Я все еще сидела на том же месте, пялясь на пакет от «Tiffany», когда Эдвард вышел из душа. Недолго думая, я выпалила:

- Если ты собираешься встать на одно колено в полотенце, твой пенис будет торчать из-под…

Он поморщился в замешательстве.

- Что ж… это было довольно странное высказывание, – он подошел и быстро поцеловал меня, как делал всегда, когда я приходила домой. Он добавил, посмеиваясь: – И по какой причине я должен встать на одно колено?

Эм… Оу… О, Господи! Он не собирался…

- Разве парни делают это не только тогда, когда собираются сделать пре… – он замолчал, когда заметил пакет на кухонном столе. Но вместо того, чтобы начать выкручиваться и сходить с ума, как я, он снова рассмеялся: – Ты об этом? Это свадебные кольца. Эм попросил оставить их у меня, поскольку я шафер, – я ничего не ответила, и он пару раз щелкнул пальцами перед моим лицом. – Обручальные кольца, Белла. Роуз и Эммета. Что означает: не твои и мои.

Хотела бы я ответить ему что-нибудь связное, но мысли в моем мозгу пролетали со скоростью миллион миль в минуту. Мне должно было стать легче от того, что он не собирался делать предложение; я – это я, Белла Свон, обязательствофоб настолько, что даже боялась заключить договор с «Netflix».

- Так это не обручальное кольцо? – медленно спросила я.

Он положил одну руку поверх узла на полотенце, а другую прижал к моей щеке.

- Нет, это не обручальное кольцо. Я не делаю предложения. Я знаю, что у тебя есть сомнения, связанные с браком, и не собираюсь подталкивать тебя к этому.

- Окей, – пробормотала я, все еще находясь в полном недоумении, застигнутая врасплох. Потому что, да, я действительно боялась остепениться… до появления Эдварда. Но я больше не была той девчонкой. Я была той самой, кто проболталась нашим друзьям о том, что мы встречаемся. Той, кто предложил нам съехаться, и именно той, кто перевезла все свои вещи к нему. Конечно, я все еще была той же идиоткой, потому что упиралась, когда Элис предположила, что, возможно, он собирается сделать предложение. И, каким-то образом, до этого я и не осознавала, что все эти последние дни ожидала, когда же он сделает предложение. Эдвард изменил меня в лучшую сторону, даже особо не стараясь. Возможно потому, что он и не пытался.

- Так что, никакого предложения, окей? Я даже не собирался пока этого делать. У нас все хорошо, – произнес он, а затем нахмурился. – Ты в порядке?

- Аха, – ответила я, но при этом совсем не ощущала себя «в порядке». Потому что внезапно осознала, что я стала совершенно другим человеком; я заметила это только что, а Эдвард, похоже, не заметил вовсе. И я не очень понимаю, как существовать в мире, где Эдвард больше не знает меня лучше, чем я сама.

Должно быть, он почувствовал, что что-то во мне не так, потому что на его лбу появилась морщинка.

- Посмотри, ты сходишь с ума только от одной мысли об этом.

Я не хотела ляпнуть, что была полностью готова к его предложению, особенно после того, как он ясно дал понять, что даже не думал об этом.

Это серьезный удар по моему эго, на самом деле.

Поэтому я кивнула, он поцеловал меня в щеку и ушел в спальню переодеваться. Я смотрела ему в спину, накаченную годами игры в бадминтон и теннис. Я проследила за тем, как его широкие плечи, переходя в узкую талию, образовывают идеальную «V», а затем мои глаза опустились еще ниже, к этим проклятым ямочкам на его пояснице, которые я так люблю, и которые заставляют меня буквально дымиться изнутри.

Я вела себя глупо. У нас все было хорошо, даже лучше, чем хорошо. И теперь, когда я не сижу как на иголках в ожидании предложения, мы можем снова вернуться к тому, что было.

За исключением… если в тот раз они с Эмметом не планировали предложение и не выбирали кольцо, тогда чем они занимались?

