Ауттейк

POV Белла

Часть 1.

Мы были женаты почти год, прежде чем я снова задала ему этот вопрос.

– Правда? – спросил Эдвард. – Ты по-прежнему хочешь это исследовать?

Был вечер среды в конце ноября, и мы отдыхали около нашего закрытого бассейна, дожидаясь, когда наберёмся достаточно энергии, чтобы вернуться обратно в дом.

Я встала с шезлонга и плотнее запахнула халат вокруг тела. Эдвард сидел в соседнем кресле; пройдя несколько шагов, разделявших нас, я села к нему на колени так, что мы были лицом к лицу.

– Да, – сказала я, и он обнял меня. – Есть возражения?

Эдвард положил подбородок мне на плечо и глубоко вздохнул. Я была благодарна, что он не отвечает сразу, а обдумывает свой ответ без спешки, чтобы быть уверенным в собственной честности.

– Возражений нет, – сказал он, наконец. – Я говорил тебе, что согласен на это, где-то на недельный срок после того, как почувствую, что мы общаемся более открыто, и ты способна лучше выражать словами то, что тебя беспокоит.

Я мысленно вернулась на полтора года назад: насколько же мы выросли с тех пор, и как обычная пара, и как пара «Доминант-сабмиссив». Мы по-прежнему играли каждые выходные, с вечера пятницы до середины воскресенья, а также иногда проводили час или два в игровой в будние дни по вечерам.

– Ты считаешь, что теперь я действительно умею говорить о том, что меня беспокоит? – спросила я.

Я полагала, что так и было. Мы разговаривали с ним каждое воскресенье во второй половине дня. Ему по-прежнему нравилось делать мне массаж ног, и я стала лучше понимать, насколько важным для него было правильно всё закончить и подвести итог. Я стала понимать, что ласки воскресными вечерами были его способом справляться с собственными эмоциями, особенно, если одна или несколько сессий в выходные были особенно интенсивными.

Сама я тоже стала больше говорить. Не только используя «зелёный», когда хотела, чтобы он вёл меня дальше, но также прося его об играх в будние дни. Я помнила, как – в тот первый раз, когда попросила у него игровой вечер в середине недели – заикаясь и путаясь, объясняла, что тяжёлый день может стать лучше после пары часов, проведённых в игровой. Помнила, как он не соглашался на это, пока я не объяснила, чего хочу.

И я, надо признаться, очень хорошо понимала то, что сказал мне вскоре после нашего знакомства Лиам: иногда он жаждет наказания от своей Госпожи. В то время я не представляла, как заставить Эдварда наказать меня, но теперь я лучше в этом разбиралась. Бывали времена, когда я испытывала потребность ощутить на себе его кожаный ремень. Потребность в облегчении, которое это приносило.

– Да, – сказал он. – Ты очень хорошо справляешься с разговорами о том, что тебя волнует, что тебе нравится, а что нет и каковы твои потребности.

– А игра 24/7 [п.п. – непрерывные, 24 часа в сутки, семь дней в неделю, отношения Дом-саб]. – это твой жёсткий предел? – спросила я, возвращая ему один из его любимых вопросов мне, в тех случаях, когда я говорила о том, что чего-то не приемлю или не люблю.

– Да, если речь идёт о длительном сроке.

– А на неделю? – спросила я.

– Нет, – сказал он. – Я, как и раньше, не горю желанием, но если ты хочешь этого на одну неделю, – Эдвард пожал плечами, – я готов.

Я немного откинулась назад и, взяв его лицо в свои ладони, заглянула ему в глаза.
– Правда?

Он медленно растянул губы в улыбке.
– Правда.

– Так, значит, это… – запинаясь, произнесла я. – Когда?

– Это тебя и правда возбуждает? – спросил Эдвард.

– Да.

Он встал, одновременно беря меня за руку, и мы направились к дверям, выходившим на крытую тропинку к дому.
– Я должен это спланировать, Белла; это не то, что я готов сделать прямо сейчас, просто по щелчку пальцев.

– Понятно, – кивнула я. – Но приблизительно?

– M-м-м, – он ненадолго задумался. – Может быть, через две-три недели?

Две-три недели. Это было лучше, чем я ожидала. Я думала, он попросит как минимум месяц, а там уже и Рождество с Новым годом... Не говоря уже про нашу годовщину...

– Я хочу быть уверен, что ты точно знаешь, на что идёшь, – сказал он. – Позволь мне кое-что обдумать, и потом мы поговорим об этом подробнее.

