Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Ты - мое лето

.....
Только я закрываю глаза, как до меня снова доносится храп доктора Каллена, и я не могу сдержать смех.

– Заткнись, – слышу я шёпот Эдварда из другой палатки.

Доктор Каллен снова начинает храпеть, и теперь я слышу шелест, противный скрип полиэфира и винила, а после звук расстёгивающейся молнии. Я поднимаю голову и вижу Эдварда, склонившегося возле входа в мою палатку.

– Подвинься, – произносит он.

Я в ужасе подскакиваю, будучи совершенно растерянной.

‒ Я не могу спать рядом с ним

– Но, ты и здесь не можешь спать, – говорю я, но он всё равно делает шаг внутрь.

– Могу, это – моя палатка.

– Ладно, но ты не должен прикасаться ко мне, – говорю я.

Я двигаюсь, и он ложится на упругий матрас. Он устраивается поудобней, а я лежу и боюсь пошевелиться. Я закрываю глаза, и уже почти начинаю засыпать, как его нога касается моей. Всё было бы не так плохо, если бы не было так жарко, мне не хочется, чтобы моя собственная кожа соприкасалась с чем угодно, не говоря уже о коже Эдварда.

– Не прикасайся ко мне. Очень жарко, – сквозь зубы говорю я.

Эдвард смеется, и я щиплю его за ногу.

– Ой! Ты ущипнула меня? – спрашивает он и резко убирает ногу.

– О, Боже мой, в этом нет никакого смысла.

Я пытаюсь встать, но он хватает меня за запястье.

– Хорошо, я больше не буду к тебе прикасаться. Извини, давай просто поспим, – говорит он.

И я, глубоко вздохнув, ложусь на спину.

Я могу чувствовать, как он перемещается и, даже, пару раз поворачивается, но, при этом, не касаясь меня. И, в конце-концов, я, всё же, засыпаю.

Громкое дребезжание будит меня. Я поворачиваю голову и, открывая глаза, в первую очередь, вижу лицо Эдварда, повёрнутое ко мне; его тёмные ресницы, словно пёрышки, лежат на щеках. Очень долго я смотрю на него, понимая, что в любой момент он может открыть глаза, и я увижу два огромных зелёных круга, смотрящих на меня. Но я не хочу этого. Я запрещаю себе смотреть на его голую грудь и живот, потому что знаю, что стоит мне лишь на секунду посмотреть, и я застряну тут на целый день, загипнотизированная его грёбанным дыханием.

Собравшись с силами, я встаю с матраца, а потом прилагаю ещё больше усилий, чтобы найти свои шорты и футболку. На улице, по-прежднему, темным-темно, и мне приходится взять фонарик. Положив фотоаппарат в сумку, я пробираюсь к выходу из палатки и неохотно засовываю ноги обратно в свою новую обувь, которая натёрла мне мозоли. Я уже прошла полпути до холма, когда до меня доносятся странные звуки. И тут до меня начинает доходить, что это может быть пума, которая ведёт охоту на меня, и вот теперь я испытываю страх. Звуки слышатся всё ближе, и я уже представляю себе, как из кустов кто-то выпрыгивает и вонзает свои когти мне в лицо. Я даже подумала, что, может, стоит вернутся и разбудить Эдварда, но тогда бы я бы не успела приготовится к съёмке на восходе.

Ну, конечно, ты сделаешь потрясающий снимок рассвета, пока пума будет терзать твоё тело.
Поворачивая за утёс, я слышу шелест, а затем хлопанье крыльев, и мягкие пушистые перья падают мне на голову, и я кричу так, будто меня убивают. То есть, я хочу сказать, что мне так страшно, что я готова всё бросить и бежать отсюда. И тут я замечаю огромную сову, сидящую на ветке одного из невысоких деревьев, окружающих бухту, и вот она чуть не оторвала мне голову и улетела. Я слышу, как Эдвард зовёт меня по имени, а сердце бешено бьётся в груди, я с трудом дышу и медленно опускаюсь на землю. По неизвестной мне причине вдруг вся эта ситуация кажется мне комичной, и я начинаю смеяться. Я вижу танцующий свет от фонаря и понимаю, что Эдвард нашёл меня, и тогда слёзы льются по моим щекам.

– Что случилось? – спрашивает он, пытаясь мне помочь.

Уверена, он думает, что я серьёзно ранена.

