Глава 9
30 июля 1484 года - Уэсспорт

- Вы понимаете, что обвиняете моего брата в заговоре против моей семьи? – резко спросил король, садясь на трон. Перед ним стоял лорд Атар вместе со стражником, который слышал все. Они еще не нашли достаточно доказательств замысла Магнуса и Ребекки. Но лорд не хотел больше ждать, боясь, что, пока он медлит, может произойти что-то страшное.
- У меня нет никаких доказательств, сир. Но я чувствую, что должен предупредить вас про Ребекку Фелл. Мне кажется, она полна решимости посадить своего мужа на трон и править через него, как через марионетку, Англоа, - уважительно ответил Атар.
Филипп потер виски от усиливающейся головной боли.
- Я полагаю, ты хочешь и отдалить Викторию от Ребекки. Потому что они, похоже, неплохо ладят, - сказал он.
- Я не сомневаюсь, что леди Ребекка настраивает вашу дочь против вас. Чем быстрее вы удалите ее из двора, тем лучше.
- Я не могу, Томас. Семья Ребекки сильна. Изгнание привлечет их внимание ко мне, и все может плохо закончиться.
Атар начал терять надежду, чувствуя себя пойманным в ловушку внутренней политикой.
- Тогда отправьте свою жену подальше от двора. Туда, где Ребекка не достанет ее.
Филипп вздохнул еще раз.
- Я слишком стар для этого, - пробормотал он. От того молодого короля, затерянного где-то во времени, осталась лишь часть. – Но последую твоему совету, как всегда.

1 сентября, 1484 – Адельтон-холл

Марианне сложно было идти. Ей сильно мешал живот, от которого болела спина – а оставалось еще чуть меньше месяца мучений. Последние несколько дней были для нее особенно тяжелыми. Она чувствовала себя более уставшей, чем обычно. Но она скрывала свое состояние – вскоре к ней должен был приехать Филипп. Он отправил ее подальше от двора, сказав, что на природе она лучше отдохнет от всей беспокойной политики.
- Ваше величество, вам не стоит ходить в таком состоянии, - позвал ее мягкий голос с испанским акцентом, принадлежавший лорду Свону. За ним шел его младший сын, Чарли Свон.
- Ходьба помогает мне, милорд, - объяснила королева, пытаясь скрыть напряжение в голосе. Последние несколько дней она чувствовала себя хуже обычного и надеялась, что прогулка поднимет ей настроение, как обычно.
Сопровождавшие ее дамы стыдливо опустили головы.
- Мы пытались остановить ее, милорд, но она не стала нас слушать, - призналась одна из них.
Марианна тихо рассмеялась, игнорируя резкие боли в животе, досаждавшие ей последние несколько часов. Сейчас казалось, что они усиливаются.
- В моем состоянии… необходимо гулять… - Ее глаза внезапно закрылись от резкой боли и слабости. – Мне плохо, - вдруг воскликнула она, теряя равновесие. Лорд Свон быстро подхватил ее на руки.
- Я отнесу вас в ваши покои, ваше величество, - сказал он, поворачивая назад.
Марианна начала паниковать, чувствуя что-то необычное. Она не ожидала таких резких болей.
- Что-то не так! – с ужасом прошептала она.
Леди смущенно посмотрели друг на друга. Свон быстро отнес королеву в ее комнату.
- Вызовите акушерку, и не стойте здесь как дурочки! – рявкнул он, чувствуя учащенное дыхание Марианны на своей шее.
Одна из дам быстро выбежала за акушеркой. Остальные просто ждали. Среди них была и жена лорда Свона, леди Кэтрин.
Марианну положили на кровать. Пот выступил на ее лбу.
- Принесите воды, - скомандовала Кэтрин, стараясь успокоить королеву. – Все будет хорошо, ваше величество! – утешала она Марианну, по лицу которой текли слезы.
Через время, показавшееся всем часами, наконец, прибыла акушерка, тяжело дышащая и хватающаяся за бок.
- Разойдитесь все! – скомандовала она, протискиваясь между дамами и лордом Своном. – Вы! – показала она на испанца. – Вон! – Лорд ушел, поцеловав на прощание жену в щеку.
Удалив из комнаты мужчину, акушерка начала раздавать приказания дамам, заботясь о королеве.
- М-мой муж, - выдавила Марианна через вспышки боли. – Я должна его увидеть!
- Ваш муж приедет через несколько дней, - напомнила Кэтрин, нежно протирая лоб королевы влажной салфеткой. Марианна впала в отчаяние. Она осталась одна – с людьми, которых почти не знала. Она хотела, чтобы ее муж был сейчас рядом и успокоил ее.
Акушерка с беспокойством посмотрела на королеву. После тщательного осмотра не осталось сомнений – начались роды.
- Если ребенок готов появиться на свет, то мы никак не можем остановить это. Мы можем только помочь ему.
Они ждали, пока схватки не участились. Марианна еще никогда не чувствовала такую боль, но старательно выполняла все указания акушерки, готовясь привести здорового ребенка в мир.
Наступила ночь, а роды все еще продолжались. Кэтрин встретилась со своим мужем за дверью. Ее нежное личико было искажено от ужаса.
- Как она? – спросил муж. Кэтрин покачала головой.
- Ребенок никак не выйдет, а она все зовет короля. – Ее голос слегка дрожал. Леди Свон боялась того, что может случиться с королевой. Ее муж заботливо обнял ее.
- Я отправлю кого-нибудь в Колдвик, и если король уже прибыл туда – он привезет его к нам, -успокоил он жену.

