Роуз действительно удавалось держать язык за зубами, пока они с малышкой не приехали в квартиру, накормили её и положили в колыбельку (на это ушло какое-то время, у Беллы с этим ещё было мало опыта) и все втроём сидели за чашкой кофе в гостиной.
При этом было несомненно, что должно произойти что-то драматичное. Потому что хоть Розали и старалась изо всех сил, она не могла сделать что-то со своим всё более неподвижным взглядом, нижé могла она не отвлекаться от темы.
А Белла, у которой нервы сейчас и так были не в лучшем виде, через два часа находилась на грани истерики.
В голове у неё постоянно шевелилась страшная мысль, что с Эдвардом могло что-то случиться. Это было глупо, в конце концов, он, по её разумению, был относительно молод и здоров. Но она не была рядом с ним, не могла видеть, как он, не знала, что творилось в его жизни.
Да и потом, с каких пор страшные удары судьбы давали о себе знать?
Следующий вариант гласил, что что-то было не в порядке с Элис. В конце концов, она ждала ребёнка. И хотя Белла не испытывала к сестре самых дружеских чувств, она не хотела, чтобы с Элис случилось что-то непоправимое.
Есть вещи, которых и злейшему врагу не пожелаешь.
Когда же наконец всё было сказано и Розали опустила голову, Белла закрыла глаза.
Они с матерью Эдварда никогда не были особенно близкими подругами. Белла слишком сильно расстроила её планы касательно сына. Но за те месяцы, что она прожила в доме Калленов, между ними развились вполне дружеские отношения.
Они не избегали друг друга и даже время от времени мило беседовали. Белла больше не чувствовала себя какой-то прокажённой, как тогда, когда Эдвард её принудил присутствовать на ежедневном ланче у Калленов.
Тогда, когда Карлайл ещё был жив и...
Она распахнула глаза.
- Эдвард уже знает?
Роуз подняла глаза, её взгляд был усталым.
- Да, я ему ещё из больницы позвонила.
Это было глупо, но при мысли, что Роуз в нескольких метрах от неё говорила с ним, у Беллы началось заметное сердцебиение.
- Почему ты мне не дала с ним поговорить?
...чуть не закричала она. Но прежде чем зашло так далеко, она призвала себя к порядку.
- Как он это воспринял?
Роуз пожала плечами.
- Ты же его знаешь, он никогда своих карт не раскрывает.
- Он будет очень страдать, - пробормотала Белла. Её глаза всё расширялись. – Тогда с Карлайлом...
Роуз кивнула с отсутствующим видом.
- Да-а-а-а, - невидящим взглядом она смотрела прямо перед собой, её руки были сжаты в руках Эмметта. И только теперь до Беллы дошло, насколько ужасно она, Белла, себя вела.
- Боже, Роуз, мне так жаль... – тревожные слёзы стали собираться в её глазах.
Та снова кивнула.
- Да-а-а-а...
Взгляд Эмметта стал обеспокоенным. Он осторожно погладил её щёку.
- Детка?
Она подняла взгляд, будто очнувшись от смутного сна.
- А?
- Всё в порядке?
Она моргнула.
- Конечно, - ещё раз моргнув, – на этот раз сильнее, – она взглянула на Беллу. – Не смей волноваться! Это может повредить малышке!
Белла фыркнула:
- Ей уже давно пуповину перерезали!
- Да, но она заметит, если с тобой что-то не так! – Розали глубоко вдохнула и взглянула на Эмметта.
- Мне нужно в Сиэтл. Эдвард уже туда едет. Вы справит... – она со стоном закрыла глаза, но Белла резко нахмурилась.
- Роуз, я не ребёнок!
Та кивнула, ещё раз с сомнением на неё посмотрела и в конце концов сообразила.
- Лечу ближайшим рейсом. Нам надо обо всём позаботиться, сейчас миссис Коул там одна.
- А что Елеазар?
Роуз покачала головой.
- Его там нет, - и, на вопросительный взгляд Беллы: - Он в Джексонвилле, с твоей мамой. Будь оно иначе, быть может... – она умолкла, её взгляд снова опустел. Но затем она опомнилась и решительно помотала головой.
- Вы справитесь тут одни?
- Конечно! – поспешно заверила Белла, но Роуз смотрела только на Эмметта.
- Ты ей должен помогать. Ей, собственно, нужно лежать...
Он кивнул, его взгляд всё ещё был обеспокоенным.
- Детка, всё в порядке?
Её улыбка вышла несколько натянутой.
- Да. Я справлюсь.
С этими словами она встала и начала собираться...
* * *
Эдвард сидел на скамейке и ждал.
Он направился сюда, к дому своих родителей, прямо из аэропорта, не делая крюков. Он живо мог себе представить, что его там ожидает:
Заплаканная миссис Коул, которая хотела узнать, что же теперь будет, которая искала утешения, которой был нужен кто-то, кто сказал бы ей, что теперь делать.
Хотя Эдвард между тем и был сторонником импровизации во всех обстоятельствах, он был совсем не тем, с кем стоило разговаривать. Он не знал, куда ему ещё податься. В этом городе у него было только одно убежище, и оно неожиданно стало для него таким чужим. И это то место, где он, с немногими краткими перерывами, провёл всю свою жизнь.
В небе ярко светило солнце. Был ещё только апрель, но уже сейчас можно было почувствовать, что наступило лето.
Это было просто смешно. В этом чёртовом городе, где дожди шли чаще, чем где-либо на Земле, сияло солнце, да ещё и в тот день, когда воде следовало бы литься с неба водопадами.
Если это была не ирония, то Эдвард до сего дня в корне неверно определял это понятие.
* * *
Когда она села рядом и без слов взяла Эдварда за руку, он ощутил немного того умиротворения, которого жаждал уже так долго, что начал всерьёз сомневаться в его существовании.
Розали тоже только приехала из аэропорта. Об этом красноречиво говорила небольшая дорожная сумка, стоявшая рядом со скамейкой.
Было утешительно, что рядом есть кто-то, кто понимал его без слов.
Они долго молчали. Эдвард сжал её руку чуть сильнее и притянул её к себе. Её голова склонилась к нему на плечо; он знал, что она плакала.
Странно, но, в отличие от того раза, у него не было слёз, они даже не пытались прорваться, даже если бы он их и сдерживал.
Когда умер его отец, он плакал. Никто об этом не знал, даже Розали. Только...
Эдвард нахмурился, прислушался к пустоте, что поселилась в нём, и поискал то страшное чувство одиночества, охватывавшее его тогда.
