Наш темп немного замедлился… мы уже не так отчаянно тискаемся. Теперь это просто медленные, глубокие поцелуи, ты – надо мной, твой язык – у меня во рту, твои волосы – в моих руках, и каждая часть меня – в твоих ладонях. Мы все еще на полу, о чем я забыл, когда перевернул нас. Ты тихонько пискнула, когда мой вес придавил тебя, поэтому я снова переворачиваюсь на спину. Ты больше не касаешься губами той точки на моей челюсти, которая возбуждает меня так чертовски сильно, что моя нога начинает дрожать, и приподнимаешь лицо, глядя на меня сверху вниз.
- Ты когда-нибудь думал об этом? – спрашиваешь ты. Твое дыхание сбилось, голос – низкий, и это заставляет твои слова звучать немного грязно, будто это «секс по телефону» или что-то в таком роде, но я знаю, ты спрашиваешь потому, что это важно для тебя, поэтому я прилагаю все усилия, чтобы удерживать свое внимание.
- Думал об…
- Этом, – все еще туманно говоришь ты. И это так похоже на то, как мы всегда ведем себя, даже если нет ничего неопределенного в том, как ты ерзаешь на мне, ожидая моего ответа, сжимая свои бедра вокруг моих. Думал ли я когда-либо об этом?
Я не знаю, как ответить. Да, думал. Но в то же время – нет. Я думал об этом так же, как и любой другой парень думал бы, например, когда я впервые тебя увидел и подумал, что ты была безумно сексуальна – ты все еще такая, а я все еще думаю так. Но это отошло на второй план, когда мы стали дружить, и желание сделать что-то подобное с тобой притупилось. Конечно, в моей голове то и дело всплывает что-нибудь, например, когда ты носишь рубашку с глубоким вырезом, и мне приходится слишком часто напоминать себе, что ты – мой друг… но еще ты – женщина, со всеми частями, которых я не имею права касаться, но был бы совсем не против… Или когда – такой ночью, как сегодня – на тебе очень узкие джинсы, и у меня появляется непреодолимое желание приподнять тебя и обернуть твои ноги вокруг меня.
Но я не думал об этом раньше, потому что ты мой лучший друг, а в тех отдельных фантазиях ты по-прежнему мой лучший друг, но еще будто бы другая девушка, которой я касаюсь, которую пробую и… беру. Это лишь редкие мысли, которые появились в моей голове только потому, что они не существуют… не могут существовать где-либо еще.
И вдруг я осознаю – они осуществляются! Прямо здесь, на полу моей гостиной, и я становлюсь настолько твердым, а еще опьяненным, и счастливым, когда думаю о том, что каким-то невероятным образом эта моя недостижимая фантазия воплощается в жизнь.
Я наклоняюсь и целую тебя, и говорю единственную вещь, которую могу произнести, чтобы не казаться при этом возбужденным слизняком или каким-нибудь жалким, влюбленным ослом – ни одним из которых я не являюсь:
- Это не важно. Я думаю об этом прямо сейчас.
Твоя улыбка говорит о том, что тебе нравится этот ответ… очень. А затем ты встаешь, и я начинаю волноваться о том, что, возможно, облажался, но только до того момента, когда ты протягиваешь мне руку, и тогда я позволяю тебе верить, что это ты помогаешь мне встать с пола.
Ты приводишь меня в мою спальню и говоришь:
- Ты можешь подумать об этом позже. Ты можешь заняться этим сейчас.
Вероятнее всего, ты даже не понимаешь этого, но ты только что разрушила нашу дружбу. Растоптала её, ко всем чертям. После этих слов я никогда не смогу смотреть на тебя иначе, чем как на самую сексуальную девушку, что я когда-либо видел.
И теперь я собираюсь желать тебя любыми способами, какие ты только позволишь.

