- Но зачем вы создали образ Мейсена? Для чего нужна была такая тайна? 

Плечи Эдварда поникли, и он накрыл свое исхудавшее лицо руками. Фоновая музыка в ресторане, которую я до этого момента не замечала, внезапно окутала меня. Эта была песня на итальянском языке, пел отчаявшийся мужчина. Грустная песня о любви, конечно же. В самую пору…

Мне хотелось протянуть руку и погладить Эдварда по задней поверхности руки. Мне хотелось сказать ему, что в конечном счете, ничего не имело значение для меня, потому что я уже давно знала, что не могу представить свою жизнь без него. Зато другая часть меня, та самая, которая решила оставаться непреклонной и сильной, встала в позу, и я не смогла ни двинуться, ни произнести ни единого слова. Словно я окаменела на своем стуле, наблюдая за мужчиной, которого безумно любила и который взвалил на себя огромную тяжесть, и я в данный момент не могла помочь ему облегчить ее.

Наконец, он выпрямился, показывая свое лицо, его глаза выражали усталость, пустоту, грусть. Мое сердце сжалось.

- Все произошло случайно, - начал он свой рассказ. – Как-то раз я записался в мастерскую писательства, это было в последний год обучения в школе. Там я встретил Джаспера, который занимался литературоведением. У нас сразу же возникла симпатия друг к другу, и я осмелился сделать то, что никогда до этого не делал из-за своей робости – я показал ему тексты, которые написал, начало незаконченных романов, рассказов… У Джаспера есть талант – он заставляет чувствовать людей в своей тарелке. Именно таким образом ему удалось вытащить меня из моего пузыря… Он мне тут же объявил, что, по его мнению, у меня был талант, и что я должен написать роман, опираясь на материал, который уже имел. Я принял этот как вызов, и тут же с головой бросился в исполнение этой затеи. Мне потребовалось около двух лет, чтобы закончить первый роман, так как учеба отнимала много времени. Я был на втором курсе медицинского, когда, наконец, вручил рукопись своего первого романа Джасперу, который ждал этого момента с нетерпением. Ему сразу же понравился текст, и он заставил меня послать его в издательство. Но мы провели пару месяцев, дорабатывая вдвоем роман.

- В тот же самый момент я объявил отцу, что хотел поменять свою учебу. Я хотел присоединиться к Джасперу в его университете. Ты знаешь реакцию отца, я тебе уже рассказывал об этом. Когда я ему сказал, что хочу стать писателем, и что диплом в области литературы поможет мне в моей карьере, он сошел с ума и указал мне на дверь. Джаспер разрешил мне пожить у него. Знаешь, Белла, я не хочу, чтобы у тебя сложилось плохое мнение о нем. Он мне помог, он заменил мне семью, когда все было мрачно и ужасно в моей жизни.

Эдвард сделал паузу, отглотнув вина из бокала, и я сделала то же самое. Затем очень медленно он отрезал кусок мяса и положил его в рот. Когда он открыл его, я увидела его язык и вздрогнула. Я столько всего пережила благодаря этому рту и языку. Но я пресекла тут же эти мысли. Ведь я находилась там не для того, чтобы думать о сексе с Эдвардом, а иначе, я сдалась бы. Оставаться непреклонной и сильной. Все еще… Всегда.

Эдвард медленно пережевывал пищу, и я могла видеть, как сухожилия его челюсти играют под кожей. И я посчитала, что это было безумно сексуально. Ну хорошо, все в Эдварде было сексуальным, если хорошенько рассудить.

Он сделал еще один глоток вина и продолжил свой рассказ.

