Глава 4

19 мая 1461 года - Кадерра

Филипп ходил вперед-назад по пустынному коридору. Хотя лето уже практически наступило, холод охватывал его тело и душу. На его лице читалась такая сильная тревога, что никто не хотел его беспокоить. Руки король сжимал за спиной. На своих плечах он чувствовал вес всего мира.
Дверь рядом с ним внезапно открылась. Король бросился к врачу, но, услышав рыдания жены, понял, что это бесполезно. Марианна пыталась сдержать свой плач, сидя у постели своего сына и не желая отходить от него.
Лицо врача покраснело от тревоги и почти вины.
- Ваше величество…
- С моим сыном все будет в порядке? Это только простуда? – Филипп старался оставаться храбрым, не позволяя проявиться своей уязвимости во время разговора с пожилым человеком перед собой.
- У принца первые признаки чумы, - приглушенным странным голосом сказал ему врач. Для Филиппа это прозвучало как обычный шепот. Какой родитель сразу поймет, что его ребенок заболел смертельной болезнью? В первую минуту Филипп не принял это известие. Потом он почувствовал себя старым – годы внезапно начали давить на него. Король уже давно перестал быть молодым харизматичным принцем, готовым сделать все для своей страны. Теперь он был поседевшим высокомерным монархом.
Он был отцом, перед лицом которого маячила смерть его ребенка.
Король посмотрел в глаза врача.
- Что мы можем сделать? – с такой безнадежностью в голосе спросил он, что врач ощутил необходимость отступить.
- Мы застали болезнь на ранней стадии. Возможно, еще есть надежда, ваше величество. – Но Филипп не поверил ему. Глаза медика сказали ему достаточно. И рыдания жены терзали его душу.
Он прошел мимо врача к Марианне и Эдмунду.
- Ваше величество, будьте осторожны. Болезнь очень заразна, - предупредил его врач. Но Филипп не послушал его, как не послушала и королева.
Он увидел фигурку маленького мальчика, дрожащего от лихорадки. Его бледное лицо исказилось от боли, по щекам текли слезы. Марианна плакала вместе с ним, не отпуская его руку. Она повернулась к мужу, выглядя такой же потерянной, как и он.
- О, Филипп! – воскликнула она, раскрывая руки, чтобы обнять мужа. Он нежно обнял ее и прижал к себе, пытаясь быть сильным ради своей семьи. Марианна сейчас не чувствовала себя королевой. Вся ее монархическая власть была бесполезна для спасения ее сына.
- Они говорят, что еще есть шанс. Сегодняшняя ночь решит судьбу Эдмунда, - прошептала она. Филипп обнял ее сильнее, маскируя тревогу улыбкой.
- Тогда я уверен, что наш сын останется жив. Я останусь с ним…
- Нет! – заспорила она. – Тебе нельзя! Если чума… - Марианна сама не верила в то, что госорила. – Ты обязан быть в безопасности.
- А ты, любимая?
- Королеву можно заменить. Короля – нет, - вздохнула она. По его коже текли ее слезы. Филипп резко отреагировал на эти слова. Она никогда не понимала, насколько бесценна для него.
С наступлением ночи король сказал слугам, что уходит спать. Но, когда замок затих, выскользнул из постели. Он молча шел по коридорам, держа в руках свечу.
Он вошел в скромную постройку. Его внимание притягивал к себе крест. Король был не особенно религиозным, но сейчас ему больше не к кому было обратиться.
Он встал на колели у алтаря, начав долгую ночь молитвы. Хотя сам Филипп рассматривал это как мольбы несчастного отца. Он вкладывал в просьбы к богу все свои силы. Через несколько часов его тело запротестовало. Но монарх не обращал внимания на боль, игнорируя затекшие конечности.

20 мая, 1461

С наступлением рассвета король все еще был у алтаря, умоляя небеса спасти своего мальчика. Он считал несправедливой ситуацию. Как мог Бог наказать его, если он ничего не сделал, кроме как помогал своему народу? Какую цель может преследовать Господь, забирая у него ребенка?