Я направилась вслед за ним в спальню. То, как он выглядел в данный момент – волосы влажные и темные, босой, одет только в брюки, сидящие так низко, что я вижу его боксеры, – вызывало во мне иррациональную злость. Как смеет он не делать предложения? Как смеет он говорить мне, что даже не думал об этом? И как смеет выглядеть так хорошо, не собираясь делать то, что на самом деле должен сделать?

Я скрестила руки и уставилась на него.

- Что происходит?

- Что ты имеешь в виду? – переспросил он.

- Что ты имеешь в виду «что я имею в виду»?

Он ухмыльнулся:

- Что ты имеешь в виду, что я имею в виду, что ты имеешь в виду…

- Нет-нет, – я подняла палец вверх, останавливая его. – Не пытайся казаться милым. Ответь мне! Примерно полторы недели назад, в кофейне, ты вел себя очень странно. Ты и Эммет просто исчезли. Ты так и не объяснил ничего. И, – добавила я, когда кое-что еще пришло мне в голову, – ты был чересчур странным из-за тех СМС. Ты получил одно сообщение, прочитал его, и просто начал вести себя странно.

На секунду мне показалось, что он собирается сдаться и рассказать. Но затем он нахмурился и резким движением схватил рубашку.

- Хотел бы я рассказать тебе. Но я действительно не могу, – он набросил пиджак и поцеловал меня в щеку. – Мне нужно заскочить на работу, на пару часов, возможно, буду поздно.

Я провела вечер в депрессии, избегая звонков матери, предпочитая хандрить в одиночестве. Я знаю Эдварда, как саму себя, и знаю, что ничего плохого не случилось, независимо от того, что именно происходило. Во-первых, это Эдвард; он бы не смог пренебречь мной, даже если бы попытался, но он никогда и не пытался. Во-вторых, если с ним был Эммет, велика вероятность, что они скоро обо всем расскажут сами. Но, насколько я помню, это был первый раз, когда я была не в курсе чего-то в жизни Эдварда, и это реально меня беспокоило.
 

Я принимала душ, собираясь на работу следующим утром, когда Эдвард вошел в ванную. Он почистил зубы и пробарабанил пальцами по душевой занавеске. Отодвинув, я выглянула из-за нее.

- Это так странно, что ты стучишь в душевую занавеску.

- Ну, я не хотел прервать тебя или напугать.

- Что конкретно я должна была делать, чтобы ты прервал или напугал меня?

- Не знаю, – сказал он, пожав плечами. – Что-то вроде… депиляции?

Я лишь закатила глаза. Даже после трех месяцев сожительства, он все еще оставался таким мальчишкой во всех этих девчачьих штучках.

- Не важно.

- Не важно. Могу я присоединиться? Я проспал и чертовски опаздываю.

- Ага, конечно, – кивнула я, и он стянул с себя боксеры и шагнул в крошечную ванну. – Я не думала, что ты пойдешь на работу сегодня.

- Почему нет? – спросил он, обхватив меня за талию, чтобы мы поменялись местами, и он мог встать под струю воды.

- Ну, потому что ты работал вчера вечером, – резонно ответила я.

Он вздохнул:

- Ну, да, все потому, что мне нужно взять отгул в пятницу из-за свадьбы и уйти в четверг пораньше из-за репетиции ужина, поэтому мне нужно попытаться сделать свою работу заранее.

Я посмотрела вниз и выдавила немного шампуня сначала в его ладонь, а затем в свою.

- Вообще-то знаешь… я знаю обо всем.

Его глаза округлились, пока он намыливал волосы.

- Ты знаешь?

Я кивнула, надеясь, что он не поймет, что я блефую.

- О, малыш, конечно, я знаю.

Он прищурился. В душевой слишком много пара, она действительно мала для нас двоих.

- Как узнала?

Я ткнула наугад:

- Роуз сказала мне?

- Роуз знает? – он выругался себе под нос. – Эммет, языкастый засранец. Он сказал, что не станет ей рассказывать. Разве что… – он снова взглянул на меня, а затем рассмеялся, стряхивая пену, застилающую мне глаза, и мазнул ею по кончику моего носа. – О, это все фигня, Белла. Ты не знаешь.