– Одна сова пыталась обезглавить меня, – смеюсь я и позволяю ему притянуть меня в объятия.

– Почему ты не разбудила меня? – спрашивает он, и по его голосу ясно, что он сильно рассержен.

– Успокойся, со мной всё хорошо. Я просто слишком сильно перепугалась, но ничего страшного не произошло, – я пытаюсь говорить в его тоне, но потом я слышу его тяжёлое дыхание от быстрого подъёма в гору, и больше не могу сердиться на него.

– Боже, … я думал… я уже не знал… столько себе вообразил… прошу, больше никогда так не делай.

Он тянет меня за плечи и ещё сильнее сжимает в объятиях, моё лицо, практически, прижимается к его голой груди. Он пахнет кремом для загара, винилом надувного матраса, и я совсем не возражаю, что к моей щеке прислоняется его потная кожа.

– Всё в порядке, – спокойным голосом произношу я.

И он слишком быстро отпускает меня, и я во всём виню свои «трогательные правила», которые зачем-то установила. По нему видно, что он чувствует себя неловко, и, поднявшись, он подаёт мне руку, помогая встать, а потом идёт вперёд, возглавляя наш маршрут, а я следую за ним. Не говоря больше ни слова, в полной тишине, мы добираемся до вершины холма, пройдя длинную тропинку, сплошь усеянную мелкими камнями; я, наконец, нахожу пейзаж, который заставляет меня замереть. Не мешкая, я вытаскиваю фотоаппарат из сумки и быстро настраиваю нужную диафрагму и выдержку. Я ставлю камеру на ручной режим и смотрю в объектив. Я чувствую Эдварда позади себя, каждой клеточкой своего тела я чувствую нашу связь. И мне так хочется опереться на него. Было бы совсем неплохо использовать его, чтобы он помог мне справиться с дрожащей рукой, но я не могу.
Камера щёлкает, а я слышу его дыхание возле своего уха. Я делаю свои фотографии в том же ритме, с каким его грудь делает вдохи. Я чувствую тепло солнца на своей коже прежде, чем увидела его, небо расцвело пастельными красками: земля тлела вокруг нас, разгораясь красным, оранжевым и жёлтым, цветами, парящими на небесах и танцующими в воде. Мою кожу немного пощипывает, поскольку солнечные лучи играют на моём теле, крошечные волосинки на моих руках и шее начинают шевелиться, и я могу чувствовать, как солнечная энергия просачивается в моё тело. Полный штиль, нет даже намека на ветерок, а земля уже горячая, и слышно только лишь дыхание Эдварда и щёлканье фотоаппарата. Мои ноги стоят на пыльной тропинке, а кожа просто плавится от адского пекла, но, несмотря на это, я чувствую, что принадлежу этому месту, словно сама Вселенная посылает мне знаки; поэтому, хоть моё тело и горит от жары, сама я не чувствую этого тепла. Поддержка. Уверенность. Комфорт. Я там, где и должна быть.

Мы, по-прежнему, не говорим друг с другом, но нам так уютно в этой тишине. Мы спускаемся вниз по тропе, каждый в своих мыслях, обмениваясь солнечной энергией, которая пульсирует между нами. Как только мы возвращаемся в бухту, я сразу бегу в воду. Солнце ещё не очень высоко поднялась из-за холмов, окружающих наше тихое пристанище. Я устала и очень хочу спать, но волны словно возвращают жизнь моим мышцам, а сердце бешено колотится о рёбра, и я плыву дальше, заставляя себя двигаться вперёд, и жду.

Жду, когда солнце появится из-за холмов.


Всю оставшеюся неделю мы с Эдвардом очень часто проводим время, сидя на наших качелях. Теперь, когда мне не нужно работать, я могу проводить почти всё своё время со своим лучшим другом. По выходным Тайлер приезжает на пристань, и мы часто берём отцовскую лодку, и вместе с Леа и Дженксом выходим на воду, мне даже начало казаться, что Эдвард и Тайлер нашли общие темы для обсуждения. Я вижу, как доктор Каллен пытается стать ближе к своему сыну, но Эдвард не принимает его стараний. Он избегает своего отца. На прошлой неделе доктор Каллен даже пришёл к нам в дом, когда мы смотрели «Форест Гамп». Он принёс с собой удочки и снасти, предлагая пойти на реку порыбачить, но Эдвард тут же отказал ему, не сказав даже, по какой причине.

