- Скажи нам.

- Нет.

- Скажи нам.

- Нет.

- Скажи нам.

- Нет.

- Скажи!

- О’кей!

- Правда?

- Нет.

Иногда я просто люблю спорить с Элис.

- Давай же, Белла. Ты должна сказать нам, кто он такой, – настаивала она.

Я посмотрела на нее и закатила глаза.

- Нет, на самом деле, не должна.

 - Ты такая обломщица! Ты никогда не рассказываешь о парнях и сексе, а когда все же упоминаешь  что-то, то не желаешь говорить, кто это был? Это просто раздражает! – сказала мне Роуз. – Ты такая ханжа!

 - Почему я дружу с вами? Вы только что обозвали меня обломщицей, сучкой и ханжой, и все это за последние пятнадцать секунд, – с такими друзьями кому нужна самооценка?

- Скажи нам.

- О, Мой Бог, ребят, нет! – воскликнула я раздраженно. – Не могу поверить, что была настолько глупа, обмолвившись об этом.

- Ну, ты оказалась настолько глупа, – сказала Роуз. Боже, она просто потрясающа! – Так что, просто назови нам имя, и мы тут же прекратим доставать тебя.

- Я не собираюсь ничего вам рассказывать, – повторила я.

- Рассказывать  о чем? – спросил Эммет, примкнув к нашей компании. В следующую пару секунд, которые казались  невероятно долгими, он выглядел так, будто ведомый каким-то инстинктом собирался сесть рядом с Розали, но осознав, что они больше не встречаются, опустился рядом с Элис.

- Ни о чем, – быстро ответила я. – Забудь.

- Что забыть? – воскликнул Джаспер, присаживаясь рядом с Элис. Я тут же увидела Эдварда, который только зашел в кафе и, прежде чем присоединиться к нам за столиком, направился взять себе что-нибудь выпить.

Черт.

Дерьмо.

Чертово дерьмо.

Мне нужно сменить тему. Сейчас же.  Нужно придумать что-то захватывающее и смачное, чтобы привлечь их внимание и заставить забыть о моем загадочном мужчине.

- А вы знаете, что мама-птица срыгивает пищу, потому что птенцы не могут справиться с едой, которая еще не переварена?

Не-а, не помогло.

Эммет скорчил рожу, посмотрев на меня, но именно Эдвард, встав прямо за моей спиной, сказал то, о чем подумали все:

- О чем, черт подери, ты говоришь, Белла? – он сел рядом с сестрой, держа ярко-розовую чашку с чаем – по-видимому, кофейня еще не вернулась к обычной посуде, хотя День Святого Валентина был вчера – приветствуя всех присутствующих.

- Она уклоняется, – сказала ему Роуз, вызывающе выгнув бровь и не сводя с меня взгляда. Клянусь Богом, если бы я не знала, что она не знает, я бы подумала, что она знает. И из всех людей, кому не следовало бы знать, Роуз была именно той, кому об этом знать вообще не нужно, потому что, не думаю, что она была бы рада узнать, что на самом деле речь идет о её брате.

- Уклоняется от чего? – спросил тут же Эдвард.

Ох, Боже ты мой!

И я увидела, как будто в замедленной съемке, слова слетают с языка Элис, и кажется, будто я слышу визг тормозов, когда автомобиль заносит, а водитель старается при этом ни во что не врезаться:  

- Белла сказала нам, что у нее был лучший секс её жизни два дня назад, но не желает говорить нам, кто он.

Хотела бы я, чтобы та машина сбила меня прямо сейчас.

- На самом деле «с кем», – поправил Джаспер.

- Заткнись, Джаспер, – сказал Эммет.

Эдвард повернулся ко мне, и его глаза вспыхнули изумрудами, сверкая, пылая и опаляя  – это напомнило мне то, как он выглядел в ту ночь, когда я сняла свою рубашку. Мой желудок совершил кульбит, но это ощущение не было таким неприятным, как казалось на первый взгляд.

А затем он усмехнулся и стал выглядеть тем, кем на самом деле являлся: самым самодовольным засранцем на планете.

- Серьезно? Серьезно? Лучший секс её жизни, да?

- Ага.  Она сказала, что они проделали это трижды, – проинформировала его Розали. Я хотела влепить ей пощечину. С тех пор, как она была беспечной сучкой, меньшее, что я могла сделать – это пожертвовать ей пощечину.