~ O ~

Неделю спустя мы сидели за кухонным столом и обсуждали нашу недельную игру. Всегда, когда мы с ним договаривались об изменениях в правилах игры, мы делали это во время рабочей недели, когда на мне не было ошейника, и более чем в половине случаев мы, как и раньше, садились за кухонный стол.

Эдвард хотел играть от пятницы до пятницы, а я ещё не решила, соглашаться мне на это или нет.

– Но если мы поступим так, как ты предлагаешь, – сказала я, желая уговорить его на игру с пятницы по следующее воскресенье, на полные десять дней, – то в следующий раз мы будем играть только через пятницу. Это же целых семь дней без игр.

– Да, – сказал он. – Но они последуют за восемью днями игры.

Когда стало очевидно, что никто из нас не хочет соглашаться на предложение другого, мы сделали то, что делали всегда: стали искать компромисс.

– Давай так, – в конце концов предложила я. – Ты одеваешь на меня ошейник в пятницу, а в следующую пятницу днём мы сядем, поговорим и решим, будем играть в выходные или нет.

– Это слишком близко к моим жёстким пределам, Белла, – проговорил он с намеком на раздражение.

– Ну, и отлично, – сказала я.– Тогда в пятницу ты скажешь «красный».

Он открыл рот, словно собирался спорить, но, очевидно, передумал и вместо этого улыбнулся.
– Думаешь, не скажу?

– Скорее всего, скажешь, – сказала я и тоже улыбнулась.

– Может быть, именно ты в пятницу скажешь «красный».

– Может быть, – сказала я. – Но я так не думаю.

Он сделал краткую запись.
– С пятницы до пятницы с возможностью продлить на выходные, – подытожил Эдвард. – Ну что ж, с этим пунктом мы разобрались, перейдём к следующему?

Я хихикнула.
– Сделай одолжение.

Он вручил мне листок бумаги.
– Для этой недели я написал новые правила. Почитай и скажи мне, что ты думаешь.

Я взглянула на список.
– Ты дашь мне новый ошейник?

– Да, – сказал он. – Получишь его в пятницу, когда начнём играть.

Интересно, как он будет выглядеть.

– И ты, – сказал он, – будешь носить его день и ночь. Всё время игры.

На нём не будет колец и шипов, верно?

– Правда? – спросила я.

То, как он откинулся назад на стуле, говорило о его непринуждённости и уверенности в себе. Разумеется, я знала его достаточно хорошо, чтобы заметить даже малейшую тень его сомнения. В данный момент я её не видела.

– Сейчас ты не носишь мой ошейник всю неделю, потому что мы согласились, что по рабочим дням ты не являешься покорной. – Уголок его рта приподнялся в качестве ещё одного доказательства того, что он чувствует себя легко и комфортно. – В нашей недельной игре я хочу, чтобы ты ощущала себя в этой роли постоянно.

Честно говоря, я ждала этого с нетерпением. Я поняла и согласилась с тем, чтобы не носить ошейник ежедневно, однако продолжала с нежностью вспоминать, как меня раньше возбуждало постоянное присутствие на мне этого свидетельства нашей связи.

Конечно, теперь...

Я покрутила своё обручальное кольцо.

Теперь у меня была с ним постоянная связь совсем на другом, гораздо более высоком уровне. Но всё-таки ошейник... иметь ещё и эту связь со своим Мастером. Каждый день.

Он с улыбкой встретил мой взгляд.
– Что ты думаешь? – спросил он.

– Сочту за честь носить твой ошейник всю неделю.

Его улыбка стала шире.
– Тебе нужно прочесть дальше.

Я посмотрела следующий пункт.
– Мне запрещается произносить твоё имя.

– В течение всей недели, – добавил он.

– Чтобы помочь мне удержать себя в нужном состоянии?

– Чтобы помочь удержать нас в нужном состоянии, – возразил он.

Нас. Ему ведь тоже требуется помощь. Да, это был мой шанс поиграть в 24/7, но мне следовало помнить, что временами это будет трудно и для него тоже.

– Согласна с этим правилом, – сказала я.

Большая часть списка не была неожиданной: я должна была спать в спальне покорной, если нет иного распоряжения, и он назвал ожидаемое время приёма пищи – завтрака и ужина. Обед не упоминался, так как оба мы будем на работе. Я не понимала, как же решится вопрос с обедами, так как обычно мы обедали вместе не реже двух раз в неделю, но я больше не стеснялась и не боялась задавать такие вопросы.

Я посмотрела на него.
– Что насчёт обедов?

Он пожал плечами.
– Я не знал, что предпочтёшь ты. Если хочешь, то давай.

– Конечно, хочу.