- Я продолжил учиться на медицинском с не очень-то сильной мотивацией, только для того, чтобы угодить матери, которая хотела видеть нашу семью дружной, коей мы всегда и являлись. Джаспер объяснил мне, что я все еще мог ввязаться в эту авантюру и послать свою рукопись, чтобы увидеть, что произойдет. Но я не особо верил, что что-то получится. То есть, я хочу сказать, что каждый человек знает, как тяжело публиковаться! Джаспер взял дополнительный курс в университете по праву интеллектуальной собственности и решил стать моим агентом. В самом начале это было для нас словно игра, бредом мечтающих студентов. Думаю, что даже в самых смелых мечтах мы не могли вообразить, во что это выльется. Я взял псевдоним, чтобы мой отец ничего не начал подозревать, это было сделано на тот сумасшедший случай, если меня действительно когда-нибудь опубликуют. Я выбрал девичью фамилию моей бабушки по материнской линии. Ее звали Элизабет Мейсен. И оставил те же самые инициалы для имени… Я считал это забавным. Джаспер подготовил досье, не позволяя нигде проскочить моему настоящему имени. Всей административной частью занимался он… И вот тогда он начал охаживать издательства. В то время я серьезно занимался учебой в медицинском, которая с каждым днем становилась все труднее. Хорошо, что у меня было преимущество: мне не нужно было много спать, и я мог делать много вещей одновременно… Я никуда не выходил, у меня не было никакой социальной жизни. Не по собственному выбору, но просто потому, что у меня всегда были проблемы в отношениях с другими… Ну… это уже другая история…

Я не позволила себе рассказать Эдварду о том, что Эммет упоминал о том, что у него были симптомы Аспергера. Предполагалось, что я не в курсе. Это было чем-то личным… Я тут же начала представлять себе картину начала их приключения: два студента пускаются в авантюру, не подозревая, во что все это может вылиться… они даже и подумать не могли об этом.

Мы с Эдвардом съели еще пару кусочков нашего обеда. Затем я надавила на него, чтобы он продолжил:

 - И что случилось потом?

Мне не терпелось узнать. Ведь я была единственным человеком, помимо Эдварда и Джаспера, который знал настоящую историю Э.Мейсена. Не беря в расчет мои личные причины, я находила все это безумно завораживающим.

Эдвард послал мне небольшую, ленивую, немного насмешливую, но сексуальную улыбку, которую я так любила, и тут же я ощутила, как мой желудок сделал сальто. Этот мужчина слишком красив, чтобы быть реальным, даже несмотря на то, что выглядел уставшим и исхудавшим. Он вообще знал, насколько красивым был? Неужели ли я была единственной, кто видел его таким образом? Нет, это было невозможно, он был классным, идеальным, и у него были все универсальные стандарты красоты. И когда-то он был моим… Огромное сожаление охватило меня, мои убеждения о непреклонности и силе, казалось, скоро рухнут, но все же я старалась удержаться…

- Не терпится узнать, мисс Свон? – прошептал он хриплым голосом.

Я почувствовала, как мои щеки покраснели, но я кивнула головой, опуская взгляд на тарелку. Оставаться непреклонной и сильной. Непреклонной и сильной.

- Так случилось, что Джаспер нашел издателя, к моему огромному удивлению. Это было издательство «Hudson». Кирк сразу же определил потенциал моего романа, и мы подписали контракт. В течение трех лет или около того я жил у Джаспера, спал на его диване, работал в «Сумерках», чтобы платить ему ничтожную долю аренды. У меня не было машины, и я должен был каким-то образом платить за свою учебу. Мама иногда передавала мне деньги с Эмметом, но совсем немного для того, чтобы папа ничего не узнал… Я был отрезан от своей семьи, своего дома, от всего… Я чувствовал себя ничтожно, не в своей тарелке, немного сдвинуто… И, наконец, произошло чудо. Я получил достойную сумму за первый роман, и Кирк заставил меня подписать с ним контракт на две следующие книги, и, плюс, мне полагались выплаты от продажи первого романа. Признаюсь, я называл Кирка бочонком, но это очень честный мужчина, который разбирается в своей работе. А потом произошло второе чудо: мой роман стал бестселлером за несколько недель. Было ошеломляюще увидеть его в списке New York Times. Номер один в топе продаже в течение двадцати трех недель… Восторженные отзывы, форумы для читателей, переполненные впечатлениями… Тогда началась охота на Мейсена. Все журналисты хотели взять у меня интервью, все телеканалы хотели встретиться со мной. Я пошел на все это не только ради того, что мой отец мог узнать правду, но и потому, что меня буквально терроризировали. Я тебе говорил, что всегда был немного асоциальным, закрытым. Я не люблю толпу, а речи перед огромной публикой парализуют меня. Я заставил Джаспера поклясться, чтобы он не поддавался на это сумасшествие, и чтобы никогда и никому не раскрыл, кто я есть на самом деле. В то время как в начале этот секрет служил для того, чтобы меня защитить, то уже после оказалось, что таинственность Мейсена сделала романы настолько популярными, что мы даже не могли себе этого представить. Джаспер создал идеальный образ загадочного Мейсена, и мы оба поклялись друг другу, что никогда и никому не скажем, кто был Мейсеном.

