Привет-привет всем! Сегодняшнюю главу для вас перевел Василий!
Не забываем его благодарить! Он замечательно справился со стилем атора и своей работой!
И да, посвещаем перевод этой главы сборной Германии, которая играет сегодня в полуфинале!
Глава 2. Взрывы
Не забываем его благодарить! Он замечательно справился со стилем атора и своей работой!
И да, посвещаем перевод этой главы сборной Германии, которая играет сегодня в полуфинале!
Глава 2. Взрывы
Когда Белла распахнула глаза, её окружала кромешная тьма.
Она не знала, кто она, где было её «сейчас» и почему она чувствовала себя так чертовски отвратительно.
Перед ней находилось какое-то неясное нечто, состоявшее из белого колышущегося бесформенного тумана.
Только постепенно она смогла различить какие-то туманные образы. Она моргнула, затем ещё раз, и затем заметила какую-то расплывчатую фигуру, сидевшую у её кровати.
Кровать!
Итак, она лежала в кровати.
Белла заморгала снова, в этот раз приказывая своему зрению подчиниться её воле, и на сей раз ей это действительно удалось.
То, что было расплывчатым, прояснилось, смесь света и тени обернулась неестественным резким неоновым светом, а фигура перед ней – Эдвардом.
Он не улыбался, его губы были крепко сжаты, а глаза – угрожающе мрачные.
Белла снова заморгала, хотя в этом не было никакой необходимости. Не увидев никакой реакции, она откашлялась и почувствовала ужасную боль в горле. Откуда эта боль взялась?
Простуда? Летом?
- Привет… - пробормотала она, что стоило ей немалых усилий.
Он не ответил, и Белле понемногу становилось страшно. Таким она его вовсе не знала. Куда делся его любящий взгляд, который он берёг только для неё?
Что случилось?
Внезапно в голове у неё пронеслось единственное с недавних пор заключение, которое имело смысл, если Эдвард вёл себя так, в некотором роде, странно.
- Элис! Что-нибудь случилось? - она попыталась подняться, что, к сожалению, не удалось. И только теперь она сообразила, что её правая рука закована в гипс, а ноги были чертовски тяжёлыми.
Он удержал её за плечо:
- Лежать!
И Белла, уже готовая энергичнейшим образом запротестовать, повиновалась. Но рот её не закрылся: - Скажи мне, что с ней. Я уверена, что...
- Почему? - казалось, он её не слышал. Его мрачный взгляд лежал на ней, а его рука давно исчезла с её плеча.
- Что?
Он глубоко вдохнул, и Белла заметила, как сжались его кулаки: - Назови мне разумную причину, по которой ты сделала ЭТО!
Белла не поняла его. Она нахмурилась, пытаясь как-нибудь пробиться сквозь те дебри, что были до её сна, который она только что переборола. Только теперь ей в голову пришла мысль, что её кровать, очевидно, находится в какой-то больнице. Во всяком случае, если она правильно воспринимала белый цвет.
Больница...
Она нахмурилась ещё сильнее, в то время как Эдвард не сводил с неё ледяного взгляда. Этот взгляд ей не нравился, она хотела, чтобы он исчез. Оказалось непросто, сосредоточиться на этом намерении, если наряду с этим пытаться выяснить причину его отчуждённости.
И вдруг пришло оно.
Воспоминание.
Медленно, призрачно, перед Беллой мелькнули эпизоды из памяти.
Её машина, на которой она срывается с места. Почему?.. Она увидела себя в гостиной Элис, вновь услышала...
Глаза Беллы расширились. Ненадолго. Примерно настолько, сколько её шок угрожал взять над ней верх.
Он длился не дольше нескольких неконтролируемых ударов сердца.
И тогда её окатил тот же самый ледяной холод, от которого она так хотела избавиться в Эдварде.
- Что случилось? - спросила она беззвучно.
Он горько рассмеялся:
- Именно этот вопрос я хотел задать тебе!
Она помотала головой и подавила стон, поскольку к боли в горле прибавилась ещё и головная боль:
- Я говорю об аварии. Что конкретно произошло?
Она вернулась: холодная, уверенная в себе Белла, которая знала, что была в самом сердце катастрофы. Катастрофы апокалипсического масштаба. Она невольно подобралась, её подбородок, несмотря на все боли, задрался чуть выше, потому что она приготовилась к столкновению с реальностью.
Так, как она привыкла.
У Эдварда не было и половины такого самоконтроля. И предел этого самоконтроля – уже и без того упавший ниже уровня моря – был готов вот-вот истечь.
Чем спокойнее казалась Белла, тем больше он разъярялся. Лёд в его глазах исчез и сменился жгучей яростью. Яростью и отчаянием. Он оглядел её, заметил перемены, которые с ней произошли, и...
...в конце концов взорвался.
- Хочешь знать, что произошло? Ты этого хочешь, да? – расхохотался Эдвард, откинув голову. Он закрыл глаза, и, казалось, собирался с мыслями. Затем Белла снова встретила его взгляд.
- У тебя перелом руки, сотрясение мозга, несколько царапин на лице и по всему телу. Но это вылечится, это... – внезапно он замолчал, опустил голову, уставился на свои руки и глубоко вздохнул. И затем снова резко взглянул на неё. Его губы побелели.