Но ничего не нашёл.
Ничего, что хотя бы отдалённо восполняло потерю, которую они только что пережили.
Через какое-то время Роуз взяла себя в руки. У неё это никогда не длилось долго.
- Она умерла из-за меня, - пробормотала она.
- Только не начинай! – прорычал Эдвард.
- Нет, на этот раз это именно моя вина! Я знала, что ей плохо, я не зря к ней перебралась. Она была... одинока.
Эдвард кивнул, разглядывая визуальное представление, которое, наверное, должно было войти в историю как самое визуальное из всех визуальных.
- Я бы мог о ней заботиться, - это прозвучало не слишком достоверно, и Розали ему ни на миг не поверила. Она рассмеялась, а его выражение лица ещё больше помрачнело. Он с благодарностью отметил, что она его оговорку хотя бы не выразила словами.
- Откуда ты мне звонила? От Эмметта, я полагаю? – он не смотрел на неё.
Роуз вздохнула:
- Да...
- Ему лучше? Он...
- Нет.
Он ещё сильнее пожал её руку.
- Мне так...
- Не надо. Всё в порядке.
На этот раз была его очередь горько рассмеяться:
- Конечно...
И затем снова наступило молчание. Невысказанный вопрос витал между ними и дополнительно отравлял им воздух. Но прежде чем молчание стало невыносимым, Эдвард поднялся. По-прежнему не глядя на неё.
- Думаю, мы должны позаботиться о нашей матери... По крайней мере, о том, что от неё ещё осталось.
* * *
Роуз осталась в Сиэтле, но звонила каждый день.
И таким образом первые дни своего материнства Белла провела одна и в относительном спокойствии. Она никогда не задумывалась о времени, которое наступит «потом». Не потому, что ей было неинтересно. Скорее потому, что то, что из шара, в который превратился её живот, когда-нибудь получится настоящий малыш, даже ей представлялось слишком фантастичным.
Ей не с чем было сравнивать, что тоже было хорошо, поскольку маленькая Антония и вправду оказалась слишком маленькой. Четыре недостающие недели было никуда не выкинуть.
В этом особенном случае слово «маленький» было равнозначно слову «слабый». Белла тратила почти весь день и всю ночь на то, чтобы накормить малышку. Потому что она часто засыпала, набиралась во сне новых сил и снова просыпалась, готовая для следующей капли, которую она с трудом отвоёвывала.
В остальном Антония была беспроблемной малышкой. Когда она не спала у маминой груди, она спала в колыбельке или в коляске, которую Белла уже через два дня после родов катила к педиатру.
Она приобрела в супермаркете четыре грелки и обкладывала ими малышку, чтобы та не замёрзла. Это была идея Эмметта, который смотрел на маленькое нечто несколько озабоченно.
План Беллы насчёт того, чтобы сразу после родов приняться за поиски новой работы, пошёл прахом. Даже при самом удачном раскладе об этом и думать не приходилось.
И это при том, что Эмметт ей помогал везде, где только мог. К сожалению, это получалось в очень редких случаях.
Он не мог ни заменить её при кормлении, ни сходить с Антонией к врачу. Но он был рядом, целовал крошечные ножки малышки и давал ей хватать его огромный большой палец крошечными ручками.
Прошёл всего один день, и в его взгляде, когда он следил, как Белла пеленала дочку, стал появляться всё больший интерес. Но когда она спросила, не хочет ли он попробовать, он протестующе вскинул взгляд.
- Да ты ладони мои видела? Они же больше, чем вся эта штука!
- Эмметт, это, - ответила Белла с достоинством, - не «штука», а «перемена». Запомни, будь любезен! – перемена между тем заснула, пока её пеленали, причём прямо в процессе.
- Перемена, - кивнул Эмметт. – Уяснил.
На следующий день она спросила снова, и его взгляд стал не просто заинтересованным, а скорее даже жаждущим. А на третий день он неожиданно отпихнул её в сторону своим креслом.
- Теперь она достаточно выросла! – объявил он. После чего начал с удивительной ловкостью подчищать крохотную и совсем худенькую попку девочки.
- А как вообще зовут эту шт... сорри, перемену?
Белла поджала губы и смотрела, как он профессиональными движениями принялся наносить присыпку. Наверное, прошёл какие-нибудь курсы по уходу за новорождёнными или что-то в этом роде.
Он застонал:
- Только представь, у неё даже имени нет! Или ты хочешь, чтобы она всю жизнь ходила с именем «Перемена»? ХА! – он громогласно расхохотался. Впрочем хохотал он недолго, потому что малышка вздрогнула и подняла ручки в оборонительном жесте.
- Сорри, - пробормотал он негромко и чмокнул кроху в ещё голенький животик. – Я тут просто подумал, как нелепо будет выглядеть, когда ей будет лет восемьдесят и она будет уже прабабушкой...
- Антония, - прервала его Белла.
Он не взглянул на неё.
- Ладно, я бы предложил «Тони», а то она ещё на тебя заявит, когда ей стукнет восемнадцать.
Уголки рта Беллы дрогнули, но она кивнула.
- Хорошо, на «Тони» я могу согласиться.
Он застегнул ползунки, погладил крохотную головку и поднял её на свои огромные ручищи.
- Спасена! – прошептал он в ещё более крохотное ушко. – Клянусь тебе, однажды ты меня за это на коленях благодарить будешь.
Белла молча отвернулась и принялась убирать пелёнки.
Чуть позже она стояла, наклонившись над мойкой, и боролась со слезами.
Просто так...
* * *
Она не совсем бескорыстно воспользовалась помощью Эмметта в заботе о маленькой Тони.
Через два дня раздался соответствующий звонок. Разговор прошёл действительно быстро:
- Как ты?
- А я у тебя хотела спросить то же самое.
- Лучше помолчим...
- Да.
- Послезавтра, в десять.
- Ладно.
- Ты придёшь?
- Да.
- Эмметт возьмёт малышку?
- Да.
Роуз глубоко вздохнула:
- Хорошо.
* * *
Впервые за своё пока ещё короткое материнство Белла находилась в серьёзном конфликте со своей совестью.
Она не только собиралась со своей шестидневной крошкой сесть в самолёт, но и собиралась передать её крёстному. Который, по случаю, сидел в инвалидном кресле. И всё это в гостиничном номере.
Невозможно!
С другой стороны, однако, она знала, что не могла оставить Эдварда одного.
