просто ирония, - пробормотал он, используя последующие секунды, чтобы учиться сдерживать себя.
Наконец он решился на последнюю попытку.
- Ты будешь молчать, пока я не закончу. Это мы раз и навсегда определим основным правилом в этом... этом... – он прервался. – Ты получишь возможность озвучить свою точку зрения, когда я договорю. Если ты меня хоть раз перебьёшь, разговор окончен. Это достаточно доходчиво?
Она скривилась.
- А ты, собственно, можешь ещё...
Он равнодушно пожал плечами и отвернулся, чтобы уйти.
- ОКЕЙ! – торопливо крикнула она. Когда он обернулся к ней, она напомнила ему упрямого ребёнка. Ей оставалось только ногами затопать.
Боже Милостивый!
- Я молчу!
- Это твой последний шанс! – пригрозил он.
Она вздёрнула подбородок, однако ничего не ответила, и Эдвард, не кривя душой, предпринял действительно самую последнюю попытку.
- Надеюсь, когда-нибудь до тебя дойдёт, каким глупым и необдуманным было твоё поведение. Дела обстоят так, как они обстоят, твой план раскрылся. Можешь себя поздравить, это ещё никому не удавалось. НО... – его голос стал тише, даже когда мимо прошли несколько гуляющих, Эдвард мог не опасаться, что его услышат. Но его тон был грозным, голос – холодным, а Элис заметно побледнела.
- Подобные соглашения ведут за собой те или иные отступления от нормальных браков. Я женился на несовершеннолетней девушке, следовательно, я выступаю в роли твоего опекуна. И даже после того, как тебе исполнится ровно двадцать один год, что произойдёт через месяц, в этом отношении изменится не много. Во всяком случае, по законам штата Вашингтон. В этом браке слово за мной, я ответственен за все важные решения. Без моего одобрения не произойдёт ничего. Я говорю тебе, что ты должна делать и допускать, и ты будешь слушаться. Если ты осмелишься сделать что-то самостоятельно, ты об этом пожалеешь. Я должен сохранять репутацию. Не воображай, что твоя мать встанет на твою сторону, она очень точно знает правила игры и будет их по возможности придерживаться.
Он подождал, пока их минуют два бегуна. Взгляд его был по-прежнему устремлён вдаль. Всё происходящее было похоже скорее на лёгкую болтовню, чем на серьёзный разговор. Если бы там не было девушки, лицо которой было заметно вытянутым. Она беспрестанно постукивала указательным пальцем правой руки по левой руке. Она надула губы, а глаза её были несколько сощурены.
Элис приближалась к точке кипения, а Эдварду было глубоко плевать.
- Ты будешь вести себя прилично и всемерно держаться подальше от глаз общества, - продолжил он наконец. – Нашим матерям необязательно жить одними лишь сплетнями. Одна из твоих задач – это забота о ребёнке. И её ты начнёшь исполнять немедленно. Если я только увижу, что ты балуешься алкоголем, я незамедлительно отправлю тебя в санаторий, где ты сможешь закончить свою беременность под присмотром тамошнего персонала. Ты будешь получать от меня ежемесячное содержание в размере двухсот пятидесяти долларов. Что касается одежды, в твоём распоряжении будет сумма в три тысячи долларов в год. Обращайся с ней с умом, дальнейшие расходы не запланированы, а я могу быть чертовски экономным, если сочту это правильным.
Ты будешь заботиться о ребёнке, когда он родится. Прежде этого ты закончишь учёбу. Думаю, её окончание до родов вполне реально. Таким образом, твоя первостепенная задача – держать свои успехи на высоком, даже отличном уровне. По утрам ты будешь отправляться в университет, а после лекций незамедлительно возвращаться назад. Я не потерплю в доме никаких однокурсников. Если ты захочешь встретиться с друзьями или покинуть дом по иной причине, ты должна будешь предварительно поставить в известность меня. Никаких вечеринок, никаких вечерних гуляний, в двадцать ноль-ноль ты должна быть дома.
Как скоро беременность будет не скрыть, ты будешь пребывать только в доме или на прилегающей территории. Остальную часть учёбы ты сможешь окончить на дому. Я об этом позабочусь.
Мои личные комнаты для тебя под строжайшим запретом. То же самое касается моей канцелярии. Я запрещаю любые попытки сближения со мной, будь то ночные визиты или иные физические контакты, даже мнимо случайные, - он наконец взглянул на неё. – Этим я хочу сказать, что мы никогда не будем гулять по улице, держась за руки, Элис. Я не питаю к тебе никаких романтических чувств. Так было, и так это и останется. Даже брак ничего в этом не изменит. Прими это или оставь!
Мы можем закончить нашу жизнь в состоянии войны, а можем найти способ мирно и относительно безболезненно сосуществовать под одной крышей. Если ты выберешь вышеназванную альтернативу, то могу сказать с вероятностью на грани уверенности, что ты выйдёшь из этого боя со значительными ранениями. Если ты выберешь вторую альтернативу и выдержишь проверку, я вполне буду склонен позволять тебе разговаривать со мной по тому или иному поводу. Если ты умна, ты будешь играть по моим правилам. А если ты когда-нибудь каким-либо тайным... – он со значением кивнул, – тайным! образом заведёшь себе любовника, то найдёшь моё полнейшее понимание. Разумеется, я вынужден настаивать на том, что ничего из подобных выходок не должно стать достоянием общественности. Точно такое же право я сохраняю и за собой. Я записал все без исключения вышеназванные положения в приложении к нашему брачному договору. Хотя это не нужно, моё слово – закон, твоё мнение – только в случае исключительной важности. Судьба каждой замужней женщины в Штатах, – Эдвард со вздохом покачал головой. – Отсталый народ...
Хорошенько подумай, хочешь ли ты поставить подпись. Если ты не дашь своего согласия, я буду исходить из того, что ты выбрала вариант номер один, и изменю своё поведение соответственно.
Между тем она, казалось, несколько окаменела, что значительно упрощало дело. Так она хотя бы не предпринимала попыток его перебить.
- Если ты не будешь соответствовать моим представлениям на будущее и скорее пожелаешь положить конец этому браку, я всегда буду готов провести с тобой разъяснительную беседу. Согласно условиям брачного договора окончание этого кошмара можно осуществить в течение нескольких часов. Но эта информация, должно быть, уже не нова для тебя, поскольку ты внимательно читала договор, прежде чем его подписать. В конце концов, как ты весьма точно заметила, ты не дура, - он улыбнулся, но когда её оцепенение прошло и её лицо исказилось гримасой ярости, он предостерегающе поднял брови.
- Остерегись, Элис, я ещё не закончил!
Она с трудом сглотнула, её дыхание между тем чертовски ускорилось.
Проходившие мимо две пожилые женщины, выгуливавшие собаку, с любопытством посмотрели на парочку.
- ЧТО ТАКОЕ? – прошипела она им обеим.