Мне очень жаль этого человека. Я хочу сказать, что сейчас он переживает трудные времена, и видно, что он пытается найти понимание у своего единственного сына. Конечно, я понимаю причину, по которой Эдвард так ведёт себя с ним, но, не смотря ни на что, он всё равно остается его отцом. Понимаю, что раньше доктор Каллен не так уж и сильно интересовался жизнью Эдварда, но я, также, убеждена, что, что бы не делал доктор, он всегда действовал в интересах сына, и думаю,что он любит его.
Эдвард со мной не согласен.

Мы с Эдвардом вспоминаем события прошлых лет, и я скучаю по своим друзьям. Очень скучаю по брату и Роуз. Я ждала его в августе, но теперь он говорит, что они планируют приехать на пристань в сентябре, и мне становится грустно, потому что я вижу, что их приезд откладывается месяц за месяцем. Так пройдёт год, и я стану совершенно чужим человеком для своей племянницы. Эммет сказал, что до ноября они точно приедут. А в ноябре Ваннесе будет уже два.

Начало августа, и, как обычно в это время, в воздухе пахнет дождём и минералами. Мне очень хочется сделать фотографию высоких скал рядом с плотиной, и я планирую взять байдарку. Они довольно далеко, но я буду на лодке, и я так хочу осуществить эту идею. Я спрашиваю у Эдварда, не хочет ли он составить мне компанию. Он соглашается, и я очень рада. Время, проведённое рядом с Эдвардом, вызывает у меня несколько странные чувства. Я понимаю, что мы будем сидеть часами на берегу, и он будет делать какие-то записи в своём старом кожаном дневнике, который я уже давно у него не видела. Я буду читать учебник по фотографии, и если мы захотим поговорить, то сделаем это. Даже когда мы не делаем что-то общее, я всё равно чувствую, что он рядом. Словно он вообще никогда не бывает отдельно от меня, он всегда в моих мыслях. Его дыхание становится моим. Его комфорт ‒ мой, и, я думаю, что мы чувствуем эту связь одинаково.

Мы плывём, опуская вёсла в глубокую воду и делая плавные движения. Мы не торопимся, стараясь держаться ближе к берегу; солнце обжигает мне спину и бёдра. Эдвард гребёт позади меня, и каждый раз, когда он делает очередное движение веслом, капли воды попадают мне на кожу, облегчая жару.

Он рассказывает мне о своих занятиях и о стажировке в университете. Сейчас у него начнётся второй курс обучения, и он пишет диссертацию на какую-то тему, связанную с молекулярной биологией, и единственные слова, которые я понимаю ‒ это ДНК и генная инженерия. По окончании учебного года его ждёт один общий экзамен и второй ‒ защита диссертации. Я в шоке, когда узнала, как много ему нужно учиться и работать, чтобы получить эту научную степень. Потом он хочет остаться и преподавать в университете, поэтому он очень рад, что уже сейчас у него есть стажировка. Я подпитываюсь его энтузиазмом.

Я рассказываю ему о своих уроках, и о том, что учитель любит меня, и как он доволен моими работами. Во время моего рассказа улыбка не сходит с его лица, и он то касается моих волос, аккуратно убирая локоны за ухо, то нежно массирует мою шею, и меня даже немного смущает обсуждение моих занятий по сравнению с его рабочей нагрузкой.

– Не будь такой смешной, – говорит он, в очередной раз опуская весло в холодную воду, и мы всё ближе подбираемся к плотине. –
Нет ни одного варианта, по которому я мог сдать хоть один из твоих предметов. Я хорошо запоминанию учебный материал и могу применить его на деле. Но у тебя есть талант. Ты могла бы стать знаменитостью. Как та цыпочка, которая фотографирует рок-звёзд.

– Энни Лейбовиц(16).? – спрашиваю я, оборачивась.

Эдвард легонько пальчиком ударяет меня по носу.

– Да, как она. Ты сможешь сделать много удивительных фотографий, летая по всему миру. Ты могла бы работать на «National Geographic» или «Cosmo», перед тобой будет открыто множество дверей,– говорит Эдвард, укладывая весло на свои колени.

– Я сделала кое-что для тебя, – говорю я, и чувствую, как краснеют мои уши.

