Глава 24. Наслаждение

– Мы можем вернуться домой, – повторил Эдвард.

Я покачала головой и посмотрела назад в уже знакомое окно знакомого джипа на знакомые заросли джунглей со знакомым ребенком на руках, привычно запустившим ручки в мои волосы, пока мы ехали по знакомой дорого в сторону Рио-Дульсе. При этом всё вокруг казалось мне чуждым.

У Джейкоба Блэка был другой джип, и он не встретит меня у конца дороги. Деревья за окном не были теми, которые я видела много лет назад. Эти деревья были молодыми, светло-зелеными, поросшими на сожженной земле.

Девочка на моих руках была другой. Крошечный, слабый, едва дышащий ребенок был заменен энергичной, красивой, умной, преданной, сильной выпускницей первого класса, у которой не доставало два зуба, а два других уже начали шататься, и им уже было забронировано место под подушкой на её кровати. Слишком большая одежда, передаваемая по наследству в приюте, была заменена на обычные вещи, которые носили многие дети в Сиэтле в этот же самый момент. Её волосы были чистыми, блестящими, и, как обычно, заплетены в толстую косу. Её глаза были единственным, что напоминало мне о той маленькой девочке из Гватемалы.

Мужчина рядом со мной уж точно не был знакомым. У Эдварда не было оружия, его палец не дрожал на курке. Он не ворчал, не кричал и даже не пугал своим внешним видом. Вместо безликого, отвратительного бандита со мной рядом сидел добрый, заботливый и любящий человек, чьи зеленые глаза затмевали зелень нового леса. На его лице играла мягкая улыбка, его рука лежала на моем обнаженном плече. И мне было хорошо.

…

– Белла, хотя бы объясни мне причину. Я имею право знать, почему. – Раздраженный и взволнованный голос Эдварда повис в тяжелом воздухе заполненной паром ванной. Я вздохнула и продолжила натирать руки и плечи лосьоном. Холодный воздух, заходящий из спальни через открытую дверь, покалывал мою кожу, и я покрепче затянула полотенце на груди.

– Я сейчас не хочу говорить об этом. – Я покачала головой, пытаясь игнорировать мужчину на кровати. Даже не глядя на него, я знала, что он лежал вытянувшись во весь рост, его ноги были скрещены в лодыжках, а руки запущены в волосы в попытке сохранить спокойствие в разговоре о детях.

– А я хочу. Я говорю тебе, что хочу от тебя ребенка... – В этот момент я вошла в спальню, сбросила с себя полотенце, и Эдвард вдруг замолчал и начал заикаться, пока я не надела спортивные штаны и майку. – А, а, а, а ты просто отказываешься разговаривать об этом и никак это не объясняешь.

– Это что, дойдет до ультиматума? «Роди мне ребенка, или я свалю от тебя»? – Я побежденно повернулась к нему и вскинула руки.

– Белла, я бы никогда в жизни не сказал такого, – быстро ответил Эдвард, сев на кровати. – Я просто хочу знать, что ты думаешь.

Я выключила свет в ванной и забралась в постель.

– У меня есть Майя. У нас есть Майя, – прошептала я, когда он обнял меня. – Мне кажется, я никого не смогу любить так сильно, как её. И я постоянно думаю, а что если, а что если… Всё это так сложно.

– Что если Майя будет чувствовать себя обделенной, зная, что она тебе не родная, в отличие от ребенка? – предложил Эдвард.

– Что если она не будет любить его и никогда не поверит в то, что я люблю её как родную?

– Что если ребенок будет ревновать к Майе?

– Что если я не смогу этого сделать?

– Что если ты сломаешься?

– Что если я сломаюсь?

…

Приют был расположен по другую сторону дороги от места, где он изначально находился двести лет назад. От старого приюта осталась только полуразрушенная стена и дверной проем, искореженный крест и табличка. Теперь там было кладбище. Как иронично. Стена, которая однажды защищала нас от оружия и смерти, теперь окружала могилы тех, кто прятался за ней.