Кроме того, она она была в долгу перед матерью человека, которого любила, что обязывало ее появиться на её похоронах. Правда, в глубинах её разума, куда Белла не заглядывала даже мельком, существовала ещё одна причина, совсем иного рода. И она перевесила всё.
Восемь месяцев спустя она наконец снова его увидит.
Эта перспектива пустила по ветру все сомнения и конфликты с совестью. Даже возможность наткнуться на Элис не могла остановить Беллу.
Она не останется надолго – иначе не выйдет. Но она его увидит.
Прости меня, Тони...
* * *
И вот так она во вторник, прохладной апрельской ночью, с Эмметтом и малышкой отправилась в изрядно утомительный путь до аэропорта.
Она не обратила внимания на недовольные взгляды водителя такси. Он к тому же оказался приговорён перетаскивать три битком набитые сумки в багажник (у малышей всегда оказывается так чертовски много всяких причиндалов, когда приходится с ними путешествовать). А кроме того, нужно было место ещё и для инвалидного кресла. И это после того, как он разместил прилагающегося к этому креслу великана в салоне.
Эмметт не был так безучастен, как Белла. Он достаточно провоцирующе поглядывал на шофёра – американца с сигаретой в углу рта. Но тот не протестовал, а только сморщил лицо и жаловался на постоянные боли в спине.
Тони мирно посапывала между Беллой и Эмметтом, плотно упакованная в своё тёплое детское автокресло, с тремя дополнительно предусмотренными грелками.
Когда водитель сел в машину, не обошлось без скандала:
- Я могу вас попросить не курить при моём ребёнке? – это была Белла.
- Чинарик выкинь, тебе говорят, что, уши заложило? – это уже Эмметт.
Чертыхаясь и постоянно стеная о своих всё усиливающихся болях в спине, старик выбросил свою штуку в окно.
Белла с отвращением помотала головой, а Эмметт всю оставшуюся дорогу не сводил прищуренных глаз с лысого затылка.
При выгрузке водитель был расторопнее. Возможно, он не мог дождаться, когда же наконец отделается от столь неудобного груза. Но всё равно Эмметт и Белла были на грани истощения, когда наконец прошли терминал.
Хотя у обоих, независимо друг от друга, не было впечатления, что стюарды были так уж очень рады появлению Эмметта, но эти хотя бы пытались сделать такой вид.
Перелёт стоил больше восьмисот долларов, такси – двадцать, – причины более чем очевидные.
Белла изо всех сил старалась не думать прямо сейчас о том, что будет должна Розали целое состояние. Потому что та всенепременно взялась и расходы на перелёт оплачивать. Белла просто не смогла бы себе такое позволить.
Но все размышления о деньгах, о будущем и обо всём таком прочем могли подождать до возвращения в Нью-Йорк. Сейчас перед ней стояли вызовы, которые требовали от неё полной концентрации.
Рано утром они приземлились в Сиэтле и узнали, что здешние таксисты были гораздо менее проблемными. Возможно, потому, что в этот час появлялись только отдельные пассажиры, и таксисты с радостью хватались за всё, что было согласно, чтобы его за деньги возили по городу.
Но молодой водитель, ухмыляясь, помог Эмметту забраться в его кресло, выразил радость по поводу Тони и быстро отвёз их в их гостиницу.
Разумеется, забронированные номера были спонсированы Розали.
Белла оставила всё более недовольную мину Эмметта без комментариев; она и так точно знала, что он думал.
Эта поездка была доказательством всему тому, что он пытался растолковать Розали:
Он был помехой, зависимым от помощи других, даже в таком пустяке, как просто сесть в грёбаную машину.
Если она осталась с ним, для неё больше не было прогулок по вечерам, походы в кино исключались, никаких совместных отпусков, поездок на выходные, совместной работы, даже поход в супермаркет превращался в бег с препятствиями...
Как он мог такого от неё требовать?
Белла вздохнула и подумала, что в плане этой поездки в прошлое не слишком удачный момент времени был выбран не только для Тони.
Только иногда эти моменты не приходилось выбирать.
У неё не было возможности ещё немного поспать.
Прибыв в гостиницу, что, благодаря лифтам, обошлось без особых проблем, она позаботилась о Тони и начала готовить молоко на время своего отсутствия.
Это была просто адская работа – не говоря уже о том, что изрядно мокрая и липкая. И после того, как Белла провозилась со всем этим битый час, она со всё возрастающим неудовольствием заметила, что у неё набралось едва ли полбутылочки.
Дерьмо!
Следующие три часа она провела за тем, чтобы упорно не давать Тони спать и заставлять её пить. При этом ей вскоре пришлось признать, что новорождённых нельзя заставить делать практически ничего. Они не пили по принуждению, не спали по принуждению, у них в этом плане была своя голова на плечах, пусть даже и крохотная.
В какой-то момент в комнату вошёл Эмметт.
- Белла, пора! Предоставь её мне, я ей дам бутылочку.
Это была потрясающая идея – теоретически.
На практике оказалось, что Тони категорически не принимала резиновую соску. Тут ничего сделать было нельзя. Хотя Эмметт изо всех сил старался, и у него насчёт малышки было ангельское терпение, Тони хотела мамочку.
И вскоре после этого Белла снова сидела на кровати и пыталась накормить свою малышку, пока время бежало угрожающе быстро и срок похорон всё приближался и приближался.
И когда Белла наконец уложила Тони в её детское автокресло, она уже знала, что ей осталось не больше двух часов до того, как её дочка снова проснётся.
Голодная.
И отсчёт только что пошёл...
* * *
Розали встретила её у входа в часовню.
- Где тебя носит? – прошипела она.
Белла, закашлявшись, хватанула ртом воздух:
- Прости, с Тони никогда не управиться.
Роуз со стоном схватила её за руку.
- Пошли!
Большой сводчатый зал был полон народу. С изрядной долей горечи Белла заметила, что практически всех присутствующих без исключения она видела на достопамятной свадьбе. Немногих она знала как добрых друзей семьи Каллен. Так было всегда. Тогда, когда её отца несли к могиле, число гостей на похоронах было просто огромным. Хотя уже тогда поговаривали, что финансовые дела у Свонов обстояли не лучшим образом.
После этого она больше не видела ни одного из многочисленных гостей.
В который раз она проклинала свой маленький рост, поскольку сквозь толпу она не могла посмотреть вперёд. Там говорил тот самый священник, что сочетал Эдварда и Элис. Белла больше не знала, что Роуз рядом с ней, она не слышала говора людей, через ряды которых они проходили и которые её узнавали, она смотрела только вперёд.