Филипп не обращал внимания на холод каменной часовни. Его вздох эхом отразился от каменных стен и вызвал дрожь во всем теле короля. Филиппу казалось, что на него смотрит кто-то сверху. Возможно, из-за недосыпа у него начались галлюцинации, но монарх точно чувствовал взгляд сверху.
Один из священников обнаружил гордого короля, стоявшего на коленях перед зажженными свечами и не сводящего взгляда с креста перед ним. Помещение часовни осветилось, разгоняя темноту, окутывающую монарха. Филипп проигнорировал шаги, приближающиеся к нему. Он боялся услышать печальные новости о сыне.
- Ваше величество? – удивленно сказал священник, приблизившийся к алтарю. Король был одет только в длинную белую ночную рубашку и пурпурный халат, расшитый золотом. Когда Филипп не шевельнулся, священник осторожно пожал его плечо.
- Что слышно о моем сыне?
Священник улыбнулся. Увы, король не мог этого видеть.
- Принц дожил до следующего дня.
Король повернулся к нему. Он явно устал от недосыпания, но в его глазах сияла благодарность. Он оглянулся и посмотрел на крест.
- Кажется, сир, ваши молитвы были услышаны.
Филипп встал, невзирая на протестующие конечности, и бросился в спальню сына. Там Марианна разговаривала с врачом. Она провела всю ночь без сна, сидя у двери комнаты Эдмунда. Оба родителя молились за своего сына, и, кажется, это возымело действие.
Королева увидела своего мужа в ночной одежде и улыбнулась.
- Моя любовь! – воскликнула она. Король приблизился к ним и один взгляд на врача дал ему полный отчет о состоянии сына.
- Кажется, лихорадка снижается. Я пока не могу сказать определенно, но, похоже, его королевское высочество переживет это испытание, - гордо сказал пожилой врач. Его улыбка стала еще шире, когда король рассмеялся. В его глазах показались слезы. Последние два дня стали для него адом, но, кажется, королевская семья переживет и это. Филипп потянулся к ручке, чтобы открыть дверь и увидеть сына. Но врач остановил его.
- Сир, мы все еще не уверены, что это не чума. Вчера мы предпринимали слабые меры предосторожности, но сегодня должны быть более осторожными. Мы подозреваем, что бацилла носится в воздухе, - сказал он, передавая монарху кусок белой ткани и тонкие перчатки. – Наденьте это, а после мы сожжем все, на всякий случай. – Филипп посмотрел на маску.
- Я буду выглядеть каким-то бандитом перед своим сыном! – с внезапным гневом воскликнул он.
- Дорогой, - сказала его любящая жена, приближаясь, чтобы спасти врача. – Это всего лишь мера предосторожности. Я надевала то же самое, входя к Эдмунду. Их носят и служанки. Он достаточно взрослый, чтобы понимать, что это все ради безопасности.
Губы Филиппа сжались в тонкую линию, когда он завязал ткань на лице, закрывая нос и рот. Это должно помешать ему вдохнуть зараженный воздух, а перчатки защитят его руки. Марианна не удержалась от смеха.
- Ты выглядишь как бандит, - проворковала она, нежно целуя мужа в щеку. Филипп усмехнулся под тонкой тканью. Врач смутился, видя проявление любви между королем и королевой.
Филипп вошел к сыну. Две служанки омывали его прохладной водой, еще одна проветривала комнату. На столе рядом с кроватью стояла ваза со свежесобранными цветами.
Как только служанки поняли, что вошел король, то быстро ушли, оставив его наедине с сыном.
- Я не знал, что в замок теперь пускают бандитов, - слабо проговорил Эдмунд, увидев отца. Филипп усмехнулся, садясь рядом с принцем.
- А я пробрался тайком, ваше высочество, - подыграл он сыну, изменив голос до хрипа.
- И почему бандит хочет увидеть больного принца?
