Глава 4

Я безучастно смотрела на стену и вздыхала, а Элис и Роуз находились рядом в гостиной. Сидя на диване, Роуз удерживала мои ноги и красила мне ногти.

− Так ты и твой приветливый сосед больше не так дружелюбны, да? – поинтересовалась она.

− Мы не общаемся уже неделю или около того. То есть мы видимся в холле и здороваемся друг с другом. На этом всё, − отозвалась я.

− Белла, почему бы тебе просто не развлечься с ним? – спросила Элис, отрывая взгляд от маникюра, который она себе делала.

− Потому что он был милым со мной всего секунд тридцать. Не считая того момента, когда я только переехала сюда. И у него на самом деле нескончаемый парад шлюшек, курсирующих вверх-вниз по лестнице. Это вульгарно, − пожаловалась я.

− Согласна, процессия шлюх раздражает, но тебе не кажется, что ты судишь этого парня слишком жёстко? Я хочу сказать, что ты можешь быть его другом и забить на то, что он сам шлюха. И это не должно беспокоить тебя, если вы просто друзья, верно? – заметила Элис.

− Да, верно. Это действительно меня не касается, − согласилась я, принимая её точку зрения.

− И всё-таки, знаешь, что? − спросила Роуз.

− Что? − переспросила я.

− У тебя будет чертовски сексуальный педикюр. Эй, разве он не лапал твою ногу однажды? Может у него какой-то фут-фетиш*, поэтому он нещадно трётся своими причиндалами о женские пятки. Ты могла бы подрочить ему ногами, − похрюкивая от смеха, проговорила она. И они с Элис принялись ржать над непристойным юмором Роуз.

− Роуз, тебе и Элис нужно посещать какую-нибудь программу или психологические консультации. Никто не должен думать о члене так много. Это ненормально, − пошутила я в ответ.

− Итак, ты собираешься поговорить с ним о чём-нибудь или нет? – поинтересовалась Элис.

− Не знаю. Я была довольно-таки стервозной с ним. Уверена, в любом случае, ему по барабану, заговорю я с ним снова или нет, − печально вздохнув, ответила я. – Я чувствую, что слишком резко отреагировала тогда, но теперь даже не знаю, каким способом всё уладить. Я не могу не думать, что такие вещи невозможно оставить в прошлом или исправить.

− Вот девушка, которую я люблю, − прирождённый оптимист! − дразнилась Роуз.

− Знаешь, ты намного меньше раздражаешь, когда просто ругаешься матом. Язвительная – это гораздо хуже. Серьёзно. Ты должна оставить всё это дерьмо профессионалам, Роуз, − заявила я.

− Смотри, возможно, если бы в тебе было поменьше раздражения и злости, то ты весь день без остановки говорила бы о члене вместе с нами, − подчеркнула Элис.

− На самом деле, тебе нужен Эдвард или любой другой парень, чтобы просто вытрясти из тебя эту злость. Честно говоря, чувак заслужил бы "Нобелевскую премию” или что-нибудь в этом роде. В мире станет намного меньше страданий, когда тебя хорошенько отымеют. Причем неоднократно, − добавила Роуз.

− Почему? По какой причине я всё ещё дружу с вами? − смеясь, задала я риторический вопрос.

− Потому что, где-то глубоко внутри себя, ты понимаешь, что действительно нужно потрахаться… "глубоко внутри”, − сладко проговорила Элис.

Гораздо позже, ночью, подскочив, я проснулась в своей постели. Яркая вспышка света сверкнула через всю комнату, прежде чем оглушительный грохот заставил меня закричать. Тяжело дыша, я спрыгнула с кровати, когда всё снова повторилось: яркая вспышка и ужасающе громкий «БУМ».

− Чёрт! – пробормотала я и почувствовала, как душа ушла в пятки. Сердце неслось со скоростью километр в секунду.

Я реально, реально ненавижу грозы. Они пугают меня до смерти.

Я осторожно пробралась на кухню, чтобы захватить попить из холодильника, когда третья вспышка и оглушительный грохот застали меня. Внезапно в комнате наступила кромешная тьма, исчез тусклый свет от плиты и холодильника, его знакомый гул теперь смолк. Зелёное свечение от часов на микроволновке тоже пропало.

Когда я увидела и услышала ещё одну вспышку и грохот, то просто перепугалась. Свет отключился, и повсюду наступила устрашающая тишина, не считая грозы. Я лишь могла услышать лёгкие тихие шаги позади себя и почувствовала, как жуткая паника, которая уже долгое время отсутствовала, начинает разрастаться в груди.