Когда мой интерком зазвонил поздно вечером, и мой портье сообщил, что ко мне поднимается Эдвард, я испытала короткий приступ паники. Я была одета в спортивный топ-бюстгальтер и старые потертые мужские баскетбольные шорты – я планировала потренироваться с помощью видео-курса, но в итоге ограничилась тем, что просто пялилась в экран, сидя на диване и поедая сырные чипсы. Я выглядела ужасно, и паника из-за того, что я не хотела, чтобы Эдвард увидел меня в таком виде, оказалась тем, что я никогда не испытывала прежде. Я уже практически решила оставить дверь открытой и броситься в душ, но затем вспомнила тот день, когда мы все вместе ходили в булочную в центре, и я съела больше пирогов, чем Эммет. Я больше чем уверена, что Роуз и Элис хотели тогда притвориться, что они не знают меня. И если уж Эдвард все еще мог смотреть на меня после того случая, он сможет выдержать меня и такой.
Тем не менее, пока я открывала дверь, странное, разрастающееся ощущение в моем животе заставило меня чувствовать себя так, словно во мне порхает рой бабочек.
Зайдя в квартиру, он тут же оценил мой наряд, выразительно выгнув бровь, и я почувствовала себя… горячей. Не «горячей красоткой», а больше разгорячено-вспотевшей. Но не сексуально-распаленной, а просто вспотевшей. Ну, и может, немного распаленной и волнующе возбужденной, потому как, черт побери, эта выгнутая бровь действительно невероятно сексуальная штука… заманчиво сексуальная.
- Видео-тренировка, – сказала я, поднимая вверх коробочку из-под DVD.
- Тренируешься или смотришь? – он знает меня слишком хорошо.
Я увиливающее пробормотала что-то в качестве ответа и стала наблюдать за тем, как он подошел к моему холодильнику и достал оставшийся замороженный йогурт, купленный мною сегодня после обеда.
- Как ты узнал, что он там есть?
Он рассмеялся:
- Ты поедала его голодным взглядом в магазине.
Я застонала, выражая сожаление о том дне, когда рассказала ему о «голодном взгляде» – то, как я назвала свою склонность, завидев еду, тут же желать всю её съесть, и как следствие, заказывать слишком много и всегда забирать остатки; случайно – а может и не так уж случайно – названная в честь моей любимой песни из саундтреков к фильмам 80-х.
Мы сели на диван, и он начал копаться в замороженном йогурте, пока я пыталась незаметно за ним наблюдать, насколько это вообще возможно. Кажется, я сейчас испытываю иной тип «голодного взгляда»… После нескольких минут тишины, проведенных за просмотром видео, он предложил мне кусочек. Я кивнула и наклонилась к нему, но вместо того, чтобы передать мне ложку, он поднес её к моим губам. И пока я слизывала с ложки, я видела, как он пристально наблюдал за моим ртом с нескрываемой мужской похотью. Что-то знакомое пронзило меня, но затем он снова посмотрел мне в глаза, и я выпрямилась и отвернулась, прежде чем мой мозг продолжил выстраивать взаимосвязь между тем, что я делаю с замороженным йогуртом, и тем, что он делает со мной.
Мы сидели там, и я внезапно поняла, что мое тело находится слишком близко от его, пока мы смотрим, как мускулистая женщина изображает нечто похожее на ужасный секс, демонстрируя «упражнения на ягодицы». Он уронил каплю на свою рубашку, и я сказала ему:
- У тебя кое-что здесь…
И затем я увидела, как он приоткрыл рот, облизнув губы, опустил голову и, приподняв рубашку, одним быстрым движением языка слизал ту самую каплю йогурта.
Я удивилась тому, что нахожу таким возбуждающим то, как он слизывает еду со своей одежды, когда он повернулся и усмехнулся, заметив застывший взгляд на моем лице.
- О чем задумалась, Белла? – спросил он, поигрывая бровями.
Он точно знал о чем, или вернее о «когда», я задумалась, и внезапно возбуждение, разочарование и смятение поразили меня в едином порыве.
- Что ты задумал?
- Что?
- Флирт… два дня тому назад в баре! После того, как мы… ты весь такой… ты сказал, что я выгляжу горячо… и то, что ты проделал этот путь через весь город… и красивый помидорчик! И моя добродетель! Что с тобой происходит? – спросила я, выпалив первое, что вертелось в голове, пока мой рот не перестал двигаться.
