- «Фонд Дуаера». Чем я могу вам помочь? – голос Ирины, как обычно, словно полированный лед.

- Алека Уинтерса, пожалуйста, – вежливо сказала я.

Повисла небольшая пауза.

- Могу я узнать, кто его спрашивает? – полный бред, потому что Ирина прекрасно знала, кто я. Но все равно делала так каждый раз, когда я звонила. Я хотела нажаловаться на нее Алеку, но это было так мелочно, что я проглотила свое раздражение.

- Изабелла Дуаер, – ответила я, нарочито медленно растягивая фамилию, напоминая ей о том, что именно её она произносит каждый раз, отвечая на телефонный звонок, поскольку… о, да! Мой отец владеет этой компанией.

- Пожалуйста, подождите, мисс Дуаер, – сказала она без тени смущения. Я её терпеть не могу.

- Изабелла? – Алек ответил через секунду. В трубке раздался щелчок, и я поняла, что у него вторая линия. – Дай мне минуту, чтобы закончить.

- Мм-хмм, – выдохнула я, но он переключился прежде, чем я заговорила.

Я стала ждать, пролистывая стопку писем на столике в холле. Я слонялась здесь, прежде чем пойти наверх и переодеться на тот случай, если Алек освободится к ужину. Такое случалось редко, но все равно нужно было уточнить. Это было… правильно.

Я ждала. Подождала еще немного. Большой конверт, адресованный мне, лежал в стопке писем, и я вытащила его. И снова стала ждать.

Десять минут спустя Алек ответил:

- Извини, милая, переговоры с Лондоном, у них конец рабочего дня, и…

- Все в порядке, – я вздохнула, потому что так и было. Вероятно, я должна была быть более разочарованной. – Я просто звоню насчет ужина.

Алек вздохнул.

- Сегодня не получится, милая. Мы завершаем сделку, и…

- Все нормально, – перебила его я, потому что знала все, что он собирался сказать, и объяснения были ни к чему. – Я так и думала. Все в порядке.

Он снова сокрушенно вздохнул.

- Ты слишком хороша для меня. Ты знаешь об этом, правда?

Я вежливо рассмеялась. Он всегда так говорил.

- Не работай допоздна, – сказала я, прекрасно зная, что он сделает в точности наоборот. Работа была смыслом жизни Алека.

- Я кое-что отправил тебе. Ты уже получила?

- Конверт? – спросила я, переворачивая пакет. Я застыла, потому что в графе «Отправитель» было написано «Сотбис».

- Да. Ты его уже открыла?

- Открываю, – сказала я, разрывая конверт. Из него выпал осенний каталог аукциона. – Не думаю, что это от тебя. Это просто аукционный каталог «Сотбис». Должно быть, я у них в рассылке.

Алек усмехнулся.

- Нет, это от меня. Я попросил их его отправить.

- Зачем?

- Я хотел, чтобы ты выбрала что-нибудь. На День рождения. И, знаешь, в качестве подарка на помолвку. Я ведь знаю, как сильно ты любишь искусство.

- Алек, это… – я начала было говорить, что это слишком, а сама пролистывала каталог. Затем я перевернула страницу, и то, что я увидела, заставило меня замолчать. – Это очень мило с твоей стороны, Алек, – закончила я, рассматривая свою находку.

- Все, что угодно, чтобы сделать тебя счастливой, милая. К тому же, ребята сказали, что это отличная инвестиция. Так что, ты знаешь… беспроигрышный вариант.

- Да, – пробормотала я. – Беспроигрышный.

- Слушай, милая, мне нужно идти. У меня…

- Все нормально. Созвонимся.

Я положила трубку и провела пальцами по странице. Тернер.

Полагаю, мне должно было быть стыдно за выбор картины, напоминающей об Эдварде. Но в ту секунду, как я увидела её в каталоге, я поняла, что она должна быть моей. Я хотела смотреть на нее каждый день. Я хотела сохранить этот свой маленький секрет…

К тому же, Алек не отнесся к этому серьезно. Я написала ему в электронном письме о том, что выбрала, и он позвонил агенту, чтобы тот сделал ставку. Представители «Сотбис» доставили ее к нам домой. Алек даже не знал и не вспоминал о своей покупке, пока я не отправила ему сообщение с фотографией картины. Он сказал, что она «милая», и что его советник назвал это выгодной инвестицией. Мне стало интересно, что бы он сделал, если бы мой выбор пал на что-то не столь грандиозное?..

