Продолжение главы 3

«Раз заглянув так глубоко в твои глаза,

Я прикипаю к тебе с каждым разом все больше и больше…»

Ближе к вечеру мы опять бездельничаем у открытого бассейна, и я подпеваю королеве Би.

— Будто бы мы короли и королевы, а лайнер исполняет любые наши желания, правда, похоже? — замечаю, болтая короткой красной трубочкой в своем первом коктейле «Кайпиринья».

Напиток был предложен Эдвардом как альтернатива предпочитаемому мной «Мохито». В основе «Кайпириньи», по-видимому, не ром, а бразильская водка — кашаса, и я официально объявляю себя влюбленной.

В бразильскую водку.

— К моменту моего вчерашнего возвращения в каюту стюард успел прибраться второй раз за день, — удивляюсь, но это нормально для человека, который находится в своем первом круизе и в течение часа приканчивает вот уже третий коктейль. — Он подготовил постель, зажег настольные лампы и даже оставил на кровати сложенное в виде лебедя банное полотенце.

— Лебедя, значит? — говорит Эдвард. — Подходит. Лебедь для Лебедя.

Он сидит слева от меня: широко расставил ноги, предплечья лежат на бедрах, в руках держит пиво. Широкие плечи явно побаловало солнце, веснушки потемнели, скулы приобрели очаровательный оттенок розового, из-за которого глаза парня сделались до умопомрачения зелеными. Эдвард даже не пытается притворяться, будто я не занимаю все его внимание: каждый раз, когда пересекаюсь с ним взглядом, понимаю, что он уже смотрит на меня. В компании со своими коктейлями, комментариями и вниманием парня чувствую себя потрясающе.

И отвечаю ему так же кокетливо, потому что… да ладно, Ирина — точно не его девушка.

— Ты же знаешь, что мое имя Белла, правда?— широко улыбаюсь. — Не Лебедь.

— Да, Белла, — ухмыляется он и наклоняется ближе, — знаю, но Лебедь — что-то исключительное. И, думаю, что именно так буду называть тебя до самого конца нашего знакомства.

— Неужели? Все семь дней напролет?

Он фыркает, словно имеет на этот счет другие мысли.

— Горничные постоянно складывают лебедей из полотенец. Ничего исключительного, — вмешивается в разговор Ирина.

Она тоже греется на солнце: повернувшись на живот, лежит на шезлонге слева от Эдварда. Разумеется, тесемки золотого топа развязаны, потому что ну кому нужны участки без загара? Беспокоиться о них не придется и ее заднице: это гарантируют G-стринги. Так что, если ограничиться беглым осмотром, можно решить, что женщина загорает абсолютно голой. Приходится отдать ей должное — она и ее большая задница выглядят очень горячими.

Тем не менее Эдвард даже не думает шевелиться. Развязаны тесемки или нет, есть G-стринги или нет — все не важно, его взгляд остается прикованным ко мне.

— Эдвард, что прошлым вечером стюард оставил на моей кровати? Ты заметил? Ты вообще обратил на это внимание? — хихикает Ирина. — Думаю, это было полотенце в виде лягушки, да?

Приподняв голову, она тянется рукой — коснуться его обнаженной спины.

Я уверена: она не его девушка, но и обычной приятельницей ее не назовешь. Возможно, не в этом круизе, но когда-то они переспали. Сейчас она просто выкладывает карты на стол. Отчаяние сводит с ума. Просто спроси королеву Б.

«Я похожа на сумасшедшую...»

Эдвард, смущенный, ежится и шумно выдыхает, но глаз от меня все-таки не отводит. Изогнув бровь и ухмыльнувшись, возвращаюсь к коктейлю.

— Не могу сказать, что помню, — раздражается он, — ты отрубилась по пьяни, а я пытался уложить тебя в постель и при этом не уронить.