- Малыш... – прошептал он с внезапно помертвевшими глазами.
Итак, это были катастрофы. Белла снова заморгала, пытаясь осмыслить услышанное. Но затем она подумала об Элис, мысленно вспомнила его слова и обречённо подумала, что, возможно, это и к лучшему. Возможно...
Неожиданно он схватил её за плечи, его лицо внезапно оказалось очень близко к её лицу.
- Скажи мне, зачем, Белла. Только это.
Она откинула голову, игнорируя боль, снова пронзившую её череп.
- Я стала невольной свидетельницей твоего разговора с Элис. И подумала...
Со стоном он закрыл глаза. Хватка его рук усилилась и стала действительно болезненной. Но Белла не пошевелилась ни на миллиметр.
Она ждала, когда он возьмёт себя в руки, чтобы привести всё к логическому и, прежде всего, соответствующему ситуации концу. Где-то в глубине души, в самой глубине, бурлили все те вещи, которые сейчас невозможно было упорядочить. Как, например, тот ничтожный факт, что она больше не носила в себе малыша, или что он мог бы – а возможно, и на самом деле собирался – променять её на Элис, или то, что она пережила аварию, что наряду с прочими происшествиями наверняка было менее существенным.
Но это были вещи, с которыми она впоследствии смогла бы разобраться. Сейчас надо было, прежде всего, преодолеть эту ситуацию. Она немного расправила плечи и, в отличие от Эдварда, не закрыла глаза ни на секунду, а посмотрела на него с заметным холодом в глазах.
- Я думаю, что при таких обстоятельствах нам стоит отодвинуть все без исключения планы относительно нашего совместного будущего на задний план. Нет смысла продолжать следовать им, пока ты не можешь быть уверен, что твои чувства...
Она не договорила. Теперь его хватка стала однозначно болезненной.
- О чём ты вообще говоришь? – с трудом прорычал он сквозь сжатые зубы. – Ты что, совсем... – он помотал головой. – Можно и не спрашивать. Что ты свихнулась, это несомненно. Но как... зачем... я не могу понять, почему...
Таким она его ещё не видела. Эдвард, умевший «жонглировать» словами, Эдвард, который никогда не смущался в поисках подходящего ответа, на её глазах утратил контроль над своей речью. Он искал слова, не находил их, злился – хорошо, более, чем сердился, если выражаться точнее – и потерпел неудачу.
Белла выпрямилась ещё немного, ни один мускул не дрогнул на её лице.
- Есть ошибки, которые вовсе не обязательно совершать, Эдвард. Определённо, в том, чтобы услышать то, что я услышала, приятного было мало, но всё же лучше узнать это сейчас, чем потом, когда было бы слишком поздно. Думаю, тебе стоит использовать выигранное время, чтобы ещё раз тщательно обдумать свои чувства. Возможно, ты – неосознанно, я уверена – просто сосредоточился в прошедшие месяцы не на той женщине.
Он не отвечал, держа её руками за плечи и глядя ей прямо в лицо. Внезапно он отпустил её и встал.
- Думаю, ты права, - сказал он резко. – Нам обоим стоит тщательно обдумать наши цели. Сообщи мне, когда придёшь к какому-нибудь результату.
Он уже не слышал, как Белла сказала: «Ты тоже». Он покинул её палату.
Горящими глазами она смотрела ему вслед и уже пыталась научиться обходиться с новым и такими уничтожающим развитием её жизни.
Проблема была только в том, что она не знала, с чего начать...
***
Роуз ждала Эдварда в коридоре.
Она выглядела усталой и измотанной, совсем не как обычно.
Бегло глянув ему в лицо, она застонала:
- Что опять?
- Не знал, что тебя это хоть как-то касается, - фыркнул Эдвард. Слишком язвительно, чем было уместно в данной ситуации.
Но Розали не была бы собой, если бы простила ему эту оплошность. На самом же деле она, казалось, ничего и не заметила.
Он глубоко вздохнул – в который раз за последние несколько минут:
- Как он?
Её лицо омрачилось.
- Не знаю. Ты ей...
Эдвард покачал головой: - Нет, я мог...
Пожалуй, это тоже было признаком глубокого единения между братом и сестрой. Поскольку ему не пришлось даже договорить фразу до конца. Розали кивнула:
- Думаю, сейчас ей лучше было бы не знать ни про Эмметта, ни про малыша. Она и так будет себя обвинять во всех смертных грехах.
Эдвард молчал.
- Но почему, в смысле, что она сказала? У неё же должна была быть какая-то причина, чтобы мчаться куда-то через весь город, как несчастная сумасшедшая...
- По-моему, ты и сама уже чётко это сформулировала, - вышло ни насмешливо, ни язвительно. Просто констатация факта. – Она несчастная сумасшедшая. И всегда была ею.
Роуз глухо рассмеялась: - Знаешь, я могла бы вытянуть из тебя это дерьмо, если бы...
Но терпение Эдварда было уже на исходе: - Что и когда ты из меня вытянешь, меня, как всегда, интересует постольку-поскольку. Особенно если это касается Беллы. И если уж я отделю всё то дерьмо, которое она, по обыкновению, выплеснула на меня, от всего, что имеет смысл, остаётся один неопровержимый факт: наше решение пожениться было поспешным. У нас нет фундамента – по крайней мере, в достаточной степени, и я думаю, будет хорошо, если мы ещё раз друг друга проверим, прежде чем поспешим с браком. Нам многого не хватает, и не в последнюю очередь – доверия. Малыша больше нет, нет больше причины для спешки, - он пожал плечами и сосредоточился на выходе из станции, которая в далёком будущем должна была стать конечной.