- Отлично! – воскликнула я. - Не знаю! Но я знаю, что есть что-то, чего я не знаю.

- О, я очень даже уверен, есть целое множество вещей, о которых ты не знаешь, – проговорил он, ухмыляясь.

- Заткнись! Почему ты не хочешь сказать мне, что происходит? Это что-то плохое? Я сделала что-то, что заставляет тебя считать, что ты не можешь сказать мне?

Он вздохнул и притянул меня к себе, но не потому, что хотел утешить, а чтобы снова поменяться местами, и я могла промыть волосы.

- Ты что, шутишь? – с издевкой произнес он. – Я чувствую себя так странно сейчас. Такое ощущение, что впервые за семь лет я не могу что-то сказать тебе. Но я пообещал, и… – он не закончил предложение, разочарованно выдохнув.

Похоже, он говорил искренне, и я поверила ему, что мне не о чем волноваться. Но все же я всегда была упряма, как черт, и думаю, что могла бы найти способ заставить его рассказать мне. Я выдавила в руку кондиционер для волос и приподнялась, чтобы нанести и мягко помассировать его голову. Он прикрыл глаза и застонал, подходя ближе и кладя руки мне на талию. Я стала массировать чуть сильнее, и он слегка наклонился, чтобы мне было легче дотянуться.

- Эдвард…

- Хммм?

Я не ответила, просто скользнула руками ему на грудь. Я нежно царапнула его соски, и он вздрогнул и открыл глаза. Когда я опустила руку и коснулась его, он сразу понял мои намерения; я стала двигать рукой все быстрее, и он снова закрыл глаза и застонал. Я потянула его на себя, и он страстно впился в мои губы. Он улыбнулся с закрытыми глазами, не отрываясь от моих губ, осторожно поворачивая меня так, чтобы я оказалась прижатой спиной к стене. Я взвизгнула от контакта влажной кожи с холодной плиткой, и он быстро схватил душ, чтобы полить её теплой водой, и снова прислонил меня к теперь уже теплой стене, которая больше не доставляла мне дискомфорта.

Сознаюсь, секс в душе не является моим любимым с тех пор, как я выпала из ванны, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Не то, чтобы в сексе с Эдвардом было что-то отчаянное. Ну, ладно, может это и отчаяние в каком-то смысле.

Но он будто услышал мои мысли и перестал меня целовать, отодвинувшись и сузив глаза.

- Это секс-взятка?

Я попыталась не выглядеть виноватой.

- Может быть.

- Так и знал. Ты ненавидишь секс в душе! Ты пытаешься обыграть меня!

Я пожала плечами.

- Не нужно ненавидеть игрока…

- Нужно ненавидеть игру? – прервал он.

- Нет, я собиралась сказать: не нужно ненавидеть игрока, нужно ненавидеть бойфренда игрока, который не желает сказать ей, что происходит!

- Я думал, ты выше того, чтобы предлагать секс в качестве взятки.

Я снова пожала плечами.

- Ну, теперь я хотя бы знаю, что это не работает.

Он вздохнул, уткнувшись лбом мне в плечо.

- Поверь, если бы я не поклялся хранить тайну, я бы сказал тебе, – в качестве извинения он поцеловал меня в шею.

Я обняла его, подхватив душевой шланг, чтобы смыть кондиционер с его головы. Я могу сказать, что он действительно хотел бы все мне рассказать, может, мне нужно перестать скулить по этому поводу.

- Ладно. В любом случае, ты опаздываешь.

Он подскочил.

- Вот дерьмо! Я опаздываю! – он чмокнул меня в щеку. – Спасибо за душ!

- Закажешь бронь на секс сегодня вечером? – поинтересовалась я, пока он вытирался.

Он усмехнулся, ответив «да», и вышел из комнаты. Но уже через две секунды снова зашел с извиняющимся видом.

- Могу я перебронировать бронь? Вероятно, мне придется работать допоздна.

