*****

Я отнял руку от лица и осмотрелся.

Солнце в зените. На голубом небе – ни облака. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась бесконечная абсолютно белая плоская равнина. Она напомнила мне детскую мозаику. Многоугольники, вершины которых соединялись прямыми и кривыми линиями. В местах, где эти чудесные паззлы соприкасались, виднелись рыхлые бортики, выступавшие над поверхностью плит, будто старые, не рассосавшиеся шрамы.

Я протянул руки вперед и пошевелил пальцами, представляя, что играю на фортепиано. Предплечья оказались надежно прикреплены к плечам и руки слушались меня, как и прежде.

На фоне, окружавшей меня снежной сияющей белизны, моя кожа показалась мне тускло-бледной, совершенно не блестящей.

Мой взгляд опустился вниз.

Поверхность, под моими ногами состояла из огромного количества мелких кристаллов, спаянных в монолит. Одновременно преломляя солнечные лучи, они создавали безграничное бриллиантовое сияние.

Моя рука произвольно потянулась к шее, чтобы удостовериться, на месте ли мое сокровище.  Цепочка, продетая в обручальное кольцо Беллы, была при мне, как и прежде. Я приподнял этот символ любви и верности на ладони.

В лучах полуденного солнца наклонные ряды округлых камней, расположенные овалом, соединенные хрупкой золотой паутиной на тонком  изящном ободке сверкали и переливались всеми цветами видимого спектра.

«Ему место не здесь. Я должен вернуть это кольцо Белле».

Я снова повернулся вокруг, с надеждой вглядываясь вдаль.

«Может быть, я по воле судьи с горящими глазами, стал человеком и вернулся на землю? Куда я попал? - вопрос снова всплыл на поверхность. Но догадка, срубила надежду: - Это особенный ад. Ад для вампиров, всю жизнь скрывавшихся во тьме. Или это эксклюзивный ад для меня? Наверняка, это так. Зря я  надеялся получить некоторое снисхождение за стремление стать кем-то лучшим, чем кровожадный монстр».

Со всех сторон мменя окружала совершенная в своем однообразии, унылая, бесплодная пустыня. Страна безлюдья и мертвой тишины.   Всюду одинаково голо, неприютно и печально.

На всем этом огромном пространстве не было заметно ни признаков жизни, ни следов, оставленных живыми существами. В бесконечно высоком прозрачно-голубоватом небе не парили птицы. Ничто не шевелилось на зеркально-белой земле. Всё обволакивала полная тишина. Сколько я ни напрягался, как бы ни пытался уловить малейшие проблески, чьих бы то ни было мыслей или звуков в этой великой пустыне,  не услышал ничего. Вокруг меня царило безмолвие — не рушимое, гнетущее безмолвие. В этой стране безнадежности не было никого.

У меня зародилось сомнение:

«Может, это и не ад?»

Меня всегда раздражал шум чужих мыслей в голове. Здесь же не слышно ни звука, но это меня почему-то абсолютно не порадовало.

Я набрал полные легкие воздуха и, что было сил, закричал.

- А-а-а-а! – разлетелось во все стороны, и затихло, не возвратившись эхом.

Снова тишина обрушилась на меня. С каждым мгновеньем она становилась все более тяжкой и неподъемной, как могильная плита.

«Интересно, мои останки уже сожгли, или они еще лежат в одной куче с обескровленными человеческими телами, дожидаясь своей участи. Если так, то, что со мной нынешним произойдет в этом месте? Хотя, какое это имеет значение? Главное, чтобы мои девочки выбрались из проклятого замка. А если не успеют? Ренесми может не догадаться, как привести маму в чувство. На шум, созданный ею, могут обратить внимание гвардейцы Волтури. Белла, очнувшись и обезумев от жажды, может наброситься на собственную дочь. Несси не достаточно сильна, чтобы противостоять ей. Я подверг своих любимых смертельной опасности, - ужас охватил меня. Мои ноги подкосились, и я осел на землю. Руки сами потянулись вверх и обхватили голову, – И я уже ничем не могу им помочь! Я – идиот! Зачем, поддавшись эмоциям, я полез в пасть монстрам? Неужели не было никакой возможности выяснить, где находится Белла, кроме той, что использовал я? Конечно, была. Ведь мог же я прожить еще какое-то время в замке, подслушивая мысли. Мог бы ненавязчиво подтолкнуть Деметрия или Алека к воспоминаниям о Белле. Какой-нибудь намек обязательно бы всплыл. Я бы сам освободил Беллу из заточения, и нашей малышке не пришлось бы рисковать, выполняя это. Что делать?! Что мне делать?! Как исправить все, что я натворил?!»