– Это… – Начала я, но замолчала, не в силах говорить, понимать. Эдвард стоял рядом со мной, такой же новый для меня, как и всё вокруг.

– Я представлял это всё по-другому, – неожиданно сказал он, и я вспомнила, что он всё знает.

– Тут всё по-другому.

Мы стояли на месте, не решаясь пройти дальше, и переминались с ноги на ногу, вороша гравий. Слева от нас было прошлое, справа – настоящее, а впереди поле и река.

– Hola? – окликнул нас громкий голос. Я еще сильнее сжала руку Майи в своей, боясь, что к концу этого путешествия я переломаю ей все пальчики.

…

– Что-то мне это напоминает, – с ухмылкой сказал Эдвард, откинув голову на спинку кресла в самолете. Он повернулся ко мне и Майе, которая смотрела в окно, и лениво улыбнулся, заставляя меня улыбнуться в ответ.

– Да уж. – Я покачала головой и взяла Майю за руку.

– Знаешь, что я подумал, когда увидел тебя в тот день? – спросил Эдвард, хитро улыбаясь.

– Почему эти девочки так плохо пахнут?

– Я подумал, что это самая красивая, обалденная женщина с самыми сексуальными ногами, что я когда-либо видел. А потом я начал ругать себя за то, что пялюсь на ноги чьей-то мамы. А потом я начал думать, почему ты такая грустная.

– Поэтому ты так долго не брал в руки свою пачку бумаг? Ты пялился на мои ноги? – Я засмеялась и покраснела.

– Чтобы ты отвлекла меня своими ногами? Пффф, – фыркнул он и подмигнул. – Ну, что я могу сказать, в то время я всё ещё был плохим парнем.

– А я подумала, что ты очень красивый, и вдруг поняла, что теперь от каждого моего мнения, желания и поступка зависела жизнь ещё одного человека. – Я поцеловала в макушку свою дочь, которая уже успела заснуть, облокотившись на моё плечо.

– А я подумал, что ты плохая мать, потому что она дрожала и выглядела такой худенькой, – признался Эдвард, и наше настроение изменилось.

– Я знала, что я плохая мать. Я была подавлена, потеряна и побита жизнью. Это был ужасный перелет.

– Ты так неправа, – возразил Эдвард и сжал мою руку. – Только самая настоящая, замечательная мама будет игнорировать Эдварда Каллена, который так очевидно пялится на её ноги. – Я не удержалась и шлепнула его по руке, но потом сразу же положила голову на его плечо.

– Я пообещала себе, что буду отдавать всю себя только ей. А потом появился ты. – На моих губах заиграла мягкая улыбка.

– А потом появился я, – прошептал он и поцеловал меня в лоб.

…

– Hola. Soy Bella Swan. Hablamosen el telefono.*

– А я Сэм, – ответил пожилой мужчина, подошедший к нам, и протянул мне руку. – Очень приятно познакомиться. – У него был сильный акцент, волевой подбородок, широкие плечи и большие руки. Его карие глаза пронзали меня насквозь, точно как глаза Джейкоба.

– Взаимно, – ответила я с улыбкой, напоминая себе, что всё это было новым, и это было хорошо.

– Поверить не могу, что это Вы. Джейкоб так хорошо отзывался о Вас в своих письмах. Даже Лея Вами восхищалась, что, как Вы знаете, уже о многом говорит. – Он громко засмеялся, и я присоединилась к нему, вспомнив какой скупой на похвалу была Лея.

– Они были лучшими из нас всех, – ответила я, пытаясь остановить смех, который уже больше был похож на истерический.

– Мы чествуем их сегодня, – сказал Сэм, улыбаясь.

…

– Да это ничего серьезного, – выдавила я сквозь сжатые зубы.