- Прости, я не говорю на тарабарском. Только на английском. Потрудись повторить это? – лукаво улыбнувшись, сказал он, и я точно знала, что он услышал и понял, что именно я имела в виду. Я уставилась на него с открытым ртом, и он скользнул в него ложкой холодного печенья с йогуртом.
Я прожевала и собралась с мыслями.
- После выходных, после тех вещей – после того, как мы сделали это… после… ты знаешь, о чем я, – начала я, не в силах заставить себя произнести вслух: «После того, как у нас снесло крышу от перевернувшего нашу жизнь секса».
- Нет, не знаю. Не будешь ли ты так любезна, описать произошедшее для меня? И настолько подробно, насколько это возможно. Ничего не пропусти, – попросил он.
Я вздохнула. Этот разговор никуда нас не приведет, пока я не смогу быть рациональна, что не возможно в силу того, что его глаза продолжали трахать мои груди, и я знала, что он думает о том, как они выглядят под слоем ткани, скрывавшем их. И теперь я уже представляла его лицо в тот момент, когда он увидел их – в ту самую ночь – и как он клялся, что это возбуждало его, и как сильно это возбуждало меня в ответ… и это действительно ни к чему не приведет, пока я не надену на себя рубашку.
Вернувшись в свою гостиную более одетой, я встала прямо напротив него. Он замер, не донеся до рта ложки, и посмотрел на меня.
- Почему ты такой странный с воскресенья? – спросила я.
- Что значит странный?
- А разве не странный? Флирт, комплименты, мизинец… Боже Правый, что было с мизинцем? – почти истерично заорала я. На какое-то мгновенье я испытала что-то вроде «взгляда со стороны», благодаря чему увидела, как какая-то сбрендившая женщина с взъерошенными волосами орет на моего лучшего друга из-за какого-то там пальца – и я испугалась самой себя… немного.
Я уже собиралась извиниться за свое нелепое поведение, когда Эдвард улыбнулся, по моему мнению, немного зловеще, и сказал:
- Тебе понравился этот трюк с мизинцем, а?
Я пнула его ногой и бросилась на диван, вздохнув от разочарования.
- Что, думала, можешь продинамить меня после последнего уикенда? Я не какой-то случайный «попрыгать – и – спрыгнуть», Белла.
- Что?
Он посмотрел на меня, улыбаясь.
- Я не очередной «пошутить – а потом с подругой обсудить».
- Что?
- Я не из тех, кого ты можешь просто использовать и выбросить.
- О, Мой Бог! – воскликнула я. – Ты что, записал это где-то, или как?
- Нет, я такой, какой есть – натуральный, – сказал он.
- Натуральный идиот.
Он рассмеялся:
- Дааа, я, должно быть, идиот, раз влюбился в тебя.
Это было одно из тех псевдо-оскорблений, которыми мы постоянно бросались друг в друга, потому что это то, кем были Эдвард и Белла. Но на этот раз я застыла на той части, где он произнес, что влюбился в меня. Вероятно, мое лицо побледнело или что-то такое, потому что он быстро продолжил говорить:
- Послушай, Белла, я знаю что ты не из тех девиц, которые вздыхают «О, Боже, мой бойфренд!..» и прочую романтичную дребедень. Это нормально – это больше чем нормально. Это то, почему ты нравишься мне. Я не прошу тебя меняться. На самом деле, ничего не изменится, – искренне сказал он, а затем лукаво добавил: – Кроме того, что мы должны заниматься восхитительным сексом все время.
И все мои сдерживаемые запутанные чувства взорвались, будто вылетела пробка шампанского, когда я, наконец-то, осознала. Секс. Неудивительно, что он вел себя так – он просто хочет секса.
- Так вот, что ты хочешь – быть друзьями, которые трахаются, да?
Он стал казаться шокированным.
- Что? Нет! Почему ты так думаешь?