Ну вот… я наконец-то начинала понимать. Все кусочки пазла складывались воедино. Я осознала, что задерживала дыхание все это время. И потом я снова начала дышать, буквально задыхаясь. Эта история была достойна романа! Эдвард сам был романтическим персонажем, загадочным, сложным, потрясающим, умным, талантливым, гениальным, и на грани аутизма… Я в недоумении покачала головой.

- Очевидно, что после этого дела пошли в гору. Я смог арендовать квартиру, купил машину, вернул деньги Джасперу. В последний раз переехал, потому что не мог больше терпеть моих соседей. Плюс, квартира, которую я снимал, была довольно скромной, ведь я выбрал ее вначале своей карьеры, здание находилось в не очень хорошем состоянии. За несколько лет квартира превратилась в полный ужас. И вот, между своими авторскими правами, продажами за границей и подписанием первой экранизации моего романа….

- Эм? Что? – воскликнула я, резко прерывая его. - Экранизация романа?

- Да! Невероятно, согласись? – ответил Эдвард, его глаза засверкали, на его губах заиграла мальчишеская улыбка.

О. Мой Бог. Этот мужчина влюблял в себя, как только мог. Он был гениальным. И богатым…

- Джаспер занимался всеми переговорами, и вот, контракт подписан! Кирк должен будет объявить об этом в конце недели, когда мы получим контракт на руки. Я считаю это нереальным! Тяжело осознать, что одна из моих историй скоро будет экранизирована!

- Вааааау… - выдохнула я.

И мне тоже было тяжело это осознать.

- Ты переехал из-за этого? – спросила я, заставляя его продолжить.

- Я хотел этого долгое время… У меня было достаточно денег, чтобы жить в течение многих лет без какой-либо работы, и я мог позволить купить роскошные апартаменты в Upper East Side. Я нашел себе квартиру и вскоре переехал. Да, я ничего не сказал Эммету, потому что не знал, как объяснить, что его брат, работающий пианистом в «Сумерках», смог купить пентхаус с видом на Центральный парк? Ну, разве что сказать, что я выиграл в лотерею, хотя эта версия тоже не была очень надежной…

Он подмигнул мне, и я рассмеялась.

- Действительно, теперь понятно…

- То, чего я не предвидел – это, что встречу тебя, Белла. И что я влюблюсь в тебя. Мой секрет висел тяжким грузом все время. Я собирался признаться тебе десятки раз, но я был связан свой клятвой с Джаспером. Поэтому я молчал, и вот когда ты попросила меня почитать мои тексты, я почувствовал себя загнанным в ловушку, и затем начался этот путь в ад…

- Можно и так сказать, - пробормотала я.

Внезапно у меня пропало желание смеяться, есть или вообще делать что-либо другое. Пропасть отчаяния и непонимания, которую я изо всех сил пытались спрятать, сейчас была совсем рядом со мной, и то чувство, когда он бросил меня, было еще живо во мне. Я ощутила, как слезы начали жечь мои глаза.