– Следуя всем правилам? – спросил он. – На глазах у окружающих?
Я кивнула, и он улыбнулся.
– Да ты и правда эксгибиционистка.

Босой ногой под столом я провела по его ноге.
– Можно и не на глазах.

– Отложим интимные ласки на потом? – спросил он, неловко поёрзав на стуле.

Ах, да. Конечно, отложим на потом.

– M-м-м, – произнесла я вместо этого, ещё раз просматривая заметки, и опустила ногу обратно на пол.

Мы проработали остальную часть его списка. Я задала несколько вопросов, и мы согласовали наше мнение по некоторым пунктам. Наконец, мы согласились, что наша неделя 24/7 начнётся в следующую пятницу.

– Ещё кое-что, – сказала я, когда он начал складывать бумаги.

Он ничего не сказал, но перестал собирать бумаги и ждал.

Я не видела никакого другого способа подойти к своей теме, поэтому сказала прямо.

– Я изменила свои пределы по поводу тростей.

Он не спеша с бесстрастным лицом откинулся на спинку стула.
– Ты их изменила?

– Да, теперь они у меня в разделе «готова попробовать», – сказала я и сглотнула.
Когда это у меня так пересохло во рту?
– И я бы хотела, чтобы на той неделе ты использовал на мне одну из них.

Он ответил мне, тщательно выбирая слова. Я почти видела, как он мысленно их подыскивал.
– Трости были твоим жёстким пределом в течение почти двух лет, Белла, – напомнил Эдвард. – Почему такая внезапная перемена?

Я так и предполагала, что он захочет поговорить о смене моего отношения.
– По многим причинам, – сказала я. – Ты знаешь, что я говорила об этом с Шарлоттой. – Он знал, потому что я часто записывала разговоры с Шарлоттой в свой дневник. Который он регулярно читал. – Также я изучила этот вопрос самостоятельно, а ещё Лиам пару месяцев назад провёл для нас демонстрационное занятие.
Об этом Эдвард тоже знал.

– Несколько месяцев назад, – повторил он. – Значит, это основательная, хорошо продуманная перемена?

– Да, – сказала я. – Кроме того, я доверяю тебе. Трости у тебя в разделе «весьма желательно», и...

– Я никогда не ждал и не попросил бы тебя о пересмотре твоих жёстких пределов, – прервал меня он.

– Я знаю, – сказала я. – Поэтому я приняла это решение сама. Я многое обдумала.

Он кивнул.
– Дай и мне несколько дней на обдумывание.

– Спасибо, – прошептала я.

~ O ~

Часть 2.

В следующую пятницу днем я стояла в прихожей на коленях. Пока я ждала наступления нашей недели 24/7, моё возбуждение росло и росло. Даже Эдвард признался, что ждёт её с нетерпением. Я знала, что он всегда чувствовал себя лучше, когда имел в своём распоряжении план. Он не любил отдаваться возбуждающим чувствам до того, как разработает подробный план, включающий в себя даже непредвиденные обстоятельства.

Когда в тот день он вошёл, я наблюдала за проявлениями его уверенности и властности. За тем, как тонко изменялось его поведение от Эдварда к Мастеру.

Я слушала, как звучат его шаги, пока он шёл к столику, что стоял рядом с нижней ступенькой лестницы. Шаг. Шаг. Шаг. Затем он остановился и выдвинул ящичек.

Я знала, что сейчас он, скорее всего, берёт в руки мой новый ошейник. Меня окатила волна возбуждения. Он почти всегда вынимал мой ошейник из столика в прихожей, но я никогда не могла уследить, когда он кладёт его туда. Однажды во вторник я заглянула в ящичек, но ошейника там не было. На самом деле вчера я тоже между делом открыла ящичек, чтобы взглянуть, не лежит ли там случайно мой новый ошейник.

Там было пусто. Даже этим утром в ящичке ничего не было.

Мой обычный ошейник хранился в голубой коробочке от Тиффани, но сейчас Эдвард вынул другую коробочку. Новенькую, белого цвета и без каких-либо надписей. Достав из неё что-то, он положил коробку обратно и повернулся ко мне. Судя по тому, что я могла разглядеть, мой ошейник для этой недели был из чёрной кожи.

Эдвард подошёл ближе, держа ошейник перед собой. Моё сердце забилось быстрее. Да, он был чёрный и кожаный. Многие мои друзья-покорные носили кожаные ошейники или воротники, или манжеты. Я любила свой платиновый ошейник, но новый только для предстоящей недели...