- Эммм… потому что ты только что заявил, что ничего не изменится, но мы можем спать вместе. А что я должна думать?
- Ты должна думать, что… – он замолчал, а затем разочарованно застонал. Он потер ладонями лицо, испустив глубокий выдох, и посмотрел на меня. – Ты должна думать, что я хочу быть с тобой.
Мое сердце замерло и ухнуло прямо в желудок, и скоро я перестану удивляться тому, что это ощущение не кажется мне неприятным.
- Что? – изумленно спросила я. Он выпрямился и снова глубоко вздохнул, затем откинул голову на спинку дивана, прежде чем вновь сесть прямо.
Он не повернулся ко мне.
- Я хочу быть с тобой. И я не хотел ничего говорить, потому что знал, что ты сойдешь с ума, но ты… – он испустил разочарованный смешок. – Но ты не уловила ни одного из миллиона моих намеков. Вместо этого, ты предпочла спросить меня напрямую. Так что мне пришлось сказать. И теперь ты сходишь с ума.
- Нет, я не схожу с ума, – я абсолютно точно сошла с ума, и я знала, что он точно может сказать это, потому что мой голос невольно повысился, как и всегда в подобных случаях.
- О, правда? Потому что обычно ты не голосишь, как Принц Гелий.
- Эдвард… – начала я, а затем остановилась, чтобы просто посмотреть на него. Много лет я видела просто отличного парня, который был слишком самодоволен, но всегда по-настоящему мог меня поддержать. Теперь же он был тем парнем, кто был немного самодоволен, по-настоящему мог меня поддержать, но еще был удивителен в постели и безумно красив. Глядя на него сейчас, я заметила мелкие морщинки на его лице, потому что он много смеялся и еще больше ухмылялся. Я заметила, какими широкими были его плечи, а его тело – таким длинным-длинным, но, несмотря ни на что, он, кажется, знал, как следует двигаться наиболее привлекательным способом.
Не так уж и трудно было увидеть его в новом свете. Совсем. Он был привлекательным, умным и забавным. Любая девушка была бы счастлива с ним. Я была очень счастлива, общаясь с ним в качестве друга, и все что я могла сделать – это воспроизвести в своей голове ту сцену с Розали и Эмметом в баре. Я не знала, что сделала бы, если бы на их месте оказались мы с Эдвардом.
- Я не знаю, следует ли тебе делать это.
- Делать что?
- Влюбляться в меня.
Он улыбнулся.
- Что ж, тебе чертовски не повезло, потому что это уже случилось.
Я фыркнула.
- Я пытаюсь вести серьезный разговор!
- А я пытаюсь избежать серьезного разговора! Чем больше мы будем серьезны в этом вопросе, тем больше шансов, что ты просто пристрелишь меня и выкинешь вон, – сказал он столь же серьезно. – Я не собираюсь дать этому случиться.
Я скорчила рожу.
- Вы, Каллены, такие напористые.
- Я вижу твою тонкую попытку перейти от разговора о нас к разговору о разрыве моей сестры и Эммета, – сказал он, игриво прищурив глаза. Боже, он действительно знал меня слишком хорошо.
- Что ж, ты сделал это лучше, чем я смогла бы, – ответила я ему.
- Я не знаю этого. Вот ты делала это чертовски хорошо, насколько я помню.
Я закатила глаза.
- Серьезно…
- Говорю тебе, я не был серьезен.
- Эдвард…
- Когда твое нытье со мной приводило хоть к чему-то? – спросил он, пытаясь толкнуть меня локтем в бок.
Я оттолкнула его руку подальше. Мне было необходимо высказаться, хоть кому-нибудь, о том, что я чувствовала, и он был – и вероятно будет – единственным, кому я могла рассказать об этом.
- Я не хочу, чтобы у нас все закончилось, как у Роуз и Эммета.
- У нас и не будет так. Они – не мы.
- В том-то и дело – они были нами, и теперь посмотри: они едва ли могут находиться в одной комнате вместе!