- Прости меня, Белла. Прости, что заставил тебя страдать, - произнес он с болью в голосе. - Я поступил непростительно. Я могу себе представить, что у тебя вообще больше не будет желания видеть меня после этого разговора, и я прекрасно все понимаю. Я тебя благодарю за то, что согласилась меня выслушать…

Между нами воцарилось молчание. Я не могла поднять свой взгляд, не могла посмотреть на него. Мое сердце так сильно билось, что я ощущала этот стук в висках. Мое дыхание было слишком быстрым, а моя нижняя губа была готова треснуть от того, как сильно я кусала ее. Хотела ли я полностью вычеркнуть Эдварда из своей жизни? А может, я хотела вернуться к нему? Узнать все грани его личности? Я была не в силах ответить. Я была слишком ранена для того, чтобы броситься к нему в объятия сейчас. Но мысль о том, что я его больше никогда не увижу, доставляла мне такую боль, что я не могла думать о каком-либо решении. Я испробовала жизнь без Эдварда, и я знала, что она была пустой, безвкусной, невыносимой.

Наконец, я вытерла свои глаза от слез тыльной стороной руки и осмелилась взглянуть на него. В его глазах читалась паника. Он ждал моего вердикта с ужасом. А еще с грустью и печалью его собственного одиночества. Да, я всегда чувствовала, что Эдвард был одиноким, так же как и Мейсен. Это было их общей чертой, которую я без ошибки обнаружила в них. Мое сердце сжалось.

- Эдвард… - пробормотала я, готовая разрыдаться.

Глубоко вздохнув, я попыталась успокоить боль, которая грозилась вырваться наружу.

Он кивнул головой, в готовности выслушать мое решение.

- Я не знаю, чего хочу в данный момент. Все лишком запутанно. Я, с одной стороны, рада тебя видеть, но я слишком ранена твоей ложью и твоей двойной игрой. Я хочу сказать… Откуда мне знать, что я смогу довериться тебе в будущем? Я… я не знаю…

Он прикрыл глаза. Надолго.

Мое желание расплакаться все еще не покидало меня, горло предательски жгло.

Затем он снова открыл глаза, и я увидели, что они были красными.

- Я понимаю, Белла. И это абсолютно нормально. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Поверь мне, я тоже ужасно страдаю из-за этой ситуации. Я очень надежный, я тот, на кого обычно можно положиться. Но я не был таким с единственным человеком, который имел для меня огромное значение… И я думаю, что буду корить себя за это вечность…

Не плакать, не плакать…

- Мне нужно время, чтобы обдумать все это, чтобы понять, что я готова делать с тобой или без тебя, не знаю.

Мой голос чертовски дрожал. Мне не хотелось разрыдаться прямо в ресторане. Не хотелось устраивать спектакль. Дрожащей рукой я подняла стакан воды к губам и осушила его одним глотком. Это заставило меня почувствовать себя лучше.

Эдвард послал мне несчастную улыбку.

- Белла, возьми на раздумье столько времени, сколько тебе понадобится. Я буду ждать тебя, буду рядом, даже через десять лет, если ты все еще будешь хотеть меня. В тебе есть все, что я хотел увидеть в женщине всей моей жизни, и я знаю, что никто другой не сможет тебя заменить. Я всегда буду рядом…

Это было слишком для моего маленького сердца. Я быстро поднялась, собрала свои вещи и начала обходить стол. Эдвард, как истинный джентльмен, встал из-за стола вместе со мной.

- Я должна идти, - выдохнула я.

Я прошла мимо него, его жар окутал меня, и я не смогла ничего с собой поделать. Я развернулась, встала на цыпочки и оставила мягкий поцелуй на его гладкой щеке. Его запах тут же ударил мне в нос, заставляя пронестись в моей голове наши воспоминания, картинки, чувства.

Он закрыл глаза, слегка наклонившись ко мне. На этом я оставила его и выбежала из ресторана в морозную погоду серого ноябрьского дня. Быстрыми шагами я поднялась вверх по улице, маневрируя между пешеходами и глядя на тротуар. Мои слезы, которые замерзли на моих щеках, превратились в маленькие снежинки, которые начали падать, слегка трепеща в морозном воздухе.

Я поднялась на тридцать седьмой этаж, все также глядя в пол, не желая ни с кем сталкиваться взглядами. Я закрылась в своем кабинете, и, наконец, позволила себе расплакаться, словно сумасшедшая, при этом мои локти стояли на столе, а лицо я закрыла ладонями.