Что касается Тернера, это не была одна из его известных работ. Просто небольшой набросок пейзажа карандашом и акварелью. Не было такого чувственного, яркого цвета, как на его больших полотнах, выполненных маслом. Но небеса были все также бескрайни и необъятны. Все та же необузданная дикость, что так нравилась мне в Тернере. Символ незначительности человека перед лицом свободной природы глазами Тернера. Проще говоря, она вызывала во мне те же ощущения, что и то самое, так любимое Эдвардом полотно Тернера тогда, в «Мет», четыре года назад.

Я повесила её у своей кровати и смотрела на нее каждую ночь, перед тем как заснуть.

Я лежала на кровати и читала, когда зазвонил телефон. Я схватила его с прикроватного столика и ответила не глядя.

- Алло?

- Из, это Элис.

- Привет, милая. Что случилось?

- Я знаю, что ты ищешь что-нибудь, чтобы занять себя, пока не примешь решение о дальнейшей учебе…

Я рассмеялась.

- Элис, ты нашла мне работу? – такого я от нее не ожидала.

- Нет-нет, ничего такого. Это не работа. Ну, это должность волонтера с «Фонде искусств Ван Левена». Знаешь, они поддерживают… ну, искусство?

- Я знаю. Откуда ты о них услышала?

- Рената Рейнольдс. Помнишь её по «Спенсеру»? Я столкнулась с ней и её матерью в «Бергдорф». Мы болтали о колледже, и я упомянула о твоей специальности, а она рассказала мне об этом Фонде. Тебе это интересно?

Позиция волонтера в фонде. Это, конечно, не предел моих мечтаний, но при этом не будет создавать много проблем. Вероятно, мне придется иметь дело с такими же богатыми женщинами, которым нет нужды работать, и в то же время это еще и благотворительность. Фил бы одобрил. Это то, чем, как предполагается, должна заниматься богатая женщина.

- Да, очень, – в итоге ответила я.

- Отлично. Я передам твои контакты Ренате, а она – своей матери. Уверена, это пойдет тебе на пользу, Белла.

Я вздохнула, расслышав заботу в её голосе. Спустя все эти годы, Элис по-прежнему считала, что меня нужно опекать. Я ненавижу это, но иногда чувствую, что до сих пор нуждаюсь в этой заботе.

- Уверена в этом, – сказал я ей.

С Маргарет Нельсен мы встретились за чаем в её таунхаусе. Она управляла «Фондом Ван Левен» и, поскольку это была позиция волонтера, а не настоящая работа, она посчитала неформальную встречу у себя дома более целесообразной.

Маргарет было около семидесяти. Высокая, стройная, с седыми волосами, собранными в высокий пучок, она встретила меня у дверей в безупречном темно-синем костюме от «St. John» с ниткой крупного жемчуга на шее. С виду она казалась устрашающе строгой, но на самом деле была прекрасной женщиной. Она держалась достаточно официально, но казалась мне милой. Мне она понравилась. Думаю, что я тоже ей понравилась.

Она возглавляла Фонд, но было еще несколько штатных сотрудников, занимающихся ежедневных управлением и планированием. Маргарет ощущала чрезмерную нагрузку в связи с огромным количеством обязанностей, свалившихся на нее, которые, в основном, касались поддержания связи с общественностью. Поначалу мне показалось это не слишком привлекательным, но она смогла разжечь во мне интерес, когда она рассказала, что ей приходится лично встречаться с директорами музеев для обсуждения программ, владельцами галерей для планирования общественно-значимых мероприятий, и художниками, претендующими на участие в программах получения стипендий и грантов. Я могла бы использовать свои знания в этой области.

Мы допили чай и все обсудили, и к концу недели я уже проводила дни в офисе «Фонда Ван Левен», изучая гранты, которые мы вручали, и программы, которые финансировали. Было здорово иметь четко спланированное расписание дня, и, кажется, все были рады, что мне представилась такая возможность. Фил сказал, что он счастлив, что я так рано решила посвятить себя благотворительности, и, как его дочь и жена Алека, должна многого от этого ожидать. Даже моя мама, казалось, была удовлетворена, а я могла по пальцам пересчитать случаи, когда мне удавалось сделать её счастливой.

Я заканчивала оформлять свои заметки о нашей встрече с соседней организацией из Бронкса.