И в одно мгновенье я увидела свое будущее отрывками: короткий роман с Эдвардом, который исключит секс с любыми другими мужчинами – может, даже с самой собой – на всю оставшуюся жизнь; я смотрю видео, не тренируясь на самом деле, ем слишком много сырных чипсов, и у меня полно кошек. В конце концов, даже если они сбегут, я все равно буду пахнуть ими, потому как стану старухой-кошатницей, пожирающей сырные чипсы, в любом случае. Даже без кошек.
Худшее из худшего.
Должно быть, я начала сходить с ума, и потому заставила себя вынырнуть из собственных мыслей как раз тогда, когда увидела, как Эдвард наклонил голову набок, как он всегда делал, думая о чем-то.
- Что? – спросила я.
Он улыбнулся, но по тому, как изогнулись уголки его губ, я поняла, что это скорее грустная улыбка.
- Ты не готова к этому, – сказал он. Я хотела поспорить – вероятно, потому что таковым был мой первый инстинкт, когда дело касалось Эдварда – но я не могла, потому что он был прав. Я не была готова, и я сходила с ума. – Пока, – добавил он, а затем ухмыльнулся: – Не беспокойся. Я не отстану. Покорю тебя.
- Вот так, да? – бросила я вызов. Он так петушился.
Часть меня была немного раздражена тем, насколько он уверен, что это произойдет, но большая часть была втайне довольна. Он был прав. Я не готова, но впервые в своей жизни я была в игре. Я не могла сопротивляться этой идее, даже если он собирался бороться со мной.
А он просто улыбнулся.
- В любом случае, это ты во всем виновата.
- Что? – возмутилась я.
- Тебе не следовало спать со мной, Белла, – ответил он, как в ни в чем не бывало. – Теперь, когда я вкусил тебя… – я метнула в него предостерегающий взгляд, чтобы предотвратить любые комментарии, которые он мог бы отпустить на этот счет, но все что он сделал – лишь подмигнул мне, – …нет пути назад. Когда ты, наконец, покончишь со всеми своими проблемами…
- У меня нет проблем!
- Ты их обязательно придумаешь, и тогда, когда ты покончишь с ними, и мы будем вместе, ты скажешь мне спасибо.
Я уставилась на него.
- Сражаясь со мной?
- Сражаясь за тебя, – поправил меня он.
- Ты можешь ошибаться, ты знаешь.
- Нет, не могу.
- Я лишь сказала, ты можешь.
- Ага, думаю, я мог бы, – согласился он, а затем продолжил: – …за исключением той части, где я ошибаюсь.
- Такой весь из себя всезнайка, – пробормотала я.
- Когда ты знаешь, ты – знаешь, – таинственно произнес он.
- Что ты знаешь?
- Ох, думаю, ты знаешь, что я знаю.
- Разве я бы не знала, если бы знала, что ты знаешь? – спросила я.
- Думаю, ты знаешь, что я знаю, ты просто не знаешь, что ты знаешь.
- Ха?
- Ты знаешь, я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь.
- Что?
Он рассмеялся и пожал плечами.
- Понятия не имею. Я просто начал говорить всю эту ересь, чтобы запутать тебя.
Я скорчила гримасу и откинулась на спинку дивана.
- Хэй, – тихо сказал он, касаясь моей руки, которая лежала между нами. – Не становись странной со мной, о’кей?
- Я постараюсь, – сказала я ему. Он перевернул мою руку и взял её в свою ладонь. Мое сердце перевернулось вслед за движением руки, и мне хотелось бы, чтобы мои мысли стали такими же непринужденными, как и все остальное, что казалось таковым. И неожиданно, я почувствовала себя так ужасно. Должно быть, я дала ему столько запутанных сигналов, причинила столько страданий…
- Белла, прекрати это, – сказал он.
Я посмотрела на него.
- Как ты узнал, о чем я думала?
- Я тебя знаю. Прекрати думать об этом, о’кей? Давай отпустим это. Единственный способ заставить все это работать – следовать за тем, что чувствуешь, – сказал он.
- Ну, я чувствую, что нам нужно поговорить об этом, – заявила я. Он был не единственным упрямцем здесь.