- Убирайся из ванной, Каллен, – воскликнула я в притворном отвращении. – Отказывается от секса! Поверить не могу, что поделилась своим душем с тобой.

- Люблю тебя.

- Ага, ага.

- Эй, Белла? – окликнул он, остановившись в дверях.

- А?

- Не ду… Мне жаль, что я не могу тебе рассказать. Помни это, ладно? – его губы сжались в тонкую линию, и он вышел, не дождавшись ответа. Мне как-то вдруг стало немного страшно.

К тому времени, как я, наконец, вышла из душа, Эдвард уже стоял в дверях: его рубашка была не застегнута, из-под нее торчала майка, в одной руке он держал галстук, в другой – тост.

- Эдвард… – произнесла я, сама не зная, зачем.

Он замер в дверном проеме.

- Ага?

- Это не… Ты не… – теперь, когда я начала говорить, я поняла, что не могу произнести этого вслух. Я имею в виду, это не было тем, что на самом деле беспокоило меня, но я настолько привыкла говорить Эдварду обо всем, что приходило мне в голову, даже самые бредовые мысли. – Это ведь не из-за другой девушки, не так ли?

Он так скорчил лицо, как это делают пятилетки, когда не получают желанный подарок на Рождество.

- Белла, я люблю тебя, но ты говоришь так много глупостей. Это, безусловно, самая наиглупейшая.

Я пожала плечами, издав нервный смешок.

- Ага, я знаю… Не бери в голову, – махнула я рукой, мол, проехали.

Он улыбнулся и поспешил к двери, оставляя меня с чувством умиротворения. Но две минуты спустя, как только я сняла полотенце, чтобы надеть нижнее белье, он снова вошел в спальню.

- Я думала, ты ушел, – сказала я.

- Я и ушел. Но вернулся, – он подошел ко мне и взял в руки мое лицо, игнорируя тот факт, что я стояла перед ним, в чем мать родила.

- Разве ты не опаздываешь?

Выражение его лица слегка изменилось, но он лишь пробормотал:

- Не важно.

- Твой босс будет кричать, – заметила я.

Он даже глазом не моргнул.

- Плевать. На что мне действительно не плевать, так это на то, что ты никогда больше не будешь говорить подобные вещи, окей?

Я рассмеялась и стала теребить одну из пуговиц на его рубашке, слишком смущенная, чтобы посмотреть на него.

- Я знаю. Я на самом деле не очень переживала по этому поводу, просто я надоедливая, и мне нравится иногда эмоционально тебя шантажировать.

- Окей.

- Окей.

- Не используй больше этот свой эмоциональный шантаж, только если это не будет действительно важно, хорошо? – произнес он, приподнимая мой подбородок так, что мне пришлось посмотреть ему в глаза. Не думаю, что его ранили мои слова, но он определенно был застигнут врасплох. Я тут же пожалела о сказанном.

- Обещаю, я не буду, – искренне заверила я.

Он прижал мое лицо к своему, смахнув пряди моих мокрых волос большими пальцами.

- Та вещь, о которой я не могу сказать тебе… Я имею в виду, это важно, но ты скоро обо всем узнаешь.

- Хорошо.

- Я люблю тебя

- Я тоже люблю тебя. Так сильно, Эдвард.

- И ты знаешь, что ты – все для меня.

- Ты для меня тоже, – сказала я. Я потянулась к нему так, что наши лбы соприкасались, и я смогла держаться за его запястья.

- И… отличные сиськи, – хмыкнул он, но я чувствовала, что он все еще обеспокоен.

Я рассмеялась, но затем обхватила его руками и притянула еще ближе.

- Клянусь тебе, я не думала, когда сказала это. Мне очень жаль. Это было глупо, и я знаю, я делаю много глупостей, но эту я больше не повторю. Я совсем не сомневаюсь в тебе, это просто девчачья неуверенность, просто что-то вроде «О, мой бойфренд что-то скрывает от меня, и вчера он сказал, что не собирается делать предложение», и, чувак, если бы я прочитала об этом в «Cosmo», это было бы что-то вроде «Твой бойфренд изменяет тебе». Но это глупо, потому что ты не просто бойфренд какой-то там девчонки, ты – мой бойфренд, и ты это ты, а ты бы никогда этого не сделал.