– Да ладно, – недоверчиво ответила Лея. – А вот так? – Она слегка надавила пальцем на мою опухшую лодыжку, и я не смогла сдержать крика.

– Ну, хорошо, значит, это что-то серьезное, – согласилась я. Лея улыбнулась, заправила волосы за уши и начала рассматривать мою травмированную ногу. Моя лодыжка была синяя, желтая, фиолетовая, красноватая и много ещё какая, какой не должна была быть. Я предупреждала детей, что не дружу со спортом, но им не хватало игрока в футбол.

– Может, в следующий раз мы возьмем тебя судьей? – предложила Лея. Она приложила к моей ноге пачку льда и начала разматывать бинт. – Думаю, что уж сидя на месте, ты не сможешь себя повредить.

– О, сильно на это не рассчитывай. – Я вздрогнула, когда она начала проверять, не перелом ли это, и вскрикнула, когда боль стала невыносимой.

– Не стесняйся, не держи это в себе, – сказала она мне.

И я начала кричать.

…

– Эээ, это Эдвард Каллен и Майя, – представила я свою семью.

– Заходите же, заходите скорой, много кто хочет с Вами встретиться. – Сэм широко улыбнулся, схватил сразу несколько наших сумок и указал на вход в новое здание, которое было так похоже на старое.

Дети бегали по коридорам, стены были увешаны рисунками, и из каждой комнаты доносился приятный и знакомый запах.

Я скучала по тем, кого здесь не было.

– Белла? – прошептал кто-то. Этот голос звал меня из прошлого, стирая из моей памяти всё, что произошло после того, как я уехала отсюда. Я обернулась и увидела маленького мальчика. Я опустилась перед ним на колени и начала вглядываться в знакомое лицо.

– Маркус? – выдохнула я. – Маркус? Это ты? – Он широко мне улыбнулся и набросился на меня с объятиями, которые были куда крепче, чем объятия моего когда-то подопечного мальчишки. – Ты так вырос!

– Я теперь мужчина, – гордо сказал он. Я подсчитала, что ему должно было быть около десяти лет. – Я сам воспитываю Марию.

– Она тоже здесь? – Я помнила их. Когда я видела девочку в последний раз, она была совсем крошечной, и это было за несколько месяцев до моего форсированного отъезда. Однажды они просто перестали приходить в приют, скорее всего, потому что это было слишком опасно. Должно быть, сейчас они были здесь, потому что теперь они настоящие сироты.

Он кивнул, и словно услышав его слова, к нам подошла маленькая девочка.

– Белла? – спросила она также тихо, как и её брат. Я обняла её так крепко, как не должна была. – Куда ты пропала?

…

– Ты выглядишь просто великолепно, – восхищенно произнесла Элис, стоя за моей спиной, пока я крутилась перед зеркалом.

– Ты тоже вполне ничего, – ответила я краснеющей невесте. Мне никогда не быть такой красивой невестой, как моя лучшая подруга. Она выглядело идеально. И я поспешила сказать ей об этом.

– Я так рада, что ты здесь, Белла, – сказала она и обняла меня. Комната наполнилась шорохом наших платьев. Элис пахла любовью и счастьем. – Я бы никогда не вышла замуж, если бы моя подружка не была рядом.

Я подумала о свадьбах в деревне, где платья передавались из поколения в поколение, а главные блюда жарились на костре. Была какая-то красота в тусклых лампочках, привлекающих насекомых, стаканах с водой и печенье, которое было таким редким.

– Эй, куда ты пропала? – спросила Элис. Начала играть музыка, и она смахнула слезы с глаз и взволнованно улыбнулась мне.

– Недалеко. Но я вернулась. – Двери распахнулись, и я увидела Эдварда, который наблюдал за Майей, разбрасывающей лепестки цветов на дорожку. – Я вернулась.

…

– Как Вы видите, многое изменилось, – объяснял Сэм, пока мы шли за ним.