– Что ты думаешь, Изабелла? – спросил он, держа ошейник и немного покручивая его в руках. Ошейник был нешироким, и я облегчённо выдохнула, увидев, что на нём нет ни колец, ни шипов. Кольца – это прекрасно, но поскольку я должна буду появляться в нём на людях... в общем, я не настолько эксгибиционистка. В особенности на рабочем месте. Коллекция редких книг все-таки. Ну вы понимаете…

– Он мне нравится, Мастер, – сказала я.

– Хорошо, – проговорил он. – Я подумал, что для будних дней он подойдёт и не должен привлечь излишнего внимания в библиотеке.

А хоть бы и привлёк. Меня это не слишком заботило. Я давно перестала волноваться о том, что думает о моей жизни большинство людей. То, чем мы с Эдвардом занимаемся – наше личное дело. Хотя, конечно, всю неделю носить кожаный ошейник потребует от меня некоторого напряжения, заметно большего по сравнению с тем, если бы я просто носила свой обычный ошейник.

Он завёл свои руки мне за шею, закрепляя ошейник, и я сглотнула. Он прилегал к шее плотнее, чем я привыкла.

– Слишком туго? – спросил он.

– Нет, Мастер, – ответила я. – Просто по-другому.

Я взглянула ему в лицо, зная, что приближается наша любимая часть ритуала одевания ошейника: наше общение, обсуждение.

– По-другому, да, – подтвердил Эдвард, погладив мою шею. – Именно так и должно быть.

~ O ~

В субботу я вошла в игровую и тут же остановилась.

Когда я ещё только начинала думать, как бы сообщить Эдварду, что мои мысли и пределы в отношении тростей изменились, я воображала себе несколько сценариев. Сценариев того, как он мог бы познакомить меня с ними и использовать их на мне. И ни разу я не подумала о таком антураже в игровой...

На мягком столе было постелено толстое одеяло. На других поверхностях всюду стояли короткие толстые свечи, открытые и в стеклянных стаканчиках. Они освещали комнату мягким, успокаивающим светом, создавая атмосферу, которая никак не вязалась с моими ожиданиями.

Но я абсолютно ему доверяла, так что забралась на стол и легла на живот. Я по достоинству оценила обстановку, которую он постарался создать, но всё ещё чувствовала себя подобно туго натянутой скрипичной струне, готовой порваться от малейшего движения воздуха. Не думал же он, что одеяла и чуток свечей отвлекут меня от того факта, что он будет использовать на мне трость.

У меня не осталось времени, чтобы обдумать это подробнее, потому что в следующую секунду я услышала шаги и поняла, что Мастер вошёл в игровую. Он направился туда, где были шкафчики, и я услышала, как он выдвигает и задвигает ящики. Еще Эдвард зашёл в смежную с игровой ванную комнату. Сердце билось так сильно, что мне казалось, будто от его ударов вздрагивает стол.

Послышались шаги – он возвращался. Я закрыла глаза.

Сейчас он коснётся меня.

Готова ли я?

Что-то тёплое и мягкое легло рядом со мной слева. Затем что-то ещё. Я предположила, что это могут быть полотенца или дополнительные одеяла. Вскоре я была с обеих сторон окружена мягким теплом.

Затем его ладони легли мне на спину, по обе стороны от позвоночника, так, что кончики пальцев касались лопаток. Губы нежно прижались к задней части шеи, и я буквально растаяла в его прикосновениях.

– Ты даже не представляешь себе, что значит для меня твоя готовность вот так отдавать себя мне, как сейчас, – пробормотал Эдвард мне в кожу.

Его руки ощущались тёплыми и скользили так, словно он использовал лосьон. Медленно ведя ими по моей спине, он продолжил:

– Что значит для меня твоё доверие, – его руки достигли моей талии и нежно двинулись обратно к плечам.

Я представила себе его руки, длинные пальцы. Вообразила, как они, не спеша, сильно и одновременно нежно массируют сначала одну, а затем другую часть моей спины. Когда Мастер снова положил руки на мою спину, мне на секунду показалось, что я ощущаю теплый металл его платинового обручального кольца.

Моё тело начало расслабляться под его руками, продолжавшими этот неожиданнейший массаж. Все это время он говорил, мягко и негромко.

– Я хочу, чтобы сегодня ты издавала любые звуки и кончала по своему желанию, – проговорил Эдвард, пока его большие пальцы вырисовывали круги вдоль моего позвоночника. – Тебе очень поможет тот способ дыхания, которому учили тебя на занятиях йогой. Используй его, это важно.

По его совету я перешла на медленное, глубокое дыхание, которому научилась там.

– Да, – сказал он. – Очень хорошо.