- Неслыханно, - сказала одна. – Это поведение сегодня...
Эдвард с улыбкой подождал, пока они скроются из поля слуха.
- Ты что-то сказала?
- НЕТ! – буркнула она.
Его улыбка стала шире.
- А ты вполне способна к обучению. Это обнадёживает...
Эдвард снова устремил взгляд вдаль.
- По вопросу о так называемом медовом месяце... У меня дела в этом городе ещё на два дня, потом мы отправляемся домой. Необходимые документы я оставил в запечатанном конверте не ресепшене. Они их тебе отдадут при предъявлении удостоверения личности. И подумай о том, что ты не должна говорить кому-либо третьему ни слова о внутренних делах нашего... брака. Это ещё один пункт брачного договора, как ты знаешь.
Он вытянул из бумажника стодолларовую банкноту и протянул ей.
- На ближайшие два дня должно хватить. Не позднее темноты изволь быть в гостинице. Если этого не случится, администратор мне сообщит, и тогда ты меня узнаешь.
Если ты посмеешь пить алкоголь – ты меня узнаешь.
Моя предупредительность в том, что касается возможных сексуальных приключений, вступает в силу только по наступлении твоего совершеннолетия и рождения ребёнка. До тех пор – какие-либо свидания с сомнительными мальчиками – и ты меня узнаешь. Пока всё понятно?
Она не ответила. Не только её палец постукивал по руке всё лихорадочнее, она ещё и притопывала носком правой ноги.
Он кивнул.
- Хорошенько обо всём этом подумай. Я жду твоего ответа утром в день нашего отъезда. До тех пор изволь придерживаться правил, иначе... – он вопросительно склонил голову набок.
Её глаза расширились.
- ...я тебя узнаю? – прошипела она.
Эдвард просиял.
- Так и будет! – не говоря более ни слова, он отвернулся и пошёл прочь, оставляя её в парке позади.
Он полагал, что дал ей некоторую пищу для размышлений. Насколько он её оценивал, какое-то время она будет занята...
* * *
- Мам?
- Элис, как хорошо, что ты звонишь. Как дела, чем вы занимаетесь?
- Ты можешь поговорить с Эдвардом?
Рене вздохнула:
- Что ещё опять?
- Он подлец!
- Я тебе говорила, что это продлится какое-то время.
- Но он не даёт нам ШАНСА!
- Ещё даст, дай ему время!
- Но он делает мне предписания!
На другом конце провода колокольчиком зазвенел смех Рене:
- Добро пожаловать в брак, детка!
- Это не шутки!
- Я и не шутила!
- Он меня нервирует, ты должна с ним поговорить. Он со мной обращается, как с ребёнком, а не как со своей женой!
Рене вздохнула:
- Тебе это кажется, детка!
- ВОТ! – закричала Элис, у которой мало-помалу сдали нервы. – Ты опять так говоришь! Я уже не ребёнок! Поймите это наконец! Я замужняя женщина, и почти мать, и...
- Тогда ты должна начать вести себя соответственно, Элис! – голос Рене зазвучал строго. – Ты не завоюешь его, если будешь и дальше так ребячиться...
- Но он вообще со мной не разговаривает, - Элис тем временем действительно боролась со слезами. Слезами ярости, потому что никто не хотел её понимать, даже её мама. А она была для Элис последней надеждой. Она больше не знала, что ей ещё делать.
- Он так изменился, мам! – всхлипывала она. – Он мне во всём делает предписания, не проводит со мной время, у нас... у нас раздельные номера и...
- ЧТО у вас?
Элис энергично закивала и вдохнула утренний воздух.
- Он себя ведёт так, будто мы вовсе и не женаты. Рассказать тебе, почему он сюда прилетел?
И наконец она рассказала своей маме о неудавшейся брачной ночи, об отказе Эдварда есть вместе с ней, о том, что он покидал гостиницу утром и возвращался поздно вечером, о том, что он сделал администратора соглядатаем... в общем, обо всём.
- ...И он дал мне сто долларов, мам, - провыла она в трубку. – Они давно кончились, и я на мели! Что мне теперь есть? Я голодная!
- Окей! – Рене сделала глубокий вдох. – А теперь сначала успокойся. Заказывай еду в номер, с этим проблем не будет. Если это не сработает, поскольку он дал какое-то иначе звучащее указание, дай им номер моей кредитки.
Элис расширила глаза.
- С каких пор у тебя...
- Тебе его назвать или нет?
- Да , мам, - прошептала Элис и дрожащими руками нашла бумажку. После того, как она записала номер, Рене с тяжёлым сердцем пообещала ей поговорить с Эдвардом, если этого будет не избежать, и Элис отсоединилась.
Быстро. Чуть позже она позвонила дежурному соглядатаю на ресепшене. Эдвард действительно запретил приём любых заказов в её номер. Ублюдок!
Разъярённая Элис сообщила озадаченному мужчине номер маминой кредитки.
- Мне принесут наконец что-нибудь поесть? – прошипела она в трубку. – Я ЕСТЬ ХОЧУ!
- Слушаюсь, юная леди!
Это уже было слишком.
- Меня зовут Элис Мари Каллен! Я СУПРУГА мистера Каллена, а не ваша юная леди! Потрудитесь это запомнить! – и прежде чем администратор смог что-то сказать, Элис плюхнула трубку на рычаг допотопного телефона, уселась на кровать, скрестив руки, и свирепо уставилась в пространство.
Она непременно должна была что-то изменить, но не знала, как!
Почему же он не мог быть таким, как раньше?
И почему он не желал понять, что ему с ней действительно могло быть хорошо, что они были будто созданы друг для друга? Она не хотела никого другого, его предложение было для неё чистой воды насмешкой, поскольку она так долго боролась за то, чтобы заполучить его себе. Элис вообще этого не понимала. А когда она думала, что он иногда думал, с другими женщинами... может быть, ещё с этой шлюхой ТАНЕЙ, или, ещё того не лучше, с БЕЛЛОЙ!
- НЕТ! – заорала она на всю пустую комнату. – ЕСЛИ ТЫ ЭТО СДЕЛАЕШЬ, ТО ТОГДА ТЫ МЕНЯ УЗНАЕШЬ, ДА ТАК, ЧТО НЕ РАД БУДЕШЬ! ОБЕЩАЮ!
Стук в дверь возвестил о прибытии официанта с ланчем и на время дал ей позабыть о своём гневе. Она бросилась к двери и в нетерпении стала ждать, пока он вкатит тележку в номер и снова отбудет.
Даже будь у неё деньги, он бы не дождался от неё чаевых. Этого ещё не хватало! Этим официантам и так неимоверно переплачивают, а этот к тому же был невежливым. От неё не укрылась его нервная гримаса.
- Идиот, - буркнула она и с волчьим аппетитом накинулась на равиоли.
МАКАРОНЫ! С недавних пор она могла их лопать килограммами...