В чем Маргарет была хороша, так это в произнесении речей. Её длинные, пространные, эмоциональные спичи о смысле искусства и его роли для общества вдохновляли и восторгали. В такие моменты я обычно стояла в сторонке и внимательно слушала, попутно делая записи, чтобы после мы могли к этому вернуться и составить план на основе её возвышенных выступлений. Этим я и занималась – выуживала самое важное из двухчасового разговора обо всем.

Маргарет выглянула из-за дверного проема и тепло улыбнулась.

- Ты придешь завтра, Изабелла?

Так как я была волонтером, я сама устанавливала для себя рабочий график. Обычно я приходила в Фонд каждый день, но Маргарет, будучи очень великодушным человеком, никогда не настаивала на этом. Если ей нужна была моя помощь, она всегда спрашивала заранее. Я ценила её предупредительность.

- Конечно. Нужна моя помощь?

- У меня запланировано несколько интервью с потенциальными стипендиатами. Это может занять весь день. Сможешь поприсутствовать?

- Конечно. С удовольствием.

- У Джоди есть подборка материалов о кандидатах. Почему бы тебе не взять её домой и не изучить вечером список? Не могу дождаться услышать твое мнение об этих работах. Это так замечательно, что благодаря тебе я могу теперь взглянуть на все это под новым углом.

- Ну, тогда я захвачу все с собой, когда буду уходить. Звучит действительно интересно.

Маргарет улыбнулась, махнула на прощание рукой и ушла. Я закончила со своими записями и забрала материалы у Джоди, прежде чем спустить вниз и вызвать такси. По дороге домой я позвонила Алеку и попала на голосовую почту. Ничего удивительного. Я оставила сообщение с напоминанием о благотворительной вечеринке через две недели. Он всегда забывал о таких вещах, мне следовало бы позвонить Ирине и попросить внести это в его расписание. Но я все еще пыталась сказать об этом Алеку лично.

Вернувшись домой, я обнаружила, что никого нет, так что я направилась прямиком к себе в комнату. Я устала жить с родителями. Прошлым летом я остановилась у них временно, потому что мои планы были довольно расплывчаты. Я думала, что либо продолжу учебу в аспирантуре, либо найду работу, и тогда перееду. Вместо этого, я занялась благотворительностью и обручилась с Алеком, а моя жизнь складывалась так, как я меньше всего ожидала… Было вполне благоразумно оставаться с Филом и Рене, но мне все равно хотелось съехать.

Я снова подумала, что, может, мне все-таки стоило переехать к Алеку. Мы не говорили об этом, но ведь мы были помолвлены, так что в этом был смысл. Мне не очень нравилась его квартира, хотя я и не рассматривала этот вариант всерьез. Я, конечно, проводила там ночи, но при этом не чувствовала, что это мой дом. Я могла бы предложить Алеку найти для нас другое место, но Фил, скорее всего, собирается подарить квартиру нам на свадьбу… Эта неопределенность сводила меня с ума. Будто кто-то перевел меня в режим ожидания.

Я переоделась и взялась за изучение материалов по стипендиатам «Ван Левена». Это была совершенно новая программа, учрежденная Фондом и призванная каждый год присуждать стипендию одному многообещающему художнику и оплачивать его проживание на следующие два года. Очевидно, что конкуренция была очень высока, а потому проводился целый комплекс мероприятий для отбора главных претендентов – собеседования, просмотр портфолио, посещения студии. Первый отбор уже прошел, осталось десять финалистов, которым и было назначено на завтра интервью.

Я просматривала материалы, заочно знакомясь с художниками, внимательно всматриваясь в цветные копии их работ и изучая формулировки их миссии.

Я узнала картину прежде, чем прочитала имя. Я узнала бы эту технику использования цвета где угодно. Ощущения были такими же, как и в первый раз, стоило мне увидеть это. Я с трудом могла дышать, съежившись в кресле в своей комнате; мои руки побелели, вцепившись в папку.

Эдвард Каллен.

После всех этих лет…

Я тяжело дышала, пока бегло просматривала скудные биографические данные. Я все это уже знала. Родной город, колледж, ранние работы… Я помнила все.

Я захлопнула папку и закрыла глаза. Мне отчаянно захотелось сбежать – подняться и ринуться со всех ног – но было уже слишком поздно. Он снова был здесь, снова вторгся в мой мир… Он уже встречался с Маргарет и прошел отборочный тур. Господи Иисусе, завтра он будет в офисе! Завтра у меня будет с ним интервью!..