На самом деле, это – ничего особенного. У меня дома была масса снимков, просто очень много фотографий с изображением реки, лета, которое мы проводили вместе, множество чёрно-белых фотографий, которые я делала, ещё учась в школе, а после к ним добавились и цветные, благодаря моим успехам в колледже. Так же были фотографии, которые я распечатывала в местном «Сэйфуэй» (17) , после увеличивая изображения и распечатывая фотографии на специальной фотобумаге; сохранились даже все мои художественные эксперименты, которые я делала при помощи своего первого и любимого Полароида.

– Ты сделала что-то для меня? Но мне казалась, что ты думала, будто я не вернусь сюда больше? – говорит он.

На его лице появляется застенчивая улыбка, и я закатываю глаза.

– Ну, на самом деле, я начала это делать не совсем для тебя, но, чем больше я работала над этим альбом, тем больше понимала, что он должен быть у тебя, потому что это ты виноват в том, что я следую за своей мечтой, – произношу я голосом, полным сарказма, и он слегка ударяет меня по спине. – Я серьёзно: если бы ты в прошлом году не выговорил всего это, я бы не стала этого делать.

– Выговорил тебе? Ради Христа, я сказал, что люблю тебя, обнажил перед тобой свою душу. Да, я был просто чертовски поэтичен,– заявляет он.

– Да уж, ты был очень поэтичен.

Я протягиваю руку за борт, набираю немного воды и провожу влажной ладонью по задней части шеи. Боже, как хорошо ‒ холодная вода заставляет меня чувствовать себя гораздо лучше.

– Каждое слово, которое я сказал, шло от сердца, – шёпотом произносит он, и мурашки тут же разбегаются по моему телу. – Я всегда буду любить тебя. Я не думаю, что это когда-нибудь пройдёт.

Он говорит, а мне кажется, словно его губы касаются задней части моей шеи: я перестаю дышать, а живот сжимается в предвкушении.

– Эдвард…, – произношу я, но он лишь поправляет мои волосы.

– Ох, расслабься. Я не собираюсь пытаться выкрасть тебя у твоего мистера Т, – фыркает он.

И я ничего не могу с собой поделать, тоже улыбаясь в ответ.

– Так, что же произошло между твоим отцом и Эсме? – спрашиваю я, внезапно осознавая, что впервые называю её по имени: раньше она всегда была для меня только миссис Каллен.

– Она устала от вечного одиночества. Мой отец просто не замечает, что в этом мире есть и другие люди. Мы все как будто созданы только для того, чтобы отвлекать его от работы. Она сказала, что никогда не вышла бы за него замуж, если бы знала, что ей придётся состариться в одиночестве, а после съехала из квартиры. И теперь она настаивает на разводе.

– Ничего себе, она была так груба с твоим отцом, – говорю я, пытаясь строить из себя «адвоката дьявола»

– Да пошёл мой отец к чёрту! – Рычит Эдвард, и я в шоке. – Он всегда так поступает. Он сначала всё выворачивает наизнанку, а потом думает, что может купить выход из этой ситуации. Это поездка, как предполагалось, должна восполнить двадцать один год моей прошлой жизни, она должна была компенсировать то, что когда моя мама умерла, он фактически бросил меня. Ты, вообще, знаешь, что у меня было четыре мачехи? А между ними постоянно были няни. Он не хотел быть со мной после того, как мама умерла, и он думает, что пара удочек и несколько дней на реке всё изменят. Это настолько типично для него: он думает, что заслуживает второго шанса, и третьего, если надо, а за ним и четвёртого и пятого. А сколько раньше я давал ему шансов, пока не потерял надежду?

– Но он – твой отец. И он пытается. Ты ‒ его единственная семья, – обдумывая каждое слово, произношу я, по-прежнему водя веслом по воде.

– Это не так. Элис, Джаспер, Роуз и Эммет ‒ они заботятся обо мне гораздо больше, чем он. А ты, ты понимаешь меня лучше, чем кто-либо когда-нибудь будет. Ты знаешь меня настоящего, ты знаешь меня таким, каким я сам себя не знаю. Даже если я здесь всего два месяца, ты видела меня всяким. Ты ‒ моя семья, не он.

При этих словах, моё сердце пропускает удар, и я знаю, что он говорит правду. Я знаю, потому что сама чувствую тоже самое.