Пальцы, запутавшиеся в волосах, судорожно дернулись и сжались в кулаки. Я был готов тотчас принять любую самую страшную кару. Муки совести – страшнее.

Но ничего не произошло. Не прогремел гром возмездия, не сверкнула молния, чтобы испепелить меня на месте.

Я долго сидел, захлебываясь отчаянием и безысходностью, упиваясь своей никчемностью.

Достигнув наивысшей степени отчаяния, я вскочил и помчался вперед, к горизонту.

Где-то в глубине я таил надежду, что возвращен на землю. Но рациональная часть моего сознания уверяла меня, что это невозможно, что никто из погибших вампиров не воскресал. Да и как я мог очутиться в этом невероятном месте на Земле, если перед тем находился в замке Волтури?

Я долго бежал в выбранном мной направлении, никуда не сворачивая. Но пейзаж вокруг не претерпел изменений. Горизонт ближе не стал. Солнце, будто привинченное к небесному своду, замерло на месте. За порогом смерти время вышло из берегов и утратило свое значение. А я все равно продолжал бежать.

Но можно ли сбежать ниоткуда? Я надеялся, что можно. Оказалось, что дорога из ниоткуда ведет в никуда. Я преодолел расстояние от Сиэтла до Форкса, судя по ощущениям, и только тогда остановился. Все осталось таким же, как и прежде. Бриллиантовая мозаика под ногами, огненный шар над головой, гордо покоившийся на своем месте, тишина, оккупировавшая эту реальность. Край пустоши, окружавшей меня со всех сторон, манил, но был совершенно не достижим.

Мое сердце сжал очередной приступ отчаяния. Не контролируя себя, я воззрился на солнце и заорал, что было сил:

- Эй ты, инквизитор! Иди сюда! Нам нужно поговорить!

На что я надеялся? На то, что пал жертвой самой невероятной мистификации, и, если я сдамся, Волтури вдруг выскочат из-за невидимых кулис и закричат: «Розыгрыш на Хэллоуин!» Не уверен.

Чуда не произошло. Мои вопли бесследно растворились в безгранично-ярком солнечном свете.

- Отпусти меня! Мне нужно к моей семье! Они в опасности! – наверняка, мой божественный близнец, слыша это, схватился за живот, загибаясь от смеха.

Кто я такой, чтоб требовать освобождения из ада или, как бы это место не называлось? Уверен, что за многотысячелетнюю историю человечества хранителю времени приходилось слышать самые разнообразные мольбы и истерики приговоренных к вечным мукам. Он был глух к ним.

Но я не унимался:

- Помоги мне выбраться отсюда! И я вернусь, как только буду уверен, что Белле и Ренесми ничто не угрожает!

Я – наивный идиот, верящий в чудеса.

- Клянусь!

Тишина. Вокруг лишь глубокая безграничная тишина.

- Ответь, - мой голос задрожал. – Дай знак, что ты меня слышишь.

Покой и умиротворение, царившие в пустыне, убивали во мне последнюю надежду.

Если бы он стер мою память… Но нет, мои воспоминания остались со мной, как будто ничего не произошло. Я ничего не забыл из своей земной жизни, ни одной минуты, ни одной секунды. Все промахи и неудачи, все неблаговидные и мерзкие поступки, всю мелкую и всеобъемлющую ложь, всё, воспоминания, о чем способны были отравить любое существование. И самый ужасный из моих поступков: я бросил своих любимых без помощи. Что я наделал?!

Глаза застелила пелена. А через мгновенье, я почувствовал, что по моим щекам скатывались крупные капли влаги. Срываясь с лица, они падали на острые грани кристаллов у моих ног и рассыпались на миллионы мелких брызг, тут же превращавшихся в бриллианты.

Это были слезы бессилия. Я был сломлен.

Мое сердце превратилось в прах от боли, поселившейся в нем. Я упал на колени и прошептал:

- Прошу...

Но никто не откликнулся на мою мольбу.

Я  ещё долго стоял неподвижно, безумно повторяя и повторяя «прошу», потом рухнул на землю. Кристаллы своими острыми краями впились в лицо и оголенные участки тела.  Это принесло боль. Но она абсолютно не ощущалась на фоне той муки, что изнутри разрывала меня на части.

В моем сознании отчетливо возникло видение:

«Белла, моя добрая фея, преданно ловит, пылающими алыми глазами, насмешливый взгляд Аров. А древний ублюдок, нежно поглаживая одни пальцем ее нежную щеку, бормочет: «Mia bella ragazza». А наша малышка Несси, похожая на тень юной красавицы, в окружении своих бесстрастных подруг Челси и Джейн, корчится в предсмертных муках, производя на свет наследника Кайуса».

Я заорал:

- Не-е-е-ет! – и резко перевернулся на спину.