2 сентября, 1484 – Адельтон-холл

Акушерка исчерпала все свои возможности. Она чувствовала себя бессильной. Ребенок не выходил. Она боялась, что он был развернут не в ту сторону, и объяснила это королеве. Марианна разрыдалась от отчаяния.
- Он может умереть? – воскликнула королева, не желая даже думать о такой возможности.
- Вы можете умереть оба, если он не родится. Мы можем выдавить его, но тогда он, скорее всего, не переживет этого, - с отчаянием объясняла акушерка.
Марианна посмотрела на потолок, все еще чувствуя, как малыш пинает и ворочается в ее животе. Слезы текли по ее усталому лицу. Она закрыла глаза. Скорее всего, ей больше не удастся увидеться с мужем.
- Режь мне живот, - приказала она твердым голосом. Некоторые из присутствующих дам подумали, что неправильно расслышали ее.
- Ваше величество, мы не можем…
- Этот ребенок должен родиться! Если это мальчик, то ему необходимо прийти в этот мир. Я хочу, чтобы вы взяли нож и разрезали мою матку. Я слышала, что такое возможно.
- Но вы не выживете! – воскликнула акушерка. – А король? Как я смогу потом посмотреть ему в глаза, если разрежу вас и тем самым убью? – Марианна стиснула кулаки, сильно прикусив губу, так как еще одна схватка боли прошла по ее телу.
- Мы и так долго ждем. Пока приедет король, умрет или ребенок, или мы оба. Я хочу, чтобы мое дитя осталось в живых. Так что делайте, как я говорю, пока не стало слишком поздно, - закричала она. Ей не хотелось показывать, насколько ей страшно. Марианна хотела, чтобы из нее вытащили ребенка прежде, чем она передумает. – Я приказываю тебе как твоя королева! – прорычала она сквозь боль.
Акушерка потеряла дар речи. Она приказала войти лорду Свону, чтобы тот был свидетелем желания королевы. Марианна повторила ему все сказанное. Он сдержался и не назвал ее сумасшедшей, уважая ее решение. Он ничего не мог с ним сделать.
После ухода лорда из комнаты, дамы надели фартуки и налегли на конечности королевы, прижимая ее к поверхности.
У акушерки не было времени вызвать хирурга, и ей пришлось проводить операцию самостоятельно.
Марианна увидела рядом с собой пожилую женщину с острым ножом в руках. Справа от нее стояла Кэтрин, придерживая правую руку королевы.
- Я здесь, Марианна, - проговорила молодая женщина, называя королеву по имени. Марианна улыбнулась сквозь боль и слезы. Острый нож быстро рассек нижнюю часть ее живота. Она ощутила невыносимую боль и сильно прикусила полотенце. Кровь потекла по белой простыне.
Наступил момент тишины, пока акушерка опускала обе руки в открытую рану. Внезапно ранним утром раздался крик, который стоил всей боли, пережитой королевой. Акушерка подняла окровавленного ребенка, казалось, здорового, несмотря на то, что он родился почти на месяц раньше срока. Она передала его другой женщине, чтобы вымыть малыша, пока акушерка зашивает королеву. Она знала, что шанс на выживание мал, но все же он был.
Все зависело от многих причин. Ей требовалось остановить кровотечение, раны не должны были воспалиться, иначе королева умрет. Задача казалась невыполнимой, но акушерка должна была сделать все, что могла.
Она начала зашивать живот. Марианна затуманенными глазами посмотрела вверх. Кровь текла сильной струей.
- Я хочу увидеть своего ребенка, - слабым голосом сказала она. – Это мальчик? Это должен быть… - она замолчала, борясь с прижимающими ее к постели дамами. Она игнорировала иглу, протыкающую ее тело, уже зная, что люди в комнате мало что могут сделать для ее спасения.
Одна из дам подошла к Марианне, держа ребенка на руках.
- Пусть она поверит, что родила сына, - прошептала Кэтрин ей на ухо, прежде чем та опустилась на колени перед королевой. Леди с трудом сдерживала рыдания при виде трагедии перед ней. Она просто кивнула, уверенная, что просто не сможет внятно ответить.
- Ты родила прекрасного мальчика, - соврала Кэтрин, когда леди положила кричащего младенца рядом с королевой. Марианна улыбнулась. Ее глаза медленно закрылись. Кровь продолжала хлестать из матки.
- Скажите королю, что я хочу назвать его Филиппом, по имени его отца, - вздохнула она, упиваясь видом маленькой девочки рядом с собой, завернутой в пеленки. Марианна была счастлива, думая, что спасла королевство.
Слезы молча текли по лицу Кэтрин, когда королева закрыла глаза, и ее жизнь с последним вдохом утекла из нее. Акушерка прекратила зашивать ее, осознав, что сердце Марианны прекратило биться.

30 марта, 1520 – Константинополь

- Прошло только три дня, - заспорила Изабелла. – Ты говорила, что я еще не готова, но прошло всего три дня, и твое мнение изменилось, ханум, - добавила она вежливо, как ее учила Мелика.
- Если я говорю, что ты готова, то ты готова. Сегодня вечером у тебя ужин с лордом Брауном и его друзьями. Если они поверят тебе, и лорд Браун увидит твою лояльность, то может быть, тебя отправят отсюда, чтобы тебя учил кто-нибудь другой, - сурово ответила Мелика. – Надейся и молись, чтобы тебя отправили в султанский гарем.
Изабелла ощутила тошноту в желудке. Она не хотела ужинать с Брауном и его друзьями. Она понятия не имела, что делать или что говорить.