Я закрыла глаза, когда он перешёл от поглаживаний к лёгкому постукиванию кончиками пальцев. Вверх и вниз вдоль позвоночника. Стук. Стук. Стук. Время от времени он перемещался к нижней части спины, чтобы сыграть своё стаккато вдоль моей поясницы и на попе, чередуя его с разминанием. Стук. Стук. Стук. Разминание.

Мало-помалу постукивания становились сильнее. Мало-помалу они перемещались в основном на поясницу и попу. И время от времени стали чередоваться со шлепками то по одной, то по другой ягодице.

Я сосредоточилась на своём дыхании и на том, как ощущения от прикосновений его рук разогревают мою кожу. Как резкость удара распространяет вокруг себя удовольствие, которое постепенно проникает глубже внутрь и распространяется вширь. Я чувствовала, что вот-вот придёт уже знакомое мне чувство безоговорочного доверия и подчинения, которое давало мне такое мощное ощущение свободы.

Я не ожидала быстрого удара, который, скорее всего, был нанесён тростью, и, ощутив этот резкий жалящий укол, проворчала что-то нечленораздельное.

– Всё в порядке? – спросил он.

– Да, Мастер, – сказала я.
Острая боль уже стихла, оставив после себя другую – ноющую, распространяющуюся теплой волной.

Ещё один удар, немного сильнее первого. Я всосала воздух.

– Они не будут сильнее, чем этот, – пообещал Мастер, и я была рада, что он решил сообщить мне это. Он не обязан был. – Продолжать?

– Да, пожалуйста, Мастер.

– Спасибо, Изабелла, – улыбнулся он.

Он несколько раз легко постучал кончиком трости по верхней части моего бедра. Затем последовал полновесный удар – чуть выше, прямо в складку между бедром и ягодицей. Мягкие постукивания и более сильные удары чередовались, приземляясь очень близко друг к другу, но никогда в то же самое место. По мере того, как ощущения усиливались, я всё глубже погружалась в транс.

С каждым ударом трости я ощущала сильную жалящую боль; я делала специальное дыхание, зная, что это ощущение переплавится в удовольствие, после которого останется желание большего. Некоторые удары посылали волну вибраций по всей нижней части моего тела. Словно попадали прямиком в ту часть меня, где живут желания и потребности.

Затем всё прекратилось, и я по-прежнему глубоко дышала, по-прежнему находилась на пороге чего-то. Ожидая. Стремясь.

Полностью охваченная глубоким, напряжённым желанием, пульсирующим по всему телу.

Его руки легли мне на талию, и я вздохнула.

– Всё ещё хорошо? – спросил он.

– Да, Мастер, – ответила я, взволнованно наслаждаясь любовью и удовольствием, исходящими от его прикосновения.

– Я оставил на тебе отметки, – сказал он, и в тот момент я чувствовала каждую полоску. – К ночи они, вероятно, исчезнут, но кожу будет саднить.
Его пальцы лёгким движением заскользили от талии вниз по больным участкам на попе и опустились ниже, между ног.
– M-м-м, – простонал он. – Что тут у нас?

Я не издала ни звука и не пошевелилась, зная, что он ощущал доказательства того, как сильно мне нравилось то, что он со мной делал.

– Ты наслаждалась, – сказал он.

– Да, Мастер.

Осторожным толчком он раздвинул мне ноги и переложил несколько скатанных полотенец под живот, чтобы приподнять мою нижнюю часть.
– Я чувствую твой запах, – сказал он, щекоча дыханием мою выставленную напоказ плоть, – и хочу попробовать на вкус.

Его рот был тёплым, а язык играл и дразнил, вонзаясь в меня. Его зубы прикусили мою кожу, и я застонала от удовольствия. Как всегда удовольствие и боль, сплетённые в одно целое, возбудили меня ещё сильнее.

Он велел мне кончать, когда я захочу, и хотя я никогда не предполагала, что смогу кончить от ударов трости, я была поражена тем, насколько сильно они возбудили меня. Очень скоро я почувствовала, как моё тело приближается к своему кульминационному моменту.

Он ещё раз облизал меня вдоль входа от одного его конца до другого, вращая языком и погружая его в меня. Я вцепилась в одеяло, на котором лежала. Оргазм был мягким, но интенсивным, и я задрожала, когда он накрыл меня.

– Красавица, – прошептал Эдвард, и я знала, что моя красота – плод его усилий. Красота моего оргазма всегда была результатом того, что он делал со мной.

Он продолжал меня касаться, покуда затихала дрожь, а затем мягким, невесомым поцелуем прикоснулся к моей всё ещё чувствительной плоти. Я счастливо вздохнула.

Он помассировал мне шею.
– Отдохнёшь здесь или в постели?