Роуз не сводила с него глаз. С открытым ртом она смотрела на его спокойное лицо.
- Ты идиот! – наконец вырвалось у неё.
Он быстро на неё взглянул: - Уж точно.
Она резко замотала головой:
- Нет, Эдвард. Всё, что угодно, но только не это! Эта глупость слишком затянулась. Если вы...
- Это не только моё решение! – грубо прервал он её. – Я только передал слова Беллы, которые, впрочем, совпадают с моим мнением. Не лезь, Роуз!
- Ха! – она откинула голову и изобразила подобие своего брата, скорее, однако, страшное. Слишком похожее, чтобы быть случайностью. – Ты меня обдурить хочешь? Ну, уж это фиг! – она посерьёзнела. – Эдвард, не допускай, чтобы эта хрень встала между вами!
Теперь пришёл черёд Эдварда смеяться: - Слишком поздно!
- Нет! – её взгляд стал убеждающим. – Эдвард, я сейчас очень даже серьёзно! Не допускай, чтобы подобные вещи вставали между вами. Пойми. Что бы ни было, вы с этим справитесь.
Эдвард не отвечал. Он ещё не думал о поведении Беллы. Как, впрочем, и о том, что их малыша больше не было. Ему даже не пришло в голову, что она подслушала его и Элис.
Внутри него распространялась пустота. Бесконечная чернота, которую изредка немного проясняли три вещи:
1. Она тебе не доверяет! Неважно, что ты делаешь, как часто ты раскрываешь перед ней свою душу, она просто не хочет тебе доверять!
2. Чёрт возьми, как она может воспринимать это всё так спокойно?
3. Что с...?
На последний вопрос они получили ответ через пять минут. Потому что в мысли Эдварда потихоньку закрался четвёртый, совсем не малозначимый вопрос:
Откуда у Роуз такое сумасшедшее самообладание? Это из-за того же вируса, которым «заболела» Белла?
Они здесь ждали не только пробуждения Беллы, которую пожарные в течение страшных двадцати минут вырезали из останков её Хонды.
Ха!
Эдвард давно так не смеялся.
Для водителя машины, двигавшейся навстречу Белле, дело обстояло иначе.
Это был Эмметт, который направлялся к бару, в котором они с Роуз хотели закончить вчерашний вечер. Они договорились там встретиться. Звонок из полиции застал её врасплох так же, как и Эдварда, находившегося за несколько миль от неё.
Эмметт не выглядел и вполовину так жутко, как Белла. У него даже практически не было видно крови. Просто зона деформации у БМВ была гораздо больше, чем у древней Хонды.
К сожалению, на сей раз невероятные размеры Эмметта сыграли не в его пользу. Его ноги неподвижно заклинило между рулевым колесом и полом. Пожарным понадобилось полтора часа, чтобы его вызволить. Эмметт всё это время находился в сознании, Роуз говорила с ним, отпускала обычные шуточки и смеялась, даже когда кровь давно отлила от лица Эмметта и он был белее, – да уж, – белее стен в этой проклятой больнице.
Кстати, маленькую царапину на его лбу уже обработали – ещё пока пожарные возились с тяжёлым агрегатом около БМВ, которое, как и Хонда, годился только на свалку.
Однако когда Эмметта наконец-то освободили и осторожно извлекли из обломков, по пустынной вечерней улице разнёсся его низкий, нечленораздельный крик.
Присутствовавшим врачам не оставалось ничего, как положить его в искусственную кому. А потом, когда он наконец прибыл в клинику, начался своего рода марафон.
Для Эмметта, который ничего этого не замечал; для Роуз, которая ждала в этом длинном коридоре, выдержанном в абсолютно невыгодном белом цвете, и для врачей, которые просвечивали Эмметта рентгеном по всем возможным правилам врачебного искусства.
Эдвард провёл ночь у кровати Беллы и только изредка видел Роуз. Рене и Эсми они отправили домой вскоре после прибытия последних. Истеричные женщины с диким взглядом, которые вследствие напряжённой ситуации упорно склонялись к тому, чтобы вцепиться друг дружке в глотки, были здесь совершенно неуместны.
О воющей Элис заботился Джаспер.
И сейчас, после более чем семи часов, в больничное крыло ожидания вошла молодая и сногсшибательно красивая женщина-врач. Её маска небрежно висела под подбородком, а медицинская шапочка была чуть сдвинута на затылок, чтобы было видно причёску.
Роуз как раз задавалась вопросом, когда она получила информацию о том, что Эмметта оперировали, и в этот момент врач подошла к ней.
Её улыбка выглядела усталой и, в общем и целом, не очень ободряющей:
- Простите, но мы не могли ждать. Мистер Финч дал своё согласие, прежде чем его ввели в состояние сна. Вы не женаты...