- Ты уже знаешь, что делать, так что не разочаровывай меня, или я выпорю тебя, - продолжила Мелика. – Мы должны одеть тебя на вечер, так что скоро сюда прибудет портниха с выбором платьев.
- Я не могу пойти в этом? – спросила Изабелла. Она была одета в обычную одежду османских женщин: длинную нежно-розовую тунику и тонкий халат сверху, туго завязанный на талии. На голове был небольшая шапочка, к которой прикреплялась вуаль.
- Конечно нет! – воскликнула Мелика. – Ты должна надеть платье с твоей родины! – пояснила она.
Османка приказала Изабелле раздеваться, пока для нее готовили ванну. Лежа в горячей воде, девушка смотрела в открытые окна своей комнаты, восхищаясь потрясающим видом. Она потеряла счет дням, проведенным здесь. Когда одна из служанок сказала, что уже почти наступил апрель, глаза Изабеллы округлились. Ее увезли из Англоа в феврале. Время прошло быстрее, чем она могла себе представить. Мысли девушки переместились к ее матери.
Рене, наверное, считает, что ее дочь умерла. Изабелле стало грустно от этой мысли. Она не хотела, чтобы ее мать страдала, и очень хотела вернуться к ней домой.
Ее мысли переместились к Брауну, который оказался еще более мерзким, чем она считала. Сейчас ее уже не удивляла перспектива быть проданной в рабство. Для блага самого Брауна было бы лучше, если бы она оказалась не рядом с человеком, облеченным властью. Изабелла сделает все возможное, чтобы уничтожить трусливого предателя. Зря он сказал ей, что убил Эдварда. Изабелла проигнорировала бы измену короне, но не убийство человека, который был ей дорог.
Она ощутила тепло при мысли о губах Эдварда. Новое чувство зародилось в низу ее живота и распространилось по телу, как только она вспомнила его руки на себе, его взгляд, обращенный на нее. Все это сильно отличалось от грубого мужлана, который ворвался в ее каюту и чуть не изнасиловал ее. Вспомнив про него, Изабелла нырнула, чтобы смыть это воспоминание.
Ее вычистили и одели в свежую сорочку. Через час, когда высохли ее волосы, юная девушка начала их расчесывать, удивляясь рыжеватому цвету локонов, скользивших между ее пальцев как шелк.
- У тебя очень красивые волосы, - застенчиво сказала она по-турецки. Изабелла просто кивнула, благодаря ее – пока ее причесывали, мысли девушки бродили где-то далеко.
Вскоре в дверь постучали, и в сопровождении Мелики вошла женщина – портниха. Она сильно отличалась от Антонии Котичелли – швеи, сделавшей для Изабеллы платье в Уэсспорте. Эта женщина была молчаливой и утонченной.
Портниха начала раздавать приказы другим служанкам, и Изабелле пришлось примерить несколько новых платьев. Но ни одно из них не подошло – для Изабеллы они казались слишком изысканными и тяжелыми.
Наконец, она подобрала себе наряд, простое платье светло-желтого цвета. Тонкий муслин вихрился вокруг ее тела как пушистое облако, а высокая талия подчеркивала его изгибы. Как только Изабелла надела его, все женщины в комнате начали осыпать ее комплиментами.
Мелика приказала всем уйти, оставшись наедине с Изабеллой.
- Я жду, что его светлость скажет о тебе только хорошее. Иначе я получу большое удовольствие, избив тебя вечером на глазах у всех, - с ухмылкой сказала Мелика, подняв бровь и не сводя взгляда с девушки. Изабелла не опустила глаз и только мягко улыбнулась, полностью проигнорировав ее слова.
- Конечно, ханум. Я не разочарую тебя. Но если мне все удастся, ты пожалеешь, что когда-то встретилась со мной, - с нейтральным выражением на лице ответила она. В дверь постучали стражники, чтобы сопровождать Изабеллу в столовую.
Она оставила Мелику со словами, застрявшими в горле, не способной найти подходящий ответ. То, что сказала ей Изабелла, было истиной.

30 марта – Мраморное море

В тот же день их корабль вошел в небольшой залив Чанаккале. Город с одноименным названием следил за проливом Дарданеллы – все корабли, идущие в Мраморное море, не могли миновать его.
Поэтому Лоренцо настоял, чтобы они прошли через него ночью. Днем небо заволокли зловещие облака, и удача, казалось, была на их стороне. Ночью сгустился туман, который закрыл все, что можно было бы увидеть со сторожевой башни. Рано утром они тихо проплыли через туман. Все затаили дыхание, когда корабль поймал ветер и быстро прошел в пролив.
Шло время, становилось все светлее, через час должен был наступить рассвет. Туман рассеивался, обнажая береговую линию с одной стороны.
- Понятия не имею, как нам выбираться отсюда, - пробормотал себе под нос Лоренцо.
На востоке из-за горизонта выглядывали лучи солнца, угрожая обнаружением корабля. Но прежде чем оно окончательно показалось, судно миновало пролив и вошло в Мраморное море. Теперь они были на территории, полностью принадлежащей османам. Константинополь надежно охраняли, и поэтому Мраморное море тоже тщательно защищалось.
Но Лоренцо знал, что делать. Светловолосый часто уходил в рубку, разговаривая со штурманом. Они изучали карты, нанося на них ранее полученные сведения о патрульных кораблях или торговых суднах, и поэтому смогли не встретиться ни с одним кораблем по пути к Константинополю.