- Я хотел увидеть не больного принца. Я пришел, чтобы посмотреть на принца, победившего смерть, - проговорил Филипп. Десятилетний мальчик удивленно посмотрел на отца.
- Так говорят обо мне люди? – спросил он. Его глаза вспыхнули от удивления. Филипп кивнул. Вдруг Эдмунд смутился и отвел взгляд.
- Горничные сказали, что ты всю ночь провел в часовне и молился за меня. Это правда?
Слова сына застали Филиппа врасплох.
- Есть то, что нельзя получить силой или за деньги, - заговорил он. – И есть только один способ получить желаемое – попросить. Очень горячо попросить.
- Кажется, Он выслушал тебя, - улыбнулся Эдмунд. Усталость все еще была хорошо заметна на его лице.
- Конечно, - под маской улыбнулся Филипп. Он убрал локон, упавший на лоб мальчика, и укрыл того простыней. – Теперь тебе нужно отдохнуть, иначе твой жеребец сбросит тебя.
- Я хочу быть похожим на тебя, отец, - сонно сказал Эдмунд.
- Будешь. Но сейчас тебе нужно отдохнуть.
Когда Эдмунд закрыл глаза, Филипп облегченно вздохнул, не отпуская тонкую слабую руку.

2 марта, 1520

Остатки ужина унесли морякам. Хуан удовлетворенно похлопал по животу, откидываясь на спинку высокого стула и потягивая вино из Риохи. Испанец пригласил трех англоанцев пообедать с ним. Морские путешествия всегда скучны и однообразны, и капитан всегда находил себе компанию, любую, только чтобы не ужинать одному или со своим первым помощником.
- Что ведет вас в Рим, сеньоры? – спросил капитан, передавая им бутылку с вином, чтобы они смогли сами обслужить себя. Его взгляд упал на человека в маске, которого он находил восхитительно занимательным. Если Хуан Мехиас и любил что-то больше всего – то это хорошая тайна. Они обменялись взглядами над чашкой с вином.
- Дела, - сказал Карлайл своим мягком баритоном, который эхом отразился от стен капитанской каюты. Короткий ответ вызвал у Хуана взрыв смеха.
- Если вы бизнесмены, то я – король Испании! – воскликнул он, смеясь, и поднял свой стакан в честь короля Испании. – Я полагаю, это дела совсем другого рода? Дела чести? – продолжил он. Казалось, у двух его гостей слова вызвали некоторую неловкость. Человек в маске казался таким же невозмутимым, как и всегда.
- Или, возможно, дела касаются женщины, - сказал капитан, делая большой глоток. Теперь человек в маске напрягся. – Ага, я на верном пути, - протянул Хуан, обрадованный своим наблюдением. – Это касается женщины.
- Я был бы признателен, сеньор капитан, если бы вы не вмешивались в наши дела, - сурово произнес Эдвард, наклонившись вперед. Хуан только выгнул бровь и поднял обе руки в знаке покорности.
- Я не хотел оскорбить вас, сеньор, - начал было он.
- Тогда не будем больше об этом, - оборвал его Эдвард, надеясь, что на этом разговор завершится.
- О да. – Хуан не собирался останавливаться. – Я всегда говорил, что женщины приносят только проблемы, - проговорил он и многозначительно замолчал. Карлайл и Джейкоб явно нервничали, чувствуя, что напряжение Эдварда растет с каждой минутой.
Хуан расстегнул верхнюю пуговицу и обнажил часть ключицы. По ней проходил шрам несколько дюймов в длину, доходя до шеи.
- Ее звали Лола, - вздохнул он, вспоминая женщину, оставившую на нем этот шрам. Потом капитан закатал рукав рубашки. Его предплечье пересекал еще один шрам, даже длиннее первого.
- Этот я получил от Валентины, - посетовал он.
- Кажется, вы выбираете самых страстных из них, может быть, для того, чтобы потом справиться со скукой плавания, - пробормотал Джейкоб скорее для себя, чем для Хуана. Капитан рассмеялся.