Я не могла дышать, горло болело, и я вот-вот могла разрыдаться. Четыре года отрицания и попыток двигаться дальше, и вот так просто я снова вернулась назад – мне снова восемнадцать, и мое сердце снова разбито… Не думаю, что я могу это сделать. Я не могу встретиться с ним… Но в тоже время, мне так отчаянно хотелось увидеть его, что я даже не могла усидеть на месте.

Я уронила папку на пол, вскочила и начала искать свой телефон. Мои пальцы дрожали, пока я набирала номер Элис.

- Привет, милая! – ответила она звонким голосом.

- Элис… – прошептала я.

- Что случилось? Изабелла? Говори!

- Он вернулся. Эдвард. Он вернулся…

Я услышала, как она сделала глубокий вдох, а затем сказала:

- Я сейчас приеду.

Мне не нужно было встречать Элис – Сантьяго хорошо её знал и пропускал без моего звонка. Элис обнаружила меня в моей комнате, все еще сидящей на полу, не отрывая взгляда от папки. Она опустилась рядом со мной и обняла, притянув мою голову на свое плечо. После старшей школы она остригла свои длинные волосы. Гладкая, супер-короткая стрижка, что была у нее сейчас, шла ей просто фантастически… Все было иначе. Все было по-другому, кроме одного – той дыры, которую Эдвард, сбежав, оставил в моем сердце. Никто и ничто так и не сумел заполнить эту пустоту…

Я указала на папку. Элис понадобилась минута, чтобы просмотреть её.

- Что мне делать? – спросила я. Потому что на самом деле не имела ни малейшего понятия.

- Тебе нужно с ним встретиться, – ответила Элис; её голос был тверд. Не могло быть никаких возражений. Это была Элис из наших летних каникул в Европе, отдающая четкую команду, когда нужно двигаться, а когда – остановиться. Конечно, она была права. Она всегда права. – Ты не та девчонка, какой была раньше, Изабелла. Я знаю, ты не думаешь, что время что-то изменило, но это так. Ты была молода. Мы все совершаем дикие поступки, когда молоды – слишком спешим и увязаем в этом. Но тебе больше не восемнадцать.

Я киваю, потому что это был не первый раз, когда наши мысли совпадают.

Я так пренебрежительно относилась тогда к своему возрасту. Я пыталась убедить Эдварда, что это не имеет значения, хотя он считал, что как раз имеет и очень большое. И он был прав. Я была слишком молода – вот почему все произошло так быстро и зацепило так сильно. Я была всего лишь девчонкой, я никогда прежде не влюблялась и была отчаянно одинока. У меня не было ни единого шанса… То, что чуть не раздавило меня тогда, стало тем, что теперь, годы спустя, пусть и почти сломив, помогало осознать мое прошлое.

Тем не менее, одно дело принять эту мысль в своей голове, и совсем другое – убедить в этом сердце. Это меня и пугало. Я знаю, что я обо всем этом думаю, но не имела понятия, что почувствую, когда увижу его снова.

Несмотря ни на что, это уже было в прошлом. Каким бы сильным ни было до сих пор его влияние, я могла с этим справиться. Я выросла. У меня была своя жизнь, и у меня был Алек… Боже, Алек. Я ни разу не вспомнила о нем, пока сидела здесь и думала о другом мужчине. Это заставляло меня чувствовать себя еще ужаснее. Еще одна причина собраться и не давать эмоциям управлять мной. Я не могла позволить этому снова управлять мной. Все еще управлять…

Я выпрямилась, смахивая с лица слезы.

- Я не ожидала увидеть его имя. Я была удивлена, только и всего.

Элис улыбнулась и погладила меня по волосам.

- Конечно, милая. Немного выйти из себя – это нормально. Но теперь все прошло, так что, когда ты увидишь его, с тобой все будет отлично.

Я взглянула на нее, пытаясь найти в себе ту же решимость, которую читала на её лице.

- Точно. Со мной все будет отлично. Мне просто нужно пережить завтрашний день.

Я пропустила три четверти сказанного на первых шести интервью. Я сидела там, мои руки что-то записывали в блокнот, но позже, взглянув на свои записи, мне казалось, что это писал кто-то другой. Голос Маргарет звучал, будто в миллионе миль от меня. Я перебирала цветные копии работ художников, стараясь изобразить подлинный интерес, но в реальности лишь пыталась скрыть свое возбуждение.