* * *
Эдвард использовал оба дня в Вашингтоне, чтобы на месте получить информацию о прецедентах, которые помогли бы ему в деле его больного СПИДом клиента.
Иногда было выгоднее лично посещать библиотеку. Пока что не все документы публиковались в Интернете, а на дополнительные запросы уходило много времени, и потом, никогда нельзя было быть уверенным, что служащие нашли и прислали все необходимые документы.
Время поджимало, следующее слушание должно было состояться уже через два дня. Эдварда ещё ни разу нельзя было упрекнуть в небрежном отношении к делу. Но в этот раз его трудовое рвение и степень подготовленности были на весьма скверном уровне. Уже только из-за этого он презирал Элис. С Беллой ему бы это...
Он яростно листал страницы, ища доводы, которых ему до сих пор катастрофически не хватало.
И это за два дня до вынесения судебного решения.
Чёрт побери!
В день их отъезда он встал особенно рано, принял душ, побрился, оделся и в половине седьмого энергично постучал в дверь Элис.
Ничего не произошло.
Второй стук тоже остался без внимания.
И только на третий, уже достигший громкости ударов молота, она открыла дверь и воззрилась на него заспанными глазами.
- Что случилось?
- Чёрт бы тебя побрал! – прорычал он. – Почему ты до сих пор не одета?
- Что?
- О-о-о-ох! – Он поставил свой чемодан у стены, протиснулся мимо неё в номер и вырвал из шкафа оба чемодана, конечно же, ещё не собранные.
- Мы уезжаем! – прорычал он, не глядя, выхватил из шкафа джинсы и спортивную толстовку и бросил ей. – У тебя пять минут! Шевелись!
- Но я совсем не знала, что ты хочешь так рано уехать!
Эдвард не ответил. Он уже был занят тем, что сгребал её вещи в чемодан. Как мог один (!) человек таскать с собой столько шмоток? Это было ненормально! Поскольку она не шевелилась, он обернулся к ней.
- Шевелись! - прорычал он. – Наш рейс через полтора часа!
- Но я СОВСЕМ ОБ ЭТОМ НЕ ЗНАЛА! – закричала она. – И это Я НЕ ОДЕНУ! ОНИ НЕ ПОДХОДЯТ ДРУГ К ДРУГУ! – с этими словами она бросила вещи ему под ноги.
В следующий миг её прижало спиной к стене, а Эдвард был прямо перед ней.
- Ты сейчас же оденешься. НЕМЕДЛЕННО! – прорычал он, безжалостно прижимая её к выкрашенным белой краской обоям. – Я не намерен по твоей милости ни опоздать на самолёт, ни отменять ни одной встречи. ШЕВЕЛИСЬ! – бросив на неё последний грозный взгляд, он снова занялся сбором вещей.
Элис побледнела, хотела что-то сказать, но затем взяла себя в руки и бросилась в ванную.
- Проклятая штуковина! – прорычал Эдвард, как раз пытавшийся закрыть один из чемоданов. Когда он не поддался после приложения к нему всех сил Эдварда, тот переместил половину содержимого в мусор – куда, по его мнению, этому содержимому и была самая дорога. Чёрт возьми, не стоило ему выдавать ей три тысячи долларов, тысячи хватило бы за глаза. Белла, наверное, могла бы на эту сумму жить года три. Ну да, серые юбки и белые блузки сейчас явно не были гвоздём сезона...
- О-О-О-ОХ, - прогремел он, когда молния разошлась и вещи снова вывалились из чемодана. Пожалуй, он слишком сильно её потянул.
- ДЕРЬМО! – Пинком он отправил чемодан к мусорному ведру, в котором и вокруг которого уже громоздились вещи, которые он счёл лишними.
В нетерпении дождавшись, когда Элис наконец появилась в двери ванной, он протянул ей куртку.
- Пошли!
- Мой чемод...
- ПОШЛИ!
- Но мой ЧЕМ...
Он свирепо схватил Элис за руку, потащил её и оставшийся чемодан за собой, на бегу схватил свой и бросился с Элис к лифту.
- О втором чемодане можешь забыть. Шевелись!
- Но...
- ШЕВЕЛИСЬ, чёрт возьми!
Когда они оказались в лифте, Эдвард попытался немного успокоиться. Он должен был выбросить эти проклятые мысли из головы. Думать о ней было одно, но заниматься этим в непосредственном присутствии Элис было фатальной ошибкой. Совершенно, если уже всё, что только могло идти кувырком, так и шло. Он слишком хорошо себя знал – к сожалению. Эдвард знал, куда это может привести, если он своевременно с этого не свернёт. Подобное могло ему причинить серьёзные неприятности. Даже теперь, когда он был на ней, Элис, женат. Поэтому он старался больше не допускать, чтобы это зашло так далеко.
Кроме того, ему ни в коем случае не нравилось, что эта тварь регулярно доводила его до сумасшествия. Она не могла на него влиять! Плевать, каким способом!
Когда они приблизились к стойке ресепшена, администратор побледнел.
- Простите! – закричал он им. – Я совсем забыл передать сообщение миссис Каллен.
Эдвард лишь коротко кивнул, у него просто совершенно не было времени разбираться с этим бездарем. Он плюхнул Элис в какое-то кресло, оплатил счёт и выскочил из гостиницы, навьюченный своим странным багажом.
Тут же подъехало такси, и вскоре они наконец-то находились на пути в аэропорт.
Молчание в машине было значительным. И когда он бросил на неё беглый взгляд, он увидел, что она подняла брови.
Этого ещё не хватало!
- Окей, - прорычал он через какое-то время. – Мне жаль.
Она с ухмылкой скрестила руки и уставилась в окно.
А Эдвард снова отчаянно пытался сдерживаться...
Полёт прошёл так же, как и приезд:
долго и спокойно.
Правда, через несколько часов Эдвард отстегнул ремень, прошёл на другой конец салона эконом-класса и сел рядом с Элис.
- Полагаю, ты внимательно прочла документы?
Она скривилась, но кивнула.
- Мы договорились, что сегодня ты вернёшь их мне. При любом исходе.
- А это не подождёт до...
- Нет!
Элис замолчала и посмотрела на него со смесью страха и протеста. Она сдержалась (?). Когда протест полностью исчезнет – он победил. Надо будет над этим поработать.
- А если я не подпишу?
- Тогда я буду реагировать соответственно, - Эдвард равнодушно пожал плечами и кивнул стюардессе, которая как раз проходила мимо их кресел. Только когда она покинула пределы слышимости, он продолжил:
- По сути, ничего не меняется, только правила, которых буду придерживаться я, существенно меньше. И то, что эти вещи закреплены в письменной форме, выгодно не только мне, Элис. Ты об этом уже хоть раз думала?
- Но денег не хватит! – прошипела она упрямо.
Эдвард тихо засмеялся:
- Тогда тебе придётся учиться ограничивать себя. Мне непонятно, почему у тебя с этим такие сложности. Насколько я знаю, вы в последние годы не особенно сладко жили.