- За одну ночь? – спросил впечатлено Эммет. – Чувак был в ударе!

Эдвард выглядел как кошка, сожравшая канарейку. Ужасно жаль, что той канарейкой была… ну, я.

- Чувак был в мега-ударе, – внес свое слово Джаспер.

 Элис хрюкнула.

- Это не единственное, в чем он было мега…

- Хорошо, хорошо, заткнись прямо сейчас, – буркнула я.

- Эдвард, ты знаешь, кто он? – спросила Роуз, повернувшись к нему. – Она тебе обо всем рассказывает.

Он был таким скользким, словно масло стекало по нему:

- Нет. Она сказала мне, что переспала с кем-то, но не сказала, с кем, – он задержал на мне свой взгляд, пока отвечал, и мне даже показалось, что он сейчас на моей стороне, как и должен бы быть, так как это была и его сторона тоже.

- Черт! Давай же, Белла, колись!

- Ты знаешь, она не упоминала, что это лучшее, что когда-либо у нее было, – вмешался Эдвард, растягивая свои слова, чтобы убедиться, что привлек всеобщее внимание. – Но она сказала мне, что они сделали это четыре раза, а не три.

- Четыре? Черт подери, Белла! – сказала Элис.

- Ты имеешь в виду: Иисус, Белла! – неудачно пошутил Джаспер и фыркнул.

- Заткнись, Джаспер,– на этот раз Эмм и Роуз ответили в унисон и улыбнулись друг другу, на минуту позабыв, что их разрыв был далеко не дружелюбным, и они должны бы ненавидеть друг друга сейчас. Они быстро изменились в лице и неубедительно нахмурились.

- Четвертый раз был утром, – запротестовала я.

- Да, но ты кончила дважды, – заявил уверенно Эдвард. Его глаза распахнулись, словно он сам себя спалил, а потому тут же добавил: – По крайней мере, ты сказала мне именно так.

- Ты такой гад, – ответила ему я, сузив глаза.

Он ухмыльнулся, широко и гордо.

- Да. Я реально, реально такой, – он сделал паузу, прежде чем радостно добавить: – Ты также сказала мне, что у него был большой пенис.

- Что? Нет, я не говорила!

- О’кей, не говорила, но у него, должно быть, именно такой, верно?

Я посмотрела на Эдварда, и Эммет одарил его странным взглядом.

- Чувак, почему тебя волнует насколько большой у него был пенис?

Эдвард резко дернул головой в сторону Эммета и попытался выкрутиться:

- Меня не волнует… Я просто думаю, Белла должна дать парню кредит, который он заслуживает.

- Четыре раза? Забудь о кредите, она должна дать ему ключ от квартиры, чтобы он мог прийти в любое время, когда пожелает, – поправила его Розали.

 Элис фыркнула.

- Он будет не единственным, кто придет… (прим. переводчика: в английском языке «приходить» и «кончать» обозначаются одним глаголом «come»)

Обожаю, когда мои друзья говорят о моей сексуальной жизни, словно я не сижу рядом, прямо здесь и прямо сейчас. Не говоря уже о том, что в публичном месте и довольно громко.

- О’кей, все эти разговоры про секс и прочую хрень… Проехали, ребят, ладно? Давайте, о чем-нибудь новеньком.

Думаю, Роуз почувствовала, что я хочу покончить с этим. Она смягчила свои попытки сравнять меня с землей и выбить из меня всю информацию.

- Ты знаешь, мы бы давно заткнулись, если бы ты сказала, кто он.

Нет, вы бы не сделали этого.

Словно осознав, что, если я скажу им, на него вывалится куда больше дерьма, чем сейчас на меня, Эдвард опомнился и произнес:

- Не важно, народ. Она скажет нам, когда захочет сказать.

Я послала ему благодарную улыбку, и он задержал взгляд на мне немного дольше, чем обычно. Мой желудок снова сделал сальто.

Он вынужден был отвернуться, когда Роуз упомянула, что они собираются уехать из города на выходные по случаю вечеринки в честь годовщины свадьбы их родителей. Только теперь, когда наш зрительный контакт пропал, осознание произошедшего, наконец, окатило меня.

Это должно было быть так, будто я проснулась на утро и вдруг осознала, что переспала с тем, с кем никогда бы не переспала, и все причины, по которым мне не следовало этого делать, навалились на меня, словно жуткое запоздалое похмелье.