Он улыбнулся, глядя на меня с облегчением, но казался все еще немного ошарашенным.

- Ладно. Слишком много слов, – он сделал вдох и почесал затылок. – Но давай еще раз. Да, я бойфренд. И, нет, я бы никогда этого не сделал. Что там дальше?.. О, давай договоримся, что ты пообещаешь больше никогда не читать «Cosmo».

- Элис заставляет меня иногда.

- Ты нечасто можешь услышать от меня подобное, но я запрещаю, – он погрозил мне пальцем.

Я ухмыльнулась:

- Без проблем.

- И, наконец, тебя действительно не должно беспокоить то, что я не сделал предложения. Я думал, мы обсудили это вчера. Это не означает, что я не хочу жениться на тебе, это означает лишь, что я не хочу, чтобы ты сходила с ума, хорошо? – он поцеловал меня и вздохнул, глядя на часы на ночном столике. – Ладно, теперь я реально опаздываю, – и снова поцеловал меня. – Пока, люблю тебя.

- Люблю тебя.

- О, и… отличные сиськи.

Я улыбалась, пока он шел к двери, но внезапно кое-что пришло мне в голову. Он уже переступил порог спальни, когда я, вновь не подумав, выпалила:

- Что, если я не сходила с ума?

Он развернулся на сто восемьдесят градусов, так быстро, что чуть не упал.

- Что?

- Может, тебе следует сделать предложение… – брякнула я. Я не уверена, откуда взялись эти слова. Единственное, в чем я была уверена, что хотела, чтобы Эдвард знал это. Он всегда знал обо мне все, и это – то, что я была готова для него во всех смыслах, – было тем, что он действительно должен знать.

Брови Эдварда взметнулись вверх, практически скрывшись в волосах. Думаю, я впервые повергла его в шок.

- Что?

- Может, тебе следует сделать предложение? – повторила я, чуть менее уверенно – или менее безумно – чем должна была.

Он игриво сощурился.

- Извините, вы выглядите точно как Белла, – он подошел ко мне и понюхал мои волосы. – И вы пахнете точно как Белла, – я подумала, что он собирается просто чмокнуть меня, но поцелуй затягивался. – Ммм… И на вкус вы точно как Белла… – он слегка отстранился, – Но говорите вы, не как Белла.

Я пожала плечами.

- Я не…

- Ты не?..

Я хотела сказать: «Я не знаю, почему сказала это», – но получилось в итоге:

- Я не думаю, что это была плохая идея.

- Ладно, ты определенно робот, подменивший мою девушку, – резюмировал он. Он поднял мою руку и опустил её. Затем проделал то же самое с другой рукой, заставляя меня снова почувствовать, что на мне нет ни клочка одежды. Он повернул меня и убрал волосы с плеч.

- Что ты делаешь? – спросила я, хихикая, потому что он щекотно пробежался пальцами по моей спине.

- Ищу панель управления, Беллабот, – ответил он. Я снова рассмеялась и повернулась к нему лицом. – Значит, когда ты вчера упомянула о предложении, ты пережевала не потому, что я его сделаю; ты не переживала из-за этого, ты хотела этого?

- Ну, я имею в виду, это ведь не стало бы большой неожиданностью для тебя, что однажды мы поженимся, не так ли? – спрашиваю я.

Он улыбнулся.

- Это не будет даже маленькой неожиданностью. Я просто не знал, что ты готова уже сейчас.

- Полагаю, что готова. Или, может быть, нет… Я… – внезапно паника, которую я все это время ждала, накрыла меня. Я только что сказала ему сделать предложение? Типа, предложение предложения? Кто так делает? Только идиотки, вроде меня. В смысле, это же брак! С одной стороны, то, что сказала Роуз верно, со мной и Эдвардом по-другому и быть не может. Но с другой стороны, это брак, и предполагается, что вы должны хорошо об этом подумать, это ведь большое дело. Замуж выходят один раз.