Несколько секунд Ирина молчит. Чтобы справиться с приступом смеха — «Кайпиринья» чертовски забирает — я вынуждена плотно сжать губы.

«Так ты и узнаешь: я думала, что знаю...»

— Я почти уверена, что это была лягушка, — наконец заявляет Ирина.

Наша компания с трудом пытается обуздать приступ веселья, и, хотя мои плечи трясутся от беззвучного хохота, я по-прежнему удерживаю взгляд парня.

«Когда я с тобой, мое сердце пропускает удар за ударом...»

— И на этом, ребята, давайте закругляться, — говорит Шарлотта. — Пора наряжаться к ужину, да и к завтрашней стоянке в Сент-Томасе тоже нужно готовиться.

Все, хотя и ропщут, но соглашаются. Когда я вместе с ребятами начинаю собираться, Эдвард поворачивается и тихо — так, чтобы было слышно только мне, — спрашивает:

— Ну, так что, Белла, какие у тебя планы на вечер?

— Вот именно, Белла, — наклонившись ко мне, усмехается Ирина, — какие планы у тебя и твоего парня?

Смотрю на нее не больше секунды и возвращаю внимание к Эдварду.

— Я ничего не планировала.

— Ты идешь на ужин с капитаном? — интересуется Шарлотта.

— В программе и буклете было сказано, что присутствие и вечерняя одежда необязательны.

— Необязательны, Белла, — улыбается Эдвард, — не переживай.

— Необязательны, — соглашается Ирина, — но нашей компании по нраву официальные вечера, наряды и посещения стейк-хауса. Не так ли, Эдвард?

Он резко кивает:

— В прошлом, да.

— У вас заказан столик в стейк-хаусе? — справляется Эмметт.

— Нет, — отвечаю.

— Присоединяйся к нам, Белла, — предлагает Гарретт.

— Да, — соглашается Пит, — уверен, мы сможем потесни...

— Ты можешь присоединиться, но постарайся по минимуму тискаться со своим парнем, договорились? — хохочет Ирина, затем наклоняется ко мне, будто хочет сказать кое-что по секрету. — Ужин в стейк-хаусе — мероприятие совсем другого рода, не то что вчерашняя вечеринка по поводу отплытия. Там не обслуживают тех, кто лапает других в качестве развлечения.

— Ирина, что за хуйня? — со злостью спрашивает Эдвард.

— Ирина, это омерзительно, — говорит Шарлотта. — Белла никого не лапала. Ее лапали.

— Я только пошутила, — довольно посмеивается та, — кроме того, это был ее парень.

— Исправь все, — указывает Кармен.

— Эдвард был готов надрать ему задницу, Ирина, — выплевывает Эмметт, — и ты это знаешь. Мужчина никогда, невзирая ни на что, не должен поступать так с женщиной. Нахер вообще тебе было нужно…

— Я пошутила, — пытаясь оправдаться, повторяет она.

— Нет, — бесится Эдвард, — то, что ты сделала, было просто...

— Все в порядке, — несмотря на то, что мне снова стыдно, небрежно машу рукой.

Но мне так стыдно — почти как прошлой ночью, однако теперь я еще знаю, что вчера Эдвард был готов надрать задницу Квилу, а тот, как выяснилось, вообще ничего не помнит.

— Все в порядке, — говорю опять. Правда, не могу удержаться и добавляю: — Хотя я нахожу совершенно невероятным, Ирина, что в наше время одна женщина использует против другой момент публичного унижения. Вне зависимости от причины.

Приобретенный за день великолепный загар мгновенно сходит с лица Ирины, глаза округляются, рот начинает судорожно раскрываться: не знает, что сказать. Каких-то несколько секунд выглядит по-настоящему виноватой, и мне почти... почти жаль ее.

— Блядь, прости меня, Белла. Я так налажала. Прости.