Элис замолчала и уставилась прямо перед собой. Эдвард подождал секунду и попытался уйти:
- Что ж, кто...
- СТОЙ!
Он поднял бровь.
- Что ещё?
- Я их подписала, - проворчала она. Не меняясь в лице, Эдвард снова сел. Пока Элис рылась в сумочке, она взяла себя в руки. Эдвард питал к этому существу неизмеримую антипатию, в противном случае он бы восхищался этой её способностью. Передавая ему папку, она уже улыбалась, а глаза её блестели.
- Я постараюсь, Эдвард, - заверила она. – Увидишь, всё будет...
- Мы договоримся, Элис, - коротко поправил он и открыл папку. – Не более. И ты хорошенько постараешься это принять. В противном случае тебя ожидают в высшей степени бесконечные, полные одиночества и разочарования годы. Я не позволю безнаказанно принуждать меня к какому-то действию. Не важно, как он или она это будет делать и насколько он или она умны. Ты со своей игрой осмелилась заплыть в очень опасные воды и мнишь себя победительницей. По моему мнению, ты малость поторопилась с подобным заключением. Сначала, прежде чем решаться на что-то подобное, всегда следует подробнейшим образом узнать, с кем играешь. Если у тебя есть ещё хоть какие-то проблески разума – из чего я и исхожу, - то ты и не собираешься её когда-либо полноценно обнаруживать. Ты можешь об этом горько пожалеть, обещаю тебе. Придерживайся правил, не стой у меня на пути, и тебе это по обстоятельствам зачтётся. Нарушишь хоть одно правило, и...
- ...я тебя узнаю, - мрачно пробормотала она.
Эдвард убедился, что подписи действительно были поставлены. Он привёл листки в порядок и закрыл папку.
- Именно это я и хотел выразить. Думаю, если твоё развитие делает столь гигантские шаги, мы уж поладим... как-нибудь, - последнее слово он пробормотал, уже направляясь обратно на своё место.
- Как-нибудь...
* * *
- ...основательно подумав я принял решение удовлетворить жалобу. Мари, Сью и Рэндольф незамедлительно переходят под опеку своих бабушки и дедушки. Вне зависимости от этого ответчику великодушно предоставляется право посещения. Я постановляю, что, по меньшей мере, раз в неделю он получит возможность во второй половине дня – то есть с трёх до шести часов – без присмотра проводить время со своими детьми. Обязанность содержания сохраняется в полном объёме до достижения детьми двадцатиоднолетнего возраста, - судья небрежно ударила молотком по столу и подняла глаза.
- Судебное заседание закрыто.
В относительно маленьком зале суда поднялся громкий гул.
Дерьмо! - подумал Эдвард.
Фергюсон в панике подёргал его за рукав.
- Что это значит?
- Вы же слышали! Дети отправляются к вашим тестю и тёще. Мы как можно скорее закрепим в письменной форме и предоставим как предложение адвокату противной стороны...
- Я хочу своих детей!
- До вас не дошло? Мы только что проиграли процесс! – Эдвард торопливо собрал свои бумаги. – Мы можем подать апелляцию, но я не думаю, что у нас будут хорошие шансы. Я с самого начала подвергал их серьёзному сомнению.
- Но это нечестно! – худые черты лица мужчины исказились. За последние недели процесса вирус наконец взял верх. Он выглядел больным. Он находился на лечении, но Эдвард не рассчитывал, что у него есть высокие шансы. Как в плане апелляции, так и в плане того, что он протянет дольше, чем ещё пару лет. Он горько улыбнулся и закрыл свой портфель.
- Жизнь вообще нечестная штука, Фергюсон. Думаю, вы должны были это понять. Вы изменили жене, заразили её, и сейчас она мертва, а вы живы. Чего ещё вы ждали? Нам всем когда-нибудь приходится расплачиваться за наши грехи. И цена редко бывает низкой.
Он взял портфель под мышку, подумал об ожидавшем его пустом офисе, и его улыбка стала ещё горше. Да, цена и в самом деле редко бывала низкой, она даже ни разу не была приемлемой. И тут ничего нельзя было изменить.
- Завтра приходите ко мне в офис, обсудим оставшиеся возможности, - он вздохнул, поскольку лицо его клиента вытягивалось всё больше. – Постарайтесь это принять, Фергюсон. Увидимся.
Коротко кивнув, он торопливо покинул зал суда.
* * *
Эдвард не взял такси, а пошёл домой пешком.
С недавних пор ему уже не было нужды особенно туда торопиться.
За многие годы это было первое дело, которое он проиграл. По классификации прецедентов это не было неожиданным. Хотя дискриминация ВИЧ-инфицированных людей была запрещена законом, люди – а значит, и судьи тоже – старались обособиться от них.
И всё-таки Эдвард чувствовал, что проиграл. Он ругал себя за то, что вообще взял на себя это дело. Его общий деловой фон, до сих пор бывший белее снега, заработал уродливое пятно.
Вздохнув, он посмотрел на небо. Оно было наглухо затянуто тучами. Как всегда. Он готов был поклясться, что уже чувствовал запах первого снега. И это в октябре! Зима действительно рановато стучалась к ним. Возможно, это снова будет зима века, как три года назад. Белла тогда в своих лёгких туфлях почти замёр...
Он поспешно выкинул непрошенную мысль из головы.
Чёрт возьми!
Он ускорил шаг и помчался по улице, не обращая внимания на встречных, и перед его взором стояла только одна цель:
спасительная тишина его канцелярии.
Но когда он добрался до своей ненавистной из-за пустоты приемной, его ожидал следующий неприятный сюрприз дня.
Чёрт побери!
- Я думала, ты дашь знать, когда молодожёны счастливо вернутся домой.
Эдвард взял себя в руки. Не глядя на неё, он поставил портфель рядом со столом, сел, закрыл глаза и потёр лицо. Времени у него на это ушло очень даже преизрядно, но когда он снова поднял веки, она всё ещё была тут.
- Что тебе нужно, Роуз? – простонал он.
Она ухмыльнулась:
- Тебя с возвращением поздравить, а ты что думал?
- Отлично. Я здесь, у меня всё блестяще, медовый месяц был незабываемым событием...
- Тогда уж скажи «медовые дни», какой там ещё месяц. В чём была проблема? Прогноз погоды снова оказался ошибочным? На Карибах не стало солнца?
- Роуз, я вправду не в настроении...
- А я в настроении! – она выпрямилась. Жест вышел несколько угрожающим. – Когда ты наконец образумишься?
- Я и так разумен, - он включил компьютер. – Думаю, редко в своей жизни я был разумнее. Я вообще не понимаю, почему ты меня не поздравишь с моей тактикой. До сих пор всё идёт распрекрасно! – он скривился.
Роуз явно не была расположена к шуткам.