Если, конечно, вы – не моя мама, и не выходите замуж трижды.

Что, если я – моя мама?

Но, нет, я – не моя мама. По крайней мере, я не думаю, что я – она. Плюс, это ведь Эдвард.

Но что, если мой папа был Эдвардом для моей мамы, и у них все было хорошо и весело, они были друзьями, у них был отличный секс… Фуу, почему я думаю о том, какой секс был у моих родителей?.. И потом моя мама предложила папе сделать предложение, и он сделал его, и затем все разрушилось, и…

- Белла, стоп, – сказал Эдвард, поднимая руки вверх.

Я посмотрела на него.

- Никогда не понимаю, как ты узнаешь, когда именно я начинаю паниковать.

Он захихикал.

- Ты даже не осознаешь, что выдаешь себя своим поведением.

- Что?

- Ну, сначала ты выглядишь смущенно, потом обеспокоенно, потом испуганно, а затем снова возвращаешься к обеспокоенности, при этом ты ничего не говоришь и ничего не слышишь.

- О.

Он успокаивающе гладил мои руки.

- В любом случае, не нужно паниковать из-за того, что ты только что сказала.

Я подняла на него взгляд. Он был абсолютно спокоен.

- Не нужно?

- Не-а, – сказал он, положив руки мне на талию и притягивая к себе ближе. – Я все понял.

- Понял? – потому что даже я не поняла. Но опять-таки, это же он. Понимает ситуацию и понимает меня, даже если я не понимаю.

- Ага, – он посмотрел на меня и очень медленно произнес: – Ты просто пошутила.

Я была в замешательстве.

- Пошутила?

Он кивнул:

- Конечно… Ты просто пошутила, – сказал он снова, очень медленно и многозначительно.

- Я просто… пошутила, – повторила я с той же интонацией.

- Ага. И, я имею в виду, если я решу принять эту шутку за правду, тогда… – он замолк.

- Тогда? – снова повторила я.

- Тогда.

- Тогда.

В эту секунду я смотрела на Эдварда, он смотрел на меня, и жизнь была абсолютно идеальной. Мы были абсолютно идеальны. Я почувствовала, словно нам необходимо это как-то отпраздновать.

Будто читая мои мысли, Эдвард спросил:

- Следует ли нам сейчас заняться сексом?

- Что ж, полагаю, ты уже опоздал на работу, в любом случае.

- И ты обнаженная, в любом случае.

Я посмотрела вниз и кивнула.

- Да, я только что это осознала. Удивлена, что ты мог концентрироваться.

- Шутишь? – спросил он, сидя на краю кровати, и потянул меня вниз, чтобы я оседлала его. – Это мотивировало.

Я рассмеялась и наклонилась, чтобы поцеловать его, стягивая с его плеч все еще расстегнутую рубашку. Он отбросил свою майку и схватил меня, утягивая вниз на кровать. Сняв штаны и боксеры, он лег на меня сверху и страстно поцеловал.

Приподнявшись, он смотрел на меня, и прядь волос падала на его глаза. Я потянулась и убрала её в сторону; на какое-то мгновение мы перестали двигаться и просто смотрели друг на друга, а затем одновременно широко улыбнулись.

- Почему ты улыбаешься? – спросил он меня.

- Почему ты улыбаешься? – спросила я в ответ.

- Эм, мы собираемся заняться сексом. Почему я не должен улыбаться?

Я рассмеялась. Меня накрыло чувство эйфории от ощущения Эдварда надо мной, со мной и любым из способов, и осознания, что мы будем такими, какие есть, на протяжении всей нашей жизни.

Мы действительно собираемся сделать это.

Ты лежишь на мне, твоя голова – на моем плече, поглаживая пальцем впадинки между моими ребрами. Неожиданно ты садишься на меня верхом – самая приятная неожиданность.

- Я чувствую, словно мы должны написать наши обеты или что-то такое, – говоришь ты.

- Мы обручились, – я тянусь к часам на тумбочке, – час назад. Вау, час!