Он застонал:
- Нет. Только не это.
- Почему мы не можем поговорить об этом? – заныла я.
- Ты начинаешь сходить с ума, лишь заговорив об этом! – воскликнул он. Он сделал глубокий вдох и улыбнулся. – Ты сводишь меня с ума, ты это знаешь?
- Прости, – промямлила я.
- Не стоит. Это типа… фантастика. Это просто так… ново для меня. Я следую инстинктам в этом, – сказал он, сжав мою руку. – Послушай, Белла, – он перехватил мой взгляд, и я начала думать о том, что никогда прежде не замечала, насколько прекрасными и зелеными были его глаза… – О некоторых вещах ты просто не говоришь. Некоторые вещи ты просто делаешь. Некоторые вещи – показываешь.
Я снова посмотрела на него и, клянусь, мир сузился вокруг только до нас двоих, смотрящих друг на друга и держащихся за руки. Если бы все могло оставаться именно таким, у нас было бы все идеально.
- И это настолько серьезно, насколько я собираюсь позволить этому быть, – сказал он, расплываясь в улыбке. Как я могла не улыбнуться в ответ? – И это настолько серьезно, насколько я собираюсь позволить тебе.
- Ты такой властный, – ответила я, шлепнув его по плечу, а он шлепнул меня в ответ. Мы продолжили шлепать друг друга, как парочка раздражающих детишек, а затем завершили эту игривую борьбу, как парочка флиртующих подростков, а к концу, он оказался на мне, зажав одну из моих рук между нами, а другую – сковав своей, и теперь это чувствовалось уже очень-очень по-взрослому.
- Хмммм, Белла, – сказал он сладким и низким голосом. – Почему это кажется таким знакомым?
Я закатила глаза, но внутри дрожала от миллионов разных ощущений, потому что эта игра разворошила воспоминания о тех вещах, что мы делали, и заставила желать делать их снова и снова.
Вдруг он стал очень тихим и очень спокойным. Его взгляд метнулся к моим губам, когда он произнес:
- Будет очень, очень просто поцеловать тебя прямо сейчас…
Мое сердце забилось так быстро – он, должно быть, почувствовал это, так как прижался ко мне сильнее, и уголки его губ приподнялись вверх, когда я невольно облизала свои губы. Я наблюдала за тем, как он наклоняется ко мне ближе, и не могла сдвинуться с места – ни моргать, ни дышать – опасаясь, что каким-то образом разрушу этот момент. Все, о чем я могла думать: действительно ли я готова ко всему остальному? Но я определенно была готова поцеловать его снова.
А затем, так близко от моих губ, что я могла почувствовать движение воздуха между нами, он сказал:
- Но опять же, ты не готова. Не хочу торопить тебя. И имею в виду, посмотри, как ты отреагировала на движение мизинца… – и он встал.
Он ВСТАЛ!
Его самодовольная улыбка говорила о том, что он точно знал, что делает, а именно – заставлял меня желать его – а я просто лежала здесь, вывернутая наизнанку, пытаясь собрать себя обратно в единое целое.
Он посмотрел на часы.
- Ох, черт, я опаздываю в кино. Ты уверена, что не хочешь пойти?
- Смотреть «Death Squelch: Part Five» с тобой и Эмметом? Я бы предпочла смотреть на засохшую краску, – возразила я, но мой голос все еще звучал слишком хрипло.
Он рассмеялся:
- Думаю, это мог бы быть последний документальный фильм Джаспера, так что, тебе повезло, – он схватил свое пальто и направился к двери, в то время как я продолжала сидеть на месте.
Он остановился и посмотрел на меня с порога. И хотя он был не слишком близко, выражение его лица что-то шевельнуло внутри меня. Он выглядел решительным и уязвленным, абсолютно уверенным и все же немного потерянным в одно и то же время.
Затем он вошел обратно в мою квартиру и поцеловал меня так быстро, но так нежно… в щеку. А затем ушел, прежде чем я даже смогла понять, что только что произошло.