Мы расположились с попкорном. Моя дочь была так взволнована, что практически пританцовывала на краю дивана. Я нервно постукивала ногой по паркету. Он ненавидел это, но если я собираюсь объяснить, если я собираюсь рассказать историю, то это - часть ее.

- Жми на кнопку уже, мам! - просит дочь.

В наши дни, конечно, уже есть пульты дистанционного управления. Я нажимаю play на тонком устройстве в моих руках, и на экране появились толпы фанатов, аплодирующих и возбужденных.

- Где ты? - спросила она.

- Меня здесь нет.

- О.

Она расстороилась, но покорно наблюдает. Она унаследовала это от меня.

- Я вижу его на футболках, - сказала она. И да, они все собрались там, чтобы увидеть Мейсенов, но почти у всех на экране только его лицо на футболках на груди.

Затем во взрыве огней и криков появились на сцене они, все четверо.

- Это он! - зааплодировала моя дочь. Так же как все остальные в прошлом и настоящем, ее глаза следовали за ним и только за ним.

-

17 июня 1989 — сегодня исполнилось 19. Попалась на просмотре видео Мейсенов.


Однажды он поймал меня за просмотром видео концерта Мейсенов. Я не слышала его шагов, и внезапно он оказался здесь, смотрел на меня, а я на него. Я сразу же нажала паузу. Его изображение застыло на экране: руки подняты вверх, самоуверенная усмешка на лице, рубашка расстегнута до пупка. Настоящий Эдвард Каллен сел на другой край дивана, около стены. Он нажал кнопку, поднялись автоматические жалюзи, и яркий солнечный свет залил комнату, подчеркивая его черты, делая его изображение на экране тусклым и серым.

- Что ты видишь, Белла? - спросил он тихим голосом, взгляд переместился на телевизор. Я нервно сглотнула и отвела от него взгляд, обратно на изображение на экране. Иногда было сложно сконцентрироваться, когда он был рядом, особенно, когда такой серьезный.

- Я не вижу тебя. Я вижу кого-то совсем другого.

Я мельком глянула на него краем глаза. Он вздохнул и сжал челюсти, стиснув зубы, глядя в окно на Центральный Парк.

- Ты правда не знаешь меня, - сказал он.

- Несмотря на все твои усилия, думаю, что знаю.

Он повернулся и посмотрел на меня, изучая мое лицо испуганными глазами, возможно пытаясь понять, кто эта маленькая девочка, и откуда она набралась смелости возражать ему. И как только я подумала, что он собирается попросить меня уйти, его лицо смягчилось, и он улыбнулся — редкое удовольствие. Мое сердце запело.

- Я рад, Белла.



11 января 1989 — смотрела видео концерта Мейсенов с Сетом Клирвотером и Джейкобом Блеком. Джейкоб проводил меня до дома и дал мне кассету.


- Спасибо, папа, - сказала я, наклонилась над консолью и поцеловала его. Его дыхание пахло томатным соусом и легким намеком на виски. К тому времени я уже привыкла к виски.

- Ты уверена, что приедешь домой? - спросил он, поглаживая мое колено.

- Да, папа, - солгала я. Я решила идти пешком. Отец будет в отключке, мамы просто-напросто не будет дома. Они никогда не знали, что я ходила пешком по шоссе. - И ты останешься сегодня вечером? - спросила я.

- Да, дорогая, - пошутил мой отец, толкнув меня достаточно сильно по руке — достаточно сильно, чтобы шутка получилась плоской. Хотя он не хотел, чтобы так вышло.

- Ну, ладно, сладкая, учись усердно, - сказал отец, подмигнув стеклянным взглядом и саркастически улыбнулся.

- Я не знаю, что ты пытаешься сказать. У меня тест по физике завтра.

- И тот парень выглядит так, будто очень страстно желает помочь тебе с тестом по физике, - сказал папа, кивая мимо меня. Я обернулась посмотреть, как Сет идет к машине, улыбается, (я уже могла сказать, что Сет всегда улыбался). Его почти выбритые волосы были мокрыми, и его мешковатая одежда была дополнена черной тесемкой на шее, кольцом в носу и черными браслетами на руке. Это не означает, что парень с наполовину побритой головой и украшениями скейтбордиста не может преуспеть в физике, но в данном случае отец был прав. У Сета не было намерения обсуждать со мной физику.