Я позволяю себе быть довольным своей выносливостью, а ты закатываешь глаза.

- Ага, но, я имею в виду, что насчет «куй железо, пока горячо», и все такое?

- Ну, ладно. Но разве не предполагается, что мы должны делать это по отдельности?

- Я тебя умоляю. Мы не смогли даже обручиться, не сказав об этом друг другу сначала. Ты практически рыдал, когда не мог рассказать мне обо всем том…что было на прошлой неделе. Идея в том, что мы не собираемся, на самом деле, когда-либо хранить секреты друг от друга, даже если это невероятно и отчасти неромантично, – пожав плечами, ты добавляешь: – Мне нравится рассказывать тебе обо всем. Это забавно.

Я улыбаюсь. Я согласен, но я всегда вроде как спорю с тобой.

- Сюрпризы тоже забавные.

- Аха, но всегда есть «черт в табакерке».

- «Черт в табакерке»?

- Ну, да. Что-то, что предполагалось как забавный сюрприз в теории, а на практике обернулось тем, что просто заставляет тебя рыдать, потому что этот самый «черт» напугал тебя ко всем чертям. А еще ты думаешь, как может вообще «черт» дышать в табакерке, и когда ты впервые открыва…

- Так, окей, – говорю я, приподнимая тебя, чтобы сделать глубокий вдох, и ты тоже, наконец, переводишь дыхание. Я ухмыляюсь. – Никогда не знал этого о тебе. Это так странно.

- Да, полагаю, это странно, когда есть все еще что-то, что мы не знаем друг о друге. Мне всегда кажется, что я знаю о тебе все.

- Нет, я имею в виду все это – про чертика в табакерке – странно.

Ты гримасничаешь и показываешь мне… – о, нет, ты ведь не покажешь мне средний палец?! – на самом деле, ты поднимаешь мне свой безымянный палец… с кольцом. Я смеюсь.

- О, теперь тебе придется столкнуться со всеми возможными странностями, когда связал себя со мной на всю жизнь, Каллен.

- Вот! Это мой первый обет: я обещаю привязать себя к тебе на всю свою жизнь.

- Я тоже обещаю связать себя с тобой, – говоришь ты и хмуришься. – Это звучит коряво.

- Я обещаю, что если это первые признаки твоего латентного интереса к «бандажу», то попробую судить непредвзято.

Ты взрываешься от смеха.

- О, мне нравится это игра! Обеты, которые на самом деле не можем обещать. Я обещаю… быть уверенной, что никогда не предпочту секс с тобой торту.

- Я ценю это. И в ответ я обещаю, что найду способ совместить однажды и то, и другое.

Я дернул бровями, а ты, прижав свою ладонь к моей щеке, игриво отвернула мое лицо, в то время как сама не смогла удержаться от смеха.

- Когда ты так делаешь, ты выглядишь как очень озабоченный старик.

- Скоро я стану твоим старым озабоченным стариком.

- Я обещаю… – ты задумываешься на мгновение, а затем злобно ухмыляешься: – Я обещаю пересмотреть свое отвращение к «собачьему стилю».

Думаю, мой рот немного приоткрылся, потому как ты немного сжала мои бедра, произнося эти слова. Намеренно. Потому как ты такая дразнилка, и я люблю это. Возможно, я становлюсь старше, но всего один твой взгляд может вернуть меня в одно мгновение в те времена, когда я был подростком.

- Правда?

И ты вновь ухмыляешься.

- Правда. В смысле… это больше отвращение к названию.

- Если ты так говоришь…

- Это глупо, но… – начинаешь ты. Ты немного ерзаешь на мне и выгибаешь бровь, почувствовав, что я становлюсь тверже под тобой. И хотя я все еще немного уставший и не совсем готовый ко второму раунду, я сгибаю ноги в коленях так, чтобы ты могла опереться на них спиной. – Я не хочу быть собакой. Это просто так… антисексуально.

- Это ведь не оскорбление. Это даже не конкретное обращение к тебе. В смысле, если ты – собака, значит, и я собака тоже.

Ты улыбаешься.