Я сменила шесть нарядов сегодня утром, и это для меня полнейшее безумие. Сначала я примерила мягкое желтое хлопковое платье с верхом из вуали. Оно прекрасно подходило для теплой погоды и смотрелось весьма симпатично, но в нем я ощущала себя слишком молоденькой и миленькой, а это было последним, в чем я нуждалась сегодня. Никаких больше плиссированных юбок и гольфов: та девочка должна навсегда остаться в прошлом. Поэтому, в конце концов, я остановилась на синем трикотажном платье. Я чувствовала себя в нем мрачной и значительной, и это было хорошо… Хотела бы я, чтобы платья было достаточно. Но я даже близко не ощущала себя готовой к встрече.

Я считала минуты на каждом из интервью, отмечая новые имена, но ждала лишь кандидата под номером семь. Во время пятого интервью, время стало тянуться так медленно, что мне казалось, будто оно вовсе застыло. Но к концу шестого собеседования, мне отчаянно захотелось, чтобы время остановилось. Я не могла этого сделать! Я не была готова и никогда не буду!..

Вот тогда я впервые осознала, что у меня было двенадцать часов, чтобы приготовиться. У Эдварда не было даже этого. Он понятия не имел, что сейчас я сижу в этом конференц-зале. Есть ли ему до этого дело? До меня вдруг дошло, что существует вероятность, что он может даже не вспомнить! Эта мысль настолько возмутила меня, что я сразу почувствовала себя готовой к встрече. Я хорошо выглядела и знала об этом. Я выросла. Я больше не дрожащая перед ним отчаявшаяся девочка-подросток, которую он знал. Пусть он уже войдет! И пусть только посмеет не вспомнить меня!..

Затем Маргарет встала и пожала руку Кристалл Марковски – девушке с дредами, работающей с огромными металлическими скульптурами, – поблагодарив её за потраченное время.

И вот время вышло. Эдвард Каллен был следующим. Мои ладони вспотели, а в затылке стало покалывать. Я не могла упасть в обморок. Я сделала несколько глубоких вдохов и встала рядом с Маргарет, чтобы взять себя в руки. Кристалл вышла из комнаты, слегка улыбнувшись и помахав рукой. У нее за спиной я увидела Джоди, секретаря, придерживающую дверь. Кристалл повернулась и неловко улыбнулась человеку, стоящему за Джоди, человеку, ожидающему своей очереди войти. Она улыбнулась Эдварду.

Казалось, стены просто исчезли, пока я стояла, нервно скользя кончиками пальцев по глянцевой поверхности стола. Джоди обернулась и сказала через плечо:

- Вы можете войти, мистер Каллен.

Он обошел её и с улыбкой вошел в комнату. Сперва он взглянул на Джоди, так что у меня была возможность рассмотреть его, прежде чем он меня заметил.

Он совершенно не изменился, но в тоже время был совершенно другим. Мои навязчивые воспоминания оказались невероятно точными. Он был таким же красивым, как я его помнила, несмотря на линзы розовых очков моего подросткового обожания. Такой же высокий, долговязый и широкоплечий. Те же длинные руки и изящные ладони. То же красивое, словно вылепленное скульптором лицо. Думаю, я могла бы узнать эту линию челюсти где угодно… Волосы были немного короче, но в том же беспорядке. Но одежда была более опрятной – черная рубашка и черные брюки. Из-за этого он казался немного старше, более искушенным и более опасным, потому как, взглянув на него во второй раз, я поняла, что я пропала. Я уже знала это. Я знала, что он все еще имеет власть надо мной, но последние двенадцать часов уверяла себя, что справлюсь с этим, выдержу это или проигнорирую.

Но все было совсем не так.

Он повернулся к Маргарет, все еще улыбаясь той же вежливой улыбкой, которую я помнила еще с первой нашей встречи. Он выглядел старше. И хотя Эдвард был из тех, кто с возрастом лишь хорошеет, все же я видела отражение прошедших лет. Небольшие морщинки вокруг глаз, кожа, которая уже не светилась как прежде. Он больше не выглядел таким мальчишкой, когда улыбался. И я уже скучала по этому…

Он встретился глазами с Маргарет, когда она пригласила его войти, затем перевел взгляд на меня и замер. Улыбка исчезла, появилось то напряженное выражение лица, с которым он смотрел на меня раньше. Я заставила себя не отводить взгляд, не смотреть в сторону и не суетиться. Меня уже трясло, но не думаю, что кто-то это заметил.

- Белла… – прошептал он, и я замерла от звука своего имени.