- Когда ты закончишь со всем этим дерьмом и пойдёшь к Белле? Эдвард, ей...
Его кулак с грохотом приземлился на столешницу.
- Думаешь, я этого не знаю? – прорычал он. – Думаешь, будь у меня возможность закончить этот кошмар, я бы сидел сейчас здесь? Ты и вправду так думаешь?
- Да ты даже и не пытался!
Он рассмеялся, но на этот раз не горько, а действительно весело.
- Роуз, ты воображаешь, что всё знаешь, но сейчас это не так. Уверяю тебя, я внимательнейшим образом проверил все возможности, прежде чем решиться на это безумие. Наконец, Белла приняла решение – её выбор меня не удивил.
Последнее стало для Роуз последней каплей.
- Готова ручаться, до сих пор ты оставлял без внимания... э-э... неортодоксальные возможности.
Эдвард поднял бровь, но затем энергично закивал.
- Точно! Именно так, как ты сказала. Конечно, всё ещё остаётся возможность её придушить. Полагаю, ты мне поможешь в сокрытии трупа?
Роуз поморщилась.
- Прежде чем мы всерьёз примем убийство к рассмотрению...
- Конечно, я бы мог утешать Беллу в течение десяти лет. Полагаю, у тебя есть контакт с ней. Как насчёт того, что ты оценишь мои шансы с такой точки зрения? Кто знает, быть может, маленький тайм-аут нам бы не повредил...
- Эдвард...
- Стоп! Конечно, есть ещё возможность внебрачной связи, - он расхохотался, в восторге от представленного. – В плане этой возможности я уже всё пустил в ход. Убеждён, Белле понравится притворяться моей любовницей на длительный срок! Конечно, тайно! Она никогда не появится на людях, в конце концов, мы все должны заботиться о репутации. Но почему бы не предпринять хотя бы шаг в этом направлении? Что двадцать лет работало при Чарльзе, не может быть худшим путём, верно?
Он посерьёзнел.
- Роуз, пожалуйста, прекрати. Ты лучше не сделаешь. Даже если есть некоторые – неортодоксальные – возможности, Белла никогда на них не пойдёт. Ты это знаешь не хуже меня. Она бы никогда не пошла даже на самую ортодоксальную из всех возможностей. Не более. Это я потерял. Я с этим примирился, а ты хорошенько постараешься следовать моему примеру. Я буду бороться, пока у меня тоже есть шанс победить. Если поражение запрограммировано, мне плевать. Даже если всё так горько. Я редко играю, рискуя всем.
Роуз кивнула.
- А я предполагаю, именно это и есть твоя ошибка. Люби ты её, ты бы перевернул небо и землю...
- Молчи! – он побледнел.
Но она только начала расходиться:
- Ты бы сделал всё, в крайнем случае собственноручно заткнул бы этой девке рот. Знаешь, что я думаю? Для тебя эта история слишком напряжённая. Ты был чрезвычайно рад так ловко выкрутиться. Эти вечные туда-сюда, вы никогда не были надолго вместе, вечно этот стресс, оправдания, у тебя это было долго...
- ЗАКРОЙ РОТ, РОУЗ! – он вскочил со сверкающими глазами. – ВОН!
Она пожала плечами и поднялась.
- Только раненые собаки лают, но мне не стоит тебе этого говорить, или стоит, а, Эдвард?
Он медленно опустился в кресло и закрыл глаза.
- Иди наконец, Роуз!
- Конечно. До скорого!
После того как она закрыла за собой дверь, Эдвард снова открыл глаза и, ни на что не глядя, уставился в пространство.
А если она права? Если не обращать внимания на её провокации, - это было типично в духе Розали, и он знал, чего она этим хотела добиться – если рассмотреть только факты, может, он недостаточно постарался? Может, был ещё один путь – возможно, по ту сторону законности или на грани её, который он до сих пор упустил из виду? Вдруг он что-то просмотрел?
Но прежде чем в который раз приступить к поискам крошечного укрытия, он со стоном закрыл глаза.
Но даже если такой путь и был, Роуз в своих расчётах постоянно упускала из внимания фактор Беллы, а он был решающим.
Белла никогда бы его не простила. Плевать, что он себе вообразил, в конечном итоге любая попытка освобождения терпела крах именно на этом последнем и решающем препятствии...
* * *
Тот факт, что Эдвард Каллен проиграл процесс, вызвал в СМИ невероятную бурю.
Поразительно, если подумать, что речь шла о деле касательно права родительской опеки, а не о сенсационном убийстве.
Причины Эдварду были известны.
Толчком к этому стала скандальная свадьба. Уже поговаривали, что он утратил хватку, слишком отвлёкся, с тех пор как женился на своей «жене-ребёнке».
Тогдашняя плохая реклама была первым ощущением того, что его ожидало в случае, если Элис в самом деле предаст свои обвинения огласке.
Даже сейчас, когда формально он всё сделал правильно, его уже записали в педофилы. Это было не слишком лестно, но он бы и вполовину так сильно не беспокоился, не будь последствия такими далеко идущими.
Эсми страдала от новой славы сына. Она почти не выходила из дома, отказалась от вечернего бриджа по субботам и даже поспешно отменила в этом году ежегодный рождественский бал.
Впервые за тридцать лет.
Клиентов стало меньше. В день бывало разве что по одному звонку с просьбой принять дело. А во время óно Белла отделывалась от тридцати.
Конечно, его верные долгосрочные клиенты не обращали внимания на бульварную прессу. Но было очевидно, что плохая реклама, вкупе с его поражением в суде, была совершенно недопустимой в его карьере. Сейчас было не самое удачное время называть его фамилию, если спрашивали о личном адвокате.
Опасно.
Однако один светлый момент всё же был. Эдвард увидел его, когда немного остыл.
Элис, казалось, придерживалась его правил в следующие четыре недели, не устраивала выходок и не действовала ему на нервы. Её присутствие в доме теперь было вынужденным.
Зима, грозившая уже в октябре, разразилась в Сиэтле и окрестностях в середине ноября. Причём с силой, изрядно удивившей даже Эдварда, жившего здесь уже сорок лет. Он бы не дал себя отговорить от бронирования своего ежегодного отпуска на Карибах. На одного – это тоже не изменилось.
Правда, произошло это скорее без желания. Как будто он хотел доказать, что в его жизни практически ничего не изменилось, если не считать исчезновения Беллы.
Он надеялся, что солнце немного поднимет ему настроение, которое в данный момент было похоже на погоду в затяжной циклон.
Не напоминая существование Элис и её свинские поступки о себе («Эдвард, если Эсми не справится с рождественским балом, я ведь могу его принять, а?»), можно было бы даже убедить себя, что всё идёт по-старому. Его карьера за прошедшие пятнадцать лет не раз колебалась в ту или иную сторону. В общем, ничего, с чем Эдвард не справился бы.
Но на самом деле ничего не было по-старому.
Её не хватало.