Скандал целиком и полностью уничтожает чуть ранее появившиеся во мне доброту и нежность. Более того... напоминает, что пусть Ирина и не девушка Эдварда... но у меня все же есть парень.

Фыркнув, качаю головой:

— Плевать. Я пошла. Берегите себя, ребята. Было приятно поболтаться с вами.

— Белла, не уходи, — просит Эммет.

— Ну, да, Белла, — соглашаются с ним почти все, — не уходи.

Они продолжают и продолжают окликать меня, но я, неловко улыбнувшись и помахав рукой, убегаю — стараюсь исчезнуть настолько быстро, насколько это вообще возможно на судне. Кто-то догоняет меня, и по ощущениям догадываюсь, что это Эдвард: мне известно, как чувствуются его руки. Да, прошлым вечером, прежде чем Квил вырвал меня из чужих объятий, эти руки были на мне всего полминуты, но я уже знаю их форму... их тепло. Парень тянет меня — мягко и в то же время настойчиво. Приходится остановиться, однако его руку стряхиваю.

— Угомонись.

— Нет. Белла, погоди.

— Погоди, что?

Когда он не находит ответа, я саркастически ухмыляюсь:

— Спасибо, что отвлек.

— Белла...

Я удерживаю его взгляд, пока Бейонсе не заканчивает нашептывать:

«Из-за тебя я выгляжу сумасшедшей, детка,

Сама не своя, детка, несуразная, не такая, как обычно…»

— Прощай, Эдвард, — бросаю я и повторяю, чтобы все стало предельно ясно, — прощай.

ОооооoO

Когда неуверенно — из-за легкого опьянения — наконец преодолеваю полутемный извилистый коридор и нахожу свою каюту, то обнаруживаю там Квила, Джейка и Леа. Напившись вдрабадан, они вырубились вповалку на кровати; бутылки виски — я умоляла Квила и Джейка не протаскивать их на борт — валяются по всему помещению.

Несколько минут ничего не делаю: просто стою, затем собираю всю контрабанду — пустые бутылки и полные — и, запихнув их снова в багаж, прячу тот под кровать.

Спустя еще несколько минут я уже выхожу из душа. Мои спутники в полной отключке продолжают дрыхнуть на моей постели. Меня это не волнует, хотя и не представляю, где буду спать этой ночью.

Надев желтое летнее платьице и босоножки, беру карту-ключ и выхожу из каюты.

ОооооoO

Суши-бар под открытым небом находится на одиннадцатом этаже, на корме корабля, и сейчас он почти пуст. И суши, и саке, и вид на океан — все идеально; я считаю, что большинство пассажиров предпочло отправиться на ужин с капитаном. По пути сюда мне попадались одиночки, семьи, влюбленные: они прогуливались по палубе или, используя заходящее солнце в качестве фона, церемонно позировали перед местными фотографами.

Предварительно отправив в рот лепесток имбиря, расправляюсь с последним суши и приступаю к третьему?.. или четвертому?.. саке. И да, иронию улавливаю: пусть я не валяюсь в отключке после распития контрабандного виски, тем не менее напиваюсь, причем в одиночестве.

Короткой трубочкой помешиваю саке.

— О чем ты думаешь, Белла? — прямо на ухо шепчет Эдвард.

Все-таки нашел. Но я и не сомневалась: в конце концов, мы не закончили.

Улыбаюсь, не отрывая глаз от напитка:

— Думаю, что несколько месяцев назад как-то иначе представляла себе этот отпуск.

Какое-то время парень молчит. Медлю, потом делаю глубокий вдох и, наконец подняв глаза, вижу: смокинг, черный шелковый галстук-бабочку и тому подобное… и взгляд, в котором светится нежность.

— Ну, так что, как ты себе его представляла?

Ухожу от прямого ответа:

— Мама больна.

Эдвард чуть настораживается, но будто знает: пусть я и упомянула о маме, однако продолжать не стану, и потому, не сводя с меня глаз, терпеливо ждет.