«Хорошо, просто было слишком громко», − сказала я себе, в то время как руки начали дрожать.

Даже притом, что мы с Эдвардом не разговаривали, я очень хотела подняться туда, чтобы посмотреть, остался ли он без электричества. Разумеется, благодаря моему особенному везению, я не смогла найти в квартире фонарик или одну единственную свечу. Блуждая в темноте, я на ощупь добралась до двери. На лестничной клетке тоже не было света. Я просто взлетела вверх по лестнице и постучала в дверь Эдварда. Он открыл довольно быстро, с фонариком в руках. Волна облегчения прошла через меня, когда я увидела его лицо. На голове неукротимая, растрепанная копна волос, а футболка и боксёры были помятыми после сна.

− Эй, у тебя тоже нет света? – спросил он.

− Угу, я не могу найти фонарик, и даже не уверена, есть ли в нём батарейки, − призналась я, ощущая себя глупой и несобранной.

Раздался ещё один раскат грома, и я подпрыгнула от внезапно громкого звука. Эдвард заметил мой испуг, и выражение его лица стало слегка довольным, но в тоже время и обеспокоенным.

− Проходи, я как раз собирался заварить чай, − проговорил он, открывая дверь так, чтобы я могла войти.

− Спасибо, − тихо сказала я, потупив взор в тот момент, когда входила в квартиру.

Мы сидели в гостиной на одном из больших коричневых диванов и маленькими глотками потягивали чай, а шум от грозы за окном был единственным звуком в комнате. Я чувствовала себя всё более и более неловко из-за затянувшегося молчания, что, в конце концов, подтолкнуло меня к разговору.

− Эдвард, − начала я. – Мне очень жаль, что мы поссорились, и что я набросилась на тебя. Это было неправильно с моей стороны, − предложила я, понизив голос. Я уставилась в свою чашку с чаем, будто там на самом деле было что-то интересное.

− Не беспокойся об этом. Я назвал тебя скромницей, поэтому мы опять в расчёте, − слабо улыбнувшись, ответил он.

Мне ненавистно признаваться даже самой себе, но я по-настоящему скучала по этой улыбке всю неделю, пока мы не разговаривали и не видели друг друга. Я медленно приходила к пониманию того, что распутное очарование Эдварда в действительности не отталкивает меня от него так, как я пыталась разыгрывать из себя.

Раздался ещё один сильный удар грома, отчего я подпрыгнула на месте и стала учащённо дышать. Эдвард наклонился и нежно положил руку на моё бедро. На его лице была добрая улыбка, а голова была слегка наклонена – это невинный жест.

− Ты в порядке? Это всего лишь гром, − проговорил он.

− Знаю, но я всегда боялась его, независимо от возраста. Хотя раньше, когда была маленькой, я пугалась ещё больше. Ты знаешь, папа всегда пытался утешить и отвлечь меня. Обычно мы строили огромную крепость из простыней в гостиной комнате и рассказывали забавные истории или читали глупые стихи. И всё становилось прекрасно. Он был хорош в этом. Он многое умел… − объясняла я, а голос становился всё тише и тише, пока не перешёл в шёпот.

− Твой отец…его уже нет с нами? – спросил Эдвард.

− Нет. Его нет… У него был рак желудка. Мы даже не знали, что он болен, пока ему не осталось прожить всего несколько недель. Так что… Ох, он умер как раз перед весенними каникулами, около шести месяцев назад, − открылась я.

Я чувствовала какое-то странное утешение, когда рассказывала кому-нибудь о своём папе. Рассказывая о нём Эдварду, я не ощущала неловкости.

− Я сожалею о твоей утрате, − произнёс Эдвард.

− Это первый раз, когда я слышу гром, с тех пор как он умер. Разве не странные вещи приходят в мою голову? Прости Эдвард, я просто навожу тоску и жуть. Прости… − сказала я, понимая, что хоть мне и не было неловко рассказывать об этом, но, возможно, ему было неприятно слушать.

− Нет, нет. Не извиняйся. Я врач, и, к сожалению, это то, с чем я имею дело. И это не тоскливая или жуткая тема, − уверил он меня.

И снова я увидела его добрую сторону, которая проявлялась время от времени, совершенно неожиданно для меня. Честно говоря, я не знала, как вести себя с ним, когда он такой. Пожалуй, я хотела, чтобы он уже определился, что или кто он есть на самом деле – хороший парень или мудак. Так будет намного проще…для меня, по крайней мере.

− Спасибо. Но хватит об этом, − ответила я. – Гм…что насчёт твоей семьи? Ты близок со своими родителями?

Прежде чем ответить, на миг, нервозность отразилась на его лице, и я уже пожалела, что подняла эту тему.