Я схватила свою куртку, снова поцеловала отца, и выскочила из машины прежде, чем Сет смог подойти. Я почти подскользнулась на льду, когда бежала ему навстречу, но Сет вовремя поймал меня.

- Твой отец? - спросил он, поставил меня на ноги и дружески махнул в сторону отца в то же время.

- Да, - согласилась я.

- Это круто, - сказал он, когда отец, едва не задел почтовый ящик Сета своим минивэном. Видимо, Сет тоже иногда врал, и я это ценила. Сет не повел меня через центральный вход, как я ожидала, а повел через боковой вход, который вел прямо в гараж или это должен был быть гараж. Голые стены были заклеены плакатами групп, которых я не знала, и в масляных пятнах бетонный пол был покрыт выброшенной одеждой. Кроме этого, там были скейтборды, усилители, маленький телевизор на молочных ящиках, обогреватель, на шатком старом диване был еще один парень: Джейкоб Блек.

Я видела Джейкоба раньше и наблюдала за ним так же как за остальными. Он был высоким, как Сет, но более долговязым, и его черты были более тонкими, с длинными ресницами, высокими скулами и полными губами. У него был своего рода короткий, небрежный ирокез, и ногти выкрашены в черный цвет.

- Ты знаешь Изабеллу Свон, правда, Джейк? - спросил Сет и повел меня к дивану. Он пнул высокие ботинки Джейка, чтобы он сел и дал нам немного пространства.

- Да, конечно, - сказал Джейкоб, еще раз осмотрев меня, поспешно принимая сидячее положение. Мы были тремя лжецами. Я никогда в жизни ни словом не обмолвилась с Джейкобом Блеком.

- Хай, - поприветствовала я, нервно махнув рукой.

- Теперь мы можем снять с паузы? - Джейк нетерпеливо спросил Сета, и его глаза скользнули мимо меня к телевизору. Я посмотрела на экран, и там, замерло лицо с обложки альбома: подбородок, волосы, глубоко посаженные глаза; я узнала бы их где угодно, после моего углубленного изучения сегодня днем. Его руки замерли под странным углом, как будто он их закидывал за голову, а на лице застыла гримаса, как от боли.

Я сложила два и два.

- Эдвард Каллен, - пробормотала я. Это было впервые, когда я произнесла его имя вслух. Это так же был первый раз, когда я его увидела, не считая силуэта на обложке.

Сет улыбнулся. У меня закралось нехорошее чувство, что он распознал мою ложь. - Ты уже видела эту запись? - спросил он меня, кивая в сторону телевизора.

- Э-э, нет, не эту, - увиливала я.

Он аккуратно взял меня за руку и усадил рядом с собой на диван.

- Джейк, чувак, перемотай назад. Давай начнем с начала.

Джейк закатил глаза, но опустился на колени и нажал кнопку перемотки на видеомагнитофоне. Сет дал мне одеяло, потому что даже в моем пальто, сидеть в неизолированном гараже в январе в Лонг Айленде было своего рода безумием. Пять минут ползли болезненно, и Сет говорил о хав-пайпах, кедах и широких штанах, и он похвалил мой свитер от The Limited, даже если он и не гармонировал ни с чем, и наконец видеомагнитофон издал страшный звук, давая нам знать, что пленка перемоталась.

Джейк наклонился, чтобы нажать воспроизведение на видеомагнитофоне, и тогда я впервые увидела их, и я не имею ввиду Мейсенов. Сотни и сотни детей в рваных джинсах и джинсовых куртках, уши все в пирсинге, бритые головы бросали цветы на сцену, сами они бросались на сцену, полностью теряя все свое дерьмо, со счастливым видом. Я не отрывала глаз. Было около двадцати пяти ребят в моей школе, кто знал о Мейсенах. Я и понятия не имела, что мой мир такой маленький.