– У меня есть собака по имени Сэмми, – сказала Майя, нарушая повисшую вдруг тишину. – Он слюнявит мамины туфли.

– Многое изменилось, – подтвердила я, улыбнувшись Майе. Мы вошли в кухню и сели за небольшой стол, вдали от смеющихся, растущих детей, которые были для меня призраками.

– Мы очень ценим ваше пожертвование, оно поможет нам подняться на ноги. Когда я получил письмо от Джейкоба, я знал, будет нелегко, – сказал Сэм, наливая нам воды.

– Пожертвование? – переспросила я и приподняла бровь, посмотрев на Эдварда. Он покраснел и закашлялся.

– Очень щедрое пожертвование. – Я взяла Эдварда за руку под столом, словно мы были в школе. – С его помощью мы построили это здание, выкупили соседние участки земли и восстановили деревню. Теперь у нас всё хорошо.

– Я рада, что здесь всё переродилось, – искренне сказала я. – Вы не возражаете, если мы побродим здесь немного? Мы приехали всего на одну ночь.

– На одну ночь? – изумленно переспросил Сэм.

– Мне кажется, на большее я пока не способна, – прошептала я, опустив голову. Меня уже захлестывали эмоции. – Нам нужно лететь в Рио на соревнования друга.

– Нет, конечно, пожалуйста, – согласился Сэм. В этот момент на кухню вошел учитель и позвал его. – Вы жили здесь долгое время, когда гулять было небезопасно. Наслаждайтесь.

…

– Ты что тут, комаров кормишь? – спросил Джейкоб, усевшись рядом со мной на забор. Его громадная фигура заслонила меня от легкого ветра. 

– Сомневаюсь, что им нравится моя кровь, – ответила я, усмехнувшись. Взрывы и пламя освещали лес на севере, разрезая темный воздух словно лучи прожекторов.

– Ты постоянно сидишь тут, что-то ищешь в темном небе… Ещё не ничего нашла?

– Может и нашла. – Я вздохнула. – Но, скорее всего, нет. – Майя спала на моих руках, сжимая в кулачке ткань моей майки. Шум природы всегда убаюкивал её.

– Тебе стоит уехать отсюда, – сказал Джейкоб, когда к нам присоединилась Лея. – Мы уже пытаемся отправить детей в другие места.

– Но я ещё не нашла чего-то.

– Ты нашла нас, – с улыбкой сказала Лея и погладила Майю по волосам. – И ты нашла её. Что ещё есть в этом мире?

– Что-то, – ответила я и помычала. Джейкоб обнял нас обеих за плечи и поцеловал Лею в макушку. Я смотрела на реку, отражающую звезды и отсветы войны. Рядом со мной сидела влюбленная пара. Рядом со мной было что-то.

…

– Я уверена, они здесь не похоронены. – Я покачала головой, глядя на могилы, поросшие травой. Ветки плюща уже начали обволакивать плиты и кресты, находящиеся на кладбище. Когда-то я играла здесь в догонялки и футбол, наблюдала за тем, как дети бегают по этим холмикам.

– Это не имеет значения, – заверил меня Эдвард. – Если бы ты думала, что это всего лишь земля и камни, мы бы здесь сейчас не были.

Майя бегала недалеко от нас, чего она никогда не делала, когда мы жили здесь. Мария и Маркус уже научили её ловить жуков, чем они и занимались.

– Я не знаю, что сказать. – Я переступила с ноги на ногу, не отрывая глаз от надгробных камней.

Джейкоб Блэк. Его сердце было достаточно большим, чтобы пережить его тело. Его душа была настолько добра, что её вечно будет не хватать в этом мире.

Лея Блэк. Красота, которой не суждено было существовать долго. Жизнь, которая отдала себя.

– Тебе не нужно ничего говорить. То, что они мертвы, не значит, что они исчезли навсегда. Они живут через тех, кто сейчас здесь. Через то, что ты делаешь.