Роуз поморщилась. Конечно…
Врач, которую звали Э. Найф (какая ужасная шутка) (прим. пер.: Найф (англ. knife) - нож), как сообщал её бейджик, торопливо подняла руку:
- Не беспокойтесь, я не собираюсь вас мучить рассуждениями о правилах приличия. Я тоже живу в гражданском браке, если можно так выразиться, и я бы хотела, чтобы, в случае чего, моего парня уведомили о состоянии моего здоровья.
Роуз медленно кивнула и продолжала ждать.
Э. Найф глубоко вздохнула: - В течение последних четырёх часов мы проводили операцию и пытались высвободить зажатый нерв в пятом позвонке…
Роуз кивнула.
- Это было в высшей степени опасное вмешательство, при котором нельзя с уверенностью заявлять, повезёт ли ему...
Роуз кивнула, а Эдвард послал ей яростный взгляд, который, однако, мгновенно сменился заботливым. Он редко видел Роуз такой бледной.
Он поспешно повернулся к Э. Найф: - Вы нас очень обяжете, если объясните в нескольких, но совершенно ясных словах, о чём, собственно, идёт речь.
Э. Найф вздрогнула. Ей нечасто приходилось вести подобные разговоры, определил Эдвард.
- В сущности, любой прогноз – не что иное, как очень смелое предсказание…
- Предсказывайте, - возразил Эдвард бросив быстрый взгляд на Розали. Она снова кивнула. Между тем он уже начал опасаться, что у нее будет синдром сотрясения.
Врач глубоко вздохнула, чем разозлила Эдварда до неприличия, и начала. И всё оказалось, как и ожидал Эдвард.
Катастрофически ужасно.
- Есть три варианта развития событий: первый – что нам удастся высвободить нерв, и тогда у мистера Финча будут хорошие шансы совершенно поправиться. Второй – что нам не настолько повезёт, и устранить повреждение не удастся. И третий… – последовал ещё один глубокий вздох, и Эдвард сжал кулаки, - третий – что в ходе операции мы, возможно, причиним ещё больший вред. При таком сложном вмешательстве это нельзя исключать полностью...
Роуз кивнула, а Эдвард взорвался – в который раз за эту достопамятную ночь непрекращающихся взрывов:
- Почему вы вообще решились на операцию, если риск так велик? – горящими, налитыми кровью глазами он изучал усталую женщину, глаза которой сильно покраснели.
- Это единственный шанс, хотя бы попытаться устранить повреждения, возникшие в результате аварии.
- Мистер Финч был достаточно информирован о том, насколько рискованна эта операция?
- Да, сэр.
- Вы уверены, что он был в полном сознании, или, возможно, существует опасность, что вследствие шока он не был в состоянии воспринимать информацию настолько, насколько производил впечатление при беглом освидетельствовании?
- Нет, я сама с ним говорила, и уверяю вас...
- А что даёт вам невообразимую смелость уверять меня в этом? – тон Эдварда стал язвительным. Незаметно и всё же с благодарностью он мысленно уже покинул мерзкий коридор и насквозь провонявшую антисептиками больницу, и не в последнюю очередь – Беллу, которая больше не хотела его и больше не носила его малыша, и занял место в своём любимом зале суда. Здесь, где ему было хорошо, где он был дома. В своём убежище на тот случай, когда ничего не будет действовать и всё будет обращено в пепел.
И мисс Э. Найф, сама того не заметив, последовала за ним.
Она смотрела очень усталыми глазами.
- Мистер Каллен, пожалуйста, поверьте мне, я ни в коем случае не решилась бы на это вмешательство, если бы не была абсолютно убеждена, что я...
- Убеждения могут быть результатом самомнения, доктор, - быстро перебил он её. – Возникают из-за чрезмерных требований в ситуации, до которой человек ещё не дорос в силу недостатка опыта. Вы были бы не первой…
До Э. Найф постепенно дошло, что сейчас она была не в лучшем положении: - Я ещё раз уверяю вас, что я...
- Конечно, вы можете уверять, однако это мое дело, моего заключения и моего рассудка, насколько талантливой я считаю вас в данной ситуации, а так же в предстоящей, принять правильное…
Э. Найф жадно хватала ртом воздух, Эдвард не сводил с неё всё ещё горящих глаз, а Роуз медленно приходила в себя.
- Минуточку… – медленно пробормотала она и подняла руку. Обе пары глаз, только что пристально глядевшие друг на друга, мгновенно развернулись к ней. С трудом она начала высчитывать на пальцах: - Итак, Эмметт и Белла попали в аварию, верно?
Вопрос был смехотворным, но Эдвард и изрядно переутомившаяся Э. Найф кивнули.
Указательный палец присоединился к большому:
- У Эмметта повреждён позвоночник?
Врач кивнула и мысленно прокляла себя, потому что только что отказывалась от этих слов. Да ещё и перед этим свирепым адвокатом. Потому что о шоке, в котором была эта молодая женщина, ей не было известно.
Тем временем к двум оттопыренным пальцам присоединился средний:
- И вы провели операцию, не зная, каков будет результат.
Эдит Найф кивнула и тихо вздохнула, увидев, как вспыхнуло понимание в тёмно-синих глазах. Тонкий, украшенный великолепным маникюром безымянный палец, на котором красовалось прелестное золотое помолвочное кольцо, медленно оттопырился:
- А если операция пройдёт неудачно, что конкретно произойдёт с мистером Финчем, мисс Найф?