− Я никогда не знал своего отца, − неловко почёсывая затылок, объяснил он, – мама воспитывала меня одна, − добавил он, одарив натянутой улыбкой. − Я по-доброму завидую тебе. Похоже, твой отец действительно был классным.

Мы снова притихли, в то время как мысли унесли меня в детство в Финиксе, где гроза была довольно редким, но всегда чрезвычайно громким явлением. С папой я всегда чувствовала себя в безопасности и под защитой. Всё зловещее и призрачное становилось весёлым и занимательным. Папа всегда умел изменить положение дел к лучшему подобным образом.

Я выпала из грёз, когда гроза снова дала о себе знать. Громкий треск расколол пространство вокруг меня. Прежде чем опомниться, я обхватила Эдварда руками и спрятала лицо у него на груди, ни секунды не раздумывая. Моё сердце бешено колотилось, практически вырываясь из груди. Я почувствовала его руку на затылке, которая нежно поглаживала мои волосы.

− Эй, знаешь, кажется, этот гром не ослабевает, − проговорил он, после ещё одного особенно громкого «БУМА», эхом звучавшего в небе. – Плюс ко всему сильный ветер и ливень. Это довольно бурно и громко. Так что, если у тебя есть безумное желание построить крепость, бельевой шкаф…прямо там.

Эдвард указал в сторону коридора.

− Серьёзно? – спросила я, слегка покраснев и ощущая себя немного по-детски, как будто он разыгрывает меня.

− По-моему, это будет немного странно, но также и забавно. Так что, я голосую – за! – призывал он с шаловливой усмешкой.

− Я не уверена, ты смеёшься надо мной или пытаешься заставить почувствовать себя лучше? – ответила я с лёгким укором, пробираясь к бельевому шкафу. – Слушай, не смотря на то, что я испытываю слабость к людям, которые пытаются оправдаться в моих глазах, всё же скажу, что ты пытаешься отвлечь меня. Ну, ладно. Я собираюсь построить крепость.

Несколько минут спустя, мы разбили лагерь на полу в гостиной Эдварда, сформировав из простыней огромную палатку. Я бродила среди нескольких его книжных шкафов, выискивая какие-то смешные книги или, может, что-нибудь с бессмысленной поэзией. Схватив собрание сочинений Эдгара Алана По, я уселась рядом с Эдвардом на куче диванных подушек.

− Серьёзно, парень, в твоей коллекции недостаёт смешных и несерьёзных книжек. И сколько книг о роботах нужно одному человеку? – шутливо сокрушалась я.

− Эй, я люблю научную фантастику, − спорил он, надувая губы. – "Мечтают ли Андроиды о электроовцах” – одна из моих любимых книг.

− Что ж, это здорово, но всё же звучит…эм…очень по-дурацки, − смеясь, подразнила я.

− По-дурацки, да? – повторил он, приподнимая бровь, как будто говоря "кого, чёрт возьми, ты назвала дураком, сестрёнка?”.

− Ага, − насмехалась я. Сколько остроумных возражений в ходу, а одно это прилипло.

− У тебя действительно настолько дерьмовое впечатление обо мне, не так ли? – фыркая от смеха, спросил он.

− Хм…да нет, − неубедительно отозвалась я. – Ладно, может быть, немножко. Хотя становится лучше! Говоря серьёзно, ты хороший парень. Эдвард, я на самом деле так думаю, − проговорила я более уверенно.

− Да, ну и дела… Я считаю, что ты…замечательная, Белла, − проговорил он гнусавым голосом и с приклеенной улыбкой.

− Замечательная? Из всех прилагательных ты выбрал именно это? Видишь ли, я думаю, эта вещь с дерьмовым впечатлением работает в обе стороны. Насколько скучной я выгляжу в твоих глазах? Как совершенно безыскусная, маленькая, сельская учительница? Мне, несомненно, нужно рассмотреть какое-нибудь переселение личности, − проговорила я, и самоуничижение сработало в полную силу.

− Неет, перестань. Ты преувеличиваешь. Знаешь, возможно, в тебе есть немного от святоши. Примерно щепоточка. Капелька. Чуть-чуть, − шутил он, прикрывая один глаз и показывая щепотку, прижимая большой и указательный пальцы.

− Я не шутила с тобой сейчас. Очевидно, что чудаковатости в тебе достаточно для нас обоих, − игриво подтрунивала я.

Я попыталась стукнуть его подушкой, но он увернулся и засмеялся. Улыбка исчезла с его лица, когда он слегка передвинулся в мою сторону.