– Я понимаю, он сделал тебе больно…

– Больно ‒ не то слово, которым можно описать то, я что выстрадал. Неважно, что он сделал для Эсме и девочек. Сейчас им также больно. Всю жизнь я искал замену ему, замену ей. Всё, чего я когда-либо хотел, – это оказаться хоть кому-нибудь нужным. Хотел стать для него достаточно хорошим, и вот, наконец-то, я нашёл то место, где чувствую себя комфортно, безопасно, я – там, где я хочу быть, с тем, с кем я хочу быть, и вот теперь он хочет загладить свою вину, – тогда, когда я уже сам сделал всю самую тяжёлую работу? Слишком поздно, уже всё сделано.

– Никогда не бывает слишком поздно, Эдвард. Не для тех кого ты любишь, – через плечо, говорю я. – Ты что, всерьёз думаешь, что цель жизни твоего отца ‒ сделать тебе больно?

– Конечно, нет, но он не может забыть о себе и подумать о других.

– Возможно. Или, может быть, он не может забыть о себе и заботиться хоть о чём-то, – говорю я, и Эдвард в шоке замирает. – То, что он делал, было не правильно, так ведь? Я, конечно, не утверждаю, но мне кажется, что, скорей всего, потеря твоей матери уничтожила и его, и, возможно, держа тебя на расстоянии, он, таким образом, пытался защитить себя.

– Но я – его сын, и я был ещё ребенком. Я не знаю…Не понимаю. И до сих пор не понимаю, – шёпотом произносит Эдвард.

– Понимаю, его поведение ужасно, но сейчас он старается исправиться. И, я думаю, тебе следует поговорить с ним об этом. Что ты теряешь?

– Моё достоинство, – бормочет он.

И я смеюсь.

– Ну, что ты, его ты уже давно потерял, – смеясь, произношу я, и тут же ледяные брызги летят на мою спину.

После той поездки, я всё реже и реже вижу Эдварда. Он рыбачит на пристани вместе со своим отцом. Они вместе едут в Лас-Вегас. Вдвоём они совершают речные прогулки на лодке и вместе ходят в походы, и Эдвард, на самом деле, выглядит довольным. Хотя он всё ещё немного расстроен поведением своего отца, но, всё равно, это – хорошее начало. Несколько вечеров, когда Тайлер не приезжает на пристань, мы встречаемся с Эдвардом на качелях, едим мороженое и разговариваем. Он рассказывает мне, что как-то раз они с отцом подрались на лодке, и это, действительно, сильно напоминало кровавое месиво. Он не рассказывает мне никаких подробностей, но он кажется спокойным, и поэтому я считаю, что это был очень хороший и продуктивный выплеск эмоций.

В ночь перед тем, как Эдвард уедет, я приношу ему свой подарок. До этого я ещё ни разу не делала ему подарков, и поэтому очень нервничаю. Я упаковала подарок, мне хотелось сделать его особенным, но теперь мне хочется сорвать всю эту красивую бумагу и просто бросить в него альбомом. Это – мой старый альбом для фотографий, тот, что он подарил мне на восемнадцатилетие, только теперь он заполнен воспоминаниями о времени, проведённом на реке. Были фотографии из «Бухты ослов», и кадр нас двоих на пристани, когда мы были ещё совсем детьми.

– Эту фотографию я стащила у своего отца, – говорю я, указывая на фото.

– Боже, посмотри, каким я был тощим! А мои волосы, это же настоящие птичье гнездо. Огромное красное птичье гнездо, – смеётся он, обводя пальцем моё лицо на фотографии. –Ты выглядишь тут так прикольно.

– Ага, вижу. Ты толтолько посмотри, какие у меня огромные уши, и при этом ноги, как у цыплёнка, – произношу я, щипая себя за нос.

Он переворачивает страницу, и там ‒ Австралия. Я чувствую, как моё сердце замерло в груди, и кислород больше не поступает в лёгкие. Страница за страницей, заполненные фотографиями нашей жизни, времени, что мы провели на бухте: есть фотографии, где мы на камерах, а ещё очень смешная, где Эдвард пытается прокатиться на водных лыжах. Я всё это помню, будто это было вчера, все эти фотографии напомнили мне обо всех возможностях, о страхах, о недоразумениях, которых я могла бы избежать, если бы проявила мужество.

– О, Боже мой, наш отдых в доме на реке. Это была сумасшедшая поездка. Я был так разочарован тобой. Я так сильно хотел посмотреть, как ты западёшь на Джаспера, или как он будет волочиться за тобой, – произносит Эдвард, смеясь.

– Я не помню, чтобы Джаспер волочился за мной, – защищаюсь я, и он переворачивает страницу.