— Я слишком остро отреагировала на слова Ирины, да и вообще на ту вчерашнюю ситуацию… — умолкаю.

Теперь его очередь держать паузу.

— Вчера вечером я хотел выбить все дерьмо из твоего парня, — вдруг заводится он, — или выбросить его за борт на хуй. Эммет убедил меня, что ни то ни другое не было хорошей идеей. На тот момент.

Фыркаю:

— Он был вдрызг пьян. Вообще ничего не помнит.

— Это, блядь, не оправдание.

— Почему? — пытаюсь иронизировать. — Потому что прервал наш... танец?

Качает головой:

— Ирина не моя девушка.

— Я не спрашивала, — усмехаюсь.

Вглядывается в мои глаза.

— Ну, так что, где он, где твои друзья?

— Валяются пьяными в моей каюте. Где твои?

— Едят стейки и попивают вино в стейк-хаусе.

— Почему ты не там?

— Потому что я здесь.

— Ты с ней спал?

Саке, по всей видимости, — лучшее средство от тормозов.

— Раз или два, — коротко отвечает он. — Это было давно.

— Но собираешься в этом круизе? — ухмыляясь, возвращаюсь к саке — потягиваю его через трубочку.

— Не сказал бы, что все еще собираюсь, — отвечает, — но так планировалось, да.

— Послушай, я здесь не для того, чтобы мешать чужим планам, — хихикаю и, оттолкнув его ладонью, откидываюсь на спинку стула.

Эдвард молча продолжает смотреть на меня.

— Хорошо-хорошо, прекрати делать это, — смеюсь.

— Делать что, Белла? — улыбается он.

Опустив голову, Эдвард ждет ответа; тянусь к нему и замечаю: он задержал дыхание, тонкие светлые волоски у него на шее встали дыбом. Считаю, что мы квиты: сегодня он весь день — с утра до вечера — творил со мной все то же самое.

— Эдвард Мейсен... — шепчу, намеренно касаясь губами мочки его уха, — когда ты так смотришь на меня... я не могу дышать.

Не торопясь, с довольной улыбкой отстраняюсь: я выиграла, верно?

Разве не так?

Вновь встречаемся взглядами. Он просто улыбается, спустя полминуты делает глубокий вдох, резко выдыхает — будто принимает решение, демонстрирует официанту карту-ключ, просит счет и наконец берет меня за руку.

— Белла Свон, — бормочет он, — пойдем.

— Куда?

— В мою каюту.

ОооооoO

— Несправедливо, — сообщаю Эдварду, который придерживает меня за талию, пока мы идем по коридору.

— Что несправедливо, Белла?

Большим пальцем он слегка поглаживает меня по спине, и почти невесомые прикосновения обжигают даже через платье.

— Что на этом этаже коридоры изысканнее и шире, чем на моем. Почему?

В ответ он с улыбкой пожимает плечами.

Наконец останавливаемся. Эдвард достает ключ-карту, подносит ее к замку — тот щелкает; парень приоткрывает дверь, и на пару секунд мы замираем на пороге. В предвкушении мое сердце то бешено колотится, то пропускает удары. Эдвард хочет что-то сказать, но я хихикаю и, оттолкнув его, распахиваю дверь. В каюте загорается свет — я резко выдыхаю.

— Вот это да...

Передо мной — огромная стеклянная стена, за ней — балкон с парой шезлонгов и полноразмерным джакузи, еще дальше — теперь уже черные воды Карибского моря. Сама каюта огромна: на стене висит телевизор колоссальных размеров, напротив организован маленький бар со стойкой и четырьмя табуретами. О, и в центре находится великолепная кровать размера «западный король»; постель предусмотрительно разобрана судовым персоналом. Все выдержано в светлых и темных тонах и залито мягким светом, пол застлан мягким белым ковром. (ПП: кровать размера «западный король», она же «калифорнийская королевская» чуть уже, но длиннее стандартного «кингсайза» — 183 × 212 см против 193 × 202 см; встречается реже, поэтому и сама кровать, и подходящие принадлежности стоят дороже.)