Никто больше не называл меня так, и я была удивлена тому, что он все еще об этом помнит. Значит… он помнит меня. Он помнит меня и маленькие детали того разговора в день нашей последней встречи. Он помнит, что я рассказывала, что меня называли Беллой…

Он все еще смотрел на меня широко открытыми глазами, чуть приоткрыв рот. Я осознала, что он не только помнил меня, он потерял дар речи, увидев меня. Уже что-то. Теперь я могла признаться себе, что если бы он меня не вспомнил, это бы меня убило. Но было совершенно ясно, что он помнил.

Маргарет озадаченно посмотрела на меня. Я с трудом сглотнула. Мне нужно было объясниться, вспомнить о манерах. Только сейчас я поняла, как странно все это выглядело для Маргарет, ведь я никогда не упоминала, что знаю Эдварда. Я уже видела материалы о нем прошлый вечером. Но я так привыкла держать любые мысли о нем в тайне и никогда о нем не говорить, что даже не подумала предупредить её. Я прочистила горло, предоставляя себе еще несколько секунд.

- Мистер Каллен вел курс в «Спенсере», когда я там училась, – пояснила я. Кажется, это прозвучало достаточно безлично. Маргарет понимающе улыбнулась и повернулась обратно к Эдварду.

- Какой приятный сюрприз, – сказала она, будучи, как обычно, очень любезна. – Как тесен мир! Присаживайтесь, мистер Каллен.

Маргарет указала на изящное кресло прямо напротив Эдварда, но он все еще стоял на месте и смотрел на меня. Я не могла позволить себе отвлекаться на выражение его лица или глаз, в которых, как мне казалось, могла прочесть многое, если собиралась продержаться следующие тридцать минут. Так что, я опустила взгляд и бессмысленно подвинула свой блокнот на шесть дюймов правее.

Я услышала, как он прочистил горло.

- Да, мир тесен, – наконец, произнес он, и этот голос… От него меня все еще пронзало, словно током. Я почувствовала, как это ощущение распространяется от затылка до кончиков пальцев. До сих пор.

Я услышала, как он подошел к стулу и сел, но не поднимала взгляда. Маргарет заняла свое место, и тогда я, наконец, смогла пошевелиться и тоже сесть. Я все еще смотрела на свой блокнот, мертвой хваткой вцепившись в ручку, пока Маргарет произносила вступительную речь. Она восхищалась талантом Эдварда и делилась впечатлениями о его ранних работах. Она упоминала о восторженных отзывах в журналах и газетах об искусстве. Он сказал несколько приятных слов. Я не говорила ничего.

- Должна отметить, мистер Каллен… – произнесла Маргарет.

- Эдвард, пожалуйста. Просто Эдвард.

Маргарет тепло улыбнулась.

- Конечно… Эдвард, – он уже очаровал её, несмотря на её сдержанное, зрелое великолепие. – Одна черта в ваших работах бросается в глаза сразу – цвет. Такой запоминающийся и эмоциональный. Поначалу мне это напомнило скандинавских импрессионистов, но в ваших работах есть что-то более интуитивное. Напоминает…

- Тернера, – я не собиралась произносить этого! Мой план состоял в том, чтобы молча сидеть и делать записи в блокноте, уставившись в поверхность стола, пока все это не закончится. Но когда Маргарет начала говорить об Эдварде, цвете и его влиянии, я просто не смогла сдержаться. Это вырвалось прежде, чем я осознала. Мой взгляд пронзил его так же, как его взгляд меня. Одного этого было достаточно, чтобы почувствовать тот самый ток между нами…

- Да, Тернер. Конечно! – радостно воскликнула Маргарет, не замечая драмы, разворачивающейся прямо у нее на глазах.

Я заставила себя снова перевести взгляд на блокнот. Будет только хуже, если я буду смотреть на него.

Мгновение спустя, Эдвард заговорил, сначала нерешительно – о своих работах, о том, что на него влияло и вдохновляло. Он начал медленно, но, как и раньше, страсть к предмету захватила его целиком, он продолжил уверенно и пылко, и вся неловкость, вызванная моим присутствием, была забыта. Я смотрела на бумагу и терялась в его словах, во взлетах и падениях его голоса. Мне всегда нравилось, когда он говорил о своих работах, но сейчас это было еще более опьяняющим. Раньше, когда я была моложе, ничего из этого не имело для меня большого смысла. Он был умен и талантлив, и я была сражена его загадочными познаниями. Теперь я была образована и понимала все, о чем он говорил. Теперь он поражал мой разум так же, как и сердце, и это значило гораздо больше.