Следующие фотографии ‒ из нашей поездки в Лас-Вегас, и мы смеёмся над той, где нас выгоняют из бара. Потом идут фото со свадьбы Элис, где Эдвард выглядит несчастным.

– Иисус, я на самом деле выглядел дерьмово, – говорит он. – Посмотри, как ты прекрасна.

Моё лицо воспламеняется, когда я вспоминаю то лето, и я чувствую, как он тоже вспоминает: то лето было особенным для нас. Атмосфера в комнате изменяется, и я чувствую себя заряженной, словно тяжёлый наэлектризованный воздух.

После свадьбы Элис странички пусты, и он непонимающе смотрит на меня.

– Это – место для будущего лета, – говорю я.

И он улыбается, снова возвращая всё своё внимание фотографиям, его глаза впитывают каждый момент, каждую строчку, каждую тень, и его губы каждый раз растягиваются в знающей ухмылке.

– Я хочу попытаться публиковаться, – немного застенчиво произношу я, потому что мне кажется, что это – несколько высокомерно: думать, что мои работы будут лучше других, и их несомненно купят. – Дженкс знает одного парня, он вроде агента, и он поможет мне. Они думают, что мы можем продавать эти фотографии в туристические организации, и, ты знаешь, они на самом деле подбирают фотографии пейзажей и прочего. Правда, тебе нужно будет подписать вейвер(18), потому что там туча твоих фотографий. Ты не против?

– Конечно. Ни фига себе, Белла, ты, действительно, сделаешь это? Это так удивительно! То есть, я хотел сказать, я всегда знал, что ты сможешь это сделать, просто я так рад, что ты делаешь это сейчас!

Его глаза вглядываются в мои, потом он закрывает альбом, берёт свой рюкзак со стола и достаёт оттуда конверт.

– Это – мой подарок тебе на день рождения. Это и за прошлый год тоже, так что, даже не смей заикаться о цене.

Он садится рядом со мной, я аккуратно открываю конверт, и вижу там один ваучер на авиабилет. У меня нет слов.

– Это – туда и обратно, и ты сможешь использовать его, чтобы поехать, куда душа пожелает. И я подумал, что ты, возможно, захочешь навестить своего брата.

Он пожимает плечами, а я не могу остановить слёзы, которые вовсю текут по моим щекам. Я бросаюсь ему на шею, посылая все свои глупые правила, и прижимаюсь губами к его щеке.

– Я люблю тебя, – без тени колебания в голосе произношу я, и ещё раз целую его, на этом раз ближе к уху.

На следующее утро Эдвард уезжает, и я смотрю вслед серебристому мерседесу, который, поднимая пыль, медленно едет вниз по извилистой дороге. Я опустошена. Я сижу в своей комнате, пытаясь найти хоть какое-то утешение, читая книги о вечных испытаниях неразделенной любви, когда слышу, как звонит телефон на кухне.

– Белла, – кричит мой отец через весь дом.

Я неохотно откладываю в сторону не очень интересную книгу, и выхожу из комнаты. Это, наверное, звонит братец, и он скажет, что они задержат свой приезд ещё на месяц. Или Тайлер, но я просто не в настроении сейчас, и не могу быть ему хорошей собеседницей. Он протягивает мне трубку, я вырываю её из его рук, моё тупое настроение правит сегодня моим мозгом.

– Алло? – произношу я в трубку.

– Ты знаешь, что на расстоянии целых пяти миль от пристани нет никакого сигнала сети?

В трубке слышны потрескивания и какие-то другие посторонние шумы, но я прекрасно узнаю этот голос.

– Эдвард, что… почему ты звонишь? – спрашиваю я, чувствую себя идиоткой.

– Я забыл кое-что спросить у тебя.

– Что?

– «Нирвана» или «Foo Fighters»? – затаив дыхание спрашивает он, будто это самый важный вопрос в мире.

– Не поняла?

– Какая группа лучше? «Нирвана» или «Foo Fighters»?

Он, что, серьёзно?

– Эм, они обе по-своему хороши. Ты не можешь сравнивать их, – произношу я, скользя вниз по стене кухни, чтобы сидеть на полу и разговаривать по телефону.

Я притягиванию колени к груди, касаясь своих травмированных пяток.

– Это – дерьмовый ответ. По чистоте пения, звучанию, музыкального таланта, кто из них лучше?