Неожиданно всё, что ей приходилось пережить и что в конечном итоге привело её сюда, служило только для одной – конкретной – цели:
Увидеть его.
В какой-то момент она увидела первые куски моря цветов, что громоздилось вокруг гроба. Показалась лестница, ведшая к кафедре священника. Она тоже была покрыта цветами.
И в этот момент, когда всего пять рядов отделяли её от ряда первого, она увидела его.
Белла не могла видеть его лица, но это и не было нужно. Она узнала его по осанке, которая отличала его от всех прочих и которая помоглa ей одним беглым взглядом узнать его среди тысяч людей.
Он гордо и прямо держал голову, тёмные волосы были густыми и, как всегда, находились в лёгком беспорядке. Даже его уши казались ей хорошо знакомым отзвуком, который, как она думала, давно смолк.
Хотя она с недавних пор видела их ежедневно.
Она резко остановилась. Людской гомон усилился, но Белла это едва замечала.
Она видела только его.
Роуз повернулась к ней и вопросительно на неё посмотрела. Потом она подошла к ней и со вздохом потащила в сторону. Она осознанно выбрала такое место, где вид на Эдварда не заслоняли гости. Она взяла Беллу за руку и легонько её пожала.
И только тут до Беллы дошло, что и Роуз тоже потеряла мать, что это мероприятие – одно из самых страшных событий, какое только может испытать человек за время своего бытия на этой земле. Она не дала Розали в этот тяжёлый час сидеть рядом с братом. Единственным кровным родственником, который у неё остался. Они стали сиротами, только они оставались ещё друг у друга, а Белла оказалась такой эгоисткой, что не позволила Роуз находиться рядом с ним, когда та в этом нуждалась больше, чем когда-либо.
Господи Боже, какая же она ужасная!
Она обняла подругу, склонила голову к ней на плечо и разглядывала Эдварда. Она едва воспринимала то, что говорил священник. Белла не видела ни одного из тех вопросительных и жадных до сенсаций взглядов, что всё упорнее устремлялись в её направлении.
Вскоре она настолько оторвалась от реальности, что не заметила, как траурная церемония закончилась и Роуз высвободилась из её объятий.
- Мне нужно к Эдварду, - пробормотала она. Белла кивнула, не сводя с него глаз.
Эдвард обернулся и ищущим взглядом посмотрел вокруг. Вскоре рядом с ним появилась Розали, взяла его за руку и перехватила этот взгляд. По другую руку от Эдварда стояла миссис Коул.
Его лицо казалось спокойным, на нём нельзя было прочитать никаких эмоций. Внешне он, казалось, не изменился, и Белла жадно воспринимала каждую его черту. Узкие губы... Ей показалось, что она всё ещё чувствовала его последний поцелуй. Она разглядывала высокие скулы, зелёные глаза... всё то, что вместе составляло то красивое лицо, которое она любила, любила больше жизни.
Он никого не видел, казалось, он вообще будто отсутствовал здесь и размеренно шёл за гробом.
Казалось, всё было, как тогда.
Но, как Белла ни искала, она не находила глубоко спрятанной печали, это видимое спокойствие и собранность не казались камуфляжем, за ними не скрывалось глубокое отчаяние. Причины, по которой она была здесь, чтобы его поддержать в этот тяжёлый час, не было. Но была другая, и она в глазах Беллы была гораздо, гораздо более значимой.
Отчаяние, печаль, ярость – всё это было нормальной реакцией, когда теряешь любимого человека. Белле и самой пришлось однажды такое пережить.
Но безучастность была явно не из этого ряда. Когда Белла больше не смогла выносить это зрелище, она закрыла глаза.
Как хорошо – КАК ХОРОШО! – что она приехала! Иначе она бы этого никогда не узнала.
Белла подождала, пока из часовни не вышел последний гость, и последней примкнула к траурному шествию.
Эсми Каллен обрела своё последнее пристанище рядом со своим мужем, Карлайлом Калленом, с которым прожила в браке без малого пятьдесят лет.
За эти долгие годы они немало ссорились, но никогда не ложились спать, не помирившись; любили друг друга с неукротимой силой, которая так редко встречалась в их кругах.
Не без горечи Белла подумала, что Эсми, возможно, выбрала этот путь, потому что больше не в силах была вынести разлуку.
В эти минуты, когда Эдвард был всего в нескольких метрах от неё, от её стальной воли не осталось и следа. В эти редкие и такие слабые моменты Белла могла понять Эсми.
Она снова ждала, пока все соболезнующие пройдут мимо. И когда их поток наконец иссяк, она всё ещё не была уверена, хватит ли у неё сил подойти к нему.
Она поискала свою отвагу и не нашла её, но неожиданно почувствовала страх перед той встречей, которой так страстно желала. А что, если он её встретит тем холодным взглядом, который неожиданно так укоренился в его глазах?
Как ей с этим быть?
В конце концов верх одержали те два элемента, которые уже так давно заставляли Беллу переступить через себя:
Её непоколебимая воля и любовь к Эдварду.
Когда подошло время, она пристроилась за последним соболезнующим и подождала, пока он не произнесёт свои ничего не значащие слова. Это был большой человек, почти полностью закрывавший Розали и Эдварда.
И затем Белла наконец в какую-то долю секунды вновь столкнулась со взглядом Эдварда.
А иначе и быть не могло...
* * *
Эдвард пропускал всё, что произошло после разговора с Розали на достопамятной скамейке, со стоическим безучастием, с недавних пор его отличавшим.
Обнародования завещания, как после смерти Карлайла, не было бы. Имущество Эсми перешло в равных долях к её детям. За исключением некоторых знаков внимания друзьям и знакомым, например, миссис Коул, было, по сути, немного, что оставалось наследовать.
Владельцем состояния был Карлайл, согласно естественному порядку наследования, после смерти его супруги его наследовали оба их ребёнка.
Эдвард был этому рад. В сущности, он был рад всему, что позволяло этим дням после смерти его матери пройти неосложнёнными, насколько это было возможно.
Роуз неоднократно пыталась привести его в себя, но он отказывался от любых попыток поговорить. Он осознанно не заходил в помещения своего офиса. Он ругал себя за это слабаком и всё равно не мог найти в себе энергию на то, чтобы изменить своё мнение.