Всё равно, куда Эдвард смотрел, куда он направлялся – всюду его встречала эта обвиняющая пустота. Пустое место в приёмной канцелярии, рядом с ним на диване, за столом во время завтрака, а особенно по ночам в его постели, в машине рядом с ним, в ванне, под душем, в клубе, когда он один сидел там по выходным, что случалось достаточно редко.
Работа в фонде Карлайла в той или иной степени была парализована. Эмметта не было, Розали практически полностью прекратила работу, Елеазара Эдвард видел очень редко, что он, конечно, отнюдь не рассматривал как нечто негативное. Хотя Таня и пыталась достучаться до него, он беспощадно пресекал любую попытку контакта с её стороны.
И кроме того, не было председательницы правления, которая бросила эту работу.
До сих пор Эдвард не сделал здесь ничего официального. Никто не знал, что Белла уже больше полутора месяцев не занимала свою должность. Он не прекратил и перечислений возмещения расходов. Правда, его не удивляло, что они возвращались с обратной почтой. В этом была вся Белла. С каких пор она стала бы принимать то, на что, по её мнению, она не имела права?
Эдвард не знал, чего он ждал, и не мог объяснить своих сомнений. Он всегда был реалистом, и уж точно не жил наивными иллюзиями, слишком боясь столкнуться с реальностью.
Возможно, это была его безумная надежда, что ей не удалось попасть в Нью-Йорк, что, возможно, она придёт к нему и попросит снова принять её на работу.
Всякий раз, когда эта мысль посещала его, он громко смеялся – в самом деле будучи удивлённым, какие сумасбродные идеи взбредали ему в голову в поисках надежды. Ибо Белла никогда бы не попросила, не пришла и ничего не сказала, даже если бы она тонула и вода была бы ей по шею.
Он не отважился позвонить Белле, не знал, что он должен сказать, и догадывался, что только помешает ей в её стараниях оставить прошлое – его – позади.
Даже будь он злопамятным, в этом случае он бы больше не позволил долгому радиомолчанию себя увлечь. Контакт с Роуз был для него слишком важен. Ведь, как Эдвард это видел, он, этот контакт, был последней связью с Нью-Йорком.
Всего лишь через несколько дней после его ссоры с Розали он умыкнул её в бар. Ни тот, ни другая не упоминали ссору. Это было не слишком удивительно. Роуз делала нападки на брата, тщательно их обдумав, и всегда жила с последствиями (в основном громкими).
Эдвард незамедлительно перешёл к своей просьбе:
- Ты с ней контактируешь?
- Время от времени.
- Лично или по телефону?
Когда она заколебалась, он закатил глаза.
- Я не собираюсь это потом как-то коварно использовать, Роуз!
- Скорее по телефону, - неохотно ответила она.
- Я знаю, что она тебя приговорила к молчанию. Возможно, она взяла с тебя святой обет... – Когда уголки рта Розали дрогнули, он тихо рассмеялся.
- Я её знаю, не забывай... – он посерьёзнел и вздохнул. – Дай мне знать, Роуз, если ей будет плохо. Пожалуйста. Я...
Она тихо рассмеялась и покачала головой.
- Эдвард, будь логичным! Ты мне сейчас выдал охранную грамоту на телефонный террор и постоянное преследование, - она наклонилась к нему и пронзительным взглядом посмотрела ему прямо в глаза.
- Ей плохо всегда, когда она не с тобой!
Вздохнув, Эдвард заказал ещё два бокала виски. Только дождавшись, когда бармен их принесёт, он взглянул на Роуз.
- Я не это имел в виду, и ты это знаешь. Пытаясь меня убедить, что совесть моя нечиста, ты ничего не добьёшься... – увидев её особенно глупое выражение лица, он вспылил:
- Что?
- Я и не пытаюсь, - ответила она и сделала большой глоток виски. – У такого бессовестного ублюдка, как ты, совесть и пушкой не разбудишь, если честно, она снова резко наклонилась к нему.
- Я хочу сделать тебе больно, - беспечно заявила она. – Я хочу, чтобы ты больше не мог спать по ночам, потому что перед глазами будет стоять её образ. И я этим буду заниматься, пока ты не одумаешься и что-нибудь наконец не предпримешь. Я скорее уйду в монахини, чем всё брошу и сдамся, как вы оба!
- Тогда уже можешь начинать подыскивать подходящий монастырь, поскольку, как мне известно, ты в настоящее время исправно соблюдаешь целибат, - когда она вздрогнула, он забрал у неё бокал и взял её руку в свою. – Я знаю, чего ты добиваешься, и поэтому ты моя любимая сестра, - сказал он тихо и вместе с тем настойчиво. – Ты уже достигла успеха, миссия выполнена.
Он отвернулся и уткнулся в бокал. В левой руке он по-прежнему держал бокал сестры.
- Мне нечего сказать, чтобы заставить тебя отказаться от твоего намерения, - сказал он наконец, не глядя на неё. – Это... и глупо и вместе с тем мило...
Роуз поморщилась. Мило!
- ...я даже прошу тебя не прекращать с этим. Может, ностальгия, кто знает? Я никогда не ожидал, что эта история закончится блестяще. Ни с моей, ни с её стороны. Но она позади, Роуз. Время уладит остальное. Так бывает всегда. Ты можешь попытаться остановить этот процесс, и быть может, у тебя это получится. На время.
Эдвард по-прежнему не смотрел на неё. Он был заметно серьёзным, без всякой иронии, без всякой горечи. Заявление, которое не могло звучать ещё более разрушительно... Он посмотрел на себя в барное зеркало, поморщился, когда ему вспомнилось, что это то самое зеркало, в котором он впервые увидел свою погибель, и отсалютовал сам себе, прежде чем сделать большой глоток виски.
- Когда-нибудь ты увидишь, что это всё напрасно. Иногда любви недостаточно. Плевать, что там говорил этот тупоголовый священник...
Он глубоко вдохнул и вновь повернулся к ней.
- Ради тебя, Роуз, оставь это! Ты от этого счастливой не станешь. Сосредоточься на том, чтобы вправить мозги Эмметту. В вашем случае я вижу реальные шансы, даже если и слишком хорошо понимаю его отношение. Но, возможно, ему можно помочь...
- ...это всё не важно...
- Для тебя! – упорствовал Эдвард. - ...не для Эмметта! Ты не хочешь его понять, а я понимаю лучше. Будь я на его месте, реагировал бы примерно так же. Прошу тебя только об одном, именно потому, что знаю Беллу. Я хочу хотя бы, чтобы она была финансово обеспечена. Раз уж я вынужден деньги, причитающиеся ей, вкладывать вместо этого в её сестру. Если ей плохо – в материальном смысле! – то дай мне знать. Я... – он замолчал и снова сделал глоток виски. – Просто сделай это!
Роуз медленно кивнула:
- Сделаю...
* * *
Беременность Элис прогрессировала.