— Хочешь проветриться?

На самом деле я и вправду едва не забыла про Эдварда: вот как впечатляет каюта — прошу прощения, гребаный номер люкс. Оглядываюсь через плечо и вижу: парень — пиджак снят и брошен на стул с мягкой обивкой — показывает на балкон. Кивнув, соглашаюсь. Медленно подойдя, он снова касается меня... положив руку на талию, сопровождает наружу.

Не произнося ни слова, замираю у релинга: слышится тихий плеск волн, в темном, полном тайн и загадок небе сияет луна, и, кажется, чего-то другого вокруг просто не существует.

— Тут так спокойно и уединенно, — шепчу, почувствовав на шее дыхание Эдварда.

Когда он целует мои волосы, вздохнув, улыбаюсь в темноту. Легкий ветерок овевает лицо, ерошит локоны; спустя какое-то время парень опять дотрагивается до меня... сжимает, поглаживая большими пальцами, бедра, то здесь, то там тревожит кожу губами.

— Белла…

Закрываю глаза и откидываю голову ему на плечо. Его губы добираются до моего виска.

— Боже, ты так прекрасна, — еле разборчиво бормочет он.

— Говорит пижон в смокинге, — усмехаюсь.

— Белла…

Не дожидаясь пока Эдвард разовьет мысль — терпеть уже невмоготу — поворачиваюсь; наши губы немедленно встречаются — страстно и нетерпеливо. Вот как легко это случается. Обнимаю его за шею, он обхватывает мои бедра и привлекает к себе. Потом мы просто целуемся... и целуемся... сперва не торопясь, потом быстро и жадно, нежно-нежно и рьяно-напористо. Времени не существует. Здесь только луна, океан и мы.

Поэтому не понимаю, как долго мы находимся на балконе, прежде чем Эдвард, не отнимая от меня рук и губ, не возвращает нас в помещение. Нетерпеливо тереблю пуговицы на его одежде и снимаю все разом: и жилет, и рубашку. Смеясь и целуясь, падаем на эту роскошную — огромную и мягкую — кровать; парень нависает надо мной.

— У меня есть внутренняя каюта, — говорю ему прямо в рот, он в ответ ухмыляется.

По-прежнему прижимает меня к постели; когда легонько царапаю его обнаженные спину и плечи, шипит сквозь зубы и опять ухмыляется. Обвив шею руками, пытаюсь притянуть его к себе — хочу ощутить всем телом, но Эдвард, поглаживая по щеке, пытается удержать меня.

— Я хочу тебя, — с придыханием сообщаю на тот случай, если он еще не понял.

— Белла... — его голос странно печален.

Но потом парень все же сдается, прижимается бедрами — и меня покидают все мысли. Вскрикиваю и обхватываю его ногами, выгибаюсь, чтобы стать еще ближе — платье задирается. А потом мы начинаем двигаться... и стонать... и снова двигаться. Губы и языки находят друг друга; его рука скользит мне под платье, пальцы танцуют вверх по бедру и он...

...он снова отстраняется.

В недоумении смотрим друг на друга.

— Ты дразнишься, — наконец ухмыляюсь я.

— А ты сводишь меня с ума, — согревая меня теплым дыханием, тяжело выдыхает он.

— Страсть это страсть это страсть, верно? — улыбаюсь.

— Так вот что это? — фыркает Эдвард и, одарив меня очередным пристальным взглядом, падает набок рядом со мной.

Краем глаза вижу, как его обнаженная грудь ходит вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз — в такт моему дыханию. Через несколько минут, когда оно более-менее выравнивается, приподнимаюсь на локте и поворачиваюсь к нему.

Эдвард смотрит на меня и улыбается.