Розали также предприняла отчаянную попытку поговорить о будущем. Но у Эдварда не было нужды в подобных беседах. Будущее ему было всё равно.
Иногда, в светлые моменты, он спрашивал себя, что из него вышло. Он никогда не сдавался быстро, и вообще считался гордым, беспощадным и умным.
Его теперешнее поведение говорило кое о чём другом.
Но прежде чем он углубился в это малоприятное размышление, он его отбросил.
В сущности, даже это было неинтересно.
* * *
Хиггинс, старый садовник, уже несколько лет назад ушедший на покой, был последним из соболезнующих. Эдвард не ответил ему даже узкой улыбкой в знак благодарности.
С него было довольно! Хотя пожелания этого старика наверняка были бы самыми искренними.
Он удержался от иронической улыбки, когда Хиггинс сделал какой-то намёк на поклон, и остановил взгляд на следовавшем за ним чёрном пальто.
А это ещё кто? Бывшая ученица начальных классов, которые учила Эсми?
Тут Хиггинс отошёл, и Эдвард застыл.
Он потрясённо разглядывал изящную женщину, стоявшую в полуметре от него и молча его разглядывавшую.
Она была бледна и казалась ещё более хрупкой, чем обычно, что его мгновенно очень обеспокоило. Она как будто снова пережила какую-то страшную болезнь. Чёрное пальто делало её лицо ещё бледнее. Тёмные тени под её глазами вернулись. И это после того, как он так старательно работал над тем, чтобы их убрать, чёрт возьми!
Но её волосы были гладко расчёсаны, взгляд был тёплым и тёмным от искреннего сострадания, губы слегка приоткрыты, а лоб был таким же высоким, каким он его запомнил...
В конце концов, Белла первой опомнилась и позаботилась о том, чтобы день похорон Эсми не превратился в новый скандал. Поскольку гости большей частью ещё не разошлись. Слишком напряжённо ожидали встречи бывших жениха и невесты.
Супруги первого не было, и это дополнительно разжигало слухи и отношение к ожидаемому.
Когда Эдвард не отреагировал, Белла шагнула вперёд и протянула ему руку.
- Эдвард?
Он, колеблясь, взял её, не отводя взгляда. Белла накрыла его руку своей и улыбнулась. В глазах её блестели слёзы.
- Мне так жаль, - прошептала она.
Эдвард медленно кивнул.
- Я знаю... – Белла нахмурилась. Нет, никаких пустых фраз! Она сильнее сжала его руку. – Пожалуйста, если тебе что-то нужно, если я могу как-то помочь...
Когда она увидела его горькую улыбку, до неё дошло, что она только что сказала. Из её глаз потекли первые слёзы, и не было возможности их сдержать. Она с улыбкой склонила голову набок.
- Хорошо, - прошептала она.
Он снова кивнул, на этот раз ещё медленнее.
Белла хотела уйти, попыталась вытянуть руку из его руки, но Эдвард её не отпускал. И только когда Розали, стоявшая рядом с ним, откашлялась, он вышел из своей комы.
Он тоже откашлялся и сказал хриплым голосом:
- Спасибо за участие.
Белла кивнула, его официальность помогла ей снова обрести самообладание.
Она ещё раз пожала его руку и наконец высвободила свою.
- До свидания, - прошептала она.
Она обняла Розали, ещё раз поцеловала её в щёку и заставила себя не взглянуть на него ещё раз, хоть и знала, что он с неё глаз не сводит. Потом она одарила коротким кивком миссис Коул, которая стояла рядом с Роуз и давилась слезами, а потом с поднятой головой покинула кладбище. При этом она шла через застывшую толпу, расступавшуюся перед ней, давая дорогу.
Да! – думала Белла. – Шаг за шагом, так правильно...
Она вызвала такси, хотя и не могла себе этого позволить, поехала назад в гостиницу, позаботилась об Эмметте и о дочке, – та мирно спала, – бросилась на постель и заснула в слезах.
* * *
- Мы должны принять решение!
Они втроём сидели в гостиной.
Эдвард, Елеазар и Розали.
Эдвард покачал головой.
- Не лезьте ко мне! Мне всё равно, я приму всё, что бы ты ни решила!
- Об этом забудь! – прошипела Розали, казавшаяся изрядно утомлённой. – Можешь от меня требовать всё, что угодно, но здесь мне нужно твоё присутствие, морально!
Эдвард застонал, но Елеазар кивнул.
- Полагаю, Роуз права. Что бы вы ни предпринимали, это что-то должно быть хорошо продуманным. Не беспокойся об Элис и маленьком. Рене... – он оглядел его отсутствующую мину и зарычал:
- Да приди же ты наконец в себя, Эдвард, чёрт тебя возьми! Я опять тебя не узнаю! Твоему сыну уже больше недели, а ты ещё ни разу не позвонил жене, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на него!
- Не встревай, Елеазар, - Эдвард даже не удосужился взглянуть на своего крёстного.
- С превеликим удовольствием не встревал бы! – мрачно кивнул Елеазар. – Если бы был хоть чуть-чуть уверен, что ты хоть что-то делаешь! Ты же не можешь...
Эдвард резко нагнулся через стол к нему.
- Что я могу и чего не могу, будь любезен, предоставь решать мне! В последний раз тебя прошу, не лезь в мои дела. Мне наплевать, что вы делаете, или считаете ли вы меня с недавних пор сумасшедшим. Вас это никаким боком не касается!
Это было слишком. Елеазар встал.
- Отлично! – прорычал он. – Но не воображай, что я и дальше буду участвовать во всём этом дерьме. Я ухожу!
Эдвард громко вздохнул:
- А я уж и не ждал, что ты это скажешь.
Но Елеазар этого не услышал. Он уже покинул гостиную.
Роуз вздохнула:
- Эдвард...
- Помолчи!
- Я знаю, это тяжело...
- Ты ничего не знаешь! – он резко откинулся на своём стуле и прикрыл глаза. – Оставлять тебя наедине со всем этим дерьмом было бы в высшей степени нечестно. Разумеется, я тебя поддержу. Какие у тебя будут предложения?
Роуз вздохнула, вновь выгнула бровь, но в конце концов начала...
* * *
Иногда импровизация не слишком помогала.
Это Эдвард понял через неделю после похорон матери. На время после них у него не было никаких планов, он не знал, что будет делать дальше. Следовало ли ему перебраться в Джексонвилл? В его глазах это не имело никакого смысла. Или ему стоило просто плыть по воле судьбы и смотреть, к какому берегу она его прибьёт?