Не знаю, сколько времени длился мой кризис, но я, в конце концов, успокоилась. Я чувствовала себя обессиленной, опустошенной. Мои глаза болели из-за того, что я много плакала. Головная боль обрушилась на меня, и я ощутила сильный жар. Мне нужно было вернуться домой. Я послала сообщение Кирку, говоря ему, что чувствовала себя не очень хорошо, а потом тут же направилась домой, избегая обеспокоенных взглядом Кейт и делая вид, что не заметила Кирка, который вышел из своего кабинета и увидел, как я практически убегала из офиса.

Я взяла такси, чтобы добраться до дома.

И снова я чувствовала себя совершенно ошеломленно, болезненно, все мои ощущения были подавлены горем. Дома я разделась и упала на кровать, накрываясь одеялом, словно это было моей защитной пещерой.

Здесь ничего не могло со мной случиться. И с некой жадностью я позволила себе погрузиться в мир грез, где не было ни Эдварда, ни Мейсена, ни боли. Просто чувство забвения.

0–0–0–0–0–0–0

Оказалось, что я подцепила грипп, поэтому мне пришлось провести в кровати целую неделю, я была охвачена болями, лихорадкой, и была практически без сознания все время. В своем бреду я видела лица Эдварда, Джаспера, которые были около меня. Видела Элис и Розали, которая все еще находилась в Лос-Анджелесе с Эмметом. Я даже видела свою мать, которая говорила мне слова утешения.

В тот момент, когда лихорадка отступила, я открыла глаза, в этот раз осознанно. Стояла ночь.

Везде царила тишина, даже на улице. Какой был сегодня день? Какой час? Я не имела ни малейшего представления.

Я слегка повернулась, поморщившись. Моя голова была тяжелой, болезненной, горло пересохло, у меня буквально все болело. Я подскочила, когда увидела чей-то силуэт, этот человек сидел на стуле около моей кровати.

Быстрым движением я зажгла настольную лампу. Конечно же, свет ослепил меня, и мне пришлось закрыть глаза из-за неприятного ощущения. В то время как все задвигалось вокруг меня. Я услышала, как ножки стула издали звук, соприкасаясь с полом, а потом ощутила холодную руку на лбу.

- Белла, все в порядке? – спросил голос, который я очень хорошо знала, голос, который заставил меня почувствовать, что я была дома.

Чувство счастья и спокойствия окутало меня, и все также с закрытыми глазами я задала вопрос голосом маленькой девочки:

- Мамочка? Это ты?

- Конечно, это я, моя любимая… Я приехала сразу же, как только Элис сообщила мне о твоей болезни. Она очень сожалела о том, что не могла оставаться с тобой все время. Я купила билеты на первый же самолет и вот…

- О, мама…

Я ощутила, как слезы брызнули из моих глаз, стекая по вискам к волосам. Мне так ее не хватало!

- Не плачь, Белла. Я здесь, я обо всем позабочусь. Позабочусь о тебе, моя маленькая девочка.

Наконец, я открыла глаза, обнаружив ее лицо, склоненное над моим, ее любящие глаза, любимые черты ее лица… Мамочка…

Я смущенно улыбнулась ей.

- Я так счастлива видеть тебя.

- И я тоже, моя дорогая. Засыпай, у тебя мало сил. Завтра тебе будет лучше, и мы сможем поговорить. Ты мне расскажешь все, что произошло с этим Эдвардом…

- Ты в курсе? – воскликнула я.

Хотя, все было очень относительно. Мой голос казался низким, хриплым, сухим.

- Довольно трудно заставить Элис молчать, я думала, что ты это уже заметила, - объяснила она, подмигивая мне.

Я не смогла удержаться от смеха. Смех, который был больше похоже на хрип.