- Валентина порезала меня, когда узнала о Лоле. Я думал, она отрубит мне руку, - воскликнул он. – А Лола приставила ко мне клинок, когда узнала о Розарио!
- Розарио? – в блаженной невинности переспросил Джейкоб.
- Ну да. А еще были Анжела и Каталина. Столько женщин, и все они доставляли мне неприятности за эти годы. И все же я не могу бросить их, - сказал он, глядя на Эдварда. – Кажется, вы тоже пострадали за свою женщину? – спросил он, показывая на маску.
- Моя женщина не оставила на мне шрамов, если вы на это намекаете- прорычал Эдвард, сжимая руки в кулаки.
- Простите, сеньор. Но вы должны понять мое любопытство. Я часто видел в жизни мужчин в масках, но все они были бандитами. А вы не похожи на бандита. – Хуан сделал еще глоток из стакана, наслаждаясь тем, что поддразнивал троих англоанцев. Но он понимал, что следует держаться осторожнее с человеком в маске.
- Может быть, у вас так много проблем с женщинами, потому что вы не можете выбрать одну? – вставил Карлайл, пытаясь направить разговор в другом направлении.
- Очень может быть. Но я обнаружил, что, как только выбираю одну, в моей жизни сразу же появляется еще одна. Это похоже на проклятие, - очаровательно усмехнулся Хуан. Дамы обожали эту улыбку больше, чем его горячие ласки и сладкие слова. Но, увидев, что человек в маске не собирается продолжать разговор, решил подыграть Карлайлу и сменить тему.
- По Малаге ходят тревожные слухи. – Он свел брови. – Что в Англоа произошел переворот против короля.
- Слухи правдивы, - сообщил Джейкоб. – Но переворот не удался, и с предателями поступили так, как они заслуживают. – Хуан долго смотрел на троих мужчин.
- Ну да. Но, с другой стороны, некоторые предатели могли добраться до первого попавшегося им корабля и приплыть, допустим, в Малагу. Может быть, они сидят здесь, передо мной, пользуясь мои вином, моей едой и моим гостеприимством. – Беззаботность Хуана как рукой сняло, когда он вспомнил о том, что говорили люди на улицах Малаги в последнее время. Он не хотел везти предателей короны на своем корабле. Как большинство испанцев, он был гордым и проклял бы себя, если бы рядом с ним находились люди, замаравшие себя в бесчестности.
Напряжение в комнате росло. Его первый помощник, Родриго, тоже чувствовал это, хотя и не говорил по-английски. Человек в маске резко повернул голову к Хуану.
- Могу заверить вас, что мы не предатели, - сдерживая гнев, сказал Эдвард. Но не стал объясняться дальше. Его гордость взяла верх над здравым смыслом. Карлайл, воплощение рассудка, вскочил на ноги, прежде чем положение вещей приняло необратимый оборот.
- Мы защищали королевский дворец, когда его осаждали предатели во главе с лордом Оскаром Брауном. Он, к сожалению, сбежал, захватив с собой невесту моего друга, - выплюнул он. Карлайлу не нравилось объясняться. Но это было лучше, чем провести остаток плавания в трюме, пока капитан решает, что с ними делать. Выражение лица Хуана не изменилось. Слова Карлайла его не тронули.
Наступила долгая пауза. Напряженность в каюте стала невыносимой. Испанец, наконец, сказал:
- Люди могут солгать, чтобы избежать кары за свои деяния.
Джейкоб побледнел. Если капитан не поверит им, их вполне могут выбросить за борт.
- Juro por la Virgen que yo y mis hombres decimos la verdad. Os doy mi palabra de honor, por si es os os sirve de algo.
Хуан поднял бровь, услышав слова Эдварда.
- Что он сказал? – прошептал Джейкоб на ухо Карлайлу. Карлайл отмахнулся от него, пытаясь прочесть выражение лица Хуана. Постепенно капитан начал успокаиваться.