- Как это в стиле «Дневника памяти», с твоей стороны

Я хмурюсь.

- Это ты мне?

Ты слегка ударяешь меня.

- Это из фильма «Дневник памяти». Тот, что с Райяном Гослингом? – я пожимаю плечами, – …и Рейчел МакАдамс?

- О, она горячая…

- Да, так и есть. Так, ты помнишь ту сцену, где они…

- Я понятия не имею, о каком фильме идет речь.

Ты закатываешь глаза.

- Ладно, ну… там есть такой эпизод, где они – влюбленные подростки, и она просит его сказать, что она птица.

- Зачем?

- Не знаю. Это просто игра.

- Хм, окей.

- Это мило!

- Если ты так считаешь…

- Как бы там ни было, она просит его сказать, что она – птица, а потом – это один из романтичных, хотя и дрянных, моментов – он говорит: «Если ты – птица, то и я – птица».

Я одариваю тебя скептическим взглядом.

- И это ты находишь романтичным? После моего предложения ты находишь это романтичным?

- Это мило. Не так необыкновенно, как твое предложение, но все же.

- Ну и ладно, – заканчиваю я. – Как мы вообще пришли к этому? Мы говорили о сексе, о сексе в собачьем стиле, если быть конкретным, и ты привела нас к этому – к птицам.

Ты усмехаешься.

- Что ж, теперь мы говорим о «птичьем стиле».

Я морщусь.

- Как птицы вообще занимаются сексом?

Ты пожимаешь плечами.

- Понятия не имею.

Мы замолкаем на несколько секунд, и у меня нет сомнений, что ты обдумываешь механизм секса между птицами, но я не могу перестать думать о том, как это удивительно: я обручен с девушкой, которая добровольно готова говорить со мной о сексе у птиц. Которая соглашается с моим мнением о сексуальности голливудских актрис. Которая была обязательствофобом, но велела мне сделать ей предложение, стоя передо мной обнаженной, и которая все еще смеется надо мной, спустя много лет, потому что однажды я совершил ошибку, назвав Yanni талантом.

- Как насчет такого обета? – говорю я. – Я обещаю, если ты навсегда останешься сумасшедшей девчонкой, придумывающей странные названия позам в сексе, то я всегда буду тем парнем, который любит тебя, несмотря ни на что.

Ты улыбаешься и говоришь:

- Это немного длинно. Но мило и, если бы не так многословно, сентиментально.

Я опускаю ноги и сажусь, чтобы поцеловать тебя.

- Как насчет «Я обещаю, что если ты – Белла, то я буду любить тебя всегда»?

Ты целуешь меня в ответ, улыбаясь, а потом вдруг отстраняешься.

- А что, если у тебя случится амнезия, и ты не вспомнишь мое имя, или кто я такая? И я не буду Беллой? Так случилось с героиней Рейчел МакАдамс.

- Серьезно? Это, должно быть, длинный фильм.

Ты фыркаешь:

- Нет, это другой фильм. Но снятый по книге того же автора… кажется.

- И почему этот автор такой зануда?

Ты пожимаешь плечами.

- Не знаю, но если бы он описывал наши жизни, у нас определенно была бы трагедия. Я бы обнаружила, что у меня больное сердце, как только мы бы начали встречаться. Это было бы символично: я бы узнала о том, что мое сердце больно, только когда, наконец, научилась им пользоваться.

- Вау. Это глубокая мысль.

- Правда? И ты бы умер.

- И чему бы это был символ?

- Это не символ. Это возмездие за то, что слушал «Yanni».

Уверен, мы можем продолжать разговор часами – мы никогда не исчерпаем тем для разговоров друг с другом. Но ты обхватываешь мою шею и тянешь меня на себя, и не думаю, что ты хочешь продолжать разговоры. На самом деле, когда ты соскальзываешь с моих колен и толкаешь меня к краю кровати, устраивая нас в очень специфичной позиции, которую я не могу назвать даже про себя, с тех пор, как тебе не нравится это название, думаю, ты заинтересована исполнить один из наших обетов… прямо сейчас.