Я молчала и смотрела на землю, пытаясь думать не о смерти, а об окружающей нас красоте, о которой я полностью забыла в последние месяцы моего пребывания здесь. Тогда это место было наполнено ненавистью и страхом.

Теперь здесь росли цветы, а шум реки не заглушал грохота войны, а был приятным сопровождением шелесту листвы и легкому ветру, который превращал траву в ярко-зеленые волны.

– Джейкоб и Лея хотели ребенка, но они всегда воспринимали детей в приюте как своих, поэтому так и не родили своего собственного. Они постоянно это откладывали на потом. Люди всегда думают, что у них есть завтрашний день.

– Но ты не грустишь по ним, и это сбивает тебя с толку?

– Я не грущу. Я счастлива, что была знакома с ними, и я скучаю по ним. А это место напоминает мне о них и дает мне надежду.

– Это хорошее место. – Эдвард улыбнулся, взял меня за руку, и я, наконец-то, почувствовала себя полной.

– Я не могу иметь детей. Я бесплодна.

– А вот это неожиданно, – спокойно ответил Эдвард. Я опустила голову и подошла к полуразрушенной стене, которая играла роль забора, на котором я сидела много раз. Я не хотела этого говорить, но здесь я не могла лгать.

– Эй, вернись, – позвал он, когда я вскарабкалась на своё излюбленное место. – Когда ты узнала?

– Я ходила к врачу на прошлой неделе. Я перестала пить противозачаточные три месяца назад. Я просто хотела, чтобы у нас было это. Только это и только для нас, потому что, даже не смотря на то, что мне страшно, я знала, что это будет чем-то хорошим.

– Ты бы могла сказать мне, Белла, – прошептал он. – Ты же знаешь, это не так важно для меня. Хотел бы я иметь ребенка от тебя? Конечно, но не потому, что так нужно. А потому что я люблю тебя. Что сказал доктор?

– Он сказал, что у меня почти нет яйцеклеток, и что у меня практически нет шансов забеременеть.

– И что? – Эдвард вскинул руки. – Белла, я был бездарью для своего отца и обузой для своей матери, а учитывая мою наследственную тягу к алкоголю и твою мать-кукушку, наш ребенок мог бы быть генетической катастрофой.

– Ты пытаешься меня утешить? Потому что мне от этого не легче.

– Я не знаю, что мне нужно сейчас сказать. Но я не могу злиться на тебя за то, что твоё тело было создано таким, какое оно есть. Я вообще не могу злиться, потому что такое случается. Так бывает. У меня уже есть замечательная семья, и я не валяюсь мертвый от передозировки наркотиков или ещё чего где-то в подворотне, как со мной случилось бы, если бы я не встретил тебя.

– Моё присутствие здесь только напоминает мне о том, насколько я травмирована.

– Там, где ты видишь травмирование, я вижу выживание. Это место олицетворяет всё плохое, что есть в мире, но посмотри вокруг. Здесь всё процветает и перерождается. Посмотри на Майю. Она такая счастливая, умная и красивая девочка, потому что ты её любишь и потому что ты дала ей это всё. Это то, чему научили тебя Джейкоб и Лея и все остальные, чьи кресты тут стоят. – Он поцеловал меня в лоб и обнял за плечи. Что-то.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент к нам присоединилась Майя.

– Это странное место. – Она вздохнула, усевшись рядом со мной, и начала болтать ножками.

– Почему, novia? – Я приобняла её, и мы обе посмотрели на реку. Наши спины были повернуты к смерти. Лица – к жизни.

– Мне так грустно, – прошептала она. – Но я такая счастливая.

– Почему тебе грустно?

– Мои мать и отец вон там в земле? – Она кивнула головой в сторону кладбища.