- Если вы готовы поклясться Богоматерью и дать слово чести, то я должен поверить вам, - коротко кивнул он. Напряжение исчезло. Остальная часть вечера прошла спокойно. Хуан вовлек Эдварда в беседу на испанском, а Джейкоб и Карлайл тщетно пытались понять чужой язык.
Большая часть вина была выпита, и трое англоанцев решили уйти к себе. По дороге в каюту Джейкоб и Карлайл засыпали Эдварда вопросами:
- Какой магией ты воспользовался, раз испанец поверил тебе с одной фразы? – благоговейно спросил Джейкоб. Эдвард только ухмыльнулся, идя по длинному коридору с дверью в конце.
- Он же поверил нам? Он знает, что мы говорим правду, и не будет нас арестовывать? – уточнил Карлайл, который все еще не поверил в то, что их проблему можно было так легко устранить.
- Он сказал, что да. Но я бы посоветовал с осторожностью относиться к его словам. Мы вскоре прибудем в Рим, и лучше всего уйти с корабля сразу после того, как мы пристанем. Он может сообщить о нас местным властям, - пояснил Эдвард.
- Он может так поступить?
- Он сказал, что мы в безопасности на корабле. Но ничего не говорил про нашу безопасность вне него.
Они вошли в каюту. Эдварду выделили кровать в углу, закрываемую пологом, чтобы он мог снять маску во время сна. Он достаточно доверял своим друзьям, чтобы так поступать. Когда дверь закрылась, к нему повернулся Джейкоб.
- Что ты сказал ему? Эта фраза на испанском?
- И мне тоже любопытно, - поддержал его Карлайл. – Из тех слов капитана, что я смог разобрать, ты поклялся чем-то?
- Я поклялся Богоматерью в том, что мы говорим правду, и дал ему слово чести, если первой клятвы ему будет мало. Но испанцы – набожные католики, и этого ему было достаточно, - пояснил Эдвард и лег на кровать, не удосужившись раздеться. Он опустил голову на подушку, зная, что друзья продолжат допрашивать его.
- Мы все равно говорили правду, - пробурчал Карлайл. Его перебил Джейкоб.
- Я понятия не имел, что ты так хорошо говоришь по-испански! Где ты его выучил?
Этот вопрос вызвал у Эдварда воспоминания о Софии. Он уставился на потолок, вспоминая седые волосы, черные глаза и ее мягкий акцент, льющийся как мед. Он скучал по ней, и сейчас еще сильнее чем раньше. Он ругал себя: когда они были вместе, ее присутствие воспринималось как должное. Но теперь… он понятия не имел, где она находится, и чувствовал себя потерянным мальчиком.
- Большую часть своей жизни я провел в обществе испанской цыганки Софии. Вряд ли вы ее встречали. Она была мне как мать, - отстранено пояснил он. Оба его друга замолчали. Эдвард редко вспоминал свое прошлое.
- Но она – не настоящая твоя мать? – спросил Джейкоб, влезая туда, куда не должен был. Карлайл раздраженно посмотрел на него.
- Нет. Моей мамы… больше нет, - вздохнул Эдвард, без сомнения, поглощенный воспоминаниями о женщине, которая дала ему жизнь.
Друзья не стали продолжать расспросы и оставили все как есть. Они зажгли свечи, и Эдвард, чувствуя себя в безопасности, закрыв полог, снял маску. Его мысли блуждали от одной женщины к другой: от седой цыганки до молодой девушки с каштановыми волосами и шоколадными глазами. Он знал, что вскоре увидит ее, обнимет и поцелует. Вскоре они прибудут в Рим. Он найдет кардинала Торпа и предпримет все необходимые меры, чтобы остановить его и найти ее .

5 марта 1520 г.

Изабелла в первый раз вышла на палубу.
Она никогда еще не плавала по Средиземному морю. Она всегда считала, что оно похоже на Западное море, простирающееся между Англоа и континентом.
Она ошиблась.