– В постели, пожалуйста, Мастер, – сказала я, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми.

С нежностью, которая казалась удивительной при его силе, он прижал меня к себе и осторожно поднял на руки.

Я уснула прежде, чем он уложил меня в нашу постель.

~ O ~

Часть 3.

Иногда я действительно провоцировала его на наказания. Однако во вторник был не тот случай.

Мой новый ошейник. В понедельник он заставил несколько человек приподнять бровь, но никто ничего не сказал. Весь день я ощущала его тяжесть – весомую, как и право Эдварда на меня. Я видела в новом аксессуаре постоянное напоминание о том, чего ждет от меня Мастер.

Но даже этого оказалось недостаточно, чтобы предотвратить ошибку во вторник.

Это случилось после обеда, ближе к концу рабочего дня. Всё началось как обычный разговор. Я была в комнате отдыха и болтала с помощницей, ученицей выпускного класса, которая работала у нас неполное время. Она только что узнала, что её приняли в Дартмут, и я улыбнулась.

– Там учился Эдвард, – сказала я. Слова сами собой вырвались, без всякой задней мысли.

Она сказала что-то в ответ, но я не услышала, что именно. Всё, что я слышала с того момента, как осознала, чтó же я сказала – это резкий звон в ушах. И свой внутренний диалог:

Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Да успокойся же, ты не обязана ему говорить.

Обязана.

Нет, не обязана.

Я была обязана. Он бы узнал. Он всегда узнавал. Он узнал бы это, просто посмотрев на меня.

– Белла? – спросила она. – Ты в порядке?

Ошейник внезапно показался мне слишком тесным, а в комнате потеплело градусов так на тридцать [п.п. – по Цельсию].

– Пустяки, – сказала я, оттягивая ошейник в тщетной попытке ослабить его давление. – Мне надо идти. Я кое-что забыла.

Я бегом спустилась на первый этаж. Дрожащими пальцами вынула из кармана сотовый и послала ему SMS-ку.

«Простите, Мастер.»

Его ответ был немедленным.

«За что, Изабелла?»

Я глубоко вздохнула.

«Я произнесла Ваше имя в разговоре с другим сотрудником.»

Казалось, прошла вечность, но когда я потом проверила, оказалось, что его ответ пришёл меньше, чем через минуту.

«Игровая. В пять.»

Я посмотрела на свои часики, зная, что последние часы моего рабочего дня покажутся мне одновременно и слишком длинными, и слишком короткими.

~ O ~

Я ехала домой с тяжёлым сердцем. Я ненавидела разочаровывать Эдварда. Я ненавидела то выражение, которое, знала, появится в его глазах. И как изменится всё его поведение.

Подъехав к дому, я готова была поклясться, что он выглядит иначе, чем утром. Даже Джейка нигде не было видно, ни когда я припарковала машину, ни когда робко ступила в прихожую.

Я точно рассчитала свой приезд. Было без пятнадцати пять. Достаточно времени, чтобы раздеться и приготовиться к тому, что меня ждёт. Мои глаза заметались по прихожей, пытаясь различить, дома ли он уже, и я увидела это.

Кожаный ремень.

Он лежал на столике около банкетки. Рядом была записка.

Возьми это с собой.

Я взяла ремень и дрожащим пальцем провела по его краю. Часть меня беспокоилась, что он может использовать трость. Трости ведь больше не были жёстким пределом; теперь он мог использовать их для наказания. Кожаный ремень доказывал, что сегодня он не будет этого делать, это был его способ чуть-чуть успокоить мой страх.

Правда ведь?

С другой стороны, возможно он просто хотел, чтобы я думала, что он не будет использовать трость? Что если кожаный ремень был просто способом запудрить мне мозги, а на самом деле я ничего не могу предполагать?

Вот же чёрт.

Когда я обнажённая вошла в игровую, в запасе оставалось несколько минут. Я остановилась в дверном проеме, заметив ждущего меня внутри Эдварда.

– Ты вообще собираешься сегодня войти, Изабелла? – наконец спросил он, и я невольно спросила себя, сколько же времени я неподвижно простояла у входа.

– Простите, Мастер, – сказала я, быстро вошла внутрь и, подойдя к нему, приняла позу ожидания.

– Расскажи мне, что произошло, – сказал он, как только я села.

Я объяснила все в длинных путаных выражениях. Это потребовало у меня больше времени, чем необходимо. Просто детский лепет какой-то, честное слово. Возможно, это была подсознательная попытка отсрочить неизбежное.