Мама принесла мне стакан воды, который я с жадностью выпила. Затем она оставила поцелуй на моем лбу, и я снова погрузилась в сон, довольно спокойный на этот раз. Мама была рядом, и все будет хорошо…

0–0–0–0–0–0–0

Следующим утром я проснулась от света ослепительного солнца, который прорывался в окно. Я потянулась, с удивлением ощутив себя так, словно я отлежала все, что только можно было. А затем я вспомнила, что провела в постели около недели. Меня постоянно водили в туалет, и меня поддерживали руки, которые я не смогла распознать. И наконец, память вернулась ко мне. Мама была здесь! Ну… я так думала… А, может, я спала? Может, это из-за лихорадки мне все привиделось?

Осторожно я поднялась и перекинула ноги через край кровати. Неуверенным шагом я прошла несколько метров. Ох! Моя голова! Я схватилась рукой за угол комода, чувствуя головокружение, а затем нашла в себе силы, чтобы пройти до гостиной.

Я обнаружила маму на кухне, она что-то напевала себе под нос, готовя кофе.

Мне не приснилось! Огромная улыбка растянула мое лицо.

Как и все с мамы с шестым чувством, Рене догадалась, что я была там, поэтому она повернулась ко мне, чтобы поприветствовать.

- Белла! Как я рада видеть тебя на ногах! Присядь, я принесу тебе завтрак.

Я плюхнулась на диван и наблюдала, с сердцем наполненным любовью, как мама ставила тарелки на маленький столик в гостиной. Слегка поджаренные тосты, покрытые маслом и клубничным вареньем, кружка дымящегося кофе, стакан апельсинового сока, и цветок – розовая гербера, которая стояла в бокале для шампанского.

- Спасибо, мамочка, - пробормотала я, тронутая таким вниманием.

Внезапно я осознала, насколько была голодна. Мой желудок возмутительно клокотал, и я с огромным аппетитом набросилась на свой завтрак. Мама наблюдала за тем, как я ела, и я могла мысленно догадаться, что в уме она подсчитывала количество калорий в еде, которую я съела.

- Ты потеряла много веса, - объяснила мне она. – Это не очень-то красиво. Слишком худые девушки не нравятся парням, Белла. Им нравится девушки, у которых есть за что подержаться.

Я чуть не выплюнула кусок хлеба, который жевала. Моя мама говорила со мной о сексе или мне это снилось?

- Ну, маааааам, - протянула я.

- Что? Это правда! Элис сказала мне, что ты встретила очень красивого парня, очень умного, и к тому же, он мужчина всей твоей жизни. И я очень расстроена, что ты мне ничего не говорила об этом.

Мое сердце упало в желудок словно камень. Неужели нам действительно надо было говорить об этом сейчас? Очевидно, да. Мама была решительно настроена узнать все об Эдварде.

- У меня не было времени это сделать. Он ушел от меня до того момента, как я посчитала, что тебе стоит обо всем рассказать.

- Белла, ты ни с кем в жизни не встречалась…

- Встречалась, с Джейкобом!

- Тс-с-с, Джейкоб был твоим лучшим другом. Вы просто играли с ним, ничего больше. - Я снова чуть не подавилась. - Я говорю о реальной истории любви… Я очень долго считала, что это моя вина, потому что я оставила твоего отца… Что ты не верила в любовь…

Я закатила глаза.

- У тебя все вращается вокруг тебя, - прорычала я, делая глоток кофе.

Господи, как же вкусная была еда!

- Ладно, тогда, чтобы сменить тему, расскажи мне о тебе и Эдварде? – сказала она, хлопнув руками по своим коленям.

Я задумалась на несколько мгновений. Что я могла рассказать ей о двойной личности Эдварда? Он не хотел, чтобы люди знали, что он – Э.Мейсен, и, несмотря на все, я не имела права нарушать его тайну. Наша история – это одно, а причины, по которым он хотел оставаться в тайне – это другое. А затем я осознала, что моя мама, несмотря на все свое сумасшествие, ее странные мании, ее кулинарные катастрофы, всегда была человеком, заслуживающим доверия, ей я могла всегда все доверить, всю мою жизнь без какого-либо страха. Тогда я решила рассказать маме обо всем и заставила поклясться ее, что она никому ничего не скажет, даже Филу.

И я рассказала ей свою историю, а затем историю таинственного Э.Мейсена…

Перевод: Lovely

Редактура: Скетчер