Эдит резко подняла глаза. Что должен значить этот чёртов вопрос, всё же очевидно! Чёрт побери! Она огляделась в поисках поддержки, и её взгляд наткнулся на единственную доступную пару глаз:
Глаз этого всегда готового к разборкам адвоката, который, казался каким угодно, но только не бодрым. При этом его будущая жена, по сравнению с этим Эмметтом, была в порядке. Действительно в порядке. Безусловно, малыша она, конечно, потеряла, но это было ничто в сравнении с...
- Мисс Найф? – голос модного адвоката вырвал её из раздумий. Она невольно вздрогнула, когда ощутила его холодный взгляд, и поспешно отвела свой. Другой вариант, однако, был не лучше. Мисс Каллен выжидающе изучала её. Всё ещё бледная и всё ещё шокированная.
- Мне и это сказать? – тихо спросила она наконец и храбро проигнорировала ледяной взгляд жуткого скандального адвоката, что, однако, было совсем не просто, поскольку в мыслях она уже видела себя в огромном зале суда, где он лишал её того сна, о котором она мечтала в течение последних десяти лет со сверхурочными работами, двумя часами сна в сутки и полным отсутствием личной жизни.
- Пожалуйста, - мисс Каллен неторопливо кивнула и тем самым толкнула Эдит на грань отчаяния.
В этот момент прозвучало спасительное:
«Доктор Найф, пройдите в интенсивную терапию! Доктор Найф!»
- Простите, мне нужно идти! Меня спрашивают!
Это было в высшей степени непрофессионально, но Эдит вдруг стало начхать на профессиональность. Она хотела побыстрее уйти. Пусть себе думают, что хотят. Пусть этот Каллен радуется. Ещё один пункт в бесконечном списке, который в конечном счёте мог стоить ей работы, страховки и даже жизни, какой она её знала до сих пор.
Если честно, Эдит понятия не имела, стоит ли ей из-за этого особенно злиться.
Между тем она могла сразу отдать это за шесть часов сна и три свободных дня.
Эй, а возможно, это был её шанс!
* * *
Эдвард и Роуз остались.
Роуз была в растерянности, а Эдвард – в ярости. По крайней мере, пока он снова внимательно не посмотрел на свою сестру. Она отвела взгляд от спешно убегающей женщины и медленно подняла его на брата.
Вопросительно.
Эдвард вздохнул:
- Пойдём, выпьем кофе!
Но, к его безмерному разочарованию, она покачала головой:
- Нет!
- Тогда давай хотя бы найдём какое-нибудь местечко. Ты на ногах уже семь часов.
- Без проблем.
- Роуз, будь благоразумной!
- Я само благоразумие.
Эдвард вздохнул. Это был то же вирус, без сомнений. Эта мысль снова напомнила ему о Белле и связанных с ней проблемах, которые он до сих пор не мог оценить. Невольно ему пришлось снова подумать о погибшем малыше, что вызывало тупую боль в области сердца, и ещё одну – жгучую, когда он вспоминал безучастный взгляд Беллы.
Он поспешно сосредоточился на своей сестре. Сейчас спорить с ней, даже пытаться переубедить её не имело смысла. Сначала ему нужно было поспать, прийти в себя, действовать наверняка, чтобы не сказать что-нибудь не то, когда он сможет пойти к ней. А он хотел пойти уверенным, что он держит своё разочарование под контролем. Безграничное, жгучее разочарование оттого, что она ему не доверяет...
Эдвард взял Роуз за плечи:
- Сейчас послушай меня хорошенько, и не перебивай. Слышишь?
Роуз кивнула.
Он глубоко вдохнул:
- Эмметт тяжело ранен...
* * *
- Где Эдвард?
Джаспер вздохнул:
- Ты же знаешь, любимая.
- Не называй меня так.
- Извини.
Некоторое время царила тишина. Заплаканная Элис вне себя сидела на кровати, а Джаспер пытался отогнать мысль, что ей, по-видимому, больше нечем заняться, кроме бесконечных вопросов об Эдварде.
Ему это удалось. Один взгляд в заплаканное, но всё же такое невообразимо хорошенькое личико, и его ревность растаяла в воздухе.
Он никогда прежде не переживал ничего такого, а возможно, человек переживает такое только раз в жизни – когда он счастлив.
Один взгляд в эти тёмные, блестящие глаза, и Джаспер Хейл пропал.
Так сказать, с кожей и с волосами.
Разве его интересовало, что она была намного моложе его? Разве его интересовало, что она была как исчатие ада в послеподростковом возрасте, в высшей степени стервозная, капризная, избалованная, невоспитанная (правда, насчёт последнего Рене с ним энергично спорила).
Разве его интересовала любовь – то, что Элис думала, что любит другого, и цеплялась за этого счастливчика, как клещ, хотя он уже давно был потерян и абсолютно ею не интересовался? Разве Джаспера интересовало, что она обращалась с ним, как с дерьмом, не щадя его и не стесняясь сказать, как сильно он её достал, пока он цеплялся за неё, как клещ?
Ничуть!
Всё это было в высшей степени неинтересно.
Возможно, Джаспер утратил бы в своих глазах последние остатки достоинства и полагал бы у себя собственный приступ послеподростковости, если бы в глазах Элис не было этого скрытого блеска, когда она смотрела на него, пока её рот открывался, чтобы прошипеть ему какую-нибудь очередную гадость.