Когда солнце было уже высоко в небе, они миновали группу островов в середине небольшого моря. Эдвард нетерпеливо смотрел вперед. Разговор с Карлайлом тяжестью оттягивал его плечи. Маска стала для него большим бременем, чем когда-либо. Он сжимал кулаки и молча стискивал зубы, радуясь тому, что она скрывает его эмоции, которые могли бы его выдать.
Легкий вздох моря коснулся его тела. Странное чувство зародилось в животе Каллена, и росло тем больше, чем ближе они приближались к столице Османской империи. Она была его домом в течение многих лет, и теперь он возвращался в нее. Эдвард никогда не думал, что сможет вновь пройтись по ее улицам.
Карлайл наконец-то начал приходить в себя. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем прежде. Приступы морской болезни начинались лишь вечером, когда корабль сильно раскачивало сильным вечерним ветром. Он смотрел на чистые голубые воды, казалось, до бесконечности уходившие в глубину. Вдалеке, у береговой линии, он видел то, что никогда ему не встречалось: воду бирюзового цвета. В свое время они проплыли слишком далеко от Греции, чтобы он смог насладиться видом сияющих под солнцем волн, разбивающихся о белые берега.
К полудню море успокоилось, и на небе не осталось ни одного облачка. Слегка колышущаяся вода сверкала в солнечном свете, делая горизонт еще ярче. Лоренцо сказал, что через пару дней они окажутся в том месте, где он намерен их высадить.
- Мы высадим вас в пяти милях от берега. Вам придется плыть самим.
- Джейкоб не умеет плавать, - заметил Карлайл.
- Мы подберемся насколько сможем близко к берегу, но не можем дать вам ни одной из лодок. Мы спустим ее только тогда, когда вы вернетесь. Если лодка останется на берегу, ее могут найти, и возникнут подозрения.
- Мы справимся, - проворчал Эдвард, глядя вдаль. Он не мог поверить, что они настолько близко. Изабелле нужно продержаться еще несколько дней, и они заберут ее с собой.
- Почему в пяти милях к северу? – спросил Карлайл.
- Это малопосещаемый район с небольшим количеством дорог. Мы считаем, что он лучше всего. Как только высадим вас, то сразу отплывем подальше, вглубь моря.
- Это хорошо. Тогда мы просто должны подождать, пока не достигнем своей цели, - пробурчал Карлайл. Он чувствовал напряжение. Все могло пойти не так. Один неверный шаг – и их поймают. Хотя Англоа продолжает торговлю с османами, но она не поддерживает с ними союзнических связей. Если в городе найдут троих англоанцев без разрешения, то их могут казнить.
Эдвард готов был пойти на такой риск. Он предлагал Карлайлу и Джейкобу остаться на корабле и подождать его, но они отказывались его слушать.
Вечером все собрались в каюте капитана. Воздух был напряжен от предчувствий. Все трое знали, что может случиться, как только они ступят ногой на землю.
- Нас выдаст маска Эдварда, - насмешливо усмехнулся Джейкоб. Двое других мужчин тоже ухмыльнулись. Казалось, упоминание о маске стало менее запретным для них. Но стычка Карлайла и Эдварда была слишком личной для обоих.
- Так как мы попадем внутрь? Каков план на этот раз? У нас же есть план, правильно? – с любопытством спросил Джейкоб. Он не хотел действовать вслепую, как в Риме.
- У меня есть друзья, которые нам помогут. Они найдут для нас дом переночевать и помогут добраться туда, куда нам потребуется, - сказал Эдвард, скрестив пальцы под подбородком. Он не встречался с этими людьми больше одиннадцати лет. Его интересовало, насколько они изменились. Он сам приехал в Константинополь подростком. Его потрясли рынки, ведущие к главному торговому центру города. Его глаза почти вышли из орбит при виде куполообразной мечети с колоннами, уходящими в небо. Они жили в бедном районе города. Но там он был счастлив – за исключением того, что ему пришлось носить маску. Ему потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к ней. Дети дразнили его, взрослые смеялись за его спиной. Медленно, но уверенно, Эдварда стало это раздражать, и он сердито смотрел в ответ. Точно так же, как на Дальнем Востоке, где он тренировался с мастерами, он нашел себе наставника, готового поделиться с ним знаниями по искусству войны и боя, здесь. Это стало единственным утешением, которое он мог найти, постоянно сталкиваясь с насмешками и неприязнью общества.
- Ты знаешь, как нам дойти до города? – чем меньше людей они встретят, тем лучше.
- Нам придется держаться в стороне от дороги, как в Риме, - пробормотал Эдвард, глядя на карту, и показал на ней линию. – Вот здесь проходит главная дорога на север. – Он показал на пустынную местность к северо-западу от города. – Нам все равно придется пройти через ворота. Константинополь не похож на Рим. После того, как османы захватили его, они постарались заделать все проломы в стене. Он стал практически непроницаемым, как для армий, так и для небольших групп людей. – Джейкоб и Карлайл напряглись, узнав такую важную информацию.
- Вас не остановят у ворот? – спросил Лоренцо, рассматривая странно выглядящее трио. – Только не сочтите меня невежей, - начал он, чувствуя себя неловко, потому что всем было ясно, что он имеет в виду, - но вы трое точно не внушаете…
- Охране мы скажем, что родом из Венеции, - перебил его Эдвард. – Венецианцы, бедные или богатые, означают торговлю с османцами. Они посчитают, что мы пришли в город в поисках лучшей жизни, и впустят нас. – Сам Эдвард казался уверенным в своих словах, но остальные - совсем нет. Хотя ни Джейкоб, ни Карлайл не стали задавать ему вопросов. Они полностью доверились Каллену.