Кажется, что его голос звучит так близко, словно он в другой комнате или где-то ещё поблизости. Хотя, я точно знаю, что сейчас он едет в машине по шоссе, которое уводит его от меня.

– Ну, тогда я выберу «Foo Fighters», – говорю я и слышу его стон.

– Что? О, Боже! Ты сошла с ума?

Я смеюсь. Так как точно знаю, какой ответ он хотел от меня услышать.

– Дейв Грол (19) – самый лучший солист.

Да. Я сказала это. Давай начинай критиковать моё мнение; резинка от косички начинает больно врезаться мне в спину, и я распускаю волосы.

– Жесть! Я не могу поверить, что ты сказала «Foo Fighters», – произносит Эдвард, и по его голосу слышно, что он в шоке.

– И что, ты теперь больше не хочешь быть моим другом? – спрашиваю я.

– Я не буду тебе лгать: то, что ты больше не в восторге от Нирваны, очень меня разочаровывает, – говорит он.

– Ты не можешь постоянно выбирать «Нирвану» только потому, что они были первыми. Кроме того, твоё мнение предвзято. Твоя преданность Сиэтлу затуманила твои мозги, – утверждаю я.

– Хорошо, возможно, ты немного и права, – говорит он.

– Конечно, я права. Я всегда права.

В нашем разговоре наступает длительная пауза, и я думаю, что он собирается повесить трубку, когда молчание прерывается.

– Лучшие пять рок групп восьмидесятых, – произносит он в трубку, и я чувствую себя так уютно, сидя тут на полу. – Называй!

____________________________________________________

1
3
(4) Американское «С» - аналог нашей тройки.
5немного о системе образования США
(7) «"No shit, Sherlock!» - аналог нашего родного : «Элементарно, Ватсон!» в англоязычном мире, то бишь – «Совершенно очевидно» или «Давно понятно», или «Наконец-то до тебя дошло». Источник – экранизация.
8
9
10 очень приятные спортивные тапочки.
(11) BS – bull shit (проверить написание) – дословно –бычье дерьмо, употребляется в значении «ерунда», «фигня», «чушь».
(12) BS – biggest snot – самая большая плакса.
(13) BS – best shit-talker – лучший чёртов болтун.
(14) BS – brightest star – самая яркая звезда.
(15) BS – beautiful soul – прекрасная душа.
(17) Сеть фото-магазинов, подобная «Кодак», где можно проявить пленку, напечатать фотографии и т.п.
(18) документ об отказе на права; в данном случае, на многих фото изображён Эдвард, а без согласия изображённого нельзя публиковать снимок или он должен подписать вейвер.
Дейв Грол – солист группы «Foo Fighters»
______________________________________________
Девочки, спасибо что прочли эту главу! Мне очень приятно, и я жду ваших комментарии на форуме. А еще попрошу плюсиками в репутации отблагодарить моих любимых бет Tanger и BAST



Источник: http://robsten.ru/forum/19-548-20
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: Лисбет (28.04.2012) | Автор: Lady_winter
Просмотров: 2366 | Комментарии: 20 | Рейтинг: 5.0/32
Всего комментариев: 201 2 »
0
20   [Материал]
  Они начали общаться после отъезда Эдварда... Прогресс...

0
19   [Материал]
  Спасибо за главу  roza1

18   [Материал]
  Честно говоря,уже и не надеюсь что они будут когда -нибудь вместе. cray

17   [Материал]
  эххххххх. они когда-нибудь увидят фейерверк??

16   [Материал]
  Господя, опять расстались.... cray

15   [Материал]
  Так больно, когда они расстаются. Надеюсь никто из них не свяжет свою жизнь с кем-либо ещё. cray

14   [Материал]
  bang bang bang bang
Ох, а они вообще пожениться? Может уже не стоит ждать? Может они останутся хорошими друзьями?

13   [Материал]
  Эдвард старается все вернуть ненавязчиво и тихо...Очень хочется, чтобы получилось! Спасибо за великолепное продолжение!

12   [Материал]
  Они так друг друга понимают...
С полуфраз....
Жаль что жизнь их разводит в стороны...
Спасибо большое за проду lovi06032 lovi06032 lovi06032 lovi06032

11   [Материал]
  вот и еще одно лето прошло
надеюсь Белла не выйдет замуж за Тайлера и воспользуется авиабилетом и приедет к Эдварду

1-10 11-20
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]