До сих пор это были только слухи, которые Эдварду более или менее удавалось глушить. – Но уже через четыре недели – к середине декабря – на её худом теле образовалась заметная выпуклость. Пока ещё это можно было скрыть под объёмной одеждой, но то, когда эта выпуклость станет заметна всем, было лишь вопросом времени.
Эдвард связался с колледжем и договорился, что отныне Элис будет оканчивать учёбу на дому. Несмотря на это, в эпоху Интернета обеспечить присутствие Элис на лекциях не было проблемой.
Она, однако, отнюдь не была в восторге. Впервые с приснопамятного медового месяца она восстала против Эдварда. И дойдя до этого, выбрала самый неудачный момент.
Завтрак.
- Ах, теперь мне безвылазно сидеть дома?
Выражение лица Эдварда было каменным.
- Это договор.
- ДОГОВОР! – с издёвкой выкрикнула Элис. – Да это чистейшей воды шантаж!
Он резко положил нож и встал.
- Вон!
Элис откинулась назад и скрестила руки.
- Нет!
Эсми и Рене давно прекратили есть и смотрели на них огромными глазами. Эдварду было на это глубоко наплевать.
- Элис, последний раз повторяю... ВОН!
- А если нет, что тогда? – фыркнула она в ответ, храбрая от невольного присутствия обеих матерей. – Потащишь за собой, как собачку? Думаю, мы можем и здесь...
Продолжить она не успела. Эдвард схватил её за руку и потащил из столовой.
Вслед им летели испуганные вопли Эсми и Рене:
- ЭДВАРД!
Он не знал, что его больше взбесило:
Тот ли факт, что произошла эта сцена, то ли, что Элис действительно решила попытаться устроить восстание, или же то, что ему неизбежно пришлось столкнуться с этой грёбаной ситуацией. Без всяких пауз он потащил девушку вверх по лестнице. Когда она попыталась ухватиться за перила, он только усилил хватку.
Притащив Элис в её комнату, он отпустил её и повернулся к ней.
- НИКОГДА! НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ СМЕЙ МНЕ ПЕРЕЧИТЬ В ПРИСУТСТВИИ ПОСТОРОННИХ! ЯСНО?
Она покраснела, вздёрнула подбородок и упёрла руки в бёдра.
- НИЧЕГО НЕ ЯСНО! КЕМ ТЫ СЕБЯ ВОЗОМНИЛ? БОИШЬСЯ, ЧТО ВСЕ ПОЙМУТ, КАКОЙ ТЫ УРОД? ЗРЯ, ЭТО УЖЕ ВСЕМ ИЗВЕСТНО! Я ТЕБЕ НЕ ПОЗВОЛЮ МЕНЯ ЗАПИРАТЬ! НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА! Я СОВЕРШЕННОЛЕТНЯЯ И...
Его рука метнулась вперёд и схватила её за подбородок, а глаза его расширились.
- Заткни! Свой! Рот! Элис! – прорычал он. – Пока я не скажу, останешься в этой комнате. И упаси тебя Господь попасться мне на невыполнении моих указаний. Предупреждаю тебя...
И, не дожидаясь её ответа, он выскочил из комнаты.
* * *
Едва Эдвард успел усесться за свой письменный стол, как ему тут же представилась первая причина, почему он по возможности должен скрывать свои внутрибрачные дела от остальной семьи.
В дверях появилась Эсми.
Со смерти его отца она здесь не появлялась. И помимо нарастающей ярости, которую он чувствовал, Эдвард с озабоченностью заметил в её удручённое лицо.
Всё это, бульварная пресса, слухи, сплетни, даже его в настоящее время несколько пострадавшая репутация сказывались на ней сильнее, чем могло вынести её здоровье.
Около его стола она остановилась и с трудом удержалась, чтобы не оглядеться в комнате.
- Можно тебя ненадолго потревожить?
- Уже тревожишь.
Она вздохнула и осторожно села на стул. Руки она скрестила на груди, а губы слегка дрожали. Это ей явно давалось с трудом. Эдвард спрашивал себя со вздохом, как его отцу могло удаться оставить маму настолько нежизнеспособной. Едва его не стало, всю прежнюю смелость Эсми как ветром сдуло. Может, она и вправду существовала только в присутствии мужа?
Странное представление, поскольку дипломат из Эсми всегда был никудышный, и уж точно она не боялась высказывать сыну своё мнение. Ему всегда приходилось прибегать к грубым угрозам, чтобы заставить её замолчать.
Раньше, во всяком случае...
Она откашлялась:
- Ты знаешь, что я не вмешиваюсь в твои дела.
Эдвард кивнул.
- Очень похвально. Если сейчас у тебя по плану будет «но», тогда я тебя настоятельно прошу не продолжать. Поскольку это, к сожалению, поставит под сомнение твоё вступительное предложение.
- Я уважаю тот факт, что ты хочешь сохранить дела с Элис... Но...
- Ну вот, приехали, - сухо заметил Эдвард.
- Дай мне сказать, пожалуйста! – это прозвучало твёрдо, и Эдвард поднял бровь. – Ты не хотел жениться на этой девушке, мы все это знали...
Эдвард озабоченно спросил себя, кто такие эти «все».
- ...но ты решился на это и доказал, что мы с отцом воспитали тебя ответственным человеком.
Эдвард сухо рассмеялся. Что за чушь собачья!
Эсми поняла, что так она много не добьётся. Она наклонилась к нему и взяла его за руку.
- Дай вам шанс! – взмолилась она. – Пожалуйста, Эдвард. Ты всех нас печалишь. Газеты, ты...
- Я не слепой, мама!
Она энергично закивала.
- Я убеждена, если ты воспитаешь её, покажешь ей, что для тебя ценно, дашь ей время освоиться в этой непривычной ситуации, то потом всё образуется. Она молода, будь с ней терпеливее. Не отвергай её, она ничего за это...
Лицо Эдварда посуровело.
- Надеюсь, мама, ты знаешь, как я уважаю твоё мнение. И поэтому мне особенно нелегко в этом случае одёрнуть тебя. Настоятельно тебя прошу: не лезь в мои дела! Я обращаюсь со своей женой так, как ей приличествует и как она заслуживает. Тебе придётся это принять и смириться с этим без возражений! Впрочем, я позабочусь, чтобы она по возможности исчезла с глаз общества на время беременности. То, чтобы все слухи вокруг этого брака прекратились и репутация семьи осталась незапятнанной, также и в моих интересах. Впрочем, я ожидаю от тебя, что ты будешь уважать мои меры и в остальном воздержишься от всяких комментариев. Тебя это не касается!
Эсми побелела, и Эдвард тут же пожалел о своих жёстких словах. Он с трудом улыбнулся.