Когда-нибудь ему пришлось бы возвращаться, но это могло подождать. Его супруга и сын находились под наилучшим присмотром. Под присмотром Рене, которая там осталась.
Достаточно долго подумав, Эдвард решил использовать милость времени и таким образом придумать себе повод уклониться от дальнейшего пребывания во Флориде.
На повестке дня стояли важные вещи.
Дом его родителей после смерти Эсми опустел. Ни Розали, ни он им больше не пользовались. Это было нелёгкое решение, но по всем законам логики самым лучшим было продать его.
Роуз почти постоянно пропадала в Нью-Йорке и появлялась в городе дня на два в неделю, дабы следить за порядком в своём предприятии. А Эдварда в Сиэтле больше ничего не удерживало.
Миссис Коул унаследовала от Эсми приличную сумму. Эдвард добавил ещё такую же и отправил уставшую женщину на приятный и хорошо обеспеченный покой.
У него не осталось никаких нервов для сострадания. Её постоянный вой был невыносим. И даже Роуз не могла скрыть облегчения, когда рыдающая женщина наконец исчезла.
С продажей дома было совершенно покончено и с офисом. Эдвард по нему и слезинки не проронил. Он всё ещё не мог решиться переступить порог тех комнат. Но сейчас это было неизбежно. У него по-прежнему было много клиентов. Хотя он их и подзабросил в последние месяцы.
Конечно, семейную эру было никак не похоронить одним росчерком пера. Кроме того, на это было необходимо очень много времени. А Эдвард намеревался всё уладить с особой тщательностью.
С совершенно особой.
Даже если на это потребуются месяцы.
Он снял себе маленькую комнатку в центре города, обставил её совершенно новой мебелью и начал заниматься распродажей имущества семьи Каллен в Сиэтле, штат Вашингтон.
Эдвард осторожно занимался этим три месяца и даже не думал предварительно заглянуть в Джексонвилл. Он был слишком рад на обозримое время избавиться от Ужаса.
Ужаса, который теперь имел ещё и визгливого отпрыска...
* * *
У Беллы не осталось слишком много времени для грусти.
Немного времени спустя её захватил быт, а с ним и бытовые проблемы.
Потому что Антонию нужно было часто возить к врачу. Правда, он только измерял вес, но даже на это нужны были деньги.
Деньги, которых у Беллы не было.
Эмметт оказался потрясающим нянем, он постоянно уверял её, что сможет позаботиться о малышке, если Белла найдёт работу. Это, конечно, упрощало ситуацию, но ненамного.
Белла никогда не думала, что будет так сложно найти место, с помощью которого можно было ещё и жить.
Её квалификация была великолепной. Незадолго до увольнения Эдвард выдал ей первоклассную рекомендацию. Только она не часто её читала, поскольку за каждым вторым замечанием ей чудилась скрытая весть, и она постоянно ругала себя параноидной дурёхой.
С большим трудом она нашла место с частичной занятостью. Время работы: дважды в неделю по четыре часа.
Но на ожидавшиеся двести долларов ей было не прожить.
Она пробовала везде, в какой-то момент даже пыталась устроиться уборщицей в этот огромный офисный комплекс на Манхэттене, в котором, помимо всего прочего, располагались офисы, в которых она, собственно, и хотела устроиться на работу.
Но везде или считали недостатком наличие Тони, или попросту предлагали слишком мало денег.
В какой-то момент Белла признала, что одна работа тут не поможет.
Она ухватилась за первое попавшееся место клерка, более того, согласилась на частичную занятость за двести долларов, а по ночам ещё и работала уборщицей.
Ради этого ей пришлось от многого отказаться, в том числе и от кормления Тони. Потому что было невозможно увязать это с невозможным рабочим временем и долгими поездками.
Она не могла себе позволить простои в работе. Ибо по собственному горькому опыту знала, что на её три работы было достаточно претендентов.
В общем и целом, она зарабатывала немногим больше восьмисот долларов. Так у неё получалось хоть как-то сводить концы с концами, если Тони не приходило в головку поболеть.
Когда через три недели она всё ещё не получила из больницы счёт по уходу за малышкой и за вызов скорой помощи, она позвонила, чтобы выяснить, в чём дело. Вскоре после того, как сняли трубку, она обречённо прикрыла глаза.
- Вам известно, кто осуществил перевод?
- Никаких переводов не было, мэм, лечение оплачено на месте по кредитной карте. Владелица – некая мисс Розали...
- Благодарю, этого достаточно, - прошептала Белла и отсоединилась.
Долго она смотрела безучастным взглядом в пространство.
Вообще-то, ей следовало бы знать. На самом деле она надеялась, что все эти удары судьбы и стресс, в котором Розали жила сейчас, отвлекли её подругу.
Но было очевидно, что существовали вещи, о которых Розали не забывала, всё равно, какие бы катастрофы ни творились в её жизни.
Она уже прижала к уху мобильник, чтобы потолковать с Роуз и высказать ей своё мнение, но в конце концов опустила руку.
Она не могла вернуть Розали деньги.
А мысль о том, чтобы иметь в свободном распоряжении десять тысяч долларов и, таким образом, не бояться следующего визита к педиатру, приносила изрядное облегчение.
Белла чувствовала себя отвратительной, недостойной и неспособной, но при этом знала, что у неё больше не будет шанса принять этот несоразмерный подарок.
Она была сейчас не в том положении, чтобы уделять слишком много внимания своим неприятным чувствам.
Даже если это и сказывалось на ней.
Роуз теперь приезжала чаще и тем помогала Тони больше бывать на свежем воздухе. Иногда и Эмметт соглашался немножко прогуляться.
- Тут меня, э-э... никто не знает, - была его любимая лаконичная фраза. – Пусть глазеют!
На новости о разнообразной работе Беллы Роуз закатила глаза, но воздержалась от комментариев. Да и что ей было говорить? В конце концов, Белла не могла вечно рассчитывать, что кто-то постоянно будет её вытаскивать из тисков. Она была матерью, ответственной за крохотную сладкую малышку, и хотела одна её растить.
И даже должна была.
Это была её внутренняя потребность.
Потому что Тони казалась ей драгоценным подарком, который ежедневно надо было снова заслуживать.
Наряду со всеми ошеломляющими делами были и прекрасные моменты.
Тони росла и расцветала. Через четыре недели она уже почти сравнялась с малышами своего возраста. Она много смеялась, иногда булькала, сияла, как солнечный лучик, почти никогда не кричала, и явно решила давать маме короткий ночной отдых. Потому что с одиннадцати вечера до шести утра она спала без просыпу.