– Да, – ответила я и обняла её крепче. – Но там в земле нет ничего, что тебе нужно. Они ушли туда, где живет Хорошее, помнишь? – Она кивнула. – Они живут в каждом твоем вдохе, когда ты плаваешь, и в солнце, которое согревает тебя. Они не в земле. Они рядом с тобой.

– Я знаю, но нам нужно быть немного грустными, – объяснила Майя. – Помнишь, как мы ездили домой к папе, и нам не было грустно, но мы вели себя очень тихо, потому что так было нужно.

– Ты имеешь в виду, что мы испытывали уважение? Мы уважали то, что родители Эдварда были хорошими людьми, что они жили на этой земле и теперь их не стало?

– Да, я это сейчас чувствую, но мне кажется, как будто я уже переживала это. – Она начала сильнее размахивать ногами, посмотрела на Эдварда и улыбнулась ему.

– Да, мне тоже так кажется. А почему ты счастливая?

– Потому что это хорошее место. Мне здесь хорошо.

…

– Бабушка Эсме сказала, что у меня выпадут все зубы, – беспокойно сказала Майя, сидя на заднем сидении. – А деда сказал, что поможет их выдернуть. Я не хочу, чтобы у меня выпадали зубы. У Сета нет четырех зубов, он как тыква, которую делают на Хэллоуин.

– Майя, так нехорошо говорить про кого-то. – Я строго посмотрела на неё в зеркало заднего вида.

– Tia Розали иногда зовет tio Эма придурком. А tio Джаспер постоянно называет tia Элис занозой в заднице, – доложила она. – А папа назвал Эмили какашечным заводом.

– Больше никто никого обзывать не будет, – пообещала я. – И твои зубки не выпадут одновременно. К тому же у тебя вырастут новые, взрослые зубы.

– А с моими новыми, взрослыми зубами можно будет есть больше конфет?

– Нет, взрослые зубы портятся также, как и детские. Но тебе можно будет ложиться спать немного позже, потому что ты будешь немного взрослее. Пять минут за каждый новый зуб, пойдет?

– А можно я буду читать больше книжек?

– Конечно. А дедушке не нужно вырывать твои зубы. Он просто шутит.

Мы подъехали к воротам нашего дома, и я ввела код.

Мы вышли из машины, Майя схватила сумку, наполненную угощениями от Эсме, и я отправила её собираться на тренировку.

– Сэмми! – закричала она, когда собака выбежала во двор. Уже через несколько секунд лицо Майи было покрыто слюной.

Эдвард вышел из дома вслед за псом и подошел к машине.

– Мы вышли на пробежку, – сказал он. Спортивные штаны сидели низко на его бедрах, заставляя меня забыть обо всем на свете.

– Не называй Эмили «какашечным заводом» при Майе, потому что она теперь называет Сета тыквой.

– Да она только и делает, что пачкает подгузники, – возразил он. – А Сет действительно похож на тыкву без передних зубов.

– Это не имеет значения. – Я слегка пихнула его и вздохнула, мой взгляд снова опустился на его штаны. Лай Сэмми заставил меня очнуться и вернуться в реальный мир, идеальность которого была заключена в маленькой девочке, боящейся, что у неё выпадут все зубы.

– Эй, вернись, – прошептал Эдвард. Его дыхание было жарче лета.

– Я здесь. Здесь хорошо.

– Очень хорошо.

…

– Так они здесь? – Майя указала на два креста, которые вполне могли стоять на могилах её родителей. Но, скорее всего, они были сожжены и брошены в братскую могилу.

– Да, – солгала я, и она подошла ближе. Это не было предметом моего исцеления. Это было предметом её воссоединения.

– Спасибо за то, что были моей матерью и отцом, – сказала Майя, усевшись в траву между крестами. – Теперь у меня есть два хороших человека, которых вы выбрали, и они классные и хорошо обо мне заботятся. Мне жаль, что я вас не знаю, но я счастлива.

Эдвард обнял меня за талию и оперся подбородком на мою макушку.

– Я родом отсюда? – спросила наша дочь, повернувшись к нам.