Уезжая из Уэсспорта вместе с матерью, Изабелла отправилась в Колдвик на корабле. Море штормило. Под серыми небесами колыхалась черная глубина, угрожающая поглотить корабль целиком. Она старалась не обращать внимания на волны, сильно раскачивающие корабль и стремящиеся опрокинуть его.
Но теперь, когда позади осталась Испания, а Восток, наоборот, приблизился, Изабелла увидела новый мир. Воздух пах солью и морем, корабль ласково омывали волны. Ветер нежно целовал ее лицо, а солнце ласкало кожу, делая ее темнее. Изабелла видела, как по палубе бегают полуголые люди, скатывая огромные белые паруса, которые были похожи на ровные облака на фоне голубого неба. Слева, очень далеко, темнела полоска земли.
- Это Северная Африка, - раздался голос позади. Волосы на затылке девушки встали дыбом. Она вздрогнула, ощутив присутствие Брауна за спиной, и постаралась справиться со своими эмоциями.
- Я никогда там не была, - холодно сказала она.
- Это восхитительные земли. Они сильно отличаются от нашей страны, - с трепетом в голосе продолжил Браун. – Их обычаи, их образ жизни, изящество их культуры, которое мы веками игнорировали у себя. И чем дальше на восток, тем сильнее отличия. Мы просто пылинки по сравнению с ними. Мы теряли время в эпоху невежества и упадка культуры.
Изабелла удивилась и повернулась к нему.
- Вы говорите об Англоа?
Ее невинное и удивленное выражение лица развеселили Брауна.
- Я говорю о Европе в целом, моя дорогая, - ответил он. Изабелла нахмурилась.
- Мне не кажется, что мы невежественны или что у нас упадок культуры, - заспорила она, оскорбившись тем, как легко Браун унижает своих соотечественников.
- Не говорите о том, чего не знаете, - отрезал Браун. Его глаза потемнели, губы сложились в тонкую ухмылку. Изабелла невольно отступила, заметив внезапное изменение. Хотя она и не стремилась к светскому разговору, но ей не понравилась перемена тона Брауна. Она всем сердцем ненавидела этого человека. Браун опомнился, но не стал извиняться за свою вспышку.
Изабелла попыталась проигнорировать его и отвернулась. Она чувствовала себя неловко на этой огромной палубе. Моряки посматривали в ее сторону, но понимали, что с девушкой лучше не разговаривать. Парикмахер, который доставал щепки из ее спины, нервно смотрел то на нее, то на Брауна. Ему не нравился взгляд лорда.
- Нам плыть еще примерно две недели, - спокойно сказал Браун. – Если повезет с ветром.
- Куда? – Изабелла пыталась понять, куда Браун везет ее. Единственной подсказкой для нее был кардинал Торп, но и это не наводило ни на что.
- Неважно, - улыбнулся Браун. Он смотрел, как пряди ее волос развевались по ветру, как приоткрылись ее губы в ожидании ответа. Но его так и не последовало.
- Для меня важно. Я слышала, как вы говорили о кардинале Торпе…
- Кардинале Торпе… - хихикнул Браун, словно бы что-то вспомнив, но потом посерьезнел. – Вы все узнаете, когда мы прибудем в место назначения. Для вас все будет подготовлено, - начал он, надеясь на продолжение разговора. Но ему достался только кинжальной остроты взгляд. Изабелла обошла его и вернулась в свою каюту, молясь, чтобы он не последовал за ней.
Она закрыла за собой дверь и прислонилась к потертым доскам, переводя дыхание. Шагов за спиной не слышалось. Изабелла быстро подошла к кровати и проверила, что кинжал, подаренный Зорайдой, все еще на месте. Оружие в ее руках дарило ей спокойствие – больше ничто в мире не могло этого сделать. Кинжал – это безопасность. Кинжал защитит ее. Эдвард ушел. Как бы ни было больно, это факт. Каждую ночь, когда девушка закрывала глаза, она вспоминала о нем. Боль, острая вначале, теперь стала тупой и ноющей. Она говорила себе, что всегда будет помнить о своем женихе. И, вернувшись в Англоа – а она обязательно вернется туда – то позаботится о том, чтобы люди чтили его память.