Ребята на экране ждали, хлопали, топали, прыгали, доводили себя до исступления... и скандировали, но не по Мейсенам, а по Эдварду Каллену. Когда группа вышла на сцену, аудитория взорвалась, и я почти ожидала, что тела взорвутся и полетят конечности.

- Спасибо, - сказал Эдвард Каллен, глядя вниз, таким низким голосом, что кажется моя грудь завибрировала. Затем повернулся спиной к аудитории, я наблюдала, как он посмотрел на свою группу — Джаспер, Маркус и Кайус, я знала их имена по дневной зубрежке.

С кивком от Эдварда Каллена они начали. Группа взорвалась, и гараж Сета наполнился шквалом неблагозвучного шума.

- Сет! - крикнул кто-то из глубины дома.

Джейкоб снова встал на колени и убавил громкость.

Я никогда не слышала песню, которую они играли, что удивило меня, но меня вряд ли беспокоила музыка. Меня привлекал Эдвард Каллен. Он завораживал.

Он держал микрофон и закрыл глаза, и из его уст строчка за строчкой лилась отчаянная проза, как будто он с силой выдавливал из себя слова, прилагал огромные усилия, как будто приносил жертву. Эдвард Каллен был мужчиной, а не мальчиком, как Сет и Джейкоб. Он был взрослым мужчиной, который пел о снах и боли и сексе и смотрел на весь мир сквозь призму своей боли, чем приводил массы изгоев на колени.

Один за другим, потные юноши с футболками Мейсенов, прилипшими к телу, бросались на сцену, чтобы обнять его, дотронуться до него, прошептать ему что-то на ухо. В некотором смысле я была очень наивной, хорошо, во многих, многих вещах, я была очень наивной тогда. Я пропустила большую часть из того, что смотрела. Я не поняла.

Джейкоб был в восторге. Сет, казалось, был напряжен и нервничвал. Я изучала Эдварда Каллена. Он казался очень высоким, и его волосы взъерошены, как на обложке альбома, возможно у него были подведены глаза. У него были достаточно большие руки, чтобы скрыть почти весь микрофон, который он сжимал изо всех сил.

Мое сердце колотилось в груди.

Сет облизал губы и коснулся моего колена в вареных джинсах. Телохранители теснили людей назад, держали их подальше от Эдварда Каллена изо всех сил.

И затем зазвучала песня. Эта песня. Колыбельная. Я ахнула.

Сет посмотрел на меня и сжал мое колено.

- Мне она нравится, - сказала я задыхаясь.

- Да? - спросил он.

Я кивнула. - С тех пор как впервые ее услышала. - При этом я не упомянула, что это было четыре с половиной часа назад.

Сет собирался что-то сказать, когда нас прервал громкий стук с другой стороны гаража. Джейкоб сразу поставил запись на паузу.

Сет вздохнул. - Всем пора идти, - объяснил он.

Джейкоб уже потянулся за своей курткой-пилот.

Сет нервно смотрел то на меня, то на дверь, которая вела в дом. - Ну, тебе нужно позвонить отцу? - спросил он.

- Нет, ммм, я пешком пройдусь, - ответила я, убирая одеяло, и встала на ноги.

- Пешком? Куда? - спросил Сет. Это был пригород Лонг Айленда. Никто тут никуда не ходил пешком. Я подумала о том, чтобы снова соврать, но соврать насчет моего адреса оказалось сложнее.

- Робинвуд Драйв, у Мастик Роуд, - призналась я.

- Это на другой стороне дороги!

- Может тебе стоит попросить кого-то отвезти ее, - прервал Джейкоб, бросив в голову Сета кассетой. Сет в воздухе поймал кассету, даже не моргнув глазом, и бросил уничтожающий взгляд на Джейкоба. Джейкоб стиснул зубы, покачал головой, прежде чем повернулся в мою сторону и предложил проводить меня с натянутой улыбкой.

- Давай, Белла. Я тоже иду.

- Ты? - смущенно спросила я.

- Да. Мимо твоего дома. Увидимся завтра, Сет.

Я посмотрела на Джейкоба и Сета, но Сет уставился в пол, а Джейкоб уже вышел за дверь.