- А как же… - начал Лоренцо, показывая на лицо Эдварда.
- Многие люди со шрамами прикрывают их на людях. Я ничем не отличаюсь от них. – Тон голоса Эдварда был неприятным. Снова затронули тему, которая ему не нравилась.
- Это османы. Они всегда высматривают непохожих на них людей и могут подумать, что вы прокаженный и заразите весь город, - с тревогой отметил Лоренцо. Карлайл и Джейкоб не могли не увидеть правоту в его рассуждениях.
- Позвольте мне самому беспокоиться об этом, - загадочно сказал Эдвард.
- Тогда, похоже, все, что нам остается – ждать, - вздохнул Карлайл, меняя тему. Он, Джейкоб и Лоренцо смотрели на карту, изучая ее. Эдвард поднялся на палубу. Ему нужен был свежий воздух. Напряженная атмосфера в каюте капитана не давала ему дышать.
Уже наступила ночь. Легкий весенний ветерок ласкал его тело. Море, казалось, обнимало его, как давно потерянного ребенка. Эдвард смотрел на темную воду. На горизонте мелькали огни портовых городов. Слабая луна еле светила в черной ночи.
Для него это походило на путешествие во времени. Он не представлял, что ждет его в этом древнем городе. Не знал, живы ли его старые друзья. Узнав о смерти Мусы, Эдвард испугался, что и других может постичь подобная судьба. В небе постепенно становились видимыми звезды, помогая штурману ориентироваться во враждебных водах. Эдвард смотрел вперед.
Что с Изабеллой? В последнее время она меньше занимала его мысли. Эдвард стыдился того, что пытался оттолкнуть ее от себя, боялся того, что опоздает. Он оказался небрежен – и это пугало его. Некоторое время назад он осознал, что сделает для нее все что только сможет. Разлука словно бы еще больше сблизила их. Его сердце заколотилось, когда образ девушки всплыл в его памяти. Она казалась такой невинной в этом жестоком мире. Он боялся даже подумать о том, как сможет она выжить в такой суровой реальности. Изабелла смогла выдержать смерть отца. И она приняла помолвку с ним. Но Эдвард спрашивал себя, а чувствует ли она нечто большее, чем просто заботу о нем? Иногда его страх только рос. Засыпая, Эдвард отпускал свои мысли блуждать и говорил себе, что она поцеловала его только из жалости. Что Изабелла никогда не сможет полюбить кого-то такого, как он.
Эдвард остановил свои размышления. Он хочет, чтобы Изабелла полюбила его? Этой мысли он пытался избежать много месяцев. Он старался изгнать это слово из своего разума, и теперь оно вернулось и крепло в нем. Он никогда еще не любил. Теперь он понимал это. И теперь ему было интересно, что именно он чувствует к Изабелле. Перспектива любить эту девушку казалась еще более пугающей. Он не хотел привязаться к ней, а, в конце концов, сломать или ее, или себя.
Может быть, когда они вернутся в Англоа, то смогут еще раз попробовать узнать друг друга. Может быть, когда они снова окажутся в объятиях друг друга, то все вернется на свои места.
Эдвард громко рассмеялся над собой, испугав одного из моряков, убиравшего парус. Бедняга почти выпрыгнул из обуви, заметив черную тень.
Иногда Эдвард был слишком наивен. Он постарался проигнорировать то, что только что пришло ему в голову. Лучше сначала встретиться с Изабеллой, а уже потом разрешать появляться таким мыслям.

31 марта – Константинополь

В полночь Изабелла уставилась на звездное небо. Она начала считать их и быстро поняла, что это невозможно. Ее сердце сжалось. Она прислонилась к перилам балкона, поглощенная, как всегда, манящей панорамой ночи. Глядя в темное небо, девушка чувствовала себя одинокой. Эдварда больше нет под этим небом. Она сжала железные перила и стиснула зубы, утешая себя тем, что он теперь смотрит на нее сверху, и все его неприятности и заботы прошли. Еще один мужчина ушел из ее жизни. Сначала это был ее отец, который теперь наверняка следит за тем, как его дочь старается выжить. Интересно, что он сказал бы ей? Изабелла чувствовала, что испуганная молодая девушка, которой она была раньше, исчезла – или же спряталась куда-то глубоко в нее, заменившись кем-то другим.
- Ты готова? – послышался резкий голос позади. Изабелла, не оборачиваясь, узнала голос Мелики. Взгляд ее шоколадных глаз стал более жестким. Она обернула плечи шалью и повернулась. Решимость пронизывала все ее существо. Она уверенно прошла мимо Мелики, даже не показывая, что осознает присутствие женщины. Мелика – единственная, кто доставила ей хотя бы небольшое удовольствие за все время, проведенное в Константинополе – молчала, наблюдая, как из комнаты выходит холодная и расчетливая Изабелла Свон.
Изабелла не показывала этого, но ее сердце колотилось все время, пока она спускалась по лестнице в башне.
Она начала входить в нужное настроение.
Девушка вспомнила свой первый танец вне Адельтон-холла. Бал проходил в Хейсе, за день до ее шестнадцатого дня рождения. Был августовский теплый вечер, и ее отвез на бал отец. Она нервничала, но в присутствии отца, который провел ее в особняк мэра, успокоилась. Она мило покраснела, как и тот мальчик, который смотрел в ее сторону. В своей невинной юности она приняла его руку, когда он пригласил ее на танец. Изабелла вспомнила свою покорность, ее охватила грустная ностальгия. Однако в ее глазах засветилась невинность и правдивость той шестнадцатилетней девушки. Браун ждал ее во дворе. Он должен был проводить ее в столовую на очень поздний ужин. Его так называемые друзья прибыли только недавно.