Но вначале ей нужно вернуться в Англоа. Как только корабль пришвартуется, неважно, куда там привезет ее Браун, она убежит от него. В тот день, когда Браун похитил ее, Изабелла слышала голос кардинала Торпа. Она и не догадывалась, что они союзники. Возможно, что и нет. Может быть, Браун бежит туда, где находится Торп, чтобы получить от него деньги. В любом случае у Брауна что-то на уме. Изабелла много дней размышляла над этим. Она не помнила, куда собирался кардинал. Но подозревала, что он может уехать только в одно место - в Ватикан.
Изабелле удалось украсть несколько монет из карманов пальто Брауна, которое он иногда забывал в ее каюте. Их хватило бы на безопасный проезд по Средиземному морю обратно в Испанию. Ей достаточно добраться до Пиренейского полуострова, где живут ее родственники со стороны отца. Они помогут ей вернуться на родину.
Изабелла осознала, что смотрит пустым взглядом на море за иллюминатором, туда, где солнце встречалось с морем. Это был запад. Солнце садилось в море каждый день, светя ей в окно, заливая каюту солнечным светом.

6 марта, 1520 г

Звон столкнувшихся мечей отразился от палубы. Эдвард легко парировал атаку Хуана, отбрасывая его назад. Он играл с испанцем, наслаждаясь контролем боя.
Карлайл и Джейкоб внимательно следили за другом.
- Как он может двигаться так быстро? – спросил себя Карлайл.
- Я бы уже давно споткнулся и упал, пытаясь повторить его действия, - присоединился Джейкоб. – Но он хорошо сражается против испанца. Наверное, потому что у него в руках меч. С Брауном он сражался непривычным оружием, наверное, поэтому и проиграл. – Они видели, что плечо все еще беспокоит Эдварда. Но Каллен игнорировал его, сосредотачиваясь на бое. Ему нужно было отвлечься, нужно было восстанавливаться и улучшать свои навыки боя для возможного реванша с Брауном.
Карлайл недоверчиво уставился на Джейкоба:
- Браун победил Каллена?
- А как ты думаешь, откуда у него такая рана? Его ранил Браун и чуть не убил. Думаю, это потому что он устал после поединка с Алистером, но я могу и ошибаться.
- Я сам стоял с ним в спарринге. Я могу победить его только в одном случае – если Каллен отвлекается, - с легкой усмешкой сказал Карлайл. Джейкоб покачал головой.
- Может быть, именно это и произошло в бое с Брауном. Слова этого ублюдка ранят так же, как и меч, - задумчиво проговорил Джейкоб, пытаясь разгадать тайну проигрыша Эдварда.
- Или, возможно, Браун превосходит его в искусстве владения мечом, - предположил Карлайл, хотя сама эта мысль ему не нравилась. Хотя, увидев, как Эдвард вновь выбил рапиру из рук Хуана, он отказался от этой мысли. Испанец с шуткой отказался от продолжения боя.
- Браун не будет сражаться так же грязно, как Алистер. Однако я уверен, что у него было что-то в рукаве, когда он бился с Эдвардом, - пробормотал Джейкоб. Его друг в маске пожал руку капитану.
- О чем ты? – забеспокоился Карлайл, понизив голос, чтобы не услышали другие.
- У меня все время крутится в голове одна мысль. Один из друзей моего отца – двоюродный брат лорда Роберта Жирайна как-то раз обидел Брауна. Это было почти десять лет назад, но лорд Роберт время от времени рассказывает эту историю. Я всегда думал, что он преувеличивает, но, возможно, ошибался, - ровным голосом проговорил Джейкоб.