- Дела не так просты, ни для Элис, ни для меня. Я пытаюсь сделать всё самое лучшее в этой ситуации, но, как ты сейчас поразительно точно заметила, она ещё слишком молода, почти ребёнок. Я не могу обходиться с ней, как с женой, ибо этому статусу она в моих глазах ещё не соответствует. Если она изменит своё поведение и я сочту, что она меня достойна, тогда и я изменю своё поведение. А сейчас, если позволишь, мне надо работать.
Это было ключевое слово. Как оно сорок лет работало у Карлайла, так и у Эдварда оно имело такой же вес. Она встала, улыбнулась и ушла. Медленно и сгорбившись.
Эдвард посмотрел ей вслед, пока она не закрыла дверь, и снова погрузился в работу.
В конце концов, надо было восстанавливать его репутацию, верно?
Но, к сожалению, на сегодня с нежеланными гостями ещё не было закончено.
Всего лишь через двадцать минут вновь постучали. Вскоре вошла Рене.
- Надеюсь, не помешаю.
- Я солгу, ответив «нет».
Она была более матёрая, чем Эсми, поскольку бесстрашно прошла через комнату и села. Он посмотрел на неё, подняв бровь, со вздохом откинулся назад и сцепил руки в замок.
- А чем я могу помочь тебе, Рене?
- У вас проблемы, верно?
В ответ она получила улыбку. Пусть и лёгкую.
- Никогда не считал тебя простодушной, Рене. Пожалуйста, не оскорбляй мою понятливость и говори, что наболело. Без обиняков. Я весь внимание.
Она поджала губы.
- Как хочешь. Думаю, ты неправильно начинаешь дела с Элис. Пока ты обходишься с ней, как с ребёнком, она им и останется. Она твоя жена, обращайся с ней соответственно, и тогда погода в вашем браке улучшится.
- Рене, если мне нужна будет консультация по вопросам брака, я, преисполнившись доверия, обращусь к специалисту. Тем не менее, я благодарен тебе за совет. Это ведь был совет?
- Нет, - она вздёрнула подбородок – жест, знакомый Эдварду до боли. И даже её холодный взгляд не напомнил Эдварду его... жену. Вместо этого его мысли, как часто в течение дня, приняли то направление, которого он отчаянно хотел избежать.
- Ты не можешь её запирать! В конце концов, то, что замужняя женщина ждёт ребёнка, это не преступление, а скорее, благословение...
В комнате снова раздался его сухой смех.
- ...никто не ждал, что дела примут такой оборот. Но уверяю тебя, Эдвард, то, что ты вымещаешь своё разочарование на Элис, – ошибка. Вы оба подтолкнули свою жизнь в этом направлении. То, что ты заставляешь её одну расплачиваться за ваши общие ошибочные действия, не свидетельствует об особенно сильном характере.
- Думаю, ты слишком мало разбираешься в нашей... э-э... связи, - его тон был холоден.
- А я думаю, что ты в этом плане ошибаешься, Эдвард. Моя дочь говорила со мной, мне всё известно!
Эдвард рассмеялся, на этот раз не горько, а вполне весело. Однако, к сожалению, это снова длилось недолго.
- Не встревай, Рене!
- Обычно я последней согласилась бы вмешаться в брак, но тут я больше не могу оставаться сторонним наблюдателем! Ты ведёшь...
- Рене, я на самом деле не хочу быть невежливым. И то только по одной причине: несколько десятилетий назад ты оказала мне неоценимую услугу, хотя ты этого и не осознаёшь. Но если сейчас ты не промолчишь...
Она подняла бровь.
- И что тогда, Эдвард?
Зазвонил телефон, и Эдвард, подняв палец, призвал её к молчанию. Это был не клиент...
- Мистер Каллен, газета «Сиэтл Пост», меня зовут мисс Энглунд. До нас дошли некоторые слухи о вашем браке с прелестной миссис Каллен. Как говорится, в вашей жизни есть ещё одна женщина. Не могли бы вы дать нам эксклюзивное интервью, дабы прояснить положение дел?
- НЕТ! – прорычал он и с отвращением отшвырнул трубку.
Он откинулся назад и посмотрел на женщину, так похожую на ту, которая явно и не пыталась исчезнуть из его мыслей.
Внезапно он почувствовал, что задыхается в этой постоянной тесноте.
Пресса преследовала его по пятам, его строптивая супруга – ха-ха! – вскорости гарантированно позаботится о следующем скандале, как бы он ни выглядел. Тем временем и все остальные женщины в доме решили вмешаться в это несчастье. А если он правильно истолковал выражение лица Рене, он догадался, что этот специальный танец только начался.
Её взгляд скользнул по ней и остановился на пустом стуле в приёмной.
На памятнике всему, что в настоящее время было фальшивого и таковым и останется...
Его глаза сузились, он быстро и эффективно произвёл расчёты, как ему было свойственно. И менее чем через минуту он медленно кивнул:
- Возможно, в том или ином пункте ты даже и права, Рене. Возможно, мне следовало подойти к делу по-другому, наверное, мне даже стоило сразу решиться на этот путь. Тем более что речь идёт об одном из самых искренних желаний Элис, - он тускло улыбнулся. – Мы уедем из города и отправимся в Джексонвилл. Убеждён, вдали от всего этого нам будет заметно легче справиться с нашими текущими проблемами.
Глаза Рене расширились. На её лице смешались потрясение и радость.
- Мы едем во Флориду?
Эдвард с улыбкой покачал головой.
- Едем мы с Элис. Только мы. Никаких обсуждений, это моё последнее слово!
* * *
От переводчика: Со второй попытки глава переведена, первый вариант накрылся и едва не утянул за собой систему. Среди ноутбука проведена разъяснительная работа, и перевод следующей по списку главы уже начат.
А по поводу этой...
Вот так, дорогие мои. Эдвард строит Элис, строит, строит... и никогда не построит, потому что у неё по генеральному плану строительства начисто отсутствует крыша.))) Сама Элис решила устроить восстание еретиков и религиозную войну, но герр Социальный Идиот по-прежнему начеку, и восстание провалилось. Но теперь вмешались относительно внешние силы: Эсми (совершенно измотанная) и Рене (пышущая здоровьем мать-гугенотка). Помогут ли воинствующей Элис эти подкрепления? Что они будут делать во Флориде?
Надеюсь, всем понравилось «строительство Элис»?
И... соскучились без фройляйн Холодильницы? Обрадую: следующая глава называется... «Нью-Йорк»!
Искренне ваш,
Вырколак
--------------------------
Редактура: Нотик
Источник: http://robsten.ru/forum/19-775-161
0
Сначала Белла заботилась об убогих Элис и Рене, потом Эдвард пригрел этих змеенышей. Именно он настоял, чтоб они жили у них и в Элис взыграла жадность и завить. То, что молода и красива, еще не говорит о том, что желанна. Элис редкая мымра, а Эдвард редкий эгоист, попавшийся в глупую ловушку. Кретин.
Белочку под мышку и в Австралию, начинать жизнь с белого листа! 
СПАСИБО!!! 
Но я верю, что выход найдется... 