Пожилые женщины, жившие в доме, очень любили малышку. Хотя о странных событиях в квартире ноль-сто двадцать и крутились самые невероятные слухи. Две женщины, мужчина, ребёнок...
По мнению сплетников, это пахло аморальным поведением.
Но Белла на них за это не обижалась.
Она бы на их месте могла думать о чём-то в таком же роде.
В этой части страны лето наступило раньше, чем Белла к этому привыкла в Сиэтле. В мае солнце уже светило ярко и долго. Белла любила по выходным гулять с Тони в Центральном Парке. Она предоставляла Роуз и Эмметту необходимое уединение; быть может, Эмметт в конце концов возьмётся за ум. Она по-прежнему не переставала надеяться, хотя Роуз всё чаще грозила написать отказ.
В супермаркете Белла приобрела плед для пикника по приемлемой цене. На нём они с Тони сидели в траве. Иногда, когда малышка высыпалась, они даже немножко играли. У неё были сотни плюшевых зверушек и прочие детские игрушки, поскольку Розали в своё время завалила ими бедную малышку.
А когда Тони спала, Белла ложилась рядом, смотрела в небо и думала о нём.
Это были единственные моменты, когда она позволяла себе подобные заблуждения. И она с некоторым облегчением заметила, что хотя тоска и осталась, но горечь со временем немного утихла.
Всё было, как было, она ничего не могла изменить в этой ситуации, да и не хотела. И ей немного помогло, что Эдвард явно её не забыл. Если бы он произвёл на неё умиротворённое впечатление, склонившись в печали над гробом матери, – да, но окажись рядом с ним утешающая Элис, Белле было бы гораздо сложнее принять всю ситуацию.
Но он был один, а Элис не было и следа. И Белла знала, что её бы ничто не удержало от того, чтобы быть в такой день рядом с мужем...
Будь это её доля, она была бы рядом с ним!
Но не Элис.
Это её немного удовлетворило.
Это было совсем неправильно и уж тем более – нечестно. Белла понятия не имела, почему Элис вдруг отсутствовала на похоронах.
Но иногда даже она, Белла, не могла перепрыгнуть собственную тень...
Однажды в воскресенье, в начале июня, она снова лежала на своём пледе. В руках у неё была бутылка минеральной воды. Рядом мирно спала Тони. Приглушённый шум, доносившийся с игровой детской площадки, казалось, вовсе ей не мешал. Иногда Белле казалось, что он действует на малышку скорее усыпляюще.
Что-то вдруг заслонило солнечный свет, и прежде чем Белла успела вытаращить глаза, раздался тот голос, от которого все волосы у неё на затылке встали дыбом:
- Так вот он какой...
Белла вздохнула:
- Что тебе нужно, Джеймс?
Он рассмеялся:
- Послушай, парк – не твоя личная собственность, извини, но я хотел по крайней мере посмотреть, что из этого вышло.
Белла с отвращением воззрилась на него.
- Девочка. У неё всё хорошо, правда, она родилась немножко раньше положенного, но она абсолютно здорова. Мы справляемся, твоя помощь нам не нужна, и вообще ничья не нужна, если быть точной. Ещё вопросы будут?
Он поморщился, и Белла было обрадовалась быстрой победе. Но когда он присел в траву рядом с пледом, она застонала.
Так просто от него точно не отделаться.
- Не будь такой злопамятной, - негромко потребовал он. На нём были только рубашка и брюки, пиджак он небрежно повесил на плечо. – В тот раз это было неудачное время, я понял. И... – он искоса посмотрел на неё. – Думаю, я мог тогда недостаточно ясно объяснить, чего хочу.
Белла глубоко вдохнула и взяла себя в руки.
- Яснее ты и не мог выразить, чего хочешь, - сказала она. – А я... – она мысленно застонала, - чувствую себя польщённой. Думаю, на свете есть немного мужчин, которые в подобной ситуации делают женщинам подобные авансы...
Он улыбнулся.
- Я...
- ПОЭТОМУ, - продолжала Белла, будто он ничего не сказал, - я ещё раз тебе чрезвычайно благодарна. И ещё, прими, будь добр, к сведению, что ты меня не интересуешь. Равно как и любой другой мужчина. Малышка... – оба посмотрели на Тони, которая во сне надула губки и так чертовски стала похожа на своего отца, что теперь-то уж точно вся её побасенка на тему «Я-прыгнула-в-постель-к-другому-и-ой-я-залетела» выплыла наружу, - она моё всё. И у меня нет времени на какие-то интрижки...
- Я пон...
- И ПОЭТОМУ, - снова перебила его Белла, - я тебя настоятельно прошу воздержаться от дальнейших попыток сближения. Так ты сэкономишь драгоценное время, за которое, может статься, сможешь найти кого-то, кто тебе больше подходит и кто сможет тебе предложить больше, чем разбитое существование, вроде меня.
- Но мне не нужен никто, Белла, кроме тебя!
Она с улыбкой покачала головой.
- Ты меня совсем не знаешь. Уверяю тебя, ты...
- Я тебя знаю лучше, чем ты предполагаешь, - на этот раз он не дал себя перебить. – Я уже тогда в тебя влюбился, только вот подход выбрал не совсем умелый.
- Джеймс...
- Я бы с удовольствием это отыграл назад. Если только ты дашь мне возможность доказать, что я отнюдь не такая свинья, какой ты меня считаешь... – между тем в его голосе зазвучала изрядная доля мольбы. Неприятно тронутая, Белла заёрзала на пледе. Где же такой долгожданный просвет в облаках?
- Я знаю, что ты меня не любишь (прим. пер.: Так о чём тогда ваще базар?), и красавцем меня тоже не назвать. Но если ты постараешься, то однажды ты увидишь, какой я на самом деле. Дай шанс твоему сердцу, дай шанс нам! Прошу, поверь мне!
Белла выслушала его с закрытыми глазами и долго пыталась подавить в себе раздражённый стон. Когда ему оказалось нечего добавить к склизкой чуши, она посмотрела на него.
- Лучше не надо, Джеймс. Не знаю, откуда ты набрался таких химер. Тогда ты не был в меня влюблён, а просто видел во мне очередную послушную жертву, с которой ты мог осуществить свои мерзкие фантазии. В конце концов на тот момент ты был моим начальником и я была обязана вести себя соответственно этому факту. Я никогда не отвечу на твои так называемые «чувства». Мы не знаем друг друга, ни ты меня, ни я тебя, и я не собираюсь в таком состоянии ничего менять.