– Да, – ответил за меня Эдвард. – И мы можем приезжать сюда так часто, как ты захочешь.

– Я не хочу сюда приезжать. Это не мой дом. Мне не нужны могилы. Иногда ночью, когда я сплю, я слышу её песню. И иногда, когда я очень глубоко вдыхаю, мне кажется, что я чувствую его запах. Но мне не нужно вот это. Их здесь нет.

Она положила цветы на каждый крест и затем повернулась и крепко обняла меня.

– Но хорошо иногда приезжать и помогать здесь, – сказал Эдвард, опустившись перед ней на колени. Она взял его подбородок в руки и начала водить по нему пальчиками.

– Да, здесь хорошо. Но я не отсюда. Пойдем поиграем с Маркусом и Марией?

– Пойдем. – Эдвард засмеялся и повернулся, чтобы она запрыгнула к нему на спину.

Когда они ушли, я повернулась к крестам.

– Я знаю, вы – это, скорее всего, не вы, хотя вы можете быть теми, кем мы хотим, чтобы вы были, но, наверное, вы – не они, – произнесла я на одном дыхании. – Но спасибо вам, где бы вы ни были. Я стараюсь изо всех сил, и я люблю её. Я никогда вас не встречала, но я знаю вас через неё. Поэтому спасибо.

– Мама, пойдем скорее! Будем играть в футбол!

Я утерла слезы и улыбнулась. Именно это мне и было нужно: сказать спасибо, попрощаться и пообещать жить.

…

– Где Майя? – спросил Джейкоб, упав на мою кушетку рядом со мной. Я попыталась быстро утереть лицо, но он бы всё равно заметил, что я плакала по моему красному носу и опухшим глазам.

– Она пошла покушать с Леей. Мне просто нужна была… – Я резко вдохнула и всхлипнула. – Минута. – Мои плечи начали сотрясаться от несдержанных рыданий.

– Да, иногда минутка или две полезны, – пробормотал он и оперся головой на стену.

– Я не знаю, что делаю, – призналась я.

– Ты что-то ищешь, но зря. Не стоит тратить свои силы на поиски. Улыбайся, будь счастливой, будь грустной, будь живой. Самые красивые люди на земле знакомы с грустью. А самые избитые жизнью всегда полны мудрости. Жизнь бьет нас всех, и мы все знаем грусть. Но мы боремся с этим каждый день, мы просыпаемся и продолжаем что-то делать. И в том, что ты противостоишь этой грусти, есть больше смысла, чем в чем-либо другом, что ты делаешь. Просто перестань искать, и очень скоро ты станешь той, кем должна стать.

– Да это фигня какая-то, – сказала я сквозь смех.

– Может быть, – ответил Джейкоб и обнял меня. – Мы – это то, за что мы боремся, кого мы защищаем.

– Спасибо.

…

– Здесь больше звезд, чем у озера, – восхищенно прошептала Майя, устраиваясь рядом со мной на прохладной траве.

– Это те же самые звезды, – объяснил Эдвард. – Просто ты видишь больше, потому что здесь гораздо меньше света. А звезды светят всегда, даже днем.

– Да ну! – Майя недоверчиво покачала головой.

– Серьезно. Их не видно, потому что солнце слишком ярко светит. Солнце – это тоже звезда. Самая большая и яркая.

– Да ты выдумываешь, – отмахнулась от него наша дочь.

– Это правда. Когда приедем домой, я свожу тебя в планетарий и музей. Там мы сможем узнать всё-всё о звездах и небе.

– Когда это ты стал астрономом? – спросила я сквозь смех, прижимаясь к его теплой груди.

– Когда я был маленький, мы с родителями часто сидели на крыше и смотрели на звезды. И я много времени проводил в планетарии.

– А на нашей крыше можно сидеть? – спросила Майя.

– Может, в доме у озера можно. Крыша нашего дома в Сиэтле слишком крутая.