Браун удивился, заметив невинную красоту девушки. Изабелла была совсем не той злючкой, гневно отправляющей колющие взгляды по прибытию в Константинополь.
- Ты выглядишь восхитительно, моя дорогая, - позволил он себе сказать. На губах девушки появилась застенчивая и невинная улыбка. Она мило покраснела, смущенная комплиментом, но ничего не сказала, просто взяв его под руку. Браун только ухмыльнулся при виде послушной и покорной девушки. Мелика проделала потрясающую работу, сломав ее.
Он проводил ее в столовую, где еще не приходилось бывать Изабелле.
- Сегодня ты встретишься с очень моими влиятельными друзьями. Если они будут впечатлены тобой, то тебя ждет прекрасное будущее, - прошептал ей Браун на ухо. Он еще больше обрадовался, заметив мурашки на обнаженной шее.
- Понятно, милорд, - все, что она сказала. Ее голос звучал тише, чем раньше. Но Браун посчитал, что ему просто показалось.
Арочный дверной проем вел во впечатляющую комнату. С высокой крышей, одну стену покрывала мозаика в голубых, зеленых, желтых и белых тонах: к потолку поднимались цветочные мотивы. Три других стены были покрыты дорогими тканями, гобеленами и коврами, совпадающими по цвету и стилю с мозаикой, тоже смотревшимися весьма элегантно. Вокруг стола из красного дерева были расставлены стулья без спинки, на которых сидело несколько разговаривающих мужчин.
Изабелла ждала, пока Браун представит ее. Она игнорировала направленные на нее взгляды, сама исподволь изучая пришедших. Она быстро узнала пожилого мужчину с корабля – того, с кем Браун разговаривал, когда они прибыли сюда. Девушка повернулась к мужчинам. Теплая улыбка коснулась ее губ, пока Изабелла сделала глубокий грациозный реверанс.
Браун, ухмыльнувшись, взял ее за руку, посадил рядом с собой и приказал разлить напитки присутствующим. Девушка выполнила приказ, все время удерживая робкую улыбку на своем лице.
- Она впечатляет, - сказал один из мужчин на своем языке, глядя на нее. Пальцы Изабеллы потянулись к чаше с подслащенной водой, разливая ее по чашкам. Когда девушка предложила одну из них знакомому старику, ее взгляд изменился, став более живым и ожесточенным, словно бы она что-то хотела ему сообщить. Казалось, только он один заметил это и с любопытством поднял бровь, а потом легко усмехнулся.
Ужин прошел для Изабеллы как в тумане. Маска, которую Мелика так тщательно создала для нее, оставалась на месте. Всякий раз, как Изабелла произносила что-то или смеялась, она чувствовала себя так, словно на ее месте сидит незнакомка. Словно бы она стоит на обочине и смотрит, как ее полная копия развлекает мужчин в комнате.
Они были в восхищении от нее. Но не совсем уверены – за исключением одного. Этого ей было вполне достаточно. После ужина старик спросил, не хочет ли она прогуляться с ним по саду. Изабелла слегка кивнула, когда они прогуливались по галерее под пристальными взглядами остальных. Многие тоже вышли в сад. Некоторые воспользовались возможностью покурить или просто пофилософствовать, что явно не нравилось Брауну. Он считал, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на философию.
Старик – Хасан, как его звали, – взял девушку за руку, и они медленно прошли во двор.
- Похоже, лорд Браун верит тебе, - на чистом английском проговорил он достаточно тихо, чтобы не слышал никто из окружающих.
- Лорд Браун очень внимателен ко мне, - тихо ответила она.
- Но ты понимаешь, почему все сегодня собрались здесь.
- Вы оскорбляете меня, задавая такой вопрос. Я думала, это очевидно. – Изабелла повернула за угол галереи, прячась в тени. Браун, отчаянно желавший услышать, о чем они говорят, потерял их из вида.
Казалось, часть маски Изабеллы соскользнула, когда она спряталась от Брауна. Хасан явно понял это. Он высоко поднял голову. Его серебряную бороду развевал легкий ветерок.
- До чего доходит ваша преданность, леди? – внезапно спросил он. Изабелла не была готова к такому вопросу. Мелика не подготовила ее. Но она повернулась к османскому царедворцу и гордо подняла голову.
- Она касается только меня. Не буду обманывать вас, милорд, что я преданная служанка лорда Брауна. Он привез меня сюда, выкрав из собственного дома, - она продолжала удерживать вежливый тон в голосе. Но лорда тронула ее честность. Изабелле начало казаться, что она обречена. Если он не одобрит ее, то другие мужчины тоже откажутся от нее, и все будет испорчено.
Но Хасан улыбнулся, повернулся к ней и нежно погладил по руке.
- Хорошо. Человек, преданный кому-то вроде Брауна, ничем не отличается от собаки, которая следует за обреченным хозяином.
В животе Изабеллы завязался узел.
- Обречен, милорд?
- Не беспокойся об этом, - прошептал он. Хасан остановился и отпустил ее руку. Изабелла бросила на него взгляд из-под ресниц. Может быть, мужчине рядом с ней тоже не нравится лорд Браун? Браун считает Хасана своим другом. Возможно, гордый англоанец теряет благосклонность своих старых друзей и отчаянно нуждается в чем-то, что упрочит его положение. Если он продаст Изабеллу одному из них – или в султанский гарем – то сможет восстановить свое положение и получить круглую сумму.