Он нравился ей, просто она не хотела этого видеть. Возможно, просто потому, что в её планы не входило оставить «мученика тысячелетия».
Джаспер не совсем мог понять причин её странного поведения. Возможно, потому что он не был женщиной, возможно, потому что и сама Элис их не знала.
Да и потом, ему было всё равно. Она могла быть хоть трижды убийцей, это ничего не изменило бы в его любви и почитании к изящной, красивой женщине, сидевшей в своей кровати, с лицом, слегка искажённым, но всё ещё очаровательным сверх всякой выносимой меры.
- Когда уже, наконец, вернётся Эдвард?
Джаспер слегка вздрогнул, когда рядом с ним раздался заплаканный голос.
- Он в больнице. Белла и Эмметт попали в аварию.
- Знаю! – прошипела она. – Не дура!
Джаспер улыбнулся:
- Я знаю.
Элис не отреагировала на это:
- Неужели она не могла быть повнимательнее!
- Эм-м, не думаю, что Белла планировала это несчастье, милая.
- Не называй меня так! – это прозвучало устало, без прежнего яда в голосе, и Джаспер это счастливо проигнорировал. – Как только можно быть настолько эгоистичной! – продолжала тем временем бесноваться Элис. – С ней ничего не случилось, и она держит его там всю ночь. Я имею в виду, она вообще хоть немножко думает о том, что ему надо поспать? В конце концов, он же адвокат...
- Сегодня суббота, дорогая, - негромко вставил Джаспер. – И думаю, что Эдварду плевать, рабочий ли завтра день, когда Белла пострадала...
- Ты этого не знаешь...
- Прости?
- Ты не знаешь, пострадала ли она!
- Но ведь предположение очень близко, верно? Иначе они уже наверняка вернулись бы.
Она промолчала и упрямо закусила нижнюю губу.
- Может, они уже и вернулись... – недовольно пробурчала она.
Джаспер покачал головой:
- Сюда? Ну, уж это вряд ли.
- Ты вообще всегда такой, чтоб тебя, всезнающий?
Он засмеялся:
- Что?
Элис со стоном закатила глаза:
- Ты ведёшь себя, будто всё знаешь, и при этом ты не сильно умный.
Джаспер кивнул:
- Должен признать, тут ты права.
- Тогда перестань.
- Слушаюсь, мэм.
- Прекрати!
- Конечно.
Она снова застонала и скучающим взглядом обвела комнату. Затем снова взглянула на него:
- Ты не мог бы сходить проверить?
- Прости?
- Прекрати!
- Что именно?
Она закусила губы, удивительным усилием взяла себя в руки и тихо прошипела:
- Не окажешь ли ты мне любезность и не посмотришь ли, не приехали ли они уже?
- Конечно, - Джаспер встал, хотя знал, что это совсем не тот случай. Но ему не хотелось ссориться с Элис. Хотя то, что она злилась, её не портило, но в такие моменты из её глаз совсем пропадал этот тёплый блеск.
Когда он уже был у двери, она снова окликнула его. Он обернулся:
- Что?
- Если их нет... Ты не мог бы... – неожиданно она смущённо потупила взгляд, однако тут же снова его подняла, и в голосе её звучало озорное упрямство, - ...прихватить бутылку вина? А если ты мне сейчас начнёшь читать лекцию о том, что я ещё несовершеннолетняя, то я хочу тебе...
- Бутылку вина. Разумеется, мэм, - Джаспер с улыбкой поклонился и вышел.
Через несколько минут он снова вошёл в комнату. Вооружённый двумя бутылками вина, если точно. Он уже представлял себе, что такое Элис под воздействием алкоголя, и знал, что в таком состоянии она и вполовину не так сварлива, как сейчас.
Он же не хотел упустить свою возможность!
Достойно сожаления – конечно. Но Джаспер давно уже перестал думать о своём странном поведении в отношении Элис Свон. Он мирился с ним и радовался тем немногим моментам, которые были у них вместе, продолжая втайне надеяться на большее.
На гораздо большее...
* * *
- Зн-наещ-щь, щто?
Взгляд Элис уже успел изрядно затуманиться, на полу валялись уже четыре пустые бутылки из-под вина, в то время как они только что прикончили пятую. Джаспер давно уже не сидел на стуле рядом с её кроватью. К концу третьей и началу четвёртой бутылки она милостиво освободила ему немного места. Он даже мог гладить её волосы, пока она не смотрела. И даже тогда он получал гораздо менее ядовитый взгляд.
Джаспер был счастлив.
- Нет, - тихо проговорил он и нежно поцеловал её в висок.
- Иногда ты не такой уж и пр-протли-ивный...
Он тихо рассмеялся:
- Какой-какой я?
- Про-ти-и-и-и-ивный! – она широко растянула губы. – По-моему, я малость перепила.
- Хм-м-м, дай-ка я взгляну, так ли это, - он наклонился над ней и заглянул в её тёплые глаза. – Ты прекрасна, - вздохнул он. - И я тобой покорён.
- Ага... – протянула она скучным голосом.
Он поднял палец:
- Это подразумевает, что ты ещё недостаточно наполнена.