В двух шагах от меня стоял человек, с длинными седыми волосами и такого же цвета бородой до пояса. По виду он мог бы сойти за духа или за демона тех мест, а, может, такого же несчастного, как я. С первого взгляда трудно было определить, сколько ему лет — под сто или больше. Желтая пергаментная кожа его худого, изможденного лица была испещрена глубокими морщинами, запавшие зеленые глаза горели неестественным блеском, а рука, сжимавшая грубо выстроганный посох, напоминала кисть скелета. Одежда странного человека была похожа на лохмотья.

Он внимательно рассматривал меня, наверное, уже долгое время.

Мой рот открылся, но в гортани вдруг пересохло настолько, что я не мог воспроизвести ни одного внятного звука.

- Ты звал меня? – произнес старик насыщенным голосом, который абсолютно не соответствовал его облику.

Я проглотил ком, образовавшийся в горле, и просипел:

- Да.

- Что нужно?

- Выведи меня отсюда, - прошептал я чуть громче.

- Куда? – спокойно спросил он.

- На Землю, - ответил я, и сразу же уточнил: - В Вольтерру.

- Не могу. Ты сам выбрал свой путь, – старик пожал плечами. - Билет в один конец.

- Скажи, ты знаешь, что с Беллой и Ренесми. Они выбрались из замка?

Старик надолго остановил на мне свой взгляд. Я затаил дыхание и замер, боясь спугнуть, едва забрезжившую надежду.

- Я рассказываю каждому только его историю, - наконец произнес он, немного растягивая слова.

Я вскочил и встал напротив старика, вглядываясь в его глаза. Но в них ничего нельзя было прочитать.

- Милосердие – не твой конек, - с горечью выпалил я, почувствовав себя обманутым, но сразу же осекся.

- Ну, что ж, ты можешь попросить забвения, и ты его получишь.

- Я не хочу забвения. Я всего лишь хочу знать, что с моей женой и дочерью.

- А если я скажу, что с ними все в порядке. Тебе этого будет достаточно?

- Я бы хотел удостовериться в этом сам.

- Нет, - отрезал бородач. - Ты еще не понял? Отсюда обратной дороги нет.

Он повернулся ко мне спиной и двинулся в путь, опираясь на посох и неспешно переставляя ноги. Только сейчас я заметил, что у него за плечами школьный рюкзак. Точной такой я носил в выпускном классе старшей школы Форкса.

- Погоди! – я догнал его в три шага. – Можно я пойду с тобой? Я бы помог нести твою поклажу.

Старик приподнял поникшую голову и исподлобья посмотрел на меня.

- Ты же не знаешь, куда я иду, - тень ухмылки скользнула по его губам.

- Раз ты куда-то идешь, значит, это место где-то есть. Мне самому туда дороги не найти.

- Ты прав, тебе самому дороги не найти, - задумчиво произнес он, глядя вдаль. - Смирение – добродетель.

Теперь настала моя очередь задуматься.

«Похоже, он не против компании».

Мой спутник легко снял рюкзак с плеч и передал мне. А я забросил его на спину.

- И я надеюсь, ты расскажешь мне все, что знаешь о моей семье.

Он отрицательно покачал головой.

- Я знаю не больше твоего.

- А мне казалось, что ты здесь, как бы это сказать, хозяйничаешь, - мой голос выдал полнейшее разочарование.

- Я – это ты.

В этот момент на меня снизошло откровение. Я понял, почему его облик мне казался столь знакомым. Это был я, но, проживший до глубокой старости человеком.

Как такое могло произойти?

- Скажи, - старик задержал на мгновенье шаг и искоса взглянул на меня, - ты и вправду любишь её?

- Беллу? – легкий кивок его головы был мне ответом – Люблю… Она – любовь всей моей жизни.

От этого признания защемило в груди.

- А, ведь, ты предал её, - я снова был удостоен взгляда, но теперь,
испытующего.
- Я сожалею. Я обещал, что мы
будем вместе вечно. Но не сдержал своего обещания.
- Всё куда прозаичнее, чем «вместе навеки». Ты чувствовал зов крови Беллы, но не искал её.

- Я думал, что Ренесми унаследовала…

- Думал… Ты думал, а надо было чувствовать.

- Мне казалось это таким невероятным… - тяжелый вздох вырвался из моей груди.

«Вечный огонь, вечное наказание, вечное мучение. Где же они? Я достоин».

Казалось, что он слышит мои мысли.

- Тебе не кажется, что Белла никогда не сможет простить тебя за твое неверие и бездействие?

- Кажется. Но я на коленях буду умолять ее о прощении.

Старик остановился в пол-оборота ко мне и потряс посохом.

- Я не сказал, что ты отсюда выберешься.