- Гм, спасибо, что пригласил меня.

- Извини, что не отвез, - сказал Сет, стоял и смотрел на меня.

- Я не просила тебя об этом.

Сет сделал шаг в моем направлении и наклонил голову, мое сердце забилось, потому что я была уверена, что последует поцелуй. Он пробежался пальцами по моей руке, которая безвольно висела. И последовал поцелуй... в щеку.

- Доберись до дома в безопасности, Белла, - прошептал он, и его большие карие глаза, казалось, умоляюще просили меня, прежде чем он развернулся и оставил меня одну стоять в дверях.

- Ну, ладно.

Я вышла в холодную ночь, одевая шапку и перчатки. Мы были близко к берегу и ветер буквально превратился в лед, когда дул с океана. Мне пришлось бежать, чтобы догнать Джейкоба.

- Тебе не обязательно провожать меня, знаешь, - раздраженно сказала я.

- Он завтра спросит, - это все, что сказал Джейкоб, глубоко засунув руки в карманы.

- Ты хочешь, чтобы я ему сказала, что ты проводил? - спросила я.

- Так же как ты ему сказала, что знаешь Мейсенов? - выпалил в ответ Джейк.

Я прищурила глаза, залезла в карман и достала мою новую кассету Мейсенов и ткнула ею Джейкоба в лицо.

- Ха, - все что сказал Джейк.

- Мне действительно нравится та единственная песня. Я не лгала на счет этого.

Джейкоб бросил на меня взгляд уголком глаза.

- Почему? Почему кто-то такой, как ты, любит эту песню?

- Как я? - спросила я. Джейкоб просто продолжал идти. Это дало мне время подумать над песней. - Ну, может быть, потому что он умоляет маленького мальчика любить его, - ответила я. - Он сделает все, чтобы спасти его от ада в этой жизни, но он не уверен, что заслуживает любви мальчика.

Джейкоб остановился так резко, что я почти наткнулась на него.

- Как будто он просит о любви, - продолжила я мягким голосом, который унес ветер, пока он не потерялся в зимнем вое. - И он заставляет людей хотеть дарить их любовь ему.

- Тебе нравится Сет? - спросил Джейкоб.

- Я только что его встретила.

Джейкоб развернулся и продолжил идти. Я снова побежала, чтобы не отставать.

- Он кажется действительно милым, - сказала я.

- А он и есть милый, - ответил Джейкоб. - Просто — я не знаю — не западай на него сильно. Хорошо?

- А почему мне не должен нравится Сет? Особенно, если он хороший?

Джейкоб не ответил. Единственным звуком был хруст замерзшей травы под ногами и свист автомобилей на шоссе. Мы должны были скоро прийти.

- Джейкоб? - позвала я, но мой тихий голос снова потерялся на ветру. - Джейкоб!

Я схватила Джейкоба за руку, и его глаза, мерцающие, как оникс, свирепо сверкнули на меня. Он так стрельнул в меня взглядом, что мне стало некомфортно.

- Где он тебя нашел? - спросил он, покачав головой и горько смеясь.

- Прости, что?

- Иногда я просто не понимаю, что он делает.

И внезапно, я поняла. Я была не такой, как Сет и Джейкоб. Я не была скейтбордистом, поэтому я не квалифицировалась, как человек, который может понравится Сету.

- Боже мой, ты такой засранец! - закричала я, чтобы удостовериться, что мой голос будет услышан. - Я не ценю твой тон, Джейкоб Блек, и мне определенно не нужно, чтобы ты провожал меня домой. Пошел к черту!

Я потопала вниз по шоссе. Свет автомобильных фар светил мимо меня. Я обняла себя руками и зашагала в своем темпе. Я почти перестала чувствовать свои ноги. Сет казался таким милым; что он делал с таким засранцем, как Джейкоб Блек?

- Белла!

Я пошла быстрее.

- Белла, вернись!

Я обернулась. - Ты уже сходил к черту? Быстро!

Я не стала ждать ответа. Я заметила просвет в дорожном движении и перебежала на другую сторону дороги.

- Боже! Белла!