– Достаточно, – остановил он меня, подняв руку. – Говоря кратко, сегодня в разговоре с кем-то ты произнесла моё имя. Прямое нарушение одного из моих правил на эту неделю.

Пожалуй, да. Дело обстояло именно так.
– Да, Мастер.

– Ты знаешь, для чего нам правила, Изабелла? Для чего я установил новые?

– Да, Мастер.

– И всё-таки ты ослушалась?

Я не ответила, предположив, что ответ очевиден. Конечно, я ослушалась. Если бы не ослушалась, то сейчас, вероятно, готовила бы ужин или делала что-то ещё. Уж точно не сидела бы тут, ожидая, пока он меня накажет.

– Отвечай мне, когда я задаю вопрос.

– Да, Мастер, – сказала я, слегка вздрогнув от его тона. – Всё-таки ослушалась.

– На этой неделе мы играем по твоей просьбе, – сказал он. – И ты нарушила правила, которые я установил специально для этой недели. Поэтому, я полагаю, тебе следует принять решение.

Блин. Я ненавидела, когда он делал то, что, как я думала, он сейчас собирался сделать.

– Я назову тебе два возможных для тебя наказания, и ты будешь решать, каким из них я тебя накажу, – сказал он.

Во-во, точно как я и боялась.

Я ненавидела выбирать наказание. Как-то раз я попыталась схитрить, вернув ему право выбора со словами:
– То, которое вы сочтёте наиболее подходящим, Мастер.
Конечно, он тут же меня раскусил, сделал оба варианта моего наказания более суровыми и всё равно заставил меня выбирать.

В самый первый раз, когда он заставил меня принимать решение, я оценила варианты по тому, какой из них будет для меня наименее болезненным. Позднее мои мысли стали течь в ином направлении – какой из них будет приятнее ему. Теперь же я рассматривала это как то, чем оно и было – другой слой наказания.

– Ни один из вариантов не предполагает для тебя возможность получить разрядку, – сказал он, игнорируя мой дискомфорт от необходимости выбирать. – Но я свою в любом случае получу. Понятно?

– Да, Мастер.

– Вариант номер один, – сказал он. – Ты обслужишь меня ртом, но не получишь мою сперму. Остаток ночи ты проведёшь в своей спальне, делая записи в дневнике.

Что ж, это не выглядело слишком плохим. Кроме пункта о том, что он не кончит мне в рот. Я ненавидела мысль о том, что не заслуживаю, чтобы он в меня кончил. Но, за исключением этого пункта, это не было ужасно. И я не возражала против того, чтобы делать записи. Конечно, я очень возражала против того, чтобы провести весь вечер без него.

Мой ум отметил для себя все плюсы и минусы варианта номер один ещё до того, как я услышала вариант номер два.

– Вариант номер два, – сказал он. – Ты обслужишь меня ртом, и я кончу тебе в рот, но ты также получишь десять ударов кожаным ремнем.

Он ничего не сказал об остальной части вечера или о делании записей, но я всё-таки подождала пару секунд перед тем, как принять решение.

Блин. Я ненавидела кожаный ремень.

С другой стороны, я любила, когда он кончал мне в рот.

Тьфу ты.

Он знал меня слишком хорошо.

Я изо всех сил постаралась не вздыхать. В конце концов, я приняла на себя бремя решения.
– Вариант номер два, Мастер.

Я никогда не могла сказать, доволен ли он тем, какой выбор я сделала. Возможно, как сказал он мне однажды, единственным неправильным ответом было бы не ответить совсем.

– Одна из особенностей 24/7, о которой иногда забывают, состоит в том, что при этом следует постоянно быть в соответствующем состоянии духа. Нет никакого «вне игры». – Он пронзил меня пристальным взглядом. – И когда ты ошибаешься, наступают последствия. Тебе ясно?

Вполне.
– Да, Мастер.

Он кивнул.
– На скамью, Изабелла, – сказал он. – Ползком.

Я стиснула зубы. Ненавижу ползать. Особенно перед наказанием. Пусть он и говорил, что любит заставлять меня ползать, потому что при этом выставляется напоказ моя задница, однако у меня было чувство, что в моменты непосредственно перед моим наказанием задницу мою он разглядывает лишь затем, чтобы решить, где и как её шлёпнуть.

Хватит жаловаться.

Я подползла к скамье и расположилась на ней так, как он требовал для наказаний. В то же мгновение он оказался рядом и принялся шлёпать мой зад – быстро и деловито.

Как всегда я была рада, что он уделяет достаточно времени тому, чтобы подготовить мою кожу, разогреть её. Может быть, мне это только казалось, но я определённо чувствовала, что с течением времени его телесные наказания становятся всё более и более суровыми.