Я слегка наклонила голову, рассматривая цветные копии его работ. Были те, которые я узнала, и несколько мне неизвестных. В них не было такого цвета. Его картины все еще были полны страсти, но не было той безудержной энергетики, которой так не хватало сейчас. Они были более зрелыми. В этом был смысл. Он и сам стал взрослее, умудреннее. Разумеется, это отразилось и на его работах. Через минуту я осознала, что пялюсь на копии так, будто они могут помочь мне узнать о его жизни. Будто, стоит хорошенько приглядеться, и я смогу в них что-то прочесть. Я отодвинула их в сторону, испытывая отвращение к себе, и снова сосредоточилась на записях.

У него с Маргарет текла оживленная беседа, в основном, о направлении последней серии его работ, которую он хотел развивать, если выиграет грант. Он был так воодушевлен своими новыми картинами, но в то же время я слышала разочарование в его голосе, связанное с трудностями работы художника в большом городе. Давление реального мира, которое эта стипендия была призвана облегчить. Я напомнила себе, что когда он был моложе, то находил иной способ справиться с этим давлением, такой, как помощь женщин вроде Мими Вейгерт. Мне стало интересно, пользуется ли он той же популярностью, как раньше, среди взрослых богатых дам?..

Именно этой дозы суровой реальности мне не хватало, чтобы снова не поддаться его чарам. В конце концов, именно он оттолкнул меня и сбежал – из-за моего возраста и давления моей семьи, но ко всему прочему, он хотел продолжать делать счастливой свою богатую покровительницу.

Но сейчас он был здесь, принимал активное участие в конкурсе на стипендию. Ему это не было бы нужно, если бы он все еще водил подобного рода дружбу. Может, это было для него в прошлом? Несмотря на то, что он отлично выглядел, его одежда не говорила о том, что он сорит деньгами. Он выглядел как голодный художник. Может, он им и был. Он все еще оставался для меня загадкой, и мне не получить ответы из этого вежливого, формального интервью или копий его картин. Не уверена, смогу ли я вообще найти ответы. В данный момент моей жизни я не должна была в них нуждаться.

Маргарет встала рядом со мной, чтобы попрощаться с ним, и это вырвало меня из оцепенения. Я тоже вскочила на ноги.

- С нетерпением жду посещения вашей студии в конце месяца, – сказала она. – Джоди свяжется с вами, чтобы уточнить время.

- Тоже с нетерпением этого жду. Вы сможете увидеть, что я имел в виду, говоря о текстуре в последней серии. Фотографии этого не передают.

- Именно поэтому мы посещаем студии. Так у нас появляется возможность лучше изучить работы. Огромное спасибо за то, что поделились своими работами, мистер Каллен, – закончила Маргарет, протянув руку через стол для рукопожатия.

- С удовольствием, – спокойно сказал Эдвард. – Для меня честь участвовать в этом конкурсе.

- Изабелла, почему бы тебе не проводить мистера Каллена, вы смогли бы немного пообщаться. Пригласи по пути мистера Филипса, и я начну интервью.

Насколько я обожала Маргарет, прямо сейчас мне хотелось выцарапать ей глаза. Я повернулась к ней, и уже было открыла рот, чтобы запротестовать, но Эдвард перебил меня:

- Это было бы прекрасно, – сказал он, зная, как его сверкающий взгляд и ослепительная улыбка действовали на нее. Та самая улыбка, заставляющая всех учениц курса искусствоведения, включая меня, рассыпаться на кусочки. – Обещаю, я не задержу её надолго.

Эдвард повернулся к двери и выжидающе посмотрел на меня. У меня не было выхода. Он жестом показал мне выйти первой, и я осторожно прошла мимо него к двери, стараясь не приближаться к нему слишком близко. Когда я увидела Джоди, я попросила её пригласить следующего участника и, не оборачиваясь, направилась к лифту. Эдвард догнал меня, сделав лишь два шага. Я и забыла, насколько у него длинные ноги.

- Гм… - начал он. Я посмотрела на него, стараясь держаться как можно отстраненнее. Ни за что на свете я не могла позволить ему понять, как его появление влияло на меня. – Как ты? – наконец, спросил он.

Прежде чем ответить, я сделала вдох.

- Хорошо. Отлично, – он впился в меня взглядом. Мои воспоминания не могли в полной мене воссоздать цвет его глаз. Невероятный оттенок зеленого.

- Рад это слышать, – сказал он после тяжелой паузы. – Выглядишь потрясающе, – он прикрыл глаза, поморщившись от расстройства. – В смысле, выглядишь хорошо… счастливой.