Я побежала и оказалась на другой стороне шестиполосной дороги как раз вовремя. Холодный воздух ранил грудь, но я продолжала бежать. Мне не нужно было далеко идти на той стороне дороги, всего пару кварталов. Я могла и пробежать пару кварталов.

Нет. Нет, не могла. Я согнулась пополам, хватая ртом воздух, проклиная себя, что в течение двух с половиной лет не занималась физкультурой. Джейкоб легко меня догнал.

- Я сказал, что провожу тебя домой.

- Пошел ты, - задыхалась я.

- Смотреть как ты бежишь через дорогу, как в песне 'There is a Light', знаешь?

Я посмотрела на него из своего согнувшегося положения.

- "There is a light that never goes out…" (Этот свет никогда не погаснет — пп) — сказал Джейкоб, подняв брови, глядя на меня выжидающе.

- "And if a double-decker bus crashes into us…" (И если двухэтажный автобус врежется в нас... - пп) — попробовал он снова.

Я моргнула и выпрямилась. Я упустила что-то, но у меня не хватало больше сил притворяться.

К счастью остаток пути мы прошли молча. Мой дом был в паре кварталов от берега, но тут не Майами-Бич. Дома в моем районе были все небольшими прибрежными коттеджами; приземистые дома небольшой площади, без подвалов и чердаков. Они не предназначались для круглогодичного проживания, и вероятно не должны были стоять столько, сколько они уже простояли.

Я всегда нервничала, когда незнакомцы сталкивались лицом к лицу с сырым и грязным местом, которое я звала домом, но к такому позору я была готова. К чему я не была готова, так это к глубоким колеям, проходящим через газон и минивэну, стоящему в кустах форзиции.

- О Боже мой! - ахнула я. - Папа? Папа!

Я побежала через ледяной газон и распахнула дверь, чтобы обнаружить своего отца в основном целым и невредимым. Он был в отключке и пьяный. Я пнула минивэн, ругаясь.

- Белла, это все...

Джейкоб остановился, когда увидел.

- Моя мать убьет его, - проворчала я.

Она определенно его убьет, и использует это против него при разводе. Я не могла сказать, правильно это или нет, учитывая, что она будет находиться в доме у своего бойфренда до шести утра.

- Нам стоит позвать твою маму? - спросил Джейкоб.

- Ее здесь нет, - призналась я.

- Мы должны его затащить внутрь, - предложил Джейкоб. - Здесь холодно.

Джейкоб был прав. Пальцы отца посинели, а слюни замерзли у него на лице. Я бы в любом случае не смогла затащить отца в дом. Джейкоб отодвинул меня с дороги и без слов вытащил отца со своего места, поднял его и перекинул через плечо. Я толкнула входную дверь и повела через загроможденный вещами маленький дом в заднюю спальню, где Джейкоб кинул моего отца на кровать. Я не думаю, что он сделал это нарочно. Вернувшись на улицу, Джейкоб помог мне найти ключи от машины, которые отец уронил на пол машины. Затем я рухнула на пассажирское сиденье, а Джейкоб занял водительское место.

- Спасибо, - сказала я не глядя на него. Я слишком замерзла, устала, смущена и ошеломлена.

- Все нормально, - сказал он.

- Вообще-то нет, но я могу притвориться.

Я видела, как Джейкоб вглядывается в меня искоса. - Со мной тебе не нужно притворяться. С Сетом тоже. Я серьезно.

- Я тебя даже не знаю.

Последствия этой ночи в школе были ужасными.

Джейкоб порылся в своем кармане и вытащил кассету, пустую, на которую можно записывать материал. По крайней мере мне так казалось.

- Я достал это в учительской пару месяцев назад. Это живой концерт Мейсенов в Джонс-Бич два года назад. Это лучшая вещь, которую я когда либо слышал.

Я взяла кассету дрожащими пальцами. Не поймите меня неправильно, они дрожали от холода, а не из-за значимости кассеты.

- Спасибо.

- Ты можешь сделать копию. Верни мне завтра.

- Да. Конечно. Завтра.

Джейкоб выбрался из минивэна и посмотрел внутрь, на меня. - Спокойной ночи, Белла.