— Я не сплю с пьяными девушками.

— К счастью для нас, я не пьяна, — хихикаю и, протянув к нему руку, пытаюсь привлечь обратно.

Однако на этот раз он не сдается: прикладывает усилия, чтобы удержаться от меня на расстоянии в несколько дюймов.

— Нет, это не так, — не соглашается парень.

Правой рукой он стискивает мое бедро, словно не может удержаться и не прикоснуться ко мне. Затем большим пальцем левой руки обводит контур губ.

— К тому же я не сплю с девушками, у которых есть парни.

— Перестань…

Ожидая, пока я закончу, вскидывает бровь. Когда я закрываю рот и начинаю смеяться, медленно кивает и криво усмехается.

— Вот именно, ты ведь не можешь просто отбросить это?

Пожимаю плечами; отняв руку от его груди, запускаю ту ему в волосы и слегка тяну за пряди на затылке. Эдвард прикрывает наполненные желанием глаза, всхрапывает, и я знаю: он все еще хочет меня. Я чувствовала, как сильно он хотел меня. И сейчас краешком глаза я замечаю, как сильно он хочет меня.

— Эдвард, это всего лишь статус, — уверяю его, — статус, который уже ничего не значит.

— Понимаю, — открыв глаза и поймав мой взгляд, кивает он, — тогда есть простое решение.

— Какое? Порвать с ним? — уточняю со смехом.

Оба-на!

— М-м-м, — опять кивая, он взглядом отслеживает дорожки, которые пальцами вычерчивает на моем лице.

И теперь, когда я совершенно не хочу упустить ни секунды из этого, ни секунды из него... из нас, теперь, когда мы наконец-то случились, теперь уже я вынуждена прикрыть глаза.

— О чем мы говорили? — хихикаю.

— Я говорил, — уточняет Эдвард. — Если там больше ничего нет, порви с ним.

— Что? Здесь, на корабле?

— Здесь, на корабле, — эхом отзывается он.

— Я не могу этого сделать!

— Почему не можешь? — ухмыляется парень. — Потому что в буклете нет ничего о разрыве отношений на корабле?

— Это было бы неловко, — прыскаю я, — у нас одна каюта.

— Как-как? Это было бы неловко?

Довольно долго Эдвард молчит и пристально смотрит на меня, потом обхватывает за подбородок большим и указательным пальцами и притягивает к себе. Задерживаю дыхание, однако в самый последний момент он чуть-чуть отворачивается и вместо того, чтобы поцеловать меня в губы, лишь касается их и скользит открытым ртом вверх по щеке к уху.

— Белла, что было бы более неловко, — шепчет он, — расстаться с ним посреди круиза... или переспать со мной, а потом вернуться к нему в постель?

Парень и не думает отстраняться; рот продолжает свое путешествие, но теперь уже направляется вниз, к подбородку, и еще ниже — к шее, ключице. Сжимаю в кулаке его волосы и, вздрагивая, хнычу:

— Пожалуйста...

— Прими решение, — выдыхая, он принимается губами исследовать грудь.

— Не могу. Я слишком пьяна и не могу думать.

Эдвард усмехается и, слегка отодвинувшись, встречается со мной взглядом.

— Я думал, ты не пьяна.

Разочарованно улыбаюсь, он в ответ целует мои глаза, нос, потом нежно прикасается к губам. Несмотря на всю шизанутость ситуации, я никогда не чувствовала себя столь сильно... желанной. Вздохнув, Эдвард переворачивает меня и бережно прижимает к своим обнаженной груди и твердому паху.

— Спи, Белла, — шепчет он на ухо.

— Уверен, что хочешь именно этого? Сон переоценивают, и у нас всего шесть ночей.

Он смеется себе под нос. И, несмотря на мои постоянные протесты и утверждения, что это последнее, чего я хочу, через несколько минут... засыпаю.

Что скажете?