- Могу я предположить, что вы вернетесь сюда?
Хасан рассмеялся. Этот звук послужил музыкой для ушей Изабеллы.
- Думаю, что да. Возможно, чтобы забрать тебя от лорда Брауна, - прошептал старик, глядя на англоанца. Браун пристально наблюдал за ними. – Он может подумать, что мы продумываем заговор.
- Я не заговорщица, милорд, - произнесла Изабелла, кивая в сторону Брауна и улыбаясь ему. – Мне нравится общаться с людьми, особенно тогда, когда они оказывают мне ответную любезность.
- Тогда ты находишься не в том месте.
- Я знала очень мало честных людей, милорд. И те, кого я знала, лишились своей жизни ради истины, в которую они верили. – Изабелла не позволила печали коснуться ее черт. Хасан задумался над ее словами.
- До завтрашнего захода солнца я вернусь, миледи, - наконец, сказал он. Изабелла ничего не ответила. Она знала, что выиграла эту игру. Девушка кивнула и низко присела в реверансе. Хасан ушел к своим друзьям, включаясь в их беседу. Тем временем к Изабелле подошел Браун.
- Что он сказал? – Браун явно нервничал, что не могло не радовать Изабеллу. Он отчаянно искал одобрения Хасана. Изабелла чуть округлила глаза, встречаясь с его взглядом.
- Он вернется завтра, милорд, - прошептала она.
Зловещая улыбка расползлась на губах Брауна. Его планы сбывались.
- Хорошо. – Браун не мог скрыть свое удовольствие. Вдруг Изабелла взяла его под руку и отвела в сторону.
- Милорд, это означает, что этот мужчина заберет меня? – невинно спросила она. Браун удивился. Он не предполагал, что Мелика сможет достичь такого прогресса.
- Если лорд Хасан одобрит тебя, то ты войдешь в султанский гарем. Там тебя сможет заметить как сам султан, так и его сын. Если все получится, то у тебя будет прекрасное будущее, - проговорил он. – Надеюсь, ты придумаешь, как отблагодарить меня за него. – Он повернулся к ней лицом. – Ты же понимаешь, что все делается ради твоего же блага? Я даю тебе ослепительное будущее.
Изабелла изо всех сил старалась не рассмеяться. Она все еще не верила ему. Не было уверенности, что Хасан отведет ее в султанский гарем. Она может оказаться совсем в другом месте, если не будет осторожна.
- Но… я буду там совсем одна. Несмотря на то, что я ненавижу тебя за смерть моего жениха, ты – единственный, на кого я могу положиться здесь, милорд. Я не хочу расставаться с тобой, - в отчаянии сказала она. Браун не мог поверить своим ушам. Это была не та Изабелла, которую он знал.
- Наши пути никогда не разойдутся, дорогая, - моргнул он. – А теперь я должен идти, - прошептал он. Османы уже подзывали его к себе. Браун чуть не прыгал от радости при виде отчаяния девушки – он знал, что победил ее. Или ему так казалось.
Когда он ушел, Изабелла невольно передернулась. И слабая улыбка тронула ее губы. Браун постепенно снимал свою защиту от нее – думая, что выиграл схватку.

2 апреля

Темной ночью они медленно продвигались к берегу. Высокие и опасные волны били им в лицо, течение относило от берега. Эдвард слышал тяжелое дыхание Джейкоба за спиной. Каллен обвязал веревку вокруг своей талии, а второй конец – на талии Джейкоба и дал последнему кусок дерева, чтобы тот цеплялся за него.
Они тихо спустились в воду – все трое. На лунном небе почти не было облаков. Они поплыли к берегу. Карлайл нес на спине мешок с их вещами, Эдвард тащил Джейкоба. Его устылае мышцы боролись с темной водой.
Казалось, они останутся в ней навсегда. Ледяная вода замораживала их до костей. Волны захлестывали их лица, но все же они добрались до песчаного пляжа и рухнули на мокрый песок. Волны разбивались об их ноги.
Эдвард лежал на спине, глядя на звезды. Он был так близко к Изабелле, что, казалось, чувствует ее прикосновение.
- Никогда… больше… я не пойду… на это, - тяжело дыша, сказал Карлайл. Он сбросил со спины мешок, пытаясь восстановить дыхание, и сорвал ботинки, вытряхивая из них воду. Пришлось вытащить одежду, отжать и разложить ее на песке, чтобы она высохла. Эдвард все еще слишком устал, чтобы двигаться, поскольку не только тащил Джейкоба, и доску, за которую тот цеплялся, и собственный мешок с одеждой.
- Для возвращения придется украсть лодку, - пробормотал Джейкоб. – Это еще хуже, чем тонуть под стенами Рима.
- Согласен, - через некоторое время ответил Эдвард. – Но только потому, что ты не умеешь плавать, - поддразнил он. Джейкоб сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. Через несколько минут они встали.
- Нужно собраться. За ночь мы успеем подойти к городу и утром пройдем через северные ворота.
- А когда спать? – одновременно спросили Джейкоб и Карлайл.
- Перед тем, как откроются ворота. Если у нас останется время, - мрачно сообщил Эдвард. – Или ждите меня здесь.
- Нет уж! Мы идем с тобой, - сказал Карлайл, похлопывая Эдварда по плечу. – Сон не так и важен. Главное – попасть в город.
Эдвард кивнул. Они подождали, пока окончательно высохнет их одежда, оделись и двинулись к Константинополю.