Она ухмыльнулась:
- Что, хочешь меня наполнить?
Джаспер наморщил лоб:
- Не думаю, что это соответствует моим обычным манерам, но предполагаю, что да, этого я хочу.
Она придвинулась чуть ближе к нему, её ухмылка стала шире... а взгляд – теплее.
- А потом? – прошептала она ему в губы.
- Не знаю.
Она разочарованно прикрыла глаза:
- Я думала, может, ты меня отвлечёшь, или что-нибудь в этом роде.
Последним кусочком сознания, который ещё не был затуманен вином и желанием к девушке его грёз, Джаспер попытался сосредоточиться:
- Именно по этой причине я этого не знаю. Я хочу, чтобы ты была уверена в себе, если мы...
Она притянула его к себе:
- Если мы что?
- Будем заниматься любовью, - он задержал дыхание, удерживая себя от того, чтобы вдохнуть её запах, и осознал, в который раз за прошедшие несколько недель, что он – растреклятый идиот. Как он мог влезть в такое дерьмо?
Её хихиканье заставило его улыбнуться и в то же время закрыть глаза:
- Любовью, - повторила она. – Лю-у-у-у-убовью…
- Что на это можно возразить?
Она подумала.
- Ничего, - сказала она наконец. – Я просто не верю, что такое возможно.
- Ты думаешь, потому что мы слишком пьяны, - кивнул Джаспер. – В этом ты права. Впрочем, я не считаю, что это хорошая идея, заниматься этим в таком состоянии. Потом, это не соответствует хорошему вк...
- Нет, балбес, - проговорила она и придвинулась ещё чуть ближе. Несколько минут назад Джаспер не поверил бы, что такое вообще возможно. – Потому, что я тебя не люблю.
- Увидим, - пробормотал он.
- Конечно, после дождичка в четверг.
На это Джаспер ничего не ответил. Он закрыл глаза и пообещал себе не дать этому всему зайти слишком далеко. Потому что всё равно, с Элис или нет, но это была магическая граница, отделявшая его от мужчины, которого завтра утром он не сможет побрить. Потому что он не смог бы взглянуть в зеркало на свою отвратительную рожу.
Он нежно поцеловал её, однако, не обещая большего, стянул её чуть ниже, пока её голова не легла на его плечо, и попытался заснуть.
Хотя с такой обворожительной красотой в руках это было сложнее всего...
* * *
Уже через два дня после аварии Белле разрешили покинуть больницу.
С того дня они с Эдвардом перемолвились от силы парой слов. И Роуз, которая иногда заглядывала к ней, практически с ней не общалась.
Сначала Белла не могла объяснить себе поведение подруги. Пока до неё не дошло, что её считают виновной в гибели малыша.
В общем, в этом они отчасти были правы. Одно дело, что Эдвард не питал к ней крепких, незыблемых чувств, на которые она надеялась, другое дело – из-за этого оборвать так и не начавшуюся жизнь.
Пусть даже и ненамеренно.
Раньше у Беллы более-менее успешно получалось углубляться в грандиозные размышления по поводу своей неудачи. Возможно, это получалось потому, что она неожиданно оказывалась перед множеством новых, совершенно неожиданных вызовов.
Хотя она об этом и не просила, Эдвард предоставил ей отдельную личную комнату – вдали от теперь уже снова его апартаментов. Другой вариант – её немедленный отъезд – он, однако, исключил:
- Сначала мы проясним некоторые вопросы, прежде чем делать новые радикальные шаги.
Это необязательно означало многое, а по сути, лишь одно: Эдвард видел создавшееся положение таким же вакантным, как и она сама.
Белла не настаивала на том, чтобы немедленно уйти.
Не потому, что она питала надежды. Они были роскошью, непозволительной для неё.
Проблема заключалась в Элис и Рене.
Если бы Белла ушла, то со своей семьёй.
Она не хотела подвергать обеих новой бедности, пока было возможным её избежать. Даже хотя она абсолютно точно знала, что ни одна из них уже не имеет права жить за счёт подачек и благородства Эдварда.
Рене знала это, и Элис, казалось, тоже о чём-то догадывалась.
Было тяжело избегать Эсми и Рене, ещё тяжелее – выносить обвиняющие взгляды Элис, и тяжелее всего – встречаться с Эдвардом с высоко поднятой головой, когда их пути случайно пересекались.
Она бы гораздо охотнее пошла снова работать, однако получила на это от своего пока-ещё-жениха лишь недоверчивое фырканье, прежде чем он отвернулся и оставил её стоять. Он не хотел, чтобы она находилась в офисе, не мог выносить одного её вида. Её это не удивляло, но это было больно, даже если Белла и пыталась решительно игнорировать эту боль, которая только притуплялась и делала её восприимчивой ко всякого рода сантиментам, которые в нынешней ситуации были абсолютно лишними.
И таким образом, Белла, более или менее, оказалась приговорена к безделью.
К безделью, которое медленно, но верно изматывало её.
Ей не хватало Эдварда – да.
Но этого можно было ожидать, и поэтому не было ничего, что могло бы нанести коварный удар ей в спину. Это было выстраданное решение, которое ей было известно, и о котором она всё же не объявила, чтобы сделать разрыв идеальным.