Я смотрела на темное небо, пока два ботаника рядом со мной обсуждали тайны вселенной. Их голоса сливались с шумом реки и шорохом листвы.

– Мне так хорошо, – прошептала я и покрепче обняла Майю.

– Мне тоже, – ответила она.

…

– Тебе нужно поспать, – умоляла я девочку с широко раскрытыми глазами. Она молча смотрела на меня, лежа на одной из кроваток в общей спальне для детей. – Мне нужно поспать. – Она не спала уже долгое время, а я не спала вместе с ней – мне нужно было убедиться, что её рана не воспалится, что ей лучше, что она выживет. – Пожалуйста, засыпай. А завтра мы поиграем, обещаю, – шептала я, гладя её по спине. Но она не отрывала от меня своего пристального взгляда. – Я так устала и так хочу спать. – Я начала петь, опустив голову на простыни, сидя на коленях рядом с её крошечной кроватью, продолжая гладить её. – Я просто хочу, чтобы ты жила… – Я замолчала, почувствовав маленькие пальчики в своих волосах.

В ту ночь, когда я спасла Майю, она спасла меня.

…

– Почему ты ещё здесь? – Голос Эдварда казался громким в ночной тишине.

– Майя спит? – Я повернулась к нему, сидя на своем излюбленном месте на заборе. Я едва разглядела его кивок в темноте.

– Я теперь понимаю, почему тебе тут так нравится. Здесь красиво. – Он промычал и вытянул ноги.

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? – спросила я, повернувшись к нему.

– Да, а ты знаешь, что я люблю тебя. – Это был не вопрос.

– Я боюсь, что не знаю, как быть счастливой, и я не хочу, чтобы это делало тебя несчастным. Я отдала тебе всё, даже если тебе так не кажется.

– Мне так кажется.

Его губы приблизились к моим, словно магнит, словно ключ, который всегда находил свой путь к замку.

– Мы не можем иметь детей, – прошептала я, прикоснувшись своим лбом к его. Но даже в темноте я могла видеть блеск его глаз и улыбку.

– Мы можем жить. Ты такая красивая.

– Иногда мне кажется, что тебе нужно от меня только одно, – пошутила я и поцеловала его в нос.

– Что? Мне? Да ну, брось! – Он засмеялся. Мои пальцы касались его щек, подбородка, ушей, шеи. Его улыбка померкла, когда я коснулась губ.

– Ты готов к нашей жизни? – Я отклонилась назад, и ветер отбросил волосы мне на лицо. Эдвард заправил их мне за уши, притянул меня к себе и усадил на колени. В его руках я чувствовала себя в безопасности. Я чувствовала что-то.

– Конечно.

– Даже учитывая, что моё имя втаптывают в грязь? – Он снова поцеловал меня, и горячий воздух только придавал жара поцелую.

– Мы знаем правду, и это главное.

– Я счастлива. – Я поцеловала его, проводя пальцами сквозь его волосы, которые я так любила гладить и дергать, а он провел рукой по моему бедру.

Здесь, облокотившись на забор, который был полуразрушенной стеной, где по другую сторону стояли памятники надежды и потери, где стоял приют, полный детей, жаждущих обрести новую семью, где я проводила многие бессонные ночи, здесь мы с Эдвардом начали новую жизнь. Наше что-то.

Здесь, где камни впивались в мою спину, а Эдвард шептал слова любви, касаясь губами моей кожи, где легкий ветер холодил наши тела, вспотевшие от повторяющихся движений, здесь, где я закончилась, начались мы.

---------------------------

*Hola. Soy Bella Swan. Hablamos en el telefono – здравствуйте, я Белла Свон. Мы говорили по телефону.

--------------------------

Ну... С прошлым покончено. Теперь осталось будущее. 

Огромное спасибо за комментарии, не ленитесь их оставлять, они очень многое значат для нас ;)