Они шли в тишине под путеводным светом луны. Все трое держались в стороне от главной дороги, как и планировалось. Время от времени они слышали, как что-то шуршит позади них, и прятались в кустах. Но это был всего лишь ветер или их разгоряченное воображение. Долгие часы они шли к городу, стоявшему на возвышенном плато. Далеко за ними темнело море. Со скалы они смотрели на сверкающие поды под ними. Далеко впереди сияли огни города.
- Это… - начал Джейкоб, но не закончил предложение. Он не мог поверить, что за последнее время увидел столько мира. Он никогда не мечтал о том, чтобы войти в Константинополь, захваченный у византийцев семьдесят лет назад.
- Это он, - ответил Эдвард. В нем всплывали воспоминания о городе. Ему хотелось, чтобы с ним вновь была София, чтобы они вместе вновь увидели этот великолепный город. В свете зажженных факелов они видели стену, окружающую дома и величественные здания. Эдвард сразу различил очертания переделанного в мечеть собора, которому не было равных до тех пор, пока в Севилье не построили свой. Ему удалось найти и дворец султана – место, где он никогда не был. Он был всего лишь простолюдином, а не лордом. Ему странно было думать о себе как о графе. Он всегда с гордостью называл себя генералом армии, но никогда не считал себя лордом. Он принял этот титул из-за Изабеллы. Для него мало что значили обширные земли и богатства – он был странником, свободным человеком, точно как назвала его Зорайда. Может быть, когда все закончится, Изабелла согласится путешествовать с ним. Но он не будет эгоистом и не предложит ей такую жизнь.
- Ты говорил, что когда-то жил здесь? – спросил подошедший Джейкоб. – Это было давно?
Эдвард некоторое время молчал. Кажется, прошла целая эпоха, прежде чем он ответил.
- Да. Здесь началась та жизнь, которой я живу теперь, - ответил он, поглощенный видом перед собой.
Джейкоб что-то сказал еще, но Карлайл заинтересовался услышанным. Так это здесь Эдвард начал носить маску? Здесь произошел тот несчастный случай, который изуродовал его на всю жизнь? Молодой мужчина теперь куда меньше хотел войти в город. Тем не менее, Константинополь притягивал его чем-то, словно его тайны предлагали ему раскрыть себя. У Карлайла возникло ощущение, что он собирается войти в новый и странный мир. Теперь они были вне христианского мира – на совершенно чужой территории.
- Всего пару поколений назад этот город был потерян, и то немногие подняли палец, стремясь защитить его, - с тоской в голосе сказал он. – Город, бывший христианским тысячелетие. – Карлайл рассматривал сверкающие огни и странную архитектуру. Его интересовало, как все выглядит при дневном свете.
- Не думай про это. Нас еще не было на этом свете, когда город захватили. Что сделано, то сделано, - сказал Эдвард. Он бывал в Константинополе только при османах, но слышал, как проходила в нем жизнь при Византии. Очень похоже на жизнь Аль-Андалуса, про которую рассказывал Муса: южная Испания под мавританским правлением. Одна и та же история про разные способы жизни.
- Скоро рассветет. Давайте немного отдохнем. К тому времени наша одежда совсем высохнет, и мы переоденемся, - предложил Эдвард, сбрасывая с плеча сумку с одеждой и провизией. Их уставшие тела нуждались в отдыхе. Большая часть их одежды высохла, но часть все еще оставалась мокрой, и они не хотели замерзнуть, лежа на песке ночью.
Быстро шло время. Небо кружилось над ними. Над тремя лежащими телами сияли звезды. Эдвард различал знакомые созвездия – знаки зодиака, которые ему показала мать. Одно из немногих положительных воспоминаний о ней.
Ранним утром похолодало. Из рта мужчин вырывался пар, пока солнце не согрело землю. Иней медленно таял на замерзшей земле, и изумрудный ковер теперь покрывала роса. С тех пор, как они уплыли из Англоа, им пришлось повидать немало рассветов, но для Карлайла и Джейкоба мало что могло сравниться с этим.
Они впервые увидели древний город под лучами восходящего солнца.
Мраморное море осталось позади. Они добрались до точки, где Европа касалась Азии – лишь небольшая полоса земли разделяла их. когда-то здесь стояло семь небольших городов на семи холмах, и теперь они слились в один, формируя несравненный город, уникальный для любого времени. Он воплотил в себе сущность идеального города с его полями, морем, портом, реками, соединенными мостами, садами, долинами и покрытыми лесами холмами. Узкими улицами, домами и лагунами, которые ни кисть, ни художник не могли бы передать на картине.
С того места, где они стояли, было видно все, и, может быть, немного больше. На фоне окружающей красоты выделялись Топкапы – замок Семи Башен, купол Святой Софии, минареты мечети Ахмета, зеленые кипарисы Скутари. Они вздымались в небо как молитвы природы. Под ними, в их тени, лежали густые зеленые долины. Мужчины видели дома отдыха и гаремы, спрятанные среди густых садов, заполненных цветами. Видели белые линии акведуков – почти скрытые гирляндами плюща. Воды в Босфорском проливе качались в устойчивом ритме, создаваемом мощными течениями. А Золотой Рог стоял неподвижно. Мраморное море, сверкающее, как огромное зеркало, светилось под великолепным солнцем Востока, отражая безмерное прекрасное небо.

Топкапы́ — главный дворец Османской империи до середины XIX века. Расположен в историческом центре Стамбула, на мысе Сарайбурну, в месте впадения Босфора и Золотого Рога в Мраморное море.
Скутари - один из районов Константинополя, его исторический центр.