Она встала и начала собирать вещи.
- Такое насильно не получается. Уже хотя бы потому, что здесь нет и намёка на основания. Ничего бы не вышло, потому что я не чувствую к тебе никакой симпатии и ни на цент тебе не верю. А ты ко мне испытываешь совсем не то, что сейчас пытался внушить себе, да ещё и мне, - она поспешно начала бросать вещи в большую наплечную сумку, в которой всегда носила вещички Тони. Затем она взяла малышку и положила в коляску.
Джеймс всё ещё сидел на земле с застывшим выражением лица.
Белла улыбнулась через силу.
- Не принимай близко к сердцу, не стóит...
Он резко вскочил и подошёл к ней. Неожиданно в его глазах засверкали коварные огни, так что она невольно выхватила дочку из коляски и прижала к себе.
- А что Эдвард говорит о своём ребёнке? – прошипел он.
Белла похолодела.
- Мы выяснили всё, что было нужно, - ответила она непослушными губами и изо всех сил постаралась не опускать глаза.
Он осклабился.
- Хорошо. Ты ведь не будешь настолько глупой, чтобы ещё его ждать, верно? Он женат, у него сын, его наследник, они счастливы вместе...
Это разбудило в Белле жизненные силы, да и не только в ней. От резкого движения Тони проснулась, удивлённо заморгала и круглыми глазёнками уставилась на чужака. Белла покрепче прижала её к себе.
- Я рада за Эдварда и Элис.
Его оскал стал ещё шире.
- Могло статься, что ты ещё предаёшься каким-то иллюзиям, Белла... – он склонил голову набок и попытался погладить щёчку малышки. Белла поспешно отшатнулась.
- Не прикасайся к ней! – зашипела она, как кошка.
Он выгнул бровь.
- Ах, вот оно как? Я для тебя недостаточно хорош? Дело в моей внешности? Позволь сказать тебе одну вещь, Белла Свон: кто высоко заносится, тому не миновать упасть. Ты ещё пожалеешь, что не приняла моё великодушное предложение...
- Мечтай-мечтай, авось приснится! – в ярости она снова положила малышку в коляску и попыталась уйти. Но Джеймс преградил ей дорогу.
- У меня есть время, - тихо проговорил он. – Ты ещё одумаешься, помяни моё слово!
- Скорее небо упадёт на землю! Прочь с моей дороги!
Ухмыляясь, он отошёл в сторону, и Белла поспешила прочь отсюда.
Она не рассказала об этом событии ни Эмметту, ни Роуз. Джеймс Витмор был такого рода человеком, что всегда пытался добиться своих шансов у женщин. И, в противоположность его утверждению, дело было вовсе не в его внешности, а в этом его мерзком, настырном и бесчестном способе это делать.
Белла полагала, что снова умыла его ледяной водой. Ну-ну, пусть привыкнет к отпору. Как она могла судить по опыту, он это не воспринимал слишком тяжело.
Но этим вечером, лёжа одна в кровати, она ещё раз прокрутила в памяти эту странную встречу.
Значит, у них был сын, и Эдвард был счастлив. Ну, тут Джеймс, может статься, малость преувеличил, но возможно, Эдвард был доволен и наконец смирился с ситуацией, кто знает?
Но откуда именно Джеймс Витмор так хорошо осведомлён о происходящем в доме Эдварда Каллена?
Может, оба мужчины как-то связались друг с другом, потолковали и уладили наконец старые разногласия?
Ну, причины этих разногласий больше не было. Так почему бы и не возродить старую мужскую дружбу? Эдвард, помнится, рассказывал ей, как давно они дружили.
Может, Джеймс с подачи Эдварда снова осмелел и стал искать её близости?
Белла уже достаточно освоилась в Нью-Йорке, чтобы знать, что в этом огромном мегаполисе «случайно» встретиться невозможно. Ни в кафе, ни в Центральном Парке. Поскольку по размерам этот город значительно превышал Сиэтл.
Тогда она об этом не подумала, но сейчас, некоторое время спустя, некоторые нестыковки бросились ей в глаза.
Джеймс Витмор внезапно всплыл рядом с ней, и как раз в тот момент, когда Белле отчаянно была нужна работа.
Подобные «случаи» с ней уже случались, и всегда оказывалось, что к этому приложил руку Эдвард.
Может статься, Эдвард даже попросил Джеймса поддержать её, когда она отказалась принимать его ежемесячные перечисления?
Это звучало изрядно натянуто, но тот, кто знал Эдварда Каллена, знал также и то, что это отнюдь не было настолько невероятным, насколько казалось поначалу.
Прекрасно!
Таким образом, получалось, что Эдвард снова обо всём позаботился, включая нового мужа, чтобы Белла не была одна.
Этот тип на ней свихнулся!
КАЛЛЕН!
------------------------------
Редактура: Нотик
* * *
От переводчика: Упокой, Господи, душу усопшія рабы Твоея Эсми и даруй ей Царствіе Небесное...
Бедная Розали, бедный Эдвард...
Ну, что ж, дорогие мои, вот и состоялась обещанная недолгая встреча Эдварда и Беллы. И была она поистине недолгой.
А что делает Белла в остальное время – мы с вами тоже увидели. И каково ей приходится...
Кстати, как вам Эмметт – безусый (или усатый – это же фанф, тут всего ждать можно) нянь? ;))
А тем, кто говорил, что Джеймса рано списывать со счетов, говорю: друзья мои! Вы были правы!
И что мы теперь с ним будем делать? Есть идеи?
Сразу предупреждаю: скормить настоящему Джеймсу – не предлагать: побрезгует (у этого слизняка, подозреваю, в жилах может оказаться вовсе не кровь!).
Что же будет дальше?
Наверное, соскучились по нашей СУПЕР-(ПУПЕР-ВУПЕР!!)-любимой гугенотке Элис? Обрадую: в следующей главе она появится с избытком. Слово инквизитора, вам – ПОНРАВИТСЯ!!
И наконец... Так, маленькое предупреждение: не торопитесь сбрасывать со счетов Джейка. «Погодите, быть может, он ещё зачем-то понадобится, к добру ли, к худу ли».
В общем, ждём развития событий в следующей главе – СЮРПРИЗЫ!
Ваш Вырколак
Источник: http://robsten.ru/forum/19-775-1
0