– Считай, – сказал он пару минут спустя. – И благодари меня после каждого удара.

Благодарность ему была нововведением. Он добавил это к своим наказаниям несколько месяцев назад. Само собой разумеется, мне это не нравилось, но это не было жёстким пределом, и ведь это же наказания...

Болезненный удар по попе заставил меня сосредоточиться.

– Один, – сказала я, сжав зубы. – Спасибо, Мастер.

– Пожалуйста, Изабелла, – удовлетворённым тоном сказал он.

Второй удар не заставил себя ждать.
– Два. – Ух ты. – Спасибо, Мастер.

К тому времени, когда он покончил со всеми десятью ударами, я решила, что это точно не игра воображения с моей стороны: его телесные наказания становились более суровыми.

Адски больно. Блядски больно.

Затем меня коснулись его руки, успокаивая и утешая, а вскоре рядом с моим лицом появилось его лицо.

– Ты в порядке? – спросил он. Голос оставался деловитым и безразличным, но в глазах промелькнуло волнение.

– Да, Мастер, – подтвердила я. – Мне так ужасно жаль, что я вас разочаровала.

Кончики его пальцев коснулись моей щеки.
– Я знаю, что тебе жаль, любовь моя.

Он сделал шаг ко мне, быстро расстегнул и спустил брюки и вышел из них одним движением. Как это я раньше никогда не замечала, что когда я лежу на скамье для порки, а он подходит к моей голове, то оказывается прямо там? То есть прямо там, как раз на нужном уровне для того, чтобы...

Он постучал по моему подбородку.
– Открой.

Повинуясь его просьбе, я открыла рот, предлагая ему использовать его для своего члена.

Он не был ни медлителен, ни нежен, но его толчки в мой рот были быстрыми и короткими. Холодно расчётливыми, скупыми, неизысканными. Его руки потянулись к моей голове, и он ухватил меня за волосы, чтобы удерживать в нужном ему положении.

Ничто не напоминало ни наш ритуал одевания ошейника, ни то, как я доставляла ему удовольствие в будние дни. Это было напоминанием о том, что, когда на мне его ошейник, он является тем, кто контролирует. Что я принадлежу ему. Ему, и он вправе использовать меня любым способом, какой выберет, потому что именно на это я согласилась, надев его ошейник. Что ещё более важно, это было именно тем, о чём я сама просила.

Обо всём этом я думала в то время, как он продолжал свои движения во мне. Я плотнее обхватила губами его длину и немного задела зубами – я знала, что ему это нравился. Он издал утробное ворчание и чуть крепче ухватил меня за волосы. Ещё несколько толчков, более глубоких и долгих, и, прекратив двигать бёдрами, он кончил мне в рот.

Я проглотила всё, скрывая улыбку. Никто не в состоянии понять, как много значило для меня служить ему таким способом. Я и пытаться бы не стала объяснить кому-то наполнявшее меня почти гордое чувство, даже сейчас, спустя столь краткое время после того, как он наказал меня, быть инструментом для его удовольствия, знать, что я была той, которая привела его к оргазму. Что я – его единственная, его избранница, и что я буду единственной женщиной, любовницей, женой, покорной, которой когда-либо будет позволено вкусить его снова.

Он отстранился, поймал мой взгляд и кивнул. Грациозно, как только могла, я соскользнула со скамьи, стараясь не вздрагивать от боли в заднице. Я встала перед ним на колени, вернула на место его брюки, расправила их и аккуратно застегнула. Покончив с этим, я вновь села в свою позу ожидания.

– Предполагаю, что завтра твоя попа ещё будет болеть, – сказал он.

Полагаю, что да. Тут к бабке не ходи…

– Если твой новый ошейник был для тебя недостаточным напоминанием о моих правилах в течение этой недели, возможно, боль в заднице поможет тебя помнить о них.

О, чёрт.

– Завтра перед работой ты получишь от меня пять ударов, просто чтобы закрепить урок, – сказал он. – Что ты об этом думаешь, Изабелла?

Я упорно не отрывала глаз от пола.
– Полагаю, что напоминание поможет мне, Мастер.

– Превосходно, – сказал он. – Завтра я дам тебе кое-что особенное для того, чтобы носить под одеждой. Это будет гарантией, что урок не пройдёт даром.

– Спасибо, Мастер.

– Мне нужно доделать кое-какую работу, – я поняла, что он уходит, – ужин в столовой через час.

– Да, Мастер.

Перевод - leverina

Редактор - Мэлиан

Дорогие читатели, ждем вас на Форуме.

Источник: http://robsten.ru/forum/73-541-1