Но утро после ночи с ним не казалось мне странным вовсе! Когда я проснулась в первый раз – это были его руки и губы. Когда я проснулась во второй – он был уже полностью одет и протягивал мне кофе. И хотя это была его квартира, он ушел на работу, без колебаний оставляя меня у себя дома, просто протянув «Увидимся позже» и чмокнув в нос. И этот милый жест, как и все то, чем мы занимались прошедшей ночью, заставил меня почувствовать себя так хорошо...

И вот, это «позже» наступило. Полагаю, то, что осознание произошедшего обрушилось на меня только сейчас, особого смысла не имело. Но на деле все оказалось именно так.

Я переспала с Эдвардом.

Эдвардом.

Братом одной из моих лучших подруг.

Одним из моих лучших друзей.

Я почувствовала панику, поднимающуюся во мне, но это не было похоже на сожаление. Не сожалеть -  было самым меньшем, что я должна была сделать и самым большим, что я собиралась сделать, хотя мне стало интересно – совсем чуть-чуть –   смогу ли я когда-нибудь сделать это снова?  И все это ощущалось так, словно желудок и внутренности пытались станцевать друг с другом танго. В таких случаях я всегда могла обратиться к Эдварду – только он мог меня успокоить – но не в это раз, потому что сейчас он был на меня зол.

 Тем не менее, инстинкты взяли надо мной верх, и я посмотрела на него. Он нахмурился и слегка опустил голову, безмолвно спрашивая меня, что случилось. Я могла бы сдержаться, но в итоге нахмурилась в ответ, покачав головой. Он слегка улыбнулся мне, и этого вдруг оказалось достаточно, чтобы меня приободрить.

- Ты знаешь… – начал Эммет, прерывая затянувшуюся паузу, – Возможно, Белла не хочет говорить нам, кто это, потому что не знает, кто это.

Я глянула на него и ударила по руке.

- Ауч! – воскликнул Джаспер. К сожалению,  Эммет сидел слишком далеко от меня.

- Прости, Джас. Ты был ближе.

Он метнул в меня злобный взгляд, но промолчал.

- Можем мы перестать говорить о моей сексуальной жизни? – пылко спросила я.

- Прекрасно, – ответила Розали. – Мы просто думали, что ты хочешь, чтобы мы оценили, что ты действительно получила свое, на этот раз.

Я скорчила гримасу.

- Перестань говорить так, словно я монашка.

Эммет фыркнул:

- Не думаю,  что кто-то считает  тебя монашкой. Скорее эмоциональной асоциальной сверх-сучкой.

- Мы знаем это и любим, – добавила Элис, будто подобное заявление могло заставить меня чувствовать себя лучше. Что ж, тему сменили, но их комментарии по-прежнему были направлены на меня…

Позже, когда все начали расходиться, каждый по своим делам, я потянула Эдварда за его клетчатую рубашку, словно за хвост, дожидаясь, когда ребята отойдут.

- Я эмоциональная асоциальная сверх-сучка? – спросила я.

Он рассмеялся.

- Не для меня.

Вот и все. Это все, что мне нужно было услышать.

***

Эта ночь такая странная, другая. Вечер в День Святого Валентина, и не знаю, за каким чертом, но мы в каком-то новом баре в той части города, где редко бываем. Мы все должны были быть здесь, но Роуз и Эмм по понятным причинам отказались, а затем и Элис с Джаспером – по менее очевидным. И сейчас здесь только мы.

Ты и я.

И мы другие.

Может, я вообразил себе  это, но ты дразнишь меня, вместо того, чтобы насмехаться, и флиртуешь, вместо того, чтобы спорить. Или, может, это я начал, а ты лишь делаешь это в ответ? И, имея мои мозги, часть меня думает: «К черту все, напейся и смотри, что будет». А другая часть меня говорит: «Почему бы просто не посмотреть, что случится дальше?» Может, потому, что это не то, в чем я потом хочу винить алкоголь или другие жалкие оправдания.

То, что на самом деле сейчас происходит – я хочу поцеловать тебя. Сначала это была лишь идея, просто вспышка. Она исчезает, но затем превращается в желание, и теперь это так, словно в моей голове новый голос, и я уже не могу различать других мыслей, кроме той, что мне нужно коснуться тебя. Прямо сейчас.