- Его кузен – я забыл его имя – был отличным фехтовальщиком, почти равным Брауну. Он выбрал для поединка меч, конечно. Лорд Роберт был его секундантом, поэтому видел весь бой. Поединок шел долго. Сначала Браун задел кузена лорда Роберта, пошла кровь, но тот не остановил боя и сражался до тех пор, пока не ранил соперника. К концу боя он выглядел более вялым и усталым, но прошло довольно много времени, так что все сочли это естественным. В конце концов, они остановили бой. Фаусто! – о, вот как его звали! – очень устал. Рана на его руке загноилась, и через неделю он умер. Все остальные посчитали это трагическим совпадением, но только не лорд Роберт. Он подозревал, что за смертью его кузена стоит Браун. Тогда мне казалось, что он преувеличивает, - закончил Джейкоб.
- Может быть, мы просто слишком идеализируем нашего друга? И считаем, что Эдварда Каллена нельзя победить. Может, Браун просто лучше него фехтует, - эмоционально предположил Карлайл.
- Брауна больше никто не подозревал. Как он мог заставить рану загноиться? Разве что колдовством, - рассуждал Браун.
- Может быть, этого Фаусто просто отравили? – шутливо сказал Карлайл. – Это, конечно, странно, но практично. Представь себе, что яд нанесли на оружие, которым ведется бой, и он попадает в нанесенную им рану. Никаких подозрений. Просто рана загноилась, и последовала смерть от инфекции. Все естественно, - размышлял вслух Карлайл, играя с этой мыслью. Конечно, это была не более чем бессмысленная спекуляция. Однако Джейкоб поддержал ее.
- Почему бы и нет? Браун вполне мог сделать подобное. Такой бесчестный человек вполне мог использовать яд для собственной выгоды. Особенно в тот день, когда он пошел штурмовать дворец. – Но, увидев выражение лица Карлайла, Джейкоб забрал свои слова обратно. – Наверное, мы слишком зациклились на нем. Может, Эдвард просто устал, и Браун фехтует лучше него? – засомневался Джейкоб. Карлайл глубоко вздохнул.
- Хотелось бы мне остановиться на чем-то, но, возможно, все проще, чем мы себе представляем. – Он похлопал Джейкоба по плечу. – Давай пока забудем про все это. Придет время, и мы все выясним, - предложил он. Тон предчувствия пронизал его голос. Морщины на лице углубились, выдавая его беспокойство.
- Давай, - согласился Джейкоб.
- Мы приплываем через несколько дней, - раздался голос позади них. Волосы на затылке мужчин встали дыбом. Карлайл и Джейкоб обменялись взглядами. Как Эдварду удалось подкрасться к ним незамеченным, если доски на палубе невыносимо скрипели при каждом шаге?
- Это хорошо. Мне уже надоело море, - обернулся Карлайл.
- Да, - присоединился к нему Джейкоб, неловко рассмеявшись.
Они оба почувствовали внимательный взгляд их друга. Его зеленые глаза, казалось, проникли в их душу. Легкий средиземноморский ветерок обдул их лица.
- Нам лучше собрать вещи заранее. Я не доверяю капитану Мехиасу, - продолжил человек в маске. Его друзья недовольно поморщились, не совсем понимая, о чем он говорит.
- Ты считаешь, что он выдаст нас властям Рима?
- Мы не успеем выбраться из порта, как нас бросят в тюрьму, - подтвердил Эдвард.
- Ты уверен? – уточнил Джейкоб. Человек в маске еще раз пристально посмотрел на него.
- Уверен. Это то, что я сделал бы сам, если бы не нашел доказательств обратного, - холодно сказал Каллен. Эти слова имели смысл для обоих его друзей.
- Ясно, - только и произнес Джейкоб, видя, что Каллен всегда на шаг впереди него.
- Именно так. Видишь ли, Джейкоб, у меня было время подумать, вместо того, чтобы размышлять о прошлых битвах и поединках. – На губах Эдварда появился намек на улыбку. – Или строить предположения о ядах. – Джейкоб и Карлайл побледнели, когда осознали, что Эдвард слышал весь их разговор.