Решение и все большие и малые последствия, которые следовали за ним. И не в последнюю очередь – то, что её жизни, какой Белла её знала, больше не существовало.
Но другой вариант – всё время осознавать, что он втайне мечтал об Элис, возможно, мечтал заполучить её себе, был для Беллы совершенно неприемлемым. С самого начала было так: или он принадлежал ей целиком – так же, как и она ему, - или никак.
В данный момент всё предвещало: никак.
Даже если бы она захотела, она не смогла бы поговорить об этом даже с Роуз, поскольку та стала практически недосягаема и дозвониться ей на мобильный не было практически никакой возможности, а если и была, то Роуз отвечала односложно.
В четверг под вечер Белла дошла до болевого порога. Если бы она проторчала в этих мёртвых холодных стенах ещё хотя бы минуту, она бы заорала.
Был дождливый день, что очень подходило к её настроению. Она прокралась по лестнице вниз, категорически избегая всех жильцов, натянула свою парку и вышла.
С высоко поднятой головой. Как всегда.
* * *
Эдвард в данный момент находился в затянувшейся экспериментальной фазе.
Например, он пытался не взрываться, хотя внутри него всё бушевало.
Также он предпринял безнадёжную по сути своей попытку, не напускаться на Беллу и вынудить её на разговор.
Он пробовал и другие вещи, от которых, однако, последовательно отказывался из-за недостатка опыта.
Как, например, не думать о своём малыше. Или игнорировать пустую постель, в которую он ложился каждый вечер, или пустой стул в соседней комнате, когда сидел за письменным столом. Там его вновь ожидал следующий вызов, и он был действительно в новинку.
Эдвард попытался сосредоточиться на своей работе и был вынужден констатировать, что впервые в жизни ему это не удалось.
Возможно, это было связано с событиями в клинике, которые были какими угодно, только не позитивными. Однако всё дело определённо было в той маленькой женщине, которая с гордо задранным подбородком бродила по дому, как призрак, и, казалось, не знала никаких проблем.
Если она с ним и говорила, то тон был холодным и дружелюбным. Всякий раз, как он ни искал сигналов, их не было.
В любом случае, она была сумасшедшей, поскольку в понедельник действительно собралась выйти на работу.
Эдвард помотал головой.
Как человеку мог удасться такой фокус, будуча столь ненормальным дожить до такого возраста?
Он пытался обуздать своё нетерпение, постигал степень самоконтроля, о существовании которой до недавних пор даже и не подозревал, и в четверг был вынужден признать, что когда-нибудь и она истощится.
Хватит!
Он резко встал, пересёк свой офис и устремился вниз по лестнице.
Сейчас он всё разъяснит, оплачит вместе с Беллой их малыша, затем скажет ей, что любит её больше жизни, и потом наконец-то, наконец-то он снова будет с ней вместе.
И под этим он не подразумевал секс!
Но, достигнув её двери, Эдвард открыл в себе новую черту.
Трусость.
Он уже поднял руку, хотел постучать, в тот же миг ворваться в комнату, и вдруг ощутил острый укол сомнения.
Что, если его снова встретит этот ненавистный холодный взгляд? Что, если он сможет высказать всё, что угодно, а она всё равно ему не поверит?
Что, если она в самом деле была готова отказаться от всего? Что, если она работала с таким же необратимым упрямством, с которым в течение стольких месяцев препятствовала их счастью?
Как он должен будет реагировать?
Эдвард не забыл тот поцелуй, которым он однажды чуть всё не разрушил. Его напугала не столько эта украденная нежность, сколько грубость и решительность, скрывавшиеся за ней. Поскольку о нежности с самого начала и речи быть не могло.
Белла никогда не заговаривала с ним об этом и не призывала его к ответу. Но для Эдварда эта реакция была знаком, который он не мог игнорировать.
Эта женщина пробуждала в нём стороны, которые были ему неизвестны. Они делали его непредсказуемым, возможно, даже опасным, – во всяком случае, не особенно безопасным.
Эдвард не хотел уничтожить необдуманными действиями всё то, что, возможно, ещё оставалось.
Поэтому, хорошенько поразмыслив, он развернулся и решился на другой вариант.
Он схватил свою куртку и вышел в ливень, бушевавший снаружи.
Рядом с залом суда было одно место, в котором он мог уединиться, когда больше не знал, как им с Беллой быть.
Место, которого он в последние месяцы избегал.
Не из антипатии, а за отсутствием надобности.
Он бы никогда не подумал, что когда-нибудь это снова изменится...
-------------------------------------------------------------------------
Перевод: Vârcolac
Редактура: Нотик
-------------------------------------------------------------------------
От переводчика: Вот такие у нас теперь Беллвард... Всё сложно, всё запутано...
Ждём развития событий и обсуждаем ЗДЕСЬ!
А пока дружненько благодарим автора за произведение, а Нотика – за редактуру!
Источник: http://robsten.ru/forum/19-775-112
Когда Эллис плакала, я уж было подумала, что она осознала свои ошибки и искренне переживает за сестру, так она нет, ещё ее эгоисткой назвала… 
Эдвард весь в сомнениях, хватит уже, твои сомнения никогда до хорошего не доводили!!! 
Хватай свою любимую, «вбивай» ей в голову, что кроме нее тебе никто не нужен пока она не поймет! Беги на скамейку, она уже там! 