Мои внутренности скрутило, и я смогла лишь взглянуть на него и ответить:

- Спасибо. Ты тоже, – я пыталась не повышать голос и казаться бесстрастной, как я ответила бы случайному знакомому, которого не видела несколько лет.

Он все еще не отрывал от меня взгляда, и мое сердце забилось быстрее. Я ничего не могла с этим поделать. Я сдалась.

- Чем занимался все это время? – я надеялась, что он поделится какими-нибудь деталями своей личной жизни, которые погасят пламя, разгорающееся в моей груди. Он женат или живет с кем-то, или хоть что-нибудь, что подтвердит, что все закончилось и стало лишь историей.

Он лишь пожал плечами и улыбнулся.

- Ты и так знаешь. Стараюсь сводить концы с концами и писáть, – я чуть было не рассмеялась вслух над его «сводить концы с концами», хотя, кажется, это больше не было актуально. Мне хотелось спросить его об этом и о миллионе других вещей, но я не могла. Наверное, я все еще хотела ответов. Но это было слишком сложно. Я решила сказать что-то вежливое и нейтральное.

- Все еще преподаешь? – звучало как идеально безобидный вопрос.

Его взгляд встретился с моим и попал точно в цель.

- Нет, больше не преподаю. Я делал это лишь однажды… тогда, в «Спенсере». Подрабатывал. Знаешь… чтобы счета оплатить.

- О… – у меня не нашлось слов, и я почувствовала слабость. Мысли путались, пока я представляла, как он жил все это время, подрабатывая и рисуя картины, пока я была… где, на самом деле? Мне не нужно было об этом заботиться, но это заставило меня задуматься. Так, что я чуть было не упустила момент, когда он снова заговорил.

- Ты замужем, – невозмутимо произнес он.

Я вздрогнула.

- Что?

Наконец он отвел взгляд и посмотрел на мою левую руку.

- Ты замужем, – повторил он.

Я тоже посмотрела на свою руку, только сейчас вспомнив об обручальном кольце Алека в четыре карата на моем безымянном пальце. Неосознанно я коснулась кольца правой рукой и покрутила его вокруг пальца.

- О, точно… гм, я помолвлена, – слова буквально застревали в моем горле, но я не могла сейчас об этом думать. Самая большая проблема заключалась в Эдварде, который все еще стоял рядом и смотрел на меня.

- Мои поздравления, – пробормотал он. – И ты работаешь в «Фонде Ван Левена»?

- Я волонтер, – уточнила я, – занимаю свое время после выпуска.

- Точно, – его голос зазвучал более оживленно. – Ты выпустилась в этом году.

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что он знал, когда я должна окончить колледж – он помнил.

- В июне.

- Какая была специальность?

Я не могла поверить, что мы стоим тут и болтаем ни о чем, словно двое старых знакомых, за которых нас приняла Маргарет. Если бы не мой учащенный пульс и потные ладони, я бы тоже могла сказать, что мы и есть старые знакомые… или когда-то были. Может, мы ими станем. Может сейчас, после того, как я встретилась с ним, все наше прошлое останется в прошлом и просто, наконец, отпустит.

- История искусств.

Он резко поднял на меня взгляд. И вот мы уже не просто старые знакомые. Как я вообще могла о таком подумать? Это просто смешно. Было столько энергии между нами, от нее становилось дурно. Я с трудом сглотнула, но не смогла отвести от него взгляд.

- В самом деле? – мягко спросил он. – Это… Белла, я…

Я запаниковала, снова услышав, как он меня называет. Я сделала шаг назад и посмотрела на лифт.

- Мне нужно возвращаться к Маргарет и помочь с интервью, – я протянула руку и нажала на кнопку вызова лифта, давая понять, что мы закончили. – Было приятно снова увидеть тебя, Эдвард.

Минуту он молчал, затем вздохнул:

- Мне тоже было приятно увидеться с тобой. Береги себя…

Я пошла прочь, не оборачиваясь. Я направилась к конференц-залу. Я подумала было о ванной комнате, но если бы я осталась одна, я бы расплакалась. А плакать было нельзя. Так что, я заставила себя вернуться и сделать то, чему так усердно учила меня Элис четыре года назад – я запихнула мысли об Эдварде в коробку и задвинула её как можно дальше.

Пожалуйста, не забудьте поблагодарить мою незаменимую бету Ксюшу bliss_ и нашу почтовую голубку Танюшу RobSten_LoVe !!!