- Но ты, ведь, хочешь помочь себе и мне? – я попытался заглянуть ему  в глаза, но он отвернул голову в сторону и принялся внимательно разглядывать линию горизонта.

Я отвел взгляд от бородача и посмотрел вдаль, в надежде увидеть цель его путешествия.

В тот момент силуэт старца заколебался. Постепенно он становился все более и более прозрачным. А через несколько секунд исчез, как мираж  в пустыне, развеянный порывами холодного ветра.

Моя надежда, ускользнуть из этого чудовищного места, испарилась вместе с человеком Эдвардом Калленом. Или моей душой.

«Как мне теперь существовать с неукротимым чувством вины здесь, вдали от моей возлюбленной, без всякой надежды, что мои мольбы о прощении будут услышанным ею?»

Старик исчез, оставив мне свой рюкзак. Это не могло быть следствием случайной забывчивости. Он сделал это преднамеренно.

Я снял с его плеча и заглянул внутрь.

Рюкзак был пуст. Но на самом его дне лежала фотография, глянец которой был переломлен в месте сгиба.

Мне даже не нужно было доставать ее оттуда, чтобы догадаться, кто изображен там. На фото были мы с Беллой, в тот злополучный день рождения, после которого я покинул ее, считая правильным дать шанс на человеческую жизнь. Проклятый день. Я подверг свою любимую смертельной опасности, предал её. Я сбежал, как трус. Как же я заблуждался. В этот раз я поступил ничем не лучше. Я бездействовал, не освободил Беллу из заточения. Ах, да! Я страдал, не сумев добиться понимания от Ренесми.  Я был таким безвольным…, «бесхребетным слизняком», как назвала меня дочь. Нет, не так. Все намного хуже. Я был и остаюсь бесполезным, жалким, ни на что не способным недочеловеком.

Проходили часы, а может, дни, месяцы, годы. Палящее полуденное солнце было недвижимо. Я то бежал, то шел. В минуты, когда отчаяние, подкашивало мои ноги, я садился на землю и, обхватив голову руками, или прижав нашу фотографию к груди, страдал, терзаемый живущим во мне чувством вины.

В один из таких приступов (к тому времени я уже сбился со счета) в десятке футов от меня воздух заколебался, а затем сгустился, и явил моему взору прекрасное создание, мою дочь. От неожиданности мои ноги приклеились к земле. Да и сам я не был способен пошевелиться.

- Несси…- едва слышный звук сорвался с моих губ.  Я не мог поверить в реальность происходившего. Вначале мне показалось, что то был мираж, потом я склонился к мысли, что галлюцинация. Но как только мою разгоряченную солнцем голову посетила ужасная догадка, что малышка попала в то же место, что и я, потому, что умерла, меня охватила паника.

Она, как ни в чем не бывало, что-то говорила. Ее рот открывался и закрывался, но я не слышал ни одного слова. Видя, что я не реагирую, Ренесми принялась интенсивно жестикулировать, приглашая меня подойти к ней. Но я не двигался.

Она замерла, разглядывая меня. На ее лице отразилось удивление. Но я не слышал ее мыслей, и не мог знать наверняка, о чем она думает. Наверное, я казался ей умалишенным, не способным взаимодействовать с себе подобными.

Она тяжело вздохнула, сделала несколько быстрых шагов, и оказалась рядом со мной.

В полной тишине Несси протянула мне руку. Красноречивый жест.

Я растерялся, не понимая, она ищет примирения или приветствует меня. Но все же вложил свою руку в ее маленькую ладонь. Несси дернула меня вверх, заставляя подняться. Ее пальцы продолжали сжимать мою кисть, даже когда я сделал это. Девочка кивнула головой и ее губы расплылись в обворожительной улыбке, а затем произнесли:

- Пойдем.

Я не слышал ее, но догадался, что она сказала, и последовал за ней.

Мы успели сделать больше трех десятков шагов прежде, чем я поверил в реальность происходящего.

- Куда мы едем? – спросил я, не надеясь, что буду услышан.

Несси, не останавливаясь, повернулась ко мне и что-то произнесла. Я снова не понял её слов. Она же настойчиво продолжала тащить меня вперед. Дальше мы оба молчали.

Так мы добрались до цели, обрыва, которым заканчивалась бескрайняя, как мне казалось раньше, пустыня. Ренесми отпустила мою руку и указала в сторону бездонной пропасти.

Я догадался, что это дорога в настоящий ад, где будут все заслуженные мной кары.

«Вот, и расплата, которой я жаждал. Так и должно было произойти. Очень верное решение кого бы там ни было прислать сюда чистое и непорочное создание, чтобы показать мне дорогу туда, где мне самое место».

И я сделал решающий шаг по дороге смерти.

__________________