− Существуют и другие вещи, которыми мы могли бы заняться, вместо подшучивания, − проговорил он, понизив голос.

− Другие вещи? Что за другие вещи? – искренне поинтересовалась я поначалу. Но когда до меня дошёл истинный смысл слов, я задумалась, стоит ли нам играть в эту соблазнительную игру.

Его лицо медленно приближалось к моему лицу. Я уставилась на его губы, такие пухлые и на вид мягкие.

− Вещи, которые могут быть намного интереснее, − намекал он.

− Вязание? – нервно съязвила я.

− Нет.

− "Двадцать вопросов”?

− Нет.

− Кроссворд?

− Нет.

− Домино?

− Нет, кареглазка, − настаивал он.

Его губы почти прикоснулись к моим, и я почувствовала его дыхание. И так просто мы поцеловались. Его рот был необычайно нежным и мягким. Совсем не таким, какими я себе представляла губы мужчины. Для такого страстного, зрелого, мужественного парня, как Эдвард, поцелуй был похож на касание пёрышка. Я бы, несомненно, посмеялась над этим, но следующая мысль погасила весь мой юмор.

Эдвард…джентельмен?

Он целовал меня так сладко и деликатно. И я осознавала, что он поступает так, потому что считает, что МЕНЯ нужно целовать именно так.

− Ты знаешь, возможно, нам стоит подумать, хорошая ли это идея, − внезапно проговорил он, отодвигаясь. Такое ощущение, будто лопнул мыльный пузырь. Этот момент был потерян.

− Эмм, да. Вероятно, нет. Я в том смысле… Ведь мы не вместе, и я не думаю, что могу принять это. Просто…ммм…я такая. Прости, − ответила я, ощущая, что лицо начало гореть.

Теперь я была смущена тем, что поцеловала его. И более стыдно признавать тот факт, что я ещё большая скромница, чем он, кажется, обо мне думал.

− Не извиняйся. Я думаю, что хочу быть твоим другом. Ты очень приятная, − улыбаясь, сказал он.

Он поглаживал мою спину и всё, о чём я могла думать, – он просто пытался утешить меня.

− Кроме того, мы вроде как постоянно цапаемся, − указала я со смехом. – Я не вижу, чтобы это хорошо закончилось.

− Но вот что мне нравится в тебе – это то, что ты злюка. Ну, конечно, в совершенно восхитительном и неугрожающем смысле, − дразнил он.

− Такой придурок, − придиралась я, кривляясь и показывая кулак. Он просто насмехался надо мной.

Внезапно включился свет, и мы вернулись в реальность, оглядывая ярко освещённую комнату.

− Электричество появилось, − проговорила я, указывая на очевидное.

− Похоже на то, − согласился Эдвард.

Мы оба выглядели…разочарованными.

− По-моему, мне пора возвращаться вниз, − сказала я со вздохом и лёгким зевком.

Я встала, потянулась и начала разбирать крепость.

− Не переживай об этом, я сам справлюсь, − проговорил он, положив руку на моё плечо.

Я не могла не взглянуть на его длинные пальцы, мягко сжимавшие предплечье. Взгляд прошёлся от его руки к лицу, и мне так сильно захотелось сказать или сделать хоть что-нибудь, чтобы сохранить ощущение бабочек внутри меня. Но я была бессильна.

− Хорошо. Спасибо. Это было… забавно, − ответила я со слабой улыбкой, проходя в сторону двери.

− Да без проблем. Мы должны позависать как-нибудь снова. Может быть, взять в прокате фильм или что-то в этом роде? − предложил он вежливо.

− Ты знаешь, где меня найти, − пошутила я.

− Ага, теперь от меня не спрячешься, − отозвался он с неловким натянутым смехом.

− Доброй ночи, Эдвард, − сказала я, потянув на себя дверь.

− Пока, Белла, хороших снов, − ответил он, подбирая подушки с пола.

Я тихо прикрыла дверь и пошла вниз. В голове был беспорядок. Я чувствовала себя ужасно противоречиво. Мне понравилось целоваться с Эдвардом, и я была по-настоящему разочарована тем, что он остановился. Ему не понравилось или он просто пытался быть тактичным? Но что, если я хотела его? Тем более, Элис и Роуз посоветовали мне "встречи ради секса”. Разве неправильно хотеть этого?

Я открыла ноутбук. Вошла в Твиттер и обновила свой статус:

«Что вы делаете?»

«Уверенна/Смущена, Счастлива/Подавлена, Взволнована/Разочарована, Заинтересована/Равнодушна…полна противоречий… Но то, что он делает, мне так нравится.»

~*~

*фут-фетиш − сексуальное влечение к ступням