- Спокойной ночи.

-

17 июня 1989 — и потом он устроил мне ужин в честь дня рождения


Мы почти никогда не делали ничего подобного, не сидели и не ели друг напротив друга за большим столом красного дерева. Каким-то образом он узнал о моем дне рождения, и он, казалось, особенно хотел сделать это после нашей, не знаю как назвать... конфронтации? Не конфронтации? После того как мы улыбнулись друг другу и поставили на паузу старую видеокассету?

- Итак, ты думаешь, что знаешь меня? - спросил он, его глаза блестели, в уголках губ спряталась широкая улыбка.

Я люблю вызов.

- Да, - сказала я, накалывая на вилку необычно большой стебель спаржи.

- Продолжай! - сказал он, размахивая вилкой с помидоркой-черри на конце.

- Твоя мама библиотекарь. Она ценит архитектуру, чем объясняется убранство этой квартиры. - Я окинула скептическим взглядом столовую. Помидорка-черри была запущена в мою сторону. У меня не хватило ловкости ее поймать, поэтому я увернулась и засмеялась.

- Это элементарно, - сказал он и закатил глаза.

- Хотя я подозреваю, что твоя любовь к эстетике имеет много общего с этой катастрофой, - продолжила я, поднимая брови и улыбаясь.

Он прищурился. - Во всем виновата моя мать. Эстетика, - пробормотал он и пренебрежительно махнул рукой.

- Твой отец находится в Оксфорде на стипендии младшего научного сотрудника.

- Опять же, - сказал он, насмехаясь надо мной, - любой человек, обладающей информацией о...

- Но это еще не вся история целиком. Разлука причиняет тебе боль даже... в твоем возрасте. - Я закончила предложение уже бормотанием. Мы были хорошо осведомлены о разнице в возрасте.

- Ты собирала об этом информацию, - сказал он.

- И хотя эта боль помогает тебе писать твои печальные песни, Эдвард, вот в чем дело, но это не ты. Ты бросаешься помидорами-черри в девушек. Ты играешь со мной в игры «как хорошо ты меня знаешь». Ты там, скрыт за своей улыбкой.

Эдвард взял еще одну помидорку с тарелки и медленно перекатывал ее между пальцами. Затем он стал катать ее туда-сюда, из руки в руку. Наконец он ее прижал ко рту и раздавил губами. Он смотрел на меня, а я на него.

- Ты наблюдательна, Белла. Ты наблюдаешь, впитываешь все и записываешь в блокнот. Во всех этих внешних поисках, ты когда-нибудь останавливалась и направляла зеркало на себя?

Он встал, в длинных пальцах он перекатывал еще одну помидорку, медленно шел ко мне. Я застыла и нервно сглотнула, точно таким же он был тогда, когда я нажала паузу на экране телевизора. Часть меня кричала оттолкнуть стул от стола и бежать. Часть меня горела. Ко мне шел Эдвард Каллен. Десять тысяч женщин упали бы в обморок в такой ситуации.

Эдвард отодвинул стул рядом со мной и сел, откинулся назад. Он прижал помидор, который держал, к моим губам, я немного их приоткрыла, чтобы он мог положить мне его в рот. Я закрыла глаза и надкусила его. Он был терпким, каким и должен быть. Эдвард сладким не был.

Мои глаза были все еще закрыты, когда Эдвард начал говорить снова, низким голосом, от которого моя грудь завибрировала.

- Потому что если ты действительно смотрела на себя, Белла Свон, тогда возможно, ты бы поняла, что улыбки, игры, бросание томатов... это ты, Белла, такая какая есть, просто мое отражение.

И прежде чем я открыла глаза и сосредоточилась, стул был отодвинут к стене, и он ушел, не сказав ни слова.

-

Моя дочь прыгала, танцевала, кружилась, вертелась, хлопала, улыбалась... и когда песня закончилась, она обернулась кругом и встала лицом ко мне. - Он очень, очень хороший, мамочка!

- Я знаю, Малышка. Знаю.

------------------------------------------------------------

Форум ЗДЕСЬ!